Неточные совпадения
Она заросла
травой и во многих местах была завалена буреломом.
Солнце только что успело скрыться за горизонтом, и в то время, когда лучи его золотили верхушки гор, в долинах появились сумеречные тени. На фоне бледного неба резко выделялись вершины деревьев с пожелтевшими листьями. Среди птиц, насекомых, в сухой
траве — словом, всюду, даже в воздухе, чувствовалось приближение осени.
Кровь на сухой
траве указывала, что зверь действительно был ранен.
Здесь он имел характер расплывчатый, неясный, а далее на восток, вероятно в верховьях Даубихе и Улахе [У-ла-хэ — река, где растет много
травы у-ла, которую вкладывают в охотничью обувь.], был высок и величествен.
Как только лошади были расседланы, их тотчас пустили на свободу. Внизу, под листьями,
трава была еще зеленая, и это давало возможность пользоваться кое-каким подножным кормом.
На месте яркого костра лежала груда золы; огня почти не было видно; на земле валялись порожние банки из-под консервов; там, где стояла палатка, торчали одни жерди и лежала примятая
трава.
Прибитая дождем зола, одинокое ложе из
травы и брошенные старые наколенники из дабы [Прочная синяя материя, из которой китайцы шьют одежду.] свидетельствовали об этом.
Возвращаясь назад к биваку, я вошел в одну из фанз. Тонкие стены ее были обмазаны глиной изнутри и снаружи. В фанзе имелось трое дверей с решетчатыми окнами, оклеенными бумагой. Соломенная четырехскатная крыша была покрыта сетью, сплетенной из сухой
травы.
Ночевка около деревни Ляличи. — Море
травы. — Осенний перелет птиц. — Стрельба Дерсу. — Село Халкидон. — Живая вода и живой огонь. — Пернатое население болот. — Теневой сегмент земли. — Тяжелое состояние после сна. — Перемена погоды
Сзади, на востоке, толпились горы: на юге были пологие холмы, поросшие лиственным редколесьем; на севере, насколько хватал глаз, расстилалось бесконечное низменное пространство, покрытое
травой.
Трава колыхалась и волновалась, как море.
С первого же шага буйные
травы охватили нас со всех сторон.
Внизу, под ногами, —
трава, спереди и сзади —
трава, с боков — тоже
трава и только вверху — голубое небо.
С робостью и опаской я опять погружался в
траву и шел дальше.
Главными представителями этих
трав будут: тростники высотой до 3 метров, вейник — 1,5 м, полынь — 2 м и др. Из древесных пород, растущих по берегам проток, можно отметить кустарниковую лозу, осину, белую березу, ольху и др.
Порой они отлетали в сторону, опять описывали круги и вдруг, сложив крылья, стремглав бросались книзу, но, едва коснувшись
травы, снова быстро взмывали вверх.
В густой
траве их почти не было видно — мелькали только головы с растопыренными ушами и белые пятна около задних ног.
И в тот момент, когда голова одной из них показалась над
травой, он спустил курок.
— А вы бы выжигали
траву в болотах, — сказал ей стрелок Марченко.
— Мы выжигали, да ничего не помогает. Комары-то из воды выходят. Что им огонь! Летом
трава сырая, не горит.
Заметив лодку, выпь забилась в
траву, вытянула шею и, подняв голову кверху, замерла на месте.
Действительно, теперь выпь нельзя уже было заметить, окраска ее оперения и поднятый кверху клюв совершенно затерялись в
траве.
Кое-где в стоячих водах держались поганки с торчащими в сторону ушами и с воротничками из цветных перьев. Они не улетали, а спешили спрятаться в
траве или нырнуть в воду.
В 11 часов утра мы сделали большой привал около реки Люганки. После обеда люди легли отдыхать, а я пошел побродить по берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только
траву и болото. Далеко на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
Пробираясь к ним, я спугнул большую болотную сову — «ночную птицу открытых пространств», которая днем всегда прячется в
траве.
Миловидные рыжевато-пестрые птички эти все время прятались в зарослях, потом выскакивали вдруг где-нибудь с другой стороны и скрывались снова под сухой
травой.
По его словам, птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во время теплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный воздух проникает под перья. Тогда птицы прячутся в
траве. Только неожиданный снегопад может принудить пернатых лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.
Иногда заросли
травы были так густы, что лодка не могла пройти сквозь них, и мы вынуждены были делать большие обходы.
Лабиринт, заросший
травой, остался теперь позади, и мы могли радоваться, что отделались так дешево.
Исторические и географические сведения об озере Ханка. — Торопливый перелет птиц. — Заблудились. — Пурга. — Шалаш из
травы. — Возвращение на бивак. — Путь до Дмитровки. — Дерсу заботится о лодке. — Бивак гольда за деревней. — Планы Дерсу. — Прощание. — Возвращение во Владивосток
Ощупывая почву ногами, мы осторожно пробирались вперед и, пройдя с полкилометра, очутились на сухом месте, густо заросшем
травой.
«Придется ночевать», — подумал я и вдруг вспомнил, что на этом острове нет дров: ни единого деревца, ни единого кустика, ничего, кроме воды и
травы. Я испугался.
— Слушай, капитан! — сказал он. — Хорошо слушай! Надо наша скоро работай. Хорошо работай нету — наша пропал. Надо скоро резать
траву.
Для меня было только одно понятно — «надо скорее резать
траву».
Пока я собирал такую охапку
травы, что ее можно было взять в одну руку, Дерсу успевал нарезать столько, что еле обхватывал двумя руками.
Едва успевали мы положить на землю срезанную
траву, как сверху ее тотчас заносило снегом.
В некоторых местах Дерсу не велел резать
траву.
Я думаю, мы собирали
траву более часа.
— Рви
траву руками, — крикнул он, стараясь пересилить шум ветра.
Автоматически, почти бессознательно я ломал камыши, порезал руки, но боялся оставить работу и продолжал рвать
траву до тех пор, пока окончательно не обессилел.
Я повиновался и уперся руками в землю. Дерсу накрыл меня своей палаткой, а затем сверху стал заваливать
травой. Сразу стало теплее. Закапала вода. Дерсу долго ходил вокруг, подгребал снег и утаптывал его ногами.
— Ничего, ничего, капитан, — отвечал он. — Теперь бояться не надо. Моя крепко
трава вяжи. Ветер ломай не могу.
Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом
трава лежала полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Теперь я понял, почему Дерсу в некоторых местах не велел резать
траву. Он скрутил ее и при помощи ремней и веревок перетянул поверх шалаша, чтобы его не разметало ветром. Первое, что я сделал, — поблагодарил Дерсу за спасение.
Он старательно очистил ее от песка и обтер
травой, затем перевернул вверх дном и поставил на катки.
Зимняя обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их сухой
травой и надевать на теплую портянку.
Оно быстро скользило по
траве, направляясь к кустарникам.
Внутри дерева дупло вначале узкое, а затем к комлю несколько расширялось. Птичий пух, клочки шерсти, мелкая сухая
трава и кожа, сброшенная ужом при линянии, свидетельствовали о том, что здесь находилось его гнездо, а ближе к выходу и несколько сбоку было гнездо шмелей.
Мы расположились в фанзе, как дома. Китайцы старались предупредить все наши желания и просили только, чтобы не пускать лошадей на волю, дабы они не потравили полей. Они дали коням овса и наносили
травы столько, что ее хватило бы до утра на отряд вдвое больший, чем наш. Все исполнялось быстро, дружно и без всяких проволочек.
Здесь были шкуры зверей, оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки с чаем, новые топоры, плотничьи и огородные инструменты, луки, настораживаемые на зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще не бывшая в употреблении, китайская синяя даба, белая и черная материя, одеяла, новые улы, сухая
трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько прочной, что она не пропускает даже спирт.] с маслом.