Похожие книги

Кордосский искусник Толлеус с учеником из-за непогоды застряли в глухой деревне. Казалось бы, в эти дни вынужденного безделья отдыхай да занимайся делами, которые давно ждут своего часа. Только не тут-то было – ни Палата защиты империи Кордос, ни «Недремлющее Око» не потеряли искусника из вида. Но и без этого врагов хватает – буквально все так и норовят если не убить, то как минимум использовать его в своих целях. При этом постепенно выясняется, что все вокруг совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Странности и загадки постепенно сплетаются в тугой клубок, распутать который становится жизненно важно.

Парня по имени Максим начинает преследовать страшный человек с кривым кинжалом, который впоследствии оказывается злым колдуном. Убегая от него по ночным улицам, Максим обнаруживает себя на светлой стороне в вечной битве добра со злом. В этой схватке к нему присоединяется его родственник, друг, священник Георгий. Максиму вместе с отцом Георгием предстоит собственное расследование с множеством опасных событий. И в конце своего пути Максим приходит к истинному пониманию главной загадки его жизни.

Мало кто может вспомнить ощущение свободы от обязательств и проблем. А те, кто помнит, – счастливые люди. Вот и Ник наконец-то освободился от длинного хвоста зависимостей: врагов, друзей, событий и даже подруги. Делай что хочешь! Изучай, что интересно! Твори по мере своих сил! Но не все ниточки оказались порванными: редкий бог забудет свое унижение. Месть оказалась страшной – Ник окончательно теряет для себя Лунгрию. Но зато приобретает… Землю?

Несмотря на послевоенную разруху и множественные природные катаклизмы, выжившее население Земли бодро строит свое светлое будущее в меру понимания его сильными мира сего. При этом возникшая структура мира позволяет спокойно заниматься тайнами прошлого и настоящего, чем Ник и пользуется. Тайны египетских пирамид, атлантов и их войны с космическими пришельцами и… любовь. Неужели все-таки единственные и неповторимые половинки существуют? Чтобы узнать это, надо лишь чуть-чуть раздвинуть горизонты восприятия своего мира.

Хорошо быть магом. А каким именно? Целителем? Боевым? Астральным? Стихийником? А может, лучше быть универсалом? Мысль интересная, да хватит ли сил, умений и знаний? Но все это только шаг на пути к получению административных прав для управления инфосетью, дающей безграничные возможности в инфомагии, сравнимые с возможностями демиурга. В особенности если аккуратно и системно подойти к этому делу. А тут еще боги на горизонте появились… Чем все закончится?

Небольшая передышка после бегства из Кордоса позволяет Нику с Кариной эль Торро заняться собой и отдохнуть от преследователей и напряженной борьбы с врагами. Новые места, интересные люди… Но судьба снова подкидывает каверзу, теперь со стороны чародеев, решивших, что Карина – лакомый кусок. Только почему-то никто не подумал про Ника, про то, что чародейка находится под его защитой…

Это сложно передать словами. Ритм зарождающейся и гаснущей жизни в приливах и отливах энергии Вселенной. Это нужно прочувствовать.

Автор выражает благодарность Тимоти Зану за творение «Кобра», без которого не было бы и этого произведения.

Я хотел всего лишь толику забвения, но безвкусные воды Леты не могли при всем желании дать его мне. И я бродил меж бормочущих в тупом умилении теней озлобленный и мятущийся. Мой дикий, полный безысходной тоски и неуспокоенной боли вой присоединялся к стенаниям дважды проклятых душ умерших у берегов Коцита и Ахерона. Вся правда об Олимпийских богах и сокрытая история их падения. Всё, что засосали пески истории и адепты чуждых религий с удовольствием поспешили сжечь. Итак, грядёт во всей необузданной правде Вторая Титаномахия! Возрождение титанов и падение богов. Но кто же будет победителем?

Сотворение мироздания: предыстория "Имя мерзости" и "Эсхатология". Это было в безвремье, когда миры ещё покоились в теплом лоне Вселенной и созерцали сны. О событиях, людях и богах, несуществующих вещах и понятиях; обо всем том, что только предстояло родиться вместе с ними и пойдет наш рассказ.

В каждом живёт частичка зла. Обрастая на этот каркас обидами, злобой, негативными эмоциями, всей этой уродливой плотью, приходят в наш мир таящиеся во тьме сущности.

Своеобразная «сказка странствий» через реальность и грезы, времена и миры. Или чистой воды делириум? Решать читателю.

Осень 2013 года. В Киев прибыл Люцифер со свитой. Он призывает давних своих поклонников и вербует новых. Грандиозна Его цель: объединить Землю под властью Сатаны. Большинство стран давно перешли на Его сторону, живут по Его законам. Остался единственный, не до конца покоренный островок – варварские земли славянского православия. Готовится Революция. В муках должен родиться Дивный Новый мир! Однако, Революция – не главная цель Сатаны! В Киево-Печерской лавре упрятан древний артефакт – легендарный изумруд «Святой Грааль» – который дает безграничную власть над миром. Собственно за ним Люцифер и прибыл в Киев. И НАЧАЛОСЬ… Пройдите вместе с героями романа тернистыми путями греха, любви, порока, раскаяния. Спуститесь в Ад и вознеситесь в Рай. Узнайте: почему Сатана может дать ВСЕ, кроме счастья? Почему в наш дом пришла война, а на Землю – «короновирус»? Эта книга – ЗЕРКАЛО. Уродам страшно смотреть в зеркало. Кто не боится, приглашаем в зал на представление! Содержит нецензурную брань.

Все смешалось в доме… в мире Лунгрии. И кони, и люди, и эльфы с демонами и гномами! И все хотят взять за жабры, правда отсутствующие по факту, Ника – программиста с Земли. И приходится отмахиваться, бороться и искать выход из положения, не забывая развивать и изучать магию. А как без этого в магическом мире?

Наша история начинается в покосившейся таверне на краю мира и истории, такой же сиротливой и видавшей лучшие дни, как и сам герой. Позади лежала треть мира. Но еще две трети ждало впереди. Не было ни поздравления, ни звукового сигнала, ни элементарной избитой фразы «задание выполнено». Не было ничего, его, давно превратившиеся в радиоактивный пепел, хозяева не рассчитывали на победу. И были правы. Никто не победил. Проиграли все. И их направленный в будущее мстительный акт злобы вряд ли принес им радости по ту сторону бытия.

«Табачный торговец, Павел Осипович Перушкин, сидел в своей лавке и с нетерпением смотрел на улицу сквозь большое сплошное стекло единственного окна. С утра непрерывный дождь кропил улицу, и мимо лавочки промелькнуло несколько сотен мокрых зонтиков. От времени до времени гремел колокольчик на дверях магазина, входил покупатель и, подождав, пока угомонится колокольчик, спрашивал десяток папирос или коробку спичек. Торговля шла как обыкновенно, но время тянулось как-то особенно долго. Перушкин готов был закрыть магазин, чтобы сократить этот несносный долгий день. Однако инстинкт торговца брал верх, и Павел Осипович ждал срока, когда на смену явится его брат и освободит его…»

«Май начался, но было холодно. В Петербурге странный май. Погода, однако, стояла ясная. В семь часов вечера по Кирочной улице шла молодая девушка. На ней было тёмное платье, подобранное так, что видны были щёгольские ботинки, и синяя кофта с шёлковой бахромой и стеклярусом, а на голове старомодная шляпка с белым пером. Девушка была приезжая…»

«В углу сырость проступала расплывающимся пятном. Окно лило тусклый свет. У порога двери, с белыми от мороза шляпками гвоздей, натекла лужа грязи. Самовар шумел на столе. Пётр Фёдорович, старший дворник, в синем пиджаке и сапогах с напуском, сидел на кровати и сосредоточенно поглаживал жиденькую бородку, обрамлявшую его розовое лицо. Наташка стояла поодаль. Она тоскливо ждала ответа и судорожно вертела в пальцах кончик косынки…»

«В комнате было темно. Только окно мутно смотрело из сумрака как чей-то фантастический бессонный глаз. Грохот экипажей становился неслышнее и неслышнее и, наконец, стих; и город, утонувший в холодной мгле апрельской ночи, заснул. Воцарилась невозмутимая тишина…»

«На балконе был приготовлен стол для вечернего чая. Хозяйка дома, Васса Макаровна Барвинская, бросила на стол последний критический взгляд и нашла, что всё в порядке. Самовар, в котором ярко отражалась сбоку зелень сада, а сверху – ясная лазурь неба, блестел как золотой. Масло желтело в хрустальной маслёнке. Стекло стаканов, серебро ложечек, а также белизна голландской скатерти были безукоризненны. Васса Макаровна подумала, что хорошо было бы в сухарницу, вместо домашнего белого хлеба, уже несколько чёрствого, положить кренделей и вообще каких-нибудь вкусных печений, но сообразила, что гости, конечно, извинят, потому что где же достать всего этого, живя в семи верстах от города, и притом на хуторе. С этой мыслью она медленно сошла по ступенькам балкона в сад, чтобы разыскать гостей – брата с его женой и молоденькою свояченицей, соседа-помещика, да одного офицера…»

«Курьерский поезд шёл на всех парах по Николаевской дороге. Была тёмная декабрьская ночь. С потолка падал на дремлющих пассажиров спокойный свет шарообразных газовых фонарей, покрытых шёлковыми синими чехлами. Мерно стучали и звякали колёса вагонов. В креслах сидели старый генерал в длинных белых усах, молодой, розовенький офицерик, пожилой тучный барин из степной губернии, красавица с томными глазами и в боа, старуха с жёлтым лицом и клыками наружу, девочка-гимназистка, гимназист – сидел и я…»

«По Кловскому спуску – это было в Киеве – часов в пять, зимою, поднималась худая старуха. Рыжий, некогда чёрный платок, покрывал её голову и плечи; одета она была в отрёпанный салоп. Старуха шла одиноко. На месте заката расплывалась вечерняя заря широким розовым пятном, и по дороге от гор ложились на снег синие тени…»

Однажды судьба всего человечества может оказаться в руках одного случайного человека. Возможно, это будет последний шанс. Но достойно ли человечество его получить?

«Дом, в котором помещалась редакция „Разговора“, стоял во дворе. Вышневолоцкий вошел в редакцию и спросил в передней, где живет редактор „Разговора“ Лаврович. – А они тут не живут, – отвечал мальчик в синей блузе, выбегая из боковой комнаты. – А где же? – А они тут не служат. – Редакция „Разговора“? – Типография господина Шулейкина…»

«Иван Иваныч Чуфрин встал рано; ему не лежалось. Солнце играло на полосатых обоях его кабинета, на лакированном дереве мягких кресел, на бронзовой крышке огромной чернильницы, на хрустальной вазе, где в рыжей воде увядал букет цветов, распространяя кругом травянистый, болотный аромат, на стёклах гравюр и фотографий, на крашеном полу; и воздух в широких снопах света, лившихся косо из окон, завешенных до половины тёмной драпировкой, был нагрет и сиял, слегка туманный от пыли…»