Дед Мороз для одинокой Снегурочки

Маргарита Южина, 2014

Говорят, под Новый год часто все меняется – и не всегда в лучшую сторону… Ксения готова руками и ногами подписаться под этими словами! Еще недавно у нее был жених, достойный звания идеального мужчины, матримониальные мечты и надежды. Но ближе к новогодней ночи все это исчезло, и она осталась одна, у разбитого корыта… с салатом «оливье». И когда на пороге возник папаша одной из Ксюшиных воспитанниц, неожиданно брошенный женой, стало понятно: вот и встретились два одиночества…

Глава 2

Утро началось с прихода Зойки.

— Ты чего, спишь еще? — заявилась она в семь часов. — А я пришла тебе елку наряжать.

— Ой, Зоя! — протирала глаза Ксения возле двери, потом вспомнила, во что они уже нарядили елку, и отправила подругу на кухню. — Зой, посиди маленько, чаю попей, я сейчас, я быстренько…

Она метнулась в спальню и растормошила Виктора.

— Вить, вставай! Зойка пришла! Елку наряжать. Витя!

— Что такое? — с ошарашенными глазами вскочил любимый. — Я опоздал?

— Сейчас опоздаешь. Одевайся давай. Зойка уже пришла. Вот кто тебя вчера за язык тянул? Хи-хи… Нам еще твои вещи с елки снимать.

Когда Зойка заглянула в зал, Ксения и полуодетый Виктор ползали вокруг елки, заглядывая под ветки.

— Вить, привет. А я специально не стала открывать двери своим ключом, думала, вдруг ты тут торчишь. Дак чего я третьей лишней-то буду… — благородно рассуждала Зойка.

— Думала она, — бурчал Виктор. — А сама в такую рань приперлась…

Ксения на четвереньках ползала под зеленой красавицей, да и Виктор внимательно оглядывал новогоднее убранство.

— Вы подарки там, что ли, ищете? — не выдержала Зойка. — Идите уже, я сама елку… да чего ее наряжать, она уже и так вон какая вся… Вить, ты б оделся, а то сейчас детей приводить начнут, а ты только в джинсах…

— Отстань, Зойка! — раздраженно буркнула Ксения. — Мы носки найти не можем. Вчера куда-то повесили…

— А под кроватью не искали? У меня Гена так всегда свои под кровать кидает. И ведь, зараза такой, все норовит подальше зашвырнуть!

— Нет, они здесь, на елке…

Зойка честно хотела помочь.

— Глянь, Ксюш, а это лифчик не твой? — сразу же нашла она не то, что нужно.

— Мой, чей же еще?! — выдернула из ее рук бюстгальтер Ксения. — Ты носки ищи!

— А вот, гляди-ка, еще и галстук! А вы чего, ребята, елку-то вместо вешалки использовали? Вон, смотри-ка, на самой-то верхушке чего!

— Да что ты там ищешь все время не то! — вышел из себя Виктор. — Иди, Зоя, пей чай!

— Прямо еще гонют, — обиделась помощница. — Им же как лучше хочешь сделать, а они… А носок, промежду прочим, вон на том шарике светится. Тока на нем дырка, на носке-то.

— Иди уже, чай пей! — хором завопили влюбленные. Информация про дырку была явно лишней.

Не успел Виктор закрыть за собой двери, как в прихожей тут же позвонили и ворвалась свежая, как снежинка, Лизочка Остромичева. За руку она тащила полусонную дочь.

— Ксения Андреевна, простите, что мы так рано… Зоя Алексеевна, вы вчера так рано ушли, я не успела передать вам подарок! Ксения Андреевна, вот здесь Стасино платьице на утренник, здесь вот в коробочке всякие банты, заколки, вы ей хвостик завяжете, хорошо? Ой, я так тороплюсь, надо успеть до пробок, вы себе не представляете! Стася, доченька, не спи, веселись, сегодня утренник! Зоя Алексеевна, у Стаси сегодня лобик потрогаете, а то чего-то она вяленькая. Ну все. Я побежала, да?

— А вы на утренник-то придете? — успела спросить ее Ксения. — Он в десять у нас начинается.

— В десять? Конечно! — вздернула хорошенькой бровкой Лизочка. — Обязательно буду! Ксения Андреевна, с Новым годом вас! Пусть вам Дедушка Мороз приведет хорошего мужа! А вам, Зоя Алексеевна, желаю королевскую двойню!

И она выскочила за двери.

— Да типун бы тебе на язык! — плюнула Зойка. — Чего я с двойней делать-то буду? Ксюш, а что такое — королевская?

— Это когда мальчик и девочка. Стася, пойдем-ка в спальню. Ложись, девочка, ты не выспалась, я смотрю. Поспи, девочка, часика полтора. А потом я тебе прическу сделаю, как у принцессы.

Стася не стала упрямиться, ребенок, видимо, и в самом деле не выспался, потому что через несколько минут она уже сладко посапывала в своей кроватке.

— Ксюш, а ты куда подарок-то мой задевала? — уперев руки в боки, стояла перед Ксенией Зоя. — Мне Лизочка-то проболталась. Наругала меня, что я рано вчера ушла, а то б она сама передала.

— «Наругала», — фыркнула Ксения. — Она сама вчера за Стаськой в десятом часу нарисовалась. А подарочек… вон, в пакете сиреневом. Только, я надеюсь, ты не будешь сейчас мерить, а то у нас уже детей приводят.

Зойка уже не слушала подругу. Она залезла в пакет с головой, и оттуда доносились только восторженные охи. Потом Зоя и вовсе унеслась в ванную и вышла оттуда уже во всей красе, то бишь в новой ночной рубашке.

— Ксень, ну как тебе, а? Ну, красота же, да? — вертелась она перед Ксенией во все стороны. — Вот, жалко, что это не платье, а то бы я ее на Новый год надела. А может… Ксюш, может, никто и не догадается, что это ночнушка, а? Как думаешь?

— С ума-то не сходи. Ты же догадалась! Иди, переодевайся. Говорю же, детей сейчас приведут.

Но Зойка не успела. В прихожей раздался звонок, привели Борю Егерьцева, причем привел папа. По Бориному папе Зойка тайно сходила с ума… Еще она сходила с ума по папе Яна Карповича, а также по дедушке Юдины Сенокосовой. Господин Сенокосов был артистом. Но Егерьцева она любила больше всех. Даже самую чуточку больше, чем собственного мужа Гену. Это был очень красивый мужчина. И, как всегда бывает, жена у него была совершенно страшная. Длинная, тощая, совсем не молоденькая, да еще и высказывает все, что ей вздумается! Вот Зойка однажды выбежала за почтой для Ксении, а она нарисовалась. Так такой хай подняла! Почему это, видите ли, Зоя Алексеевна детей одних оставила! А что им сделается? Зойка их всех на стульчики посадила и предложила игру, кто дольше просидит молчком с закрытыми глазами. Они бы и по сей день сидели, если б эта оглобля не разоралась. Еще и Ксении нажаловалась. А та тоже хороша. Даром что подруга, а премии лишила! И как этот несчастный Егерьцев живет с такой стервой? Зойка всегда оказывала ему повышенное внимание и улыбалась особенно широко. И вот сейчас предстала пред ним в сорочке! Ей бы спрятаться, отсидеться, но Зоя Алексеевна не искала легких путей.

— Здравствуйте, — прошла она мимо отца с сыном, гордо вздернув голову. — А мы тут… карнавальные костюмы примеряем, знаете ли.

— Здравствуйте, я так и понял, — кивнул господин Егерьцев. — Дайте-ка угадаю, вы — сватья баба Бабариха, точно? Нет-нет! Вы Царевна-Лягушка на своей серебряной свадьбе!

— Нет, — обиделась Зойка. — Я Лебедь белая! А вы еще не сдали на пластилин, промежду прочим, и на туалетную бумагу!

И она обиженно прикрыла за собой дверь в ванную.

Утро проносилось стремительно. Только прошел завтрак, а уже надо было готовиться к утреннику. В прихожей уже снимали обувь вызванные артисты, в каждом уголке родители переодевали своих детей в нарядные костюмы, Зойка плела косы Стасе Остромичевой, а Ксения носилась от одних к другим и старалась ничего не упустить.

Ровно в десять заиграла музыка, и утренник начался.

Сначала девочки-снежинки показали, какой чудесный танец они приготовили к празднику, потом выступили мальчики, потом пошли приглашенные артисты. И в который раз Ксения себя похвалила, что не послушалась Зойку. Та упрямо настаивала на том, чтобы все роли исполнять самим. Конечно, вышла бы заметная экономия денег, но разве Зойка смогла бы так сыграть Волшебника с его удивительными фокусами? Или Бабу-ягу? Хотя Бабу-ягу она играет, даже когда ее никто не просит. А Деда Мороза? В этом году Дедушка был просто шикарным! И Снегурочка не подвела — у нее, на удивление, был весьма приятный голос. Это даже Гусляровские отметили бурными аплодисментами. А в прошлом году Снегурочка как-то не удалась. Во-первых, было ясно видно, что внучка старше Деда лет эдак на тридцать, а во-вторых, от нее страшенно несло перегаром. К тому же она почему-то все больше задавала загадки папам, а не деткам. Зато в этот раз Ксения была довольна. И родители тоже — это было очевидно. А уж как старались детки! Они показывали своим папам и мамам все, чему успели научиться за год. Ксения в сценарий включила не только стишки и танцы, но и гимнастические номера. Петя Гусляровский сыграл на скрипке «Перепелочку», Добрыня Никитин исполнил песенку на английском языке, а Юдина Сенокосова эту песенку проинсценировала. Родители бурлили от восторга. Правда, когда Стася Остромичева выполняла танец Золушки, родители «браво» не кричали и фотоаппаратами не щелкали. Не было сегодня Остромичевых. Поэтому за них старалась Ксения. Ну и Зойка, конечно. У той вообще рот не закрывался.

Под конец утренника каждому ребенку вручили здоровенный пакет с подарком, и родители стали поспешно забирать деток по домам.

К Ксении подошла госпожа Егерьцева и преподнесла в высоком флаконе невероятно красивую орхидею.

— Это вам, — скупо улыбнулась строгая дама. — Вы… вы на нее чем-то похожи.

— Спасибо! — расцвела, как та орхидея, Ксения. Услышать похвалу от этой особы дорогого стоило.

— А я? — тут же подскочила Зойка. — Я на орхидею не похожа?

— Извините, — оскалилась в улыбке Егерьцева. — Цветной капусты я купить не сумела.

— Чего? — не сообразила Зойка. — А при чем тут…

— А что же к Стасе никто не пришел? — спросила вдруг Егерьцева. — Лиза сегодня была дома, я видела… Хотя…

Ксения знала, что детей к ней водят в основном из ближайшего коттеджного поселка, и очень многие родители друг другу приходятся соседями, поэтому ее не удивляла подобная осведомленность. К примеру, та же Лизочка была подругой Никитиной. Даже деток иногда забирала то Алла Никитина, то Лизочка сразу обоих. Но вот сегодня Стасю Никитины не забрали. За Никитой сегодня приехала разодетая в пух и прах бабушка.

Очень скоро комната опустела.

— Ну, сегодня хоть всех забирают, — пыхтела Зойка, помогая Ксении составлять на место стулья. — Ты во сколько сегодня едешь?

— В половине десятого вечера поезд отходит. Как тебе утренник? Здорово, правда?

— Знаешь, милая моя, вот за такие деньги еще бы не здорово было! Я вот сейчас посмотрела все, на камеру засняла, а на следующий год сами так же сделаем. Я вот, к примеру, фокусником наряжусь. Видела я, как он этих голубей доставал!

— Зоя! Ни! За! Что! — фыркнула Ксения и побежала провожать детей с родителями.

К обеду уже никого не сталось, только Зойка, Ксения да Стася Остромичева.

— Стаська! Чего кислая такая? Давай посмотрим, что тебе Дед Мороз подарил, — пыталась расшевелить девчушку Зойка. — Ты чего хотела?

— Я хотела, чтобы мама и папа не ругались, — пробурчала девочка.

— Вот! Все! Значит, не будут ругаться! — закивала Зойка. — Домой придешь, а там никто и не ругается! Дедушка Мороз, он же…

— Зоя Алексеевна, давайте мы сначала пообедаем, — предложила Ксения. — Стась, иди руки мой, а я сейчас накрою. У нас сегодня даже праздничный торт. Зой, а откуда у нас в холодильнике торт? Я не покупала.

— Так это Дана Крысовец принесла, — пояснила Зойка. — Домработница их специально для наших деток испекла. Я хотела себе домой забрать, но уж раз ты залезла…

— Между прочим, я в свой холодильник залезла! В собственный! Хотела она забрать. Стаська, руки помыла? Садись давай, а то эта… Зоя Алексеевна!

Зоя уже сидела за столом и уминала торт за обе щеки.

— Ух, сейчас поем и домой. Устала, как лош… как пчелка. Ксень, мне теперь когда выходить-то? После четырнадцатого, да?

— Да, деток у нас разбирают, я выйду только четырнадцатого, а ты… Только после декрета.

— Нет, мне в роддом только шестнадцатого, так что я еще дня два поработаю… — фыркала Зойка. — Чего мне дома-то делать? Так что четырнадцатого жди, а сейчас… молодой матери пора домой.

— Вот четырнадцатого не вздумай выйти! Мы не собираемся с детьми в акушеров играть! — кивнула Ксения. — А сейчас не домой. Сходишь со Стасей погуляешь.

— Ксения! Ну ты уж…

— А я здесь пока уберу все. Проветрить надо, полы помыть, убрать все. Думаешь, я не устала?

— А можно я не пойду гулять? — жалобно посмотрела на Ксению девочка. — А то вдруг мама придет, а меня и нету.

Ксения наклонилась к малышке.

— Стасенька, если придет твоя мама, а тебя не будет, я посажу ее пить чай, а сама сразу же позвоню Зое Алексеевне. Да и гулять вы будете здесь, во дворе. Когда мама подъедет, ты ее первая увидишь. Тебе даже переодеваться не надо будет. Сходи.

Она выпроводила Зою с девочкой на улицу, а сама принялась за уборку. Руки летали, сердце пело, а работа кипела. За полчаса Ксения навела образцовую чистоту.

— А вот и мы-ы! — ровно к часу привела девочку Зойка. — Ну как, наша мамаша не появлялась?

— Пока нет, — пожала плечами Ксения. — Но ведь сегодня у нас рабочий день до пяти, так что… Стася, раздевайся и иди, клади рукавички на батарею.

Девочка скинула сапожки, яркий пуховичок и побрела с рукавичками к батарее.

— Эх, Ксюша… Чего-то думается мне, что эта Лизочка и в пять не придет, — покачала головой Зойка. — Я бы себе Стаську взяла, но ты же знаешь, мы едем к Генкиной родне. А они такие прибабахнутые — вообще меня не воспринимают. Они, видите ли, мечтали, что их Геночка женится на соседской девочке! Она, эта соседская девочка, чемпион какой-то там по шахматам, да еще и мама у нее рыбой на рынке торгует! Такая бизнесменша, а тут я! Да еще со Стаськой!

— Перестань, все будет нормально, — успокоила помощницу Ксения, хотя червячок беспокойства уже елозил где-то внутри. — Не придет Лизочка, позвоню папаше. Да и чего бы Лизочке-то не прийти?

— А чего она на утренник не пришла? Эх, Ксюша… а тебе ведь сегодня ехать. Ты, ежели что, к Татьяне стукнись. Она не откажет. Очень хороший человек.

— Все! Иди уже! Панику тут наводишь…

Зойка поздравила Ксению с праздником, чмокнула ее в щеку и шумно унеслась вниз по лестнице.

Ксения обернулась. Посреди зала стояла худенькая фигурка Стаси.

— Ну и чего мы такие невеселые? — присела перед ней Ксения. — Давай-ка я тебе включу мультики, а ты ляжешь на этот диванчик и будешь смотреть. Тебе что включить?

Девочка равнодушно пожала плечами.

— У меня есть такая интересная сказка, «Маша и Медведь» называется. Я ее еще вам не показывала. Ложись, сейчас плед принесу.

— Только я спать не буду, ладно? А то вдруг мама приедет, а я сплю.

— Конечно. Не хочешь, не спи. Я тебя даже в постельку не укладываю. На диван ложись, я тебя пледом укрою.

Девочка безропотно легла на диван, а Ксения принялась собирать вещи для вечерней поездки. По большому счету, особенно собрать было нечего, она уже все собрала еще вчера днем. Но все равно, мало ли какие дела обнаружатся у госпожи Остромичевой и когда она соизволит приехать за ребенком. Надо быть абсолютно готовой.

Вещи были собраны, Стася уже уснула, обняв подушку, а ее мама так и не приезжала.

— Та-а-ак… уже четыре часа… В пять начну звонить, надо ж и совесть иметь.

В пять минут шестого Ксения набрала номер Елизаветы Остромичевой.

Трубку долго не брали, но потом все же раздраженно ответили:

— Да?

— Елизавета Егоровна? — постаралась спокойно говорить Ксения. — Вы не забыли, что у нас в садике сегодня укороченный день, и мы работаем до пяти?

— Ой, Ксения Андреевна, я вас не узнала! — мгновенно изменился тон в трубке. — Да, конечно же, я не забыла! Еду к вам уже сорок минут, представляете? Прямо испсиховалась вся! Это какой-то ужас! Вы скажите там Стасе, что я скоро буду.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Ксения. И в самом деле, стоило ли так волноваться? Кто не знает, что такое предпраздничные пробки!

— Стасенька, мама уже едет, только она в пробке застряла, — улыбнулась Ксения девочке.

— А дядя Артем тоже с ней едет? — отчего-то вдруг спросила девочка.

— Это я не спросила… Но ты потом сама увидишь. Давай пока твое платьице в коробку сложим. И банты. А то под шапкой они у тебя помнутся.

Но и в шесть часов мама так и не появилась. Теперь уже и трубку она не брала.

— Да что ж такое-то? — нервничала Ксения. — Мне уже в восемь выезжать, скоро семь, а тут… Стасенька, не переживай, все будет хорошо.

Она набирала номер Елизаветы еще и еще. Трубку сначала не брали, а потом и вовсе вежливо сообщили, что абонент находится в зоне… В общем, все было ясно. Ксения порылась в журналах и нашла номер отца девочки. Ответили сразу.

— Да? — рявкнули в трубку.

— Александр Глебович Остромичев? Это воспитатель вашей дочери вас беспокоит. Ксения Андреевна. Мне хотелось бы знать, почему вы до сих пор не забрали Стасю из садика? Я предупреждала, что у нас сегодня сокра…

— Как это не забрали? — невежливо перебил ее Остромичев. — Что вы несете?

— Вот так! Не забрали! Ребенок сидит один уже который час и вот-вот расплачется!

В трубке послышались не совсем литературные высказывания. Затем папаша извинился и обещал быть немедленно.

Несмотря на грубый разговор, отчего-то этому папеньке Ксения поверила сразу. Он просто ничего не знал, а сейчас приедет и дочь заберет.

— Ничего, — плюхнулась она на диван и прижала к себе девочку. — Сейчас папа приедет. У мамы, наверное, что-то с машиной случилось… Колесо, наверное, оторвалось. А у папы все в порядке. Сейчас приедет.

— Они опять будут ругаться, — вздохнула девчушка. — Обманул меня Дед Мороз, ничего он и не сделал.

— Стасенька, ну откуда ты знаешь? — неуверенно проговорила Ксения. — Может быть, папа приедет, тебя заберет, и вы вместе поедете выручать маму. Когда ж вам ругаться?

— Нет, папа приедет, обидится и будет молчать. А мама будет его ругать. Мама тогда говорит, что она молодая и красивая тетенька и не хочет жить с Херасимом…

— С Герасимом.

— Не хочет с Герасимом. А папа тогда говорит, что пусть она живет с кем хочет. А мама тогда берет большую сумку и убегает. А папа курит и начинает ругаться по телефону.

Да уж… семейка. Честно говоря, Ксения на месте Лизочки тоже бы вещи собрала в большую сумку! Или… или ругалась бы в трубку на месте папаши? Кто тут у них прав, кто виноват — разве разберешь? Сами не могут разобраться, а страдает девчонка.

Время шло, а за девочкой так никто и не приезжал. Ксения уже тигрицей ходила из угла в угол, раздраженно пинала собранные вещи и постоянно набирала номера телефонов родителей. Не отвечали ни мать, ни отец.

Когда за Стасей не приехали и в восемь, Ксения начала строить какие-то фантастические планы. Может быть, отвезти девочку самой? А вдруг они разминутся? А если и там нет никого? Она вот уедет, а они прямо сейчас же и нарисуются! А она с этими разъездами не успеет на поезд! Хотя еще немного, и она не успеет по-любому. Может быть, оставить Стасю соседям? У них замечательная соседка Татьяна. У нее две чудесные собаки — Мич и Ральф, и эти собаки всегда весело машут хвостами, когда ребятня выходит на улицу. Таня не откажет. А чего — Стася посидит маленько с собачками, когда-нибудь родители же все равно приедут, нагуляются… Нет-нет-нет, это даже не обсуждается! Что же придумать? К Зойке? Но та предупредила, что уезжает к родственникам. Зойка, может, и согласится, только вот… Пьянка, гулянка, Зойка может родить в каждую минуту… она уже в середине января мамой станет… мало ли, и что тогда с ребенком? Нет, никому она Стаську не оставит.

В девять часов Ксения вдруг поняла, что никто сегодня не приедет за Стасей Остромичевой, а значит, и вся поездка Ксении, что называется, накрылась медным тазом. И ничего ты здесь не придумаешь…

Она не удержалась и всхлипнула.

— Ксения Андреевна, — испуганно схватила ее за руку девочка. — А почему вы плачете? Папа с мамой за мной не приедут?

— Ну что ты, глупенькая, — сквозь слезы улыбнулась Ксения. — Конечно же, приедут. Только чуть позже. Я же тебе рассказывала, что у мамы машина сломалась.

— А почему вы тогда плачете? Я не боюсь, я их здесь подожду.

— Да я так просто. Понимаешь, у меня тоже есть папа и мама. Они живут далеко. И я сейчас уже должна была ехать к ним на поезде. Ехать два дня. Я бы как раз успела на праздник. А сейчас… сейчас я не успела уехать… и буду праздник отмечать здесь.

— Одна? Без папы и мамы? — округлила и без того огромные глазищи девчонка.

— Да, без папы и мамы.

Девочка не знала, как утешить воспитательницу, поэтому только посильнее прижалась к ней и стала гладить ее руку.

В одиннадцать зазвонил телефон.

— Да?! — подлетела к нему Ксения.

— Кроха моя, ну как? Ты уже едешь? — раздался в трубке любимый голос.

Ксения снова не выдержала и всхлипнула.

— Да, уже еду, — зачем-то соврала она. Наверное, не хотелось объяснять при ребенке, как ее подставили эти родители-негодяи.

— Маленькая моя, ну что ты так расстроилась? — принялся утешать в трубку Виктор. — Я прилечу совсем скоро. Мне тоже тут без тебя несладко. Вот, все еще на работе сижу, с проектом этим… Ну, слава богу, хоть не зря. Завтра обязательно докончу и… и сразу же к тебе! Не плачь, умница моя.

— Хорошо, не буду, — в последний раз швыркнула носом Ксения, утерла нос и улыбнулась. — Я тебя буду ждать.

— Вот и славно. До встречи, кроха.

После его звонка стало немного легче. Ну и ладно, ну и не поехала. Она завтра ему позвонит и скажет, что они будут отмечать Новый год здесь, вдвоем, вместе. А к родителям поедут первого или второго числа. Ну что теперь поделаешь?

— Стасенька, а давай-ка мы с тобой спать ляжем, а? — уже совсем весело посмотрела она на девочку. — Времени уже много, одиннадцать, завтра у нас трудный день, много дел надо переделать, скоро же Новый год! Поэтому…

У девочки уже слипались глаза, поэтому капризничать она не стала. Да и не была капризной Стася Остромичева. И Ксения теперь догадывалась почему. В хорошо обеспеченной семье было далеко не все ладно, и в пылу ссор и споров родителям просто некогда было обращать внимание на капризы дочери.

Ксения положила девочку с собой, чего она одна будет в детской комнате? Небось тоже хочется отдохнуть от садика. И, казалось, только голова коснулась подушки, как по ушам будто ударил звонок. Звонили в дверь.

— Кто это? — испуганно вскочила Стася.

— Сейчас посмотрим, — постаралась ответить спокойно Ксения. Накинула халат и двинулась в прихожую. — Сиди здесь.

В глазок ничего не было видно.

— Кто там? — через дверь спросила Ксения.

— Остромичев. Откройте.

Голос был, кажется, трезвым.

Ксения открыла дверь и в ужасе отпрянула. На пороге стоял человек с перевязанной головой, его рука скрывалась под полой пальто, а половина лица была просто лиловой.

— Кто вы? — выдохнула Ксения, боясь пошевелиться.

— Да не пугайтесь вы… — покривился ночной гость. — Остромичев я.

— А чего такой страшный? То есть… я хотела… что с вами случилось?

— Стася здесь?

— Папа! — уже неслась из комнаты Стася.

— Вы хоть бы отвернулись, ребенка перепугаете.

Он успел отвернуться, но девочка все равно увидела.

— Пап, тебя били? Прямо по башке?

— Стася, надо говорить «по голове», — быстро поправила ее Ксения.

— Вообще не надо так говорить. Это я на машине так… сюда ехал, скользко, ну и не вписался. Вообще-то я в больнице сейчас. Хотел раньше удрать, не мог гардеробщика найти. Пьют уже, гады… Стась, собирайся. Домой поедем.

— Но как же вы… такой… Как вы машину поведете? Еще и с ребенком, — с сомнением смотрела на него Ксения. Честно говоря, отдавать ему ребенка она побаивалась.

— А я не поведу, я такси вызову. У меня с машиной-то полный швах, так что только на такси.

— Тогда, вызывайте. Зачем ребенка одевать раньше времени?

— Пап! А у нас такой торт есть! — прыгала возле отца Стася. — Просто все ручки оближешь! Ксения Андреевна, мы угостим папу тортом?

— Хорошо, угостим. Сейчас пойду чайник ставить. А вы такси-то вызывайте…

Остромичев вызвал такси, которое обещали подать в течение получаса, а пока они сидели все втроем за столом, и Стася рассказывала отцу про утренник.

–…И Волшебник приходил настоящий! Правда-правда! Он вот шарик брал, а потом — ап, и нет шарика! А потом он у него в ухе был… И Дед Мороз был. Настоящий! И подарок мне привез! И еще я Золушку танцевала! Только у меня платье другое было! А Ксения Андреевна мне потом мультик показывала.

Ксения смотрела на Остромичева, пыталась представить рядом с ним Лизочку и никак не могла. Угрюмый, хмурый, слова лишнего не скажет… Здоровенный такой… Работает каким-то директором, а ни тебе костюма за корзинку баксов, ни галстука. Джинсы, пуловер… из-под пуловера виднеется воротничок рубашки. И взгляд такой колючий, жесткий… Как же с ним жилось-то этой легкой красавице? И в самом деле — Херасим. А еще было такое ощущение, что где-то она этого Херасима уже встречала.

— Вы бы матери-то позвонили, — на всякий случай напомнила Ксения. — Может быть, у нее тоже что-нибудь случилось. Сами говорите — дороги-то нынче…

— Я уже позвонил, — скрипнул зубами мужчина. — Нормальная у нее дорога… Скатертью.

Ксения поняла, что сунулась туда, куда не следует, и примолкла.

— Стась, ты мне потом все расскажешь, а сейчас… давай-ка, дочка, одевайся. Вон и такси уже подъехало… — поднялся Остромичев и уже в прихожей между делом бросил: — Надеюсь, мы вас не слишком обременили?

— Да не-ет, ну что вы?! — горько фыркнула Ксения. — Конечно же, не сильно.

«Вы только перечеркнули ко всем чертям собачьим все мои планы!» — хотелось крикнуть ей, но, как воспитанная девушка, она не позволила себе расслабиться.

— Да… И за елочку… тоже… простите, — вдруг усмехнулся страшный Остромичев. — Я и в самом деле не знал, что она для детей… Обездоленных.

Точно! Вот где она его видела! Это тот вредный дядька, который не хотел отдавать ей елку!

— Ничего, — криво улыбнулась она. — Справедливость все равно восторжествовала.

— Я бы даже сказал — воровские какие-то замашки. Не успел отвернуться, а она уже елку утащила, — старательно улыбался господин с перекошенным лицом. — Но я уже на вас не обижаюсь.

— Спасибо! — резко согнулась в поклоне Ксения.

Этот дядька раздражал ее все больше. Из-за каких-то его семейных склок у нее полетел такой праздник! Все планы — псу под хвост! Но… она должна утешиться, он на нее не обижается.

Когда она выпрямилась, Остромичевых уже не было.

Ксения взъерошила руками волосы, улыбнулась себе в зеркало и постаралась… постаралась не расплакаться. Ситуация была… более чем! Родители ее ждут дома с Виктором, сам Виктор завтра срочно вылетает, а вот Ксения… Ксения будет водить хороводы возле этой елочки. Здесь! Одна! Надо обязательно что-то придумать. Вот сейчас она успокоится, попьет чаю… Блин! И торт весь доели, да что ж за день-то такой! Ничего, у нее целая куча конфет. А вот потом… потом она позвонит Виктору и скажет… Ох ты, она ж ему уже сказала, что едет в поезде. Так, сначала надо все же успокоиться…

Она сидела перед телевизором, глотала горячий чай и совала в рот конфеты. Вкуса конфет она не чувствовала, как и не слышала того, о чем так весело говорят ведущие на экране. Нервная система Ксении никак не хотела успокаиваться.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Да? — ответила Ксения, даже не взглянув на номер.

— Ксения Андреевна, это Остромичев, — загудел в трубку мужской голос. — Мне Стася только что рассказала, что мы нарушили ваши планы. Из-за нас вы опоздали на поезд… Так вот, я хочу вам сказать, что завтра утром у вас будут билеты на самолет. На утренний самолет или на вечерний, как пожелаете. Когда вам удобнее вылететь?

У Ксении снова загорелись глаза и бешено застучало сердце. Она вдруг решила, что полетит с Виктором одним рейсом! Это же… Это же так здорово! Они никуда не летали вместе. Даже не ездили вместе никуда. А сейчас… Он будет сидеть на соседнем кресле, она будет тихонько дремать у него на плече, а он будет нежно гладить ее руку… Или он на ее плече…

— На самолет… А вы знаете… А давайте я вам скажу чуть позже, хорошо? Я вам перезвоню.

— Хорошо. Буду ждать.

Тут же Ксения набрала номер любимого.

— Витенька?

— Ксюша, солнце мое, тебя так хорошо слышно. Ты где едешь?

— Витенька, а я хотела тебя спросить, у тебя какой рейс самолета? Ты во сколько завтра вылетаешь?

В трубке раздался тяжкий, продолжительный стон.

— Ксюша, девочка моя… — горько проговорил Виктор. — Ты вот сейчас… Ты сейчас мне по самой ране! Эта работа! Я из-за нее перед тобой… Ксюша, приходил этот заказчик, ему опять все не понравилось. Ты можешь себе представить?! Этому борову опять не понравился мой проект! Как будто он вообще в чем-то разбирается! Как будто он где-то видел лучше! Вот всем нравится! Лучшие мировые звезды живут в домах по этому проекту, а…

— Витя-я, ты делал проекты для лучших мировых звезд? — на секундочку забыла обо всем Ксения.

— Да почему? Я просто идею позаимствовал. Но этому надутому индюку ведь не надо красоты! Ему, видишь ли, уюта хочется! А мне не хочется уюта! В Новый год! Я должен…

Любимый просто горел на работе, Ксения это всегда знала. Она порой даже обижалась немного, что стоит на втором месте после всех этих его проектов, но сейчас было не до обид — Виктор мучился всерьез.

— Витенька, ну погоди, не переживай…

— Ксюш, ну как не переживать-то? — горько жаловался Виктор. — У всех праздник, наши ребята уже почти все разъехались, кто по заграницам, кто на лыжные курорты, ты сидишь у себя дома, с родителями, ждешь меня, а я буду один сидеть перед этим проклятущим телевизором, чокаться с экраном, потому что какому-то кретину взбрело в башку, что на такие монументальные сооружения у него слишком мало земли! Да там земли, Ксюш, если б ты видела!

У Ксении мелькнула озорная мысль. Она столько мучилась, когда выбирала Виктору подарок. Выбрала пуловер. Красивый, конечно, но подарок довольно обычный. Зато она его необычно преподнесет!

— Ну что ж, Витя… — тоже вздохнула она. — Ты меня расстроил. Сильно… но я тебя понимаю. Ничего, правда? Мы сможем встретиться первого числа, как ты думаешь? Сможешь первого прилететь? Или второго?

— Да, Ксюша… — совсем погасшим голосом согласился любимый. — Конечно, первого или второго. Первого, потому что до второго я не доживу. Да и сейчас вон сделаю этому толстосуму фотографии деревенской избушки, не понравится, пусть сам делает. Все равно первого числа у нас директора не будет. Улетает он. Так что… Я тоже улечу. К тебе. Как ты там, девочка моя? Ой, Ксюш, я потом перезвоню… тут мне звонит кто-то, может быть, этот буржуй…

Любимый отключил трубку, а Ксения выдохнула с облегчением и тут же снова стала набирать номер.

— Алло, мама? Юля? Юль, это Ксения!

Она звонила домой. Все же надо было предупредить, чтобы их на Новый год не ждали. Они приедут, но… нагрянут совершенно неожиданно, негаданно… где-то первого числа. И никаких пышных встреч, чай, не замминистра едет, а дочь родная.

Юлька расстроилась. Сестра опечалилась вполне искренне. Она уже настроилась встречать Новый год в семейном кругу, хотела и Ксению повидать, и ее избранника, а теперь… Получается, придется отмечать с друзьями в ресторане и сдавать около семи тысяч… Но она, безусловно все понимает, она прониклась, а эти семь тысяч… Она отправит Вадика подработать на машине, в конце концов, нужно же кому-то показать свое новое платье, пусть друзья в ресторане полюбуются.

Ксюша выключила телефон и усмехнулась — Юлька не менялась. Сестра отчего-то всегда стремилась быть лучше, красивее и моложе всех. Даже замужество ее не изменило.

Конец ознакомительного фрагмента.