Ужас клана. Акт I

Эндрю Брин

«Ужас клана» – это огромный проект, на создание которого ушло 6 лет. Огромные усилия автора этого произведения оправдались завершением романа ещё в 2014 году, но только сейчас Эндрю Брин представляет читателям свой творческий дебют. Окунитесь в историю мрачного мира, раздираемого гражданской войной из-за религиозного неверия. Вместе с героем Мор-Сулом преодолейте невероятные трудности и страдания в попытках найти ответы на вопрос, мучающий всё человечество – что есть вера и кто есть Бог?

Глава 1

Шесть кланов Гикии

Как же быстро летит время. Уже завтра Совет Зиро. С момента объявления его даты, до сегодняшнего дня, меня мучает бессонница. Я вынужден скитаться по коридорам своего дворца в одиночестве, дожидаясь момента, когда начнут слипаться глаза. Совет должен состояться завтра утром. Не могу сказать, что меня волнуют вопросы, которые прозвучат там, просто всякий раз, когда мы собираемся в центре Темного Города, на вершине Пирамиды Мира, создается впечатление, что мы не решаем проблемы нашей страны, а показываем свою наращенную власть за год. О Боги, говорю так, словно первый день живу. Просто я слишком сильно устал, и меня часто одолевают приступы злости. Боюсь, что однажды сломаюсь, и плюну на всё. У меня вообще нет желания появляться на этом совете, участвовать во всем этом. Каков же соблазн думать, что я простой человек. Пускай Кланы сами решают проблемы, а меня не трогают. Невольно вспоминаю свои юные годы, задолго до того как стал лидером своего клана, до того как вообще стал на путь политики. Мечты мои не могли похвастаться оригинальностью — я видел себя на троне, представлял себя Лидером. Тогда мне было двадцать. И сейчас понимаю, сколько воды утекло, и никто не мог подумать, что спустя тридцать лет так оно и случится. Наизусть выученные здания школ, где я работал, сменились роскошными залами дворца. Как вчера помню вручение титула, звания и должности от предыдущего Лидера. Теперь, я стою один, в пустом коридоре, и мечтаю об обратном: о хорошем доме за городом, войдя куда, увижу любимую женщину…

Но если не остановить мои мысли, они будут очень долго забивать мою голову, но всегда в конце подобных размышлений говорю себе, что мне нравится быть тем, кто я есть. Мне нравится все, чтобы не говорили мои уста в порыве злости.

Коридоры для меня представляли настоящую вечность. Иду прямо, сворачиваю, иду еще дальше. Как призрак. Потом замечаю, что иду кругами. Я шагал по бархатному ковру, обращал внимание на картины и портреты, увешанные вдоль стен, присматривался к темным тяжёлым шторам, на каждом из которых красовались вороны улетающие вдаль. С потолка свисают минариловые лампы, не позволяющие окончательно утонуть в темноте здешние коридоры. Как жаль, что они не могли изгнать частицу душевного мрака, томящуюся во мне. Большие окна, на чьих угловатых вершинах красовались мрачные фрески, стройным рядом тянулись ввысь, некоторые были открыты, другие вообще зашторенные. Манимый прохладным свежим воздухом из открытого окна, я подошел к нему и облокотился на большой подоконник, натертый слугами до зеркального блеска.

Передо мной открылась красивая панорама ночного города, усыпанного высокими шпилевыми зданиями. Готические дома купались в свету большой луны, чей свет проходил сквозь слабые облака. С труб домов тянулся дым, уплывая в небо. Ночные птицы летели через город, напевая странные ноты, а вдали послышался глухой звон колокола, ознаменовавший полночь. Срывался дождь с туч, зависших над моим дворцом. Большие капли начали барабанить по окнам, я отошел и последний раз посмотрел на лунный город Аутрайнкарн.

Дождь. Как будто я еще не достиг порога уныния. Теперь еще и дождь. Я пошел дальше по коридору. Повинуясь странному желанию, у развилки я свернул налево, достиг большой винтовой лестницы и поднялся на следующий этаж, подойдя к двери в конце коридора. Немного подождав, я поднял кольцо, висевшее на дверях, и постучал им о серебряную бляху. Парой секундой позже двери открылись, и на пороге оказалась пятнадцатилетняя милая девушка. Она одета в черное длинное платье, полностью скрывающее ноги, а руки облегали черные длинные рукава. Лицо у нее было слегка бледным, глаза подведены темно-фиолетовым цветом, а губы скрывались за тёмной помадой. Длинные, цветом тьмы волосы ниспадали подобно водопаду. Губки девушки растянулись в улыбке, обнажив белоснежные зубы, а большие выразительные глаза приветствовали меня.

Мне стало интересно, почему в столь поздний час она одета и не спит. Хотя в этой ситуации я сам чувствую себя дураком. Кто в полночь стучится в двери из-за простого безделья?

— Доброй ночи, милая, — тихо я сказал, — Ты… ты не спишь?

— Нет, папа, проходи, — дочка не дала мне себя оскорбить, и завела в свои покои, — что-то случилось?

— Просто хотел проверить как ты. Сегодня ты весь день выглядела приболевшей.

— У меня всё хорошо.

Комната освещалась огромным камином и свечами с потолка. Перед ним мягкие диваны и большой стол, еще один стол стоял в углу комнаты, у окна закрытого мощными шторами из темной ткани, с вышивкой в виде профиля ворона. Мягкие паласы застилали весь пол. Не смотря на обилие света, его едва хватало, чтобы осветить всё помещение. Света не давала и большая луна закрытая надвинувшимися тучами. На стенах обрамлённых дорогой древесиной висели картины с пейзажами моего города. Был и один большой портрет, занимавший всю стену над камином. На полотне я изображён в темных мощных доспехах и с мечом. Портрет, написанный во время войны десятилетней давности.

Дочка села за писательский стол с книжками и свитками, взяла перо, макнула в темно-синие чернила и быстро дописала какое-то письмо. Потом встала, отложив все предметы.

— Я писала письмо Генри, — Она сказала это медленно и с опаской. Знала, что эти слова меня не обрадуют. Потому сразу напряглась, понимая, что скрывать это от меня бесполезно.

— Письмо? В полночь?

Мое настроение, держащееся на одном волоске, исчезло вовсе. Виной всему прозвучавшее имя. Единственная причина, она же и слишком серьезная, это то, что я не могу терпеть, как моя дочь встречается с парнем не из нашего Клана. Теперь ясно, почему она мне сказала об этом не просто, а с чувством вины, с запинками, опасаясь моей реакции. Реакция с моей стороны, конечно же, была. Обремененный этой мыслью, я сел на диван перед столом и грелся от пламени камина.

— А я думал, ты изменила свое мнение, — сказал я, всматриваясь в глаза своего портрета, — Как же наш последний разговор? Ты забыла, о чем мы говорили тогда насчет ваших отношений? — я сказал это спокойно, не злясь. Повернул голову, смотря на дочку. Она подняла брови и взяла себя за руки, чувствуя, что сделала что-то не так, — или же я что-то не так сказал?

Взглянув на пламя камина, вскоре услышал тяжелый вздох и обиженный голос дочурки:

— Нет, ты все понятно объяснил. Но… но ты же сам тогда сказал, что выбор все равно остается за мной, — в ее голосе я услышал мольбу.

Она положила руку мне на плечо. Я ее взял, провел пальцами по ее нежной коже, и повел ее так, чтобы она обошла диван и села рядом со мной.

— Алки… девочка моя, тебе не годик от рождения. Ты уже давно взрослая девушка и должна понимать. Я тебе намекал, и прямо говорил, чем чреваты ваши отношения.

— Пап, я все понимаю. Как ты и говорил, закон нашего кодекса гласит, нельзя выходить мне замуж за мужчину из другого Клана.

— И не только тебе. Всем! Ты правильно сказала, а теперь объясни Алкима, что здесь непонятного?

— Но пап, — она опустила голову, потом подняла и посмотрела умоляющим взглядом, — мы любим друг друга.

Сижу и думаю не о нашем разговоре, а о том, с каких пор она стала такой упрямой? Ибо всегда Алки действовала здравомысляще, слушалась тем, кто говорит только хорошее, взвешивала все решения. Сейчас же, когда она узнала что значит любовь, ее натура в корне изменилась. Еще бы не изменилась, ей пока что пятнадцать лет.

— Это я уже слышал много раз, — встал я со вздохом, и обернулся к сидящей дочери, — ты понимаешь, чем обернется все это, когда дело дойдет до вашей помолвки?

— А почему вы не даете нам молодым жить по своим правилам? — чуть не плача повысила она голос.

— Не я создавал правила милая, и я не могу рушить правила кодекса существующие века, только из-за прихоти своей дочери.

Стоя у камина, я пытался найти выход из ситуации, он был, но, увы, не самый лучший. Алки бесшумно подошла сзади и обняла меня.

— Папа, а если перейти в другой Клан? — спросила она.

Этот вопрос пугал меня всегда. Я знал, что однажды она спросит об этом, иначе зная ответ, она давно предприняла бы что-то подобное. Мой страх связан с тем, что можно перейти в другой Клан, а потом уже выходить замуж. Но если моя дочь ради замужества перейдет в другой Клан это станет для меня позором. К сожалению, на это запрета нет. Меня радовало то, что она не знает правды, то есть большинство правил кодекса, и в голове назревала маленькая ложь. Я собирался ей сказать, что и это запрещено, но тогда мой отказ породит в ней ненависть ко мне, особенно когда она эту правду узнает. Но и лгать нет желания, и не хочу, чтобы она стала первой нарушительницей нашего кодекса. Я люблю ее, люблю всех своих дочерей, это будет маленькая ложь во имя спасения, и надеюсь, она никогда не узнает, или же разлюбит Генри, а потом отблагодарит меня за мой запрет. А если явится сам Генри и попросит ее руки?

— Пап? — она опять спросила об этом, ее слова сбили меня с толку, — можно же перейти под покровительство другого Клана?

И все же, как я не старался найти оптимальный выход, соблазн лжи взял верх.

— Нельзя!

Ее объятия ослабели, она отошла в сторону. Я, развернувшись, увидел, как она садилась за письменный стол и начала разглядывать письмо Генри. Подойдя к столу, я взял письмо и начал читать небольшой текст, где в основном были описаны чувства, клятва в верности, любовь и тому подобное. Я свернул письмо и направился к выходу. Алки не могла сидеть на месте, раздираемая робостью.

— Папа! — крикнула она вслед.

— Письмо я заберу. С этого момента я запрещаю тебе встречаться с этим человеком, — жестко я сказал ей. Она выслушала и обиженно опустила голову, — ты поняла?

Ее послушный кивок успокоил меня. Еще я был спокоен за то, что ради того человека она не ослушается меня и не станет сбегать из дворца, и устраивать тайное свидание. Хотя… мне кажется, я слишком наивен в данный момент.

Выйдя из комнаты, я закрыл двери и опустошенно шагал по коридорам, поглядывая на аккуратное письмо. Не в силах я, нарушая законы своего Клана, сделать свою дочь счастливой. Меня охватил гнев. Вновь прочитав еще раз строки, я смял письмо.

Несчастный клочок бумаги оставался у меня в руках все время, что я бродил по дворцу. Спустившись по лестнице на нижние этажи, непосредственно в главный зал дворца, я подошел к огромному камину и кинул письмо в безжалостное пламя. Огонь уничтожил его быстро, и, почувствовав слабый запах горелой бумаги, я тяжело вздохнул. Перед закрытыми глазами мелькнула мысль о пышной свадебной церемонии, о согласии перед этим на свадьбу, об отношениях между людьми из совсем других Кланов. Заглянул, называется, проведать дочку.

Погревшись у камина, я обернулся, разглядывал главный зал: на балконах, застыв словно статуи, стояла стража. Ныне в глубокой ночи царила гробовая тишина, разве что мои шаги по ковру создавали глухой тук. На стенах висели лампы, а окна с фресками занимали верхнюю часть высоких стен. За ними были видны фигуры гвардейцев, медленно караулящих мой дворец. По обе стороны камина поднимались исполинские лестницы, ведущие на большой подиум, где стоял мой трон лидера. По периметру всего помещения висели портреты и картины, разбавляя краски мрачных тонов ночи. Вдоль стен возвышались колонны из черного мрамора, удерживающие куполообразный потолок, где высеченные вороны с ленточкой в клюве держали в когтях книгу.

Из коридора, по правую сторону от меня доносились тяжёлые шаги. Кто-то шел, гремя снаряжением. В приемном зале оказался молодой парень с симпатичными для его возраста чертами лица. Черные глаза, такого же цвета не длинные волосы. Его уставший взгляд пробежался по мне, и парень, не сбавляя скорости, подошел ближе. Он одет в длинную кольчугу, на руках железные перчатки, ноги были в поножах и сапогах. Я сразу посмотрел на его пояс, где висели пустые ножны.

— Господин, поздно вроде как, почему вы не спите? — спросил он.

Его вопрос я пропустил мимо ушей. Я всё еще смотрел туда, где должен быть его меч. Обернувшись к камину, я сказал:

— Пустые ножны? Плохая примета, сам знаешь.

Юноша сделал вид, будто заметил это только сейчас. Он отстегнул пояс с ножнами и ответил:

— Я шел как раз за мечом. Он не в лучшем состоянии после тренировок.

— Кто же в такое позднее время точит тебе меч?

— Не вы один, Господин, страдаете от бессонницы, — заметил юноша, — я провожу обход караула. Заметил вас возле дверей Алкимы. С ней всё хорошо?

— Для кого хорошо, для кого не очень. Я запретил ей встречаться с Генри, — это было нелегко сказать, — знаю, что она не станет нарушать мою просьбу, но все же, по возможности, присматривай за ней. Боюсь, любовь в ее голову ударила, словно сильное вино.

— Постараюсь, господин, — послушался он.

Я осмотрел с ног до головы моего помощника, правую руку и, по сути, очень даже хорошего человека. Фари-Анн был, может быть не так силен и смел, зато остальные качества, как преданность, хороший ум были у него на высоте. В нашем Клане, в Клане Хранителей не важна грубая сила, мы учителя, философы, ученые. Мне нравится этот парень, он заполнят пустоту созданную отсутствием сына, и возможно при правильном подходе понравился бы и Алкиме. Ох, как бы стало легче на душе, если бы Фари стал избранником моей младшей дочери. Они знают друг друга давно, но до сегодняшнего времени Фари вынужден называть мою дочь госпожой. Я надеюсь, что присмотр за ней сведет их ближе. Во всяком случае, я буду очень рад настоящей любви между ними.

— Как ты относишься к Алкиме? — напрямую спросил я.

Юноша пожал плечами, потом сказал:

— А как надо относиться? Если в смысле нравится ли она мне, то скажу вам, что Алкима нравится всем парням моего возраста.

— Понятно, — сказал я и продолжал греться у огня.

— Господин, если я вам не нужен, то я пойду.

Не завязался у нас разговор. Как только Фари ушел, я сразу поднялся по лестнице, вернувшись в свои покои. Уже в обширной опочивальне я подошел к шкафу возле большой кровати и открыл ящик, откуда достал футляр, чью крышечку я открыл и увидел слабо светящуюся голубую пыль — Минарил. Голова становилась ясней, руки наполнялись энергией, все проблемы будто уходили в небытие. И всё это после одной ложки этого порошка разбавленного с водой. А я так надеялся, что мне удастся нагнать сон самостоятельно. Пришлось прибегнуть к помощи божественного порошка. Но настало время лечь и бороться с мыслями в голове до тех пор, пока глаза сами не закроются. Я скинул одежду, встал на колени у кровати и правую руку ладонью положил на пол, нашёптывая простую молитву — дай господь возможность просто выспаться. Велением самого Бога или простой усталостью, которая не была утолена всего одной ложкой Минарила, я, наконец, начал зевать. Какое радостное явление для бессонных ночей.

Но как быстро летят ночи. Особенно когда редко засыпаешь обычным сном. Тьма исчезла, а через закрытые веки проглядывался слабый свет. Счастье от сладкого сна исчезло, вспомнив, что у меня сегодня Совет Зиро. Все бы ничего, если вспомнить что придется по дождю скакать до Темного Города, столицы нашей страны Гикии, а потом шагать на Пирамиду.

Я встал, оделся, подошел к окну. Несколько мгновений я любовался городом, и утренним солнцем. Оно было уже весьма высоко. Утро далеко не ранее. Лучи отчётливо видны благодаря туману, что растекался среди красивых высоких зданий. Но всё же небо было местами в черных тучах, которые безжалостно съедали солнечные лучи, так редко освещающие Гикию. Скоро, как я и предполагал, будет дождь.

Нужно идти купаться. Оправив одежду, я вышел в предспальную комнату. Едва раскрыл двери, как передо мной возник Фари. Всё в той же амуниции.

— Уже проснулись, господин? Как ночь? — спросил он. Я прошел мимо него в зал, где стены были скрыты за книжными огромными полками.

— Будто ее и не было, — грустно ответил я.

— Я так понял, что приёма людей сегодня не будет? Мы же сразу отправимся на Совет?

Приём. Не думаю, что с утра будет много жалеющих сообщить свои просьбы. Можно быстро их выслушать, а потом отправиться, ничего страшно не произойдет, если я чуток опоздаю. Да и времени еще много. Но Фари, видимо заметив мой подавленный взгляд, приглушённо сказал:

— Может сообщить, что приема не будет?

— Пускай ждут, — быстро ответил я, приближаясь к выходу из покоев, — я пойду, искупаюсь, а ты приготовь мою одежду и скажи людям, что я их приму, но немного позже.

— Как скажете.

Бассейн в восточном крыле дворца был уже готов. Искупавшись, благоухающий Минариловым мылом я тут же оделся в парадную одежду. В моих покоях меня уже ждал Фари. Он вскочил с кресла и вопросительно посмотрел, ожидая моих указов.

— Что скажешь об Алкиме? — намекнул я юноше.

Парень принял серьезный вид, выпрямился. Его задумчивость затянулась.

— Она не покидала дворец. К ней никто не входил, — отчитался он.

— Я не о том, — желая уже, наконец, сказать чего я хочу, мои слова прозвучали понятно, — вчера я тебя не просто так спросил, нравиться ли тебе Алкима.

— Да, она мне нравится. Но как же ее ухажер, Генри? Вы действительно хотите разорвать их отношения?

— Ты сейчас похож на мою дочь. Кодекс, Фари, Кодекс!

— Вы можете приказать своей дочери, но Генри, он же явно что-то придумает, в конце концов, поговорит с Лидером своего Клана.

— Не хватало, чтобы еще это дошло до Лидеров. С Генри я разберусь, я хочу просто, чтобы кто-то поддержал мою дочь. Представь ее, когда она узнает, что ее любовь с Генри будет прекращена.

— Ну хорошо, господин, только мне не совсем понятно, причем здесь я. Я всего лишь ваш помощник, капитан дворцовой гвардии, а не друг вашей дочери. Как это будет выглядеть со стороны?

— Может она полюбит тебя?

Сейчас Фари стал краснее, чем Алки вчера при разговоре. Фари-Анн парень не глупый, еще вчера сразу догадался, чего я хочу, но не хочет впутываться в наши дела. Его преданность и уважение ко мне заставили его согласиться на мое предложение, особенно когда я открыто признался, что хочу видеть его вместе с дочерью. Опять же, предприняв этот шаг, я вновь остался недоволен, ибо вспомнил давнее обещание Алкиме не лезть в ее личную жизнь, вот только давались они, когда я и подумать не мог, что она полюбит чужого.

— Посетители ждут? — спросил я, забыв про старую тему.

— Конечно, их немного господин.

Я осмотрелся в зеркало. На мне была черная одежда Клана с изображением ворона: свободная, прошитая синими нитями из Минарила мантия, на ногах мощные сапоги, а голову украшала корона с синевато-зеркальным оттенком. Слуги расчесали мои длинные волосы и закинули за мантию. Пора выходить к людям.

Когда я вышел из спальни, вместе с Фари уже стояли еще два человека, один из них это Джаан-Син, среднего возраста мужчина с вытянутым лицом, облаченный в роскошный темный наряд, и Карл-Оррэл, ровесник первого, слегка полноват, поэтому и носил одежду посвободнее. Оба были моими хорошими советниками, хоть и советовали мне мало чего, в основном занимались дворцовыми делами.

— Как настроение с утра, господин? — спросил Джаан. Он держал в руках свой несменный журнал, откуда торчало перо и тонкий футляр с Минариловыми чернилами.

— Наверняка хорошее, иначе господин не стал бы принимать посетителей, — заметил Карл-Оррэл.

Я ничего не ответил. Выйдя в коридор, они окружили с обеих сторон и шли со мной вровень. Мы вышли вчетвером в большой коридор, ведущий к тронному залу. Как только мы подошли к выходу окруженного гобеленами, Карл-Оррэл крикнул вперед:

— Лидер идет! — он быстро прошел вперед, в зал, где стоял мой трон. Я остановился и подождал, пока мой советник произнесет, — Хозяин дворца, повелитель этого города, обладатель четвертого слова в Совете Зиро и Лидер Клана Хранителей, достопочтенный Мор-Сул.

Зайдя в зал после приветствия, все склонились передо мной. Мой трон стоял на высоком подиуме, куда я поднялся по ступеням. Откинув мантию, я сел на роскошное место. Бросил взгляд вниз, посмотрев на врата, у которых скопилось несколько человек. По обе стороны моего трона встали советники. Во время моего быстро осмотра посетителей ко мне подошел Фари.

— Начнем прием? — спросил он.

Я кивнул. Юноша махнул рукой гвардейцам и те любезно проводили нескольких человек по высокой лестнице и остановили у подъема к моему трону. Передо мной стояло пять человек, все они были обычными жителями моего города. Прием простолюдинов стандартная, почти ежедневная процедура. Мы, как лидеры Кланов, обязаны помогать тем кто не находится под чьим либо покровительством. Но они не были бедняками или бездомными. Большинство людей попросту предпочитают не зависеть ни от одного из Кланов, а жить своей жизнью, что, конечно же, не запрещено.

Пятеро, в хороших одеждах, стояли и смотрели на меня.

— Ты! — ткнул я пальцем на ближайшего мужчину моего возраста. Он поднял голову, поправил длинные ухоженные волосы и, поднявшись по лестнице, встал на колени у моего трона.

— Господин Мор-Сул, — начал он, — вот уже много поколений наша семья живет жизнью обычных граждан. Недавно у меня появился внук, и я хочу, чтобы он рос под покровительством вашего Клана. Хочу, чтобы он стал Хранителем.

Обычная просьба простого человека. Быть Хранителем, значит иметь много привилегий, и не удивительно, что от рождения дети получают статус моего Клана. С такими просьбами ко мне приходят чуть ли не каждый день, и я их удовлетворяю, ибо нет причин для отказа.

— Твоя просьба будет исполнена, сегодня же Хранители прибудут в ваш дом. Скажите свое имя.

— Зовут меня Ирлам-Анн, а внука назвали мы Зиро.

— В честь императора? Хорошее имя.

— Я знаю, господин, его мы так назвали как дань уважения к нашему Правителю.

— Встань с колен Ирлам-Анн, — вежливо попросил я, — ты должен знать какова цена принадлежности твоего внука к Клану.

— Я знаю.

Хорошо, что он знает. Это решение было явно принято не так легко, ибо ребенок этот — Зиро-Анн, став Хранителем, до совершеннолетия не будет видеться с родителями, его местом станет наше общество, а свою жизнь он посвятит только учению.

— Ступай с благословением Антарота.

— Благодарю вас, господин Мор-Сул.

Когда мужчина спустился и покинул зал, я взглянул на Джаан-Сина, который уже записывал в свой журнал список распоряжений на сегодня, и вписал назначение младенца Хранителем.

Ко мне поднялась молодая женщина, сияющая своей юной красотой. Ее черная одежда облегала превосходную фигуру, но ее красота терялась, когда я заметил на красивом лице грусть и частичку горя в глазах. Она стала на колено и убрала длинные черные волосы от глаз, подведенные черным макияжем.

— Что угодно юной девице в моем дворце? — спросил я.

Она приподнялась, чтобы протянуть мне мешочек. Его она прятала в ладонях, и поэтому я не замечал его раньше.

— Господин Мор-Сул, примите эту плату за мою невеликую просьбу, — жалостно говорила она, — давеча у меня погиб муж. Я хочу, чтобы его имя было записано в ваших свитках. Хочу увековечить память о хорошем человеке.

Печально это слышать. Я встал с трона, поднял женщину с колен, а мешочек, где очевидно было золото, прижал к ее груди.

— Мне жаль твоего мужа, оставь дань себе, она тебе нужнее. Скажи только, как звали мужа?

— Крин-Улл, господин, — почти плача произнесла она.

Джаан-Син записал в журнал.

— Как он погиб? — спросил я.

— Упал с крыши дома, когда чинил наше жилище.

— Кем был твой муж?

— Мы с ним обычные граждане этого прекрасного города. Простите, что я осмелилась явиться к вам, не имея печати Хранителя, я просто думала, что вы не будете слушать меня, — захныкала она.

— Что за вздор! Вы такие же люди, как и мы, Хранители. Пусть вы даже были бы из другого Клана, вы живете в моем городе, а значит под моим покровительством. Понятно тебе, милая? — она кивнула, стирая слезы. Я продолжал, — укреплять жилье это работа Строителей, почему вы не сообщили им?

— Они нам отказали, ответили лишь, что они очень заняты и все, поэтому мой муж решил сам сделать работу за них.

В душе меня пробирала злость. Как же позволил Миул-Хор этому случиться? Вероятно, он не знает, но я обязательно сегодня сообщу об этом на Совете Зиро. Обычный гражданин не должен делать работу за того, кто обязан это делать.

— Твой муж будет увековечен в памяти. Я запишу его имя, а Строители будут высмеяны на сегодняшнем Совете за это.

— Спасибо, Господин, — женщина спустилась и ушла. Следом подошел юноша в серых одеждах с развевающимся плащом. На Хранителя не похож, однако одежда подчёркивала его благополучное состояние. В руках он нес небольшой сундучок.

Парень встал на колено и, опустив голову, протягивал мне дань.

— Я прошу принять этот дар от нашей семьи Харр, как дань уважения вашему Клану за добрые деяния прошлого и за то покровительство что вы обеспечиваете гражданам Аутрайнкарна.

Он открыл ларь с Минарилом — блестящая голубая пыль. Я был рад столь щедрому подарку и махнул рукой Фари-Анну, чтобы тот взял дар.

— Благодарю за столь ценный подарок. Назови свое имя.

— Я Ниири-Хар, сын Дарла-Хара.

— Передай своему отцу наилучшие пожелания от меня.

Юноша ушёл. После него на колено встал мужчина с похожей просьбой — принять ценный подарок. И всё в знак уважения, дабы я знал ту или иную семью. Последний посетитель был очередным молодым крепким парнем в дорогой одежде. В руке он держал футляр, и незамедлительно его открыл, как только подошёл к трону. Моему взору предстал красивейший кулон, несомненно, дорогой и весьма редкий. Цепочка из чистого золота блестела на свету, а в центре кулона граненый камень из Минарила, чей голубой оттенок манил меня.

— Господин Мор-Сул, я хочу, чтобы эта вещь была передана вашей дочери — Алкиме. Пусть она носит эту вещь, пусть будет еще прекрасней.

Довольно часто через меня передают подарки дочерям. Обычно это молодые люди, манимые влечением, но и кроме этого все мои девочки, Хранительницы, уже имеют власть в особых кругах, и таким способом хотят стать на чин выше. Однако человек передо мной был простым гражданином, пусть и богатым. Я принял подарок и пообещал, что кулон будет вложен в руки моей дочери, и узнал имя юноши, чтобы огласить его впредь.

— Моя дочь будет рада столь красивому подарку. С виду очень дорогой, а поэтому позволь спросить, откуда у тебя такая редкая вещь? Не сочти за грубость, но за всю жизнь я нечасто видел граненые Минариловые камни.

— Мой отец ювелир. Он друг Копателя и выкупил у него этот камень, а потом, обработав, вставил в кулон и подарил мне, рассказывая сказки о том, что он приносит удачу. Но мне не зачем эта вещь, мы хоть и обычные жители но не испытываем трудности в жизни. Пусть ваша прекрасная дочь носит эту прелесть.

— Красивые слова, — похвалил я, — Ты умен для своих лет и сферы проживания, не хочешь ли ты стать Хранителем и дарить знания другим?

— Увы, господин. Не злитесь, пожалуйста, за отказ. Я бы и с радостью, да вот только отец мой против. Он не одобрил даже поход к вам, ибо с Копателями он куда ближе. Прошу простить меня, еще раз.

Не часто я предлагаю вступить в Клан. Как раз по похожей причине.

— Не бойся юноша. Если твой отец имеет неприязнь к моему Клану то пусть придет, может я смогу решить его проблемы. Согласен?

Я похлопал парня по плечу и тот спустился по лестнице, и вскоре исчез из зала. Никого больше не осталось, и я несколько минут сидел просто так на троне, думая о скорой поездке в столицу Гикии.

Мало людей было сегодня. Иногда их куда больше, что растягивает приём надолго. Скорее всего, виноваты слухи о том, что сегодня Лидеры собираются в столице. И как раз сейчас пришла пора готовиться к отъезду. Я встал с трона и вышел из приемного зала в коридор, меня догонял Фари, громыхая снаряжением.

— Готовьте коней! — приказал я, и Фари развернувшись, быстро ушел.

Вернулся в покои. Подоспел Джаан-Син вместе с Карл-Орэлом. Я отстегнул мантию, снял корону и дождался когда придут слуги. Они начали облачать меня в церемониальный наряд. Это был серый ушитый нитями из Минарила камзол, такого же цвета тяжелые штаны и высокие сапоги, куда они заправлялись. Легкая корона для визитов была надета, после того как сзади на меня навесили другую мантию, где распростерлось изображение ворона с белыми глазами, в чьих когтях зажаты свитки.

На заднем дворе, возле обширных приземистых садов располагалась большая конюшня. Возле нее на вымощенной камнем площади, откуда дорога ведет к вратам, уже ожидали шесть всадников на серых лошадях. Воины одеты в кирасы и поножи — строгий вид для пышных визитов. Оружия на них было не так много, преимущественно кинжалы и легкие пики да мечи. Все всадники, ещё не надев шлемы, приветствовали меня. Ланкар — моя любимая темно-серая лошадь была рада меня видеть. Я погладил её кожаными коричневыми перчатками, и сразу оседлал. Вскоре появился Фари. Единственный, кто экипировался как рыцарь, в прочные доспехи, а с пояса свисали ножны с наточенным сегодня ночью мечом. Как только он осмотрел всех, я сказал:

— Вперед.

Группа всадников окружила нас, и мы не спеша ехали к вратам, огибая дворец по вымощенной дорожке, где цокот лошадей звучал на всю округу. Мы проезжали мимо стен, мимо кухонь, где слуги готовили для всего дворца и миновали небольшой арсенал не открывающийся уже давно. Последнее что встретило нас на пути к воротам, это небольшое купольное здание, где внутренне помещение уходило вниз и там виднелось каменное изваяние. Увидев этот домик, в меня будто молнией ударило. На меня сразу посмотрел Фари.

— Господин я вас не видел сегодня в молельне! — Эти слова были сказаны с немного презрительным тоном. Мне стало стыдно, и я не мог поверить, что забыл об утренней молитве, — стоять! — скомандовал Фари.

Я быстро тянул мантию за собой, заходя в купольный дом и спускаясь по лестнице. Подошел к алтарю по центру круглого помещения и стал на одно колено. На плоском каменном алтаре было вдавленное место в виде руки, куда я и вложил правую длань. Потом посмотрел наверх на статую нашего Бога — Антарота и начал нашептывать молитву.

Последний раз взглянув на статую, вышел. Пока взбирался на коня, гвардейцы открыли нам ворота и выпустили на главную широкую и красиво обложенную камнем улицу, где здания со своими шпилями частично заслоняли небо. Люди в темных одеждах заулыбались и начали приветствовать нас.

Не стоит считать хвастовством описание моего города. Он был великолепным при прошлом лидере, он стал еще лучше при мне. Чистые улицы, вежливые люди и множество школ создают из моего города прекрасный культурный центр всей Гикии, куда стекаются люди в поисках знаний. Муниципальные здания граничили с жилыми кварталами, соединённые вымощенной дорогой. Почти всё граничило с красивыми садами. И у меня уже давно мания сравнивать свой город с остальными, хотя все мне говорят, что Аутрайнкарн вне конкуренции.

Город находится преимущественно на равнинах, они же составляют большую часть Гикии. Но даже с моего дворца, вдалеке можно разглядеть горные цепи. У их подножья большие леса, которые граничат с нашим городом. Не могу не согласиться с тем, что природа у нас действительно красивая. Она была бы еще живописнее, будь у нас побольше солнца, ибо в наших краях небесные тучи вечно витают над нами. Есть ли в этом божественный промысел? Я не знаю. Мне стыдно до сих пор, что я просто забыл помолиться нашему Богу, хотя положа руку на сердце… я скажу, что делаю это только из-за уважения к нашей религии, ибо в первую очередь я человек, который предпочитает науку. Не многие поддерживают мои взгляды, но они, по крайней мере, уважают мою работу.

Тёмный город находился в сердце нашей Гикии и все дороги от каждого из шести городов-столиц одинаково долго простирались по нашей ветреной местности. Минуя множества деревень, узнавшие в наших знамёнах Хранителей, мы достигли сигнальной башни, и когда мы проскакали мимо, взобрались на холм по дороге и увидели границы самого города. Темный Город, он же столица всей Гикии, огромный центр скопления народа. Более ста тысяч людей обитают в этом поистине невероятном граде, чьи размеры поражают. Но в первую очередь никакое величие Темного Города не сравнится с исполинской Пирамидой Мира построенной нашими далекими предками. Словно титан, эта пирамида возвышается над столицей.

Мы не останавливались, чтобы очередной раз взглянуть на творения наших предков. Кроме величия, сооружение внушало и некий ужас, чувство, вселяемое пирамидой сравнимо с ничтожным существованием муравья. И на её вершине, по давней традиции, будет проводиться совет.

Широкая, вымощенная хорошим камнем дорога, была обставлена разного рода флагами, стягами и гербами. Уже на пути, вне города нам встречались домики торговцев, небольшие фермы, длинные ряды ярмарок забитые до отказа людьми. Галопом мы промчались через оживленную главную дорогу и добрались, наконец, до первого поста охраны. Город начинался с небольших жилых домиков из дерева, но они были весьма милыми и аккуратными рядами шли вдоль длинной главной дороги. Охрана, разместившаяся на единственной, но огромной башне пропустила нас без вопросов и мы уже мчались к огромной Пирамиде.

Уже скоро деревянные дома, рассчитанные максимум на две семьи сменились роскошными особняками из камня. Главная дорога была очень широкой и по ее центру вдоль всей длинны были усажены деревья. Были и многочисленные сады с прудами и бассейнами, помимо этого среди растущих по мере приближения к центру города зданий, я видел выполненные в тяжелой архитектуре храмы Оракулов. По улицам стройными маршами шагали бойцы Клана Воинов. Строители, кое-где обновляли фасады здания, а где-то строили новые дома. Дальше нас одаривали благословением Оракулы. Низко кланялись Хранители своему лидеру. Копатели ходили сплошь в украшениях из Минарила. Здесь бурлила жизнь, словно в бушующем улье. От этого мне становится непривычно и даже не комфортно. Я никогда бы не променял свой маленький город Аутрайнкарн на этот большой театр человеческой жизни.

Мы быстро преодолевали улицы столицы. Пирамида Мира медленно становилась больше и больше. Я по-прежнему осматривал город и восхищался им, но правда восхищался тем, что бросается в глаза. Как и у любого города и здесь есть свои противные стороны. Если приглядеться, то за внешней красотой таится много мерзости. Немало улочек были грязными. Мусор, сваленный возле домов, не убирался, слив не прочищался, вода в колодцах отсутствовала, повсюду я замечал сожженные пожарами дома, куча борделей, откуда доносится сплошной разврат, и это помимо зловония, не покидавшего нас всю дорогу. За всей красотой и суетой этого не замечаешь, Столица не место для того, кто желает обрести душевный покой.

Темный Город это обитель Правителей, но, судя по его обустройству, я бы не сказал, что Клан Правителей плохо справляется со своей задачей — следить за городом. Проблема в том, что он очень большой. Это можно понять. Зато здесь и только здесь можно разбогатеть. Тут имеются любые товары в огромном количестве, и торговля здесь главный атрибут жизни.

Пока я рассматривал город, восхищался укромными уголками, и отворачивался от противных мест, стало заметно, как вся столица преобразилась. Мы были почти в центре Темного Города, проскакали дворец нашего императора и уже были почти у Пирамиды. Нас окружали мощные постройки, прямоугольниками расставленные вокруг нас. Настал тот момент, когда город открыл великую площадь у подножья Пирамиды. Мы остановились у конюшен, проскакав площадь, и там нас приветствовали Правители. Спешившись, нам оставалось пройти через пост охраны, но мы сделали паузу у первой огромной ступени пирамиды.

Не счесть, сколько шагов придется сейчас проделать наверх. Это как испытание, нельзя показывать слабости хоть это и нереально. Подняв голову, я видел уходящий ввысь треугольник, где на самом верху было святилище, место, где мы собираемся каждый год. Итак, я сделал первый шаг, всадники остались внизу, только Фари и Джаан поднимались со мной. Всё выше мы шагали по огромным ступеням, и оборачиваясь можно было видеть, как весь город простирается перед нами, в то время как мы отдаляемся от него, ближе к тучам наливающиеся тьмой и издающие еле слышимые раскаты далекой грозы. Тот, кто боится высоты, не взойдет сюда, но даже я, не имея подобного страха, страшусь сильного ветра, что бушует здесь, и, кажется, что вот-вот улетишь вниз. А время наш враг, оно тянется так медленно, когда поднимаешься наверх, при этом чувствуя, как стонут от боли ноги. Хочется упасть на колени и передохнуть, но нет, это будет некрасиво со стороны. Фари держится, с еще большим трудом старается не упасть под тяжестью усталости нетренированный Джаан. Я часто задумывался, скольких усилий стоит подняться туда старому лидеру Строителей. Но конец близок.

Последняя ступень позади. Развернувшись, нельзя было не почувствовать как сердце колотится в страхе и в воодушевлении одновременно. Оно колотится, ощущая ту красоту, что распростерлась перед нами. Словно Боги, мы наблюдали за Темным Городом, где кипит ключ жизни, смотрели на травянистые долины в его окрестностях, за реками и озерами повсюду. Если приглядеться, на далеком горизонте я мог разглядеть и свой город, тоскующий по Лидеру. Эта минута наслаждения вернула те силы, что были похищены в качестве дани Пирамиде.

Мы на самой вершине. Перед нами купольное сооружение, окруженное массивной колоннадой. Повсюду на мраморе и Минариловых плитах видны трещины. Время нещадно к материалу и неоднократные реставрации Строителей этого сооружения не спасали. Но если не приглядываться, то все выглядит завораживающе. Мы шагнули по тяжелому ковру, возле большого арочного входа, пройдя через колоннаду. Вокруг были люди и все были с печатями разных Кланов. Нас поприветствовали и пропустили внутрь. Но прежде чем зайти, я обернулся и протянул руку Джаану, дабы взять у него кое-что. Меня очень сильно одолела усталость и поэтому нужно восполнить силы. Мой помощник вручил мне колбу с голубой жидкостью, я быстро открыл, выпил ее, и отдал емкость обратно. Около минуты я стоял на месте, чувствуя прилив невероятно энергии и силы. Теперь я чувствовал себя как новорожденный. Сделав глубокий вдох, я пришёл в себя и вошёл внутрь святилища.

Сразу привлекает внимание в этой цилиндрической комнате огромный монолитный стол по центру, весь исписанный фресками. Шесть тронов вокруг него ожидали своих хозяев. Некоторые лидеры заняли свои места, не хватало только меня и самого императора. Серьезного настроя ещё не было ни у кого. Пока Совет не начался, лидеры, как и прочий народ, свободно общался между собой, заполняя помещение эхом. Оставив своих подчиненных у стены, я подошёл к своему трону и кивком поприветствовал всех Лидеров. Сев на своё место, я сразу пытался вникнуть в разговор между лидерами, но вскоре появился мужчина в белых платьях с эмблемой правителей и громко попросил всех посторонних выйти наружу. Через минуту остались только мы, в полнейшей тишине, слыша только сильный ветер, гуляющий за окнами. Не прошло много времени, как начали доноситься тяжелые шаги. Вышли четыре рыцаря и встали вдоль стен, через секунду появился высокий худосочный мужчина в светлой одежде, он остановился возле трона и оглядел всех нас. После чего поднял руку, словно читая молитву и произнес:

— Его величество, лидер Клана Правителей, обладатель первого слова в Совете Зиро и справедливый император Гикии. Наш Император — Зиро Гул.

После слов рыцари и остальные стражники встали на колени, мы же просто встали со своих мест. Приветствовали его стоя, как еще одного Лидера, равного, как и мы все. Такого же независимого, как и все наши кланы. Наконец появился сам Правитель, стройный и крепкий телом, с мудрым лицом выше среднего возраста мужчина, завернутый, словно кокон в темные платья и с мантией, тянущейся за ним. Черные волосы, словно лезвия, скатывались по спине, сливаясь с тканью, а на голове голубоватого цвета стеклянная корона — великое сокровище предков. Плавной походкой, словно балансируя на трости над бездной, он дошел до трона.

— Садитесь друзья, — сказал император, занимая своё место. Мы уселись. Время слушать императора, — начнем же наше собрание, — продолжил он, и поднял правую руку, посмотрев перед собой, прямо на меня, — Я лидер Клана Правителей Зиро-Гул обладатель первого слова в Совете Зиро.

Когда император представился, слева, правую руку поднял грузный пожилой старик в белых платьях:

— Я Магниус-Лонг, лидер Клана Оракулов, обладатель второго слова в Совете Зиро, — его пухлое лицо точно характеризовало его Клан, которому многое дозволено.

— Я Хризо-Нур, Лидер Клана Копателей, обладатель третьего слова в Совете Зиро, — это сказал крепкий светловолосый парень, чей возраст близок к возрасту настоящего мужчины. Он был облачен в легкие церемониальные доспехи с эмблемой собственного клана. Лицо наполнено грубыми скулами, тонкие почему-то почти всегда поджатые губы и словно лисьи хитрые черные глаза. Этому человеку не стоило подражать, поскольку его имя уже давно олицетворяет главный человеческий порок — жадность. К сожалению, смесь характера Хризо-Нура с тем фактом, что он является лидером Клана, который добывает Минарил, заставляет его думать и ставить себя выше, чем кто-либо.

И, наконец, когда Лидер Копателей посмотрел на меня, настала моя очередь поднимать руку:

— Я Мор-Сул, Лидер Клана Хранителей, обладатель четвертого слова в Совете Зиро, — странное чувство подловило меня сейчас, будто посмотрев вперед, вижу себя самого, сидящего на месте императора.

Посмотрев налево, я увидел мускулистую руку другого мужчины, чьи доспехи были настоящим произведением искусства, а меч навивал страх от одного только имени. Тяжелые латы, казалось, совершенно не доставляют неудобства хозяину. Суровый, с вечно припущенными хмурыми бровями и усталыми глазами воин, отмахивая свои волосы, произнес:

— Я Тэйрат-Диес, лидер Клана Воинов, обладатель пятого слова в Совете Зиро, — он говорил тихо, но все слышали, несмотря на удаленность друг от друга. На помощь приходило эхо, барабаня в уши каждого.

Отдельная история частично связывает меня с Кланом Воинов. Кланом бойцов, которым суждено точить свое мастерство в боях. С раннего детства я хорошо владею мечом, а потому, еще не узнав от отца в какой клан меня отдадут, я надеялся, что уйду к Воинам. Да, у меня предки обычные люди, обычные граждане как те, с кем я общался утром. Я боюсь представить, как переворачиваются в гробу те, кто поколениями служил Клану Хранителей. Но, даже попав к Хранителям любовь к оружию и к боевому искусству у меня не улетучилась, я продолжал тренироваться и даже сейчас, будучи мудрым учителем, я могу прекрасно провести поединок даже с мастером меча. Отсюда у меня некая любовь к Клану Тэйрата и к его традициям. Его Клан хоть и не является богатым и уважаемым, он становится на защиту всех в трудные времена, но слава нашим Богам у нас, за исключением войны десятилетней давности, не было событий требующие военного положения. Даже восстаний и недовольств. Здесь и именно здесь мужчины и женщины с печатью воинов становятся верными слугами порядка и дисциплины, но, увы, только это остается в их сердцах, военная мудрость, тактика и боевой опыт отходит на второй план, и мы должны молиться, чтобы он никогда не понадобился.

Этот клан впервые за историю стоял под угрозой развала в прошлых годах, когда Хризо-Нур начал возмущаться по поводу высоких расходов. Как же он не понимает, что Воины это наше ополчение, держащее порядок.

Остался последний, не мелькающий на фоне гигантов власти, Клан:

— Я, Миул-Хор, лидер Клана Строителей, обладатель шестого и последнего слова в Совете Зиро, — сказал мужчина, чье лицо больше напоминало лик больного человека, однако Миул был самым спокойным из нас и самым нетребовательным.

Цель ежегодного собрания здесь — обсуждение всеобщих проблем и требования Кланов друг от друга. Хотя «требование» не то слово. Мы независимы, и стараемся сосуществовать таким образом, чтобы при этом наше государство развивалось.

— Итак, друзья, за последний год у нас произошло много интересных событий, мне часто доводилось слышать, как некоторые из нас, не будем говорить имени, не исполнял возложенные на него обязанности. По крайней мере сейчас я вижу, что ситуация в Гикии нормализовалась, нам нужно услышать каждого и предлагать помощь друг другу, — сказал император, — Магниус-Лонг как обладатель второго слова, начинайте оговор содеянного и желаний.

Что сказать об Оракулах? Наша вера в подземных богов сильна и непоколебима, но если отбросить все и взглянуть трезво на вещи, то Оракулы пользуются силой слова религии ради своей же выгоды, только поэтому они самый богатейший и могущественный Клан. Впрочем, это никого не удивляет.

Перед каждым лидером лежал свиток и темно-синие чернила. Магниус-Лонг взглянул на императора, который не является нашим правителем, а всего лишь судья в нашем кругу. Оракул помедлил и начал говорить:

— Последние месяцы я разговаривал с жителями, выяснял желания населения. Видите ли, если же здесь, в столице, наша вера поддерживается сполна, то в других городах, в частности в городе Клана Воинов люди жалуются, что они не могут воздать почести богам, потому что отсутствуют наши храмы. Тут я вынужден обратиться к Миул-Хору, — Магниус посмотрел на Лидера Строителей, — чтобы решить эту проблему вы должны построить в Тройнаркаене несколько храмов. Я знаю, что это процесс долгий, поэтому для начала хорошо было бы иметь небольшие святилища, чтобы люди могли просто помолиться. Народ сетует, что ради молитвы они вынуждены посещать другие города.

Миул-Хор покивал, а потом посмотрел на сидящего неподалеку от Оракула Хризо-Нура.

— Я все понимаю Магниус-Лонг, но чтобы начать такие постройки мне нужно больше Минарила. К тому же большая часть людей сейчас, по просьбе Зиро-Гула, отстраивает столицу.

Хризо-Нур от неожиданности к своей персоне дернул головой, — извините? — недоумевая, переспросил Копатель.

— Вы опять пытаетесь свалить все на Клан Копателей? — спросил Зиро-Гул, — мне донесли, что еще полгода назад они увеличили поставки Минарила в вашу казну.

— Да, это так, — подтвердил Миул-Хор, — только вот не забывайте, что строительство новых жилых домов в вашем городе обходится куда дороже, чем та же церковь Оракула. Мои люди не могут ничего строить, не имея Минарила. Я подавал просьбу Хризо-Нуру на увеличение поставок, но тот отказал, не объясняя причин. Я могу сейчас обрисовать некую картину, выходит, что из-за этого, строительство домов прекратиться и все кто хочет жить здесь, вынужден находиться на улицах. Хризо-Нур, может, объясните хотя бы сейчас, в чем причина отказа от поставок? — корректно и немного жестко спросил Миул-Хор.

Парень прокашлялся. Он явно не ожидал, что на него ополчатся, едва начнётся совет, но не растерялся. Обдумав ответ, он посмотрел на императора.

— Мне кажется, что не только Миул-Хор сегодня будет возмущаться, почему я урезаю поставки. Я хотел объясниться, когда слово дойдет до меня. И позвольте мне тоже кое-что подметить. Когда я увеличил поставки Клану Строителей, то заметил, как Минарил в строительных целях используется в меньшинстве. Получается, что прикрываясь просьбой императора, на отстройку столицы, Миул-Хор решил пополнить свои запасы, якобы невзначай.

— Что? — гневно изумился Миул-Хор, — ты смеешь обвинять меня в нечестности?

— Хризо-Нур, это серьезное обвинение! — сказал Зиро-Гул.

— Я просто предположил, — ответил Хризо, нахмурившись, — что касается отказа на поставку, то причина довольна серьезна. Поймите и вы меня, кроме вас Миул-Хор у меня на шее сидит пять Кланов, которые я обеспечиваю, и, подняв поставку вам, кто-то другой останется в убытке. Кому это нужно? — обратился он ко всем нам.

— Вопрос начался с просьбы Магниуса-Лонга, — заметил я, — если мы хотим продолжить нормальный разговор, то восстановим порядок обращения.

— Вот именно! — поддержал меня лидер Воинов, Тэйрат-Диес, — вы, как и в прошлый раз превращаете Совет в балаган. Хватит!

— Вернемся к Оракулам! — сказал Зиро-Гул, — Миул-Хор, вы должны распределить людей таким образом, чтобы достраивать жилье в моем городе и начать строительство церквей в Тройнаркаене.

Миул-Хор кивнул, — а поставки? — спросил он сразу.

— Поставки будут увеличены! — Зиро-Гул посмотрел на Хризо-Нура.

Тот долго не отвечал, но потом, набравшись злости из-за ситуации, встал с места, обращаясь к Миул-Хору:

— Пусть будет так, но с одним условием, вы должны предоставлять мне сводки всех затрат чтобы я видел куда уходит Минарил.

— Списки затрат вам ежемесячно поставляют мои люди!

— Нет, я хочу, чтобы лично вы отчитывались передо мной.

— Вот еще! — встал Миул-Хор, человек, который никогда слова дурного не скажет, меня начал удивлять. Видимо они и раньше имели разногласия, — больно мне нужен твой Минарил, Хриз, я не собираюсь перед тобой отчитываться как слуга! Понятно?! Ты будешь поставлять мне Минарил, и верить в мою честность, ибо я никогда лишнего не возьму. Не я виноват, поверь, что людям требуется жилье, а Оракулам Церкви.

— Довольно! — рявкнул Зиро-Гул, — сядьте оба. Значит, я постановляю, что Хризо-Нур увеличивает поставки Клану Строителей, а тот в свою очередь удовлетворяет просьбы Оракулов.

Оба Лидера сели и успокоились. Продержалась недолгая тишина, в которой все что-то записывали в свитках, после чего император вновь обратился к Магниусу-Лонгу.

— Что еще у вас?

— У меня вопрос к Клану Воинов, — Тэйрат, к которому обратился Лонг, выпрямился, — в моем городе, Меккаре службы часто нарушаются звуками марша ваших солдат, можно ли эту проблему как-то решить?

— Если это для вас проблема.

— Понимаете, у нас город тихий и безмятежный.

— Да, понимаю, мы можем встретиться после совета чтобы в спокойной обстановке обговорить это.

— Хорошо. Теперь я хочу обратиться к Хранителям, — я стал внимательно слушать Лидера Оракулов, — ваши магистры и учителя постепенно отводят на второй план учения о религии и изучение «Правды Нибиру», не могли бы вернуть эти учения?

— Не вижу ничего сложного, только где именно требуются поправки?

— В частности в нашем городе, Мор-Сул, и еще отдельные районы Темного Города.

— У вас все?

Оракул кивнул. Я записал себе в свиток о том, что нужно сделать. Вскоре император продолжил.

— Хризо-Нур, теперь слово вам!

Парень встал и обратился ко всем.

— С вашего позволения, я пропущу свое слово, и после того как все обсудят свои проблемы, выскажу свои. Согласны?

Должны были быть веские причины, чтобы пропускать свою инициативу. Но это не было запрещено.

— Как вам угодно, — сказал Император, — тогда слово переходит к Клану Хранителей.

Настала моя очередь. Я знал что говорить, вспоминал и сегодняшние мысли и то, что было записано и обдуманно заранее. Я сразу же обратился к Магниусу-Лонгу, когда вспомнил давний инцидент.

— У меня вопрос к Оракулам, — Магниус-Лонг посмотрел на меня, — с каких пор ваши люди за отпущение грехов и простого благословения стали брать плату? Был случай, когда при мне же, у юноши потребовали целых пятьдесят золотых чтобы услышать молитву Антарота.

Как сильно подействовали эти слова на Оракула, что он посмотрел на меня словно безумец?

— Такого не может быть! — заверял он.

— Оракулы беднеют на глазах, — усмехнулся Хризо-Нур. Миул-Хор и Тэйрат засмеялись довольно громко. Это звучало действительно смешно, учитывая невероятное богатство Клана Оракулов.

— Без лишних слов! — остановил усмешку Зиро-Гул.

Я подождал, пока наступит тишина, и продолжил:

— Тем не менее, Оракул брал плату, не стесняясь моей персоны. И до меня доходило много слухов о том, что вы стали брать деньги.

— Я надеюсь, вы не посмели думать, что Оракулы так зарабатывают на жизнь? Я могу поклясться, что слышу об этом впервые, но может, вы с чем-то спутали? Дело в том, что мы не принимаем плату за учение веры в Антарота и проповедования, но у нас возможны пожертвования. Тут ничего постыдного и тем более запрещенного нет.

— Не морочьте мне голову! — повысил я голос, — я прекрасно знаю, как даются пожертвования, их передают отдельным лицам во время службы, а не на шумных улицах Оракулам. Я требую, чтобы вы разобрались с этим.

— Несомненно, Мор-Сул, для меня самого это новость.

Я ему не верю. Так уж и быть перейду к остальным претензиям. Сразу вспомнил сегодняшний прием с утра и обратился к Строителям. Миул-Хор будто, зная что я хочу его потревожить, посмотрел на меня.

— Миул-Хор, сегодня ко мне пришла женщина в слезах и сказала что у нее недавно погиб муж, простой гражданин моего города. Он сорвался с крыши, когда ее чинил. Я хочу знать, почему вы не занялись этим делом, это ваша прямая обязанность. Я уже слышал, что вам не хватает рабочих рук, но как же дежурные рабочие в городах?

Миул-Хор вздохнул и поменял выражение лица на усталость.

— Я знаю, каковы мои обязанности! — ответил он, — но мои люди не ходят по домам с проверкой. Существуют префектуры, куда люди, обращаясь, получают нашу помощь. Эта семья, вероятно, не обратилась к нам.

— Как раз таки наоборот. Она уверяет, что просьба была, но им отказали. Почему? Ваши люди просто поленились?

— Исключено. За своих подданных я ручаюсь! Я не знаю, что послужило причиной отказа.

— Разберитесь с этим. И, кроме того, вы должны выплатить пожертвование семье Улл, где погиб кормилец. Погибшего звали Крин-Улл.

— Хорошо я этим займусь. Вдове выплачу пожертвование.

С виду я был уверен, что попытка его пристыдить провалилась. В его голове, очевидно, витали совсем другие мысли. Но слова, что он займется этим, меня успокоили, и я следил, как он пером записывал это в список дел.

— Это все.

— И все? — Удивился Зиро-Гул, — ну ладно. Тэйрат-Диес, вам слово.

— Единственное что я попрошу это увеличение притока денег в наш Клан. За последний год к нам поступило очень много новобранцев, а средств выплачивать им жалование понятное дело с такими темпами скоро будет не хватать.

Все поняли сразу, кто должен засуетиться. Вседержитель Минарила, Хризо-Нур опять сделал противное лицо и посмотрел глазами стервятника на Воина.

— Я отвечу на этот вопрос позже, когда последнее слово будет оглашено, — Воин согласился и повернулся ко мне.

— Мор-Сул, у меня просьба. Школы в нашем городе в основном преподают военное дело. Моя просьба похожа на прошение Магниуса-Лонга, с той лишь разницей, что я хочу отвести учение веры в Антарота в категорию необязательных наук.

— Объяснитесь! — резко вмешался Оракул.

— Мы воины! — заявил Тэйрат-Диес, — мы в первую очередь должны изучать законы дисциплины и ведение боя, как вообще можно сочетать веру в непорочное существование с искусством убивать и калечить? Это подрывает моральные устои многих наших новичков, и они не могут давать точные представления о том кто они есть. Как паршиво мусолить эту тему каждый раз, когда мы встречаемся.

— Я не вижу в этом ничего странного, — сказал я Магниусу-Лонгу, — Тэйрат не запрещает учение веры, а просто выводит из обязательных наук. Я издам указ об этом.

— Благодарю Мор-Сул.

— Вы, кажется, не поняли, — тихо сказал Магниус-Лонг, — вера в Антарота должна быть на первом месте в жизни каждого человека. Иначе он начнет терять веру в самого себя. Самое страшное, что может случиться, это начало неверия, когда тот, кто не знал все тайны нашего верования, начнет сомневаться в ней. Как же можно усомниться в Богах, смотрящих на нас снизу?

— Вы преувеличиваете, — успокаивал Тэйрат-Диес.

— У вас все? — спросил Тэйрата Зиро-Гул.

— Почти. Хочу лишь довести до сведения именно вас Зиро-Гул, поскольку вы об этом не говорили, но в вашем городе возрастает на порядок количество преступлений, они не значительны и совершаются в частности по пьяни, поэтому я сообщаю, что ужесточу меры и наказания. И с вашего позволения хочу начать в ближайшее время кампанию по ликвидации нескольких опасных преступников. Это, конечно же, потребует небольшого увеличения в выплатах нашему Клану.

— Пусть будет так, я позже издам указ об этом и отдам вам в руки.

— Теперь у меня все.

— Ваш черед Миул-Хор.

Мужчина поежился в троне.

— Но основная моя просьба была уже высказана — это увеличение поставок. Больше мне не на что жаловаться или просить что-то.

— Хорошо, — сказал император, — теперь вернемся к вам, Хризо-Нур, вы хотели иметь слово в конце, настало время.

Не знаю, почему Лидер Копателей пропустил всех нас. Возможно, ему надоело, что все просят от него одного и того же. К сожалению, трудный характер парня делает его человеком, с которым сложно находить общий язык.

— Для начала, прежде чем обрисовать все просьбы и требования, я хочу высказать свои требования от кланов. Сначала вы, Мор-Сул. Возле моего города в шахтах мы разработали новые штольни. К сожалению, они были пусты, но дабы мои люди не терялись в шахтах, хочу, чтобы Хранители занялись написанием карт.

— Без проблем, что же вы раньше не говорили?

— Не было необходимости. К этим штольням я хочу привлечь Строителей. Миул-Хор, нужно укрепить проходы иначе разработка новых тоннелей может привести к обрушению.

— Ладно, людей найду для этой работы, — записал в свиток Миул-Хор.

— Теперь поскольку мои просьбы высказаны, я теперь хочу сказать другое, — он демонстративно встал и обращался ко всем нам, — вы все просите от меня одного, Минарила. Минариловых строительных материалов. Минариловых монет. Пыльцу из Минарила, которую мы пьем и едим. Но никто не задумывается из вас, что мои люди работают в поте лица, чтобы добыть его. Этот ресурс не мана небесная, падающая сверху, а огромные глыбы, которые расколоть очень трудно…

— К чему вы это? — спросил Зиро-Гул.

— Дослушайте, пожалуйста. Дело в том, что хоть и соглашался сейчас на просьбы Кланов, но не собираюсь им платить и поставлять Минарил. Большинству он просто не нужен.

— Как это? — удивился Магниус-Лонг.

— Вот как услышали, так это и есть, и вообще, Магниус-Лонг… не многовато ли вы храмов и церквей возвели за последний год? Скоро из-за них не будет видно города из моего дворца, вы должны советоваться с нами, лидерами, когда воздвигаете такие постройки, хотя это не главная проблема. Ваша вера почитаема, не спорю, но вы должны умерить аппетиты.

Магниус-Лонг проявил высокомерие и посмотрел на Копателя карающими глазами.

— Вам не нравится, как я поддерживаю веру нашего народа?

— Поддерживать веру это помогать людям, находить себя в бездне неверия и непонимания. А сказать вам, что делаете вы? Вы насильно навязываете каждому, и грозите карой! Насколько бы вера в Антарота не была сильна в наших кругах, у нас нет запрета на неверие в него.

— Я не ожидал от вас таких наглых слов, — Магниус-Лонг был оскорблён таким обращением к себе. Только Хризо-Нур мог прямо сказать это в лицо человеку, чья власть фактически безгранична. Но с Копателем я согласен, он сказал хоть и не всю, но правду, ибо проповедование Оракулами очень скоро доведет всех до фанатизма.

— Он прав! — заявил Император, будто снял с языка мои слова, так и просящиеся наружу, — существуют божьи законы, по которым человек обязан знать чье он дите и кому поклоняется, только это является основным смыслом бытия, а остальные учения веры сугубо личный выбор каждого. Вы же эту свободу выбора ущемляете с каждым годом. Так нельзя!

— Я знаю, что делаю, Зиро-Гул, — слова дрожали в страхе услышать ту правду, которой Магниус-Лонг так боится, — что касается тебя Хризо-Нур, то не надо забывать с кем вы говорите!

— С кем же? — усмехнулся Копатель, — с обычным человеком. Вы не отличаетесь ни чем, пусть у вас сами Боги в ногах лежат. А прикрытие верой, которая уже не имеет смысла, когда человек фанатичен, не приведет ни к чему хорошему.

— Хризо-Нур не провоцируйте ссору.

— Согласен, — кивнул Хризо-Нур, — но это еще не все. Я остановился на том, что не собираюсь давать вам Минарил, потому что не вижу надобности. Сами посмотрите, зачем платить Воинам, когда они ничего не делают? Тэйрат-Диес прикрывается новобранцами, а на деле хочет извлечь выгоду. Зачем мне платить Оракулам, чтобы те строили храмы, которых и так достаточно!

В отличии от Тэйрата, который даже не шелохнулся от услышанного, Магниус-Лонг дергался от каждого слова. Его вера и то, что нужно для нее, осквернялась.

— Хризо-Нур, побойся покровителей! — процедил Магниус.

— Вам следует умерить аппетиты, иначе разорив меня, сами останетесь ни с чем, — сказал Копатель.

— Ты лжешь! В твоих рудниках полно Минарила, ты просто одолен жадностью. Она у тебя не знает границ, и она же навлечет беды, — Оракул встал с места.

— Беды? Какие беды? — спросил Хризо-Нур.

— Существуют сотни пророчеств, по которым именно жадность является причиной появление демонов из царства подземного. А еще ты словами злишь нашего Бога — Антарота!

— Я и слова не сказал об Антароте! А что касается пророчеств, то это все лишь мифы из вашей «Правды Нибиру», — Хризо-Нур вышел из-за стола, — но я не сказал еще одну причину, по которой я не буду выплачивать вам и поставлять Минарил. Вы говорите, что казна моя полна, а рудники богаты. Вздор! Откуда вы знаете, что у меня есть, а чего нет? Я пропустил свое слово в совете, чтобы выслушать всех и сделать собственные выводы. Мои друзья, лидеры Кланов, я никогда не думал, что скажу это, но я… разорен.

Воцарилась напряженная тишина, в которой по залу слышались тяжелые шаги Хризо-Нура, идущего вдоль стола.

— Разорен? — переспросил я, чтобы нарушить затянувшуюся тишину.

— Так оно и есть! — подтвердил Копатель, — мой Клан вот уже больше полугода роет новые тоннели, прокладывает пути и расширяет все шахты, чтобы найти залежи Минарила, но все тщетно, все поставки Кланам до сегодняшнего дня я брал из собственных запасов. Моя казна пустеет быстро, и мне кажется, что скоро мой Клан перестанет существовать.

Магниус-Лонг, стоявший все это время, резко сел, почти упал на трон, и оставил руки на столе. Он тупо смотрел в стол с открытым ртом и в тишине донеслись до всех его пугающие слова:

— О нет… это конец!

Перед моими глазами предстала страница древней книги, на чьей обложке Минариловыми нитями написаны слова «Правда Нибиру». Книга, как начало нашей веры, библия, догма. И именно сейчас я вспомнил строки со словами, ознаменовавшие конец всего нашего света. Не только я вспомнил эти слова, все Лидеры замерли, а Хризо-Нур в недоумении продолжал шагать вокруг нас.

— Не может быть! — продолжал приходить в упадок Магниус-Лонг, — первый признак начала апокалипсиса, — поднял глаза Оракул и с испуганным взглядом озирал нас, — одно из пророчеств гласит, что первого чего не станет, это Минарила, великого дара наших Богов, который мы едим, великого дара из которого построены наши дома и чеканятся монеты!

Это пугающе, но звучит нелепо и даже смешно. Все, кроме Магниуса, не верили в пророчества, хотя о них мы знали еще с детства, но, учитывая принадлежность Оракула к клану близкому к нашей вере, Лонг сейчас был похож на сумасшедшего.

— Чушь! — заверил Тэйрат, — вместо того чтобы бояться пророчества, нужно решать возникшую проблему.

— Нам нужно что-то предпринять, — сказал Зиро-Гул, — Хризо-Нур, возле твоего города четыре огромные шахты, не говоря о шахтах по всей Гикии и за ее пределами. Что, нигде нет залежей?

— Увы, — вздохнул Копатель.

— Но такое невозможно! Минарил повсюду, копни землю и наткнешься на него, — возмущался Строитель.

— Я дам тебе лопату, пробуй «копнуть» сколько влезет, — бросил сарказм Хризо-Нур, — моих запасов хватит еще на полгода и все. Есть одна возможность обнаружить залежи. Одна из самых больших шахт разрабатывается ещё с незапамятных времен. Мы можем углубиться в неё, два месяца раскопок должны дать результаты.

— Ты забыл давнюю ссору? — это я намекнул, когда Хризо-Нур, делая обход, проходил возле меня, и кивнул в сторону Оракула.

Все помнили, когда пять лет назад было принято такое же решение на углубление Великой шахты возле города Копателей. Тогда возмутился, опять же, Магниус-Лонг и стал кричать, что мы навлечем беды связанные с пророчеством.

— Нет, нельзя, — жестко сказал Оракул.

— Нам нужно подумать, — молвил император, — если ничего больше нельзя сделать, то придется копать глубже.

— Поверьте мне все, это единственный выход.

— Нельзя! — повысил вновь голос Магниус, — вы что, сошли с ума? Забыли, чем это может закончиться? — он сунул руку под складки платьев на груди и достал оттуда небольшую книгу, открыл быстро вкладку в странице и положил на центр стола, — читайте это!

Не хочу верить, что опять повторяются события пятилетней давности.

— Магниус-Лонг, хватит предаваться панике! — успокаивал император, — тогда мы не наткнулись на беды и сейчас все будет хорошо.

— Нет! Не будет, — Оракул паниковал, — тогда Боги увидели, что мы ничего не боимся и теперь забрали Минарил, чтобы мы вынуждены были выкопать их царство и наткнуться на их кару.

Хризо-Нур закончил ходить вокруг стола и встал возле своего трона, облокотившись на спинку.

— Получается, из-за вашего пророчества мы должны сидеть без Минарила? — спросил Миул-Хор, — без него не будет и ваших церквей и домов людям. Минарил это самое дешевое питание, сколько людей погибнет, не принимая его? Получается это тоже беда.

— Но нельзя копать глубже, — твердил Оракул, — тогда ничего не было, а сейчас копатели могут найти его, найти Сигивилл, царство нашего Бога.

— Как мне это надоело! — крикнул Копатель на Магниуса, — иди и рассказывай свой бред своим же фанатикам, а нам дай решать настоящую беду!

Разозлившийся Магниус, недолго думая, взял стакан воды и, сделав пару быстрых шагов, выплеснул содержимое стакана в лицо оппонента.

Хризо-Нур застыл, смотря на голубую воду, стекающую с него, он тоже взял стакан ответил тем же. Платье Оракула намокло, и он дико смотрел на обидчика. Казалось, что они сейчас подерутся.

— Хватит! — крикнул император, встав с трона, — сядьте оба, сделали из Совета посмешище! Хризо-Нур, почему ты всегда доводишь людей своими словами? Что-то не нравиться, думай, прежде чем действовать, а вы Магниус-Лонг не должны реагировать так на все. Не все верят в ваше пророчество и это надо учитывать.

Император сел и взял стакан, выпив всю воду. Он помолчал, обдумывая что-то, и продолжил.

— Почему вы не сообщили сразу о том, что шахты опустели? — спросил он Копателя.

— Я пытался решить проблему до сегодняшнего дня. Увы, не получилось.

— Это серьезная проблема! — Зиро-Гул поправил свою высокую корону и выпрямился, — чтобы разработать новые шахты в горах нужно больше года. Естественно, по словам Хризо-Нура столько времени у нас нет. Решение продолжать копать вглубь очень сильно повлияет на религию в целом.

— Но…

— Это не вас касается Магниус-Лонг, — остановил Оракула император, — я говорю о морали общества в целом. Еще хочу сказать пару слов о том пророчестве, что здесь прозвучало…

Зиро-Гул остановился. Он вдруг бросил взгляд на книгу, лежащую по центру стола. Взяв её, он раскрыл закладку и читал вслух:

— «Царство Сигивилл являлось вечною обителью отца жизни — Антарота. Но оно не было закрытым от людей, живущих на земле. Есть вход в царство, есть Врата Опонват, и находятся они всего в 4 Ариаллах от земли нашей бренной…», — он закрыл книгу и бросил на стол, в сторону Магниуса-Лонга, — Всем нам известны Врата Опонват, двери, ведущие в царство нашего бога, здесь говорится о 4 Ариаллах от земли. Магниус-Лонг, один Ариалл это… которое расстояние?

— Пятьсот метров.

— Выходит всего в двух километрах от нас есть эти врата, а теперь Хризо-Нур ответьте, как глубока ваша Великая шахта от поверхности земли?

— Более трех километров.

— Выходит, мы уже должны были обнаружить эти врата.

— Может просто ошибка! — заверял Магниус.

— Может просто это всеобщее заблуждение, — сказал я, — я Хранитель знаний изучал ваши пророчества за последние четыре тысячи лет и знаете что? Семьсот из них предвещали в разные даты конец света, ни один не случился.

— Вы не понимаете, здесь не тот случай! — почти умоляя, говорил Оракул.

Зиро-Гул остановил рассуждения и встал.

— К сожалению сегодня Хризо-Нур поведал нам нехорошую новость, но принимать решение о копании вглубь я пока не спешу, отсюда вывод что Клан Копателей пока не должен начинать раскопки, и не потому что мы боимся пророчества, потому что затраты будут слишком велики. Если больше никто не хочет что-либо добавить, я объявляю этот Совет-Зиро закрытым, — он посмотрел на Хризо-Нура, — Лидер Копателей, я приму решение в течение двух-трех дней, сверю все архивы, которые соберут мои люди и дам вам указания.

— Хорошо, — согласился Копатель.

— Удачи всем, друзья.

Император осмотрел нас, вышел из-за трона и исчез во тьме уходящего вглубь святилища коридора. Рыцари, стоявшие весь Совет подобно каменным изваяниям, оживились и последовали за императором. Мы же несколько минут сидели и переглядывались меж собой. Первый встал Магниус-Лонг и вышел из здания, потом поочередно мы поднимались и покидали комнату, оставляя лишь ветер гуляющий здесь. Снаружи у колоннады меня ждал Фари.

— Где Джаан-Син? — спросил я, не заметив советника.

— Он спустился с пирамиды. Идем домой?

Я устало кивнул и пошёл вдоль массивных колон, подходя ближе к лестнице. Прежде чем начать спуск я осмотрел Темный Город, утопающий во мраке нависших над Гикией свинцовых туч. Пахло дождем и не стоило сомневаться, что он скоро начнется, поэтому стоило поспешить, дабы не размыло все дороги.

Сколько себя помню, постоянно во время спуска, я задумывался о своем предназначении и спрашивал себя самого, правильно ли все делаю? Можно ли гордиться моим правлением? Постоянно мои мысли заводили в чащу древности, которую я знаю, изучая сотни книг и свитков. История Клана, чьим Лидером я являюсь, открывается передо мной как картина, на которую можно смотреть, но нельзя ничего вправлять красками творца. Мой Клан один из самых древних, возник благодаря людям понимающих, что знания — есть многое для нашего бытия, и всегда интересно было предположить, как мы бы выглядели сейчас без познаний наук, или даже самих себя.

Спуск был долгим, он позволили мне расширить свои размышления, задуматься о той же истории Кланов. Их было намного больше, чем сейчас, и каждый хотел отхватить часть Гикии как кусок свежего пирога. Но они отсеялись со временем. И в итоге остались те, кто действительно важен для страны. Но сейчас на поверхность, как правда после долгой лжи всплывает настоящее лицо каждого Клана. Все наши общества постепенно пропитываются враждебностью, завистью, иногда даже злобой, и хотя мы идем по натянутой струне, мы пытаемся решить эти разногласия. Но время показывает, что ничего хорошего нам не светит, и в голову как выученный стих приходят слова моего приятеля Тэйрата — «Наш мир спасет война». Он прав как никто другой, хоть это и звучит довольно страшно.

Спустившись с пирамиды, мы дошли до конюшен. Мимо проходили угрюмые люди, закутанные в черные одеяния. По их глазам видно как сильно надоела серая обыденность нашей жизни. А слова с их уст о том, что Гикия страна-утопия полная ложь. Я вдруг стал симпатизировать тому пророчеству, что прозвучало на Совете.

Ко мне подошел Джаан-Син:

— Как все прошло? У вас плохой вид, — заметил он.

— Не обращай внимание. Просто задумался, — отговорился я.

Мы оседлали коней. Фари построил всадников, и мы медленно начали покидать площадь. Позади нас послышались кричащие слова:

— Господин Мор-Сул, подождите! — Всадники расступились, впустив молодого парня в кольчуге в кольцо окружающее меня и Фари.

Это был слуга Хризо-Нура. Узнал по эмблеме на его снаряжении: черный круг с голубой звездой по центру.

— Мой господин желает с вами поговорить! — сказал он, осматривая рыцарей, — он хочется встретиться наедине.

Не видел повода для отказа, но меня немного смутила просьба. Зачем я Лидеру Копателей?

— Веди меня, — сказал я парню, — Фари ждите здесь.

Мы вернулись на площадь, и я на коне следом за гвардейцем Копателей добрался до большой ратуши у подножья пирамиды. Хризо-Нур прибыл, как и я, с эскортом, только бойцов у него было на порядок больше. Создаётся впечатление, что он чего-то боится.

Как только я вплотную приблизился к сидящему на сером скакуне Хризо, тот обратился к своему помощнику.

— Оставьте нас, — словно змея прошипел он. Рыцари исчезли в толпе площади, а мы отошли немного в сторону, в тень ратуши, остановившись возле стены. У него был потерянный вид, — быстро все сегодня прошло, не так ли?

— Да, быстро, не как в прошлый раз. Но на прошлом Совете хоть мы и намного дольше сидели и даже кричали друг на друга, мы все быстро мирились и пили за праздничным столом.

Тот усмехнулся, и посмотрел на пирамиду, окинув вдохновляемым взглядом.

— Может быть, отсутствие причин для распрей делает каждый совет все короче?

— Причем тут это? Сами проблемы то остаются.

Меня раздражала постоянная пауза между словами, он часто опускал голову не находя слов для разговора. До сих пор я не понимал смысл этой встречи.

— Мы Лидеры так редко встречаемся просто так. Как твои дочери?

Я поднял брови от лёгкого удивления. Честно, не ожидал смены темы.

— Живут, процветают, — сухо ответил я.

— Молодец Мор-Сул, три дочери и каждая из них особенная. А я никак не могу найти общий язык с единственным сыном, — говорил он, обвиняя себя, — просто не знаю, как с ним еще говорить. Он словно не родной.

Чего же он хотел? Сочувствия? Мне кажется, человека, чей Клан на грани развала должно заботить нечто другое. Его слова похожи на крик о помощи, местами даже напоминают частичку наплывающего сумасшествия.

Сына Хризо-Нура я довольно хорошо знаю, он имеет дела напрямую связанные с моим Кланом, но что касается личности, то он точная копия отца — алчный эгоист. Не удивительно, что они не могут общаться, поскольку смею предположить, оба не уступают друг другу. Как жаль, что он станет продолжателем Клана Копателей.

— Ты позвал меня об этом поговорить? — прямо спросил я.

— Нет… и да, — он опять опустил голову, — понимаешь, я просто устал. Проблемы Кланов легли на мои плечи тяжким грузом, с каждым годом мне труднее становится держать всё в своих руках. Я, конечно, младше всех вас, но чувствую себя древним. Каждый день пытаюсь что-то решать. Поставки и расходы и только они. А с семьей вообще не общаюсь. Моя жена… мне изменяет, а сын не общается со мной. Времени нет, чтобы все это взять в свои руки, а теперь еще мой Клан рушится. Пойми меня Мор-Сул, у каждого человека возникает момент, когда хочется открыть свою душу.

Пока он открывал свою душу, в своей я усмехнулся:

— И ты никого другого не мог найти, чтобы рассказать об этом?

— Нет, вокруг меня мало друзей.

— «С твоим характером их никогда не будет», — подумал я злостно.

— Вот ты Мор-Сул, как тебе удается совмещать работу с семьей?

Кого же он во мне видит? Я никогда не был примерным семьянином. Моя жена умерла относительно давно, а дочери живут самостоятельно жизнью. С ними не поговоришь как с детьми, остается у меня только работа, днём и ночью.

— С чего ты взял, что у меня есть личная жизнь? Я, так же как и ты полностью погружен в работу.

— Выходит, мы должны страдать, чтобы сделать нашу страну Утопией. Но видно же, что у нас не получается даже свои жизни наладить. Зачем тогда мы, Кланы, нужны?

Слова его уже не звучали как крик души, это был упрек! Я вспомнил древние засекреченные свитки из своих библиотек о седьмом и восьмом Кланах, существовавшие не одну сотню лет, а распавшиеся в один день. Тогда звучали такие же слова, Лидеры не могли понять свое существование. О боги, неужели мы пришли в столь сильный упадок?

— Поставь вопрос по-другому, чем была бы Гикия без Кланов? — сказал я. Передо мной возникла задача не допустить, чтобы уныние Хризо-Нура дала трещину в его обществе.

Он замолчал, покрутился вокруг себя, успокаивая такую же поникшую лошадь.

— Не казни себя! Ты такой из-за Совета?

— Причем здесь Совет? — нервно огрызнулся Хризо, — У меня была бы уважительная причина, по которой я мог вообще там не появляться. Еще этот Магниус! Меня волнуют другие вопросы. Что мне теперь делать?

— Я хорошо понимаю твоё состояние Хризо-Нур, но если ты хочешь сказать мне что-то стоящее, то говори, я не намерен больше слушать, как ты переживаешь тяжелый период. Уж прости, но, видишь ли, мне своих проблем хватает.

— Ну, хорошо, я позвал тебя, чтобы ты мне помог. Мне кажется, что мой Клан хотят полностью развалить.

— С чего ты взял?

— Правители узнали, что мои шахты иссякают и увидели в этом некий шанс. Они подговорили Оракулов, чтобы те в свои очередь вынудили меня увеличить им поставки. Все это рано или поздно привело бы к тому, что моя казна опустела. Правители хотят убрать мой Клан, чтобы взять весь Минарил себе.

— Ты же разорен, от твоего Клана нет толку!

— Так думают все. Мор-Сул ты же умный человек, Правители бы восстановили производство, начали бы копать даже вглубь, не слушая Оракулов, и наладили бы добычу.

— Это самая глупая идея, которую я когда-либо слышал! — усмехнулся я, — Развалить Клан не так просто как ты думаешь Хризо, к тому же иметь в распоряжении добычу Минарила это очень сложная обязанность. Ты и твой клан это система, отточенная годами и не проявляющая огрехи. Правители не справятся с такой задачей, а потому рушить Клан, во-первых, бедный, а во-вторых, брать всю эту исполинскую ответственность на себя, им не выгодно. У тебя просто разыгралось воображение.

Тем не менее, как бы я не успокаивал Лидера Копателей, доля правды в его словах есть. В позапрошлом году уже была подобная проблема. Его Клан был почти разорен, а мы требовали от него больше и больше, не зная даже о том, что запасы иссякли. Кризис помогли избежать Воины. Бойцы Тэйрата остановили разногласия людей, заставив умерить потребности. А сам Хризо-Нур сделал тогда поистине колоссальную работу, заставив своих людей работать бесплатно почти половину года. Но нет фактов, подтверждающих, что это коварный план Правителей по развалу Клана.

— Я вспомнил позапрошлый год, — сказал я. Хризо-Нур тяжело вздохнул, тоже вспоминая то тяжелое время, — но не думай об этом, тогда был просто кризис. То, что это планы Зиро-Гула всего лишь слухи, уж мне ты можешь поверить, мимо меня — историка, не прошло бы лишнего. Забудь об этом. Ты просил о помощи? Какой?

— Я хочу начать разрабатывать новые тоннели в Великой шахте.

Я не знал, удивляться ли этому или нет? На ум приходит воспоминание о перепалке с Лидером Оракулов.

— И что? Тебе Зиро ясно сказал, что через пару дней он даст добро.

— Он не согласится! — сурово ответил Хризо-Нур, — его вера в нашего бога слишком сильна, а потому он будет на стороне Оракулов. Он не даст добро и в нем появится желание развалить мой Клан.

— Опять ты за свое? — я начинал злиться, — я же тебе все сказал насчет этого.

— Послушай, я начну копать, повышу людям жалование, чтобы они работали быстрее, мы тайно пророем тоннель вглубь, и я уверен, мы найдем там Минарил.

— Причем здесь я?

— Мне нужен человек способный сделать так, чтобы слухи не распространялись, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом. Твои люди будут следить за всеми новостями, и отсеивать ненужные слова.

— Не представляю, как это осуществить, — сказал я, сам пытаясь логически представить это, — в любом случае это плохая идея, это станет известно, и тебя сместят за нарушение. К тому же… это очень не понравится Оракулам.

— Ты о пророчестве? Мор-Сул я не думал, что ты человек — слуга науки, будешь верить в эту чепуху. Я, конечно, верю в нашего владыку Антарота, но не могу представить что, копая шахты, наткнемся на загробный мир.

Я недолго стоял и думал, после чего развернулся и немного отошел. Моя лошадь остановилась, когда я услышал слова:

— Ты согласен?

— Нет! — резко ответил я, — это глупо Хризо-Нур. Ты говоришь как сумасшедший. Выкинь эту идею. Зиро-Гул даст добро, я уверяю, нужно просто подождать. К тому же, какая мне с этого выгода?

Я развернул коня, чтобы посмотреть в глаза Лидеру.

— Ты же не позволишь, чтобы один из Кланов развалился?

Подойдя к нему еще ближе, я почти шептал ему.

— То есть ты думал, что на такой провальный и совсем не обдуманный план я соглашусь из-за доброго сердца? Ты меня совсем меня не знаешь, я конечно добрый человек по сути, но благоразумие у меня на первом месте, неужто ты думал, что я буду рисковать своим троном… просто так?

— Я не ожидал такого от тебя, — тихо он сказал мне.

— Ты думаешь, другие кланы согласятся? Кто именно? Я отказался. Правители? Оракулы само собой отпадают. Ты думаешь, Строители согласятся, да Миул-Хор только услышит это и, испугавшись, расскажет все Зиро. А Тэйрат-Диес, зная, что это приведет к плохим последствиям либо тоже оповестит императора, либо будет молчать как я.

— Ты не скажешь никому о нашем разговоре?

— Нет, не вижу необходимости, — я развернулся и покинул место нашего разговора. Я чувствовал, как мне в след смотрит Лидер, который был зол на меня. Вот так рождаются между нами разногласия. Проскакав площадь у подножья Пирамиды, я достиг своего отряда, и мы двинулись по главной широкой улице прочь из этого города. Фари молчал, а хитрый Джаан пытался вытянуть из меня тему разговора. Но тщетно. Я сказал, что это не его дело, да он бы и не понял, ибо он не слышал наш Совет.

Уже по дороге домой, когда столица была позади, нас застал дождь. Мы ускорились, пока он не превратился в бушующий ливень. Не переставая думать о просьбе Копателя, я был обременен неким желанием остановить его, чтобы он не навлек беды. Что касается Совета, то сегодня прозвучала новость ошеломившая меня. Разорение Клана это серьезная проблема, она же, по сути, может без труда привести к развалу. Но думать, что этого хочет Зиро-Гул, я отказываюсь. Пока мы ехали, я пытался в голове обрисовать картину последствий. Разоренный клан не будет поставлять больше Минарил, плевать на то, что из него делают деньги и все постройки, Минарил это главным образом пища для большинства людей среднего класса. Те фермы, которые дают нам продовольствие, в частности мясо и овощи работают только на Кланы. Граждан постигнет голод и это главная беда на сегодня. Проблеск надежды на хороший конец этой истории был потерян, меня не оставляла опаска что Зиро-Гул откажется на разработку шахты. Хризо-Нур был прав. Но это ничего не меняет! Я не собираюсь ему помогать, ибо где доказательства, что шахты не были разорены из-за его прихоти. Его город продолжает процветать даже последние полгода.

Когда проехав многочисленные фермы, и взобрались на лесной холм, то увидели открывший нашему взору город Аутрайнкарн с его высокими шпилевыми домами. Даже отсюда была видна башня моего дворца, где есть драгоценная библиотека, таящая в себе знания древности. Мы ускорились еще. Дороги начинало размывать, а дождь неумолимо усиливался. На большой скорости мы пронеслись по опустевшим улицам моего города, оказавшись скоро у дворца. Зеленные усажанные участки окружались вымощенной площадью, перед исполинской лестницей, ведущей к главному входу. Спешившись у лестницы, всадники повели коня за собой, огибая дворец окольной дорогой. Также поступили Фари и мой советник, они догоняли меня по лестнице, быстрее пытаясь скрыться от проклятого ливня разрывающий тяжелые черные тучи. Стражники у ворот, не успев отпереть мне громадные двери, отошли в сторону, когда я мокрый, оттого и злой, распахнул их сам. Ветер, ворвавшийся в приемный зал, всколыхнул флаги и гербы на стенах. У слуг растрепались волосы и заиграла одежда. Более десятка человек не считая гвардии, обернулось в мою сторону. Толпа сразу притихла, и, поклонившись, разбрелась по делам. Джаана я сразу отправил выполнять поручения людей приходивших с утра, а Фари я отпустил.

Покинув приемный зал, я скрылся в темном коридоре. Двигаясь к своим покоям, я стряхивал воду и попутно снимал часть одежды. Ускорив шаг, я миновал служанок, поклонившихся мне. Минуя развилки коридора, я оказался, наконец, у своих опочивален. Нужно было идти сразу в гардеробную. Скинув с себя все церемониальные одеяние, я облачился в простую на вид рубашку, надел теплые штаны и высокие ботинки. Затянув пояс, я вышел и остановился у окна, задумавшись над тем, что мне предстоит сделать.

У меня была работа. Нужно было записать в свиток истории сегодняшний Совет, всё-таки там произошли немаловажные события. Но я слишком устал. Может быть, сделаю позже. Сейчас я хотел пообщаться с людьми. И почему-то я вспомнил Хризо-Нура, не нашедшего никого кому можно было излить душу.

Брызнув парфюма на шею, я покинул свои покои, и неспешно шел по коридору, взяв свои руки за спиной. В дальнем конце дворцового тоннеля я увидел в открытых дверях Фари, который так и не снял свои мокрые доспехи. Он быстро подошёл, увидев меня. Явно что-то от меня хотел, но наш предстоящий разговор прервался из-за громкого шума раздавшийся за боковыми широкими дверьми, что вели в тренировочный зал. Встревоженно войдя туда, мы обнаружили, как возле одной из настенных полок стояла притихшая молодая служанка. Её окружали разбросанные мечи, упавшие со стоек, вперемешку с осколками рухнувших на каменный пол стеклянных футляров с Минарилом. Голубая пыль была повсюду, и, смешавшись с жидкостями из других ёмкостей, стала уже непригодной ни для чего.

Да, я был разочарован этим. Но не настолько чтобы бы ругать за это милую девочку что стояла и дрожала от страха. Она и так понимала, что виновата, и понятное дело, что она боится моей реакции, поскольку рассыпала пыльцу из Минарила. Я понимал ее, но сам вспоминал себя в молодости, когда была таким же придворным. В отличии от моего предшественника, я всегда стараюсь быть мягким и добрым. Стараюсь.

Пройдя через тренировочную арену, я подошел к девушке, которая спрятала руки держащие тряпку.

— Как это случилось? — спросил я, заглядывая за нее, и осматривая битое стекло.

— Извините Господин Мор-Сул, я случайно, простите меня, пожалуйста, — она почти что плакала. Не повезло ей. Разбила дорогие жидкости, и надо было в этот момент проходить рядом именно мне, — я… я просто как всегда протирала пыль на полке, не удержалась на стуле и упала.

Опрокинутый стул лежал рядом. Всё еще опасаясь меня, она немного отошла.

— Не ушиблась? — озабоченно спросил я, подойдя еще ближе и словно титан навис над ней. Она не ожидала таких слов от меня и в недоумении помотала головой, — Ладно, иди! — девушка быстро исчезла отсюда.

Я встал на колено и, опасаясь разбитого стекла, отбрасывал его большие куски в сторону. Поставив на пол сундучок, я потянулся рукой к вязкой массе обдающей свежестью и прохладой, и пахнущей, будто цветущий сад.

— О боги, что она наделала? — тихо вздохнул Фари, встав у меня за спиной.

— Ничего страшного! Бывает, — ответил я наставническим голосом.

Мой тренировочный зал был очень просторный. Огромный — не побоюсь этого слова. С высоким потолком, испещрённый мрачным барельефом. Зал хорошо освещался благодаря обилию больших окон. На деревянном полу играло преломления света из-за стены воды стекающей по окнам. Вдоль стен свои места занимали манекены с доспехами, стойки с оружием и щитами. На самих стенах было множества полок со склянками и бутылками. Были и украшения в виде дорогих картин, написанных моим умершим давно художником. Одну стену занимала поистине потрясающая фреска изображающая битву. Я бегло осмотрелся здесь, вспоминая, что давно сюда не заходил. Но сейчас меня больше беспокоит битое стекло под ногами.

Фари помог смести осколки к стене, чтобы слуги потом убрались. Затем мы подобрали мечи, ставя их на положенное место. Последний, длинный, необычайно легкий меч, я не спешил ставить на место. Вместо этого, я медленным шагом вышел на арену в центре зала и начал им размахивать. Едва я коснулся оружия, как воин в моей душе требовал тренировки силы и ловкости. Проведя несколько приёмов, я замахнулся и разрубил воображаемого врага.

— Присоединиться? — спросил Фари, положа руку на эфес своего меча. Я был бы не против, если парень удосужиться, наконец, снять с себя хотя бы мокрые доспехи. Он, словно не замечая этого, удивился и снял кирасу, убедившись, что теперь ничего не будет мешать поединку.

Он лязгнул заточенным клинком с узорами. Вдоль лезвия на обухе были высечены слова «Мьорл Убус». Фари вышел на центр арены, встав напротив меня.

Неожиданно, приезд из столицы обернулся тренировочным боем с Фари. Молодой парень уже четвёртый год капитан дворцовой гвардии. Недостаток общительности вполне компенсируется его подвешенным языком в нужных случаях. Моей задачей было вырастить из него хорошего человека. Обычное желание для мужчины, желающего оставить себе достойного наследника, не имея при этом родного сына, но имея трёх прекрасных дочерей. По правилам кодекса Хранителей, мои дочери не могут быть Лидерами. Впрочем, как и любая другая женщина. Поэтому клан я оставлю человеку, которому смогу доверить даже свою жизнь.

А я доверяю Фари. И наши тренировки тоже строятся на некоторой доле доверия. А если честно, мы с ним чем-то похожи. У него, как и у меня, тяга к оружию, к познанию ведения боя. Парень молод и для своих лет неплохо владеет всеми видами оружия, но ему многому нужно научиться, чтобы на крохотный шаг подойди к моему мастерству.

Но настала пора сразиться. Его глаза наполнились решимостью, он забыл про мой статус Лидера и видел перед собой временного врага. Не торопясь нападать, я следил за его движениями, наблюдая, как хорошо они отточены моими уроками. Я узнавал характер своей учебы. Юноша, пользуясь многими советами, вел себя так как нужно, оценивал ситуацию, не торопился бросаться в бой.

— Всегда было интересно опробовать… так сказать, обе стихии. Тактику обдуманного боя и ярость берсеркера! — сказал Фари.

— Один в поле не воин. Простая поговорка, но как она хороша. Рубить и кромсать это не путь воина, но это выручает иногда даже в безвыходных ситуациях. Но поддаться ярости, значит потерять бдительность. Тут я бы сказал, нужна по больше мере удача, потому что от неё зависит, как быстро ты погибнешь окружённый врагами. Но выжить можно, если ты отточишь все свои умения до небывалого мастерства, чтобы за тебя работали рефлексы пока ты сам остаёшься источником ярости.

Пусть Фари и задал этот вопрос, я знал, что яростно бросаться в бой он не будет. Не томя времени, я решил взять инициативу на себя. Я с разбегу бросился на Фари с ударом сверху. Мы скрестили мечи, и я не поддавался попыткам парня оттолкнуть меня. Толкнул его я, но равновесия он не потерял. Выпрямился, махнул мечом, но тот прошёл мимо моей головы. Чтобы точить мастерство нападения у юноши я всего лишь защищался, и наблюдал как Фари ловко и сильно бьёт, пытаясь уводить в сторону мои блоки. За недолгий бой он использовал несколько тактик, изматывал меня силовыми ударами и пытался, экономя силы запутать меня быстрыми. Но он никак не мог найти момент, чтобы обмануть меня. Прекратив защищаться, я отбил силой меч выдохшегося парня и сбил его с ног. Он упал и сдался, едва я склонился над ним, приставив к шее меч.

— Ты слишком долго возишься! — учили мои уста, — опять подставляешься под удары. Тактика тактикой, но тебе надо хоть иногда импровизировать. Представь момент: я защищаюсь, отбиваю однотипные атаки и не вижу разницы с каждым ударом. Ты мог вполне провести любой прием, и я бы сбился с толку, у тебя появился бы шанс. И ты забыл самое главное Фари, ты должен в первые секунды боя сравнить свою выносливость и врага и только потом пытаться его измотать, если это необходимо. Как ты мог так бездумно на меня сыпать ударами?

— Вы сами сказали учиться на ошибках. Знаю, что вы скажете, будь это настоящий бой, я бы погиб.

Я протянул руку и помог ему встать. Он сунул откинутый меч в ножны, а я поставил свой на обратно на стойку, возле разбитых бутылок.

— Сказать в чем твоя проблема? — продолжал я, — Ты ровняешься все время на меня, вместо того чтобы тренироваться со своими одногодками. Я силен и опытен, но есть люди, которые намного сильнее меня, что ты тогда будешь делать? Не думай что если у тебя не получается меня победить то ты ничего не поделаешь с настоящим врагом.

Фари это учел. Он с задумчивым взглядом смотрел на дождь за окном. Сейчас он немного притих, потому что после каждой тренировки чувствовал себя новобранцем. Он уже достаточно взрослый, чтобы знать такие элементарные вещи, о которых я говорил, и он далеко не салага. И, тем не менее, я буду говорить ему одно и то же, даже если его нарекут мастером меча, ибо хочу, чтобы это было первым, о чём он должен думать в бою.

Небольшой бой встряхнул нас обоих, но сейчас, смотря на битое стекло, я вспомнил, что Фари искал меня до события со служанкой.

— Кстати, а зачем ты меня искал?

Фари посмотрел на меня задумчиво, и вспомнил.

— Ах, да, я же забыл, зачем шел к вам. Дочь ваша, Нима прибыла во дворец.

— Нима? Чего желает мой драгоценный ангел? — спросил я себя, выходя быстро из зала.

Нима. Старшая дочь. Сейчас живёт далеко отсюда, в Меккаре, столице Оракулов. Поддерживая идеологию отца и его профессию, она осознано стала учителем, но с религией она не связана. Преуспела в боевом направлении. Под этим я не подразумеваю, что она обучает малышню ведению боя. Скорее она специалист по укреплению духа и стойкости. И всё это в священном городе. Не смотря на это, с ней мы видимся довольно часто.

По словам Фари, она была в одном из залов замка, где комната граничит с большой библиотекой. Вели сюда два коридора по обе стороны зала. По центру помещения у стены с красивыми орнаментами Клана, был большой камин, а перед ним удобные кресла, где можно было посидеть и почитать. Пока здесь было несколько человек придворных, проводящие свободное время за книгами. Царящая здесь тишина и легкий мрак навивал спокойствие и сонливость. Девушка, сидящая за большим столом в углу, бегло читала лежащую книгу. Она отвлеклась, когда раздался звук открывающихся дверей. Ее прелестный лик был подведён слабым макияжем, а дополняли прекрасный образ длинные распущенные чёрные волосы. Её губы растянулись в улыбке. Высокая, слегка пышная молодая женщина в облегающем черном платье встала из-за стола, и подошла ко мне.

— Здравствуй отец, — подошла она, приняв от меня лёгкий поцелуй в щёку. С любовью, с чувством умиленья я прижал к себе благоухающую ароматами дочку.

Меня вдохновляла ее улыбка, а глаза цвета Минарила дарили чувство приподнятого настроения.

— Нима, — молвил я, — только не говори, что я опять забыл тебя встретить.

— Ну что ты отец. Ты говоришь так, будто собирался встречать меня после давней разлуки. Не такое уж это и событие.

— Неловко с моей стороны.

— На самом деле, я думала, что вообще не стоит сюда приезжать, — осторожно сказала она.

— То есть как?

— Только не хмурься ты так, отец. Я рада приезжать сюда, но у тебя последние недели было не совсем хорошее настроение. Подумав еще о том, что приближался совет в столице, я посмела предположить, что не нужно тебя лишний раз беспокоить.

— Не говори глупостей Нима, какое беспокойство? Ты моя дочка, и я всегда рад тебя видеть. Не могу поверить, что ты говоришь такое. Боги мои, да я отдыхаю рядом с тобой и твоими сёстрами.

— Не обижайся. Я просто… с заботой к этому отнеслась.

— Мило, — слабо улыбнулся я, — но, тем не менее, ты здесь.

— Всё-таки я тебя люблю, и не могла не приехать и не подбодрить.

— Лжёшь, — шире улыбнулся я, — ну ладно. Шучу.

— О! Раз шутишь, значит, настроение хорошее, верно?

Верно. В точку дочь моя. Несмотря на то, что сердце сжимается от воспоминаний, чем сегодня закончился совет, и тем, что я делаю вид, что ничего страшного не произошло. Так оно, по сути, и есть. Для них ничего страшного. А мне не стоит, наверное, создавать самому себе иллюзии, что всё утрясётся само собой.

— Давай сядем, чего стоим то? — указал я не кресла перед камином.

— Кстати я не одна, — сказала она сразу, — вот только не могу понять, где он лазает. В чужом то доме.

Я сразу понял, о ком она говорила. Нима, старшая моя дочь, и как заведено, у неё у первой начались отношения с мужчинами. Пусть это не звучит вульгарно. У нас это протекает достаточно культурно, и свободу в своих чувствах они могут позволить себе только после женитьбы. И избранником моей дочери оказался приятный для меня человек по имени Фабо. Будучи её коллегой в одной школе средних наук, их отношения были делом времени. И, конечно же, они не общались так открыто, если бы Нима, чья смелость всегда была её отличительной чертой, сразу же не познакомила меня с ним. Удачна находка для моей дочери. Осталось найти таких же хороших женихов остальным двум.

Меня, как и её, весьма интересовал вопрос, где же мог быть Фабо сейчас? Я лишь обернулся, посмотрев на главный вход, и поднял брови, представив, что этот парень опять вляпался в неприятности.

— Фабо значит? Ты и этого мерзавца сюда привела? — мои слова звучали шуткой.

— Да, куда ж я без него.

Он скоро появился, когда мы успели присесть и перекинуться парой предложений с дочерью. Высокий под стать моей Ниме черноволосый парень в мужественными чертами лица. Пусть он и был тем, кого простолюдины называют «книжными червями» телосложение у него было доброе. Ко всему прочему он умел подбирать одежду таким образом, чтобы выглядеть одинаково достойно и в тренировочном бою без доспехов, и на балу.

Пусть не обманываются люди, когда мы позволяем себе разные словечки в его адрес. Фабо был ответственным и весьма культурным. И также культурно он выпрямился, поклонился мне и улыбнулся.

— Здравствуйте, господин Мор-Сул!

Я встал с кресла, и с не скрываемой радостью его видеть, пожал ему руку.

— Здравствуй Фабо. Признавайся негодяй, где лазал?

— Да там… деву прекрасную встретил, из прислуги вашей, думал, не прочь было бы с ней познакомиться поближе.

— Ну-ну, — подняла брови Нима, — Фабо, как ты разговариваешь с моим отцом? Он же тебе не трактирщик какой-то.

— Простите меня, пожалуйста, господин Мор-Сул.

— Да не извиняйся! Я лидер Хранителей, но я же не буду тебя колотить за твои шутки. Хотя признаюсь у меня иногда уши вянут от того как ты разговариваешь. Не в обиду.

— Я не обидчивый. Должен сказать я очень хотел сюда приехать, увидеться с вами. Нимочка сказала, что моральная поддержка вам не помешает. Думает, что наше пресловутое присутствие здесь повлияет как-то на вас.

— Нимочка? — мой многозначный взгляд пронзил Фабо, и я медленно посмотрел на дочку.

— Да… простите за такое свободное обращение, — извинялся парень, — я просто хотел разрядить обстановку.

— Как видишь, получилось. Я даже улыбаюсь, — посмеялся я, — садись.

— Да нет, что вы. Вы же Лидер, а я буду…

— Сядь! — усадил я его на кресло, а сам встал недалеко. Невольно осмотревшись, я обнаружил, что читальный зал полностью опустел. Было глупо с моей стороны продолжать разговор здесь, где нужна тишина.

Недолго наблюдая за этой парочкой, я думал над тем как бы нам завязать разговор.

— Рассказывай. Как твои экзамены? — спросил я у парня.

— Всё отлично. Помощь Нимы была для меня очень кстати. Если бы не она я бы не получил такие высокие балы.

— Еще бы, зря я, что ли учил её?

— Да, отец, в этом ты преуспел хорошо, предпочитая мои детские развлечения урокам.

— Не возмущайся. Ты же не жалеешь о том что сейчас преподаёшь науки, которые терпеть не могла. Хотя, может ты их и сейчас ненавидишь, но судя по твоему рвению, не берусь утверждать.

— Сейчас-то да, всё наоборот. Теперь вот пытаюсь это навязать этому лентяю.

— Не говори так Нима, — защищался Фабо, — ты же видишь, я стараюсь. Я и так достаточно умный чтобы самостоятельно проводить занятия, но не дано же человеку преуспевать сразу во всём? А по правде говоря, я бы предпочёл говорить не о занятиях. Господин Мор-Сул, надеюсь, Нима не была столь эгоистична и поинтересовалась как у вас самочувствие?

— Лучше некуда, — улыбнулся я, — особенно когда вы пожаловали сюда.

— Это очень приятно слышать. Нима, ты сказала про платье?

— Какое платье? — сразу поинтересовался я.

— О Антар, я совсем забыла, — извиняющимся голосом сказала она Фабо, — отец, мы имеем в виду то платье, что мы заказывали для Мири. Нам сообщили, что завтра оно будет здесь, во дворце. Им оставалось там сделать совсем немного.

Иногда спрашивают, как можно забыть о некоторых вещах? И забывать вообще? Думаю, этот вопрос явно не ко мне, ибо в моей голове порой не бывает места для всяких мелочей. Но я слишком цинично рассуждаю, если называю мелочью подарок для моей средней по возрасту дочери, Мири. Праздник дня рождения, хорошо вошедший в обиход несколько десятилетий назад, будет завтра. Завтра же это платье и привезут. Я бы умер от стыда, если бы не Нима, вовремя напомнившая мне об этом.

Вообще изначально я к этому делу отношения не имел. У меня были более серьёзные заботы, чем подбор подарка. Пусть женщины этим занимаются и те, у кого есть свободное время. Но всё равно, я оказался втянут в это, и на меня легла ответственность за поиски лучших портных. Не знаю, что получилось в итоге, завтра мы это увидим, но сомневаюсь, что портные мастера позволят себе ударить лицом в грязь, выполняя заказ Лидера Хранителей.

— Завтра значит? Замечательно, что еще могу добавить, — ответил я на эту информацию, — ты лучше скажи Нима, у Алкимы была?

— Да, — это слово было сказано с грустью и я, конечно же, задал вопрос, почему она так приуныла, — у Алкимы сегодня ужасный день, судя по её состоянию. Генри. Она сказала, что между ними больше ничего не будет. Почему, она не ответила, но ревела хорошо, но недолго. Сама говорит что разлюбила, но что я дура что ли? Ревела бы она тогда?

— Неужели она так сильно убивается сейчас? — спросил Фабо.

— Ну, они очень любили друг друга. А сейчас… не понимаю что случилось. И почему ты отец мне ничего не сказал?

— Я только утром узнал. Сам в шоке, — мой «шок» звучал также фальшиво как стук деревянной шкатулки раскрашенной под золото, — ничего страшного, поплачет и успокоится.

— Да она уже успокоилась. Я её оставила, думаю, пускай побудет одна.

— Может с ней поговорить? — вызвался Фабо.

— Что? — покосилась Нима, — отец с ней не говорил, ты будешь?

— Ну а что? Я думаю это нормально.

— Фабо, ты хоть и близкий уже нам человек, но не настолько, чтобы утешать мою родную сестру.

— Боги, да что такого я сказал? — парень пожимал плечами, не понимая такое острое восприятие со стороны своей возлюбленной, — я предложил просто поговорить.

— О, ты уже один раз поговорил с Хальвией, женой Форрома. Вроде друзья были. Ты хотел наладить отношения, а что они? На следующий день после твоего разговора разошлись. Что же ты им наговорил?

— Да я здесь вообще не причём. Это они совсем с ума сошли.

— Да мне всё равно. У меня сестра там убивается.

— Ну, хватит вам! — остановил я обоих.

Все замолчали, словно я дал приказ молчать до тех пока я не разрешу. Дружелюбная обстановка и радость встречи рассеялась, когда появилась тема об Алкиме. Жалко мне её, от того как она убивается сейчас. Я смотрел на пламя камина, вспоминая, как вчера ночью сжёг письмо, что она так отчаянно писала, вкладывая душу в каждое слово. Но, не смотря на мой жёсткий запрет, она сказала, что поняла меня. Неужели я смог через охваченное любовью сердце достучаться до благоразумия? Очень надеюсь, что она не станет делать глупостей.

Я решил, что не стоит мусолить это дело, и захотел быстро сменить тему. С Алкимы, на них самих.

— Вы лучше расскажите, как сами? Не болеете? В такую погоду это не так сложно.

— Да нет, всё у нас хорошо.

Их добрые подглядывания друг на друга заставили меня умиляться этой сценой. Нима спросила меня:

— Ты поедешь завтра с нами?

Я нахмурился:

— Куда? А… на день рождения? Ну конечно, почему ты спрашиваешь.

— Хотела узнать если ли у тебя какие проблемы с Кланом.

— Даже если есть, тебя доченька они не касаются, — улыбнулся я, — а тебя тем более, негодяй.

Фабо улыбнулся в ответ. Я хотел оставаться в нашей маленькой кампании, но в дверном проёме появился Фари. Он сменил, наконец, одежду и доспехи. Вид у него самого был встревоженный. Он подошёл к нам и поклонился Ниме и Фабо.

— Господин Мор-Сул, можно вас на пару слов?

— Время заняться делами, — сказала я сидящим в креслах гостям, — чувствуйте себя как дома. Только прошу прощения, что у меня во дворце так скучно.

— Фабо это исправит, — пошутила Нима.

Я, усмехаясь, прошёл мимо, похлопав Фабо по плечу. Когда же мы вышли из библиотеки, Фари сразу же спросил:

— Это правда? Клан Копателей разорен?

По столу, с множествами хрустальными фигурками со всей силы треснули огромным молотом. Именно такая ассоциация появилась перед глазами, когда идиллия общения с родными, сменилась на суровую действительность Кланов. Честно, я был очень разочарован, что слухи уже разбежались словно крысы. Я отошёл с Фари в безлюдное место, где встал у окна, смотря на барабанящий по окнам дождь.

— Да, правда. Только вот об этом, Фари, знали всего шесть человек. Лидеры Кланов, которые были на Пирамиде. Откуда у тебя такая информация?

— Я же спросил, а не утверждал. Слухи, господин, их же не поймаешь.

— Проклятье! Нельзя, чтобы слухи покидали пределы этого здания! — злился я на самого себя, — а ты не говорили лишнего, понятно?

— Конечно господин.

Может, мне стоило солгать и откинуть у парня все подозрения. Но это было глупо и бессмысленно. Так же как и вера в то, что люди об этом не узнают.

Как оказалось, меня искал Джаан-Син. Он появился в коридоре, увидев, как мы с Фари общаемся. Унылое лицо Джаана не сочеталось с его обновлённой светлой одеждой. Он нёс мне плотный лист бумаги, и я догадывался, что и он знает дурной слух.

Фари не найдя больше слов для разговора ушёл заниматься своими делами.

— Ваши распоряжения выполнены, — протянул мне бумагу подошедший Джаан, — ваш список с Совета-Зиро господин.

Я взял, окинул взглядом мои записи и, развернувшись, побрел в сторону подъема.

— Пошли!

Мы шли быстро и поэтому скоро оказались в моём мрачном кабинете, где благоухал аромат Минариловых кристаллов. Мой огромный письменный стол стоял возле окна, откуда был виден мрачный, от нависших туч, и поливаемый ливнем Аутрайнкарн.

На моём столе при обилии предметов было довольно аккуратно. Пирамидой были выложены свитки разной толщины, на другом краю аккуратно расставленные книги, листы бумаги, склянка с темно-синими чернилами расположилась у брошенного вчера мною пера измазавшего чернилами поверхность. Рядом со столом стояла большая стена из библиотечных полок до отказа забитых книгами.

Под звук грозы я уселся в комфортное бархатное кресло, отложил в сторону лист и, отодвинув ящик стола, достал плотную чистую бумагу. Макнув перо, я взглянул на Джаана:

— Присядь, — указал я на кресло подле окна. Он соблюдал тишину, пока я писал:

«Указ!

Я лидер Клана Хранителей Мор-Сул, постановляю, что с сегодняшнего дня в городе Меккар ученье в магистратах и академиях о религии и глубокое изучение веры в Антарота становятся вновь обязательными науками. Данный указ должен быть увиден всеми выполняющие обязанности Хранителей людьми и приведен в исполнение.

657 год, месяц переменной тьмы, 2-ой день»

Я поставил большую подпись в конце письма и предоставил Джаану.

— Отдай это Ниме, она как раз здесь. Она знает, кому это отдать.

Джаан ушёл. Передача подобных приказов через Ниму не редкость. Она знает магистра в Меккаре, и в любом случае поедет туда.

Пожелание Оракулов выполнено, но почти с такой же просьбой ко мне обращался Тэйрат-Диес. Я достал новый лист, и написал новый указ, но уже о том, чтобы вышеперечисленные ученья напротив стали необязательными науками во всех образовательных учреждениях города Тройнаркаен. Указ я отложил в сторону. Думаю отправить его позже.

Сейчас настала пора взять за ту работу, которая действительно висит на мне, это вести историю. Я придвинул к себе большую книгу. В неё я почти каждый день записываю памятные события, касающиеся Кланов. Где-то на середине исписанной моей рукой книги заканчивался текст, и шли пустые страницы. Я макнул перо и начал писать:

«Второй день месяца переменной тьмы:

Сегодня произошел долгожданный Совет-Зиро. Мы вновь взобрались на вершину Пирамиды Мира и стали обсуждать всеобщие проблемы, но они меркли на фоне новости павшей из уст Хризо-Нура. Сегодняшний день, самый ужасный для всех Кланов, ибо стало известно, что Клан Копателей разорен. Шахты исчерпали все свои жилы, а казна Хризо-Нура, откуда последние полгода нам поставляется Минарил, пустеет. Не пройдет много времени, прежде чем этот Клан перестанет что-либо значить.

Совет запомнился неординарным поведением лидера Оракулов. Магниус-Лонг услышав, что случилось, начал говорить о пророчествах, что исчезновение запасов один из признаков конца света. Это было одно из пророчеств оглашенных среди нас. Хризо-Нур желая найти выход из трудной ситуации, предложил углубить шахты, дабы найти там ресурсы, но опять вмешался Магниус. Он вновь пугал всех своими пророчествами, и твердил, что наткнемся на мир подземный, где живет наш бог Антарот.

В итоге, ни к чему мы не пришли. Все лидеры наблюдали за ссорой между Хризо и Магниусом, превративших наше собрание в дом шутов. Император не дал согласие Копателям на раскопки вглубь великой шахты, но сказал, что точный ответ даст в пределах нескольких суток.

Я Мор-Сул, теряюсь во многих догадках. С одной стороны Хризо-Нур, находящийся в очень трудном положении, вынужден вести себя жестко, чтобы хоть что-то удержать, с другой, его не оставляет мысль, впрочем как и меня до недавнего времени, что этим могут воспользоваться Клан Правителей. Ибо Минарил нужно искать, и если не в шахте, то может быть у нас под ногами. К сожалению сразу после Совета разбрелись слухи о разорении держащего Минарил Клана, и я боюсь, они приведут к большой панике. А что касается возможного коварства Правителей, то есть много факторов говорящие о невозможности такой махинации как развал целого Клана!

Я, Лидер Хранителей, покорный слуга знаний и ведающий вам читателям историю буду следить за всеми событиями»

Написав строки, я отложил книгу и откинул перо. Тело требовало отдыха, и поэтому достал из ящика стола шкатулку с Минариловой пыльцой. Потратив всего пару мгновений на любование этой пыльцой, я налил в стакан воды и размешал там немного минарила. Наконец выпил получившийся напиток, чувствуя, как не до конца размешанная пыльца скрипит на зубах, и освежает все внутри. Вскоре появилось чувство блаженства, легкости и ясности ума.

Минарил. Сколько всего вокруг него крутится. Проводя работы над исследованиями этого чудесного ресурса, я написал много свитков, один из которых сейчас является основанием пирамиды из скрученных бумаг в углу стола. Аккуратно разобрав бумажное сооружение, я нашел свиток и, раскрыв его, вспоминал время, когда его писал.

Я долго занимался изучением этого необыкновенного ресурса. Моей целью было, основываясь на древних знаниях, узнать все секреты Минарила, а также дату происхождения и точный состав, но, увы, как было это тайной, так и осталось. Известны только самые общие представления о Минариле. Это странная органическая форма, которая при добыче быстро твердеет, приобретая небывалую прочность. Только плавильные печи Копателей способные растопить глыбу. Сама добыча очень трудна, а залежи находятся глубоко под землей. Но, учитывая сегодняшние факты, точнее сказать находились. Он используются в основном для трех целей. Одна из них строительство. Из плит, сплавленных из ресурса, построены почти все дома. Также производится чеканка монет из Минарила прошедшего особую обработку. А также при должной выдержке Минарил можно есть, и он способен заменить даже нормальную пищу. Не смотря на три основных направления в его использовании, есть очень много разновидностей Минарила. Из него делают красивейшие украшения. Минарил после шлифовке блестит аки звезда. Также есть уже доказанные факты, что при изменённой формуле толчённого минарила можно делать удобрения.

Даже сейчас, когда я отошел от исследований, меня манило желание узнать, как же появляется Минарил? Даже Копатели ответить толком не могут. Говорят, что он якобы растет сам на стенах шахт под землей, но если бы это было так, то добыча бы велась совсем по иному представлению. Хотя сам Антарот знает, как он появляется. Может быть действительно растет, но этот процесс занимает не одну сотню лет.

По телу прошла приятная, леденяща дрожь. Размешанная пыльца — еще одна разновидность Минарила. Подобную пыльцу, или порошок счищают с затвердевшей поверхности, и долго обрабатывают специальным раствором, очищая от земли и прочей подземной мерзости.

Подождав, пока в книге истории подсохнут чернила, я закрыл её. Было время осмотреть свои полки с книгами, вспоминая, что это всё — мои труды последних лет. Разумеется, мои предшественники тоже занимались описанием истории, но их знания спрятаны в башне моего дворца, а ключ, открывающий двери в надежном месте, о котором знаю только я. Самая большая ценность для моего Клана не должна быть доступна каждому. Там хранятся даже древние записи самых первых Хранителей, основателей Клана.

Мой Клан не только предоставляет бесплатное образование каждому. Мы занимаемся записями об истории, ее хранением. Труд не такой легкий, как многие думают, а потому помимо меня, много других приближенных к моей должности занимаются этим. Только они описывают историю совсем других сфер жизни. Задумываясь над этим, я мысленно заглянул в прошлое. Вспомнил строки из древних свитков о том, как сильно было желание людей развиваться и изучать мир, в котором живут чистые помыслами люди. Они проделали великую работу. Благодаря им мы способны продолжать их труд и знать таких великих людей, учиться на их подвигах и их ошибках. Я надеюсь, как и надеялся, наверное, каждый мой предшественник, что мои труды будут также полезны.

А события на Совете-Зиро на протяжении всего дня не выходили из головы. Вопрос что же будет, бился импульсом в голове. Вопросы кидали меня от одной мысли к другой, и только ночью, когда я лёг спать, полуночные удары колокола, чей звон пронесся над лунным городом, изгнали все посторонние размышления и открыли дорогу к крепкому сладкому сну.

На следующее утро, спустя немного времени после пробуждения я стоял в ночном халате, смотря в окно. Ради того, что я увидел, можно было и не спать: сквозь тучи, сбрасывающие не сильный дождь, пробивалось солнце. Его лучи били в глаза, и с непривычки я ненадолго зажмурился. Довольно редко днём можно увидеть солнце, чистый небосвод можно наблюдать только глубокой ночью, когда звезды и луна добавляют бледные краски.

Хороший знак — увидеть яркую звезду, слепящую и обдающую теплом. Солнце быстро скрылось за тучами, словно живое существо заглянуло к нам и, испугавшись, убежало. Всё тепло исчезло. Остался только легкий холод, ворвавшийся через открытое окно, пробежавшийся по телу и заставивший вздрогнуть. Вчерашний ливень закончился только ночью, оставив после себя сырость. Я закрыл окно, наблюдая за темнотой опускающуюся на город. Последние проблески света исчезли за чёрными облаками.

Время искупаться. Выйдя из спальни, я увидел расслабившегося на диване Фари, он читал какой-то свиток. Он оторвался от чтения и, не вставая, слегка поклонился. Почему-то взглянув на него, перед глазами мелькнуло лицо Алкимы, потом вспомнил, что она мне снилась. Я боюсь выглядеть глупцом, думая, что это может быть «знаком». Хотя об отношениях молодых людей пора уже и задуматься.

Я не стал подбирать слова и спрашивал прямо:

— Помнишь наш разговор о Алкиме?

Фари поежился на месте, он не ожидал сразу такой темы. Мне же хотелось решить этот вопрос как можно быстрее.

— Я помню, вы очень хотели, чтобы я был рядом с вашей дочерью. Хорошо, что вы начали этот разговор, как раз кстати.

— Почему? — ожидая интересный разговор, я присел на стоящее рядом со стеклянным шкафом кресло.

— Внемля вашим словам, я стал ближе в общении с Алкимой. У нее вчера было не важное состояние, говорила о своем Генри и часто упоминала его недостатки. Она понимает, что эта любовь безнадежна и пытается убедить себя его разлюбить. Чтобы она полюбила меня, достаточно поддержать ее. Вчера целый день слушая и утешая её, она стала ко мне относиться более радушно.

— Приятно слышать, — слабо улыбнулся я, — моё расположение к этому ты имеешь, а большего тебе и не надо.

С моих плеч будто упала целая гора. Неужели назревающая проблема решилась так легко? Смотря в глаза Фари, я видел радость, ибо он был человеком никогда не оставляющий службу на второе место. Любовь для него была как серьезное испытание. К тому же его наверняка одолевает гордость, ибо цветущая Алкима глазам услада многим молодым людям.

— Только как быть с этим Генри? — в вопросе моего друга послышалась опаска, — он то явно просто так этого не оставит.

— Это не ваша забота. Я поговорю с Тэйратом, тот должен заткнуть мальчишку. В конце концов, он простой слуга Лидера, если он думает что сможет вмешаться в дела титанов власти, то он просто глупец! — я встал, и направился к выходу, — я купаться. Что во дворце сейчас?

— Вы насчет отбытия? Гонцы с подарком опаздывают, а так все гости готовы к отъезду. Ждем разве что только вас.

— Я не украду много времени.

Слуги скользнули в мои комнаты, начав готовить одежду для выхода. Я, поправив халат, отправился в бассейн, располагавшийся внизу на первом этаже, в заднем крыле дворца. Большая ванная, занимающая большую площадь цилиндрической комнаты, с купольной крышей содержащую орнаменты, была заполнена кристально чистой водой с сильным голубоватым оттенком. Воду разбавляют Минарилом, столь полезным для тела. Что может быть лучше, чем купание в такой воде?

Я обещал Фари не задерживаться, а потому быстро обмылся и вышел сразу же начав надевать принесённую роскошную одежду. Но прежде чем завершить одевание, мне выпрямили и уложили чёрные волосы и опрыснули духами. Вот и я, смотрясь в зеркале, будучи уже в своих покоях, пытаюсь представить, что могу выглядеть хорошо в своём возрасте, со своим вечно уставшим видом. На мне был камзол и штаны, заправляемые в высокие сапоги. Одевшись в тёплую одежду и накинув мантию, я распустил слуг и тут же увидел в отражении зеркала открывающиеся двери. В проёме появилось ищущее лицо Джаана.

— А что, мы уже отбываем? — он зашел полностью в комнату.

— Нет, платье для дочери еще не привезли, — я оторвался от зеркала, — а что?

— Просто там, у входа, люди ждут вашего приема. Я имею в виду граждан.

— Никакого приема сегодня! — последовал четкий ответ.

— Хорошо Господин, я так и передам. И еще, вы не забыли, что должны издать указ для Тройнаркаена?

— Он уже написан и подписан мной, можешь взять его со стола и отдать гонцам.

Несмотря на свои слова, я сам таки взял указ и вручил его Джаан-Сину. Он ушёл. Самое не приятное было с ожиданием платья. Мастеров следовало бы оставить без платы за их трёхдневное опоздание. Подавив легкую злость, я вышел из покоев и спустился в главный зал, где суматоха в связи с подготовкой к отбытию выглядела как настоящий базар. Неожиданно из толпы появился мужчина в белых платьях и тиарой на голове, на груди мужчины с вытянутым худым лицом было изображение орла, олицетворяющего нашего бога Антарота. Мужчина был моим придворным Оракулом. Калисс-Гаан. Он поклонился, натягивая фальшивую улыбку.

— Утро доброе, Господин, как очень здорово видеть вас в хорошем настроении.

Не понимаю, как он мог рассмотреть в моём равнодушном и слегка злым лице хорошее настроение. Его подхалимство иногда сильно меня нервирует. Некоторое время назад я был очень зол на этого человека. Хотя… и сейчас по-прежнему зол.

— А что теперь Оракулы при моем дворе сами решают, когда им покидать меня? Если тебе нужно было уехать, ты мог хотя бы поставить меня в известность. Мои люди несколько дней не могли видеть своего духовного наставника.

— Я уже извинился перед ними, у меня были срочные дела. Извините ли вы меня Господин? Кстати вы уже молились сегодня, мы освятили строение, и вновь одарили благословлением.

И опять который раз я замечаю, что забываю об утренней молитве, это дурной знак.

— Как раз шёл туда, — поторопился я к выходу.

Выйдя на улицу и спустившись по главной лестнице, я прошел мимо шагающей по двору гвардии и прошел через небольшой сад к купольному зданию. Сегодня было холодно из-за ветра, ко всему прочему с неба срывались ледяные капли.

Несколько Оракулов было в помещении с нишей, где стояло изваяние Антарота и его сыновей вокруг. Мужчины вышли, оставив меня наедине с тусклыми огнями только что зажженных новых свечей. Я подошел к плите перед олицетворением нашего Бога, и, встав на колено, положил ладонь в углубление по форме руки. Мои губы зашевелились, читая беззвучную молитву. Я читал молитву о благословении этого дня, о прославлении Антарота, молился за весь наш мир, прося только благодати от наших подземных богов. Я встал и начал величественно осматривать статую исполинского человекоподобного существа с головой грозного орла. Он стоял на постаменте, широко расставив ноги. На нем была длинная набедренная повязка, а на теле ремни стягивающий голубой кристалл на груди. У него постоянно была высоко поднятая правая длань, вздымающаяся вверх, в ней всегда есть горка Минариловой пыли, она голубым цветом выделялась на фоне серой статуи. Я отошел назад, чтобы увидеть ту большую щепоть на его руке. В левой руке он строго вертикально держал меч. Существуют поверье, что если с руки Антарота осыплется Минариловая горка, то на нашей земле наступит вечный рай, а если с постамента упадет меч, не трудно догадаться что нас ждут беды и страданья.

Сколько раз, молясь, я поднимал голову в надежде увидеть, не сыплется ли пыльца с руки Бога, чья орлиная голова гневно смотрит на молящегося. И всегда быстро уходил после молитвы, чтобы вдруг не увидеть, как падает его меч. Страшное явление. И какое оно страшное для самих Оракулов.

Я думал о наших Богах, о почитаемой вере, которая, судя по всему, приходит в упадок, как и вся наша страна. Не стоит надеяться, что пыльца падет с руки Антарота, когда вокруг нас назревает эра свержений. У нас исчезли запасы, что наводит ужас на всех, вдобавок я опасаюсь, как бы Оракулы не начали проповедовать конец света нашим жителям.

Я направился в кабинет, чтобы найти утешение для своей встревоженной души. Мои руки быстро отыскали на книжной полке, большую красивую книгу украшенной Минарилом, с плотными пожелтевшими странницами и мощным замком запирающий толстый переплет. Взяв ее, я сел за большой стол и положил перед собой, перед этим прочитав тихую молитву. Название «Правда Нибиру» гордо красовалось на обложке.

Вся суть нашей религии, знания о благодати Богов и само происхождение всей нашей жизни кроется в этих священных писаниях. По большей части здесь пишется, как появился мир, как появились Боги, как появился Минарил и мы все. Я знаю все, что кроется в этой книге, помню каждое слово, изученное в молодом возрасте, когда мои наставники давали представления о наших Богах. Я открыл книгу и начал читать строки:

«Во времена Вселенной темной,

Нибиру родилась одна.

Планета, благодати скромной

Богов не видных никогда…»

И так далее, несколько страниц прочитанной песенки в книге. Зная все мифы о нашем загробном мире, трудно представить, как можно сопоставить эту сказку, греющие наши сердца и настоящую правду по которой под нами действительно живут Боги.

Книга «Правды Нибиру» по количеству исписанных страниц была просто огромной. То что называется ознакомлением, то есть та песня что предоставляет знания о сотворении мира всего лишь толика того что написано в книге. Здесь рассказывается помимо самих Богов об их благих деяниях, говорится о том, как появились мы, люди, как нам подарили Минарил, как даровали веру. Рассказывается о взаимоотношениях Богов и их нелегких спорах. Казалось бы, ничего сложно нету в том, чтобы запомнить, что наш главный отец жизни Антарот, и у него есть три сына, Гиланхолл, Бэррос и Тарохнот. Также у отца жизни имеется родной брат Бэтрахон. Но думая об этом, понимаешь, что вера кроется в познании того, что таит существование каждого — это справедливость, доброта, уважение и все то, что должно царить на наших землях.

Книга «Правды Нибиру» была подарена мне на годовщину правления Кланом. Тогда Магниус-Лонг нес лишь добрые слова и радовался жизни, как и я, как и вся Гикия. И с тех пор, по возможности, я читаю эту книгу, о тех «Правдах» что написаны здесь. Я не смею надеяться, что подобным образом стану ближе к богу, но буду знать, по крайней мере, что меня ждет после смерти. Но что же говорят «правды» в этой книге? По большему счету в наше время это считается мифом или банальной легендой. Здесь есть правда о том, где есть вход в царство нашего Бога. Именно о нём кричал Магниус на совете, он боялся, что мы наткнемся на Сигивилл. Мир, где и живет Антарот с сыновьями. Верить в это может только фанатик.

За дверями послышалась суматоха. Я вышел из кабинета и увидел Джаана и еще нескольких слуг, которые любовались божественным голубым платьем аккуратно висевшего не поставленной специально вешалке. Голубые небесные шелка были основным материалом платья. Длинные узкие рукава были ушитые узорами из темно-голубых нитей блестящих на свету. На спине большой вырез причудливой формы. Низ длинного платья украшен драгоценностями. Красоту этого одеяния нельзя было передать, Минарил из которого сшито платье, завораживал взгляды всех присутствующих, включая меня самого.

Вскоре появилась Нима, одетая в темное красивое платье и украсив лицо макияжем. Она была в восторге от увиденного, и предложила взять на себя ответственность за доставку.

Теперь, когда главный подарок для сегодняшней виновницы торжества у нас, задерживаться во дворце не имеет смысла. Нима забрала платье со своими служанками, а Джаану я дал распоряжение подготовить кареты и разместить гостей. Я же лично пошел в покои Алкимы, чтобы дать знать об отбытии.

Когда я был рядом с ее дверьми, из-за полуоткрытой щели послышался девичьи смех, в котором я узнал Алкиму. Этот смех для моего сердца был как бальзам. Интерес что же там происходит, заставил меня открыть двери и войти. Моя дочь, улыбаясь, сидела в черном платье на диване перед слабо горящим камином, а непосредственно у камина стоял Фари, и тоже не убирая улыбку, смотрел в книгу. Они притихли, заметив мое присутствие.

— Не побеспокоил? — спросил я.

— О нет, папа, мы просто общались, — встала с дивана дочь. Фари подошел ко мне.

— Подарок здесь? — спросил он.

— Да, только привезли. Выглядит отлично, даже для такого «ценителя» как я. Пошли. Время отбывать.

Фари, который сегодня не носил свои любимые доспехи, оделся, наконец, в одежду более подходящую для празднества. Он оставил меня с дочерью наедине, выйдя из комнаты.

Алки, прежде чем подойти ко мне, стояла у зеркала, и рассматривал свою красивую одежду и молодое личико с темным макияжем. На её лице таилась радость, о которой я так долго мечтал, ибо даже во время свидания с Генри я не видел такой жизнерадостности, какая есть в ней сейчас. Определенно её общение с Фари должно продолжаться.

— Идём папа, — взяла она меня за руку и вывела в коридор, где мы, совсем не торопясь, учитывая обстоятельства, шла на выход, осматривая по пути картины и прочие коридорные украшения.

— Не помню, чтобы ты уделяла много внимания капитану дворцовой стражи, — я решил прикинуться глупцом, чтобы понять истинные чувства Алкимы.

— Он очень хороший парень, отец. Когда ты мне жестко сказал насчет отношений с Генри, я все поняла, прости меня папа за мою глупость. Фари появился неожиданно, он слушал, поддерживал, вытирал все мои слезы… ну, в переносном смысле.

— И он тебе нравится? Честно говоря, он хороший человек.

— Ну да, стал бы ты держать рядом с собой плохих людей? — прищурились её хитрые глазки, — вообще-то… ну… слишком рано спрашивать о том, нравится ли он мне. Нужно узнать его получше, провести время. Если ты не против конечно. Отец?

— Я буду весьма рад этому.

— Да, — хихикнула она, — я видела, как ты был рад, когда зашел только что.

— В смысле?

— Твоё лицо, точнее нет… оно у тебя всегда серьёзное… а вот глаза, сияли как самоцветы, столько радости было в них. Это нужно было видеть со стороны. У тебя всегда так? Скрытая радость в душе?

— Возможно. Я буду действительно рад, когда пойму что у вас начнутся серьезные отношения. Чем он хуже твоего Генри, Воина?

— Фари всегда рядом, — задумчиво ответила она. Но всё равно я знаю, что у неё оставались чувства к бывшему ухажёру, — а Генри далеко. Он всегда был далеко. Я не понимаю, что я в нём нашла, не могу поверить, что готова была опозорить весь клан. Отец, мне, правда, очень стыдно. Ты простишь меня?

Мы остановились по моей инициативе. Я, дабы успокоить дочь, нежно поцеловал её, и увидев как улетучивается грусть с её лица, продолжил путь.

Двор перед открытыми воротами занимали три красивейшие кареты с запряженными серыми лошадьми. Мы с дочерью разминулись, она отправилась в последнюю, где уже была Нима, бережно храня подарок. С ними ехали придворные. А я вместе с Фари и Джааном сели в самую первую. Приказ был дан, и моя карета тронулась, за нами начали путь остальные. Покинув двор, мы спокойно преодолевали красивые улицы небольшого города Хранителей. Главная дорога миновала большую церковь Оракулов, чьи тимпаны завораживали взгляд. Мы ехали вдоль хорошо обустроенных казарм, где маршировали солдаты Клана Воинов, проехали через строящиеся новые дома, по которым ходили Строители. Жизнь в городе была спокойной. А относительно Тёмного Города, она как будто и вовсе отсутствовала, разве что рыночные площади отличались большим скоплением людей оборачивающиеся в сторону трёх красивейших карет, неспешно покидающих город.

Ехать к сегодняшней виновнице торжества относительно долго. Мы ехали на запад от моего города, в сторону Тройнаркаена, города Тэйрат-Диеса. Но поместье моей средней дочери Мири стояло отдельно, в красивейших местах. Отличное место чтобы не жить в суете города, и быть рядом с ним. А быть рядом, скорее необходимость, поскольку она была хранительницей знаний одной из школ в городе Воинов. В свои восемнадцать она давно уже самостоятельна, но достаточно замкнута, что является причиной её одиночества. Её желание начать жизнь вне нашего города я просто не мог не исполнить, и она получила дом за Тройнаркаеном, став его хозяйкой и госпожой для тамошних слуг. Этот дом был самым большим в поселении с коротким названием Тит и из него был прекрасно виден дворец-замок Тэйрата. К сожалению здесь мне бывать приходилось нечасто и я редко видел Мири после того как она стала жить самостоятельно. Надеюсь, она будет рада меня видеть, как и своих сестёр.

Погода была сегодня весьма капризной. Глядя в окошко кареты я замечал, как часто меняется ветер, как тучи расходятся и вновь сгущаются в своем пугающем мраке. Вздохнув, я нырнул обратно и рассматривал внутреннее убранство, оглядывал задумчивого Фари, в чьих глазах строились планы, и смотрел на Джаана. Все молчали. Думали.

— Как твоя жена? — спросил я у Джаана.

Он сначала промолчал, наверное, не знал, что ответить и стоит ли вообще отвечать. Я сам не понимал суть моего вопроса, его необходимость, я просто хотел проявить внимание к окружающим, чтобы они не чувствовали себя слишком подавленно. Интересно знать, не повлияла ли на них вчерашняя нехорошая новость о Клане Копателей? О которой я так просто забыл.

— Что? — переспросил Джаан, оторвавшись от безмятежного пейзажа с холмами и деревьями.

— Семья твоя как, я слышал слухи, мол, ты поссорился с женой?

— Уже все хорошо, наша ссора была на пустом месте. Мы поняли это и помирились.

— Это хорошо, нужно всегда держать отношения на должном уровне. Самое ужасное лишиться близких.

— Вы правы господин, — с грустью опустил голову Джаан, — жаль, что в наше время многие не мирятся с отцами и матерями, с братьями и сестрами. Я много раз представлял, когда, не имея родных, буду помирать в одиночестве. И самое страшное, что никто не придет на твою могилку и не бросит чахлый цветок.

— К сожалению, так бывает, — сказал Фари задумчиво.

— Я часто бываю на могиле своей матери, по возможности всегда за ней слежу, но меня всегда пробирает до слез, когда я смотрю на соседнюю безымянную, всю заросшую и не ухоженную могилу. Мне становится, очень жаль усопшего.

— Может, не будем об этом, — вымолвил Фари.

— Господин, и вправду, сегодня день такой хороший, а мы говорим о дурных вещах. Кстати сегодня я видел настоящее чудо, как солнце выглянуло из-за облаков и одарило своим теплом. Сегодня сам Антарот благословил этот день. Вы видели? — спросил Джаан меня.

— Да, и загадал желание. Надеюсь, оно сбудется! Хм… как дитё малое.

— Да ладно вам, Господин, все мы мечтаем.

Мои мысли заводили меня в тупик. В данный момент я не мог правильно расставить приоритеты в ситуации в целом. С одной стороны, думать о том, что делать с Кланами, а с другой, я хотел полностью посвятить сегодняшний день празднику. Думая об этом, я не замечал как монотонные лесные опушки и равнины проплывают мимо. Прохладный ветерок дует мне в лицо, выдавливая слезы, я скрывался в карете, но опять загорался желанием посмотреть на унылую серую природу вокруг, лишенную солнечного тепла и света.

Волнение для меня было сейчас странным явлением. Я ощутил его, когда выглянув, увидел неподалеку пригород Тройнаркаена, города расположившегося вокруг высокого холма открывая свои мощные дома и башни за несколько километров. Грязевая дорога сменилась вымощенной камнем, и цокот лошадей уже был чётким и громким. Мы проезжали мимо ферм, ловя на себе восхищенные взгляды простых обывателей. Дом дочери — высокий и широкий особняк, огороженный высокой стеной и украшенный барельефом, был уже близок. Осталось проехать сотню метров, чтобы оказаться у открытых настежь ворот. Они вели в красивый двор поместья обсаженного растительностью, обложенного ровной дорогой. Благоухание лунного сада — местной достопримечательности, смешивалось с духами многих женщин и мужчин, ходивших у ступеней дома.

Наш выход приковал взгляды всех гостей. Я, возглавляя идущую колонну прибывших со мной людей, шёл по лестнице к открытым дверям. Церемониймейстер незаметно обогнал меня и, забежав в главный большой зал дома, во весь голос провозгласил:

— Господа, встречайте достопочтенного Лидера Клана Хранителей — Мор-Сула, — эхо донесли эти слова абсолютно до всех. Все, конечно же, обратили внимание на парадный вход, через который я появился в большом приёмном зале. Незаметно для себя, гости выстроились в живой коридор, вдоль которого я, приподняв голову, гордо шёл вперёд. Не желая в данный момент такого внимания я, бросив шутку, попросил всех продолжить общение.

Большой круглый зал изобиловал светом, при том, что на улице было темно из-за пасмурной погоды. Конечно же, большую часть света давала большая люстра с Минариловыми свечами. Она затмевала своей красотой все внутренне убранство приемного зала, в том числе не примечательный на ее фоне фонтан, у которого стояла девушка, ожидающая моего подхода. Ее тёмные пышные волосы прекрасно сочетались с тёмным макияжем, вырисовывающим черными линиями фигурки на ее щеках и шее, тянущиеся дальше по вырезу в платье — метка счастливого «знака», традиция, оставшаяся с давних времён. Большие ресницы красавицы идеально подходили к ее чудесным глазам. Её тонкие губы были поджаты, чтобы сдержать широкую улыбку, дабы показать себя примерной и воспитанной. Она покорно и скромно ждала, а я, вдыхая по пути свежесть фонтана и благоухание вокруг, подошёл и нежно поцеловал Мири, нашу сегодняшнюю именинницу.

— Какое счастье поздравить тебя, Мирина, с днем, когда ты родилась восемнадцать лет назад. Оставайся всегда такой же хорошей и красивой как сейчас доченька.

И тут девушка широко улыбнулась, обняла меня и поцеловала, отблагодарив. Дальше именинницу окружили почти все, кто прибыл со мной, в том числе сёстры, которые не переставали желать ей счастья и наконец, представили ей подарок.

— Это одеяние будет подчеркивать как твою красоту, так и твою прекрасную душу.

Подарок был богат. Восторг был не от самого фасона, которое возможно введёт новую моду, а от наличия минарила, в самом платье. Сшитое из Минариловых нитей, платье было поистине божественным и любое торжество, где появится Мири в этом наряде, будет незабываемым. Пусть это и была одежда, но она благоухала и пахла свежестью, словно живёт своей жизнью.

— Спасибо папа, — обняла меня дочь, — подарок замечательный. Я рада этому подарку как рада и твоему появлению здесь. Я… я всех вас рада видеть.

Сестры проводили именинницу в покои, где они осматривали подарок. А ко мне вскоре подошел молодой мужчина тридцати лет. Это был домоправитель, хороший друг как Мири, так и мой в частности.

— Утро доброе, — поклонился Мирон, — очень рад вас видеть. Как ваши дела? Как прошел недавний Совет?

— Как всегда скучно и уныло, — пошутил я. Мирон улыбнулся, а его подручные позади нарисовали поддельный смех.

— Всё готово я надеюсь? — спросил я у Мирона.

— О да, мы тщательно готовились. Госпожа Мири с нетерпением ждала этого дня.

— Приятно слышать. Когда начнется празднество?

— Вообще с вашим прибытием должно все начаться. Спрашиваю себя, почему со столом опаздывают?

Мирон ушел, а меня вместе со свитой пригласили на хорошо обложенный мраморной плиткой задний атриум. Пир на свежем воздухе был конечно хорош, но это не было частью того этикета что поддерживается в наших кругах. Но делать было нечего, ибо, несмотря на огромные размеры поместья моей дочери, самой большой комнатой была только парадная, и только лишь. Остальное пространство занимали комнатушки насколько уютные настолько и маленькие, если речь идет о таком пышном празднике как сегодня. Огромный С-образный стол стоял по центру заднего дворца на застланной бархатом местности. Он уже был в объятиях белоснежной скатерти, и накрывался слугами. Совсем скоро множества блюд занимали стол. Можно также и отметить аккуратность во всем, что происходило вокруг, начиная от расстановки самих блюд до положения еще не тронутых стульев. Преддверие пира было похоже на картину давно жившего художника, нарисовавший подобное пиршество в абсолютной симметрии, так было и здесь.

Все было почти готово. Придворные делали последние штрихи: заполняли кубки красным вином. Люди, коих было около ста человек вышли из поместья и заняли места. Моё место было прямо по центру, где по левую руку сидела дочь. Когда все расселись, Мирон попросил тишины. Разговоры прекратились, и сотня человек в темных разновидных одеждах и макияжах посмотрели на отца именинницы. Будь я хоть трижды Лидером, я никогда не любил произносить речи. И сейчас при всей любви к дочери, я бы предпочёл просто посидеть и послушать кого-то другого. Но… куда мне деваться? Я встал и сделал доброе лицо.

— Дорогие гости, друзья, братья, сестры и коллеги, сегодня чудесный день. Он чудесен по двум причинам: Во-первых, сегодня утром было божественное сияние нашего солнца благословивший нас и всю Гикию, но главное, конечно же, что сегодня у Мири-Сул день, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Я благодарен судьбе за такую прекрасную дочь, за эту цветущую девушку, хорошую будущую жену и мать. Давайте же выпьем за её счастье, за ее здоровье, за ее благословление, — все встали с радостными возгласами и начали осушать винные кубки. После этого, люди, покидая свои места, радостно целовали и поздравляли мою дочь, заставляя её краснеть от смущения.

Пиршество началось. Отличные блюда, сделанные придворными поварами, пробовались на вкус каждым. Вино лилось рекой, еда быстро менялась. Я вкушал, выпивал, но почти не разговаривал. Радовался за дочь. Она у меня уже взрослая. Как и любой отец хочу, чтобы у неё действительно всё хорошо сложилось. Впрочем, за всех дочерей моя душа спокойна. Пусть они еще не готовы к замужней жизни, я всё же надеюсь однажды увидеть внуков.

Слова о том, что Мири однажды станет матерью, поневоле заставили вздрогнуть моё сердце. Я только сейчас понимаю что мои дочки, и их будущая жизнь это самое лучшее, что есть у меня, а не участие во всех этих глупых политических распрях, которые хоть и важны, но не затмевают своей важностью наше семейное счастье. Пусть я и на пороге почти скорой старости, я еще не чувствую себя дедом. Единственное что правда меня гложет — отсутствие собственной второй половинки, которая так нужна в тот момент, когда любовью и вниманием не одаришь уже взрослых дочерей, она таится в душе, а позже твердеет и навивает плохие чувства. В такие моменты я скверно себя чувствую, без той, кому можно подарить редкую, но искреннюю любовь.

Время шло, праздник, который уже сопровождался музыкой исполняемой на фоне, разгорался с новой силой. Многие, в чьи головы ударило вино, надоедали мне словами о том какая для них честь быть рядом со мной, какая честь видеть повелителя. Так, в очередной раз, когда уже под красивую музыку ввелся бал, на пустующее место именинницы вышедшей потанцевать, сел незнакомец.

— Господин Мор-Сул, я так… так рад видеть вас здесь, — он был сильно пьяным, язык заплетался, а глаза плыли, — я так рад что вы и именно вы наш Лидер Клана, а не какой-нибудь глупец из вчерашнего Совета.

— Избавь меня от своего присутствия, — сказал я, ибо уже надоело слышать одно и то же через каждые десять минут, — на вот еще выпей, — я сунул мужчине свой бокал с вином, чтобы он ушел.

Потанцевав с Мироном, именинница села обратно, отдыхая. Я смотрел на нее некоторое время и заскучал, поскольку знал, что у нее проблем с повседневной рутиной не меньше чем у меня, она в плену таких же обязательств, как и всех здесь. Такие пиры как сейчас, здорово помогают расслабляться и забыть обо всем, но как горестно думать, что завтра мне придется снова вникать в дела кланов, думать о том, что вся страна катится в яму большого упадка. Зная это, мне следовало бы искать решение проблемы, сидя на Совете кланов, но как же я могу обделить своим присутствием и отцовским вниманием одну из своих прекрасных и любимых дочерей, единственными радостями в этой мрачной суровой жизни. Начиная с неё, я глазами медленно пробегался по наполовину опустевшему столу пока не остановился на знакомом взгляде. Легкое опьянение не сразу позволило понять, на кого я смотрю, а поняв, для меня как будто остановилось время. Глаза, в которые я смотрел, открыли некий тоннель, откуда всплыли все радостные воспоминания, моменты из жизни и просто времени. Расстояние между нами не помешало мне увидеть те же чувства в этих глазах. Этот чарующий взгляд так и говорил об одном, чтобы я снова и снова смотрел на нее, и помнил, как же было хорошо с ней и как паршиво было после расставания.

Интересно, как долго она на меня смотрела, ожидая нашей встречи глазами? Она не подошла первой, но и я сейчас не тороплюсь. Эта встреча, как бальзам помазало мое сердце и всколыхнуло душу. Некое чувство, пробивающееся через преграду моего затвердевшего сердца, похожее на эйфорию, само подняло меня с места. Меня уже ничто не удерживало.

Извинившись перед гостями, что покидаю их, я вышел из-за стола, покинул большой колонный навес и, уходя по вымощенной дороге, обернулся настолько, чтобы боковым зрением увидеть, последовала ли за мной та особа, чей взгляд открыл во мне дверь, выпустившей неподдельное счастье, такого редкого, но настоящего. Она тоже покинула кампанию гостей, и последовала не быстрым шагом за мной.

Плиточная дорожка вела к большому растительному лунному саду. Коридоры из высоких травяных стен сплетались в несложный лабиринт. Я знал этот сад также хорошо, как и ту особу, что следует за мной. Обычно мы сидели здесь глубокой ночью, при свете дивной луны раскрывающей всю прелесть сияющего таинственного сада. Сейчас я словно хожу по своим воспоминаниям. Здесь каждый шаг по этому саду делал меня счастливее, и вот что-то вроде улыбки промелькнуло на лице. Я шел, медленно ведя за собой женщину, и шел до тех пор, пока не уткнулся в большой фонтан, откуда вода тихо капала в низкий бассейн. Гармония звуков воды выстраивала в представлении рай в этом зеленом мире.

Опавшая листва свисающих над садом высоких деревьев хрустела под ногами приближающегося человека. И чем ближе она была, тем чище становился воздух, тем плотнее становилась свежесть. А аромат… втягивая его носом, я будто впадал в юность, в далекую, почти забытую глупую юность, где судьба стояла на перепутье и предлагала большой выбор.

За что же я её так любил? В ней я находил покойную жену, смерть которой стала для меня очень сильным ударом. Это было трагедией не только для нашего семейного круга, но для всего нашего клана. Но я очень хорошо помню ее слова, на смертном одре она не боялась своей смерти, а сколько боялась за меня, рослого мужчину способного преодолеть любые преграды. Она всегда говорила словно пророк, что любовь делает из меня человека, а ее отсутствие медленно превращают в циничное чудовище. К сожалению, как бы я этого не отрицал, и не старался доказать обратное людям, все так и есть. За три долгих года проведенных мной в трауре, и еще столько же полнейшего одиночества я чувствовал, как последние эмоции сживаются из разума. Чего же хотела моя первая любовь? Она хотела, чтобы я оставался хорошим человеком, и желала, чтобы я нашел такую же, как она, чтобы я не терял себя. Вот за что я любил ту, которая так медленно подкрадывалась сзади, будто ощущая вину, за то, что не сберегла моё сердце от обледенения.

Я все также осматривал фонтан и ожидал, пока что-нибудь произойдет позади меня. Шаги стихли в полуметре, ветерок разгонял листву, также разнося повсюду ароматы и благоуханья. Но я не поворачивался, и всему виной обыкновенный стыд, чувство позора, ибо увидев ее дивное красивое лицо, я обязательно вспомню слова ставшие причиной нашей двухлетней разлуки. И только боги знали, что именно сегодня я встречу её. И возможно именно боги свели нас, ибо знали, что мы сами никогда не сможем увидеться и проститься. Вспомнил сразу утро, когда я видел солнце, выглядывающее через прорезь облаков. Оно осветило всю Гикию так же, как эта женщина зажгла свечу во мне. Но меня пронзало горе, из-за своей гордости, не давшей начало нашей любви. Воспоминания о каждой ночи в одиночестве, здесь, в тихом безмятежном саду соединились воедино, создавая злую силу пагубно влияющую на меня. По щеке потекла слеза от воспоминаний хороших времён. Тосковал сам и заставлял это делать свою любимую. Потекла вторая слеза, затем слабые ручейки открыли свои русла, когда на плечо легла нежная рука, сокрытая в перчатке. Словно молния прошла от плеча по всему телу. Я понял, дурак, только сейчас понял, что наша ссора два года назад была моей самой большой ошибкой, но я понес наказание: все эти дни жалеть о таком исходе событий и не в силах все исправить.

Стараясь незаметно смахнуть слезы, стыдясь этого, я случайно всхлипнул. Пришла пора преодолеть все страхи. Я повернулся, взглянул на женщину, чьи большие стеклянные от медленных слез глаза остались в моей душе выискивая взаимность. Её макияж в форме всегда её любимой бабочки вокруг глаз, начал растекаться, но ей уже было все равно.

Все это время расставания я помнил ее, пытался забыть в порыве гнева и злости, но помнил ее прекрасный лик, который отпечатался в моем взгляде как портрет, всплывающий всегда, когда мне одиноко. Ох… дурное одиночество отведало все мои чувства кроме тех, что были заучены как обыденная фраза. Во мне не осталось ничего кроме Лидера, до встречи с новой возлюбленной, а после ее ссоры состояние ухудшилось. Я пытался быть, по крайней мере, хорошим отцом, но мои дочери уже слишком взрослые, чтобы уделять им такое внимание, которое они заменили вниманием и любовью своих новых ухажёров. Но я всегда старался скрывать боль одиночества от людей, избегал подобных тем, и делал вид, что все у меня хорошо. Ничего подобного!

Мы не могли так долго стоять и смотреть на перекатывающиеся друг у друга слезы. Мне следовало начать разговор, но слова не хотели произноситься. Но расслабившись, я взял себя в руки, продолжал с ее щек собирать слезы и наконец, тихо сказал, пытаясь не показывать дрожание голоса:

— Я не ожидал… не ожидал тебя сегодня здесь увидеть.

Она всхлипнула, и посмотрела мне в глаза.

— Не посмела бы я явиться сюда без приглашения твоей дочери.

— Насколько же вы стали близки, что она позвала тебя в столь тесный семейный круг?

— Я же пыталась еще тогда с ней породниться. И сейчас мы занимаемся одним делом. Я рада тому, что мы с ней нашли общий язык. Как только она пригласила меня сюда, я сразу согласилась.

— А ты хотела здесь быть?

— Конечно, хотела. Я знала наверняка, что ты тоже будешь. Я думала ты так и не посмотришь на меня, там, за столом.

Она медленно таяла в моих объятиях, вспоминая всё то, что было утеряно на долгие два года. Ее лицо тянулось к моему, в желании поцеловать, но что-то ей мешало, что-то зашевелилось в душе, и она спустила с себя мои руки и отошла. Я понял, что ее гложет — последние моменты до расставания, которые были очень неприятными. Она подошла к фонтану и села на его гранитную окантовку, слегка нагнулась, рассматривая собственное грустное отражение. На водную гладь упала слеза, несчастно смытая слабой волной.

— Мор-Сул, мне так… — она вздохнула после слов, что-то защемило в груди, ей было трудно сказать нужные слова, которым возможно было место тогда, когда они могли помочь всей ситуации и не разлучить нас на долгое время, — мне так стыдно за то, что я тогда наговорила. Я после этого долго не находила себе места, умереть хотела, не могла жить с тяжким грузом разлуки. Столько времени прошло, а сегодня все вернулось, будто было вчера, и становится не по себе.

Она закрыла лицо, стыдясь своего присутствия при мне. Как я понимал ее, но и самому мне было в тягость ощущать тот стыд, когда нам пришлось расстаться. Настоящий позор для меня. К счастью, тогда никто не узнал даже толики правды о причинах разлуки. И если прямо сейчас нам суждено снова стать вместе, я буду молить всех богов, чтобы никогда не терпеть горесть разлуки, чтобы не расставаться никогда.

Я сел возле неё, обнял, укрывая от легкого ветра заскакивающего сюда через высокие травянистые стены лунного сада.

— Прости меня Мор-Сул, — она прижалась ко мне, задыхаясь от сильных слёз, укрывая лицо у моей груди.

Была особая атмосфера, когда вдалеке заиграла медленная грустная музыка.

Смотря вперед, я ждал пока она успокоиться, потом поднял её голову, смахнул слёзы и, достав платок, вытер лицо от поплывшего рисунка. Смотря в её выразительные, просящие прощения глаза, я ей сказал то, что готов был сказать в любой момент нашей встречи:

— Это моя вина. Ты меня прости, Арибет.

Исчезла та печаль и стыд, а в её глазах загорелась радость. Неужели она все это время думала, что я ее никогда не прощу? Ее слезы продолжали идти, но уже от радости, они будто создавали полотно с рисунком нашего будущего, новой совместной жизни, кто бы мог подумать, что мы вновь так полюбим друг друга. С моих плеч будто упала огромная ноша. О что же мне мешало еще тогда, когда я видел ее убегающую в слезах из моего дворца сказать всего несколько слов и не прозябать в горе долгие годы?

Настал момент, когда простившись, мы понемногу вспоминали забытые чувства и охладевшую любовь. Как волна, она накатывала из глубин естества, пробуждала некую жажду и возвращала в лоно душевной гармонии. Мы слились в поцелуе. Он открыл те двери во мне, куда я вышвырнул уныние, страх за себя, за мою любимую Арибет.

Во мне произнеслась молитва, повторившись еще два раза. Я молился за воссоединение, и чтобы никогда мы не расставались. Теперь только чувствами мы общались, не нужны были слова длинных речей, где мы могли бы описывать те страдания и боль, достаточно пары взглядов друг на друга, чтобы мы все поняли, и радовались. В наплыве невероятной радости мы ушли с праздника, оставив всех, запрыгнули в карету и приказали кучеру ехать домой. Было некрасиво оставлять гостей, но они бы меня поняли, как поняла бы и дочь, которая знала, кого приглашает к себе на праздник. Скорее всего, она и надеялась, что мы, наконец, сможем высказаться друг другу.

Ох… дорога. Казалось, мы и не ехали, а пролетели все расстояние от поместья до дворца. За горячими поцелуями и объятиями с красивыми словами, дорога была прелюдией той любви, которая вырывалась из меня.

Сгущались тучи. Начинал срываться дождь, но вся погода была ничем. Для нас обоих светило солнце, оно начало светить еще при встрече с Арибет, она как магия мудрого колдуна прояснила небо. И вот мы, поднявшись по лестнице, вошли во дворец, держась за руки как впервые. Я проводил ее по коридорам, замечая воспоминания в её глазах. А слуги, проходившие мимо, замирали в удивлении, а точнее сказать в удивленной радости, ведь вернулась госпожа, добрая женщина, единственная любовь Мор-Сула после смерти жены. Было наслаждением смотреть за придворными, как они с улыбками встречали нас. К Арибет лично подходили с поклонами те, кто ее знал. Бывшие ее служанки были в не себя от радости, понимая, что они вновь станут служить этой прекрасной женщине.

Когда мы достигли моих покоев, я решил откинуть все нормы поведения, и взял ее на руки, слыша ее смех, смотря в её влюбленные глаза. Она как хрупкая вазочка умещалась в моих сильных руках, которые и уложили ее на кровать моей большой спальни. Чувства требовали свое, как обряд причащения, ритуал, способный выкинуть все дурное прошлое из головы. Мы становились рабами любви. Я смахивал с неё слезы радости снимая части своих королевских одежд. И вскоре начался «ритуал причащения», и лишь богам известно как долго нас вместе удерживала любовь. В душе я лишь молился за женщину, сделавшую трудную задачу: растопила лёд в моей груди.

После страстной любви я лежал в кровати, возле заснувшей любимой, повернувшейся ко мне обнаженной красивой спиной. Невольно я вновь вспоминал те дни, когда правление нашего Клана было прекрасным, ибо власть не лежала на моих плечах. Мне помогала Арибет. Мы преобразили многие правила, создали новые обычаи и дали волю всем нашим людям радоваться жизни под нашей опекой. Потом настал тот день, когда нас разлучила ужасная ссора, и вновь Клан стал жертвой правителя униженного судьбой и обделенного любовью. Жесткая рука быстро смахнула все сотворенное нами, и установила свои правила. Я думаю, что все видевшие меня с любимой сегодня, радовались не только за нас, но и за весь Клан, ибо знают, что Арибет вернет меня в русло прекрасной жизни.

Стало немного прохладно. Из полуоткрытого окна дул ветерок, распространяя свежесть моросившего дождя. Я сел на кровать и ощутил прилив небывалой силы. Мне будто окутало само волшебство, и приятно осознавать, что во мне царит энергия из-за любви, а не от Минарила.

Наверное, уже все мои приближенные знали причину моего отбытия с празднества. Мне стоило их увидеть. Я встал, посмотрел мимолетно на женщину, вспоминая свои животные инстинкты во время нашей любви, и стал одеваться.

Я вышел в соседнюю комнату. С непривычки мне показалось, что здесь душно, но больше здесь ощущались прекрасные духи Арибет. Остановившись у окна, я собирался с мыслями и думал, чтобы мне сейчас сделать.

— Как провели время? — спросил вдруг Фари-Анн. Он стоял возле книжных полок, и его темная фигура сливалась со стеной из-за бившего света мне в глаза. В его руках была книга, которую он сразу закрыл после вопроса и положил на полку.

Я не испугался его неожиданных слов. Обернулся к нему и сразу потерял свои мысли, пытаясь их вернуть, и навести в голове порядок. Тем временем мне стоило бы ответить на вопрос своего помощника, который в принципе мог бы сам на него ответить.

— Бесподобно! — блаженно и приглушенно ответил я.

Фари сел на диван, а вскоре и я рядом с ним.

— Всем праздник понравился. Я сразу переполошился, когда вы исчезли, перепугался если честно.

— Почему?

— Я подумал, что с вами что-то случилось?

Я легко посмеялся.

— Неужели я похож на беспомощного человека, не способного позаботиться о себе?

— Нет, не похожи, но мало ли что может случиться. Я рад, что леди Арибет снова с нами. Примирение между вами это еще один повод считать сегодняшний день просто незабываемым.

— Ты прав.

Фари-Анн стал моим первым помощником и учеником почти сразу, как Арибет ушла, поссорившись со мной. Это значит, что называя имя моей возлюбленной, он не представляет о ком на самом деле идет речь. Но я ему много рассказывал о ней, оставив для него представление женщины полностью противоположной мне по характеру. Я всегда рассказывал о её доброте, и был наслышан от коллег и просто знакомых о тех хороших днях ее правления со мной. Но сейчас, говоря слова радости, складывалось впечатление, что его это мало волнует, но скорее всего он просто скрывал свои эмоции, как всегда это делал я сам. Но всё равно он радовался, за меня, за мое счастье, а значит, радовался и за Арибет. Для него же, наблюдать улыбку на моём лице было редким явлением. Я говорю об искренней улыбке, а не той, которая постоянная работала как инструмент в любом разговоре.

Да, настроение у меня было отличное, а все знают, что когда я становлюсь добрым, мною можно практически манипулировать.

В комнату вошёл Джаан, приветствуя поклоном. Выполняя свои обязанности, он не стыдился напомнить мне о сегодняшних делах.

— Господин, не хочу вас отдёргивать, но ученики ждут!

Я сорвался с места. Личная жизнь — прекрасно. Но пора выполнять свои обязанности, как Лидера, так и учителя. Первым делом я переоделся, осторожно шаря по спальне. Фари тем временем остался стоять у окна, разглядывая город, чьи шпилевые башни начали намокать под усиливающимся дождем.

— Я вам нужен господин? — спросил Фари, когда я вышел обратно.

— Нет, ты свободен.

— Если что, я буду в вашем тренировочном зале.

— Хорошо. Джаан, что у нас сегодня?

Тот открыл небольшую книгу и вычитал:

— Сегодня вы хотели начать тему о религии.

Стоит ли сегодня начинать столь сложную тему? Когда я не совсем собран, а мысленно я еще в постели с любимой? Но я и так слишком долго задерживал обсуждение нашей веры в Антарота.

Преподавание лидера Хранителей происходило в заднем крыле дворца, в большой комнате, где стены были полностью из стекла и разными окантовками отбрасывающие тень на мраморный пол покрытого богатыми коврами. Мои ученики сидели на мягких подушках, образуя круг. Всего их было тридцать человек. В основном те, кто отличился невероятной хваткой к знаниям, уважением к нашим законам и желанием быть похожим на своего лидера. Только ученики прошедшие высшие учебные заведения, имеют возможность в необязательном порядке послушать мои лекции, и таких людей довольно таки много, что не может не радовать.

Молодые юноши и девушки в красивых ученических одеждах приветствовали меня, встав в полный рост и сели обратно озирая своего преподавателя.

— Прошу прощение за опоздание, — извинился я, — кто знает, какая тема сегодня будет затронута?

Каждый раз, начиная урок, я принимал наставническую позу и начинал ходить по внутреннему центру круга. Отвечать на мой вопрос вызвалась милая девушка. Она не вставая, получив мое разрешение, ответила:

— Мы сегодня хотели обсудить вопросы о нашей религии Учитель.

— Совершенно верно. Еще в раннем возрасте, когда вы все начинали свое обучение, вам постепенно давали понятия о том, в чем заключается наше верование, давали знания о законах и встречали вас с Оракулами, где вам, как молодым и еще неопытным, в легкой форме рассказывали о сотворении нашего мира. На поздних этапах вы уже изучали внутренние, более сложные законы Веры, и пройдя через этот курс, каждый из здесь присутствующих уже должен знать основной смысл всех выученных за годы законов. Я вам задам вопрос юноши и девушки, вопрос этот я задаю всегда один и тот же, но ответы всегда разные, как и мнения. Используя свои знания, ответьте, в чем заключается наша вера в Сигивилл? Вера в единого Бога — Антарота!

Вопрос этот был слишком простым, чтобы его задать, но невероятно сложным, чтобы дать на него ответ. Сколько людей, столько и мнений. Я могу с полной уверенностью сказать, что среди тридцати человек сидящих здесь, обязательно будут те, кто непоколебимо верит в Антарота и мир Сигивилл, каждое утро молится и просит о благословении, но также будут присутствовать и люди, видящие в нашей религии простые суеверия, но живущих по законам этих суеверий, ибо это центр нашего обихода.

Первым вызвался молодой парень. Его я знал как человека верующего, и еще ставшим ещё более верующим, когда в её семью пришла трагедия — умерла от болезни мать. А потому он отдаст всё, ради святой молитвы Антароту «способному» вернуть ее к жизни. Он верил в другой мир, верил слепо и безрассудно. Хорошо ли это? Почему нет? Если человек живет, свято веря, что он не один в своих бедах. Но, увы, за свою жизнь я уяснил много печальных закономерностей выявляющих простую истину — мудрый ответ можно получить только от неверующего, ибо верующий поддается своим фанатическим взглядам, и может дать ответ на мой вопрос со стороны личных взглядов, опираясь на собственную, не приемлемую фантазию.

— Наша Вера подразумевает не только реальное осмысление Сигивилла, она заключается в первую очередь в познании собственной души, стремление к ее чистоте и порядочности.

Я кивнул слегка и продолжал медленно ходить по кругу.

— Правильно? — спросил юноша, садясь на место.

— Хороший ответ, — сказал я, — так же хорошо, наверное, ответили бы все вы. А что касается верности своих суждений, юный Сэу-Лан, то я скажу следующее, что на обсуждение данной темы нельзя дать правильный или неправильный ответ. Любой, кто выскажет сейчас свое мнение насчет моего вопроса, будет прав, ибо как вы все заметили из ответа, мы познаем в первую очередь самих себя, а Сигивилл это мир, предлагающий свои правила по которым мы должны жить. По итогам нашей жизни этот же Сигивилл предлагает достойную награду тем, кто следовал правилам, и извините меня за прямоту божественную кару, если эти правила нарушают или еще хуже, идут против них.

— Учитель, но вера в Сигивилл как в свод правил, и вера в мир, куда попадают после смерти совсем разная, не так ли? — спросила девушка.

— Это тоже верно. Позвольте заметить в ваших суждениях один недостаток, — я приковал внимание всех и медленно с расстановкой объяснял, — вы рассуждаете и рассматриваете нашу религию как некий субъект. Вы можете изучить технику ведения боя, или же изучить математику и рассуждать о ней друг с другом, но в нашем случае каждый изучает веру самостоятельно, наши учителя и Оракулы лишь наводят вас на правильный путь. Не стоит ставить цель перед собой познать реалии Сигивилла и слепо следовать им, нужно чувствовать каждое слово, каждое мгновение в котором осмысление проходит по вашим душам, нужно верить и получать благословение от самого Антарота каждый день. К сожалению не все среди нас видят в вере в Сигивилл истину бытия, но в этом ничего плохого нет, это не считается грехом, как пытаются, извините меня, напугать вас Оракулы. Главное помнить, что если вы отказываетесь жить по правилам Сигивилла, то по крайней мере, не нарушайте их. И сейчас я вас попрошу мои друзья, поднять руки и честно признаться, кто не верит в Антарота. Я не принуждаю, просто любопытствую.

Как оказалось, тех и других было ровно половина, юноши и девушки немедля подняли руки. Я решил кое-что показать им всем.

— Сэу-Лан, прошу, подойди ко мне, — попросил я юношу, — и ты Хайр-Кэт, — также попросил я другого парня, который был из числа неверующих. Я продолжил, — поскольку вы уже давно отдаете отчет обо всех своих действиях и знаете все о нашей жизни, я хочу вас предостеречь, и сказать, что между теми, кто верит и наоборот царит гигантская бездна непонимания. Возьмем всех вас, к примеру, представим, что верующая половина среди вас, это та часть нашей Гикии, которая каждый день живет ради вознесения своей души и жизни по правилам Сигивилла, а те, кто поднял руки, просто люди, живущие так, как им хочется, но, не нарушая законов, а значит, не распространяя греха. Именно из-за разного контингента возникают конфликты и ссоры, которые к великому сожалению имеют место быть и в наши дни.

Я поставил верующего юношу перед человеком, который видел в нашей вере просто тот свод законов, который не пришелся ему по душе. Все поняли, к чему я клоню, словно инстинкты взывали в душе Сэу-Лана, и на его лице рисовалась слабая неприязнь к неверующему.

— В нашем обиходе имеется страшное слово, присущее, к сожалению, к нам — верующим, — я обратился к Сэу-Лану, — это фанатизм, мои друзья. И именно верующие становятся зачинщиками страшных распрей, а потому я взываю вас постоянно быть благоразумными, и оценивать все, что видите вокруг себя. Мы братья и сестры, несмотря на веру, и без нее мы остаемся все теми же людьми. Нельзя забывать, что мы люди, родня друг для друга, и нельзя враждовать и идти на погибель из-за веры. Это должны знать все в независимости от контингента. Можете сесть, — попросил я учеников.

— Учитель, но почему Оракулы взывают всех людей к обязательному верованию? — спросил другой парень.

— Поскольку я не Оракул, и не могу дать полного ответа, скажу лишь, что для Оракулов, вера в Антарота пропитана любовью к нему и его миру. Они настолько подвержены самовнушению, что видят другой мир как наяву, и для них неверующие, всё равно, что для обычных людей простой человек, идущий по оживленной улице без одежды. Я скажу вам кое-что, но только не поймите мои слова как выражение неприязни или чего-то подобного — Клан Оракулов, это просто люди которые посвятили себя жизни ради чистоты своей души, они не учителя, а потому не находят грань между знаниями нужными и совсем бесполезными. Настоящее сокровище в познании вы естественно найдете среди нас, Хранителей, а потому я вам скажу, чтобы вы не велись на громкие слова Оракулов, а все трезво оценивали. И самое главное, не верить разным пророчествам, падающим из уст каждого Оракула. Есть вопросы?

— Учитель, а вы верующий? — спросила девушка, ранее поднявшая руку.

— Да, я верующий, — сознался я, — я живу по законам нашего великого Антарота, следую всем его правилам. Ранее, когда я был молод, я был на перепутье выбора. Мне пришлось решить быть ли воином в соответствующем клане, или же посвятить свою жизнь знаниям. Только из-за веры я не взял в руки оружие, и выбрал служение знаниям и их хранению.

Но сказанное мною было ложью. Увы, я не мог сказать, почему именно пошёл в клан Хранителей.

— Но учитель, — вмешался еще один ученик, — вас знают как очень хорошего бойца, вы же занимаетесь тренировками на мечах помимо основных своих обязанностей.

— Не нужно путать одно с другим. Вступив в Клан Воинов, я бы поклялся стать на защиту Гикии, а значит, был готов убивать за свою страну, это было неприемлемо для меня. Простые тренировки в свободное время и оттачивание боевого мастерства всего лишь дань уважения тому выбору и мудрому решению в прошлом. Я не хочу хвастаться, но я действительно считаюсь одним из самых опытных бойцов, но я не воин, а значит, никогда не использую свой опыт против другого человека, будь хоть враг передо мной, ибо таковы заповеди моей веры. Но вы также, наверное, спросите, как я могу верить в бога, если большую часть жизни посвящаю себя науке. Вы будете правы, сомневаясь в этом, потому что наука и религия это сферы жизни, которые никак не могут уживаться друг с другом. По большей части я, конечно же, остаюсь учёным и как учёный истинно поверю в бога, если увижу его, как многие бы хотели. А говоря, что я верующий, я подразумеваю веру в высшую справедливость, а не конкретно в загробный мир и тому подобное.

— Понятно, — покивал задавший вопрос юноша.

Наша беседа затянулась еще на долгое время. Даже когда мои ученики устали, они продолжали слушать и впитывать каждое мое слово. Я давно научился говорить со своими учениками так, чтобы они буквально проглатывали все сказанное мной. В частности за это, и не только, они любили ходить на мои уроки. Часто было просто интересно поговорить с выдающимся мудрым человеком, к тому же самим Лидером Клана Хранителей.

Наш урок был окончен. Я отпустил по домам учеников, а сам вернулся в спальню с большим желанием увидеть Арибет. В какой-то момент я боялся, что все произошедшее сегодня было просто хорошим сном. Какое счастье, что это было наяву, и, зайдя в спальню, я увидел её, мою Арибет. Она сидела на кровати и задумчиво смотрела в окно, втягивая свежесть прохладного воздуха.

— Как спалось, Арибет? — спросил я, нарушив тишину.

Она улыбнулась, быстро скрыла грудь под одеялом и вздохнула, наверное, все еще радуясь нашему примирению.

— Меня мучает очень странное чувство. Воспоминания не дают покоя, о том, как мы жили здесь.

— Теперь все будет хорошо, — с надеждой сказал я, — твои покои ждут, пока хозяйка вновь туда вернётся. После твоего ухода я запер их на ключ, не тронул ни единой твоей вещи.

— А мне казалось, ты в гневе все уничтожил. И никто туда больше не заходил?

— Кроме меня не было никого. Я был там, вспоминал о тебе, сам себя терзал.

— Я рада, что мы снова вместе, — она обняла меня, когда я сел рядом с ней.

— Надо сказать Джаану, чтобы дал пару человек для уборки в твоих комнатах.

Я встал и закрыл окно, оттуда начинал веять холодный ветер.

— Нет Мор-Сул, не стоит. Лучше скажи, а девочки мои еще в твоем подчинении?

— Ты имеешь твоих тогдашних служанок? Нужно спросить у Джаана.

— Я бы хотела их забрать обратно к себе, вместе мы и уберемся в комнатах.

— Как пожелаешь любимая, — поцеловал я её.

— А чем ты займешься?

Этот вопрос открыл волну тяжелых раздумий. Ох, какой был соблазн верить, что после примирения с Арибет я просто смогу проводить с ней время, наслаждаясь ее красотой, и простым пониманием, что она рядом. Не сравнить это с тем, как в тоскливые будни, когда я был погружен в работу, думал только о ней, и от этого становилось легче. Сейчас же она рядом. Я был словно маленьким ребенком, радующимся жизни. Будь возможность, я бы сложил все обязанности хоть сейчас, но пока я продолжаю оставаться тем, кем являюсь на самом деле. Я вершитель истории, от моей руки зависит, в каком свете наши потомки узнают о нынешних днях. Казалось бы, простые строки, но, сколько они могут значить. Теперь даже не верю, что когда-то я мечтал стать Лидером Клана. Еще с юности. А теперь с таким равнодушием отношусь к своей должности, забыв всё, через что я прошел. Сейчас же, чем дольше я нахожусь вместе с Арибет, тем сильнее соблазн оставить Клан, к счастью она меня поддержит, в любом случае. Ей все равно кем я буду, лишь бы был рядом.

— Пойду заниматься делами, — наконец ответил я.

Она вспомнила всё, что скрывалось за белой вуалью радости от примирения. Сразу увидела во мне не любимого человека, а Лидера Хранителей, и понимала все что меня гложет, может даже хотела наставить на нужное решение, но боялась, сама не зная чего. Я полагаю, и не решится никогда спросить, не устал ли я от всего этого…

Она оделась. Выглядела парадно, ибо приехала с самого праздника. Уже в сопровождении с Джааном который всегда ее уважал и проявлял симпатию, они отправились к пыльным, давно забытым покоям моей любимой.

А я пришёл в кабинет. Раскрыл книгу истории и приготовился писать. Но что мне писать? Размышления о нынешней ситуации с Кланами? В данный момент у меня мысли совсем о другом, и пусть я надел на себя маску занятости, на самом деле я готов сейчас написать целую книгу о чувствах, что бурлят во мне. Стоило бы отложить перо и не марать бумагу. Всё равно о сегодняшнем дне я ничего не напишу, но по необъяснимой мне причине, я всё же ниже написанной ранее даты нацарапал:

«Третий день месяца переменной тьмы

Сегодня день прошел без памятных событий»

Всего одна строка. Безликая. Пустая. Далёкие потомки прочтут её за мгновения, не заостряя внимание, и, конечно же, не поймут, какая эйфория одолевала меня, когда я писал строки.

Но за эйфорией последовала странная тревога. Искать утешения я стал в увесистой книге с выцарапанными на золотой обложке словами «Правды Нибиру».

«Во времена вселенной темной…»

Пропустив вступление, я открыл середину, где слова читались с той же магической легкостью. Душа успокаивалась и наливалась внутренней гармонией. Погрузившись в чтение, я не заметил, сколь много прошло времени. А всё потому, что я не мог оторваться, вычитывал о Сигивилле, воображал его миры, его Богов. Погрузился в свои фантазии и представил, будто я нахожусь среди них, познаю всю их мудрость. Но неожиданно меня пронзила головная боль от увиденной страшной картины, и рука сильно дрогнула, а после дернулась, откинув книгу в дальний угол. Несколько страниц было нещадно вырвано, другие помялись. Я был в недоумении, готов был поклясться, что видел подобно сну какую-то картину, неясно какую, но навивающую страх. О Боги… книга! Это священные страницы, и с ними нужно обращаться так же любя как к самому богу. Они были вырваны и смяты. В лёгком ужасе я подошёл их поднимать. Оторванные страницы я положил и на стол и стал поднимать саму книгу, но как только моя рука к ней приблизилась, она сковалась холодом, и будто онемела. Отдёрнув её обратно, все пришло в порядок. Стало немного не по себе. В ушах стоял странный звук похожий на чей-то слабый, еле слышимый шепот, будто книга говорит со мной. Я потряс головой, отошел от книги и, обозвав себя параноиком, в злости вышел из комнаты, а потом вообще из покоев, стирая частички пота. Что же это было? Конечно же, это был сон. Я читал и заснул в кресле, а увидев кошмар, у меня сработал боевой рефлекс воина, который и отшвырнул книгу. Но как объяснить холод? Шёпот? Возможно, просто я не отошёл ото сна. Не важно. Пусть это всё странно, но я постарался забыть этот необъяснимый феномен.

Вечер настал очень скоро. Когда быстро темнеющие тучи сгущались над Гикей. Я появился в комнатах моей любимой. Некогда безжизненные, тёмные и пыльные комнаты постепенно приводились в порядок. Двери прихожей покоев были открыты настежь, как и все окна в каждых комнатах. Стоял легкий смог выбиваемой слугами пыли. Как и просила Арибет, я дал ей молодых служанок, которые были рады, как и раньше, быть вместе со своей госпожой. Они помогали ей на протяжении целого дня преобразовывать вид здешних комнат.

Жилье Арибет занимало большую площадь, поэтому прибраться в комнатах ещё не успели. В основном оставались самые крайние, где всё еще было по-прежнему похоронено под толстым слоем пыли. Это шторы, картины, диваны и кресла, а также сам большой камин, на котором когда-то стояла большая картина с изображением меня и Арибет. К сожалению, она была нещадно выброшена из окна в день её ухода.

Как же здесь всё преобразилось. Серые и неприметные стены познали резкий красочный контраст, будто художник насытил белоснежное полотно цветущими красками, отделив одну часть картины от другой. Запах пыли сменился благоуханиями, на окнах появились цветы, полы засияли зеркальной чистотой, а служанки выкидывали старые тряпки из чистых шкафов и вешали туда новую одежду, которая Арибет еще днём привезла из дома в другом городе. Также она привезла много своих вещей и лично ими обустраивала спальни и прихожие с гостиными.

Увлекаясь уборкой, четыре женщины не заметили моё тихое появление. Я и продолжал стоять, не выдавая себя, оценивая качество уборки женских рук. Арибет отвернулась от окна, которое мыла, чтобы вновь смочить тряпку, и в этот момент заметила краем глаза мой силуэт в дверях и улыбнулась.

— Может попросить Джаана дать вам еще пару человек? Вы, бедные, весь день здесь возитесь, — пожалел я Арибет и молодых девушек.

— Нет-нет Мор-Сул, только я и мои девочки знают, как должны выглядеть мои комнаты.

— Ну да, — протянула одна из служанок с улыбкой.

— Давай хоть я помогу, — предложил я заботливым голосом, подходя ближе.

— Не надо, сие дело женское.

С нее не сходила интересная улыбка, чарующая меня. Я был рад наблюдать за каждым ее движением и видеть, конечно же, ее саму в моем дворце… в нашем дворце!

— О! Вот вы где господин, — воскликнул Джаан, проходя в комнату и здороваясь с Арибет поклоном, — извините что беспокою, но я хочу напомнить, что вы должны написать указ Клану Воинов о выведении учения Антарота из основных наук…

— Да я помню, — прервал я подробности Джаана, — это может и подождать.

— Но как же… в смысле, извините, что сразу не сказал, но пришел гонец Воинов, за приказом.

— Ну, тогда пошли, — развернулся я и, пожелав удачи барышням, покинул комнаты, — что же Тэйрату так не терпится с этими учениями?

— Без понятия господин.

Мы вернулись в мой просторный кабинет. Садившись за стол, я сразу открыл ящик, доставая бумагу.

— Зови его, — сказал я, макая перо и подводя к свитку.

Заметив, что после моих слов, Джаан даже не шелохнулся, я поднял голову и увидел, как он подобно статуе застыл, смотря в угол моего кабинета, где все также лежала книга «Правды Нибиру» минуты назад выброшенная в неизвестном потрясении. В глазах моего друга был ужас и страх, и я его понимал. Не каждый день увидишь, как самая священная книга небрежно валяется в углу. Я щелкнул пальцем.

— Джаан! — он оторвался от книги, и все такими же округленными глазами посмотрел на меня, — зови его.

Я забыл о книге, старый дурак! Это действительно страшное зрелище, увидеть «Правды Нибиру» лежащей в углу без страниц. Это подобно упавшей статуе нашего бога, или перевернутому древнему кресту. Прежде чем написать указ, я поднял ее и положил на стол, вложив в нее оторванные страницы. Только мгновение спустя я удивился, когда понял, что книга не причиняла боли и холода. Ну ладно. Время написать, наконец, указ. Я еще раз макнул перо и написал:

«Указ

Я — Лидер Клана Хранителей Мор-Сул, постановляю, что с сегодняшнего дня в городе Клана Воинов Тройнаркаен углублённое изучение верования в Антарота, в магистратах, школах и институтах, выводятся из разделов обязательных наук. Данный приказ должен быть увиден всеми членами Клана Хранителей.

4042 год, месяц переменной тьмы, день 3»

Посол в легкой парадной кирасе, с поклоном вошел в комнату и подошел к столу по воле моего жеста. Он напомнил цель своего визита, и я, кивнув, прочитал приказ еще раз, расписался и достал кольцо с печатью, которую оставил на бумаге. Свернув свиток, я отдал его мужчине.

— Благодарю господин!

— Как самочувствие у Тэйрат-Диеса? — поинтересовался я о здоровье своего друга.

— Все хорошо, немного скрытничает насчет недавнего Совета. Кстати господин, я чуть не забыл, сюда я прибыл не только за приказом.

— Интересно, — я сложил руки на столе, проникшись вниманием.

— Мой господин устраивает на своей арене завтра показательные бои. Будут учувствовать лучшие воины нашего Клана. Наш Лидер был бы рад видеть вас среди его гостей.

Я немного подумал и тут же ответил:

— Не вижу причин для отказа. Передай своему Лидеру благодарность за предложение и моё согласие.

— Хорошо. Бои начинаются завтра в позднее утро. Я все передам. Могу я идти?

— Конечно.

Джаан пропустил гонца, а сам остался, смотря на меня ожидая моих пожеланий.

— Ты тоже свободен дружище, — сказал я мягким сонным голосом.

День подходил к концу. Уставшая Арибет так и не довела дело до конца со своими комнатами, а потому она провела ночь вместе со мной. И мы вновь предавались тем чувствам, что заставляли дрожать наши сердца. По окну бил дождь, вдали слышался гром, и именно под него я заснул, когда мы с Арибет одарили любовью друг друга…

Но из глубины хорошего сна меня пробрала дрожь. Я быстро проснулся, приподняв голову, и осмотрел светлую спальню. К счастью обнаружил себя возле Арибет, чье нежное тело, медленно дышащее свежим воздухом, я нежно обнимал. Из-за странного сна я слишком рано проснулся, но спать дальше не хотел. Вместо этого, чтобы не терять времени, я искупался и вернулся в спальню, где Арибет уже пробудившись, ожидала меня в своей ночной одежде. Улыбнувшись, она подошла и скромно меня поцеловала.

— Доброе утро, — шепнула она.

Она не желала, чтобы я видел ее сейчас, после сна, когда ее волосы были смяты, а вид все еще сонный, на моем фоне, чувствуя себя неловко, пыталась уклоняться от моего осматривающего взгляда. Вскоре она ушла, принимать ванную, и крутиться в окружении своих новых придворных, которые будут приводить леди Арибет в сияющий вид.

А я вспомнил о другом. О приглашении Тэйрата. Мне не терпелось скорее отправиться к нему на Арену, чтобы не изнывать от утренней скуки, но появляться слишком рано думаю было бы просто не красиво. Пока что у меня были и другие дела.

Двор был уже давно наполнен людьми занимающимися уходом садов и несением караула. Фари выполнял ежедневный осмотр, а Джаан как всегда носился со своим журналом. Он поздоровался со мной. Но у меня не было к нему распоряжений, было лишь желание пойти и в тишине прочесть молитву на сегодняшний день. В нише небольшого домика все также безмятежно стояла орлино-человеческая статуя с минариловой пыльцой на поднятой ладони, и мечом в левой руке. Пав на колено я прочитал молитву, прося прощение, за то, что вчера сотворил со священной книгой.

Джаан вновь меня нашёл, и на этот раз у него были вопросы.

— Господин, примите ученика?

Я задумался.

— Но сегодня я не преподаю.

— Он хочет о чем-то побеседовать с вами лично.

— Хорошо, где он?

— В зале дворца.

Я не заставил ждать своего ученика, хотя и не представлял, кто именно захотел со мной вновь повидаться. Это был Хайр-Кэт, неприметный ученик, не выделяющийся особым рвением к знаниям, которые я даю, но и не пренебрегая ими. Именно его я вчера использовал как пример познания границы между верой и неверием в бога Антарота.

— Доброе утро господин, — поклонился парень, одетый в темные свободные одежды.

— Доброе… чем я могу тебе помочь Хайр-Кэт?

— Очень надеюсь, что я не оторвал вас от важных дел?

— О нет, — я подошел и положил руку ему на плечо, — для своих учеников у меня время есть всегда, но не будем медлить. Ты что-то хотел?

— Да господин… поговорить, — последнее слово он сказал тихо, словно опасаясь чего-то, — просто вчерашний урок… я много думал ночью… поймите я неверующий, но это…

Юноша запинался в своих словах, его тело начало трястись в ужасном страхе и казалось он сейчас убежит от меня. Я остановил его, подбодрил и дал время успокоиться.

— Тихо-тихо Хайр-Кэт! Что с тобой? Успокойся, и пройдем со мной.

Словно отец, я вел его через коридоры дворца и провел в гостиную большую комнату, усадив на диван перед камином. Вскоре в его холодных руках оказался бокал вина, я думаю, что это поможет смять его страх и раскрыть уста.

— Чего ты так боишься? — спросил я заботливо, усевшись рядом с ним, — не спеши отвечать, подумай и говори.

Он отдышался и медленно, обдумывая каждое слово, начал свой монолог:

— Вчерашний ваш урок повлиял на меня. Я всю ночь думал о нашей вере, взвешивал все свои поступки как хорошие, так и плохие. Господин Мор-Сул, я хочу стать верующим.

В чем-то я догадывался о его намерениях, еще до его слов. Это началось давно, с нашего первого урока, когда этот юноша сидел, слушал меня, но ничего не понимал, может потому что не хотел, может по другим причинам. Но каждый раз, когда я его видел, мне казалось что еще немного и его осенит внутреннее желание вести образ жизни по подобию большинства. Я не был удивлен. А что касается его самого, то видимо это на первый взгляд простое решение, было принято после не одной ночи раздумий. Я подозреваю, что он осознал те грехи, которые возможно совершил.

— В этом нет ничего постыдного, — подбодрил я, — но одно дело решить, и сказать самому себе, другое быть верующим. Я хочу знать, что стало переломным моментом? Насколько я помню, ты всегда негативно относился к нашей религии.

Он попросил еще бокал вина, и я любезно ему налил.

— Только обещайте, что это останется между нами.

— Обещаю!

— Это все из-за родителей, и из-за сестры, — тяжело вдыхая, сказал он, — многие говорят, что я примерный ученик, но это только в школах и у вас на уроках, на самом деле я тварь каких свет не видел.

— Ну-ну, не надо так себя угнетать. Расскажи, что случилось?

— Сами знаете, что каждый родитель хочет, чтобы их ребенок слушался их, и каждый хочет, чтобы у их ребенка было все хорошо. С самого детства меня наставляли на путь веры, но я не хотел, может потому что не понимал ничего. Я ругался с отцом, обзывал мать плохими словами, а год назад сильно… сильно избил свою сестру, она была верующая и она же сказала, что я сгорю в Аду за это. Ее можно понять, я себя ненавидел за это и проклинал. И сегодня ночью я вспомнил слова сестры и полез искать неизвестно что в книгу «Правды Нибиру» которая была спрятана у отца.

Он остановился, в горле от быстрого монолога пересохло, и он попросил еще вина. Он пьянел, но становился спокойнее и рассудительнее. Я налил ему еще. Он продолжил.

— Я прочел из книги о каре за грехи, нашел кару за отсутствие любви к собственным родителям и за насилие. Я хочу стать верующим, чтобы искупить грехи и не упасть в… как называется мир боли…

— Неважно! — сказал я, чтобы не угнетать юношу, — ты молодец что высказался, но не я должен утешать тебя Хайр-Кэт, а Оракулы, почему ты не пошёл к ним?

— Я побоялся. Что если они, услышав о моих прегрешениях, разозлятся и не простят меня?

— Глупости! Они поощряют это, ведь ты становишься на путь веры, и раскрытие самого себя первый шаг. Ты знаешь о гордыне?

— Нет! — всхлипнул он.

— Нежелание признавать грехи, неумение прощать. Но не о ней речь, я могу тебя только лишь подбодрить, а что касается своего решение, то иди к Оракулам, они тебя успокоят больше чем я, и расскажут обо всем.

Он, наконец, успокоился и был рад, что рассказал обо всем, и в то же время ненавидел себя. Я продолжал его подбадривать, чтобы он не отступался от размышлений. Думал он долго и рассудительно, вслух высказывая мне обо всем.

— Расскажите мне о Сигивилле! — попросил он, прекратив изливать душу, — в него нужно верить, или в Антарота?

Я слегка усмехнулся, еле заметно, чтобы не дать юноше почувствовать себя неловко. Потом ответил:

— Ты, наверное, вчера не особо придавал значение моим словам, так ведь? — Он стыдливо покивал, — пойми меня друг, быть верующим не значит верить в Антарота и его мир Сигивилл, нужно зародить веру в себе. Это не так сложно на самом деле, нужно просто чувствовать свое желание жить по божьим законам. А что касается твоего вопроса, то вера в Антарота или же Сигивилл это одно и то же. Сигивилл это мир где живет наш бог, и верить в одно значит верить, разумеется, и в другое.

Каждое моё слово заставляло его сильно задумываться. В его глазах я видел, что для него Сигивилл это, грубо говоря, неизведанная пучина, тьма, через которую он хочет пробраться. Я рад, что ему довелось понять важность веры, и рад за его желание разорвать туман непонимания, ибо это очень сложно, особенно для человека кто знал о нашей вере, как о сюжете пересказанной кем-то книги.

— А как устроен этот мир? В смысле, я знаю, что Сигивилл это разные царства но…

— Хайр-Кэт, — я извинился за то, что перебил, — если я начну рассказывать о царствах Сигивилла, о сыновьях Антарота которые ими управляют, и сыновьями его сыновей… извини за каламбур… то, во-первых — ты ничего не поймешь, и будешь лишь теряться между словами. Во-вторых, нужно много времени, которого у меня не так много, пойми, — я вздохнул, сел опять рядом с ним и вновь начал подбадривать, — мне не сложно провести с тобой несколько отдельных уроков, если ты, конечно, хочешь этого…

— Хочу, господин Мор-Сул…

— Подожди, дослушай. Я вижу, что ты хочешь и начинаешь понимать, но я хочу быть уверенным, что ты будешь внимать каждому слову, познавать все заново.

— Я готов, но неужели вы действительно хотите тратить на меня свое время?

— Ты же мой ученик.

— Но мне очень неловко, я могу просить учение у других учителей, или своих же друзей которые лучше понимают в учении, чем я.

— Нет, тогда ты просто потеряешься среди своего рвения к познанию. Твои друзья, какими бы просветлёнными в твоем вопросе не были, остаются такими же неверующими, как и ты, просто они поняли кое-что раньше тебя. А что до других учителей… да, они могут тебя научить всему, но я не думаю, что ты будешь изливать душу каждому, чтобы они смогли понять, что тебе нужно. А если смотреть обобщенно, то Хайр-Кэт, я дам тебе лишь знания о вере и о мире Антарота, но не саму веру, ее ты должен искать опять же, среди Оракулов. А главное, в себе самом.

— Простите, я просто запутался, — схватился он за голову.

— Я могу сделать тебя своим личным учеником.

— Личным? Что это значит?

— В моем праве взять человека на обучение, который впоследствии становится магистром и начинает преподавать изученные науки.

— То есть я могу быть учителем, и обучать других учению веры?

— Что-то вроде этого.

Его глаза округлились, но вскоре он поник.

— Нет, я думаю, не справлюсь.

— Не нужно думать! — мой голос слегка повысился, — нужно учиться, если ты действительно этого хочешь, ты должен принять моего предложение. Ты будешь жить во дворце, находиться постоянно рядом со мной, чтобы познать обычаи верующего человека и учиться. Кроме этого я скажу, чтобы тебя записали в послушники в ближайшем монастыре, и там ты будешь проводить каждый второй день в познании веры, — я поднялся с дивана и, обойдя его, встал позади парня, — можешь идти домой, чтобы поразмыслить. Если решишься, приходи ко мне завтра, ничего с собой не бери, здесь тебя обеспечат всем.

Вместо ожидаемой тишины от Хайр-Кэта я услышал от него слабый смешок.

— Странно да, у вас, наверное, были личными учениками просветленные люди. Я, наверное, буду очень сложным учеником.

— Ты слишком плохого о себе мнения. Ты понял, что я тебе сказал?

Он поставил бокал, который все время перекатывал у себя в руках и резко ответил.

— Я понял! Но думать целый день я не буду, я решаю прямо сейчас, если вам не сложно, я хочу быть вашим личным учеником. Только если я буду все время здесь, я хотел бы пойти домой и сказать родителям о своем решении… и простится с ними.

У меня не было слов, поистине не каждый день увидишь человека решающего такие вопросы за секунды. Я хотел его предупредить, раскрыл рот, но не вымолвил ни слова, лишь покивал. Я боюсь, что он на начале пути познания просто все бросит, не осилит тяжелую ношу, и уйдет. Остается только надеяться на лучшее. Быть может именно сейчас я не стал его отговаривать от поспешного решения, поскольку это было, что-то вроде знака дарованного самим Антаротом.

— Иди, — прошептал я, и юноша тут же ушел, оставив меня в одиночестве посреди полутемной комнаты.

Конечно же, я хотел его обучать, хотел дарить ему знания пусть и во второй раз, но очень хотел также верить, что все мои слова не пойдут впустую. Внутри себя я уже строил некие планы насчет этого юноши, менял поверхностно расписание дней. Вскоре я вышел из комнаты, а потом и из дворца начав неспешный обход территории, встречая поклоны улыбающихся мне людей. К сожалению сегодня опять было пасмурно, тучи сгустились плотнее, и, кажется снова пойдет дождь.

Возле стен сада на заднем дворе я мимолетно бросил взгляд на дальний угол дворца, и увидел, как на балкон из-за стеклянных дверей выходила Арибет в новом платье. Она дышала свежим воздухом, и вскоре ее силуэт повернулся мою сторону. Она увидела меня, и, положив руки на перила, осматривала весь двор, продолжая возвращать частички утраченных воспоминаний. Я не сомневался, что и сегодняшний день она проведет, занимаясь своими комнатами.

Желая повидаться с ней, я вошел во дворец и встретил ее сразу в приемном зале дворца. Она вместе со своими девушками, как подобает каждой женщине, отправилась в церковь на молитвы. Я не стал ее задерживать и, попрощавшись, удалился в свои комнаты. Больше я не мог ждать, сказал, чтобы позвали Фари, а сам переоделся в парадную одежду. Вскоре мой верный друг был в кабинете, где я его ждал.

— Уже готовы? — спросил он.

Я кивнул, надел одну из корон на выход и мы все вместе спустились во двор. Оседлая лошадь, я немного подождал, пока мое сопровождение соберется и вместе мы в форме клина покинули дворец, преодолевая главную улицу моего города.

Никто не знал, какая нас ждет дорога, все ожидали страшного дождя, и поэтому мы галопом покинули город и пересекали равнины по дорогам, мимо ферм, маленьких деревень и изб. Всё должно было начаться поздним утром, но я решил выехать раньше, чтобы вовремя добраться до города. В конце нашего долгого пути, взобравшись на холм, наконец, предстали нашему взору стены города Клана Воинов — Тройнаркаена, огромного города, втиснутого между высокой горной цепью и широкой рекой, с небольшим лесом на противоположном берегу. Здесь, вблизи города, вместо привычных ферм было множество мастерских и как водится, хорошие вымощенные дороги, от которых цокот лошадей был слышан на большое расстояние.

Стражники открытых врат выстроились, и отдали честь, завидев меня и еще пятнадцать рыцарей прибывших со мной. Мы оказались в городе Воинов. Именно здесь сосредоточена власть моего старого друга Тэйрат-Диеса, и отсюда выходят опытные солдаты несущие порядок на улицу остальных городов. Как человек, привыкший к чистым улицам, я обратил внимание на уровень жизни. Местные пытаются поддерживать чистоту, но, к сожалению, наличие больших мастерских и кузниц берут своё. Именно этот город считается самым грязным и непристойным. Поэтому отсюда по возможности выселяются знатные и богатые люди.

Чуть лучше, относительно культурного порядка, было в самом центре города, в районе огромной крепости на одиноком утёсе — резиденции Лидера и соответственно огромной арены у подножья, куда и направлялись все мы. Тут, уже вместо хилых деревянных домов и грязных казарм возвышались каменные строения, образуя аккуратные улицы с дорогами. Были и сады, и небольшие парки. Вокруг арочного входа на территорию перед ареной толпился народ. Люди быстро расступились, встречая меня поклонами и пропуская вперёд. В преддвериях арены мы спешились. Рыцари отправились на трибуны, чтобы со всех сторон присматривать за моей безопасностью, а Фари ходил со мной.

На втором этаже трибун, вверх по большой лестнице была большая лоджия, открывающая потрясающий вид на огромную территорию для масштабных битв, и трибуны, полностью забитых людьми. Здесь, на балконе, почти у самых перил стояли в ряд шесть тронов, предназначенные для каждого Лидера Кланов, на случай если пригласят всех. Уже сейчас, когда бои ещё не начинались, людей здесь было предостаточно. Но пока что, кроме важной персоны в моем лице был сам Тэйрат как всегда облачённый в боевые доспехи. Мы пожали друг другу руки и заняли два трона по центру нашего ряда, перекидываясь несколькими редкими словами. Он был очень рад моему появлению и буквально светился от счастья, во многом из-за боев. Он оживленно разговаривал со слугами, не обделяя вниманием и меня, главного гостя. Но себя я чувствовал немного неловко, всё-таки трибуны стали куда оживленнее, когда увидели меня.

— Скоро начнется! — сказал Диес, забирая бокал вина с подноса, оказавшего возле нас. Подносы с едой и вином расставили на пяти постаментах между тронами. Я угостился и немного выпил, прежде чем обратил внимание на рослого парня в красивых доспехах. Его звали Тор-Диес, нетрудно догадаться, чей он сын.

— Доброго дня вам господин Мор-Сул, — я встал, чтобы пожать ему руку.

— Тор, давно не виделись, растёшь и крепнешь, я смотрю. Не нашёл еще себе невесту?

— О, я уже несколько месяцев встречаюсь с девушкой, — признался он, — скоро, думаю, сделаю ей предложение.

Тэйрат поперхнулся вином:

— Давай зелень, ты пока повременишь с этим, ладно? Женщины! Это знаешь ли штука очень… очень… ну, в общем, ты понял.

— Наслаждайтесь зрелищем Мор-Сул, я тоже буду участвовать, — поклонился мне Тор и покинул нас.

— Кто еще будет среди нас? — спросил я, оглядываясь вокруг.

— Миул-Хор, еще я пригласил Хризо-Нура.

Я поднял брови от удивления.

— А я думал, после совета вы долго будете смотреть друг на друга стервятниками.

— Ну что ты Мор? Только из-за нежелания иметь с кем-то разногласия я послал ему приглашение, обычно это помогает загладить дурной тон.

— Интересно… мудро во всяком случае, вместо того чтобы его игнорировать ты пытаешься наладить отношения. Но можно спросить? Ты меня из-за каких побуждений пригласил? Тоже из-за неприязни?

Тот чуть не подавился вином, ибо я задал вопрос, когда он выпивал.

— Ты что дружище? Ты здесь, потому что я твой друг, а ты мой. Никаких побуждений! К тому же тебя же не затруднит еще раз описать в историю красоту моих представлений на Арене.

— Знаешь ли, история не всегда приятная вещь.

— Смотря кто историк… — заметил Лидер Воинов.

Мы умолкли, наблюдая за напряжением перед представлением, наслаждаясь тем временем дивными вкушениями и прекрасным вином.

Наконец пришли и остальные лидеры. За исключением Зиро и Магниуса были все остальные. Они расселись по местам, и мы еще некоторое время разговаривали. Только после знака Тэйрата, суматоха повсюду успокоилась. Но мы продолжали говорить, во многом, чтобы остановить суждения Хризо-Нура, который на нервной почке постоянно говорил не по теме. Он был не рад здесь находиться, но появился здесь, наверное, чтобы хоть на пару мгновений не думать о проблемах в Клане. Однако напившись, он стал намного спокойнее.

На центр большой арены вышло двадцать человек, и все были сплошь в начищенных, новых и массивных доспехах. Внешне от мужчин и женщин, воинов можно было различить по оперению на шлемах, у воительниц они были высокими, а мужчины выглядели в доспехах куда массивнее. Тем не менее, все они будут участвовать в постановочных схватках, используя затупленное оружие. Прошли давно времена смертельных боёв.

Подобное зрелище я видел не впервые. Изначально бои происходили между двумя людьми, поднимая ликующие возгласы трибун. Яростные крики воинов не знающие пощады, показывали своё мастерство во владении различным оружием. Некоторых уносили с несерьёзными травмами. Но бои гордых мужчин обычное зрелище. Куда больше оживился весь стадион, когда настал черёд показать воительницам своё мастерство. Женщины способные постоять за себя веяли своей независимостью и гордостью. Их бои даже мы смотрели чуть ли не с открытыми ртами.

По-настоящему стадион стал зрелищем, когда финальный бой происходил между мужчинами и женщинами. Десять воинов и воительниц должны были теперь показать настоящее поле боя, и все мы Лидеры уже не сидели на тронах, а накинулись на перила балкона, чтобы ближе разглядеть это. Команда воительниц начала бой, завязав нешуточную драку, некоторые воины сразу упали на землю, что значит поражение. Их стало меньше, но воины, зная больше толка в разнообразии оружия, смогли быстро сократить число воительниц, и когда их осталось по пять человек на каждой стороне, они некоторое время ходили кругами, чтобы подготовиться к очередному нападению. Воительницы не смотря на недостаток силы, но имея опыт битвы в команде, смогли удачно окружить мужчин, и валить их на землю избивая тупыми мечами. Но осталось три воительницы и один воин, как оказалось, сам Тор-Диес. Он эффектно вышел из кольца будто обезумевших женщин, и пытался выманивать их по одной. Но не получалось. Пришлось проявить смекалку и вложить всю силу, чтобы показать, на что способен один воин. Удар! Воительница упала на землю. Отличный пируэт запутал еще одну женщину и она, не ожидая получила хороший толчок, оказавшись на земле. Лицом к лицу остались Тор-Диес, и как проревел оратор с трибун, Эрси-Ми. Оба вооружённые мечами и оба не давали слабину. Но Тор не стал мудрить и решил проверить защиту противницы, атакуя без остановки. Его выносливости оказалось больше, и Эрси не могла больше держать даже меч и выронила его. Тор повалил её на землю и приставил меч к лицу. Мужское войско победило. Услышав это, Тор помог противнице подняться. Позже, стараясь остаться незаметными, хоть это было невозможно, под пристальными вниманием тысяч глаз, легко поцеловались. Это как я понял, и была та самая невеста Тора.

Битва была окончена. Бойцы были уставшими, и после окончания Тор подошёл к нам, запыхавшийся, потный и грязный. Вместе с ним была и та самая Эрси, вполне милая девушка. Она была бы еще милее и красивее, если не пыль с грязью на лице и пара шрамов. В целом они смотрелись отличной парой.

— Признайся Эрси, поддалась, — ехидно спросил Тэйрат, похлопав по плечу Тора.

Зная Тэйрата, я мог прикинуть, что она поддалась из-за страха быть высмеянной отцом жениха. Учитывая неприязнь моего друга к женскому полу, она ходила по очень тонкому лезвию. Она решила промолчать, лишь улыбнувшись, посмотрев на Тора. Сам парнишка не стал хвастать своей победой в неравном бою, не берёт пример с отца.

Уже позже, на выходе, Лидер Воинов вновь подошёл ко мне, попрощавшись с другими коллегами.

— Мор-Сул ты это куда? А выпить? А съесть чего-нибудь?

— Нет спасибо, твои угощения были бесподобны, но я что-то устал.

— Оставайся у меня во дворце, может быть поедем, поохотимся?

— Нет спасибо. Дела не ждут.

— Мда, дела… ты думал о Совете?

— Думал — мягко сказано, — я оседлал лошадь, и тут же меня окружила моя свита, — как думаешь, что нас ждёт?

— Если эти два клоуна Хризо и Магниус будут продолжать спорить, то ничего хорошего.

Ничего хорошего. Как тревожно звучат подобные слова. Как печально, что они чаще всего остального воплощаются в реальность.

— Кстати, Тэйрат, — вспомнил я об одном деле, — некий Генри Марсий проявляет сильный интерес к моей младшей Алки. Парень он не плохой, насколько я знаю, но дело в том, что наши Кланы…

— Да, я знаю правила твоих кланов. Не позволишь своей дочке выйти за него? Если парня надо остановить, то я с этим разберусь. Марсий? Генри? Он явно не из Гикии.

— Спасибо, Тэйрат.

Прежде чем уехать из города, я посетил несколько школ и университетов, где меня вовсе не ожидали, но радостно приняли, и рассказали об успехах. К вечеру мы отправились домой.

Время шло. Я сидел у себя в саду, обдумывая события последних дней, коих было не мало: быстро прошедший, но оставивший множество вопросов Совет; плохие новости Хризо-Нура, разошедшиеся по всей Гикии в тот же день; в конце концов, начало моей новой жизни с Арибет. Все это немного выбивало меня из привычного ритма, и не грех было позволить себе расслабиться. Тем не менее, я начинаю привыкать ко всему. Но самым моим большим страхом за последние дни, по-прежнему остаётся пагубное влияние слухов о разорении Клана Копателей. Я был почти уверен, что такая новость многих заставит волноваться, что вполне может перейти в панику.

К своему счастью ошибался. Да, слухи облетели всю Гикию за ничтожно малое время, но это не только не имело ужасных последствий, а сказать честно, последствий не было вообще. Наша жизнь продолжается. Какая она была такая и осталась. И даже Магниус-Лонг со своими сказками о конце света не нарушил наш привычный ритм. Это не могло не радовать, и я позволили себе позабыть про дела и уделить больше внимания Арибет. Я много думал о том, как я к ней привык. Иногда меня посещают странные чувства, будто ее не должно быть здесь, но она с медленным течением времени становится единым целым, как со мной, так и с нашим домом. К ней также привыкли и все придворные и мои ученики, не редко видевшие её на моих занятиях. Она стала тем самым лучом света проникшего в мою тёмную душу, и вновь пробудившие все чувства. Как в сказке, где темный дворец преобразился в дивное место после посещения дивной особы. И я впервые за столь долгое время разлуки был счастлив.

Прошло уже несколько дней после показательных боёв на Арене. Я, как и обещал, вновь описал величие этого развлечения и остался доволен. С тех пор я, вернувшись в ритм будней, все также продолжал прием простых граждан и давал учение о религии своим ученикам.

Я находился на круглой площади с высокими деревьями. Сегодня было очень светло, хотя солнце все также скрывалось за серой простыней тонких облаков. Мое ожидание подошло к концу, ибо уже слышал шаги Хайр-Кэта по мраморной дорожке. Привычная ученическая мантия больше не нужна ему, он был одет, как подобает ученику Лидера: дорогие шелковые одеяния с символикой и ученическим знаком, на данный момент самым высоким рангом, которому завидуют все его друзья до сих пор, не веря, что такой не прыткий ученик попал под мое личное покровительство. В его руках была «Правды Нибиру», он последовал моему совету и начал ее читать. Она давалась ему трудно, ибо смысл всего текста, нужно долго вдумываясь, раскрывать, в чем я ему всячески помогал.

— Как провели утро Господин? — он сел рядом со мной на скамью у травянистой густой стены и положил книгу между нами.

— Как всегда, более-менее. Хайр-Кэт, я тебя вчера не спрашивал, ты с Оракулами налаживаешь отношения?

— Да Господин, опять же повторюсь, что не ожидал такого радушного приема. О чем мы будем сегодня говорить?

— Я бы хотел услышать твое пожелание, что ты хочешь узнать? Я тебе последние дни часто напоминал, что не нужно сразу браться за глубокие познания. Постепенно подходи к теории.

— Ну, хорошо, — он задумался, — я всегда хотел узнать, как же устроен Сигивилл, не в духовном смысле. Царства Сигивилла — я хочу, наконец, разобраться в них. В «Правдах Нибиру» я видел подробные описания, но мне многое не понятно, или может я не там читал.

— Об этом рассказать не трудно. Главное ты должен всегда видеть границу между мифами и правдой.

— А что вы называете мифом?

— Я не правильно выразился, — извинился я, — имея в виду, что знать, как устроен Сигивилл, не означает верить в истинное его строение, никто никогда там не был, и не видел мир богов, а значит это миф. Ладно, не буду отходить от темы. Предлагаю обойтись без предысторий возникновения Сигивилла и перейти к его описанию. Чтобы ты понял, я буду говорить как можно проще.

Глаза парня наполнились интересом. Он выпрямился, показывая полную готовность слушать.

— Что такое Сигивилл? — начал я, — это союз царств, где в центре находится наш владыка — Антарот. Начиная с самого ближнего к поверхности, то есть к нам, царства располагаются так: сначала идет царство Фёсарат, от него идёт ответвление к Царству Даудэс и Аппалайф. Последнее четвертое царство безымянное, к нему не пролегают никакие дороги, и там восседает сам Антарот.

— Значит Фёсарат это начало Сигивилла? И чем дальше царства, тем глубже оно? А какие роли исполняют брат Антарота и наместники?

— Подожди, ты можешь запутаться, узнавая все сразу. Может ты слышал, но раньше была популярная легенда о вратах Опонват, своеобразные двери, ведущие к Фёсарату.

— Да, когда-то слышал. А вы не знаете, где они находятся?

— Никто не знает, — заверил я, — вернемся к Сигивиллу. После смерти человека, его душа попадает сначала в Фёсарат, где решается ее судьба. Грешники падают в Даудэс, в царство боли и мучений за свои грехи, — я заметил, как юноша слегка побледнел, отворачивая голову, — а праведники, даже те, кто грешил, но рьяно отмаливал грехи, попадали в Апполайф, чудесный мир, где царит райские кущи тамошних садов, — последние слова были попыткой его подбодрить.

Он начал все обдумывать и я ему не мешал. Сидел в тишине, улавливая звук недалекого фонтана. Вдруг он усмехнулся.

— Странно, я не мог понять людей, которые так оживленно обсуждали Магниуса-Лонга последние дни. Так вот чего он так боится да? Что копатели найдут эти Царства?

Хайр-Кэт быстро сопоставил многие факты, и я не стал отрицать.

— Да, это так. К сожалению, Магниус-Лонг не является примером подражания для своих учеников в учении веры, а потому на нем всегда будет висеть клеймо… кхм, между нами будет сказано — фанатика! Не походи на него, его Клан имеет замечательных людей, которые терпят все его выходки.

— А можете подробнее рассказать о том, что происходит между вами Кланами?

Возможно, я не понял вопроса, и вопросительно на него посмотрел.

— Ну, ходили слухи, что якобы Клан Копателей разорился, Оракулы чем-то озлоблены. Многие люди говорят, что оба клана распадутся.

— Хм… воистину слухам свойственно развиваться, — усмехнулся я, — да, Клан Копателей уже давно не добывает Минарил. На нашем недавнем совете Хризо-Нур просил разрешение на углубление шахт, на что Магниус очень сильно отреагировал.

— Он боится, что они найдут эти самые врата Опонват?

— Но мы-то все знаем, что это всего лишь суеверие, — развел я руками, — нет поводов утверждать, что мы найдем их, раскапывая огромные участки подземелий, и думать, что именно в горах Копателей находятся эти врата. Магниус подвержен собственной слепоте, и пытается надоумить всем, что мы делаем серьезную ошибку.

— И что же вы решили? — любопытствовал Хайр-Кэт.

— Ну-у, решение совета, уж прости, не для твоих ушей… — ответил я, хотя сам думал над тем, что же решит Зиро-Гул.

— Извините, я не хотел лезть в чужие дела. Вернемся, может к Сигивиллу? Я вроде бы понимаю уже строение их мира, а что насчет богов? Семья Антарота.

— Семья у Антарота очень большая, ты уверен, что хочешь сразу все узнать? Может, сначала давай разберемся с Царствами? Узнаешь их возникновение, а потом перескажешь мне. Теория тоже полезна.

Наш разговор прервали звуки шагов. Пришел Фари, любезно поздоровавшись с моим учеником и обратившись ко мне.

— Господин, боюсь, вам придётся прервать урок. Созывается собрание.

Я ждал этого. С того момента как Зиро-Гул дал обещание ответить на просьбу Хризо-Нура, прошло больше, чем несколько дней, и думаю услышать решение будет интересно не только мне. Пришлось согласиться, хотя было очень неприятно прерывать только начавшийся урок, но Хайр-Кэт все понимал. Он сунул мне книгу и просил отметить места, где подробнее раскрываются происхождения царств, а также их описания. Сделав пометки, я отправил юношу во дворец, а сам поднялся в свои комнаты.

Зиро-Гул пригласил собраться всех у себя во дворце, где спустя часы мы все и появились. Все, за исключением самого Хризо-Нура, единственному, кому это собрание было по-настоящему нужно. Типичная комната в виде атриума, поддерживающий купольный потолок со стеклянно-оконным обрамлением не набрала дневного тепла, следовательно, здесь было прохладно. Тяжелые стены из Минарилового мрамора источали тот самый холод, нагоняя и без того напряженную атмосферу. Сам круглый стол, за которым мы собрались, был удостоен отдельного описания в каком-нибудь романе. Он не был похож на тот, что расположен на вершине пирамиды. Этот стол переходит от одного правителя к другому не один десяток поколений, и потому это каменное изваяние диаметром в пять метров было испещрено глубокими трещинами. Дабы они не портили вида, их все заделали, скрыв под золотые окантовки и орнаменты кланов. Нужно сказать и о символике столь высоко почитаемой в наших кругах. Нас окружали шесть толстых, темных колонн. На каждой висели огромные тяжелые флаги с гербами соответствующего сидящего Лидера. Я же покорно занимал трон перед огромной колонной с серым флагом и белым вороном, держащим в клюве свиток.

Появился Зиро-Гул, как всегда в короне и с напыщенной важностью. Он тяжело вздохнул, все еще увидев отсутствие виновника собрания, но все же сел и затеял скользкий разговор, который быстро прекратился. Мой друг, Тэйрат-Диес, сидящий от меня по левую руку о чем-то глубоко размышлял, он даже не слушал наши разговоры, слева от него Миул-Хор, с печатью усталости, бросил несколько слов в адрес Лидера Копателей. Самый тихий здесь, конечно же, Магниус-Лонг: седой старик с противным лицом недоверия и непонимания каждого. Он вообще отвернул голову, сложив руки на столе. Ему больше всех видимо не терпелось услышать решение Зиро-Гула, не желающим говорить об этом, без присутствия последнего Лидера.

Тем временем, пока мы ждали Нура, я думал над тем, что мне рассказал Фари по пути сюда. Он поведал мне еще одни слухи о том, что многие Оракулы стали опасаться своего Лидера, ибо его поведение резко переменилось. Многие думали, что это все из-за Совета, но нет, на самом деле Магниус увидел сон, где с точностью был представлен ему наш Совет. Из-за сильного пагубного влияния неправильного верования он решил, что это знак свыше, оттого и пытается донести до нас «глупцов» что конец света неминуем. Поведение Магниуса стало понятным, но меня тревожат его действия. Фанатизм до добра не доведет, а потому не следует и сомневаться, что он еще придумает, как заставить народ внимать его словам. Об этом зашел разговор, прямо сейчас на собрании. Но Магниус молчал, с презренным взглядом осматривая нас, и с надеждой смотрел на Зиро-Гула, единственного человека который всегда и во всем брал пример с неправильного Магниуса. Мне жаль Зиро… искренне жаль.

И вот, наконец, из дальнего коридора, в нашем направлении быстрые шаги несли тяжело дышащего Хризо-Нура. По его хмурому и озлобленному лицу я понял, что извиняться за опоздание он не собирается. Он лишь слабо кивнул нам всем, и занял последний в зале пустующий трон.

— А теперь объяснись! — донесся жесткий голос Зиро эхом — какая причина заставила нас всех ожидать тебя столь долго?

Хризо осмотрел всех нас взглядом исподлобья. Прокашлялся, и откинулся на трон.

— В отличие от некоторых, у меня много дел, и вы все знаете каких. И вообще у меня вопрос, нельзя было простое «да» или «нет» на мою просьбу написать в письме и прислать мне? Обязательно собирать всех Лидеров?

В чем-то он был прав, может, я чего-то не понимаю, но похоже кроме этого решения сегодня мы ничего не обсудим. Но таковы правила, кои Хризо часто нарушал без последствий. Зиро-Гул побагровел от накопленной злости ожидания:

— Любое решение пусть даже банальное и простое, должно быть оглашено в присутствии всех Лидеров! Тебе это известно Хризо-Нур, — Зиро успокоился, — вдруг кто-нибудь из Лидеров не согласится со мной и это поможет найти компромисс.

— Зиро-Гул, друзья… без обиды будет сказано, но я знаю только одного человека, который может сказать что-либо против. Извините меня, задайте вслух вопрос, стоит ли мне разрешать копать шахты, чтобы обнаружить Минарил? При ответе «да» вы все знаете, кто подаст голос.

По глазам я видел, как каждый задавал себе этот вопрос. И все сразу мельком прошлись взглядами по Магниусу-Лонгу который, наконец, выпрямился и злостным взглядом проткнул Хризо-Нура.

— Ты что себе позволяешь щенок? — выкрикнул он, надувшись как змея.

— А вот и наш голос, — развел руками Хризо.

— Ну хватит! — рявкнул Зиро, слегка стукнув по столу, — я не собираюсь смотреть на все это. Опять то же самое, ты Хризо-Нур провоцируешь всех на ссору, а вы Магниус… игнорируйте такие заявления!

— Игнорировать? — вспыхнул Оракул, — он при моем присутствии оскорбляет и веру и меня самого, как бы вы поступили на моем месте? — он слегка привстал и сел обратно, — раз уж все на месте, говорите, что вы решили? Вы разрешите ему копать вглубь и раскапывать смерть всему человечеству?

— Ха! — засмеялся Хризо-Нур и вернул быстро серьезный вид, — я хочу сказать кое-что Зиро, — он встал, — чтобы вы не решили уже поздно, что-либо говорить и делать. Я начал раскопки спустя день после Совета.

Он ослушался приказа. На лице Зиро-Гула появилось ошеломление, у Магниуса ярость, Тэйрат-Диес легко покачал головой, ожидая чего-то подобного, как и Миул-Хор тяжело вздохнувший, и отвернувший голову. Правильно Лидер Воинов предполагал. Нур, не найдя союзников способных заступиться за него, начал действовать сам.

— Ты ослушался меня? Я же сказал, что все обдумаю и дам тебе ответ! — сжимал кулаки Зиро.

— Это слишком долго! — огрызнулся Копатель, вышел из-за трона и как на прошлом Совете начал медленно прохаживаться вокруг стола, — ждать пока вы подумаете, посюсюкаете со всеми советниками, а мне нужно думать, как держать свой клан на ногах и добывать Минарил!

— Что вы так нервничаете? — вмешался Миул-Хор, — и что? Много ли ты успел выкопать за эти несколько дней? Ты говоришь, как будто разработал целую цепь штолен.

— Поверь Миул, я выкопал не мало, я бросил много людей на разработку. Но это не самое важное.

— Что может быть важнее этого? — поник Магниус.

— Хм, — на хитром лице Хризо появилась слабая кривая улыбка, — по недавнему опыту я узнал, как быстро распространились слухи по Гикии о моем Клане. Магниус-Лонг я обращаюсь к вам, большая просьба, то, что вы сейчас услышите, воспринимайте не как мой вызов кому то снизу…

— Говори уже, — кипел Магниус.

— Я начал копать. Да, вы копал я недостаточно много, но мои люди, углубляясь, нашли… не поверите мне, новые штольни, даже нет, это не штольни просто грубые пещеры.

А вот это уже заставило всех нас удивиться, вспомнив многие исследовательские рассказы наших предков о том, что горы Копателей это единый монолит, как и вся земля под ними. Да к тому же откуда взяться пещерам на такой глубине? Хотя кто его знает. Копатель продолжил.

— Я сразу был оповещен об этом. Мы собрали рабочих, спустились в эти древние темные пещеры и начали их следовать. Они вели еще глубже, туда, где мы уже и дышать не могли, — на лице у Нура появлялся страх. Вероятно с ним он и исследовал пещеры.

— А Минарил? — спросил Тэйрат, — вы нашли хоть что-нибудь?

Отрицательный ответ Хризо омрачил не только Лидера Воинов.

— Ни грамма, вся пещера это цельный камень, — хладно пробубнил вдобавок Копатель.

— Вот оно… — шипел Магниус, — вот то о чем я говорил.

— Я же просил! — вздохнул Хризо. Видимо ему, наконец, надоело сориться с Магниусом.

— О чем просил? Тебе все мало, да? Вам всем. Вы не поверили тогда, не верите и сейчас, — он резко встал и заорал во весь голос — ГЛУПЦЫ! Все вам мало, все вы ищете свой Минарил, хотя можно жить и без него, с трудом, но жить и что теперь? Вы добились своего! Копайте-копайте, нарушайте волю Антарота. Он вам всем покажет свою кару, но когда вы опомнитесь, будет уже поздно.

— Магниус! — встал Зиро.

–… они не простят нам это…

— МАГНИУС! — заорал Зиро, чуть не сорвав голос, — ну сколько можно? Сядь! Успокойся. Где твои боги, когда мы углубились так далеко? С чего ты взял, что врата Опонват именно в тамошних пещерах?

— И действительно… — сказал я. Все на меня посмотрели, — что-то ты дружище Магниус не договариваешь. Ты так уверен, что проход в Сигивилл именно там, что готов защищать эту правду. Откуда такая уверенность?

Хризо-Нур вертелся вокруг стола пока не встал возле моего трона по левую руку.

— Мы же глупцы Мор-Сул, нам этого не понять.

Мы все наблюдали как Магниус стоя вдали от стола, успокаивался, его лицо наполнялось вынужденным спокойствием, и с трудом контролируя себя, он сел на место. Вдруг у него исчезла злость, а вместо этого, его глаза с удивлением осмотрели нас всех, будто его в чем-то осенило.

— А ведь чего собственно я паникую? Зачем? Теперь я всё понял. Всё. Вы выкопали шахты но не нашли врат в Сигивилл. У нас кончились запасы Минарила, но конца света не настало. Не свершилось того, во что мы все верили и чего боялись. Потому что нет богов, нету и Сигивилла! Это всё ложь!

— Что? — недовольно протянул Хризо-Нур, отходя от меня, — повторись!

Куда исчезла его злоба и раздраженность? Будто узнав страшную тайну, он в ошеломлении обращался к нам почти шепотом, медленно произнося каждое слово.

— Это всё ложь. Я понял — вера, это сплошная иллюзия. Нет у нас под ногами земных создателей, мы просто заставляем людей верить, чтобы они были послушными. И они слушаются меня, что самое страшное. Я распространитель лжи. А значит, на меня вы всё повесите, когда случится беда? Да? Не бывать этому. Я скажу людям, слышите, что всю жизнь человечество верило в пустоту.

Он медленно встал. Напряженная обстановка сменилась непониманием с медленным течением времени. Все друг на друга смотрели, но увидели, как по щекам старика Оракула побежали слезы, он зарыдал.

–… пустоту… — продолжал шептать старик, — а что народ? Он обманутый вами и мной, к сожалению, не знает правды. Вам нужно лишь материальное благо и вы его получаете, а люди страдают! Они верят в то, чего нет!

— Хватит! — вскочил Тэйрат, — я не желаю слышать эту клевету. Ты, Магниус, представитель самого святого общества, позволяешь говорить себе такое? Еще одно дурное слово и Антарот свидетель, я тебе отрежу язык! — угроза с его слов была реальна. Он достал нож.

— Ты боишься признать правду? — Взгляды на веру Магниуса поменялись, но наивность осталась все та же, — Все вы! Кого вы пытаетесь обмануть, втюхивая свой Минарил. Кого? Только не меня. Сами подумайте, где Боги? Где их артефакты? Нет ни того, ни другого!

Ничего не говоря, Тэйрат вышел из-за трона и со свирепым лицом обошёл стол, готовя нож. Хризо-Нур попытался остановить огромного Воина, я сорвался, кинулся к Тэйрату и повалил его на землю, когда он почти накинулся на Магниуса.

— Хватит Тэйрат! — кричал я. Успокаивая безумного друга, я поднял голову, потупив взор на Магниуса которого Хризо очень сильно ударил в лицо:

— Грешник! — крикнул Копатель, — Как ты смеешь порочить имя Антарота, нося на себе эту мантию? — он бессовестно повалил старика на пол и оторвал с него пояс с символом Оракулов, стянул платья, заставил Магниуса просто уползать от мучителя. Я не мог отойти, ибо держал Тэйрата, который никак не хотел успокаиваться.

— Пусти меня Мор! Он поплатится за эти слова!

— Ты больше не Оракул! — бил Хризо ногами старика, — ты не будешь носить эти одеяния, пошел вон отсюда! — к буйному Копателю подбежал Миул-Хор, чтобы оттянуть его от бедного плачущего, избитого и почти раздетого старика.

Это был настоящий балаган, и во мне проснулся стыд за участие в нём. С большим трагизмом я наблюдал, как Миул-Хор усаживает красного от ярости Хризо-Нура, и как я сам лежал на своем друге, еле удерживая и оберегая от глупых действий. Старик Магниус, потеряв все от былого величия, перекатывался в обрывках мантии Оракулов, утопая в горьких слезах, все так же утверждая, что нет нашей веры, нет Антарота. А Зиро-Гул сидел на своем троне, даже не встав с него… сидел, схватившись за голову, увидев все, что мы натворили.

— Не глупи! — рявкнул я, вставая с Воина и не теряя бдительности.

Магниус исчез, убежал из дворца, выкрикивая что-то напоследок.

— О боже, что творится? — произнес Зиро-Гул.

— Это сущий кошмар. Как такое возможно? — спрашивал себя Миул-Хор, склоняясь над Хризо-Нуром приводя в чувство от ярости, — этот человек более чем уверен, что богов теперь нет. Как? Как можно отказаться от веры вот так просто?

— Он сошел с ума! — выдвинул я дерзкое предположение, — хотите верьте в это или нет, но это так. Иного объяснения нет. Вы видели его глаза? В них было безумие, — Тэйрат сел на свое место, а я продолжил, приставив кулаки к столешнице, — друзья, а вы знаете, что сейчас Магниус может сотворить с народом? Он духовный лидер. Народ в его руках. Одно его слово и в их глазах мы станем врагами.

— Ты думаешь, что народ также впадёт в такое же безумие, а потом и в неверие? — думал Зиро.

— Неверие? Это хуже чем неверие. Это… что-то непонятное.

— Нужно его поймать! — прохрипел Хризо-Нур, — Тэйрат нужно, чтобы твои люди кинули его в самую темную башню. Он — опасность для общества!

— Нельзя! — уныло вздохнул Зиро, — его люди слепо ему доверяют, а значит, поверят всему, что он им наговорит. Мы его схватим, он скажет народу, что мы таили заговор против него, и начнется, дорогие мои, настоящая война. Нас нарекут грешниками пошедших против служителя Антарота.

— С другой стороны, большая часть граждан будет слушать Магниуса, и кто знает, что он им наговорит, — рассудил Хризо-Нур, — Ты думаешь это лучше войны?

— Нужно решать быстрее! — торопил события Тэйрат. Он выскочил с места и ринулся к выходу, — я скажу, чтобы его схватили, там посмотрим что делать, может он сам не понял что наговорил.

— Нет Тэйрат! Не трогай его! — остановил Зиро, — он тогда точно обвинит нас в сговоре, если уж он действительно сошел с ума.

— Тогда следуя твоей логики, нам остаётся надеяться на лучшее, — предложил я.

— Выходит так.

— Что я слышу? — вскочил Хризо, — вы хотите этого сумасшедшего оставить просто так? Может он побежал свой Клан разваливать, а мы сидим тут, сложа руки.

— НЕТ! — жестко крикнул Зиро. Он был в чем-то убежден точно, но об этом он нам не поведал. С такой же убежденностью в лучшее он сказал: — никаких попыток что-либо сделать по отношению к нему понятно? Возвращайтесь по домам, продолжаем жить, как жили, там посмотрим на реакцию Магниуса. Но я не оставлю его на посту Лидера. Я соберу всех его приближенных и переговорю с ними, они должны согласиться и сместить его.

Мне до сих пор кажется, что он защищает Магниуса, ибо Зиро человек верующий в бога также слепо, как и Магниус… до недавнего времени. Я начал опасаться, что и он вдруг поймет, что нашей веры нет. Уж чего, а его сумасшествие выльется в проблемы посерьезнее, чем потеря рассудка Магниуса. Дела стали просто отвратительными, и надо что-то делать.

Зиро огласил свое слово и, не желая ничего слушать, просто ушел, оставив нас вчетвером в зале собрания. Мы не торопились расходиться.

— Мне это не нравиться! — злостно бубнил Тэйрат, — сначала Магниус-Лонг сходит с ума, теперь Зиро просто так закрывает на все глаза. Я все равно пошлю пару хороших ушей, чтобы поразнюхали в тамошнем кругу, что да как. Я буду держать все под контролем.

— Магниус человек который всегда был с народом, скорее всего он расскажет всё людям, о том что нашел Хризо-Нур… точнее не нашел, — сказал Миул-Хор.

— А причём здесь моя работа и его сумасшествие? — поинтересовался Копатель.

— Ну как же. Есть подтверждение, что ты копал вглубь. Отличный аргумент показать, что врат Опонват нет, а значит, нет и самого Сигивилла.

— Но это же бред!

— Я тебя умоляю, Магниус разберётся с этой проблемкой.

— Я же сказал, я буду держать всё под контролем, — завершил Тэйрат.

Миул-Хор в принципе ничего не мог сделать, как и Хризо-Нур вместе со мной. Но мы все поддерживали план Воина на шпионаж.

— В любом случае никому ни слова о том, что здесь было, — настораживал я, — если конечно Магниус первым этого слова не скажет людям.

Мы разошлись, делая вид, что ничего особенного не произошло. С камнем на душе, мы покидали темный город. И сердце чувствует — близятся смутные времена.

Когда город исчез за холмным горизонтом, мы сбавили скорость. Ветер поднимался, нагоняя все новые тучи как знак грядущих времен, пахло дождем и падали небольшие капельки, беспокоя гладь больших луж на грязевых дорогах. Фари поравнялся со мной, и я понял, что он сейчас что-нибудь спросит.

— Извините меня господин, что спрашиваю, но как прошло ваше собрание?

Почему же он спросил именно сейчас, спустя долгое время дороги? Может просто потому, что увидел мое напряженное и не доброе лицо? Долго же он набирался смелости, но не об этом речь. Я не хотел лгать парню, но в присутствии десятерых всадников пришлось это сделать.

— Все было нормально, а что тебя беспокоит?

Он говорил с осторожностью:

— Просто все люди, стоявшие в это время у дворца, видели… видели как…

— Магниус? — не стал я ждать угаданного ответа. Фари покивал.

— Избитый, в оборванных одеждах и с неистовым страхом на лице, будто увидел самого Бэрроса! Он все бормотал себе под нос и бежал через площадь, не обращая внимания на своих людей. Все это видели, и среди всех поползли разного рода слухи.

— Извини, что я тебе не сказал правду, — просил я прощения у юноши, — Магниус устроил нам хорошее представление на собрании. Но все что там было, не для чужих ушей.

— Я не обижаюсь господин, разумеется, я понимаю, что нужно держать рот на замке.

— Это уже бесполезно! — я разозлился сам на себя, и отвернул голову, уставившись в поле с торчащими крышами деревень и обширных ферм, — мы хотели его схватить, но… но я могу сказать лишь одно Фари, скоро что-то случиться…

Эти слова оставили в душе Фари бездну непонимания. Он отстал слегка от меня и думал над всем, сопоставляя разные факты и делая свои выводы во всей ситуации.

— Господин, флаг Воинов! — прогремел из под шлема голос ведущего всадника.

Впереди нас был конец долгой дороги, ведущей из столицы Гикии, вместо нее было перепутье в две стороны и большой дубовый столб, с двумя табличками, указывающие направления к городам. Стрелка направо указывала на мой город, а не левой табличке было высечено название — Тройнаркаен, город Клана Воинов.

Флаг был с королевскими орнаментами. Вспомнив, что Тэйрат удалился намного быстрее, я понял, что на развилке стоит именно он, уже был виден силуэт его мощного коня и его самого. Подле него по обе стороны стояли всадники в крепких серых латах, один из которых и держал высокий стяг. Остальной части сопровождения он велел его не ждать.

Вскоре мы остановились возле большого указателя, и я подошел к Воину.

— Чего желаешь, мой дорогой друг? Или же ты не меня ждёшь?

— Тебя Мор-Сул, тебя. Хочу кое-что обсудить.

Фари увидев мой взгляд, сразу все понял, чего я хотел. Он скомандовал всадникам, и те удалились по правой дороге, остановившись вдалеке. Тэйрат-Диес тоже подняв руку, заставил двух суровых рыцарей исчезнуть. Мы спешились, скрываясь от порывистого прохладного ветра за мощными корпусами наших жеребцов.

— Мор, ты, наверное, понимаешь, что все это неизбежно приведет к плохим последствиям, — сказал Тэйрат, проводя дланью по морде своего коня.

— Почему ты так решил?

— Предчувствие такое. Я сказал при всех сегодня, что буду шпионить за Оракулами, а потом по пути домой спросил себя, а стоит ли? Если честно, даже не об этом хочу поговорить. Близятся плохие времена, и я хочу, чтобы со мной был тот на кого можно положиться.

— Ты боишься, — ответил я за него. Этот странный испуг бесстрашного воина был мне непонятен. Тэйрат, с огромным нежеланием, кивнул.

— «Боюсь» немного не то слово. Я скорее слишком обеспокоен. Я же Лидер Воинов, а на кого ляжет ответственность за всех убитых в случае войны? Кому дано будет решать, на чью сторону стать и кому помочь? Я повидал за свою жизнь всего две войны, но они были страшными, сам знаешь. Не представляю, что придется резать своих же братьев по религии.

— Обожди со своими домыслами. Войны еще нет, может ты прав, но вдруг все зайдет не так далеко, как ты предполагаешь? Поэтому, не время паниковать.

— Да! Ты прав, — он будто проснулся и сбросил всю грусть со своего лица, — Мор, я на самом деле хотел спросить кое-что, мы же с тобой друзья с самого детства, всегда вместе решали проблемы, — он встал напротив меня и смягчил вид. Я смотрел ему в глаза, в эту черную бездну всего того страха который он любыми силами старался подавлять. Таким я никогда его не видел. Возможно, это сказывается наш возраст, ибо ранее, когда были мы чуть моложе, во время последней войны, в нем этот страх не мог жить, не было для него места. Возможно, он тоже думал, как и я ранее, что пора бросить дела Кланов и просто уйти на покой.

— Говори дружище! — положил я руку не плечо Воина, все не находящего силы сказать последние слова.

— Ты поможешь мне в эти трудные времена, будешь со мной, как и раньше?

Я помог бы ему в любом случае, из-за нашей дружбы, и из-за того что все кланы должны помогать друг другу не смотря ни на что. Но Тэйрат действительно чего-то боялся, ибо никогда такой могущественный человек, у которого вся армия в руках, не попросил бы лично помощи у меня, у учителя с ограниченными возможностями влияния, кроме как учения.

— Конечно, можешь на меня положиться, — заверил я, похлопав его по плечу.

Неужели он думал что, не спросив сейчас, я никогда бы не пришел ему на помощь, дабы поддержать хотя бы морально, неужели он теряет доверие ко мне? Почему же? Прежде чем ответить ему, я старался наполнить голос дружелюбием, и зарядить силой всех тех времен, что мы жили плечом к плечу, поднимаясь вместе по лестницам иерархий пусть даже в разных Кланах. Услышав мой убедительный ответ, он словно скинул целую скалу со своих плеч и облегченно вздохнул. Я не мог терпеть все это, меня мучил единственный вопрос:

— Ты мне перестал доверять? — мое опасение вызвало слабую реакцию у Воина в виде непонимания. Он нахмурился, а потом поник.

— Догадался? — спросил он с намеком. Он подошел ко мне вновь и дружески меня обнял, — прости меня Мор-Сул, я позволил себе усомниться в нашей дружбе.

— Но почему? — отвел я его руки от себя, — что я сделал такого?

— Это я старый дурак думал, что тебе все равно, я же знаю тебя, ты всегда старался держаться подальше от наших общих проблем, и поэтому я думал…

— Тэйрат! — остановил я его раскаяния, — мы стали жертвой простого недопонимания, давай забудем твои последние слова. Я не обиделся на тебя, а что касается помощи, то я бы тебе помог в любом случае. Ты говорил — я стараюсь избегать проблем, а что мне делать? Мы простые хранители знаний, не хотим вмешиваться в дела Зиро-Гула, в твои тоже, я не говорю уже о других. Я просто не обладаю достаточной властью, чтобы что-то менять в корне. Я, конечно, соглашусь на твою просьбу, но если честно, не понимаю, как именно я смогу оказать тебе поддержку.

— Присутствие того кому можно доверять, вот единственная поддержка, — сказал Воин.

О наш Антарот, что творится с этим человеком? Непоколебимая вера, ярость меча и щит, накрывавший Гикию в лице Тэйрат-Диеса, все это превратилось в метущуюся душу. Наконец мне стало ясно, он просто поддался начальной стадии того неверия, что одолело сегодня Магниуса, он усомнился в наших богах, но продолжает в них верить. Эту тему я затрагивать не стал, боялся, что ситуация ухудшится. Ему стоит оказать помощь, какую он просит, и я ее окажу, с любезностью и с радостью:

— Не волнуйся, я тебе помогу!

Он опять вздохнул, и наконец, я увидел на его лице доверительную улыбку. Мы сняли перчатки и пожали друг другу руки, а потом оседлали резвых скакунов и, поклонившись, поскакали по разным дорогам. Отряд покорно меня ожидал, и мы продолжили путь домой. На этот раз Фари не стал ничего спрашивать, да и я бы ничего ему не сказал.

Первое, что я сделал, когда мы прибыли во дворец, это отправился в молельню, где пробыл там очень долго. Молился только об одном, о благополучии нашего будущего. Поднимал голову, взирая на крепкого человека с ястребиной головой, и метался взглядом от его острого меча всегда готовым упасть, на правую, высоко поднятую длань с Минариловой горкой. Надежда на чудо была растоптана покорным молчанием изваяния. Меч не падал, что радовало, но и пыль все также была объята дланью нашего бога.

Итак, нам оставалось только ждать. Продолжать обычную жизнь было трудно, когда носишь маску безразличия. Но я всё также дарил любовь моей Арибет, занимался обыденными делами и продолжал уроки, как с моими учениками, так и с Хайр-Кэтом. Все было привычно до безобразия. Ожидание плохого не только удручало до морального упадка, но и растягивало время, превращая его в неумолимо долгий путь скитания по нашей земле. Гонцы Тэйрата каждый день присылали мне письма с подробными описаниями всех действий Оракулов. Его лазутчики были успешно внедрены и добыли большую, но часто почти бесполезную информацию. По донесениям, во дворце Магниуса, в городе Меккар, царит обыденная спокойная обстановка, люди все также ходят на приемы, все также в городе проходят службы и все воспевают Антарота о благодати. Нет ни слухов о Магниусе, ни дурных предположений, даже его приближенные о нем помалкивают и на любые расспросы уходят от ответа, что дает право с этого момента что-то подозревать. Самого Магниуса не видно. Сейчас он не живет во дворце, а отправился в Великий храм Антарота, центр всей нашей веры, огромное священное здание. Он не выходит оттуда уже порядка четырех дней, приставил личных стражников к входу и приказал никого не впускать.

Читая ежедневные письма, мне становится намного легче от понимания, что намерения Магниуса предположенные нами были ошибочными. Но кто знает, что он планирует, и каково его состояние. Мне же не даёт покоя рассуждения о том, что человек, отказавшийся от своей веры, прячется в Великом Храме Антарота, самом святом месте в нашей стране.

Но дни шли, а ситуация в кругах Оракулов становится слегка напряженной. Уже через неделю, после нашего собрания пришли письма о том, что в городе Меккар обстановка накаляется, хоть это и едва заметно. Все люди этого города, будучи верными почитателями Антарота, замечают долговременное отсутствие Магниуса. Подливает масло в огонь уход от ответов на вопросы людей. Лидера Оракулов всячески покрывают, и пытаются спрятать от глаз обычных граждан. Тэйрат-Диес пишет, что его люди подберутся поближе к приближенным Магниуса и наконец, докопаются до странной истины. А пока, как он заверяет, что прекратит доставлять мне информацию, ибо сам вынужден приостановить шпионаж в связи с плохими делами в Меккаре.

Опасения Тэйрата в плохом конце всей этой истории дают о себе знать, и без всяких писем или же личных встреч. На улицах моего и остальных городов стало заметно увеличение солдат. Их постоянные марши, повышенная бдительность, и жесткий надзор не может не вызывать смятения у граждан. Но если в городах других Лидеров армия Клана Воинов распределяется равномерно, мой город превращается в военный пункт. Именно это вскоре заставило меня сесть за стол и начать писать письмо:

«Дорогой Друг, пишу тебе с наилучшими пожеланиями в твоих действиях. Пишу также с единственной просьбой, которую, надеюсь, ты выполнишь. Я понимаю, что мое согласие тебе помочь зарождает в тебе заботу о своих союзниках, но она не обязательно должна выражаться в обильном контроле с помощью армии. Может быть в Тройнаркаене присутствие баррикад, длинных солдатских рядов и кавалерии нормально, то в моем тихом городе с учебными заведениями это воспринимается не очень одобрительно, и люди начинают подозревать плохие дела. Это может взывать множества протестов. Я глубоко уважаю твои действия, но пожалуйста, распредели свои войска, чтобы они и были готовыми, и не заполоняли улицы как при военном положении»

Письмо было отправлено немедленно, также быстро пришел и ответ. Он не написал письма, возможно был очень занят, но зато это стало видно. Войско сократилось, распределилось по казармам, но все же их было достаточно много. Но этого хватило, чтобы люди, по словам моих советников и контрразведки, облегченно вздохнули.

Жизнь также продолжалась привычным ритмом, хоть и с неким смятением. Я больше не мог следить за развитием событий с помощью посланий, но это дало шанс мне расслабиться и подавить страх неизвестности.

Небо стягивали серые тучи, дождя не было уже давно, зато появлялся холод, им пропитывались стены, и появлялась наледь на окнах. Все облачались в теплые одежды, стараясь меньше находиться на улице. Я смотрел на полуденное светло-серое небо, натягивая на руки перчатки и надевая корону. Проведя уроки, и отдав несколько приказов, я принимал граждан, которые все также жаловались на рьяный контроль солдат Диеса. Я лгал им, что все исправлю, но не мог опять просить своего друга, ибо понимал, что в случае плохих дел именно эта армия способна помочь нам.

У меня оставалось достаточно свободного времени, чтобы отправить письма своим дочерям с требованием отправиться ко мне во дворец со своими близкими. Ответ я ждал с нетерпением, и как по наводке Антарота, всплыла уже давняя тема, касающаяся моей младшей дочери Алкимы. Все это время что я находился в напряжении, она стала для меня словно тенью, но я не беспокоился за нее. Фари, как и было все предрешено, ухаживал за ней, и они оба были довольны, а мне оставалось только радоваться за них. Я навещал ее как можно чаще, и видел, как с каждым днем ее молодые глаза наполнялись энергией и жизнерадостностью. Как и Фари, цветущий парень, все робеющий просить руки дочери и понимающий в то же время что слишком рано для этого. И вот, отходя от всех моих радостей связанных с ними, в один прекрасный день объявляется тот, кого ранее называла моя дочь любимым человеком — Генри.

Мы стояли в это время в главном приемном зале дворца. Придворные сновали туда-сюда по своим делам, а стражники, чьё количество уже давно прибавилось, бдительно следили за всеми. Я стоял рядом с Джаан-Сином, который записывал в свой журнал мои приказы. Мой придворный Оракул Калисс-Гаан, неприятного, сухого вида мужчина, ходил за мной с угрюмым видом, тая в глазах любопытство.

— Перестань за мной ходить! — рявкнул я на него и тот исчез в коридорах. Я был уверен, что он — шпион Оракулов, которого подговорили следить за мной, но мои действия вводили неоднократно его в заблуждение, что не давало ему выведывать информацию. Вдруг двери распахнулись, впустили на время холодное дуновение ветра, прежде чем их закрыли стражники. Передо мной вскоре возник крепкий парень, уже подходящий к тридцатилетнему возрасту. Двухметрового роста, ровнявшийся со мной макушкой головы и с недружелюбным взглядом. Одет в латы, под ними была кольчуга. Парень, держа руку на мече, он медленно подходил ко мне.

Весь зал замер, будто само время остановилось, они не могли понять такой наглости: ворваться в зал и даже без приветствия встать перед Мор-Сулом. Мало того, этот юнец не побоялся дерзить мне своим молчанием, он пытался своими намеками, держа руку на эфесе угрожать мне — одному из лучших бойцов Гикии… меня привело в ярость его неуважение, пусть даже он и радовал своими комплиментами и ухаживаниями мою дочь.

— Вы поступили очень подло Мор-Сул! — крикнул на весь зал Генри, дождавшись гробового молчания в округе.

Я стоял все также с надменным видом, держал руки за спиной. Я не видел причин для беспокойства.

— Как ты разговариваешь с Лидером Хранителей?! — сорвался Джаан-Син, захлопнув пыльный журнал, — стража!

— Нет, не надо! — остановил я, — чего ты хочешь? — спокойно спросил я у парня, чья ярость дергало все его тело.

— Я любил вашу дочь Алкиму, всем сердцем, и эта любовь была взаимна, а вы все разрушили! Это все из-за вас!

— В любом случае ты должен был просить ее руки у меня, и ты получил бы отказ.

— Отказ? Я любил ее!

— Неважно! — повысил я голос, — правило Клана! Никто не имеет право жениться или выходить замуж за представителя другого, кроме тех, кто не является никем из шести представителей власти. Здесь около ста человек в этом зале, и они тебе это подтвердят, — я ждал слов от Генри, — убери руку с меча сынок, это глупо с твоей стороны.

Но он не послушался, хоть его взгляд и потерял кровожадность, он лязгнул мечом и не успел моргнуть, как его окружили гвардейцы пристав к горлу клинки и мечи, сам Фари неизвестно откуда появился перед ним, приставив меч к шее. Даже Джаан-Син заслонив меня, вынув кинжал из высокого ботинка. А я все также стоял, даже не шелохнувшись. Генри выронил меч. Звук стали отскочил от мраморного пола. Его отпустили, но он не ушел. В его намерениях не было нападать на меня, благоразумие в нем еще осталось, вместо этого он снял латы, сорвал с груди знак воинов и встал на колени.

— Я отказываюсь от покровительства своего Клана и хочу быть Хранителем…

Глупо было полагать, что это так легко, взять и перейти в другой Клан, не за одну минуту ни даже за целый год. Но его любовь к Алкиме меня поразила, и мне стало его жаль, искренне жаль. Поставив себя на его место, во мне проснулась тревога, потерять любимую деву. Ох, как же мне исправить эту ситуацию? К сожалению… никак. Остается только посочувствовать Генри и отправить домой. Я подошел к нему, поднял латы и рукой потянул парня.

— Поздно, — шепнул я на ухо, и бросил в глаза взгляд, передающий все, что дано ему знать. Он накинул на себя латы, не застегнув их, сунул обратно меч и с уважением попросил прощения, а получив его, с легкими слезами на глазах, исчез.

— Все в порядке? — спросил Фари. Я вспомнил его лицо, когда он приставил к глотке меч.

Об этом, как ни странно не ходило слухов, во многом из-за Алкимы, которая так ничего и не узнала, будучи тогда удалившись на молитвы.

Помимо своих прямых обязанностей, я все тщательней проводил учения с Хайр-Кэтом, каждый день, изгоняя с его души все, что связано с непониманием и неверием. Он наполнялся мудростью под моим руководством и святыми знаниями, каждый день, проводя на службах в церквях Оракулов.

Из-за холода мы не стали проводить урок в нашем любимом саду, где нам никто не мешал. Его мы провели в нашем учебном помещении, где я обучаю всех учеников. Это круглая комната с сидячими местами выстроенные в круг. Заняв своё место, напротив меня сел Хайр-Кэт, читая что-то в раскрытой книге «Правды Нибиру». Пока он вычитывал указанный мною материал, я поглядывал на толстые окна, где видел сады внутреннего дворцового двора, покрытого инеем.

–… Мне становится ясно, — вдруг проговорил молодой Хайр, облаченный в широкую робу послушника.

— Тогда я хочу услышать все, что ты понял. Начнем с Антарота…

— Антарот наш верховный Бог, отец всей жизни на нашей планете Нибиру. Он живет в царстве Сигивилл, а точнее в четвертом, безымянном царстве, управляя своими землями.

— Хорошо, дальше…

— У Антарота есть родной брат Бэтрахон, он был создан вскоре после появления Антарота Небом и Землей.

— Где живет Бэтрахон?

— В царстве Фёсарат, он назначил себя хранителем Врат Опонват, и он же распределяет души умерших людей, благочестивых он отправляет в рай — Аппалайф, а грешников сбрасывает в ад — Даудэс.

Я остановил его пересказ, подняв руку, и почесав лоб сказал:

— Ты это рассказываешь как вызубренный текст, он жил там-то, он обладал тем-то. Давай лучше с наводящими вопросами. Значит, есть наш бог Антарот, расскажи мне о его сыновьях, пока только о них, как они появились и все в этом роде.

— Когда Антарот стал центром Нибиру, он решил слепить новых живых существ и создал троих сыновей. Первым из них был Гиланхолл, чудесное создание которым гордился Антарот всю жизнь, и продолжает гордиться.

— Подробнее о нем.

— Гиланхолл, как первое существо, созданное без вмешательства Матери Нибиру стал отцом жизненных потоков и прекрасного цикла созидания. Ему Антарот подарил земли названные Аппалайфом.

— Пока достаточно. Дальше о сыновьях.

— Вторым по возрасту сын, был Бэррос. Исходя из всего, что я понял из прочитанного: Бэррос был слеплен спустя тысячи лет после создания Гиланхола, и создан был как противоположность своему старшему брату Гиланхоллу. Если первый был источником жизни, Бэррос был самой смертью. Кровожадный Бэррос получил малые земли с названием Даудэс, которые из нейтрального мира превратились в кровавые горы. Бэррос считается как бог боли и мучений, и именно в его чертогах обитают все грешники.

— Верно, общая картина проясняется, ведь так?

— Ну да. Последним, и самым младшим, был Тарохнот. О нем я, к сожалению, ничего пока не прочел, но знаю, что он живет в мире Фёсарат, и является своего рода слугой у Бэтрахона, который тоже живет в этом обширном царстве, являясь владыкой врат Опонват.

— Верно. Что касается подробностей Тарохнота, то он результат долгой обработки Минарила Антаротом. Если первые два его сына были противоположностями, то последним был дитем наделенный практически свободной душой, которая способна поддаваться простым соблазнам и злобе.

Я думал, что Хайр-Кэт продолжит пересказ, но он уткнулся в книгу, а потом поднял голову.

— Когда читал, я вычитал кое-что о «Душегубе». Это меч?

Я вспомнил эту легенду, или даже миф о легендарном оружии. Это был меч с грозным названием, подаренный якобы святому человеку.

— Да, это меч, — подтвердил я, — с души Тарохнота начинается история создания этого меча. Это старая легенда. Она описана в книге, но глубоко в ее недрах.

— Вы можете рассказать о ней?

Я не был против, это поспособствует небольшому отдыху от урока, длившегося более часа. Попросив, чтобы Хайр отложил книгу я начал вспоминать все мелочи и вскоре начал рассказ.

— Эта легенда называется «Падением первой и второй звезды». Я не буду затрагивать отдельно «Душегуб», а расскажу её полностью.

Хайр-Кэт проникся интересом и начал внимательно слушать.

— В долгой истории нашей страны Гикии, были моменты, когда люди вопреки всему отказывались верить в Антарота, и все что с ним связано. Но были моменты, когда это неверие порабощало умы почти всех людей, ставя нашу религию под угрозу исчезновения. И так настало первое большое неверие, когда на пальцах можно пересчитать людей оставшихся верных Антароту. Немного отходя от темы, скажу, что эти легенды содержат описание мистических сил, и не зря их назвали легендами, ибо есть мотивы утверждать, что все это действительно было. Итак, среди святых людей был и Лидер Воинов, живший в далекое-далекое время. Он больше не мог смотреть на все то, что происходило в его стране, и в один прекрасный день, он ушел в самое святое, еще не оскверненное место и стал молиться Антароту. Он молился до тех пор, пока не появился божественный знак.

— А долго он молился? — спросил Хайр-Кэт, воспользуюсь моей кроткой паузой.

— В книге говорится, что он несколько дней стоял на колене и молился.

Хайр-Кэт задумался, в его глазах появилось восхищение.

— Это какая вера была у человека… и что дальше?

— Ему был явлен знак. Со статуи Антарота осыпалась Минариловая пыльца и Воин дождавшись знака отправился, наконец, спать. Ночью к нему пришли четыре Гикиена, это сыны Тарохнота, среди них был сам Лэйптарр, который держал в руках мощный меч, тот самый «Душегуб» с двумя огромными клыками. В меч был вставлен синий камень необычайной красоты. Гикиены были наслышаны о святости рыцаря и вручили ему оружие, сказав что, взмахнув им пред всем народом, меч высвободит силу и на земле наступит рай. Но сразу за этим последовало предупреждение, что этот меч самое опасное оружие на свете, и потому ни в коем случае нельзя им пользоваться во зло.

— А он им воспользовался? — перебил меня Хайр, но потом извинился.

— Нет. Напротив он долгое время думал, что же делать, не спешил показывать меч людям. Удрученный предупреждением он понял, что меч необходимо спрятать, ибо недопустимо, чтобы такое великое оружие случайно попало в руки зла, и он его спрятал. Раз и навсегда, так и не явив меч людям.

— Но если он его спрятал, как эта легенда донеслась до нас?

— Обычный миф, не донесенный, а придуманный как красивая сказка. Этот Лидер Воинов был первой падшей звездой, его нарекли позже великим Святым, узнав на самом деле всю историю. Меч пытались найти, но все было тщетно. Чтобы дополнить легенду, я расскажу и о Втором Святом или же о Падении второй звезды. Это было спустя много лет, когда началось еще одно великое неверие, опять же люди рисковали полностью уничтожить религию пока второй Святой, который был Оракулом, не стал молиться. Во сне ему приснилось, что ему указали место, где можно найти врата Опонват, вход в Сигивилл. Он должен был явить это место людям и неверие прекратится.

— И он, естественно, тоже промолчал, — догадался Хайр-Кэт.

— Так оно и есть, Оракул не рассказал об этом людям, хотя знал где найти Сигивилл, и как пройти в царство бога. Но он опять же боялся, что люди наделают глупостей по отношению к богам и поэтому его тайна умерла вместе с ним.

— Интересно, — не скрывал мой ученик.

Я дал время юноше, чтобы он обдумал мифы, а сам ушел в свои размышления. Представлял себя на месте этих святых, и думал над их действиями, насколько они были святы в своих помыслах и действиях, что даже во имя людей не стали предъявлять истинные доказательства Сигивилла. Отойдя от мифов, представляя все это в реальности, я подумал, а что если этот «Душегуб» и эти врата Опонват действительно существуют? А мы навязываем себе их нереальное проявление. Как бы сейчас помог первый артефакт, ибо явив его тому же Магниусу, мы перестанем бояться его непредвиденных действий.

А что если это правда? О боже, этот вопрос засел во мне и не дает покоя. Я вспомнил свою большую библиотеку, в самой высокой башне своего дворца. Я видел много научных работ древних Оракулов, по поиску «Душегуба» или же останков святых. Оракулы всё это записывали и обсуждали, хотя это всего лишь миф. Простой вопрос этого мальчика, зародил во мне некое желание попытаться понять правда ли это. Существует ли этот меч или же врата Опонват в действительности, а не только в наших сердцах и на листках бумаги. Но я же прыгаю выше своей головы, это сразу заметно, ибо меч был спрятан не один десяток веков назад, неужели за это время его никто бы не нашел?

— Господин? — прервал мои размышления Хайр-Кэт, мне казалось, что он звал меня не единожды.

— Да-да, все нормально… на чем мы остановились?

— Ну, до этой легенды говорили о сыновьях Антарота. Кстати у меня вопрос, вы говорили, что к первому Святому пришли Гикиены во главе с-с-с…

— С Лэйптаром.

— Да, это кто?

— Тоже сын Тарохнота, но он особенный, мы до него еще дойдем, — я встал, и меня качнуло, будто от опьянения, я почувствовал, как по виску пробежалась капелька пота, меня кидало в жар, и я быстро сказал своему ученику, — на сегодня все…

— Господин, с вами все хорошо?

— Да! — я быстро ушел, оставив ученика в недоумении.

Оказавшись в дальних коридорах, я прислонился к ледяному окну, всматриваясь в Аутрайнкарн. Легенда… обычная легенда заставила меня перевернуть чуть ли не все сознание в себе, я заставил себя поверить в сказку. Не покидала мысль о «Душегубе», о его реальном существовании. Но как же я могу быть уверенным? Точнее это невозможно, немыслимо, один только меч, одно только это оружие и любое неверие будет прекращено.

И таким был каждый день. Проводя встречи с Арибет, я видел перед собой плавающие в сознании картины, как этому первому святому вручают легендарный меч. Во время занятий меня постоянно отвлекала эта легенда, даже во время простых разговоров у меня часто вырывалось слово — «Святой». Недавно я совершил то, что заставило испугаться меня самого, я отправился к статуе Антарота, встал на колено и начал молиться, вспоминая легенду, где первый Святой молился несколько дней, я же не выдержал и двадцати минут, нога затекла, а рука была повержена холодом. Воистину, как сказал Хайр-Кэт — каким же нужно быть верующим человеком…

Но пришлось забыть об этой сказке, на которую я повелся как маленький мальчик, одурманенный воображаемой славой после гибели дракона от его рук. Спустя несколько дней ко мне пришло письмо от Тэйрата. Я в это время сидел у себя в кабинете, записывал в исторические книги события последних дней и описывал всю правду, донесшуюся до моих ушей. Джаан-Син вынул из журнала письмо с печатью Воина и вышел. Вскрыв письмо, мои глаза быстро прошлись по строкам уже привычного подчерка моего друга.

«Здравствуй Мор-Сул, наконец, настало время написать тебе это письмо и раскрыть тайну, что оставалась нераскрытой последние две недели. Мои люди сумели раздобыть ценную информацию и вот что она гласит: Магниус-Лонг, как и было ранее известно, находится в Великом Храме Антарота, но он там не скрывается от людей как мы думали, его там держат насильно. Дело в том, что Зиро-Гул все рассказал его приближенным и те в свою очередь начали бояться, что он обратится к народу со своими взглядами. Они думали что, заточив его в самом святом месте Гикии, он вернется в лоно веры и прекратит свои бредовые раскаяния. Конечно, хорошо, что Оракулы проявили благоразумие и поняли опасный потенциал его красноречия, но люди в Меккаре начинают активно добиваться правды, требуя появления своего духовного лидера. Ты спросишь, что же Магниус предпринял? Он поднимал людей на восстание, обвиняя, ты не поверишь, всех нас. Лидеров. Он убеждён, что наша религия это просто способ держать людей под своим контролем, а он стал якобы лжепророком, которым не хотел быть. Он пытался навязать своим людям, что всё это иллюзия, и пока есть Сигивилизм не будет жизни в нашей стране. Ситуация очень напряженная, все верующие отказываются ходить в Храмы и предаются неверию взывая к появлению Магниуса-Лонга на главной площади их города. Мой дорогой друг, я не знаю всей правды. Есть ли результаты заточения Магниуса в храме или нет, но Оракулам придется его выпустить, иначе это приведёт к религиозным волнениям. Конечно, не в моих силах что-либо решать, я только добываю информацию, но я пытаюсь держать все под контролем. С этим посланием я шлю также приглашение в мой дворец, я хочу кое о чем поговорить с глазу на глаз, и чем быстрее ты прибудешь, тем лучше»

Письмо я сразу сжег в камине. Я быстро переоделся и отправился в наши конюшни вместе с Фари. Мы взяли с собой еще парочку рыцарей, отказавшись от большого эскорта. Уже выбравшись с территории центра города, мы скакали вдоль приземистых домов против холодного ветра с капельками холодного дождя.

Не слушая предостережения Фари, я свернул с главной дороги, и отправился по коротким путям через густые леса и высокие холмы с каменистыми плато. С одного такого холма после нудной езды мы, наконец, увидели как на равнине, огибая широкую реку распростерся Тройнаркаен, окруженный мощными крепостными стенами, застроенный высокими домами башенного типа с гордо возвышающимся замком на одиноком утёсе. Долина была окутана холодным, слабым туманом, скрывая дальние горные хребты в неведении. Пустив пар изо рта несколько раз, мы продолжили путь по мощенным, избытым временем дорогам змеёй ведущей с гор.

Тройнаркаен был городом не очень большим, но слишком густозаселенным. И как положено в таких городах тут было немало грязи. Я знаю, я повторяюсь. И всегда буду повторяться, ибо сам привык к чистоте. В культурном плане Тройнаркаен не сравнится с моим цветущим городом, впрочем, как и все остальные, но во время войны именно этот город обеспечивал надежное убежище многим. Десятиметровые стены сегментами окружали весь город, протягиваясь от башни к башне с бойницами и тяжелыми боевыми машинами. Уже издалека на верхушках зубчатых стен были видны силуэты караульных. Мы огибали неприступные монолитные стены, прискакав к огромным распахнутым настежь вратам, открывая взор на главную дорогу, сразу ведущую на рыночную площадь. Из городов въезжали и выезжали куча караванов, обычных торгашей, и выходили маршем солдаты, отправляясь на площади для тренировок за городом. Рыночный народ, вместе с клиентами стал более тихим при виде стяга лидера Хранителей. Узнав стяг, а кое кто и своего Лидера, местные жители уступали дорогу сразу же, не желая задерживать такую важную персону, прибывшую без пышного сопровождения.

Замок, он же дворец Тэйрата, был сердцем всего города. Глубокий темный ров с омерзительно грязной водой имел только один грандиозный, всегда опущенный мост, ведущий на территорию замка.

— Стоять! — перегородили нам дорогу двое суровых стражей, скрестив алебарды перед мордой моего коня.

— Перед тобой Лидер Хранителей Мор-Сул, наглец, отойди в сторону! — съязвил Фари, выйдя вперед.

Они извинились, ибо не заметили стяг, который от ветра весь запутался, к тому же скрывался от их взоров за моей спиной. Мы въехали на территорию замка, сразу встретив уже знакомых людей.

— О, господин Мор-Сул, какая неожиданность, — подошел к нам коренастый с бледным морщинистым лицом грум. Поклонившись, он с радостью отвёл наших коней. Двое всадников в латах и со стягами получили приказ «Вольно», но сами не покидали пределы замка.

Я знал, где искать Лидера Воинов, и поэтому вел за собой потемневшего в душе Фари по мощным коридорам замка, с прелестными видами на город с высоты птичьего полета. Народа здесь было довольно уж много, помимо самих жителей замка была и усиленная охрана, как намек на страхи Тэйрата, которые еще не могли оправдаться в моих глазах.

— Простите… — прозвучал голос позади. Некий человек увидев мою мантию с вышивкой Хранителей, понял кто я, до того как я обернулся, — господин Мор-Сул? Мне не сообщили, что вы прибудете, я бы вас встретил.

Окликнувший меня человек было одет в коричневые, хорошо сшитые штаны и камзол с высоким воротником. С ремня стягивающий его пояс свисал мешочек, а также маленькая книжечка. Сам он был худощав, но высок, глаза черные, как и волосы, кожа тоже не отличалась бледностью. Ну а что касается возраста, то он был ровесник Фари. Выделывая плавные движения, он, подходя ко мне, заулыбался, а оказавшись рядом низко поклонился.

— Я здесь по «особому» приглашению. Как поживаешь, Ачив-Кон?

— Неплохо, спасибо за вопрос господин. Вы к хозяину? Вас отвести?

— Я сам найду дорогу, — любезно отказался я от помощи, — если он конечно у себя.

— Нет, он сейчас в зале собраний. Советуется с генералом Криссом

— Ну, тогда веди.

Мы последовали за быстро идущим молодым человеком, спускаясь по винтовым лестницам и преодолевая пару коридоров, пока не вошли в большое помещение. Окна с одной стороны давали хороший свет, но также здесь были расставлены десятки светильников с минариловыми светящимися камнями, они вместе с большим количеством горящих свечей создавали зеленоватый оттенок света повсюду. Именно присутствие зеленого света сводили на нет эмоциональное напряжение от тяжелых стен и обширных комнат. Посреди большого помещения стоял овальный стол. Он был небольшим, но широкая столешница могла уместить не менее десятерых человек, столько же было и сидячих мест.

Тэйрат не сидел на троноподобном стуле, вместо этого нервно ходил у стола. Кроме него был еще человек: мужчина, которого можно охарактеризовать как здорового быка с блестящей лысиной и громадной шей. Для него мощные доспехи были словно пёрышко, так легко он в них двигался. Оба обернулись, когда вошёл Ачив:

— Господин! Лидер Хранителей прибыл к вам.

Я прошел вместе с Фари в зал, прошелся к большому столу и скромно поклонился. Тэйрат и генерал Крисс обернулись, но позже друг на друга посмотрели стервятниками.

–… ты понял меня Крисс? Чтобы ничего подобного! — жёстко настаивал на чём-то Тэйрат.

— Тогда мы и будем сидеть, ожидая пока люди начнут резать друг друга. Очень умно Тэйрат, я не ожидал такого от тебя. Я пойду. Не желаю больше вести этот бессмысленный разговор. А ты лучше сделай, что я тебе посоветовал.

Тэйрат рассвирепевший от слов уходящего Крисса крикнул ему вслед:

— Своим баранам в доспехах будешь говорить, что делать!

Крисс не ответил, прошёл мимо меня, кивнув:

— Мор-Сул…

Я проводил его взглядом и обернул к Тэйрату.

— Генерал Крисс, да? Судя по вашему тону что-то серьёзное.

— Не обращай внимание. Этот урод сомневается в моих действиях. Путь сомневается, недолго ему осталось. Скоро я его лично на плаху отведу.

— О боги, что он сделал тебе?

— Не заморачивайся, он не опасен, просто выпендривается. А ты? Читал письма? — спросил Воин, усаживаясь на трон.

— Да, жаль что там мало хорошего. Как понимаю, ситуация с Магниусом-Лонгом в любом случае напряженная.

— Это так, — поддакнул Тэйрат, — письмо, где я приглашал тебя сюда, было написано еще три дня назад, за это время выяснилось много нового. Может быть ты и знаешь об этом, но доведу до сведения.

— Его выпустили? — серьезно наполнившись вниманием, я сел на стул рядом с троном.

— Нет, он еще в храме, я вообще не об Оракулах, это связано с другими Кланами.

— Теперь понятно, — кивнул я, — не мы одни стали настораживаться по этому поводу. Я долго думал над этим и догадывался, что все Кланы начнут к чему-то готовиться.

— Я вижу, ты осведомлен? Слухи распространяются довольно быстро.

— Нет, не слухи, ими я интересовался меньше всего, да и с бдительным контролем моего города мало кто захочет распускать ненужные слова. Говори, давай, что случилось?

— Ничего хорошего, — опять эти слова, — мой засланный Копателям человек попался, но он успел послать мне сообщение.

Тэйрат увидел мою реакцию на его слова. Я был поражен его действиями, шпионить за теми от кого ожидаешь проблем это одно:

— Ты следил за Копателями? Не понимаю, зачем?

— Я хочу быть уверен кое в чем! — слегка стукнул по столу Воин, — Клан Копателей на грани развала, его существование уже бессмысленно, Клан Оракулов терпит серьезный кризис, и если говорить, то я скажу все остальное. На самом деле я смягчил в письме все то, что творится в Меккаре, ты не представляешь, что там происходит. Тысячи жителей окружили Храм и просят выйти их духовного лидера, а сам Магниус рвется поднять людей на восстание.

— Да уж, ничего хорошо. Но почему магистры и учителя университетов молчали?

Тэйрат нахмурился.

— Ты о чем?

— Ну как же… в каждом городе есть части разных кланов, у меня, к примеру множества учебных заведений с главами которых я встречаюсь еженедельно, но они ни слова ни говорили о ситуации.

— Хм, странно, но дело в том, что весь город выбился из привычного ритма, люди не ходят ни на работу, ни на занятия, ни даже в храмы! Но это еще ничего, возвращаясь к теме о Магниусе, я хотел тебе показать кое-что.

Он вытащил из ящика небольшую ларь, откуда вынул распечатанное письмо. Я быстро его прочёл.

«Достопочтенный, могущественный Тэйрат-Диес, сие строки пишет Дибре-Ланос, слуга великого Храма Антарота, а по совместительству первый человек, на которого наш духовный Лидер Клана Оракулов мог положиться и довериться во всем. В этом письме я вам поведаю страшную тайну, о которой пока знают единицы, поклявшись хранить эту тайну, пока не станет ясно, что делать. Довожу до вашего сведения, что Магниус-Лонг полностью сошел с пути разумного проведения жизни. Сошел с ума! Вам наверняка говорили, что вот уже пару недель, духовный лидер всей Гикии не появляется на глазах граждан, так вот, именно потому, что мы — совет его величества, заперли нашего Лидера в подземельях великого храма Антарота с надеждой, что благодать нашего владыки прольется на разум этого несчастного человека. Его сумасшествие проявляется в постоянном рвении на свободу и желании переубедить нас в поклонении Антароту. Очевидно, что он отрекся от веры и пытается внушить всем нам что не существует ни нашего великого Бога, ни его мира — Сигивилла. Как понимаете, сейчас нас пробирает великое горе, но это не главная проблема. Проблемы в людях, ваши войска, посланные нам в помощь, держат порядок на должном уровне, но верующие, как подобает, привыкли к ежедневному появлению нашего Лидера на площади Меккара. Мы не могли им объяснить столь долгое отсутствие Лидера и не могли сказать правду. Ситуация накаляется, люди чуть ли не угрожают нам, уже не требуя самого лидера, а требуя ответа на вопрос что мы скрываем. В наших планах выпустить Магниуса, в надежде, что он пришел в себя, опомнился, ибо, даже если нет, он должен выйти и заговорить с людьми. Но мы боимся, что он начнет изрекать не слово божье, а ту ложь что навязал сам себе, ужасно представить последствия. Мы хотим прибегнуть к очень страшному методу, из-за которого будем гореть в Даудэсе. Мы просим вас, тайным образом прислать палачей, чтобы заставить Магниуса под страхом смерти и боли не высказывать свою ложь, дабы люди поверили своему духовному Лидеру и прекратили угнетения. Мы просим ответить вас, уважаемый Тэйрат-Диес, ибо каждая минута промедления испытывает терпение нашего верующего народа»

Я ошеломленно опустил руку, прочитав письмо. Представил общую картину. Если Магниус так легко поддался неверию, не стоит сомневаться, что люди послушают, что он скажет им, не став даже опровергать слова верховного Оракула, от которого снисходит каждый день, или, по крайней мере, снисходила, благодать Антарота. Оказывается, все хуже, чем я предполагал. Неизвестно почему, но кажется весь город Меккар, центр всей нашей религии стал закрытой зоной откуда не выливается ни единого слуха, а потому все мы в неведении.

Отложив письмо, я подошел к окну, потупив взор на светло-серое небо.

— Они хотят его пытать! — твердил я себе самому вслух, — и это пишут… святые люди. Как же мы все опустились?

В голове пронеслись вновь легенды о падших звездах не сумевшие принести рай в наши земли.

— А что с твоим человеком у Копателей? — поинтересовался я, обернувшись.

— Пока неизвестно, он не выдает имя своего нанимателя. Я уверен, что Хризо-Нур не скажет мне красивых слов, узнав, кто послал лазутчика. И кстати не только Копатели у меня на крючке, и Строители, и Правители. Все! Я знаю, я очень сильно рискую, но зато я знаю планы всех. Вдобавок к этому, я провожу внутреннее расследование.

— Ты опасаешься?

— Да. Мне точно известно, что Правители следят за мной, их люди повсюду, и я стараюсь их ненавязчиво выпихивать из города. Мор-Сул, за тобой тоже следят.

— Оракулы? — спросил я, зная ответ.

— Ну да, — поднял брови Тэйрат, — ты уже знаешь?

— Мой придворный Оракул не умеет держать язык за зубами. Его Клан знал, что я верующий человек, а потому думали, что через него смогут узнать о моих планах. Но я, правда, не знаю, какие планы их интересуют. Будто я армией всей управляю.

— Кто его знает, — прошептал Диес, — но твоего придворного Оракула я знаю, и скажу, что ты заблуждаешься, он чист как Минариловая вода.

Это меня удивило. Я глубокого задумался, пытаясь понять, кто может быть в курсе всех моих личных дел и встреч, прочтения писем и тайного союза с Воинами.

— А кто же? — спросил я сам себя шепотом, — но даже если это так и они за мной следят, какой толк от этого? Они тоже хотят знать, как и ты, что мы готовим?

— Как ты не понимаешь мой дорогой друг, — Тэйрат встал и начал мерить шагами комнату, — Оракулы все до единого становятся фанатиками, когда речь заходит об оспаривании существования их Бога.

— Чушь! — прошипел я, — в нашей стране теократия, но атеизм не оспаривается, и приемлем среди граждан. Взять, к примеру, моих учеников, половина из них не верят в Антарота.

— Ты прав Мор-Сул, прав, но не верить и твердить, что его нет разные понятия. Ты слышал Магниуса? Он хочет поднять народ против веры, а не сделать так, чтобы они просто отреклись от неё.

— Тебе ли судить о понятиях? — опустил я голову, — прости…

— Может, ты устал Мор? — заботился обо мне друг, — возьми того же своего ученика и сравни с Магниусом. Первый живет себе зная что бога нет, но храня это в себе, а Магниус мало того не верит, но и пытается навязать это другим. В общем, я хочу сказать, возвращаясь к теме лазутчиков, что если Оракулы поймут что этот, якобы атеизм, переходит границы, то начнется их поход против неверных, порочащих имя Антарота. Начнется религиозная война мой друг! А война затронет не только меня, она коснется всех, хочешь ты этого или нет. И зная в твоих кругах слабые места, они смогут вонзить нож в спину! Вот так!

Может я действительно устал, и понимал все через силу. На самом деле я все понимал, просто не хотел верить, что мой мирный Клан затронут все эти интриги и распри. Я так этого боялся, так не хотел, а оно мало того пришло мне в ладони, еще и лезет в душу. Жалел в последние минуты раздумий, что все еще остаюсь Лидером. Пора отбросить все сомнения и перестать покрывать собственные страхи. Диес абсолютно прав, эта война решит чему остаться среди нас и кем станут люди. Все также почитателями нашего Бога? Быть может, вся наша великая Гикия перестанет иметь нынешний привычный образ.

— Но что нам делать? — спросил я. Дождался, наконец, неприятного момента, когда в двери моей души постучала паника. Она пока еще не столь сильна, чтобы обезумить все мое сознание, закалка бойца во мне еще существует, и как мой друг Воин, я способен трезво оценивать ситуацию, не показывая на лице свой страх. Но сам факт того что я не знаю что делать наводит на страшные мысли, я слишком сильно боялся такого периода как сейчас, что не хотел и думать о резких решениях способных перевернуть все с ног на голову.

— Ждать Мор-Сул, пока рано что-либо делать. Но зато теперь ты знаешь чего ожидать.

— Может все обойдется? — вера в лучшее все же занимала во мне жесткую позицию.

— Я надеюсь на это, — с такой же надеждой ответил Тэйрат. Странно, но его страх кой был тогда, на перепутье дороги был стерт с лица. Теперь же стал бояться я, и знаю что этот страх тоже будет растоптан когда ситуация достигнет апогея и нам придется осознать мучительную правду. А пока этого не настало, по поему телу проходит дрожь, а в голове читается молитва, гуляя между всплывающими картинами о том Святом, которому был дан шанс подарить людям рай… Глупец!

— Легенду о падших звездах помнишь? — спросил я.

Тэйрат отошел, растянулся в иронической улыбке и сел обратно за стол.

— Мне тоже хочется верить в сказки Мор-Сул. Падшие звезды… одному подарили меч, второму показали врата, но они дураки промолчали.

— Я вот задумался, а что если это не сказка?

Моя серьезность ошеломила Воина, он перестал смотреть на меня как на испуганного человека, поверившего в давние легенды.

— Ну а если не сказка, то мы люди глупее, чем кажется, спрятать возможность даровать людям рай.

— Но они же опасались чего то, — я почти шептал себе под нос, но все было слышно в этой гробовой тишине напряжения. Я продержал долгую паузу, по окну ударили большие капли обледенелого дождя. Начался град, который впоследствии смешался с дождем. Люди на улицах разошлись по домам, а я видел в этом знак, большие градинки, били по людям, по стенам по окнам… по всему до чего добирались.

— Мор! — Тэйрат отвлек меня от обзора, и поднял наполненный вином бокал, — расслабься!

Мы осушили бокалы и сели.

— В общем если ситуация выйдет из под контроля, ты всегда можешь приехать сюда. В моем замке ты будешь и в безопасности и в окружении верных людей.

— А что если все это правда? — спросил вдруг я. К сожалению, его последние слова пролетели мимо моих ушей, а мой вопрос породил на его лице обиду. Мне же не хотелось успокаиваться, я уперся в стол и смотрел с надеждой на поддержку в глаза Тэйрата, — вдруг эти легенды о падших звездах не лгут, и эти Святые действительно жили на белом свете?

— Ну и что? — вскрикнул нервно мой друг, — Что с того?

— Как что с того? Представь, что мы найдем меч «Душегуб», или же эти врата Опонват, тогда люди перестанут сомневаться в вере, Магниус вернется в лоно Антаротовской любви, и настанет хорошее время.

Он потряс слегка головой, потом закрыл лицо рукой в перчатке.

— Пока мы будем искать эти артефакты, не одна война пройдет. Эти легенды родились так давно что не известно, была ли Гикия в те времена или нет. Это же мифы!

Я с недоверием покосился на друга, он говорил также как и все, не стараясь даже поверить во всю правдивость этих историй.

— Зная то, что знаю я, ты бы, наверное, говорил иначе. У меня во дворце огромная библиотека которую я наверное за всю жизнь перечитал не раз, знаю каждую страницу каждой книги, и мне не один раз попадались то здесь, то там, памятки и записки об этих артефактах. Разного рода письма и послания, отчеты работ древних Оракулов, записи моих давних предшественников о деятельности тех, кто решился найти эти артефакты. Как ты думаешь, было бы столько упоминаний и письменных фактов будь это простой написанной в книжке легендой?

— Тем не менее, их еще никто не нашел, — развел руками Тэйрат, — ты что же хочешь продолжить их исследования? Это же глупо Мор-Сул, как подумают люди?

Увы, я не знал о чём думать и что решить. Качался как маятник от веры в эти легенды, до полного опровержения. Может быть, я и прав, может прав мой друг, правда в одном из двух вариантов. Нужно задать себе вопрос с другой стороны. Может, Сигивилла на самом деле нет? Эти легенды действительно только сказки? Тогда и мы живем не по воле божьей, и у нас нет единого отца жизни, а после смерти мы не падаем в Даудэс или возносимся в Аппалайф, а уходим в небытие. Сложно объяснить, и сопоставить все крутящееся в голову в один внятный текст.

— Ты думаешь, что Сигивилл это еще одна страна только с нашими Богами? — спокойно и угрюмо спросил Тэйрат. Мне оставалось только кивнуть.

— Не знаю! — рявкнув, я встал, — может быть ты прав. Я не знаю, что и думать, это знаешь как молитва, желаешь лучшего, а в ответ одно лишь молчание.

— Иди в храм, постой на коленях три дня как это сделал первый Святой, и может тебе явится кто-нибудь? — это было глупо с его стороны, так говорить. Но он сказал это без усмешки над догадками и верованиями, он действительно предложил это как вариант, заставив себя понадеяться на мою правоту.

— Он был Святым, а кто я? — я был ошеломлен. Тэйрат был отчасти верующим человеком, но он, как и я, знал легенды, и знал ту святость, что была у двух падших звезд. Предлагая это, он видимо узрел воображаемую ауру святого над моей головой, но это, опять же, было глупо. Я всего лишь обычный человек пытающийся прожить жизнь достойно. Мне даже и в голову не приходило поставить себя в действительности на место тех героев, да и нет особого желания брать такую ответственность.

Раскрывать подробнее эту тему я не стал. Я скрыл тот факт, что уже пытался походить на первую звезду и простоял на коленях двадцать минут с молитвой на устах, пока не онемели конечности и не пришла мысль о том что я пытаюсь воплотить.

— Да, Мор-Сул, — прервал мои раздумья Воин, — эти Святые стали ими, когда было великое неверие, неужели ты думаешь, что такое наступит и сейчас? Тогда обязана появиться третья звезда, третий Святой. Первым был Воином, второй Оракулом, а может третий станет… Хранителем!

Еле заметно, но я улыбнулся, посчитав это просто шуткой.

— Неверия не будет! — мое заявление вселило и в Тэйрата надежду на лучшее.

Цель визита в этот город была понятна, я узнал много нового, в частности, не беря в счет последние мифические рассуждения, что я должен быть бдительнее, ибо со слов Лидера Воинов, близится либо война, либо восстание, но и то и другое обязательно затронет все Кланы. Мне стоит придумать план действий в случае плохого стечения обстоятельств, дабы не подвергать свою семью большому риску. Именно из-за этого риска, сразу же прибыв к себе домой, я написал письма своим дочерям чтобы они приехали в мой город. Особенно Нима, которая часто бывает в Меккаре. В письмах я жестко обозначаю свою позицию, просто требую их появления в моем доме. Это не обсуждалось, оставалось только ждать их появления.

Напряжение продолжало витать в воздухе, подобного волнующему запаху гари. В конце концов, Оракулы не смогли сдерживать поток новостей и слухов. Этот кордон был прорван, рассказав правду всему нашему народу, что же происходит на самом деле. Главный вопрос всех обывателей, чем вызвано большое скопления войск в священном городе, наконец, нашёл свой ответ. Связано это напрямую с Магниусом, но к счастью, еще никто не знал, где он пропадает, и сваливают всю вину на его приближенных. Привычная жизнь подошла к концу. Сами того не ведая, мы подошли к той грани, которая ознаменовала начало дурных времен. Все это подкралось к нам незаметно. Как бесшумный убийца, вонзивший нож в спину. События стали развиваться неумолимо быстро. А самое главное я винил во всем себя, и всех лидеров, ибо у нас была возможность что либо сделать, дабы не зародить подобные людские волнения, но нет, мы лишь ждали, сложа руки. Что же делал Зиро-Гул? Он пытался руководить действиями Оракулов, что вызвало у вторых не подлинное возмущение. Копатели для нас уже давно перестали быть авторитетами по известной причине, а новость которая уже была предана огласке о разорении шахт и казны Хризо-Нура имела эффект двойного удара. У некоторых людей это вызвало панику, у других страх, никто не остался равнодушным ко всему происходящему.

Что же творилось сейчас в Гикии? На это больно смотреть. Всего за две недели люди забыли о своей работе, о своих семьях, и выстраивались огромными толпами у дворцов разных лидеров требуя правды, именно той что покрывает единого духовного лидера. Вся система нарушена, и нет возможности что-либо исправить. Солдаты Клана Воинов, которым был дан приказ прийти в полную боевую готовность, немного сдерживали ситуацию, но по понятным причинам не применяли силу, чтобы не привести к последней грани человеческого терпения. И что самое ужасное, был потерян авторитет Оракулов. Без Магниуса, людям стало казаться, что вышеупомянутый клан всего лишь сборище лгунов, не в силах даже солгать во имя спасения.

Все это началось. Все то, что мы так боялись, началось волнение народа. Они забросили молитвы, храмы, посвящение своей жизни служениями Антароту, и вместо этого хотели только одного — правды. Но народ оказался не таким глупым, как некоторым хотелось бы думать, когда пытались что-либо навязать людям. Они поняли, что Магниуса не выдают насильно, ибо он что-то узнал о Богах, и так говорят все.

Прошло три дня после встречи с Тэйратом, прежде чем до меня донеслась информация, что Меккар восстал. Народ, в том числе и приверженцы всех известных Кланов, окружили Храм Антарота зная что духовного лидера держат там. Они требуют его появления. Скоро чаша будет переполнена.

Сейчас ни о какой учёбе или работе не могло быть и речи. Мой город тоже стал рабом всех волнений, и были случаи, когда от меня лично граждане требовали ответа, а мои ответы о том, что я ничего не знаю, их не успокоили. Сейчас можно сделать один вывод, что вся Гикия не проводя четкой грани, разделилась на два больших лагеря, на тех кто продолжает почитать свою веру и верить в лучшее, не принимая никаких действий, и не слушая всё что говорят Оракулы, и на тех кто желает видеть Магниуса, единого человека по чьему слову они буду жить дальше. Я отношу себя к первым, и могу представить, что те, кто одолен фанатизмом, возьмутся за оружие по воле Магниуса. О боги, я молю вас, не допустите этого…

Сегодня было холодно. Пар изо рта становился гуще. С неба падал слабый снег, покрывая тонким белым слоем земную гладь. Напряженная суета не давала всем покоя. Количество стражи повсюду увеличилось в разы. Фари, по моей просьбе, всегда ходил полностью в боевой экипировке, не спуская руки с меча, и у меня был при себе кинжал. Я опасался не зря, ибо расползающееся неверие не обошло мой дворец, где главным атрибутом служению Лидеру была вера, которой надо было придерживаться, беря пример только с меня. Увы, я стал часто замечать странные взгляды, и не раз ко мне подходили с вопросами, надеясь, что я дам ответ на все происходящее. Но я молчал, что не давало, конечно же, результатов. И сейчас количество таких неверных увеличилось.

Я направлялся к небольшому святилищу, где все также стояло изваяние Антарота, где молился не менее пяти раз за день, читая разные молитвы и не спуская длани с выреза на печати. И во время молитвы я постоянно думал, представлял и планировал. Мне было стыдно осознавать, что мною овладел страх, ибо стану ответственным за все человеческие жизни, которые мне надо будет защитить и уберечь от глупой смерти. Религиозная война! Слова Тэйрат-Диеса как песнь пророка врезалась в мое сознание. Нет ничего хуже, когда твои же друзья и родные поднимут оружие не за справедливость и свободу, а за Богов, которых никогда не видели, это ли не сущий кошмар? Самое паршивое, что в этой войне придется стать на одну из сторон, и как истинно верующий человек, осознающий грань веры и реализма в отличие от большинства, я буду защищать свои интересы и всех кто согласен со мной. Но я не собираюсь никого убивать, не сейчас, не в этой жизни. Будучи юным, стоя перед выбором между Кланом Воинов и Хранителей, я выбрал второй только лишь из-за клятвы. Оружие я возьму, буду защищаться, и возможно кого-то раню, но это будет моим пределом. Я не отниму жизнь человека. Глупая клятва, но, тем не менее, она должна соблюдаться.

Как же быть? Я уже перед глазами видел, как началась война, как брат пойдет на брата, сын на мать, отец на дочь, а все ради чего? Что мне делать, если моих близких одолеет подобное неверие? Я буду оберегать своих дочерей до последнего вздоха, благо они все в сборе в моем дворце. Они на меня надеются и верят. Чтобы не угнетать их неизвестностью, я собрал их всех и раскрыл всю правду, дабы они понимали, что вскоре произойдет. Им было сложно поверить, что настали времена перемен, а главное, очень сложно побороть свой страх, уже надолго засевший в их душах как паук в гнезде и свивший сети. А у меня оставалась надежда, слабая, крохотная почти растоптанная ужасом, наивно заставляющая меня отрекаться от правды, которую я знаю.

Молюсь я о прощении! Перчатки не могли больше сдерживать холод печати, куда я вложил свою длань. Холод доставлял неумолимую боль, а я молился, страшась услышать звон упавшего меча, как знак страшных перемен. Но когда мои молитвы прекратили иметь особый смысл, я подался тому же слабому неверию. Представил себя как простого человека, стоящего на колене перед неотесанным камнем. Этим камнем мы олицетворяем великое божество, но на самом деле, это не так, все обман, сладкая ложь. И может быть, Магниус был прав, никого нет под нами, семьи Антарота не существует, никогда ее и не было, как не было и Сигивилла. А вся наша вера хороший инструмент управления людьми.

Я сильно потряс головой. О чем же я думаю — глупец! Мой тяжелый вздох ознаменовал капитуляцию моей надежды, что верила в лучшее. Пора прекратить доверять интуиции и поверить во все, что случилось со мной. Большое желание уйти из клана и быть обычным человеком, стали отцом тех чувств, что не давали мне верить во все начинающиеся беды, и понимание того, что Клан, процветающий за мое тридцатилетнее правление, будет изменен. Всеми силами мне стоит осознать печальную истину, что настал тот ужас всех Кланов, витающий все это время как сама смерть.

Моя рука отдернулась от плиты, я больше не мог молиться, слишком больно. Выйдя на улицу меня окутало дуновение прохладного ветра. Закрывая глаза от прохлады, я услышал, как открываются врата на территории дворца. На резвом коне прибыл гонец, чьи доспехи были изрисованы знаками Правителей.

— Стоять! — кричали стражи, не пропуская дальше двух метров от врат гонца.

— У меня срочное послание для вашего Лидера.

В это время я как раз появился у стражников, и они убрали оружие.

— Что у тебя? — сурово спросил я, подойдя к ближе.

Он слез с коня и поклонился.

— Мой повелитель Зиро-Гул собирает всех лидеров в Меккаре.

Все стало ясно, император собирает всех нас, чтобы мы были в курсе того что произойдет дальше.

— Что сейчас там творится? — спросил я у гонца, возможно у него есть новости.

— Все также, город парализован, Воины всеми силами пытаются не допустить бунта, хотя он в каком-то смысле уже идет, — он еще раз поклонился, и забрался на коня, — собрание у храма Антарота.

Как будто на данном этапе нашей спокойной жизни закончилась определенная глава. Я был уверен, сегодня будет поставлена точка, и станет, наконец, известно какова наша участь.

Меня всего колотило от ненависти к Магниусу, ибо во многом от его слов зависит наша дальнейшая судьба. Он так сильно завладел доверием народа, что любое его слово будет воспринято как неопровержимый факт. Что же будет, если он все-таки выскажет свои мысли о нереальности Сигивилла? Наверное, его приближенные, готовые выпустить глупца из клетки верят в лучшее. Я вспомнил о том письме, что давеча мне дал Тэйрат, когда я гостил у него. Если же они действительно воспользовались пытками, чтобы под страхом боли заставить Магниуса говорить нужные слова, то возможно мы увидим эффект. Но все, я больше не могу рассуждать или догадываться, пора отправиться и увидеть все своими глазами. Поставить ту долгожданную точку в этой истории.

Словно гром среди ясного неба, весть о моем быстром отбытии прошлась по всему дворцу. Это означало лишь одно для простых обывателей, что Лидеры, наконец, что-то решили. Фари уже при всем вооружении быстро получил приказ готовить мою личную гвардию, вооружить всех до зубов, и ждать меня у главного входа.

Как у любого уважающего себя человека умеющего владеть мечом, у меня были свои доспехи, выплавленные на заказ много лет назад из особой стали. Черные, с серыми окантовками и минариловыми вставками с изображением ворона на груди, они были размещены на особом постаменте в подземелье моего дворца. Я о них вспомнил только что, но это не значит, что собирался их надевать. Нет, я даже оружие с собой не возьму, ибо буду в окружении своих лучших воинов. И переоделся я в скромную одежду, в меховой теплый наряд из темных тканей. Накинул капюшон, надел новые перчатки и теплые сапоги. Я спустился, все-таки прихватив пояс с кинжалом.

Двадцать всадников скрывали свои лица под шлемами, закрыв забрала. У половины из них в руках были гордые стяги с воронами, держащие в клювах свитки. Другая половина гвардия вооружилась пиками. У каждого были мечи и щиты, свисающие с бронированных коней. Фари уже был здесь, на сей раз одетый в более крепкие латы и шлем. Меня ждал тёмный конь и, оседлав его, я и остальные без промедления двинулись.

Мы мчались на всей скорости. Некогда было осматривать упадок вокруг. Университеты пустовали, а немногие школы продолжали свои занятия, от которых не было сейчас большого толку и надобности. Нас провожали волнующие взгляды всех мимо идущих людей. Они понимали, что мой выход из дворца и столь торопливое отбытие с вооруженной гвардией означает нечто серьезное.

По пути, по слегка заметенным снегом дорогам, я думал над тем, как мы стали уязвимы, отдав все привилегии Оракулам. Нас подвела и структура кланов, и их законы по которым выгнать взашей сумасшедшего Магниуса не представляется возможным, а все по простой причине, он наш духовный лидер. Ему верили все, и я в том числе. Все годы его правления он был примером для всех нас в служении Богу, но в последнее время он давал сильные огрехи в своей работе, ссылаясь на старческую усталость и нежелание больше править. Похоже, не одного меня одолевать надоедливость всей тяжелой рутины, как плата за столь высокие привилегии.

Следует рассказать о Меккаре подробнее, ибо нельзя упустить из внимания такой красивый город. Впрочем, красивым он был только издалека. Храмовые улицы, обставленные статуями разных божеств из семейства Антарота, и дороги, обстроенные мраморными зданиями и домами, сейчас были усыпаны мусором, выбитыми стеклами, осыпавшимся камнем со строений. Кое-где были сломанные клинки и валялись подковы. И все это распределилось по всему городу, будто здесь шла настоящая битва. Посреди Меккара возвышалось большое цилиндрическое строение, старое, испещрённое множествами трещинами. На крыше возвышался величественный шпиль. Это и был тот самый Храм Антарота, где главный вход в виде больших врат располагался на площади, куда вела большая лестница. При всем этом обзоре домов, рыночных площадей, дворцовых кварталов, не упоминался только один факт, это тьма людей заполонивший каждый свободный участок на подступах к храму. Повсюду сильный людской галдеж, наполненный неподдельным волнением. Кроме простых обывателей, среди которых были не просто люди, а члены всех кланов, как и моего, присутствовала и большая армия. На той высокой площади, куда вела исполинская лестница были видны множества фигур в широких балахонах и робах, они окружали большой постамент, где обычно стоял Магниус-Лонг, читая молитву и даря благословление всем присутствующим. На самих ступенях не было никого, сам храм не был забит людьми, ибо Воины разместили мощные баррикады, не подпуская никого за пределы кордона, а сами солдаты образовали живое кольцо. Их ножны не пустовали, глаза наполнялись как повышенным вниманием, так и страхом из-за неизвестности.

Действительно, здесь не хватало никакого мужества, чтобы равнодушно смотреть на толпу, рвущуюся к храму. Что касается нашего прибытия, то люди сразу же расступались перед моими всадниками, повелевая над толпой и призывая уступить мне дорогу. По импровизированному коридору из людей мы достигли высоких баррикад в виде древесных колов, мощных заслонов из железа и стали, и самих Воинов. Завидев наше знамя и суровых рыцарей в тяжелых латах, Воины открыли импровизированные ворота, позволив пройти. Всадники остались с солдатами, а я с Фари быстро проскакали всю лестницу, позабыв про все традиции восхождения, и оказались на высокой площади у подножья Святой цитадели, откуда как на ладони была видна макушка города.

Мы спешились, оставив у края площади лошадей. Я осмотрел площадь: тут было много Оракулов, они толпились, что-то напряженно обсуждая, но помимо них было и много возвышающихся над толпой стягов, представляющие разные Кланы. Все были уже здесь, четыре Лидера столпились у огромных врат в окружении приближенных Магниуса-Лонга.

Собственно, все четыре персоны уставились в направлении врат, что-то рьяно обсуждая, не умолкали и слуги Магниуса. Они оглянулись, когда я подошел к ним и поклонился. Тэйрат-Диес стоял рядом с Миул-Хором возле Оракулов, а Хризо-Нур о чем-то жестко спорил с императором.

–…нет Хризо, я еще в здравом уме, и могу отдавать себе отчет! — кричал на Копателя Зиро.

— Ты называешь это здравым умом? Глупец, из-за тебя мы все погибнем здесь, — отвечал оппонент. Хризо внезапно обратился ко мне, — Мор-Сул, ты слышал? Этот человек называет себя здравомыслящим! Это с тем учетом, что он хочет сейчас же выпустить сквернослова из пещер.

— На самом деле мы его выпустили три дня назад, — вмешался в разговор круглолицый, низкий, моего возраста мужчина, укутанный в теплую робу. Я его не заметил, ибо он прятался за широкой спиной Тэйрата, который явился сегодня в боевых доспехах и с оружием, — сейчас он под стражей в одной из комнат храма.

Бурная реакция появилась только у Копателя:

— Что? Так значит, ты Зиро-Гул решил отдать приказ о его освобождении, даже не посоветовавшись с нами? Какой толк от всех законов, объединяющих кланы, если ты не соблюдаешь их?

— Сбавь тон Хризо, довожу до твоего сведения — я его не освобождал.

Брови Копателя поднялись от удивления.

— Это правда, — сказал все тот же Оракул посмевший вмешаться в наш разговор, — освобождение Магниуса произошло по нашей инициативе.

— А ты кто такой? — бесцеремонно спросил Тэйрат.

— Это Дар-Арани, — пояснил Зиро, припустив злость, — в некотором смысле, Лидер Оракулов сейчас он.

— А вам право решать за всех никто не давал тем более! — рявкнул Хризо на Оракула.

Я больше не мог. Едва появившись тут, мне уже было трудно терпеть этого парня.

— Что ты разорался на всех? — выступил я вперед. Во мне заиграла некая злость, смешанная с ненавистью к данной неуместной ситуации, — кто ты такой, чтобы осуждать их действия? Вместо того чтобы во всем разобраться ты лезешь куда не просят.

Явно не ожидая от меня таких слов в свой адрес Хризо попятился назад окидывая недоверием с ног до головы.

— Можно подумать Хранители способны внести хоть какую лепту в этот бардак, — быстро собрался он с мыслями.

— Нет, не могут! — сделал я еще шаг вперед, — именно поэтому я стою тихо и не пытаюсь что-либо доказать.

— Если ты, или все вы собираетесь и дальше так молчать, говорить буду только я. И я скажу, — Хризо ткнул пальцем на Оракула, — они готовы сейчас же разрушить все наши устои и вылить насилие на наши улицы, выпустив этого приспешника зла! Он виновен во всех сегодняшних событиях, и вы готовы смотреть на все это даже не моргнув глазом!

— Можно подумать ты такой Святой! — закричал всегда тихий Строитель Миул-Хор, тем самым прервав возгласы Копателя, — тоже мне праведник нашелся, решаешь здесь что-то. Это ты во всем виноват!

— Я? — указал пальцем на себя Хризо, сделав безумно удивленное лицо.

— А кто своей новостью заставил Магниуса стать безумцем? — продолжил Миул.

— Новость о разорении моего клана достигла бы его ушей все равно, рано или поздно. Он…

— Ну все! Хватит! — выступил вперед Тэйрат, — решают за всех, решают против всех. Нужно решать прямо здесь и сейчас! Все в сборе, и давайте как все пять Лидеров сделаем, наконец, решение, убить Магниуса или же вывести его в люди.

— Убить? — моему изумлению не было предела, — ты что рехнулся? Убить человека за то что он стал видеть мир иначе? Быть может он сумасшедший, значит ли это, что он должен умереть?

— Пока ты ехал сюда мы убедили себя в том что его смерть будем нам на руку, — скрестил руки Хризо.

— Но что он такого сделал? — не успокаивался я, — скажите мне хоть что-то, в чём он повинен. То, что внизу у храма собрался народ, не вина Магниуса.

— А чья тогда вина? — подошёл Зиро-Гул, — он давал людям просветление в течение всей жизни и заставил их верить Магниусу, а теперь что он делает? Он обвиняет всех нас и пытается доказать тем кому давал слово о вере, что наша религия это просто хорошая возможность держать всех людей в узде. Пора сказать кое-что, а то что Магниус перед своим заточением пытался здесь же поднять народ на восстание. Знаешь против кого? Нет, не против нас, хотя это часть его плана. Он объявил войну самой религии.

— Что ты такое говоришь?

— И отсюда выбор. Выпустить его к народу?

— Нельзя его выводить, — сказал Миул, — он все также бредит, а там внизу народ рвется узнать правду, они поведутся на любое слово их любимого Оракула.

— Вы называете это бредом? — я не знал что сказать больше всем этим людям, — может, стоит понять, что же этот человек увидел во всех нас, что пошёл против веры которую так сильно почитал. Нельзя вот так просто всё бросить, это всё равно, что прийти однажды к своей матери и пырнуть её ножом. А вы хотите его убить, хладнокровно, не выяснив причин.

— А если убить, будет еще хуже. Все обвинят нас в заговоре и восстанут, — пояснил Зиро.

— Какие причины Мор? — разводил руками Нур, — подумай сам, стоит убить ребёнка, если ты знаешь, что он станет убийцей и насильником? Нужно смотреть в будущее.

— Неужели вы все думаете, что он сможет сломить волю всего народа?

— Да народ съест любую ложь с его уст.

— Глупцы!

Наш «совет» превращался в балаган на глазах у Оракулов. Иронично улыбнулся и прокашлялся Тэйрат-Диес, сместив своим корпусом Хризо и сказав жёстким голосом:

— Мы же — Лидеры! Мы правим своими людьми, и мы решаем, как им жить, что им решать и как устраивать всю жизнь страны. Мы правители своих Кланов, и кого мы боимся? Своих же подчиненных?

— Я понимаю, на что ты намекаешь Тэйрат, — я вмешался в его разговор, предугадывая его смутное предложение, — если ты хочешь силой держать народ, то из этого не выйдет ничего хорошего. В любом случае я буду против этого, создать деспотизм на наших землях я не позволю, это противоречат всем законам. К тому же люди, над которыми мы стоим, слишком привыкли к свободе, и они буду бороться за неё.

— Мор, у нас нет выбора! Казнить Магниуса перед народом как грешника, что усомнился в существовании подземного мира, — наставил Тэйрат.

— Поставь себя на их место? Ты собираешься лишить их свободы, заставишь жить как в сущем кошмаре, народ не вытерпит этого и быстро возьмется за оружие уже против своих же Лидеров!

Продержалась пауза нарушаемая возгласами ожидающих духовного Лидера людей.

— Получается, что бы мы не предприняли, нас ждут ужасные последствия, — с печалью произнес Зиро, — тогда нужно выбирать меньшее из всех зол. Нужно выпустить Магниуса! Даже если он выскажет все наболевшее в своей душе, будем надеяться, что люди увидят в нем грешника, а не праведника донесшего свое слово.

— Это плохо кончится! — занервничал Хризо, — но я не против. Стоит только быть начеку.

— Я тоже! — вскрикнул Миул-Хор.

Только я и Тэйрат оставались без ответа.

— Из-за одного человека мы все здесь стоим и не можем принять решение, — молвил он.

Что нам оставалось делать? Сказать народу правду? Какова будет их реакция? Мне кажется, что мои слова о свободе народа не дали возможность быть соблазну порабощения. Выходит Зиро был прав, нужно выбрать то что будет более менее легче пережить, но как выбирать если во всех случаях нас ждет проливание крови? Как быть?

— Ну хорошо! — вдруг отозвался Тэйрат, — я сообщу всем чтобы были наготове.

— А чего мы собственно опасаемся? — спросил неожиданно Оракул Дар-Арани.

— В нас всех увидят обманщиков. Представь, ты всю жизнь верил в Антарота, а сегодня узнаешь что верил в пустое место, именно это хочет донести Магниус. Народ слишком простой, — сказал Миул.

— Но это же не так? — засомневался Дар, — как можно усомниться в нашей вере которая крепла еще с юности?

— А теперь иди и скажи тоже самое толпе! — прошипел Хризо, — что стоишь? Ведь понимаешь что невозможно, общаться с толпой может только Магниус, и от его слова зависит, как поведут себя люди.

— Мор-Сул, — обратился Зиро-Гул ко мне — осталось только твое мнение!

— Я не знаю что решить, я не могу решать, ибо во всех случаях мы должны быть готовы к худшему. Некоторые из вас надеются, что он образумится и вернет народ в нормальное течение жизни. Но это человек, который не отступает от своих мнений и принципов. Даже если его пытать.

— И пытки не помогали! — упало с уст Тэйрата.

— Какие еще пытки? — оживился Зиро, — вы что его пытали?

— Да, мои люди.

— Ты выжил из ума Диес! — подошел император к Воину, — он же… как ты… а ты что молчишь? — Дар-Арани вдруг затрясся от страха перед суровым голосом императора, — ты же позволил его пытать?

Тот лишь боязливо кивнул.

— Это был наш последний шанс, под страхом кары сказать ему ложь.

— А что потом? Он сидел бы у себя дома и молчал? Кто такую идею предложил?

— Оракулы, — равнодушно сказал я.

— А ты откуда знаешь? — интересовался Хризо.

— Лидер Воинов сказал.

— Так вы что, затеяли это все в неведении от нас.

— Это уже не имеет значения! — встрял Тэйрат, — все! Я ставлю точку в этом глупом разговоре, ясно одно, впереди беда и нам решать, как быстро она начнется и как быстро закончится. Мор-Сул, скажи свое пожелание.

Я отвернулся и опустил голову, уставившись в мраморный пол. Мне не довелось заметить как не менее ста Оракулов и слуг Лидеров окружили нас и молча наблюдали за принятием решения. Почему я сразу не сказал да или нет, чтобы не стоять под конец дискуссии и не быть тем, от кого все зависит. Но я не мог больше ждать, не поворачиваясь к Лидерам, я махнул рукой и гневно произнес:

— Не вижу уже смысла что-либо говорить, один мой голос не решит ничего. Но если вы все против, что скажете людям?

— Мы его выпустим, — встрял Оракул.

— Ты вообще помалкивай, — крикнул Хризо.

— Нет, Мор-Сул прав, это самое меньшее…

Решение принято. Приказы Дар-Арани исполняющего обязанности Магниуса, быстро разошлись по толпе, и сейчас из Оракулов выстроился коридор, ведущий от больших врат святилища к высокому постаменту. Мы, Лидеры, стали вдоль этого коридора.

Стало тихо, ровный людской коридор рябью проходился в ожидании их Лидера. А тем временем Дар-Арани исчез в святилище и через несколько минут вышел, но уже не один. За ним оживленно тянулась толпа хорошо вооруженных солдат, будто они сопровождали самого демона во плоти. Было еще несколько старых Оракулов, они выстроились в шеренги, в еще один коридор и уже тогда в святилище появились два силуэта. Первым был молодой юноша одеты в робу ученика, а когда они вышли в свет, стало видно, как этот юноша ведет за руку хромающего, еле перебирающего ноги Магниуса, на чьем лице были алые полосы, очевидно ожоги от пыточных орудий. Он шел медленнее черепахи, словно в нем оставались несчастные песчинки жизни, неумолимо уходящие через горлышко песочных часов. Он был плотно укутан в широкие одеяния. На руках белые перчатки, где на ногтях прослеживались еле заметные алые пятна. А его голова с длинными седыми волосами была полностью опущена вниз, смотря себе под ноги унылыми глазами.

Воцарилась гробовая тишина. Даже люди у подножья храма замолкли, когда им сказали что Магниус идёт. Верховный Оракул шёл очень медленно и в каждом его шаге были тонны боли. Мне стало его жаль, и больше всего я стал ненавидеть себя самого за то, что втянут во всё это. Магниус, кажется, не замечал никого, но пять стоящих в шеренгу Лидеров не могли ускользнуть от его бокового зрения. Он поднял голову, осмотрел нас и потянул юношу в нашу сторону. Юнец вел его за руку, держал почти на себе. Старик был немощен и отощал совсем за все две недели заточения. Он подошел к нам. Не могу поверить, но не только мне сейчас было знакомо чувство унижения и большой вины. Он подошел к Зиро, и от него медленно плелся к Хризо-Нуру, прошел мимо меня, выискивая в глазах раскаяние, мрачно повел глазами по Воину и остановился у Миул-Хора, потом отошел и стал так чтобы сразу всех нас видеть.

Казалось, он хотел что-то сказать, перед тем как выйти к народу, но он молчал. Смотрел на нас, в наши глаза, которые в ответ все также независимо смотрели на него.

— Теперь вы поняли значимость моей персоны, — еле слышимо, со страшным хрипом простонал Магниус, — теперь вы, Лидеры Гикии стоите передо мной как рабы, глазами прося прощения.

Мне было ужасно неловко осознавать, что это действительно так. Ибо до его появления здесь мне казалось что там, в святилище, заперт на самом деле не монстр с пагубной силой слова, а бедный немощный старик, которого страшно пытали, у которого как у нас, есть родные. Ну, кто виноват, что он просто неправильно истолковал все свои доводы? Кто виноват, что у него такой характер? Точно могу сказать, что он хотел просто уйти, если бы не законы его клана. Именно эти законы не давали право ему покинуть насиженное долгим временем место на троне.

Больше он ничего не сказал. Только продолжил идти к своему пьедесталу, и все люди, нарушив стройные шеренги, пошли за ним. Я видел, как его боялись и любили Оракулы, кто-то даже ненавидел, а кто-то уважал за такую силу. Мне казалось, что он пришел в себя, выглядел как обычно. Моя душа беспокоилась все сильнее, когда расстояние до площади сокращалось. Когда мы, наконец, достигли края лестницы, нам открылся вид на всех людей, собравшихся у подножья.

Тишина была нарушена. Едва голова Магниуса, а позже и его величественные одеяния замелькали на краю площади, как невзрачные еле слышимые вопли и недовольства превращались в бурное радостное ликование. Тысячи, десятки тысяч людей, на крышах, даже на столбах и на любой возвышенности хлопали в ладоши и радовались, смеялись и плакали когда увидели своего духовного лидера.

Ликование продолжалось, нарастало и нарастало, люди стали еще сильнее рваться за солдатские баррикады, дабы обнять посланника Антарота, но их сдерживали. Магниус понимал, что вызовет негодование народа, когда они увидят, какой он беспомощный, и он любезно попросил отойти юнца и поднял ногу, с хрипом и кашлем восходя на квадратный пьедестал. Он замер по центру и осмотрел свой город, ликующий народ. Народ стих, когда Магниус поднял руку, в тишине были слышны только карканья ворон, моей любимой птицы, чьё появление здесь не совсем кстати.

Он был готов говорить, а народ его, слушать. Теперь мы только молились.

— Да поможет нам Антарот, — прошептал Зиро, и мы хором прошептали себе под нос.

Магниус не спешил. Медленно моргая, он видимо думал над словами, и в конце концов раскрыл немного рот и вознес руки.

— Гикийцы! Славный мой народ. Мне было известно все, что происходило за мое отсутствие, и первое о чем я прошу, это прощения. Я стал человеком, по вине которого начались все эти действия с вашей стороны. Вы ждали меня? И вот я явился, вновь со своим словом, со своей паствой… — народ вновь заликовал, заглушив слова Магниуса. Он поднял руку, — Гикийцы, в течении столь долгого отсутствия я обрел знания поработившее на некие мгновения мой разум и всё сознание. Я понял истину, которая всегда витала рядом с нами, но не могла быть раскрыта…

Последние слова сразу дали дрожь по всему телу. В смятении не только я, но и другие Лидера стали переглядываться, соображая что сейчас будет. Но никто не мог ничего сделать, пока таилась тишина, а голос Магниуса эхом обходил больше половины города.

— Гикийцы, любимцы народа. Внимайте мне, ибо сейчас настало время когда мне суждено открыть всю правду… — он помедлил, потом вновь поднял руки, — вы верите в Антарота?

Сразу поднялся ликующий ор людей.

— Вы верите в Сигивилл?

Улыбки и радостные сияния лиц были начертаны на общей картине народа. Они поднимали руки, мысленно тянувшись к своему любимому Оракулы, они верили, и в Антарота и в Сигивилл.

— Верующие! Мои друзья, в знак своей преданности своей вере, станьте на колени.

В какой-то миг мне показалось, что Магниус вернулся к своему прежнему облику. Вместо того чтобы начать изрекать нечто похожее на свои бредни во время общего совета, он продолжал общаться с народом как подобает. Разумеется, всю его просьбу выполнил каждый, кто верил в Антарота хотя бы немного, и не только обычные граждане в купе с приверженцами всех кланов, но и солдаты, даже всадники слезли с лошадей, встав на колени. С каждым человеком, который падал на колени, Магниус приходил в еще больше и большее разочарование пока полностью не опустил голову с унылым видом.

— Я тоже бы стал на колени вместе с вами! — крикнул Магниус, — но теперь я знаю, что в этом нет смысла, — и мой крик души дал понять, что последний голос моей надежды был заключен в темнице тишины, — в этом нет Смысла! Вы все верили в Антарота, но недавно стала известна страшная тайна мои друзья. Поднимайтесь! — вознес он руки, и люди неохотно стали подниматься, — поднимайтесь Гикийцы, ибо стоя на коленях, вы не отдаете дань уважение богу…

— Надо это прекращать, — выдвинулся Тэйрат, вместе с ним начал медленно выходить из себя и Хризо-Нур.

— Нет! Стой!

— Чего ждать? — изумленно спросил я, полностью понимая, что сейчас будет.

— Сигивилла не существует! Вся наша вера, вся религия, все наши боги были созданы в качестве нитей кукловода. Вы стали на колени по одному моему зову, и вы всегда верили мне Гикийцы. Простите меня, я сам того не ведая стал вестником несуществующего божественного промысла. Вся наша вера, это возможность управлять нами. Опомнитесь люди, забудьте про молитвы, забудьте про прощения, потому что Лидеры всех кланов плюнули на вас, им важна только выгода, — говоря это, он сунул руку под свою робу и достал книгу «Правды Нибиру». Я не мог понять, как хилые руки старика смогли сделать это — он разорвал книгу на две части и швырнул вниз по лестнице, — сигивилла… не существует! — этот крик во весь голос стал последним для Магниуса-Лонга, ибо он сорвал свой голос и схватившись за горло, упал на колени и продолжал хрипеть, — не существует… Сигивилла нет.

Больше он не сказал ни слова, ибо Тэйрат потянул его с пьедестала, кинув на мраморный пол.

— Я так и знал, это добром не кончится!

Взглянув вниз, мне предстала страшная картина, это будто окоченевший от холода народ, ликующий ранее а сейчас проносящий гул недовольства. Этот гул превращался в крики, когда при всех их духовного Лидера волокли по земле в окружении всех нас.

— Не существует? — вдруг послышались голос из рядом недалеко стоящих Оракулов. Седые старики, такие же фанатики, поэтому так легко поддались все лишь нескольким словам. Очевидно, они ничего не знали о происходящем.

— Магниус не в себе, — уверял Дар-Арани пытаясь навести спокойствие среди своих собратьев, — не слушайте его, он две недели находился в святилище из-за своего нездорового ума.

— Глупцы, — надорванным голосом хрипел лежащий Магниус, — вы продолжаете поддаваться суевериям. Какие подземные миры? Какой Антарот?.. не более чем сказки, и вы на это повелись.

— Но как же? — выступил вперед один из безвестных Оракулов, — а учения, а как же все остальное?

— Закройте ему рот! — крикнул Зиро Тэйрату, но тот уже давно это сделал, понимая, что будет от слов Магниуса.

— Отпустите Магниуса! — выступил еще один Оракул, — как вы смеете, это слуга самого Антарота.

— Ты что не слышал? — встрял еще один служитель нашего бога, — он сказал, что Антарота нет. Сигивилла нет! Я знал обо всех слухах, о Совете, о том, что было с нашим Лидером.

— Это бред! Как вы можете так говорить? Вы предаете свою веру?

— Наша вера это сплошной обман!

— Вздор!

— Закрой свой рот, ты фанатик! Тебе ясно сказали, что мы верим в пустоту, чего еще ожидать!

— Поверить на слово безумному старику?

— Безумец это ты, продолжающий отстаивать веру, которой нет.

— Тихо! Вы не понимаете что творите! Как вы можете вот так просто отказаться от всего, что обрели за жизнь?

Это были протесты и защита всех Оракулов, которые услышали слова. Ужасная картина предстала перед нами. Около сотни людей в белых робах прямо на глазах ставили свои позиции, в то время как одни повелись на слова Магниуса, другие стали всячески твердить, что это неправда. Начался шумный спор, и я, увидев как дело дошло до кулаков, вмешался в толпу.

— Прекратить немедленно!

Но меня не слушали, эти два импровизированных религиозных лагеря начали драться, их одолела злость, всех до единого. Непонятно, кто впал в безумие, а кто просто защищался. В это вмешались все. Лидеры стали успокаивать Оракулов, Лидер Воинов быстро призвал свое войско, которое, схватившись за мечи, окружили агрессоров. Вдруг я заметил как Магниус освобожденный от плена Тэйрата и Миул-Хора вновь забрался на пьедестал.

— Народ, верьте мне — Сигивилла нет! Встаньте на защиту своей свободы, восстаньте против своих Лидеров!

Проклятый ублюдок! Он и сейчас продолжал твердить о своем, видя какой ужас он наводнил среди своих. Но его последние слова были бесполезны. Запрыгнув на пьедестал, я увидел, как внизу начался хаос. Баррикады были снесены разъяренной толпой и со словами «Лгуны» они неслись по лестнице подобно волне настоящей смерти. Они неслись прямо на нас, со злобой, желанием убить, растерзать! Но за что? Неужели так сильны их чувства?

Глаза Магниуса сразу округлились, он будто опомнился, и спрыгнув с пьедестала как последний трус побежал к вратам святилища, а за ними и все те кто увидел творящийся хаос.

— Воины, ко мне! К оружию, занять край площади. Быстро! — кричал Тэйрат, находясь посреди бегущей от лестницы толпы.

Войско начало подтягиваться и они, выдвинув щиты, начали сдерживать толпу. Это были не люди, а просто безумцы. Но сила сейчас не применялась, их оглушали и били, но не убивали.

Магниус скрылся в Святилище вместе с теми Оракулами, кто успел проскочить за закрывающиеся ворота. Солдаты уже не в силах держать безумный народ, кордон был прорван. Все забыли про Оракулов и принялись нападать на агрессоров. Это было ужасно видеть, как обычные жители с голыми руками кидались на солдат. Время действовать!

— Фари! — Крикнул я, и вскоре возле меня оказался жеребец, на которого я вскочил. Мои всадники быстро подоспели, и, окружив меня, начали выводить на край площади, подальше от толпы. Возле меня появился Тэйрат, руководя войском оттесняющих безумцев. В этой суматохе уже нельзя было увидеть других Лидеров и всё вообще перестало иметь значение.

Народ высыпал на площадь с другой стороны, но воины их сдерживали, и грубо сталкивали с лестницы. Многих удавалось образумить сильными ударами, другие же продолжали лезть напрямую. Среди этого безумия, я видел нечто другое, как рыцари, и простые солдаты начали биться друг с другом. Даже в рядах Воинов назрело проклятое неверие, и они начали драться между собой.

Фари вместе с всадниками по моему приказу никого не убивали, но пользовались всем возможным, чтобы помочь воинам Тэйрата. Я подоспел к краю площади, и узрел, как внизу была настоящая битва, опустевшая земля с которой рассыпались люди, была усыпана трупами. Множества солдат начали просто резать всех, кто на них нападал. Я не мог на это смотреть, и быстро пронесся галопом с лестницы, вместе с всадниками вмешавшись в гущу битвы.

— Воины, никого не убивать! — кричал я солдатам, некоторые внимали, некоторые просто меня игнорировали не в состоянии просто слушать.

— Нам надо их успокоить! — кричал Фари, давно спрыгнувший с лошади, и вместе с незнакомцами оттеснял безумцев.

Вдруг в гуще битвы у подножья лестницы появилась гвардия Лидера Воинов, во главе с сами Тэйратом, он быстро нашел меня.

— Мор-Сул, уходи отсюда!

— Нет, я не оставлю все это!

— Не глупи! Убирайся из города, я справлюсь с этим!

— Но…

— Ничего не хочу слышать. Слышишь Мор? Убирайся, уезжай! Слухи скоро достигнут и других городов! Принимай все мое войско в своем городе под своё командование, и подготовься к худшему. Ты справишься.

Не было времени спорить, на нас бежала обезумевшая толпа народа, готовая разорвать на куски.

— Фари! Уходим!

Было сложно вырваться из толпы народа, при этом стараясь не причинять вред людям, но, увы, наши лошади расталкивали безумных жителей пока, в конце концов, мы не выбрались из города. Я быстро оглядел всех.

— Где остальные? — спросил я злостно, продолжая тяжело дышать. Я недосчитался трех всадников.

— Они напали на нас! — ответил рыцарь, открыв забрало.

— Быстро, в Аутрайнкарн!

Я до сих пор не мог понять, что же случилось? Всё произошло так быстро и неожиданно. Перед глазами плыли тела людей, лежащих на холодной земле… обычных людей, изрубленных на куски. Видел перед собой кровавые мечи и слышал рёв солдат. Что же произошло, о боже? В моей голове продолжался вихрь мыслей, пока мы мчались подальше от Меккара, откуда уже появились клубы дыма. Проклятый Магниус сделал своё черное дело, и мы не остановили его. Эта стихия не обойдётся одним городом, новость о словах Магниуса достигнет всех уголков Гикии достаточно быстро, и реакция, скорее всего будет такой же. Началось самое страшное, что могло только случиться.