Дрожь

Элли Рейнолдс, 2021

Как далеко вы зайдете, чтобы выиграть? Азарт, интеллектуальные игры и опасные погодные условия вместе делают «Дрожь» триллером года, который непременно стоит прочитать. Поклонники Люси Фоли и Лайзы Джуэлл будут в восторге. Они не знают всей правды. И никогда не узнают. Миллу приглашают на курорт во французских Альпах, где ей предстоит встретиться со своими друзьями-спортсменами. Она бросает все, чтобы снова встать на сноуборд и потренироваться на настоящих склонах. Но самая главная причина ее приезда – Кертис. Единственный человек из прошлого, которого Милла не может забыть. Пятеро друзей не виделись десять лет: с того самого дня, как Саския – их приятельница, соперница, а кому-то даже любовница – загадочно исчезла. Но когда то, что должно было их объединить, оборачивается катастрофой, они спрашивают себя: кто и зачем собрал их в этом месте. В заброшенном домике высоко в горах вот-вот откроются секреты прошлого. «Дрожь» – это герметичный детектив в зимнем сеттинге, раскрывающий всю изнанку профессионального сноубординга. «Книга, леденящая кровь! Она захватила меня с самого начала, и я все гадала, кто же виноват. Напряжение неуклонно нарастало – я даже стала оглядываться во время чтения. Фантастический, волнующий дебют, полный атмосферных поворотов сюжета. Не могу дождаться ее следующей книги!» – Сара Пирс, автор романа «Санаторий» «Сюжет летит вперед на огромной скорости – аж сердце выпрыгивает из груди. Вас ждут не только неожиданные повороты, но еще и прыжки и сноуборд-трюки. Читать «Дрожь» – сплошное удовольствие!» – Анна Даунз, автор романа «Укромный уголок»

Глава 4

Десять лет назад

Девушка высоко взлетает над хафпайпом, ее светлые волосы вылезают из-под шлема. Она платиновая блондинка. И катается она классно. Во время последней попытки она выполнила полтора оборота — вращение на пятьсот сорок градусов. Она тормозит прямо передо мной, вспахивая снег так, что он осыпает меня всю.

Я знаю, кто это. Саския Спаркс. В прошлом году она выиграла у меня на Чемпионате Великобритании по сноубордингу. Она заняла третье место, я оказалась четвертой.

А в этом году я выиграю у нее.

У меня тоже светлые волосы, но на несколько тонов темнее, чем у нее. Меня многие узнают по волосам, светлые волосы вообще являются отличительным признаком, и если я узнаю ее, то она, вероятное, узнала и меня, но если и узнала, она этого не показывает. Она просто отстегивает крепление на задней ноге и катится к подъемнику.

Я подхватываю рюкзак и спешу за ней. Я много слышала про нее. Ее прозвали Снежная Королева.

Пропуск на подъемник у меня в кармане. Я касаюсь бедром сканера, дожидаюсь сигнала, затем прохожу сквозь турникет. Подъемник тут примитивный — бугельный, в виде обшарпанных пластиковых Т-образных перекладин, которые свисают с потрепанного движущегося каната. Я хватаюсь за ближайшую Т-образную перекладину, сажусь на нее верхом и наблюдаю за происходящим вокруг, пока подъемник тянет меня вверх по склону.

Местность здесь считается непроходимой: много естественных препятствий, острые скалы, узкие ущелья. Склоны слишком крутые для праздно отдыхающих граждан и поэтому не пользуются популярностью у обычных людей. Но именно поэтому Ле-Роше считается культовым местом у профессиональных горнолыжников и сноубордистов.

У курорта есть еще один плюс: хафпайп. Хафпайп в Ле-Роше привлекает сноубордистов. Это эквивалент рампы в скейтбординге — длинный белый канал, который тянется вверх по склону. Его строили по олимпийским требованиям: длина составляет сто пятьдесят метров, высота снежных стен с каждой стороны — по шесть метров. Судя по виду, сделано хорошо.

Райдеры катаются туда-сюда, на одну стенку, на другую, вылетают вверх из ледяной полутрубы и выполняют все виды безумных трюков. Трудно определить, кто есть кто из-за шапок, шлемов и очков, но тут совершенно точно есть несколько известных сноубордистов, которые тренируются, чтобы завтра выступить на Le Rocher Open — открытом турнире в Ле-Роше.

Жаль, что я не приехала сюда раньше. Сезон начался две недели назад, пятого декабря, но я все еще работала. Я должна была накопить достаточно, чтобы продержаться всю зиму — только так я смогу сосредоточиться на тренировках. Я никогда не войду в первую тройку, если и дальше буду работать по ночам в каком-то заштатном баре. Паршивая была работа. Но в любом случае я здесь. Время наверстывать упущенное.

Саския снова на вершине трассы. Она приехала сюда на весь сезон или только на турнир? Она разгоняется и снова выполняет вращение на пятьсот сорок градусов. Тренирует приземления, и они у нее получаются.

Когда я впервые в жизни увидела хафпайп, крутизна почти вертикальных стен привела меня в ужас. Но это иллюзия. Вертикаль^[8] — ваш друг. Вы должны правильно на нее приземляться и тогда поймете, насколько она мягкая. Вы не ощутите приземления, но только если оно правильное. Лед жесткий, как бетон, поэтому, если вы смажете приземление, вас ждут проблемы.

Я чувствую страх, когда застегиваю крепления на ботинках. Он словно покалывает, пощипывает меня изнутри. Ладони становятся влажными в кожаных перчатках, предназначенных специально для катания в трубе. Я нервничаю больше обычного, потому что у меня новый сноуборд — Magic Pipemaster 157 от моего первого в жизни спонсора.

Обычно я делаю что-нибудь простенькое при первой попытке, чтобы «прощупать» хафпайп, но тут Саския — девушка, которую мне нужно победить. Поэтому я тоже собираюсь попробовать сделать вращение на пятьсот сорок градусов в самом конце первого заезда. Вначале я разгоняюсь — еду вниз по трубе, потом вниз со стены по переходу на основание, вверх на противоположную стену — и взлетаю в воздух.

Моя передняя рука находит хвост сноуборда, и я крепко сжимаю его. Бэксайд-эйр. Я парю надо льдом, мыслей нет, я не думаю ни о чем, ничего не вижу, ничего не слышу. Только чувствую. Эти мгновения в невесомости драгоценны — мгновения, когда ты зависаешь наверху и сила тяжести еще не успела притянуть тебя назад. Ради них я полгода работаю на трех работах и заставляю себя тренироваться в спортзале.

Я опускаюсь вниз, касаюсь земли, я возбуждена и хочу еще! Снова и снова, от стены к стене, как маятник. Когда я взлетаю в воздух в последний раз во время этого заезда, я заставляю себя крутиться — и у меня получается вращение на пятьсот сорок градусов. Едва. Мои руки дрожат, когда я отстегиваю крепления. Мне нравится эта доска. Я сохраню ее навсегда — повешу на стену, чтобы потом показывать внукам.

Саския пешком идет вверх, потому что у подъемника очередь, и я тяжелым шагом отправляюсь вслед за ней. Снег ослепительно белый. Как он невероятно блестит! Белая альпийская зима так сильно отличается от серой зимы в городе. Мои глаза еще не привыкли.

Во время следующего заезда Саския выполняет два вращения на пятьсот сорок градусов во время двух последних вылетов из хафпайпа. И еще оба раза — сальто назад с большой амплитудой. У меня от страха крутит живот. Я всегда думала, что после того, как найду спонсоров, я смогу расслабиться и просто получать удовольствие. Как я ошибалась! Давление усилилось в десять раз, и теперь мне еще нужно поддерживать определенный имидж! Я не могу подвести своих спонсоров.

Я представляю вращения в голове, когда застегиваю крепления. Мне нужна большая амплитуда при первом трюке, нужно достаточно времени в воздухе. Сделаю первый — тогда сделаю и второй. Поехали.

Проклятье! Я только что приземлилась лицом в снег перед всеми этими обедающими людьми. Сколько же их тут внизу! Я выплевываю снег, вытираю очки и спешу назад на вершину трассы. Колено пульсирует, и я даже не хочу знать, видела ли Саския мое позорное приземление.

Я должна это сделать. Первая тройка в рейтинге — это другой уровень. Это разница между полупрофессионалом и профессионалом. Если ты профессиональный сноубордист, это означает, что ты можешь тренироваться круглогодично. В отличие от Саскии, я не из богатой семьи, но хочу добиться успеха в этом деле больше, чем я когда-либо чего-то хотела в жизни.

Я делаю еще одну попытку. Еще один провал. Я падаю на правую руку, она принимает на себя всю силу удара, и боль пронзает всю руку. Мне кажется, что я вижу, как Саския ухмыляется, когда я поднимаюсь. Приходится сделать еще четыре попытки, и тогда наконец у меня каким-то образом все получается. А Саския делает вращение на семьсот двадцать градусов. Черт ее побери! Два полных оборота высоко в воздухе надо льдом.

Солнце ярко освещает хафпайп. Каждый раз, когда я выполняю какой-то трюк, какое-то вращение, Саския поднимает планку. Я напрягаюсь, как только могу себе позволить. Если я себе что-нибудь сломаю перед завтрашним «Le Rocher Open», то мне конец. Тогда все пропало!

К середине дня моя бутылка с водой снова опустела. Я уже один раз спускалась на промежуточную платформу, чтобы ее наполнить. Я оставляю свой сноуборд внизу хафпайпа, как и в прошлый раз, и он лежит среди множества других ярких, разноцветных досок, а сама бегу по плато.

По пути назад я прохожу мимо семьи горнолыжников — мама, папа и малыш. Они о чем-то оживленно спорят у края скалы. Я смотрю вниз и понимаю о чем. На снегу внизу лежит крошечная голубенькая рукавичка.

Я снова смотрю на семью. Ребенок в слинге сидит на груди у отца. Он тепло одет, и ему не страшна никакая непогода. Видны только маленькие розовые щечки. И одна маленькая голая ручка. Вероятно, ребенок сбросил рукавичку, когда они ехали на кресельном подъемнике, который сейчас грохочет над головой. Курорт Ле-Роше не ориентирован на семейный отдых, и это первая семья с маленьким ребенком, которую я здесь когда-либо видела. Вероятно, это местные жители.

Я оглядываю скалу со всех сторон. Мне много раз доводилось прыгать и с более высоких. «Если высота не превышает шести метров, то это даже не скала», — написали в Whitelines^[9]. Но это отнимет у меня тренировочное время. Я смотрю через плечо на хафпайп, где Саския еще больше уйдет в отрыв. Затем я смотрю на малыша и его голую ручку. Бедняжка! Не осознавая, что делаю, я засовываю бутылку с водой в свой спортивный бюстгальтер и бегу к краю. Женщина прикрывает рукой рот, когда я прыгаю.

Уже в воздухе до меня доходит. Я прыгала со скал только на сноуборде. Это будет больно…

Я лечу по воздуху. Внизу маячат пушистый снег и камни. Когда мои ботинки касаются поверхности, я группируюсь и качусь — и останавливаюсь в снегу. Я вся в снегу. Я приподнимаю очки и вижу лица шокированных членов семьи, которые смотрят на меня сверху, с края скалы. Так, где эта рукавичка?

Вставая на ноги, я чувствую боль в колене. Дает знать о себе старая травма. Это иногда случается, а сегодняшние падения пошли мне совсем не на пользу. Я поднимаю рукавичку вверх, и родители аплодируют. Я с силой кидаю ее вверх — так высоко, как только могу. Мужчина ловит ее в воздухе, они благодарят меня, и семья исчезает из вида. Теперь мне нужно придумать, как подняться наверх.

Я долго пробираюсь по глубокому паудеру^[10], какими-то боковыми тропами. Наконец я снова оказываюсь у хафпайпа, вся мокрая и усталая. И все это только ради чертовой детской рукавички.

На мне термобелье, верхняя часть точно промокла под мышками и прилипает к телу, и я уже опять выпила половину бутылки воды. Но по крайней мере, мой сноуборд лежит там, где я его оставила. Саския сидит рядом, подставив лицо солнцу. Она так и не признала меня, но как только я беру свою доску, она хватает свою и несется к подъемнику. Я спешу за ней, пытаясь сконцентрироваться.

Когда мы поднимаемся вверх, я вижу, как фигура в куртке мятного цвета закручивает невероятный трюк. Черт побери — это девчонка! Обычно девушек легко опознать по стилю катания — меньше силы, больше осторожности, но эта выполняет трюки, как парень. Какие отточенные движения! Как мне с ней соревноваться? Надо надеяться, что она не британка.

Я беру себя в руки. Сейчас меня должна беспокоить Саския. Она начинает движение, пока я застегиваю крепления. Проклятье! Она только что сделала вращение на семьсот двадцать градусов и сальто назад. Не думаю, что смогу это повторить.

«Вперед! Твои спонсоры от тебя откажутся, если узнают, какая ты трусиха!»

Я делаю глубокий вдох и бросаюсь вперед, но мой сноуборд катится медленно и не реагирует так, как нужно. Вроде я проехала уже весь хафпайп. Во время последнего вылета у меня получается только один полный оборот. Жалкое вращение на триста шестьдесят градусов.

Я уже не контролирую свои движения, просто лечу вниз на скорости, хватаюсь за нос сноуборда, падаю у колен какого-то несчастного парня и сбиваю его в снег. Он валится на спину.

Блестяще. Я только что сбила с ног Кертиса Спаркса, трехкратного чемпиона Великобритании по хафпайпу и старшего брата Саскии.

— Прости!

Он помогает мне подняться.

— Ничего страшного. Ты в порядке?

— Да, а ты? Я ведь сильно в тебя врезалась.

Ему весело.

— Живой.

Я уже много лет влюблена в этого парня. Он не просто великолепен и очень талантлив. Когда его спросили, почему он не участвовал в отборе на последние зимние Олимпийские игры, он посмотрел прямо в глаза журналисту и ответил: «Потому что я недостаточно хорошо катаюсь для этого». Он даже не упомянул, что незадолго до отборочных стартов у него была серьезная операция. Никаких оправданий. Он сам свой самый суровый критик. Я полюбила его за это.

Я поднимаю очки, чтобы посмотреть, что там с моим сноубордом.

— Я в прошлом году видел тебя на чемпионате Великобритании.

— Да, и я тебя видела, — говорю я ему.

Меня несколько выбивает из колеи то, как он на меня смотрит, это волнует и возбуждает, и я пытаюсь скрыть свое смущение, разглядывая сноуборд.

— Мои крепления опять ослабли. У тебя, случайно, нет отвертки?

— Давай посмотрим.

Кертис склоняется над моим сноубордом и берет крепления своими большими руками. Волосы у него светлые, но темнее, чем у сестры, и коротко подстрижены, кожа золотистого цвета, но вокруг глаз — белые круги из-за очков.

— Эй, Сасс! — кричит он.

И вот она уже близко и наблюдает за нами.

— Что ты сделала с моей отверткой? — спрашивает он.

Саския подходит с большой отверткой с пластиковой ручкой пурпурного цвета.

— Спасибо, — говорю я и беру у нее отвертку.

Она поднимает очки неоново-розового цвета на шлем, но молчит. Глаза у нее удивительные. Я видела их на фотографиях, но в жизни они еще пронзительнее — даже более голубые, чем у ее брата.

Я подтягиваю крепление, вкладывая в это всю свою силу, потому что не хочу, чтобы оно снова разболталось. Мне сегодня уже один раз пришлось позаимствовать отвертку у какого-то парня на вершине.

— Хочешь я затяну покрепче? — предлагает Кертис.

— А что, похоже, что у меня руки не из того места растут?

Слова вылетают до того, как я успеваю заставить себя заткнуться. Да, грубо, я знаю, но находилась бы я здесь, если бы не умела сама подкручивать крепления?

Кертис с трудом сдерживает улыбку и осматривает меня с головы до ног.

— Не вижу никаких проблем ни с руками, ни с ногами. Ни с чем.

Мои щеки пылают. Я отдаю ему отвертку. И замечаю, что штаны внизу у него порваны.

— О боже, я тебе штаны порвала!

Он улыбается шире.

— Не беспокойся о них. Я за них не плачу. Можешь падать на меня в любое время.

Этот парень не может не флиртовать? Да еще и на глазах у сестры!

— Странное дело, — говорю я. — Мои крепления сегодня ослабли уже во второй раз.

Боже, что я несу.

Улыбка исчезает с его лица, и он поворачивается к своей сестре.

— Правда? — говорит он, продолжая смотреть на сестру.

Почему он так на нее смотрит?

Саския поправляет волосы, рассыпавшиеся по плечам.

— Наверное, все дело в теплой погоде. Отверстия в доске снизу расширились или что-то в этом роде.

— Ты сегодня ни в чем не уступаешь моей сестре, — говорит мне Кертис, все еще глядя на нее. — Достойная соперница! Саския сегодня делает такие трюки, которых я от нее не ожидал. Даже не знал, что они ей по плечу.

Саския мрачнеет. Может, я и не так и сильно от нее отстаю.

— Привет. Меня зовут Саския, — протягивает она мне руку.

— А меня Милла.

Она улыбается.

— Я знаю. Сегодня вечером придешь в бар «Сияние»? Там организуют вечеринку перед завтрашними соревнованиями.

Я колеблюсь.

— Обычно я никуда не хожу перед соревнованиями.

— Почему? Боишься? — склоняет голову набок Саския.

Я мысленно выражаюсь непечатно.

— Нет. Я приду.

Примечания

8

Вертикаль — участок стены в хафпайпе между краем и переходом. — Прим. пер.

9

Whitelines — журнал, также называемый «Библией сноубордиста» — все о сноубординге. — Прим. пер.

10

Паудер — рыхлый снег, который любят сноубордисты. Встречается только на больших высотах. — Прим. пер.