Не жена

Ирина Щеглова, 2012

На что надеется любовница семейного человека? Конечно же, на то, что жена не стена, можно и подвинуть. На что надеется мужчина, заводя роман на стороне? Конечно же, на получение дополнительных удовольствий, менять устоявшуюся жизнь он не собирается. Но однажды необременительные внебрачные отношения становятся проблемными. Игорь оказался как раз в такой ситуации, разрываясь между женой и двумя любовницами. Нелегко приходится всем участникам игры. Хорошо, когда на помощь может прийти друг – дипломированный, хотя и не практикующий психолог.

* * *

1

Превратности судьбы

Летом в городе невыносимо. И каждый уважающий себя муж старается отправить семью куда-нибудь подальше от города, желательно к морю. Там, конечно, тоже жарко, но хоть есть чем дышать. Не всякая жена любит отдыхать без мужа. Моя, например, не любит. Говорит, что боится ездить одна. Не могу назвать ее трусихой, скорее всего, ей некомфортно или скучно.

Пришлось долго уговаривать. Удивительные существа — женщины! Есть возможность покинуть задымленный, пожираемый жарой город, увезти с собой ребенка, отдохнуть, так нет. У нее страхи, капризы, ах, она не доедет, она умрет в раскаленном поезде, ее не встретят и обязательно что-нибудь случится, если не с ними там, то со мной тут. Я бы на ее месте подхватил сына, прыгнул в поезд — только меня и видели. А она тянула несколько дней, металась между самолетом и поездом, что-то прикидывала… Сидела, пригорюнившись, у распахнутого чемодана среди разбросанных по комнате вещей. Страдала, одним словом. Нет, я не утверждаю, что все женщины такие. Но большинство очень любит пострадать на пустом месте. Я бы и сам поехал с семьей, но работа! Надо было срочно сдать несколько статей. Мне требовалась еще хотя бы неделя.

Кое-как все-таки договорились. Жена купила билеты в купе с кондиционером (специально несколько раз уточняла у кассирши). Нервничала ужасно!

Наконец мне удалось посадить в поезд ее и Максимку — нашего отпрыска, и они отчалили.

Я вздохнул свободнее.

Еще бы — крут немерено! А теперь: работать, работать и работать!

Оставшись в полном одиночестве, я засел за статью. Но поработать мне не дали. Позвонил мой хороший друг священник. Мы с ним знакомы тысячу лет, с тех пор, когда он еще и не помышлял о духовной карьере, а был обычным парнем, увлекался музыкой и даже поступал в консерваторию. И не только поступал, но и год в ней проучился. Потом была семинария, он женился, был рукоположен, дослужился до благочинного в одном из районов области.

В общем, звонку я обрадовался, сказал: «Об чем разговор, приезжай, отче, когда тебя ждать?» На что он ответил: «Думаю, ближе к вечеру освобожусь…»

Я, конечно, полез в холодильник, изучил его содержимое, потом сбегал в магазин, запасся продуктами, чтобы было чем попотчевать гостя. Опять заставил себя сесть за статью, немного поработал. И где-то в пятом часу услышал звонок в дверь.

На пороге стоял улыбающийся отец Николай, а рядом еще один наш старинный приятель Игорь.

— Гостей принимаете? — спросил отец Николай.

— А как же! — в тон ему ответил я. — Входите, входите, Игорек, тыщу лет тебя не видел! Какими судьбами?

Мы тепло обнялись. Я действительно давно его не видел. Хотя был наслышан, что у него вроде все хорошо, карьера пошла в гору, с семьей тоже вроде все в порядке.

Я провел гостей на кухню, где сразу стало тесно. Отец Николай вообще человек крупный, да и Игорек не мелкий, хотя и пониже батюшки. Так что мы заняли все свободное пространство. Я первым делом попытался их накормить, но меня остановили:

— Мы только что из-за стола, — объяснил батюшка, — нам бы чайку.

— Отче, давай хоть за встречу выпьем? У меня вино хорошее есть.

— Можно, — милостиво разрешил он.

Игорь замялся:

— Я за рулем… К тому же машина служебная…

— Интеллигенту не наливаем, — пошутил я, выставляя на стол бокалы и бутылку вина.

— Ну, рассказывайте, — обратился я к гостям, открывая бутылку. — Как жизнь?

— Да вроде нормально все, с Божьей помощью, — отозвался отец Николай, — сам-то как? Я смотрю, ты один хозяйствуешь.

Я разлил вино в два бокала. Игорь вздохнул и пододвинул к себе чашку с чаем.

— Один, — ответил я, — отправил своих отдыхать.

И поднял бокал:

— За встречу!

Мы с отцом Николаем чокнулись и выпили. Игорь молча прихлебывал свой чай.

— Признаться, я сегодня уже выпил, — сказал батюшка.

— А, вы же из гостей! — вспомнил я.

— С крестин, — ответил батюшка.

— Ого! Ну, тогда, наверное, знатный был обед, — пошутил я. — Кого крестил-то?

И тут Игорек, до сих пор молчавший, вдруг выпалил:

— Мою дочь…

— Дочь? У тебя дочь родилась? Что ж ты молчал! Ну, поздравляю!

Игорек помялся:

— Н-да… спасибо, ей уже год…

— А я и не знал, — удивился я.

— Я и сам не знал, — сказал Игорь. И тогда я впервые обратил внимание на выражение его лица. Он был бледен, глаз дергался, улыбка казалась кривоватой.

— А не повторить ли нам? — Я схватил бутылку и, чтоб скрыть неловкость, начал разливать вино.

Внезапно Игорь схватил мой бокал и выпил залпом. Батюшка крякнул. Я молча достал третий бокал и поставил перед Игорем. Налил. Он снова выпил.

— Раз такое дело, ребята, надо чего-нибудь покрепче, — пробормотал я.

И началась у нас суровая мужская пьянка.

Сразу оговорюсь: я человек малопьющий, отец Николай — тоже, кроме вина, ничего не употребляет. Игорь раньше слыл трезвенником. Но бывают в жизни такие минуты, когда о своих принципах забываешь.

После первой рюмки коньяка Игоря, видимо, немного отпустило.

— Вот такие дела, — наконец, тяжело вздохнув, произнес он.

Я похлопал его по плечу:

— Держись, брат…

— Стараюсь.

Отец Николай взял яблоко и начал его чистить. Несмотря на обилие закуски, ели мало. Игорь сосредоточенно поглощал рюмку за рюмкой. Мы старались не отставать. Батюшку пробить трудно, весьма велик, дай бог здоровья. Я почувствовал, как косею, а Игоря развезло основательно.

— Сейчас уже легче, — признался он, — спасибо Коле, — он кивнул на батюшку. — А было хоть удавись!

— Ну-ну, — пробасил батюшка, — жизнь-то не кончилась. Ситуация, конечно, тяжелая, что греха таить, — он шумно вздохнул, — будем молиться, Господь управит. — Он многозначительно поднял палец. — Я верю!

Игорь помотал головой:

— Я тебе, отче, страшно благодарен, — пробормотал он, — если бы не ты… Как жить дальше? Устал врать, мужики. Страшно жить во лжи!

— Ты вот что, — вступил батюшка, — ты резких движений не делай. Господь рассудит. Помни, ребенок ни в чем не виноват.

— Да я разве говорю?

— И жена твоя не виновата, — продолжил батюшка.

— Бедная Верка! — простонал Игорь. — Как представлю, что с ней будет, если узнает! И ведь не объяснишь…

— А она не знает? — зачем-то уточнил я.

— Нет, — ответил Игорь, — я и Дашке сказал, чтоб молчала…

Я сидел напротив, смотрел на него и думал: «Ну и вляпался ты, друг…» И так на душе гадко было. Вот ведь сидит хороший человек, в общем, порядочный, умный. А где-то там, в чужом доме, растет его ребенок…

— Ее зовут Даша? — уточнил я.

Игорь опрокинул в себя очередную рюмку:

— Дашка Баринова…

Так вот оно что. Теперь мне все стало более или менее понятно. Краем уха слышал о том, что у Бариновой был женатый любовник и вроде она от него ребенка родила, выходит, этот любовник — Игорь. Н-да…

Мы сидели до рассвета, Игорь все говорил и говорил, прорвало мужика, оно и понятно, столько времени в себе держал!

И вот какая картина нарисовалась, во всяком случае, я ее себе так представил.

Даже у очень хорошего и вполне порядочного мужчины могут быть детишки на стороне.

2. Связь

Он ее не замечал. Бегала какая-то девчонка, крутилась рядом… В группе двадцать человек, половина из них — женщины, точнее, девушки и женщины. Заочка. Приезжали разные люди из разных городов, встречались два раза в году, на сессиях. Объединяло их всех страстное увлечение театром. А Игорь, в общем, даже не учиться пришел, а так… Искал себя, можно сказать. Ему друзья и посоветовали, мол, сходи позанимайся, мастер набирает группу, очень хороший, к нему на тренинги народ в очередь стоит.

Он и пошел.

Время тогда такое было, непонятное. У Игоря диплом «чего-то там насчет кран-балок». Его специальность никого не интересовала. Он то ремонтами занимался, то машины продавал, то таксовал, подрабатывал то там, то сям. Жена, чтоб прокормить семью, вкалывала сутками. Тоска. Чаще всего Игорь просто сидел на кухне и курил. Так что, когда он сообщил, что будет поступать в театральный вуз, жена даже обрадовалась.

С мастером его познакомили заранее. Тот посмотрел и вынес вердикт:

— Иди ко мне вольным слушателем, нечего тебе чужое место занимать.

Было немного обидно, но Игорь стерпел. С другой стороны, не надо париться с экзаменами и контрольными, можно просто приходить на тренинг и репетиции, в этом имелся свой плюс.

Игорек увлекся и сам не заметил как. Новое действо скоро затянуло его, он чувствовал себя свободным, творческим человеком. Он даже влюбился. На первой сессии все были влюблены друг в друга. Правда, его молоденькая сокурсница предпочла ему другого и скоро выскочила замуж. Переживал, хотя и понимал, что все правильно, так лучше и честнее. Да и что его могло связывать с этой девочкой? Ничего… На первой сессии ставили этюды, на второй, весенней, — сказки.

Весной он уже хотел бросить все это, с женой начались скандалы. Ее раздражали восторженность мужа и слишком серьезное отношение к «художественной самодеятельности», как она называла всю его театральную деятельность. Ко всему прочему Вера ревновала, потому что Игорь часто задерживался на репетициях и приезжал за полночь.

Одним словом, хотел бросить, но не бросил. Как-то все успокоилось. К тому же Игоря пригласили на собеседование в PR-агентство, и он неожиданно для самого себя получил работу.

С женой помирились и решили относиться к его театральным занятиям как к хобби.

Так когда же он заметил Дашу?

Да, пожалуй, на осенней сессии второго курса.

Мастер повез их на какой-то спектакль к одному из своих бывших учеников. В автобусе от нечего делать играли в ассоциации.

Когда Игоря спросили о Дашке Бариновой, он не смог ничего придумать лучше, чем сказать:

— Поросенок Фунтик, — был такой мультяшный персонаж в его детстве.

А Дашка обиделась. Покраснела. Он смутился, попытался отшутиться. И заметил ее взгляд: так смотрит на хозяина преданная собака.

Он скоро забыл об этом.

До следующей сессии.

А на следующей сессии Дашка стала его преследовать. Норовила при встрече взять за руку, прикоснуться плечом, а то и обвивала руками шею, повисала, прижималась грудью. Вроде бы в шутку, но эти столкновения и знаки внимания скоро стали навязчивыми, напоказ. Он избегал ее, старался не попадаться на глаза, особенно когда рядом никого не было. Она и раздражала его, и в то же время он стал ловить себя на мысли, что Дашкина влюбленность льстит ему. Иногда он пугался своих мыслей, но чаще не придавал им особенного значения.

Однажды, это было уже в завершение весенней сессии, на четвертом курсе, после сдачи экзаменов, как обычно, устроили капустник, потом пошли в общагу к иногородним девчонкам, отмечали благополучно сданные экзамены, накрыли стол в складчину, шумели, говорили наперебой.

Потом, когда он собрался уходить, Дашка догнала его в коридоре, преградила путь, стояла, молитвенно сложив руки, смотрела этими своими щенячьими глазами. Он хотел вежливо отстранить ее, отшутиться, как обычно, но Дашка кинулась ему на грудь, зарыдала, заговорила, захлебываясь слезами:

— Больше не могу! Прости, прости! Я люблю тебя!

Он растерялся, опешил, гладил ее по спине, уговаривал, бормотал какие-то слова, утешал. Она мотала головой, цеплялась за него в исступлении, несла какую-то чушь.

— Возьми, возьми меня! — услышал он и невольно отозвался, в голове шумело от выпитого, горячее женское тело прижималось все сильнее…

Он и сам не понял, как все случилось.

Они очутились в какой-то темной общажной комнате, упали на скрипучую кровать, все происходило, как в чаду.

Когда они наконец оторвались друг от друга, Игорек откинулся на спину и уставился в темный потолок, с трудом осознавая себя и то, что сейчас с ним произошло.

— Милый, милый, — шептала Даша, покрывая его лицо страстными поцелуями. — Мой, мой!

Она повернулась на бок, обняла, прижимаясь, схватила его руку, целовала жадно. Ее щеки были мокрыми от слез, она дышала прерывисто, всхлипывала. Ему стало жаль ее, жаль себя. Он неловко погладил ее по голове, ткнулся губами в мокрую щеку:

— Ну, хватит, хватит плакать, пожалуйста…

Он не выносил женских слез.

Она обещала, даже попыталась смеяться, но смех перешел в истерику, и ему снова пришлось ее успокаивать.

С большим трудом он освободился из ее объятий, что-то обещал, торопливо одеваясь. Пряча глаза, выскочил из комнаты и позорно бежал, оставив ее одну.

Всю дорогу Игорь пытался привести мысли в порядок, успокоиться и перестать думать о случившемся. В сущности, ничего страшного не произошло. Ну, было и было… Со всяким может случиться. Что он, один такой, что ли…

Кое-как убедив себя, он решил забыть эту историю начисто.

Мудрый человек сказал: или ты идешь в лес, или ты идешь с женщиной, но уже все равно куда.

3. Как возникает длительная связь

И он действительно забыл. Сначала переживал — вдруг жена узнает, а уж ей-то он точно не хотел сделать больно. Но все как-то утряслось. Было много работы, потом переезд на новую квартиру… обычная суета.

В институте не появлялся. Во-первых, что ему там делать? Пятый курс, народ ставил дипломные спектакли, а ему вроде как и незачем, да и надоело. А во-вторых, не хотел встречаться с Дашей.

Она позвонила один раз, еще осенью, спросила, как он, куда пропал. Игорь вежливо отговорился занятостью.

После ее звонка почувствовал неловкость, даже стыд. Был порыв извиниться перед Дашей, он даже письмо ей написал, но не отправил, засомневался, а надо ли?

Потом звонили ребята с курса, приглашали на свои спектакли. Иногда он ездил, но вместе с женой. Дашу видел мельком, она ни разу не подошла, маячила вдалеке.

Он никогда не понимал, зачем Даша поступила в театральный вуз. Она стабильно получала «отлично» по всем предметам, но при этом ни как актриса, ни как режиссер ничего собой не представляла. За все пять лет ни одной серьезной работы. То есть в этом они были похожи. Все ее сокурсники так или иначе связывали свою жизнь с театром, большинство работали в провинции действующими режиссерами, вели студии, подвизались в народных театрах, занимались с детьми. Их выбор был понятен. Но она?

Хотя какое ему дело?

Он пожимал плечами и снова переставал думать о Даше.

Игорь уже уверенно поднимался по карьерной лестнице, о своем увлечении театром вспоминал с иронией. «Мне бы еще в балет пойти», — говорил он друзьям.

Изредка интересовался успехами своих бывших сокурсников, а встречался редко, только когда ездил в гости к мастеру. Тот много болел, жил одиноко, поэтому его часто навещали ученики.

В один из приездов Игоря мастер посоветовал ему сходить на премьеру спектакля, поставленного его бывшим студентом. Игорь особо не хотел, во-первых, пьеса ему не нравилась, а во-вторых, театр находился в Подмосковье; долго добираться, чтоб посмотреть участников художественной самодеятельности? Увольте!

Да еще, как назло, машина была в ремонте, а безлошадному — тащиться за сто верст киселя хлебать, такое счастье Игорю вовсе не улыбалось. Посоветовался с женой, она ехать отказалась, сославшись на занятость, да и ему не советовала. Он бы и не поехал, но накануне позвонил мастер и напомнил о спектакле.

После работы, чертыхаясь, Игорь отправился на вокзал, трясся полтора часа в электричке, потом искал этот самый театр, на поверку оказавшийся заурядным клубом. Игорь почему-то был уверен, что не встретит никого из своих знакомых, но, на его удивление, явились почти все сокурсники. И среди них была Даша. Они поздоровались сдержанно, не сказав друг другу и двух слов. Но он снова заметил тот самый собачий взгляд, поспешно отошел в сторону, занял место подальше от нее.

Спектакль, как Игорь и предполагал, вышел дрянным. Он успел тысячу раз пожалеть о зря потраченном времени. Его раздражали восторженные разговоры вокруг, ахи и незаслуженная похвала. Неуместные восторги, вся эта театральщина, которой он не любил.

Но что делать, режиссер был хорошим парнем, страшно переживал за свое творение, актеры нервничали, публика — все свои, старались подбодрить, хлопали неистово, кричали «браво», вызывали неоднократно. Естественно, после премьеры, как водится, все остались на банкет, чествовали режиссера, тот был вне себя, бледнел, краснел, пил одну рюмку за другой, жал всем руки, благодарил. Игорь включился в общий хор, похвалил за смелость, мол, такая сложная пьеса — и такое неожиданное решение…

Ну, выпил, настроение немного улучшилось, поговорил с мужиками «за жизнь». Выяснил, что назад поедет не один, а в большой компании. Даже развеселился.

Дашка подошла тихо, тронула за руку, улыбнулась заискивающе:

— Я так рада тебя видеть…

— Отлично выглядишь! — он отвесил дежурный комплимент и хотел ретироваться, но Даша удержала.

— Хоть расскажи, как ты? — робко спросила она.

— Да все нормально, работаю в пиаре, пока нравится.

— Ах, как это замечательно! — почему-то восхитилась Даша. Ее похвала польстила Игорю, он и сам себе нравился, если честно. Захотелось похвастаться. Он начал рассказывать о себе, увлекся, смеялся, размахивал руками, приплел, конечно, как без этого? А она слушала, восторженно глядя на него.

— Я видела тебя по телевизору, — выдала она.

Он даже крякнул от неожиданности. Да, его как-то пригласили на передачу…

— Ты так телегеничен! И дикция у тебя прекрасная!

— Хм, спасибо, — не без удовольствия поблагодарил он, — а ты сама-то как? — спохватился Игорь.

Она опустила глаза:

— Ну, я решила заняться филологией, вот сейчас учусь в университете, тем более это у меня вторая «вышка», так что всего три года…

— Театр, значит, забросила? — уточнил Игорек.

— Какая из меня актриса, — вздохнула Даша, — да и режиссер тоже… Ты же знаешь.

Он ничего не сказал, кивнул многозначительно, соглашаясь.

На станцию пошли все вместе, толпой, Даша семенила рядом, счастливая, держала его под руку и говорила, говорила…

— Что же ты никогда не зайдешь в гости? — спросила она.

— Да как-то не складывается…

— А ты заходи, посидим, поболтаем.

— Как-нибудь, — пообещал он, — непременно.

Даша не удовлетворилась таким ответом. Достала блокнотик, записала адрес, телефон и даже схему проезда нарисовала.

— Я так скучаю, — и снова ее щенячий взгляд.

Он смутился, оглянулся воровато, но никто не обращал на них внимания, народ веселился, шумел, говорил.

В электричке Даша сидела, тесно прижавшись к нему боком, от нее исходило тепло, пахло какими-то духами, маленькая ручка лежала на его руке, прядка волос, выбившаяся из тугой прически, щекотала его щеку. Он разволновался, вспомнилась та единственная ночь, когда он был с ней. И хотя воспоминание было смутным, волнение не покидало, сладко замерло внизу живота, Игорь почувствовал желание. Скосил глаза, заметил, как порозовели Дашины обычно бледные щеки. Вздохнул и не отстранился.

Он поехал провожать ее до дома. У подъезда девушка поднялась на цыпочки и робко потянулась к нему губами. Он склонился и поцеловал ее, волнуясь все сильнее.

— Никого нет, — быстро шепнула она, — зайди, хоть на минуту!

И он пошел за ней, как привязанный.

И снова были быстрые объятия и ее всхлипывающий шепот в темноте, и постыдное бегство, едва объятия разомкнулись.

Пришлось брать такси, на метро Игорь уже не успевал. Ехал домой опустошенный, встревоженный, не ругал себя, не уговаривал, хотя чувствовал себя последней скотиной.

Дома было еще хуже. Он не мог смотреть жене в глаза. Она тоже пришла поздно, уставшая, спросила о спектакле. Он ухватился за этот вопрос, принялся ругать и спектакль, и режиссера, и труппу. Все, что угодно, только бы жена не обратила внимания на его состояние.

Не обратила. Пронесло.

Несколько дней Игорь приходил в себя, спрашивал: почему? Даша никогда не нравилась ему. Маленькая, бледная, личико простенькое, нос слишком длинный, волосы вечно собраны на затылке, коротконогая. Одевается, как старушка: бабские юбки, плащ с поясом, туфли на низком каблуке… Причем она называет все это ретростилем. Глупо, ей 27, когда-то занималась танцами, тело у нее стройное, тренированное, талия тонкая, правда, зад тяжеловат, ну так что же, женщины умеют как-то превращать недостатки в достоинства. Пару раз он видел ее в джинсах, что ужасно не шло ей, и она, видимо, знала об этом, поэтому носила брюки редко.

Он не смог бы объяснить себе, что чувствует к Даше как к женщине. Да и нечего было объяснять. Помнилось томление и напряжение, прикосновение плоского упругого живота, податливость бедер, торопливость, мокрые щеки, всхлипы, освобождение и стыд…

И все же, все же временами в нем пробуждалась нежность к ней, она рождалась из жалости, он понимал это и запрещал себе думать о ней.

Они снова долго не виделись и встретились только на похоронах мастера. На кладбище собралось столько народа, что старушки-завсегдатаи то и дело спрашивали, кого это такого важного хоронят.

Игорь не взял с собой жену, впервые даже не предложил, хотя она очень переживала, он видел, ведь Вера хорошо знала мастера. Но не позвал. Посчитал — незачем. Там будут только свои: родственники, ученики, коллеги.

Даша приехала, была в черном, плакала, показалась ему особенно трогательной и даже красивой. Они долго говорили после похорон, пожалуй, впервые, просто как друзья, как очень близкие люди.

Расстались хорошо, он обещал позвонить. И действительно, стал изредка ей звонить. В основном когда был на работе. Рассказывал о том, что делает, куда ездил, из-за чего ругался с начальством. Она слушала, давала советы, которые смешили его, но было приятно, потому что она волновалась за него. Он писал ей длинные письма, иногда романтичные, иногда просто дружеские.

Эта переписка особенно привлекала Игорька, она превратилась в его маленькую тайну. И тайну приятную. Даша все время предлагала встретиться, ее просьбы были робкими, но настойчивыми. Он отнекивался, ссылаясь на занятость. Она обижалась, но потом звонила первая или присылала милые эсэмэски.

Игорь сохранял ее письма, завел у себя в компьютере специальную папку.

В начале марта они встретились. Получилось как-то само собой. У него — обеденный перерыв, а она случайно оказалась неподалеку. Гуляли по городу, смеялись, она читала ему стихи, потом целовались в подворотне. И такое его охватило восторженное состояние, он почувствовал себя подростком, школьником, сбежавшим с уроков. Жизнь как будто заново началась. Дашка из серенькой женщины превратилась в юную девочку, тоненькую, страстно влюбленную, милую.

Их встречи, такие волнующие, полные весенней влюбленности и, казалось, какого-то высшего смысла, участились.

Он все чаще стал забегать к ней домой, волновался, как мальчишка. Однажды их застала ее мать, некстати вернувшаяся с работы. Даша представила Игоря. Мать не удивилась. Как будто давно о нем знала. Это знакомство слегка отрезвило его, остудило, он взглянул на себя со стороны и опомнился. Попытался притормозить, но Даша не отпускала. Ее звонки и просьбы о встречах участились. Бывало, что трубку брала жена, Даша, не стесняясь, просила, чтоб она позвала Игоря. И Вера приносила ему трубку. Игорь раздражался, грубил Дашке, а потом оправдывался перед женой:

— Достала она меня! Влюбилась девка, пристает, не знаю куда деваться!

Жена посмеивалась, советовала не грубить, а поговорить нормально. Он морщился, сознавая себя последним дерьмом, и… продолжал врать обеим.

На Дашкин день рождения Игорек купил огромный букет нарциссов, хотя терпеть не мог эти цветы, но Дашка просила именно нарциссы.

Она умела быть настойчивой и даже бесцеремонной.

— Почему ты не поздравил мою маму с днем рождения? — голосом сварливой жены спросила Даша однажды. Игоря задел этот тон, как будто она уже считала его своим, принадлежавшим ей, тянула в семью, требовала, чтоб он общался с ее родителями. Он тогда нагрубил ей. Даша испугалась, отступила, пыталась смягчить свое требование, просила прощения.

— Зачем я тебе? — спрашивал он. — Ты просто зря тратишь на меня свое время.

— Так надо, — отвечала она упрямо.

Он уходил, не отвечал на ее звонки, старался сделать так, чтоб отношения сами по себе сошли на нет. В глубине души он надеялся на то, что у нее кто-нибудь появится и все рассосется само собой.

Проходил месяц, два, она звонила, рыдала в трубку, он срывался и ехал. Сколько раз ругал себя последними словами за эту слабость!

Прогулки прекратились, теперь они встречались у нее дома, после бурной истерики Даша тянула его в постель, и снова мучительные объятия, слезы, признания…

— Скажи, ты меня любишь? Любишь?

Игорь уходил от ответа или, чтоб успокоить ее, говорил «люблю». Ведь слова ничего не значат, во всяком случае, для него они уже ничего не значили. Он все сильнее запутывался в своих отношениях, снова пытался прекратить эту связь, тяготившую его, но Дашка не отпускала. Более того, она начала закатывать истерики, спрашивала, когда же он наконец уйдет от жены, называла его трусом.

В какой-то момент он и сам хотел уйти, от обеих. Дома было неладно. Игорь почти перестал разговаривать с женой, казалось, их уже ничего не связывало. Только спали по-прежнему вместе. Он все время раздражался, ему казалось, это жена виновата в том, что у них происходит. И в то же время он постоянно испытывал чувство вины, от которого хотелось избавиться во что бы то ни стало.

Однажды он имел неосторожность признаться Дашке в своем желании пожить пока у друга. Та тут же вцепилась в эту идею и подняла такой скандал, что Игорь не выдержал, пообещал поговорить с женой и переехать.

Но когда он пришел домой и увидел жену, его решимость улетучилась. Игорек представил себе, какая жизнь его ждет. Он любил жену, эта любовь давно вошла в привычку, поэтому он не замечал и не понимал ее, но когда пришлось решать, с кем остаться, Игорь испугался.

Жить в чужой квартире с женщиной, которую он никогда не любил, которую ласкал из жалости, терпеть бесконечные истерики, и все это ради чего? Свободы он не получит, просто еще туже затянет петлю на шее.

В тот вечер он так и не сказал ничего жене. Она сама спросила:

— У тебя есть другая женщина?

— С чего ты взяла?! — пролепетал Игорь.

— Я знаю…

— Перестань, пожалуйста!

Они уже собирались ложиться в постель, когда произошел этот разговор. Жена молча поднялась и ушла на кухню, он побежал за ней, обнял, клялся в любви, убеждал, доказывал… Одним словом, все закончилось банальным сексом.

На следующий день Игорь был вынужден вынести еще один скандал. Дашка кричала, что он трус и тряпка, и чтоб он оставил ее в покое, что он неудачник, подкаблучник, и она больше не желает иметь с ним ничего общего. Он стерпел. Пусть выговорится, ей станет легче, и у него будет повод уйти и прекратить затянувшиеся отношения.

Она убежала, не позволив ему даже проводить ее до метро.

Сначала он обрадовался. Но постепенно Дашкино место заполнила щемящая пустота. Игорь не жалел, что не ушел из дома, нет, он жалел о том, что вот, все кончилось и ничего не осталось от прежней влюбленности, только несколько десятков писем.

Даже депрессия началась. Пару месяцев Игорь занимался самокопанием, жалел себя, перечитывал Дашкины письма, поневоле сравнивал ее с женой, злился на себя, думал, что зря обидел хорошего человека — Дашку. Надо было как-то по-другому разойтись, мирно, остаться друзьями, что ли…

И он позвонил.

Она почти сразу ответила, дрожал напряженный голос, того и гляди снова заплачет. Он сразу пожалел об этом звонке, смешался, не знал, что говорить, плел какую-то ничего не значащую чепуху. Она перебила, сказала, что не может его забыть, что ей делали предложение дважды, нет, трижды, но она всем отказала. Игорь как-то вывернулся из ее словопотока и прервал разговор.

И снова было жаль чего-то, то ли себя, то ли эту женщину, зачем-то любившую его.

От нее пришло письмо: страстное, болезненное, полное воспоминаний и горечи. Он не удержался и ответил. Снова завязалась переписка, он старался быть сдержанным, старался не переступать опасную грань. Она, кажется, тоже пыталась соответствовать и писала в каких-то странных полутонах, то иронизируя, то намекая…

Он знал, что может вернуть ее в любой момент, ее привязанность и пугала, и льстила одновременно. Какое-то время Игорь удерживал себя, но с наступлением теплых дней сорвался и поехал к Даше на дачу.

Ничего хорошего из этой поездки не вышло. К тому же у нее появились новые требования и новые вопросы: «А что, если у нас будет ребенок?» Он застыл, с трудом пришел в себя. «Значит, будем решать этот вопрос», — бодро пообещал он.

Как же он ругал себя после этой встречи! Последними словами! Насчет беременности Игорь не беспокоился, он всегда соблюдал осторожность, к тому же он был уверен, что и Даше ни к чему внебрачный ребенок. Ну, спросила, он и ответил, что еще?

В июне история повторилась. Дашка позвонила и потребовала, чтоб Игорь приехал. Она рыдала в трубку и кричала, что жить без него не может. Он испугался, поехал, хотел как-то ее уговорить. Но вместо разговора Дашка затащила его в постель, была особенно страстной, долго не отпускала. Он с трудом вырвался, сославшись на срочные дела. По дороге дал себе слово, что больше никогда и ни за что!

Они не виделись до конца лета. А в начале сентября Дашка снова его поймала, потребовала встречи и серьезного разговора. Игорь и сам не знал, почему согласился встретиться. Наверное, потому, что как раз был дома один, жена в командировке, сын у деда с бабушкой.

Он ехал бездумно, надеясь на то, что им наконец-то удастся просто поговорить и прекратить затянувшиеся мучительные отношения. Возможно, будет дружеский секс на прощание, что-то такое спокойное и ни к чему не обязывающее.

Дашка встретила его на пороге дачи и сразу же потащила к кровати. Не слушая, срывала одежду с него и с себя, торопилась, нервничала, набросилась с жадностью. Он подчинился, хотя снова пожалел о том, что не отказался от встречи.

Когда они оба лежали без сил, измотав друг друга, Дашка спросила:

— Ты уйдешь от жены?

Игорь мысленно застонал, прикрыв глаза, снова та же песня!

— Даш, мы же уже давно все решили, — мягко напомнил он.

— Мы?! — взревела Дашка, срываясь с кровати. Разъяренной фурией металась она по комнате и швыряла в него одежду, которую совсем недавно сама же срывала.

— Убирайся! — визжала она. — Пошел в жопу!

Он спокойно оделся и уехал, не сказав ей ни слова.

Как ни странно, с этого дня Игорь совершенно охладел к Дашке, воспоминания о ней больше не тревожили, да и сама она не звонила, не писала, только пару раз приходили эсэмэски: «Как дела?» Он не ответил.

Поздней осенью они случайно столкнулись в метро. Дашка кривила губы, вела себя высокомерно, цедила слова. Ему было неприятно разговаривать с ней, и вообще она стала ему неприятна.

Зимой он и вовсе забыл о ее существовании.

Во-первых, его пригласили на должность начальника отдела в весьма престижную компанию, во-вторых, жена попала в больницу, что-то с нервами, она вообще в последнее время жаловалась на головные боли, в-третьих… да мало ли дел у взрослого семейного человека!

К Новому году он уже перешел на новую работу. Праздники провел с семьей и друзьями. С женой все более или менее наладилось.

Одним словом, Игорек был доволен.

Это случилось в начале марта.

Позвонила Даша и сообщила о том, что беременна. В первый момент он не понял ее, растерялся, подумал: решила разыграть.

— Что же ты молчишь? — осторожно спросила она.

— А что я должен говорить?

— Ну, ведь это твой ребенок…

— Даш, ты шутишь?

— Нет, не шучу, по срокам все сходится.

— Но я-то тут при чем?

— У меня никого, кроме тебя, не было.

И вот тогда его накрыло. Его охватил ужас. Игорь вдруг представил себе, как рушится вся его жизнь, прямо сейчас, сию минуту. Он стоял, как громом пораженный, едва удерживая телефон в трясущейся руке.

— Почему же ты раньше не сказала? — пересохшими губами спросил он.

— Разве это что-то изменило бы?

— Чего ты хочешь?

— Мне нужны деньги.

— Хорошо, — выдавил он.

Ее голос мгновенно изменился, потеплел.

— Правда? — залепетала она. — Помнишь, ты же обещал, я поверила тебе… У меня отрицательный резус, надо ложиться на обследование, а это стоит денег, я подумала…

— Да-да, я же сказал, хорошо, — перебил ее он. Спросил: сколько. Она назвала довольно внушительную сумму, таких денег у него не было, он же не мог взять их из семейного бюджета. Значит, надо где-то достать.

И он достал.

Потом пришлось ехать к Даше домой. Она распахнула дверь, а он не узнал ее, удивился: перед ним стояла незнакомая беременная женщина, низенькая, с выпирающим животом, бесцветная какая-то… И только взгляд, взгляд остался прежним, щенячьим.

Он протянул ей деньги. Она засмущалась:

— Нехорошо через порог, может, зайдешь?

— Нет, спасибо…

— Да, кстати, — обронила она, — тебе надо будет поехать со мной в медцентр для заполнения анкет, нужны данные об отце ребенка.

— Даш, ты уверена, что… — начал он.

— Да! — выкрикнула она. — Неужели ты думаешь, что такими вещами шутят! Я хранила этого ребенка, как драгоценность, потому что он — от тебя!

Он поморщился, не любил театральщины.

— Я готовилась, соблюдала диету и режим, — скороговоркой бормотала она. Игорь пропустил ее слова мимо ушей, пообещал поехать с ней, куда она скажет, и ушел.

Впервые в жизни у него поднялось давление. Он перепугал жену, пил какие-то лекарства, которые она совала ему, и ничего не мог сказать. Думал, если Вера узнает, то это ее убьет. Все то время, пока он жил между Дашкой и семьей, превратилось в сплошной кошмар. Он чувствовал себя, как в чаду. Делал то, что от него требовали, механически передвигался по городу и абсолютно забросил работу. В голове у него не укладывалась ни Дашка, ни эта беременность, и в то же время он безропотно отвечал на вопросы врачей о себе, болезнях в его семье… «Ведь не может же она врать настолько? — думал Игорек. — Если я не отец ребенка, то для чего Даша устроила весь этот цирк?» Он сомневался, он сломал себе голову, но подчинялся требованиям Дашки безропотно. У него было только одно условие: «Вера ничего не должна знать!» И Дашка, недовольно поджав губы, согласилась.

Беспечного секса не бывает.

4. Откуда берутся дети

В апреле Игорь вдрызг разругался с руководством компании, хлопнул дверью и ушел с работы. Нервы не выдержали. Жена успокаивала: «Ничего, найдешь другое место». Он был благодарен ей и стыдился себя. И в то же время Игорек понимал, что малодушничает, что Дашкина беременность — это расплата за его многолетнюю ложь. Что ребенок, чей бы он ни был, не виноват, а значит, надо сжать зубы и терпеть.

Как-то встретил бывшую сослуживицу, разговорились, она, видимо, заметив, в каком он состоянии, спросила:

— Игорь, что-то на тебе лица нет. Ты вообще как?

И он не выдержал, рассказал ей все. Знал, что она никак не связана с его женой, так что у него не имелось причин опасаться утечки информации. К тому же коллега была женщиной вполне разумной.

— Что делать? Ума не приложу!

— Да ты что? Ума лишился, что ли? — спокойно ответила она. — Нашел из-за чего переживать! Имей в виду, баба хотела родить и родит, это ее проблема. Ты и так слишком много для нее сделал. Не девочку обрюхатил, в конце концов, ей уже тридцать! Тебя, дурака, использовали, как банк спермы, а ты на стенку лезешь, в благородство играешь! Да и неизвестно еще, чей это ребенок. Так что пусть спасибо тебе скажет. Может, у нее другого дитя вообще не будет. Расслабься!

Он поблагодарил. Немного полегчало. По крайней мере, Игорь теперь знал, как себя вести дальше.

Позвонила Дашкина мать, слезливо залопотала:

— Ах, Игорь, Даша так давно вас любит! Неужели вы на ней не женитесь?

Он с трудом сдержался, чтоб не нагрубить, процедил:

— Это наши с Дашей проблемы, и мы сами в них разберемся.

Врачи поставили срок — конец мая. Больше всего Игорь боялся, что Дашка позвонит ночью и ему придется срываться и ехать. Тогда жена все узнала бы.

И еще нужны были деньги. Ведь Дашка собиралась рожать в «самом лучшем центре». Он не решился отказать ей, опасался скандала, да и за ребенка беспокоился. Появились долги.

Схватки начались на неделю раньше срока.

Игорю повезло. Жена была в отъезде.

Дашка позвонила утром, Игорь сорвался, успел еще до пробок.

Воды отошли, когда он вез ее к роддому.

В тот же день она и родила.

Если женщина что-то для себя решила, она непременно добьется этого.

5. Шантаж

— Меня выписывают, — сообщила Дашка, — приезжай и захвати с собой фотоаппарат, пожалуйста.

Он приехал, медперсонал встретил его, как счастливого папашу. Дашкина мама открыто лебезила. Дашка вела себя со спокойным достоинством. Игорьку показали дочь — крохотное тельце в пеленках. Он мучительно всматривался в красненькое личико, силясь найти в нем сходство с собой, и не находил. Ему было так страшно взять этот сверток в руки, но он перешагнул через свой страх, взял. Дашка сразу же попросила, чтоб он сфотографировал ее с дочерью. И он фотографировал. Дашкина мать улыбалась и заискивала, Дашка продемонстрировала налитую молоком грудь и покормила ребенка. Он все еще снимал, автоматически нажимая на кнопку.

Потом их снимали вместе. Он попытался улыбнуться, но получилось плохо, судорогой свело губы.

Наконец пытка закончилась, Игорь отвез счастливое семейство домой. Там и состоялся очень важный разговор. Даша заперлась с ним в комнате, сунула ребенка в руки и спросила:

— У нас с тобой теперь будет что-нибудь?

Он хорошо изучил ее за время знакомства. И знал, Даша долго готовилась к этому разговору. Она рассчитывала на Игоря. Она снова смотрела тем самым щенячьим взглядом. А он испытывал только одно желание — поскорее убраться отсюда.

Он неловко передал ей сверток с младенцем и ответил, отведя взгляд:

— Даш, ты же сама прекратила наши отношения…

Она вспыхнула, прижала к себе ребенка:

— Я думала, что ты меня простил!

— Я тебя простил, но больше у нас ничего не будет, — отрезал он.

Она немного поплакала, а потом, гордо вздернув крошечный подбородок, изрекла:

— Мне ничего не нужно от тебя! Только признай ребенка! У нашей дочери должен быть отец!

— Хорошо, я подумаю над этим, — он поднялся, собираясь уходить.

— Ты скажешь жене? — бросила она ему в спину.

— Нет!

В прихожей к нему подошел Дашкин отец, как обычно, выпивши, и завел долгую речь о том, какая теперь на Игоре лежит ответственность. Игорь не выдержал и резко его оборвал. Выскочила Даша.

— Прошу тебя, не вмешивайся! — набросилась она на отца, тот поспешно ретировался.

— Когда приедешь? — спросила холодно.

— Когда скажешь…

Никогда еще Игорь не чувствовал себя так отвратительно.

Приехать пришлось скоро. Дашка потащила его получать свидетельство о рождении ребенка.

В свидетельство вписали его фамилию…

— Ты с ума сошла! — попытался урезонить Дашу Игорь. — У ребенка будет другая фамилия, а у тебя куча проблем!

Но она заявила:

— Нет, я так решила!

Игорь пожал плечами и не решился больше перечить. Дашка неотступно требовала, чтоб он признал отцовство и рассказал жене о ребенке. Он отмолчался, пообещал что-то неопределенное.

Он был напуган. Страшно. И ее решительностью, и возросшими требованиями, постоянными звонками, от которых он дергался, а жена посматривала с подозрением. Дашка могла позвонить неожиданно, и надо было срываться и ехать. За лето Игорек так измотался, что уже белого света не видел.

Начал пить, появились мысли о самоубийстве. Он стал невнимательным, угробил чужую машину… Все это требовало денег. Постоянного рабочего места он так и не нашел, да и некогда ему было этим заниматься. Мотался туда-сюда и потихоньку сходил с ума.

Дома было совсем плохо, он не мог заниматься с женой любовью. Вера ничего не требовала, но была напряжена, утешала его, наверное, думала, что он переживает из-за работы. А Игорь жил из последних сил, иногда удивлялся тому, что наступило утро, а он все еще жив…

Если женщина любит, то она закрывает глаза на многое. Не потому что не видит, а просто не хочет видеть. Женщинам вообще свойственно выдумывать мужчин.