Побег на Альфу Центавра (сборник)

Ольга Бэйс, 2012

Классический детектив традиционно популярен. Действие повестей, вошедших в сборник, происходит в современном мире с его технологическими возможностями и психологическими проблемами.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Побег на Альфу Центавра (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Ольга Бэйс, Леонид Шифман

Грильяж в шоколаде

Лирический пролог, или история независимой женщины

Так уж получилось в моей жизни, что у меня никогда не было подруги. Ну, не просто знакомой девчонки, с которой можно переброситься парой слов и вместе пробежаться по магазинам, а задушевной подруги, с которой бы я делилась своими женскими тайнами, и с кем бы я оплакивала все свои неудачи. Впрочем, в том, что мы в жизни имеем, и чего лишены, как правило, мы виноваты сами.

Но вот я столкнулась с делом, которое не только несколько выбивалось из практики детективного агентства, но и, в какой-то степени заставило меня оглянуться на собственную жизнь. А еще в результате у меня появились друзья-коллеги, с которыми мы в последствии разгадали несколько очень любопытных и необычных загадок.

Все это началось тогда, когда в моем кабинете, в кресле для посетителей появилась успешная и, на первый взгляд, вполне довольная своей судьбой, бизнес-леди. Начала она наш деловой диалог весьма необычно.

— Даже не знаю, как вы отнесетесь к моему предложению, госпожа Адамс. И не знаю, кто мне сейчас больше нужен, детектив, или просто человек, который готов меня выслушать и понять. Я бы никогда не решилась обратиться к детективу-мужчине.

— Хорошее начало для разговора, — заметила я.

— Извините за лирическое отступление, но иначе мне будет трудно вам все объяснить, ведь я — деловая и независимая женщина, — она усмехнулась, — неважно, сколько мне лет. Представьте себе, на меня еще оглядываются мужчины, старше тридцати пяти, конечно, но чувствовать себя женщиной мне все еще приятно.

— Допустим, меня этот факт вовсе не удивил, — улыбнулась я.

— И все же. Моя жизнь — это сплошная череда самых разных неприятностей, сложностей, неурядиц, — все как у всех, она опять усмехнулась, но как-то очень грустно, — однако, к моим прошлым взлетам и падениям я так привыкла, что практически не замечала, на каком этапе и когда меня заставал очередной вираж моей судьбы. Прекрасно понимаю, что вы о себе, скорее всего, можете сказать то же самое.

— Не спорю, — подтвердила я.

— Самым трудным испытанием для меня был мой брак. Нет, я не выскочила замуж по большой любви в раннем неразумном возрасте. Если вы так подумали, то не угадали. Все было еще глупее.

— Разве так бывает?! — воскликнула я, давая понять моей собеседнице, что ее ирония мною понята.

— Представьте себе. Влюбиться в период романтической юности мне не удалось, ну не вышло, что делать? Любовь, как и талант, не каждому дается. Замуж вышла, так как было пора. Так, по крайней мере, считали все вокруг: мои родители, подруги, соседи, — все! Знакома вам такая ситуация?

— Еще бы! — сочувственно прокомментировала я.

— Но сейчас я думаю, лучше бы мне послушаться своего разума.

— Ваш брак был так неудачен?

— Да не в этом дело. — она задумалась на несколько мгновений, — мой муж по-своему меня любил, но уж очень по-своему. Ему казалось, что если он приобрел свою половину, то никем, кроме этой самой половины, она уже быть не может. Впрочем, не знаю, как бы это мной воспринималось, если бы в моем сердце была хоть какая-нибудь жалкая влюбленность, не говоря уже о вселенской любви. Но чего не было, того не было.

— Вы развелись?

— Да, конечно. Развелись и ни разу не пожалели об этом. Моему бывшему мужу, по заключенному между нами договору, досталась наша маленькая квартира, а мне — свобода и сын, единственное приятное следствие моего необдуманного поступка.

— Вот, видите, что-то все же было хорошее, — заметила я.

— Согласна. Свободу я восприняла как ощущение полного и беспредельного счастья. Вначале. Я наслаждалась и изменилась настолько, что меня перестали узнавать на улице мои бывшие одноклассницы. Оказалось, что во мне сидит такое количество талантов, которого хватило бы на целую ораву среднестатистических женщин. Я старалась все свои способности пустить в дело, что мне прекрасно удавалось. При этом я еще умудрялась быть не самой плохой матерью, если верить моему ненаглядному сыночку, а мне очень хочется ему верить, — она замолчала и посмотрела на меня, словно спрашивала, нужно ли продолжать.

— Я вас слушаю, говорите, — ответила я на ее взгляд.

— Все шло замечательно, — продолжила она, — если бы не одно обстоятельство. Я не переставала чувствовать себя женщиной. Да, деловой, да, независимой, но и просто женщиной тоже, — голос ее слегка зазвенел, — дала мне судьба умение любить или нет, но время от времени я начинала тосковать, глядя на своих менее удачливых, замотанных долгами и домашними разборками замужних приятельниц. Я вдруг не могла уснуть после трудного и хлопотного, но вполне удачного дня. Успешно завершенное дело ни с того, ни с сего, заканчивалось вместо радости хандрой. Мне иногда так как нестерпимо хотелось поделиться своим успехом, поделиться с кем-то родным, под покровом ночи, уютно устроившись в кольце его рук.

— Мне не сложно вас понять, — сказала я и вдруг поняла, насколько все это меня тоже касается.

А странная посетительница продолжила свой рассказ.

— Не люблю признавать свои слабости, но стараюсь быть честной, тем более сама с собой. Я разрывалась между этими, нужно сказать, довольно редкими, приступами острого чувства одиночества и желанием сохранить свою, с таким трудом отвоеванную, независимость. Конечно, меня окружали не только женщины. Моими партнерами по бизнесу были, в основном, мужчины, но я старалась соблюдать дистанцию. Я окружала себя, если это зависело от меня, мужчинами семейными и счастливыми в браке. Это было не так уж и сложно. Я давно не верю в миф о мужской независимости.

— Я — тоже, — усмехнулась я.

— Мужчина на самом деле боится одиночества гораздо больше, чем женщина, — она вздохнула и продолжила, — вот так и шла моя жизнь, пока все не полетело кувырком. Случилось это как-то само собой, я даже не заметила. У меня появился новый партнер. Замечательный и деловой, он идеально вписывался в созданную мною схему. Он был женат семь лет и был счастлив и в делах, и в семье. Наши с ним отношения устраивали нас обоих. Мы доверяли друг другу, а по деловым качествам прекрасно друг друга дополняли. Все было настолько гладко, что просто неоткуда было ждать не то что беды, но даже мелких неприятностей. Я наслаждалась нашим совместным бизнесом, как можно наслаждаться старой проверенной дружбой.

— И что же случилось? — спросила я, понимая, что мы, наконец, переходим к деловой части нашего разговора.

— В тот день я ждала его звонка, так как он должен был сообщить мне о результатах очень важных для нас переговоров. Но в назначенное время Поль, так его зовут, мне не позвонил. Сразу я не очень забеспокоилась, но все же тревога у меня была. По крайней мере, так мне кажется сейчас. Я прождала весь вечер, звонка не было. Не отвечал и его сотовый телефон. Я не выдержала и позвонила ему сама по домашнему телефону. Трубку взяла жена и сказала, что он не вернулся еще из деловой поездки. Вот тут я уже встревожилась по-настоящему. Дело в том, что человек, с которым мы вели переговоры, мне уже позвонил и даже поблагодарил за тщательно подготовленный документ. По всему было понятно, что Поль уже должен быть дома. Я подождала его звонка до утра, а утром заявила в полицию об исчезновении моего партнера по бизнесу. Вскоре уже не только мне, но и всем, кто знал ситуацию, было понятно, что с Полем случилось что-то серьезное. Полиция завела свою следственную машину. Со мной побеседовал комиссар, я рассказала все, что мне было известно. Как дальше продвигалось следствие, мне после этого можно было узнать только из газет. Никто даже и не предполагал, что это для меня так важно, даже я сама. Нет, я не настолько зависела от конкретного партнера, чтобы от его присутствия или отсутствия мог пострадать мой бизнес. А в остальном, кто я такая, чтобы мне сообщали о том, как проходят поиски человека, с которым случайно и не так уж долго пересекалась моя жизнь? Но у меня все валилось из рук, а мои воспоминания и мысли крутились вокруг достаточно странных эпизодов. Я вспоминала его глаза, у него был замечательный взгляд. Если бы мне нужно было подобрать эпитет, я бы назвала его просто спокойным, но, вспоминая те редкие минуты, когда мы смотрели друг другу в глаза, я была очень далека от состояния покоя. А больше всего меня мучил один разговор. Мы были тогда в Старом Гринвере, по делам, естественно. Остановились в гостинце"У капитана". Вечером ужинали в ресторане. Ресторан находился у самого моря, возле старого причала. После ужина мы, не сговариваясь, пошли пешком до отеля. Это было не очень далеко, погода была прекрасная. По дороге разговорились на совершенно неожиданные темы, о музыке, о любимых книжках, о мечтах.

«Есть у меня одна мечта, глупо, наверное, но очень хочется иногда бросить все к чертовой матери и отправиться жить на один остров…» — вдруг как-то мечтательно проговорил Поль.

— Он назвал конкретный остров? — спросила я, просто, чтобы моя собеседница понимала, что я ее внимательно слушаю и вникаю в то, что она говорит.

— Да, но в этом не было особой необходимости, я чувствовала, что наши мечты очень похожи, причем, я чувствовала это уже давно. Больше мы никогда не говорили об этом. Да и лирическое настроение, посетившее нас в тот вечер, больше к нам не возвращалось. Наши отношения, как и прежде, были партнерскими и дружескими. Пока не случилось… Пока он не пропал, вот так неожиданно и непонятно.

— Но, насколько я понимаю, его ищут, при том, весьма усиленно, — я уже догадалась о ком идет речь (об исчезновении Поля Майриса писали все газеты, каждый день о результатах поисков сообщало телевидение, да и новости в сети тоже были полны подробностями и домыслами).

— Да, несомненно. Но что мне делать сейчас? В газетах, конечно, достаточно много информации, Поль — зять министра, а такие семьи всегда в центре внимания прессы, если в них хоть что-то происходит, но мне стало невыносимо от мысли, что в этой ситуации от меня просто ничего, ну совсем ничего не зависит.

Я молчала, пока не понимая до конца, чего же от меня хочет эта странная посетительница. Невольно стала присматриваться к ней, кого-то она мне напоминала. Возраст ее трудно было определить, но она, несомненно, была очень привлекательна. Одета безукоризненно, на мой вкус, излишне строго: она больше напоминала высокооплачиваемую секретаршу, чем владелицу благополучного бизнеса. Судя по всему, она решила предложить мне работу, но стоит все же уточнить, какую?

— Очень интересно, но вы, надеюсь, понимаете, что я — детектив? — напомнила я.

— Разумеется, — она улыбнулась, — Просто, когда все это случилось, я попыталась разобраться и в себе. Мне хотелось, чтобы вы поняли и мои мотивы и ситуацию на тот момент, когда это все только начиналось. Знаете, иногда со временем стираются какие-то подробности, забываются факты, а тем более впечатления.

— Не могу не согласиться, но все же, чего вы хотите от меня? Полиция ведет следствие, а их возможности в таких случаях значительно превосходят мои. Да и тот факт, что пропал зять министра, гарантирует активность следственной группы.

— Обратиться к вам мне как раз посоветовал полицейский комиссар.

— Комиссар Катлер?

— Кажется, да.

— Тогда в этом деле что-то есть, — я невольно задумалась, — сформулируйте мою задачу так, как вы ее видите.

— Я хочу, чтобы вы занялись поисками Поля, и обо всем, что вам удастся выяснить, сообщали мне.

— Как я понимаю, главным является то, что идет после «и»…

— Может быть, вы и правы.

— Извините, не могли бы вы назвать свое имя. Допускаю, что оно упоминалось в газетах, но…

— Конечно, меня зовут Эллис Грант.

— О! Парфюмерия «Грант»?

— Да, это мой бизнес.

— Что ж, я попробую взяться за это дело. А теперь я попрошу вас ответить на несколько моих вопросов.

— Разумеется. Вы можете рассчитывать на мою полную откровенность, хотя знаю я немного.

— Где проходила та деловая встреча, с которой не вернулся ваш партнер?

— В Стренчфилде.

— Но это ведь совсем близко!

— Да, а почему это вас удивляет?

— Неужели только вы забеспокоились, когда Поль, кстати, его фамилия Майрис?..

— Майрис, Поль Майрис…

— Так вот, господин Майрис был не так уж далеко, но не вернулся домой к ночи. Неужели это не встревожило его жену?

— Да, меня это тоже удивило, но, возможно, этому есть вполне разумное объяснение, я ведь не могла ее спросить.

— Почему, разве вы не знакомы?

— Действительно, почему? Я знакома с Бертой Майрис, мы даже пару раз встречались на вечеринках, и она однажды осветила своим присутствием открытие одного из моих фирменных магазинов, но, — Эллис смутилась, — наши отношения никогда не заходили за рамки официальных.

— Понятно, вы упомянули, что ваш партнер был счастлив в браке, вы и сейчас в этом уверены?

— А почему я должна в этом сомневаться?

— Пока не знаю. Как я смогу с вами связаться в случае необходимости?

— Вот моя визитка, а это номер телефона, который я даю только самым близким людям. По нему вы найдете меня в любое время.

Когда Эллис покинула мой кабинет, я еще раз обдумала все, что услышала. У меня было такое ощущение, что в этом сумбурном рассказе отсутствовала та главная информация, из-за которой госпожа Грант ко мне пришла. Но в тот момент я еще не могла понять, что же это за информация.

Полезная штука — компьютер. Я побродила по новостным сайтам и собрала почти все известные факты по делу об исчезновении Поля Майриса. Время, когда Поль выехал домой, уточнил владелец рекламного агентства, на встречу с которым он, собственно, и ездил. Из Стренчфилда он выехал около пяти часов вечера на своей машине. Известно, что на третьем шоссе он заехал на станцию автосервиса: что-то случилось с его автомобилем. Механик утверждает, что ремонт был пустячный и занял не более получаса. Но Поль, видимо, торопился домой, поэтому, оставив машину, уехал на такси. На номер такси никому не пришло в голову даже посмотреть. Насколько я понимаю, полиция сейчас сосредоточилась на поисках таксиста. Но стоит побеседовать с комиссаром, возможно, у него есть новости. Я решительно взялась за телефон, считая, что на это у меня есть некоторое право.

— Добрый день, комиссар, — начала я разговор, услышав знакомый голос.

— Добрый, добрый, коллега, а я ждал вашего звонка.

— Даже не сомневаюсь, ведь это вы сосватали мне клиентку?

— Надеюсь, вы не в обиде на меня?

— Что вы? Но, думаю, было бы справедливо, чтобы вы поделились со мной своим уловом по этому делу. Кое-что я уже знаю, в основном то, что появилось в СМИ, но, возможно, есть что-то новенькое?

— Совсем немного, лучше, если вы приедете в управление.

— Хорошо, через полчаса буду у вас.

* * *

В управлении не работал лифт, и на седьмой этаж, где располагается кабинет комиссара Катлера, мне пришлось подниматься по лестнице. Это бывает нечасто, вот и запомнилось.

— Здравствуйте, коллега, очень рад вас видеть, — Эрик Катлер поднялся мне навстречу.

— Я тоже рада вас видеть, и надеюсь, вы не зря меня пригласили, — ответила я.

— Ну, это уже вам решать, однако кое-что есть, из того, о чем не пронюхали пока журналисты, — с улыбкой ответил комиссар.

— Я вас внимательно слушаю.

— Такси было заказано служащим автосервиса, поэтому выяснить, какая именно машина везла господина Майриса, было нетрудно.

— Значит, после делового партнера он говорил еще с механиком на станции и водителем такси. Вы, конечно, допросили обоих?

— Нет, только механика, таксист исчез.

— Исчез?!

— Да, он не вышел на работу на следующий день. Работал он без сменщика. Машина стояла в гараже, мы не рассчитывали там что-нибудь найти и осмотрели салон просто так, на всякий случай.

— Там оказалось что-то интересное?

— На сидении рядом с водителем были пятна крови.

— Кровь Майриса?

— В том-то и дело, что наверняка нет, другая группа. Скорее всего, это кровь водителя.

— Ничего себе! Может, это старые пятна, мог он, например, по неосторожности порезаться…

— Нет, пятна свежие, но порезаться он мог, это вы заметили точно, одно из стекол в передней части салона разбито, и пару осколков мы нашли на полу под сидением.

— Да… На фоне исчезновения и водителя, и пассажира эти обстоятельства приобретают какой-то зловещий характер. Хотя все может оказаться совсем далеким от криминала. Водитель мог разбить окно и порезаться уже после того, как высадил Майриса. А уехать он мог по причине, никакого отношения не имеющей к тому делу, которое мы с вами комиссар сейчас расследуем. Но нам все равно желательно бы отыскать этого парня.

* * *

Я все же восхищаюсь умением журналистов добывать материалы, из которых они потом творят сенсации. Через пару часов после нашего разговора с Эриком Катлером ко мне в контору прибежал Дэвид, жутко возмущенный тем, что получил информацию о кровавых пятнах в такси и о причастности к расследованию частного детектива Мэриэл Адамс не от меня, а из конкурирующей газеты. Мне пришлось его успокаивать и уверять, что он по-прежнему мой друг.

В «Рэйнстар» была опубликована статья какого-то Гарри Фишмана, в ней сообщалось о крови в салоне такси, об исчезновении водителя, а еще о том, что полиция уже не в состоянии самостоятельно разобраться с этой жуткой историей и пригласила в качестве консультанта частного детектива и бывшего удачливого адвоката Мэриэл Адамс. Мне пришлось рассказать Дэвиду, как на самом деле обстояли дела.

— Послушай, я понятия не имею, как этот Фишман узнал о пятнах и моем участии в расследовании, я сама об этом узнала совсем недавно, просто еще не успела тебе позвонить…

— Скорее всего, он увидел, как ты входила в управление, остальное просочилось от кого-то из работников гаража. Эти пятна они могли обнаружить раньше полиции… — уже более спокойно высказал свое предположение Дэвид.

— Наверное, так и было. Раз уж ты сам пришел, может, поможешь мне информацией?

— Не знаю, смотря, о чем ты хочешь узнать…

— Я хочу узнать все, что только известно о семье жены Майриса…

— Ты подозреваешь ее? Но, насколько я знаю, она имела весьма смутное представление о делах мужа, да и такси…

— Далось вам это такси!

— Просто логичнее было бы подозревать таксиста, он мог ограбить пассажира и скрыться…

— Он, конечно, мог скрыться с деньгами, кстати, вряд ли у Поля Майриса были с собой настолько большие деньги, чтобы стоило ради них затевать кровавое преступление и главное — бросать собственную машину. И куда он дел самого пассажира?

— Возможно, в твоих сомнениях море здравого смысла, но подозревать в данных обстоятельствах госпожу Майрис!…

— А кто тебе сказал, что я ее подозреваю?

— Что же ты хочешь знать?

— Я хочу знать, что представляет собой ее семья, как познакомились Поль и Берта, как отнеслась семья министра к будущему зятю, как проходила жизнь супругов, были ли у них общие друзья, например! Я хочу четко представить, что представлял собой их дом с точки зрения психологической атмосферы.

— Ну, тебя и занесло! Не думаю, что отвечу на все твои вопросы, но кое-что попробую раздобыть, если тебя устраивает такой источник, как газетные публикации…

— Устраивает. До вечера сделаешь?

— Постараюсь.

* * *

К вечеру мы встретились у меня дома. Дэвид собрал неплохую коллекцию материалов о Берте Майрис и ее родственниках, близких и дальних. Вот та информация, которая показалась мне наиболее важной и интересной:

Берта и Поль познакомились в Мэрвике, где оба жили в гостинице «Лагуна». Они приехали отдыхать. Их взгляды на то, как это стоит делать на одном из самых дорогих курортов побережья, полностью, видимо, совпадали. Они несколько раз сталкивались то в ресторане, то в клубе, то в казино. Наконец, наступил момент, когда процедура знакомства упростилась до минимума, так как логично вытекала из предыдущего опыта общения. Вернувшись в Сент-Ривер, молодые люди очень скоро поняли, что брак — это наиболее разумное продолжение их отношений. Их семейная жизнь протекала настолько спокойно, что журналисты надолго забыли об этой семье, вплоть до недавно разыгравшихся драматических событий. Вот, собственно и все. У них не было детей, но, похоже, это был их сознательный выбор. Семья невесты относилась к избраннику Берты достаточно доброжелательно. Итак, никаких зацепок!

Полиция тем временем искала пропавшего таксиста. После трех дней активных действий его, наконец, обнаружили отдыхающим на горном курорте в Тотридже. Мне позвонил комиссар Катлер и предложил присутствовать на первом допросе. Официального повода к задержанию Арни Саймона, как считали пока в управлении полиции, не было. К тому же, он явился в кабинет комиссара добровольно и без проблем.

* * *

— Почему вы не предупредили в гараже, что собираетесь уехать? — задал первый важный вопрос комиссар после обычного протокольного диалога.

— А почему я должен был это делать? Работаю я самостоятельно, лицензия у меня в порядке, за аренду места заплатил вперед на полгода…

— Вы знаете об исчезновении человека, которого вы подвозили из Стренчфилда?

— А я что, обязан спрашивать документы у каждого пассажира?

— Нет, конечно, но вы ведь читаете газеты, могли знать, что полиция разыскивает шофера такси, сопоставить. Да и фотография в газете была.

— Зачем? Зачем я буду сопоставлять и вообще лезть не в свои дела?

Похоже, беседа пошла совсем не так, как мы предполагали. Когда Эрик Катлер показал мне, что не возражает против моего вмешательства в разговор с таксистом, я протянула Арни Саймону фотографию Поля и, как можно мягче, спросила:

— Господин Саймон, Вам знакомо лицо этого человека?

— Пожалуй, я действительно вез его из Стренчфилда, — произнес он после некоторого колебания…

— Расскажите нам все, что вспомните об этом эпизоде. Может, пассажир разговаривал с вами во время поездки? Понимаете, он мог сказать что-то такое, что сейчас поможет нам его найти.

— Я только помню, что он очень спешил, опаздывал на самолет, наверное…

— На самолет?! — почти одновременно воскликнули мы с комиссаром.

— Ну, да… Я ведь его подвозил в аэропорт. Он говорил, что летит в Мэрвик! Да, именно в Мэрвик, он сказал это, по крайней мере, дважды.

Да, такого поворота мы не ожидали точно. Впрочем, остался невыясненным еще один вопрос, но думаю, что ответ на него уже вряд ли нас сможет удивить.

— В салоне вашей машины на водительском кресле обнаружены пятна крови, что вы можете сказать по этому поводу? — тон комиссара ясно говорил, что неожиданности уже не предполагаются.

— Да вот! — Арни показал нам свою левую руку, на которой легко было увидеть заживающую, но недавнюю по своему происхождению, ранку от пореза. — Какой-то кретин возле аэропорта так припарковал рядом со мной машину, что торчащая из его багажника планка карниза для штор разбила мне стекло, он выписал мне чек, так что вы можете легко его найти, если хотите, и спросить, он подтвердит. Одно стекло оказалось на сидении, я его не заметил, вот и порезался.

— Это случилось, ведь когда пассажир еще был в машине? — вдруг спросила я, зацепившись за внезапно возникшую у меня мысль.

— Да, — мой вопрос смутил господина Саймона, это было очень заметно.

— Скажите, Арни, — я постаралась это произнести вкрадчиво и, если можно так сказать, по-дружески, — ведь ваш клиент что-то забыл в машине, вы полезли за этим предметом, и, опираясь на свое сидение, порезались. Так ведь было?

— Зачем спрашиваете, если знаете? Да верну я ему! Я всего-то взял…

— Значит, это был бумажник?

— Ну, да… — таксист покраснел и выглядел уже не так хорошо, как вначале нашего разговора.

Когда Арни Саймон ушел, мы с комиссаром приступили к обсуждению и осмыслению полученной информации.

Итак, Поль Майрис, похоже, исчез по собственной воле, но что стало причиной столь неожиданного поступка? На сидении автомобиля, который привез его в аэропорт, он забыл бумажник с деньгами. Тогда как он купил билет? И купил ли? Его кредитной карточкой не пользовался никто со дня его исчезновения, это полиция проверила.

— Пошлю я, пожалуй, человека в Мэрвик, — задумчиво проговорил комиссар, но чувствовалось, что особого оптимизма по поводу этого следственного действия у него нет.

— А я хочу сейчас поговорить со своей клиенткой…

— У вас есть версия? Ведь так?

— Она у меня появилась с самого начала, но тут это такси… Да и очень уж невероятно. Лучше я все выясню сама.

— Что ж, надеюсь, вы и меня не забудете ввести в курс дела, если что.

— Право же, комиссар, у меня всего лишь догадка, к тому же слишком фантастическая, но я хочу ее проверить.

* * *

Мне не удалось ни встретиться с Эллис Грант, ни поговорить с ней по телефону. Не было ответа даже на звонки по заветному номеру. Это меня крайне встревожило. А, впрочем, может, это как раз и подтверждает мою версию событий, — подумалось мне, и я решила ехать в аэропорт.

Полет мой занял не более часа. На поиски ушло часа три, и вот я вижу перед собой высокого загорелого мужчину с сияющими счастьем глазами…

— Как же, госпожа Адамс, вам удалось меня найти?

— Боюсь, что подсказка исходила от меня… — смущенно проговорила Эллис Грант, которая сейчас вообще выглядела не уверенной в себе независимой женщиной, а просто влюбленной девчонкой.

— Да, именно ваши воспоминания привели меня на этот остров, а для того, чтобы найти здесь человека, приехавшего с континента, большого таланта не надо. Но почему вы поступили именно так? — эти мои слова уже были обращены к Полю Майрису, — почему нельзя было просто объясниться с любимой женщиной и решить все проблемы обычным путем?

— Не знаю, поймете ли вы меня. Во-первых, я не был уверен в чувствах Эллис, а этот случай обострил ситуацию и все расставил по своим местам, а во-вторых, ну, представьте себе, что я объяснился, а что дальше? Развод с моей женой вряд ли прошел бы тихо и пристойно. И вовсе не потому, что Берта так уж мною дорожит. Наш брак давно потерял всякий смысл для нас обоих. Но есть семья, общественное мнение. Ну, вы же понимаете. Во что превратилась бы наша любовь после всех этих разборок и скандалов.

— Но что меняет ситуацию сейчас? Вы же не можете жить здесь до конца своих дней?

— На самом деле, это не такая уж плохая мысль, но дело не в этом. Сейчас нам уже не страшны никакие скандалы. Ничто уже не способно разлучить нас.

* * *

Для достойного окончания этого эпизода хочу с согласия своей клиентки привести строки из ее письма ко мне.

«…Мне было уже так тошно в привычном мире, что другого решения я принять не могла. Вы не поверите, но впервые в жизни мне не хотелось жить.

Я решилась и отправилась в аэропорт, никого не поставив в известность. Взяла билет до острова. Перелет был коротким, но мне показалось, что я шагнула в другую судьбу, как после смерти.

Я вошла в здание аэровокзала, и вдруг прямо передо мной возник, словно материализовался из воздуха, букет белых роз.

« Но как ты узнал, что я прилечу сегодня», — спросила я Поля.

«Трудно ошибиться.… Если встречаешь каждый рейс…» — ответил он.

Конкурентка из Америки

Со странным чувством покидала я этот остров. Хотя мысль о том, что Поль Майрис попросту сбежал к своей мечте, пришла мне в голову еще после первого разговора с бывшей клиенткой, кто мог предположить такую мотивацию его поступка? Мне совсем не казалось, что этот человек в своих романтических порывах может зайти так далеко. Что-то не верилось, что все обстоит именно так, слишком все это напоминало сюжет утреннего сериала для домохозяек.

Я удобно устроилась в кресле салона самолета, не замечая продолжающейся суеты других пассажиров. Услышав свое имя, так удивилась, что никакие приличия не могли меня заставить сдержать невольный возглас. Я подняла глаза и увидела, что симпатичная молодая девушка, пристально и удивленно разглядывающая меня практически в упор, затормозила движение.

— Что-нибудь не так? — спросила я.

— Нет, все в порядке, впрочем, нет, мисс Мэриэл Адамс?! — вдруг воскликнула она.

— Мы с вами знакомы? — естественно, сразу поинтересовалась я.

— Нет, но я всегда мечтала об этом. И вот теперь, теперь у меня есть для этого повод. Я такая дура, — согласитесь, что эта реплика не могла не удивить, — я должна просить у вас прощения.

Мне пришлось позаботиться о том, чтобы мы с моей новой знакомой смогли сесть рядом. К счастью, сидящий рядом со мной пожилой господин оказался сговорчивым.

Николь, так звали мою попутчицу, рассказала мне поистине любопытную историю, которая добавила к моему предыдущему рассказу свои оттенки.

Я привожу этот рассказ в ее исполнении, поскольку она по моей просьбе его записала и позднее прислала мне по электронной почте.

А история, которая только началась этим забавным случаем, стала нашим первым совместным расследованием.

Забавный курьез из детективной практики

(или остров, где сбываются мечты)

Рассказ Николь от первого лица, написанный ею собственноручно

Экономический кризис явно подходил к концу. У нас заметно прибавилось программистской работы. Мои опасения, что я забуду программирование, оказались несостоятельными. Но человек устроен нелепо. Или только женщины? Не успели уйти одни страхи, как им на смену пришли иные. Теперь я боялась, что зароется в землю мой талант писать рассказы. Я призналась себе, что все наши с Генри «расследования» интересовали меня, прежде всего, как источник детективных сюжетов. Смогу ли я заменить его своим воображением?

Мы увлеченно обсуждали проект автоматизации работы многозального кинотеатра, когда от работы нас отвлек телефонный звонок. Генри, мой патрон, попросил меня ответить, и я сняла трубку. Приятный женский голос звучал достаточно твердо. Не было сомнений, что он принадлежал человеку с сильным характером

— Я говорю с мисс Николь?

— Да. Здравствуйте.

— Добрый день! Мой дальний родственник рекомендовал мне вас.

— Вы, наверно, хотите поговорить с мистером Тамоном?

— Нет-нет, мисс Николь. Мне нужны как раз вы! Я бы хотела, чтобы именно вы занялись моим делом, а не ваш начальник. Я вас жду завтра в десять утра в гостинице «Звездопад», спросите Берту Гувер. Я прилечу ночью из Сент-Ривера.

— Из Сент-Ривера? — от удивления вырвалось у меня, хотя я просто собиралась объяснить настырной госпоже, что мною и моим временем распоряжается только Генри. — Но, позвольте, если уж вам непременно нужна женщина-детектив, то как раз в Сент-Ривере находится агентство Мэриэл Адамс!

— А кто вам сказал, что мне нужен детектив?

Я прикусила язык. После паузы Берта Гувер продолжила.

— Я вам завтра все объясню. И пусть ваш босс не беспокоится. Я оплачу ваши услуги так, как будто бы работал он. Пожалуйста, не опаздывайте, завтра же мне необходимо вернуться в Сент-Ривер. И еще. Никто не должен знать о нашей встрече. Ваш босс не в счет.

Генри был заинтригован моим разговором с Бертой больше, чем я. Чувствовалось, что он безуспешно пытался сложить из моих сумбурных реплик мозаику сути дела. Я облегчила ему задачу, добавив недостающие слова из нашего с Бертой разговора. Генри был доволен тем, что мне предложили дело, которое не доверили Мэриэл Адамс! Он даже велел мне завтра отправиться в «Звездопад», не заезжая на работу, что давало мне как минимум лишний час сна. Щедрость моего босса была безгранична!

На следующее утро вместо обычного душа я позволила себе принять ванну. Нежась в теплой воде и наслаждаясь ароматами, источаемыми специальными свечами, я, наконец, сформулировала закон Архимеда-Эйнштейна-Федоны: «Скорость протекания (утекания) времени для тела, погруженного в ванну с водой, обратно пропорционально удобству ванной», после чего взглянула на часы, предусмотрительно оставленные на суше, что заставило меня совершить экстренное всплытие. Через десять минут я уже сидела в своей красавице — «мазде», красный цвет которой, по мнению моих друзей, так идет мне.

Я прибыла вовремя. Берта Гувер ждала меня в скромном одноместном номере. Придирчиво осмотрев меня с ног до головы, она явно осталась довольна.

— Я вам сейчас все расскажу, но об этом не должен знать даже ваш босс. Мое настоящее имя — Берта Майрис. Я дочь министра Барри Элиота. Собственно, вот вам и ответ, почему я не хочу обращаться ни в какое сыскное агентство, тем более столь известное, как агентство Мэриэл Адамс. Меня очень устраивает, что у вас консалтинговая фирма, так что если даже дотошные журналисты выследят меня и здесь, то им еще предстоит поломать голову об истинных целях моего визита. А теперь к делу. Мой муж исчез два дня назад по дороге домой, и мне бы хотелось, чтобы в СМИ попало как можно меньше информации об этом. Наш брак давно стал пустой формальностью. Я даже хотела развестись, но решила спросить мнение отца, так как опасалась, что это может повредить его карьере. Отец просил подождать с разводом, так как момент был совершенно неподходящим. Его противники могли использовать мой развод против него, вымазав заодно грязью и меня. Что ж, я решила потерпеть. Поль не пропускал ни одной юбки, исключая, пожалуй, своих деловых партнерш. Впрочем, в этом я могу сильно ошибаться. Я закрывала глаза на все его похождения, лишь бы сохранялись приличия. Но вот он совершенно неожиданно исчез. Конечно, я предполагала, что в один прекрасный день это случится, но все-таки это застало меня врасплох. Я не знаю, жив ли он…. Очень надеюсь, что да. Но это означает, что он влюбился и влюбился по-настоящему.

— И вы бы хотели, чтобы я занялась его поисками?

— Да. То есть, нет, не совсем. Его ищет полиция. Просто у меня есть одна версия, которую я бы хотела с вашей помощью проверить. Когда-то, когда мы еще любили друг друга и, может быть, еще даже не были женаты, — голос Берты красноречиво дрогнул, — Поль поделился со мной своей мечтой, имя которой остров Астра. Уж не знаю, чем он его так прельстил, таких островов сотни. Он тогда говорил, что когда-нибудь мы отправимся туда вдвоем. Не будь я дочкой министра, я бы сейчас сама слетала на этот остров, чтобы убедиться в том, что Поль, наконец, нашел ту единственную, достойную этого маленького кусочка суши. Но, вы понимаете, для меня это невозможно. Это предстоит сделать вам. Вот билет на самолет, вылет через три часа. Гостиницу я вам заказала. Я навела справки: это небольшой остров, и вы без особого труда найдете Поля, если он действительно там. Кстати, чуть не забыла, вот фотографии Поля. Только не попадитесь на его удочку, — прибавила она, подумав.

— Но я должна спросить у босса…

— Не беспокойтесь, на все у вас уйдет пара дней. Я оплачу все ваши расходы и вашу работу. Все, что от вас требуется, это попытаться найти Поля на острове, а когда найдете, сразу звоните мне, я постараюсь остановить его поиски полицией, куда обратилась, без моего ведома, эта его дура-парфюмерша. Кроме того, если вы найдете Поля, я заплачу лично вам тысячу долларов премиальных. Позвоните своему боссу прямо сейчас от меня и езжайте домой собирать чемодан.

* * *

Так я очутилась в самолете. Полет на остров Астра занимал около четырех часов, так как по дороге самолет делал посадку в Сент-Ривере. Задание выглядело пустяковым, к тому же я летела на курорт и полагала, что небольшой отпуск мне совсем не повредит. В общем, расслабилась. Минут за пятнадцать до приземления на остров Астра, я решила привести себя в порядок и отправилась в туалет. У двери туалетной комнаты стояла небольшая очередь. Среди людей, стоящих там, была молодая женщина, я бы сказала даже девушка, если б не слишком серьезное и сосредоточенное выражение ее лица. Кого-то она мне сильно напоминала. Может, мы вместе учились? Ее взгляд скользнул по моему лицу, и, судя по всему, она не признала меня или была слишком занята своими мыслями.

Посадка прошла без приключений. Я взяла такси и отправилась в гостиницу. Решила, что немного отдохну с дороги, поужинаю и займусь поисками обещанной мне тысячи долларов.

Уснула мгновенно, еще раньше, чем голова коснулась подушки. Проснулась часа через два, быстро приняла душ, хотела отменить запланированный ужин (уж больно много времени я проспала), но мой желудок с этим не согласился. Так что решила в целях экономии времени поужинать в гостиничном ресторане.

Но поужинать мне было не суждено. У входа в ресторан я увидела красивого высокого мужчину, оживленно беседующего с двумя женщинами.

Не узнать его было невозможно, тысяча долларов на блюдечке с голубой каемочкой.

Я уже собралась вернуться в свой номер, чтобы позвонить Берте, но тут в одной из дам, беседующих с Полем, я узнала ту самую серьезную девушку, правда теперь она уже не выглядела такой «букой», как в самолете. Будучи озадаченной, я на автопилоте добралась до своего номера. Открывая ключом дверь, я вдруг вспомнила, где я видела эту девушку: это была Мэриэл Адамс собственной персоной! Месяца два назад я случайно видела ее портрет в газете. Так вот с кем проводит время на острове мистер Поль Майрис!

Берта сняла трубку мгновенно, как будто ждала моего звонка. Когда я, находясь в эйфории от своего двойного успеха и ничего не соображая, доложила ей, что нашла Поля живым, да в компании с Мэриэл Адамс, на другом конце провода воцарилась тишина. Мне пришлось проверить, жива ли еще Берта.

— Ваша миссия, Николь, окончена, возвращайтесь ближайшим рейсом.

Смутно помню, как я позвонила в аэропорт, а затем добралась туда. Я поднялась по трапу самолета, вошла в салон и начала продвигаться в его глубь. Пассажиров почти не было. На уровне примерно восьмого ряда я застряла и не могла сдвинуться с места. Передо мной сидела Мэриэл Адамс! Тут до меня кое-что стало доходить. Вид у меня был настолько дурацкий, что Мэриэл обратилась ко мне:

— Что-нибудь не так?

— Нет, все в порядке, впрочем, нет, мисс Мэриэл Адамс!

Теперь пришла очередь удивляться Мэриэл.

— Мы с вами знакомы?

— Нет, но я всегда мечтала об этом. И вот теперь, теперь у меня есть для этого повод. Я такая дура! Я должна просить у вас прощения.

Я рассказала Мэриэл все, как есть, просила простить мне мои дурные мысли и поступки, ведь я выставила ее в ложном свете перед Бертой. В знак полного прощения Мэриэл рассказала мне, что привело ее на остров Астра.Мы много смеялись и над этим забавным недоразумением, и над некоторыми другими историями из наших детективных практик, ведь далеко не всегда развязки запутанных историй бывают трагичными. Время пробежало незаметно, и я решила, что стоит подумать, не ввести ли в закон Архимеда-Эйнштейна-Федоны поправку на смех. Мы с Мэриэл перешли на ты и подружились. Но тут наш самолет совершил посадку в Сент-Ривере, и нам пришлось расстаться…

Остаток пути я размышляла о том, что единожды нарушив профессиональную этику, рассказав о своем клиенте Мэриэл Адамс, уж точно не лишу Генри возможности посмеяться над этим курьезом.

* * *

Да, именно так мы и познакомились с Николь. Мы и не предполагали, что нам не только предстоит еще встретиться, но и придется принять участие в расследовании преступления, именно преступления, а не забавного курьеза.

Я вернулась домой в полной растерянности. Событий было слишком много, и все они требовали осмысления. С Полем Майрисом мы договорились, что свои проблемы он решит сам и в кратчайшие сроки. Рассказ Николь внушал надежду, что все это не затянется и будет вполне цивилизованно. Впрочем, в любом случае, это уже было явно не моей заботой. У меня не было никаких обязательств перед полицией, но я понимала, что все непременно расскажу комиссару Катлеру. Кстати, об этом я честно предупредила и свою бывшую клиентку и ее друга. Они особо и не возражали, поскольку объяснение с полицией все равно предстояло, так, почему бы не начать с моего общения с комиссаром, который, по крайней мере, является моим другом?

С Николь мы обменялись и телефонами, и адресами электронной почты. Хотя мы жили в разных странах, это не было препятствием к развитию и нашей дружбы, и нашей взаимопомощи. У меня нередко случались клиенты-американцы, да и корни некоторых загадочных клубков, которые мне приходилось распутывать, часто оказывались по ту сторону нашей на сегодня чисто символической границы. Теперь, похоже, я обретала партнеров, с которыми многие проблемы могли бы решаться значительно проще. Николь поведала мне о необычном увлечении своего патрона и о явлении, пока непонятном, но вполне, как утверждала Николь, работающем. Она его назвала «эффект Генри Тамона». Об этом я еще расскажу, поскольку этот самый эффект мне в последствии не раз удалось испытать на себе.

Еще оказалось, что Николь, как и я, записывает интересные случаи из их с Генри Тамоном практики. Конечно, речь идет не о делах их консалтинговой фирмы, а о тех загадках, которые им удалось разгадать, или с их помощью удалось разгадать их друзьям и клиентам. Николь обещала мне прислать эти рассказы, и я ждала исполнения этого обещания с нетерпением ревнивого начинающего автора.

Сомнительный подарок

Размышляя обо всем этом, я наводила порядок в своей, несколько осиротевшей и подзапущенной квартире. Потом приняла душ, выпила горячий черный кофе, чередуя его с охлажденным апельсиновым соком.

История госпожи Грант несколько подорвала мою уверенность в себе, но сейчас все встало на свои места. Я снова была готова к жизни, которую сама для себя выбрала.

Однако, если быть честной до конца, мне приходилось еще вести некоторую борьбу с собственной женской сущностью. Я никак не могла полностью избавиться от очевидного порока — зависти, которая невольно начинала меня донимать, едва я вспоминала свою недавнюю клиентку. Разумеется, я завидовала не ее успешности в бизнесе.

С той минуты, как я переступила порог своей квартиры, прошло не более пяти часов, когда раздался этот звонок.

— Алло, — проворковала я в трубку, поскольку была уверена, что это Дэвид.

— Я говорю с Мэриэл Адамс? — услышала я приятный женский голос.

— Да, это я.

— Извините, что беспокою вас дома, — мягко произнесла женщина, — но мне очень нужна ваша помощь и, я думаю, срочно.

— Может, лучше было бы поговорить об этом не по телефону, — заметила я.

— Мое имя Берта Майрис, я знаю, что оно вам хорошо знакомо, — это было неожиданностью, я даже не сразу сообразила, что ответить, но Берта продолжила, — нет, речь пойдет совсем не о том. Госпожа Фидона уже рассказала мне о своей ошибке, но тут произошло нечто, что заставило меня обратиться за помощью именно к вам. Однако, вы правы, об этом лучше не говорить по телефону. Вы не против, если я вышлю за вами машину?

— Не против, — согласилась я.

Через час я уже входила в очень приятную со вкусом оформленную комнату, выполнявшую, как видно, роль гостиной. Берта Майрис оказалась именно такой, какой я ее себе представляла. Внешне она была чем-то похожа на мою недавнюю клиентку, и это было понятно, поскольку мужчины редко в своем выборе подруг и любимых ищут разнообразия, скорее наоборот.

— Произошло событие, которое и непонятно и, как мне кажется, таит в себе какую-то угрозу, я пока не знаю, что все это означает, но именно это и страшно, — начала разговор Берта после того, как мы разместились в удобных креслах и сказали необходимые в пределах вежливости фразы.

— Что именно вас так озадачило? — я намеренно не стала употреблять слово «испугало»

— Сегодня по почте я получила неожиданный подарок, это были конфеты.

Берта встала, подошла к небольшой тумбочке в углу комнаты и, взяв лежащую на ней красочную коробку, принесла ее и отдала мне. Обычная коробка конфет, разве что чуть больше, чем те которые принято использовать для подарка.

— От кого? — спросила я.

— Была приложена записка, отпечатанная на компьютере вот она, — сказала госпожа Майрис, открывая коробку.

Записка оказалась под крышкой. Написано было всего несколько слов: «Прими от меня в знак примирения. Поль»

— И что вас так удивило? — спросила я, — что написано не рукой, а…

— Нет, это как раз нормально, похоже, мы все уже разучились писать, — усмехнулась Берта, — но Поль не мог мне это прислать! Все, что угодно, только не это!

— Объясните, — попросила я.

— Наш брак давно уже исчерпал себя, да мы и не пылали особой страстью друг к другу, тем не менее, мы прожили вместе несколько лет, мы хорошо знаем привычки друг друга. У нас нет причин для взаимной ненависти, или даже ярко выраженной неприязни.

— Понимаю, но причем здесь эти конфеты? — удивилась я.

— Поль знает, что я терпеть не могу подобные сладости, он знает, что у меня аллергия на шоколад. Ну, как он мог мне прислать грильяж в шоколаде?! Ведь эта записка, если бы она была от него, выглядела бы просто издевательски. Он не мог этого сделать, или я ничего не понимаю в людях!

— Нет, он действительно не мог, — уверенно поддержала ее точку зрения я, а затем спросила, — вы хотите, чтобы я нашла шутника, который послал Вам это?

— Не совсем так, хотя и это было бы неплохо. Но главное, я хотела бы знать, чем эти конфеты напичканы. Мне не хотелось бы самой обращаться в полицию, я могу это сделать только официально, у вас же есть свои возможности, не правда ли? Я все это готова оплатить.

— Конечно, я могу сделать анализ содержимого этих конфет в лаборатории, которая обслуживает частный сыск, разумеется, услуга платная. Хорошо, я забираю эти конфеты. Давайте вернемся к нашему разговору, когда получим результаты анализа. Но почему вы думаете, что вас хотели отравить?

— Я жду результатов. Поверить в покушение мне легче, — улыбнулась Берта.

Неожиданный поворот

На следующий день, я отправила со своим секретарем коробку конфет, полученную от Берты Майрис на исследование в лабораторию. Я понимала, что это исследование займет некоторое время, да и существовала очередь, хоть и не слишком большая. Агентств много, и лаборатория иногда попросту не успевает помочь всем настолько быстро, насколько этого хотят детективы. Тем более, что в частном сыске все всегда срочно.

В ожидании результатов я занялась своими архивами. Но разговор с Николь не выходил у меня из головы. Мне хотелось, как можно больше, узнать о моих американских коллегах, ну, или почти коллегах. Дело в том, что Николь и ее шеф все же в первую голову были программистами, а частным сыском, или точнее консультированием занимались от случая к случаю, но у них была уже и определенная известность и свои клиенты, даже в полиции, как говорила Николь. В общем, я с нетерпением ждала обещанных рассказов.

Слегка хлопнула входная дверь, и я поняла, что вернулся Ари. Действительно через пару минут он вошел в мой кабинет.

— Там сказали, что по телефону справку можно будет получить уже через час, а за распечаткой лучше зайти завтра утром, — доложил мой секретарь.

— Спасибо, Ари, сходи за ней, пожалуйста, завтра. Позвоню я сама.

— У нас клиент? — вдруг поинтересовался мой секретарь.

— Похоже, — ответила я, все еще не понимая, к чему он клонит.

— Тогда, возможно, моя старательность заслуживает некоторого поощрения, в виде небольшой премии?

— Понятно, ты опять был в казино? — начала догадываться я.

— Нет, но случились некоторые непредвиденные расходы.

— Хорошо, Ари, только ты сам определишь, какую сумму, мы можем выделить на твою премию, безболезненно для нашего бюджета.

— Я попробую, — осторожно согласился мой секретарь.

Таким образом, я вполне решила эту проблему, я знала, что процветание нашего бизнеса Ари ставит превыше всего остального.

Я позвонила в лабораторию, подождав, на всякий случай, еще пятнадцать минут сверх необходимого времени. Мне сообщили главное о результатах, которые можно будет посмотреть завтра утром в подробном изложении, в том числе с количественными показателями и химическими формулами.

Но именно это главное меня и озадачило. Оказалось, что никакого смертельного яда не было обнаружено. Но, кроме того, что и должно было бы находиться в подобных конфетах, в каждой содержалось некоторое количество снотворного. Причем, это снотворное было достаточно безобидным. И если бы Берта съела все эти сладости за один раз, что, согласитесь, маловероятно, даже если забыть о ее аллергии, то и в этом случае ей ровным счетом ничего не грозило бы, кроме чуть затянувшегося сна. Но зачем? Если это шутка, то, что в ней смешного? Если злой умысел, то к чему он должен привести? Если бы там обнаружили цианид, меня бы это меньше озадачило.

Я сразу же позвонила Берте. И мое сообщение ее тоже удивило.

— Снотворное? — воскликнула она, — но зачем? Кому это могло понадобиться?

— Это действительно странно, — ответила я, — у меня пока нет никаких версий, кроме весьма смутного подозрения. Поэтому попрошу вас сделать так, словно вы с удовольствием приняли этот гостинец, пусть коробка полежит распечатанной на вашем чайном столике, понятно, не эта со снотворным, а такая же. К счастью ничего уникального в ней нет, в любом супермаркете можно купить такую же.

— Я вас понимаю, хорошо. Вы думаете, что за этим последуют какие-то действия?

— Я уверена. И убедительно вас прошу держать меня на связи и ничего, понимаете? Ничего не предпринимайте, не сообщив предварительно мне.

— Вы думаете, что последует что-то очень серьезное?

— Уверена, что здесь продуманный замысел. Ошибка? Да. Но у нее наверняка найдется объяснение. Сейчас вы должны быть очень осторожны, пока мы не поймем, в чем заключается план вашего тайного недоброжелателя.

— Хорошо, спасибо, я буду с вами на связи.

Я положила трубку и задумалась. Действительно у меня было, основанное, скорее на интуиции, чем на фактах (их было пока слишком мало) чувство, что эти события — часть хорошо продуманного плана. Но почему? Наверняка тот, кто посылал эти конфеты, рассчитывал, что попадает в точку. Он получил, скорее всего, информацию, которая была ошибочной. Возможно, его обманули намеренно. А, возможно, просто вмешался его величество случай. Я чувствовала, что событий следует ждать очень скоро. Какой-то своей мысли я не успела найти место, она мелькнула и пропала, но осталось ощущение, что мне нужно срочно позвонить Дэвиду, что я сразу и сделала.

— Привет, Дэвид. Ты очень занят?

— Привет, да, есть чем заняться, но пока ничего такого, чего нельзя было бы на время отложить. А что случилось-то? — ответил мой друг вопросом на вопрос.

— Пока ничего, но есть одна странная ситуация. Может потребоваться твой автомобиль, разумеется, вместе с тобой.

— Ну, слава Богу, что и я на что-то сгожусь.

— Ты можешь ко мне подъехать?

— Домой, или в контору?

— Я сейчас у себя в конторе, и, если ты приедешь быстро, то я тебя подожду, а потом поедем ко мне.

— Уже выезжаю.

Звонок из Тотриджа

Дэвид заехал за мной через пятнадцать минут. Я не могла отделаться от ощущения, что мне нужно поспешить. Что-то вот-вот должно случиться. Но наступил вечер, а мои телефоны молчали.

Я рассказала Дэвиду о своей клиентке и ее проблеме. Как правило, я этого не делаю, но тут я предчувствовала, что мне очень понадобится его помощь, причем осмысленная помощь, а не просто сбор информации, в чем, конечно, мой друг был непревзойденным мастером.

И предчувствия меня не обманули, около восьми вечера позвонила Берта. Даже по первым звукам ее голоса можно было понять, что она очень встревожена.

— Извините, Мэриэл, что опять звоню в такое время, но вы сами сказали…

— Все нормально, Берта, лучше говорите, что случилось.

— Я получила скверное известие.

— Откуда?

— Из Тотриджа. Несчастье с моим отцом.

— Через десять минут мы будем у вас: я и мой друг Дэвид Сомс.

— Он журналист?

— Он, прежде всего, мой друг, и в вашем случае, нам без его помощи не обойтись. Не волнуйтесь, ни одной строчки, без нашего разрешения, в газеты не попадет.

— Хорошо, я вас жду.

Чем, видимо, отличается женское мышление от мужского, так это, прежде всего тем, что мужчина, разумеется, я говорю именно о тех мужчинах, которые мыслят, прежде чем принять решение всегда понимает достаточно четко, почему он принял именно это решение. Что касается женщин, вот тут я опираюсь именно на свой собственный опыт, то женщина принимает решение, а потом только понимает, что именно это решение и следовало принять.

Это я к тому, что в тот момент у меня не было четкого представления о том, почему я считала необходимым участие Дэвида именно в этом моем расследовании. И я даже и не пыталась задуматься над этим вопросом, но, тем не менее, оказалась права.

Через десять минут мы уже были у Берты. Она держалась неплохо, хотя было все же заметно, что ей это дается нелегко. Тут уже был не страх перед неизвестной, но весьма теоретической опасностью, случилось что-то вполне реальное.

— Я получила странную СМСку на свой сотовый. В ней сообщалось о том, что в Тотридже, в больнице, находится сейчас господин Элиот, что он в реанимации.

— Вы позвонили в больницу? — спросила я Берту.

— Конечно, — ответила она, — он действительно там и действительно в реанимации.

— Вам сказали, что с ним случилось?

— Да, отравление. В крови обнаружен морфин. Но доза оказалась не смертельной, если бы не его больное сердце… В общем сейчас есть надежда, но состояние очень тяжелое. Я должна туда поехать. Я только ждала вас, поскольку мы договорились.

— Но сейчас уже поздно. Хотя до Тотриджа не так уж далеко, однако, это по горной дороге. Вы собирались ехать на машине?

— Разумеется, хотя я действительно не слишком хороший водитель, но у нашего шофера сегодня выходной. Я хотела ему позвонить и попросить ввиду сложившихся обстоятельств, чтобы он все же отвез меня, но его жена сказала, что он… — она замялась, — он не в форме. Вообще он не пьет, но сегодня, как говорит Джейн, к нему вдруг нагрянул какой-то знакомый, кажется, школьный товарищ.

В этот момент, все предыдущие события перестали мне казаться бессмысленными, я вдруг поняла, в чем состоял план убийцы. А ведь, если бы не промах с выбором сладостей, это могло бы сработать. Разобраться в причинах в этом случае было бы очень сложно, если бы вообще кто-то стал разбираться.

— Вот что, теперь, когда все понятно с замыслом злоумышленника, нам остается подумать, как его можно вычислить. Но для этого нам действительно нужно ехать в Тотридж…

— Я пока не понимаю этого замысла, — возразила мне Берта, мне кажется, ее мысли были просто заняты другим. Все уже казалось таким очевидным.

— Это я могу вам и по дороге объяснить, если еще будет нужно, а пока, сколько вам нужно времени, чтобы собраться? Нас повезет в Тотридж мой друг, я же говорила, что нам без него будет сложно обойтись. Кстати, а почему вы не подумали о такси?

— Я подумала и даже позвонила в одну из фирм, но там мне сказали, что после восьми вечера в Тотридж ездит только маршрутное такси, по распоряжению министерства безопасности, чтобы не перегружать трассу в это время, ну это все же горная дорога. Все подконтрольные виды транспорта в это время сокращают перечень предоставляемых транспортных услуг. Папа тоже голосовал за это решение правительства.

— Ясно. Просто мне пока не приходилось натыкаться на действие этого распоряжения, — Ну так как?

— Да, я собственно, уже готова.

— Тогда в путь, — подвел итог нашему разговору Дэвид.

Мы выехали в сторону Тотриджа на машине моего друга, это был джип-вездеход, который мог проехать по любой дороге и в любую погоду, ведь для журналиста это важно. За рулем был прекрасный водитель. Ну, а если бы все было по другому?

— На какой машине вы бы выехали, если бы действовали без нас? — спросила я.

— На своей малолитражке, я всегда езжу на ней, когда у Дэйва выходной. — спокойно ответила Берта.

— А теперь представьте себе, что перед этой поездкой вы съели парочку конфет со снотворным, теперь добавьте сюда ваше волнение за здоровье отца и тот факт, что вы не слишком хорошо водите машину. У вас, конечно, были бы шансы доехать благополучно до места, но это было бы даже не пятьдесят на пятьдесят.

— Но тогда получается, что этот же человек мог отравить моего отца!

— Теоретически, хотя далеко не все тут достаточно хорошо стыкуется. Но то, что он знал о случившемся в Тотридже — несомненно. То, что он из окружения вашего отца — тоже понятно. Но не думаю, что все будет так уж просто. А вас разве не насторожило, что была послана именно СМСка?. Есть телефон, факс, компьютер… Из больницы, наверняка, скорее всего, позвонили бы.

— Да, я как-то не подумала об этом. Из больницы, скорее всего, позвонили маме, но почему она не позвонила мне?

— А вы, почему не позвонили ей?

— Я хотела с ней поговорить уже из Тотриджа, когда буду, по крайней мере, знать, как обстоят дела…

— А вы не думаете, что она могла поступить так же?

— Нет, она бы обязательно сначала позвонила мне.

В этот момент мы как раз и услышали сигнал телефона Берты. Звонила именно госпожа Элиот, ей только что сообщили из больницы Тотриджа то, что мы уже знали. Берта успокоила ее, как могла, и пообещала держать с ней связь, сообщать все, что она выяснит, и о том, как будет меняться ситуация.

Суть разговора Берты с ее матерью я ухватила, но особо не прислушивалась. Мне нужно было подумать. Прежде всего, важно было понять, что представляет собой тот, кто все это затеял. Было очевидно, что он не способен на прямое совершение убийства, иначе не выбрал бы такой ненадежный способ. Но, с другой стороны, если бы ему все удалось, он абсолютно ничем не рисковал. Даже, если бы в крови Берты было обнаружено снотворное, что, в принципе, маловероятно, то это вряд ли связали бы с конфетами. А если бы и связали, то решили бы, что конфеты послал Поль, а то, что он стал бы отрицать этот факт, вряд ли вызвало бы доверие. Правда, мелькнула еще одна мысль, я ее сразу превратила в вопрос.

— Послушайте, Берта, а вы не позвонили Полю? Ну, чтобы спросить про этот странный подарок?

— Как вы себе это представляете? Он от меня скрылся на острове с женщиной, а я ему звоню и спрашиваю, посылал ли он мне коробку конфет? Естественно, он не посылал, и что он будет думать?

— А если бы это был более удачный подарок, вы бы ему позвонили?

— Нет, да и вряд ли бы он на это рассчитывал, он меня знает достаточно хорошо.

— Похоже, есть еще некто, кто думает, что знает вас не хуже.

Версия комиссара Катлера

В Тотридже мы сразу поехали в больницу. Господин Элиот пока был без сознания, но его состояние, как говорили врачи, стабилизировалось. В сущности, он просто спал. Однако, мы понимали, что даже на следующий день, нам вряд ли удастся с ним поговорить.

Нас приятно удивило, что в больнице есть несколько гостевых комнат, и мы можем не искать себе места в гостинице. В сезон отпусков устроиться в приличном отеле довольно сложно.

Берта сказала, что побудет с отцом, а мы сразу отправились отдыхать. Было уже достаточно поздно, назавтра предстоял трудный день.

Комната была маленькая, но в ней было все необходимое. Да я и не думала, что мне придется ночевать здесь больше одной ночи. Так что, все сложилось более, чем нормально, если не считать самой проблемы, которая привела нас в это не слишком веселое место.

* * *

Утром, убедившись, что в больнице нам пока делать нечего, мы решили позавтракать в каком-нибудь ресторанчике. У меня мелькнула было мысль позвонить комиссару Катлеру, но я решила пока попробовать выяснить все, что получится, без помощи полиции.

Однако, не успели мы выйти на улицу, как рядом с нами затормозила полицейская машина и через пару мгновений мы услышали знакомый голос.

— Приветствую вас коллега, — поздоровался со мной Эрик Катлер, одновременно пожимая руку Дэвиду, — кто в этом деле ваш клиент, если не секрет?

— Не господин Элиот, — уклонилась я от прямого ответа.

— А мне вот предстоит заниматься этим покушением, если, конечно, не выяснится, что это был несчастный случай, или попытка самоубийства.

— А что, есть какие-то факты…

— Да, нет пока никаких фактов, кроме морфина в крови министра, но нужно держать в голове все возможности…

— А-аа, ну, это понятно, вы завтракали, комиссар? — спросила я, надеясь на отрицательный ответ. За столом мужчины иногда выдают и неожиданную информацию, и толковые мысли.

— Нет, пока не успел, — ответил Эрик Катлер.

— Тогда, быть может, продолжим разговор в каком-нибудь кафе?

— Замечательная мысль, — согласился комиссар, и мы отправились пешком к центральной площади.

Там есть кафе, которое нам с Дэвидом хорошо знакомо, так как мы в Тотридже пару раз отдыхали. Оно довольно популярно. Даже утром здесь было довольно много посетителей, которых ловко и с улыбкой обслуживала симпатичная кругленькая, но удивительно подвижная женщина лет сорока. Я не знаю, по каким приметам, но я подумала, что это жена хозяина кафе, с которым мы с Дэвидом однажды познакомились, когда были здесь примерно год назад. Несмотря на суету, в кафе было по-домашнему уютно. Нам повезло найти свободный столик.

— О, здравствуйте, комиссар. Рада видеть вас, — услышали мы звонкий и веселый возглас, и я поняла, что это кафе заприметили не только мы.

— Приветствую вас, Ева, — ответил комиссар, — что у вас есть вкусненького на завтрак?

— Советую заказать блинчики со сливками и ягодный салат.

Комиссар посмотрел по очереди на меня и Дэвида, мы кивнули, хотя я понимала, что блинчики со сливками — это слишком.

— С удовольствием воспользуемся вашим советом, — ответил Эрик Катлер Еве, — и еще кофе.

— Все было настолько вкусно, что на какое-то время я даже забыла о своих вопросах, но все же пришлось о них вспомнить.

— Так вы здесь, в связи с покушением на Барри Элиота, или есть и другие причины? — спросил комиссар, когда на столе появились чашки с кофе.

— Здесь мы, конечно, в связи с покушением, но это, не все, что нас интересует в Тотридже, — начала я осторожно открывать комиссару наши факты, разумеется, в расчете на его ответную откровенность.

— Как я понимаю, вам известно что-то еще, — дипломатично констатировал Эрик Катлер.

— Да, немного, но, боюсь, что мои факты не способны прояснить ситуацию. Скорее, даже наоборот.

— Ну, вы же знаете, что часто из такого положения мы с вами и начинаем совместные расследования, — не удержался от полушутливого замечания комиссар.

— Да, уж… — усмехнулась я.

— Хорошо, давайте сделаем ревизию всех фактов, которые у нас имеются: и у меня, и у вас, согласны?

— Конечно. Но начните вы, просто, я думаю, что именно ваших фактов не хватает нам, чтобы понять, что для нас сейчас является главным.

— Ладно, раз вы так считаете, то так и сделаем. Тем более, что у нас этих фактов пока так мало, что нечем даже порадовать прессу.

— Итак?

— Вчера вечером из больницы Тотриджа поступило сообщение в местное полицейское управление, что к ним доставлен пациент, находящийся без сознания, с симптомами сердечной недостаточности, однако у него в крови обнаружен морфин. Состояние больного не предполагает медицинское использование этого препарата. Кроме того, на теле пациента не обнаружено следов инъекций, отсюда можно предположить, что морфин попал в организм с пищей, или питьем, тем более, что человек был доставлен из ресторана, где ему и стало плохо. Когда выяснили личность больного, это сообщение было передано в центральное управление. На это время известно, что Элиот ужинал в ресторане отеля, в котором снимал номер, ужинал он в обществе приехавших с ним людей.

— Все, кто с ним был, я полагаю, сейчас еще здесь? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Да, все они, конечно, были допрошены местным комиссаром, но, я думаю, что и нам имеет смысл поговорить с ними, вдруг всплывут какие-нибудь важные детали?

— Да, это было бы очень неплохо, — согласилась я.

— Ну, пока могу только добавить, что министр здесь был не по служебным делам, он пригласил сюда своих бывших партнеров по бизнесу. Сам он, как и требует от него закон, от дел давно отошел. Но в компании иногда прибегают к его консультациям. Впрочем, в этот раз он позвонил каждому из собравшихся и сам просил о встрече, говорил, что ему нужно посоветоваться, и что это касается его семьи. Мы думаем, что это как-то связано с предполагаемым разводом его дочери.

— Возможно, и так, но его бывший бизнес, насколько мне известно, никак не связан с тем, чем занимается Поль Майрис.

— Нет, не связан, однако, в его семье вроде ничего больше не произошло. Во всяком случае, поговорить собравшиеся за столиком в ресторане люди не успели. Поэтому каждый из них вполне может сказать, что ничего не знает о цели этой встречи.

— Тут нам, похоже, придется ждать, пока Барри Элиот сможет сам что-то сказать. Что известно о самом ужине: что ели, пили, кто обслуживал их столик?

— Ели все одно и то же, а вот пили… Все кроме министра пили кофе, у Элиота больное сердце, для него вместо кофе сделали травяной чай. У нас есть подозрение, что именно в этот чай был добавлен морфин.

— А что показала экспертиза? Ведь чай можно было проверить?

— Да, говорят, что так и не смогли найти чашку с остатками чая. Чашки из-под кофе все стояли на столе, а вот чашки из-под чая не было.

— Это уже более, чем интересно, а кто готовил этот чай? Кто подавал?

— Готовил один из поваров, Марсель Довуа. Подается это питье в специальной керамической чашке с крышечкой, чтобы сохранить особый аромат. Марсель все приготовил и поставил на поднос, стоящий на специальном столике для официантов. Но никто из официантов не признается в том, что он подавал этот чай к столу. Обслуживал этот столик Стив Маркус, опытный официант, работающий в этом ресторане уже пять лет. Он видел, что чай уже готов и собирался его отнести. В это время он шел с чистыми салфетками, которые попросили принести именно за этот столик. Отнес салфетки и вернулся за чаем, а его уже не было на месте.

— Это его не удивило?

— Конечно, удивило, но было много работы, а потом началась суматоха.

— Хорошо бы побеседовать еще раз с этими двумя.

— Это вполне можно устроить.

— Да, неплохо бы разобраться с СМС-сообщением, которое получила дочь Элиота..

— СМС? — удивился комиссар.

— Да, — пришло мое время делиться информацией, — именно, сообщение пришло на мобильник Берты Майрис, в нем говорилось о том, что ее отец сейчас находится в больнице.

— Странно. Ведь существует столько других способов связи.

— Но если вы позвоните по телефону, вам нужно объяснить, кто вы, зачем звоните. Не всякий, замышляя подлое убийство, способен спокойно поговорить с будущей жертвой, — высказала я предположение хоть как-то объясняющее этот странный ход событий.

— О каком убийстве вы говорите?

После этого вопроса мне ничего не оставалось, как только рассказать все, что мы уже знали.

— Но тогда этого парня срочно нужно найти, похоже, он кое-что может сообщить нам и о покушение на Барри Элиота.

— Почему парня? — решила уточнить я, поскольку мне не было очевидно, что преступник обязательно мужчина.

— Ну, вы сказали об убийстве, впрочем, вы правы, в этом деле вполне может быть и женский след.

— Вот видите, тогда эти два случая могут оказаться и не связанными между собой. Ведь на этом ужине не было женщин? И еще, если у кого-то был морфин, зачем ему затевать такое сложное преступление, когда все можно сделать значительно проще. Берта тоже иногда бывает в ресторанах, да и есть масса разных возможностей для того, чтобы подмешать ей куда-нибудь яд. Ведь нашел же он возможность проделать это с Элиотом, а это было значительно сложнее, как мне кажется, — с сомнением произнесла я.

— Но вы ведь сами сказали, что этот мерзавец не способен на прямое убийство, — возразил мне комиссар.

— Но опять же случай с министром этому моему утверждению явно противоречит, ведь, судя по всему, здесь было задумано именно прямое убийство, — высказала я еще один довод против версии комиссара.

— Ну, это психология, а есть неоспоримый факт.

— Факт? Что вы имеете в виду? — спросил Дэвид, опередив, на сей раз, меня.

— Обратите внимание на время отправки СМС — сообщения, оно было отправлено до того времени, как министру стало плохо в ресторане. Вы сказали, что отправились к госпоже Майер в 21-30. А министру стало плохо в 21-40. На точное время обратили внимание двое: повар и один из сидящих за столом, он бывший полицейский.

— А повар почему? — удивилась я.

— Когда начался переполох, он, естественно, побежал к месту происшествия, но на ходу машинально посмотрел на часы, чтобы убедиться, что у него есть время, до того момента, когда из духовки нужно достать запеканку.

— Понятно, значит время, можно сказать, зафиксировано точно.

— С очень большой степенью вероятности, — подтвердил комиссар.

— Тогда я вынуждена с вами согласиться, хотя все это выглядит очень странно. Надо выяснить с какого аппарата было послано сообщение.

Бывшие партнеры Барри Элиота

— Теперь предлагаю отправиться в отель «Аэртон», — предложил комиссар, — чтобы побеседовать с господами, которые приехали в Тотридж для встречи с министром Элиотом.

— Это далеко? — спросила я, так как машина Дэвида осталась в гараже больницы, да и комиссар отпустил свой джип.

— Если вы о машине, то я сейчас ее вызову, — ответил Эрик Катлер, — это в Северном районе, пешком далековато.

Машина подъехала в считанные минуты, Тотридж все же очень небольшой город, через четверть часа мы уже входили в величественный вестибюль «Аэртона», самого дорогого отеля в этом городе.

Администратор выделил комиссару для разговора со свидетелями свой кабинет. Это была большая и удобно обставленная комната. Здесь был солидный письменный стол, очень похожий на тот, который мы привыкли видеть в кабинете Эрика Катлера. Поэтому мы привычно устроились вокруг этого стола, поставив еще одно кресло для того, кого собирались приглашать для беседы. Именно беседы, поскольку на этой стадии у нас еще не было того свидетеля, чьи слова могли уже считаться показаниями. Пока мы пытались разобраться.

Сначала мы попросили комиссара рассказать нам все, что ему уже известно о людях, с которыми нам предстояло разговаривать.

На том злополучном ужине кроме Барри Элиота присутствовало еще трое мужчин. Все они были примерно того же возраста, что и министр. Это были члены совета директоров туристической фирмы «Эдем» Фирма хорошо известная и процветающая.

Стэн Уиллис — генеральный директор фирмы, бывший военный летчик. Оставив авиацию, окончил университет, изучал историю экономических систем, в фирме сделал карьеру не только благодаря приобретению солидного пакета акций, но и благодаря своим несомненным организаторским способностям, умению подбирать окружение, ладить с людьми, ценить нетривиальные и толковые идеи. Женат, в браке счастлив, детей нет.

Уильям Тейлор — коммерческий директор, в фирме десять лет, до этого жил и работал в США, незаменим при разработках стратегических планов, автор нескольких удачных идей по проведению рекламных кампаний. Человек общительный, спортивный, слывет большим ценителем женской красоты, однако выбрать единственную женщину, видимо, не сумел. Был женат, но развелся еще пятнадцать лет назад, и этот опыт больше не повторял.

Фернан Талер — бывший полицейский инспектор. Прослужил в полиции десять лет, потом работал детективом в страховой компании. В фирме занимает достаточно странную должность. Формально считается юридическим консультантом, это при наличии юридического отдела, укомплектованного высококлассным юристами. Но ни один сотрудник не принимается на работу в «Эдем» без одобрения Талера.

Вот то, что мы знали на момент, когда в кабинет вошел господин Уиллис. Он был высок, массивен, если так можно выразиться. Его нельзя было назвать толстым, а вот слово «массивен» мне представлялось очень точным. Широкие плечи, мощная грудь, казалось, пиджак едва сдерживал все это в единой форме. Голова его тоже была большой, густые седые волосы, глубоко посаженные глаза. Все черты его лица были крупными, но гармоничными, вообще чувствовалась какая-то монолитность во всем его внушительном облике. Возможно, именно из-за своей внешности он выглядел совершенно спокойным. Хотя жесткий контроль над проявлением эмоций вполне мог быть особенностью его характера.

— Не знаю, комиссар, чем могу еще помочь, — обратился Стэн Уиллис к Эрику Катлеру, устроившись в кресле, — но вам виднее, спрашивайте. Готов ответить на все ваши вопросы.

— Спасибо, господин Уиллис, за понимание, — начал разговор комиссар, — заранее прошу прощения, если какие-то вопросы совпадут с теми, что вам уже задавал инспектор, проводивший предварительное расследование обстоятельств покушения на господина Элиота.

— А почему вы считаете, что это было покушение? Насколько я понимаю, с Барри еще не удалось поговорить.

— Что вы имеете в виду?

— Может, он принимал морфин в качестве обезболивающего, просто по ошибке превысил дозу, например?

— Нет, врачи не нашли у него такого заболевания, которое бы давало повод так думать.

— Ну, тогда будем исходить из вашей постановки вопроса, хотя кому это было нужно? И зачем?

— Давайте начнем, с зачем? Вам что-нибудь известно о том, что стало причиной вашего приглашения на эту встречу?

— Когда Барри просил меня приехать, он мне сказал, что ему нужен дружеский совет, а, возможно, и некоторая поддержка. Поскольку он также упоминал о сложном положении, в котором сейчас оказалась Берта, то я сделал вывод, что он хочет поговорить именно о ней.

— А чем вы лично можете помочь его дочери? — удивился комиссар.

— В ее личных проблемах? Ничем. Но я думаю, что для такой женщины как Берта, лучшее лекарство от сердечных ран — это работа. Предполагаю, что он хотел у нас узнать, не найдется ли в фирме вакансии для его дочери.

— Но разговора за столом об этом не было?

— Мы еще не начинали делового разговора, да и не собирались обсуждать свои дела в ресторане.

— А как вы думаете, господин Элиот обсудил этот вопрос предварительно со своей дочерью? — спросила я, наконец, ухватив ту мысль, которая уже давно пыталась пробиться в мои пока спутанные и неясные размышления и догадки.

— Ну, это лучше спросить у самой Берты, но не думаю, что он стал бы что-то затевать, не узнав ее мнение.

— Понятно, — продолжил разговор комиссар, — еще один вопрос, вы видели, как господин Элиот пил свой чай, может, обратили внимание на того, кто его принес, или заметили какие-нибудь странности…

— Я только знаю, что чай этот принесли уже после кофе, а странности? Да, прибежал официант, как раз, после того как принесли кофе и зачем-то заменил салфетки на нашем столике.

— Разве вы об этом не просили?

— Конечно, нет! Зачем?

Мы переглянулись с комиссаром. Деталь была важной, мы начинали понимать, как все было проделано, но оставался главный вопрос — кто?

* * *

Уильям Тейлор был высок и строен, однако после Стэна Уиллиса он казался почти хрупким. Одет он был безукоризненно. Темно-серый костюм полуспортивного покроя, бледно-голубая рубашка, слегка старомодный галстук в тон пиджаку. У него было приятное моложавое лицо, главной отличительной чертой которого была затаившаяся улыбка во взгляде удивительно выразительных глаз. Во всяком случае, мне подумалось, что для выражения чувств ему не нужны были слова. Настроен он был явно иронично, особенно когда бросил быстрый и цепкий взгляд в мою сторону.

— Извините, господин Тейлор, что пришлось вас задержать, — начал комиссар с фразы, которая показала, что наши с Эриком Катлером впечатления о вошедшем в кабинет господине существенно совпадали, — но таковы обстоятельства, диктующие нам необходимость некоторых не слишком приятных действий.

— Я понимаю вас, комиссар, и готов ответить на ваши вопросы, но мне непонятно присутствие представителей прессы…

— В настоящее время здесь нет представителей прессы, — спокойно возразил Эрик Катлер, — господин Сомс участвует не первый раз в расследовании, которое ведет Мэриэл Адамс, а она здесь представляет интересы дочери господина Элиота.

— Мэриэл Адамс? — в глазах Тейлора, обратившего свой взгляд на меня, вспыхнул интерес, — рад познакомиться, приятно удивлен тем фактом, что вы так молоды и красивы.

— Надеюсь, — ответила я, это не воспринимается вами как недостаток в плане моей детективной практики.

— Что вы? Только удивление, о ваших успехах наслышан.

— Давайте тогда перейдем к делу, — поспешила я закончить эту несколько затянувшуюся и бесполезную часть нашего разговора.

— Нет никаких возражений, — согласился Тейлор, но тон его все так же был полон иронии.

— Скажите, вы видели, кто принес чай господину Элиоту? — перешел комиссар сразу к главному вопросу, и был прав, не думаю, что нам удалось бы вызвать Уильяма Тейлора на какие-нибудь рассуждения.

— К сожалению, не обратил внимания, — на сей раз вполне серьезно ответил Тейлор.

— Не заметили ли вы каких-нибудь странностей во время этого ужина.

— Мне показался странным сам этот ужин и место его проведения, а вот все остальное… Нет, пожалуй, обычный ужин в ресторане дорогого отеля.

— Вы считаете, что Тотридж — неподходящее место для разговора, который планировал господин Элиот?

— Насколько мне известно, провести это импровизированное совещание здесь предложил не Элиот, он хотел пригласить нас к себе. Сначала он позвонил мне именно с таким приглашением.

— Кто же предложил перенести встречу сюда? — спросила я.

— Насколько я понял, Стэн. Но не спрашивайте меня, почему, сам теряюсь в догадках. Впрочем, вам проще задать этот вопрос ему.

— Да, — согласился комиссар, — насколько я понимаю, вам нечего добавить?

— Во всяком случае, сейчас я, пожалуй, самый бесполезный из ваших свидетелей.

* * *

Господин Талер выглядел старше остальных, он вообще, во всяком случае, внешне, плохо вписывался в эту компанию. Одет он был очень демократично: джинсы и белая свободная рубашка. Небольшого роста, худощавый, смуглый, густые темные волосы коротко подстрижены, лицо гладко выбрито, но кажется каким-то болезненным, возможно из-за цвета кожи, или из-за хмурого напряженного взгляда. Заговорил он первым, не дожидаясь наших вопросов.

— К сожалению, меня не было за столом, когда принесли этот чертов чай, — почти сердито сказал он, — я выходил подышать. В ресторане было людно и душно, а я всегда неважно себя чувствую в Тотридже. Неудобно было отказать Барри, но я здесь стараюсь не появляться. Предпочитаю не покидать без надобности Сент-Ривер.

— Вы знали, что назначить встречу именно здесь предложил господину Элиоту Стэн Уиллис? — спросил комиссар.

— Нет, это вам Стэн так сказал? — искренне удивился Фернан Талер.

— Нет, это предположил господин Тейлор, — ответил Эрик Катлер, господин Элиот звонил ему по поводу этой встречи дважды, и в первый раз, как утверждает господин Тейлор, он пригласил его к себе домой.

— Все может быть, а вы спрашивали Стэна, зачем ему это было нужно?

— Нет, когда мы с ним беседовали, мы еще не знали этого факта, а сам он об этом нам ничего не говорил.

— Да… Не завидую вам, комиссар, дело странное и неприятное, как, впрочем, любое преступление. Главное, что совсем неясен мотив. Элиот — фигура, стоящая и вне денежных потоков, и вне политической игры, это в качестве министра. Что касается его личных финансовых и прочих дел, то и тут не просматривается никаких причин для подобного происшествия. Его наследники вполне благополучны в финансовом отношении. Старина Барри никому из своих домочадцев не мешает жить, как кому хочется. Нет, решительно не вижу мотивов для подобной глупости! Особенно обидно, что я не успел взять под контроль чашку, в которой был чай, понятно, что в первые мгновения все бросились к Барри, а потом эта чашка как сквозь землю провалилась!

— Вы правы, — согласился Эрик Катлер, — с мотивом сложно.

Ресторан отеля «Аэртон»

— Что, если нам сейчас посмотреть место происшествия и там же поговорить с людьми, которые обслуживали этот ужин? — предложила я.

— Пожалуй, — согласился Катлер.

О своем решении мы сказали администратору, и он провел нас в зал ресторана. Там нас встретил метрдотель. Звали его Дональд Харрис. Он показал нам столик, за которым в тот вечер ужинал Барри Элиот со своими друзьями. Столик располагался у окна, достаточно далеко от небольшой эстрады, где по вечерам играли музыканты. Здесь было удобно ужинать, можно было относительно свободно разговаривать, по крайней мере, не напрягая голосовые связки. Но обслуживать этот столик было не очень удобно, так подумалось мне, когда я рассматривала полупустой сейчас зал ресторана. Мне показалось, что мебели на этой площади была слишком много. Я представила, как выглядит этот зал, когда он заполнен посетителями. Перемещаться между столиками с тяжелыми подносами, наверное, очень непросто. Я высказала свою мысль вслух, на что господин Харрис заметил:

— Официант — не такая уж простая профессия, нужна определенная сноровка, знание системы, умение безукоризненно владеть своим телом, если хотите, эта профессия сродни мастерству жонглера, или фокусника.

— Можно ли из этого заключить, — спросил комиссар, — что вечером, когда работать особенно сложно, в зале работают только опытные официанты?

— Да, если говорить об обслуживании столиков с посетителями, но помимо этого, нужно убирать со столов, следить за тем, чтобы на столах было все необходимое, вовремя устранять последствия разных непредвиденных ситуаций. В сезон, кроме официантов и работников зала мы набираем восемь-десять помощников. Их задача — быть на подхвате и выполнять все, что говорят работающие в зале постоянные работники. Как правило, в это время у нас подрабатывают студенты, какая-то часть из них относительно постоянно, но, разумеется, всегда есть два-три новеньких.

— Можно нам поговорить с поваром, который готовил чай для господина Элиота и с официантом, который обслуживал его столик?

— С поваром вы можете поговорить прямо сейчас, а Стив, официант, придет минут через двадцать.

— Хорошо, пригласите, пожалуйста, господина Довуа, и где бы нам расположиться, чтобы никому не мешать?

— Пройдите ко мне в кабинет, — Харрис показал рукой на дверь, которую мы заметили в коридорчике, ведущем в кухню, — а Марселя я сейчас позову.

Марсель Довуа представлял собою весьма красочное зрелище, словно повар, сошедший с рекламной открытки. Высокий круглолицый, белый колпак неизвестно как держался на темных курчавых волосах. Щеки его покрывал яркий румянец, но это, видимо, потому, что он только что отошел от раскаленной плиты.

— Да, я все рассказал уже, что мне еще добавить? — несколько нервно спросил он.

— Мы не задержим вас, — мягко сказал комиссар, — всего один вопрос: вы не заметили, кто взял поднос с чаем для господина Элиота.

— Нет, я в это время был у духовки, а оттуда стол, на котором стоял поднос, не видно.

— Вы не заметили ничего странного в этот вечер? Даже если это какая-нибудь незначительная мелочь…

— Да, мне, собственно, некогда что-то замечать, во всяком случае, сейчас мне не кажется, что было что-то не так…

— Хорошо, спасибо вам, Марсель, вы можете идти.

Стива Маркуса нам почти не пришлось ждать. Не думала, что с такой фигурой и столь небольшим ростом можно работать официантом, как он справляется? Если бы нужно было описать его одним словом, то это было бы слово «круглый». Круглая почти лысая голова, круглый живот, даже кисти его рук казались круглыми. Не знаю, какое нужно воображение, чтобы представить себе этого человечка, снующим в переполненном зале ресторана с тяжелым заставленным тарелками подносом, разве что, он носит подносы на голове. Но, тем не менее, как выяснилось, в этой должности он служил уже семь лет и вполне справлялся.

Маркус повторил все, что нам было уже известно, причем сделал это явно охотно и с вдохновением, после чего мы задали вопрос, который на этот момент считали главным.

— Скажите, Стив, — прервал Эрик Катлер его чуть ли ни на полуслове, — кто вам сказал, что на столе, за которым ужинал господин Элиот, нужно сменить салфетки?

— Постойте, — задумался Маркус, — я принес кофе, и направился на кухню, а вдогонку кто-то из тех, кто сидел за столиком, крикнул, что все салфетки грязные.

— Вы уверены, что крикнул человек, сидящий именно за этим столиком? — спросил комиссар.

— Ну, на сто процентов я не поручусь, но если бы я ошибся, то это сразу бы выяснилось…

— А салфетки действительно были грязные?

— Конечно, нет, но такие придирки бывают довольно часто, мы не вникаем, клиент всегда прав. Заменяем, и все.

Картина преступления постепенно прояснилась, но проделать все это, не привлекая к себе внимания, мог лишь тот, кто работал в ресторане и был одет, соответственно, как официант. А в зале были и те молодые люди, которые подрабатывали здесь временно.

— Господин Маркус, — вмешалась я в разговор, — как вы думаете, вас удивило бы, если бы среди работающих в зале официантов и их помощников, появился лишний человек?

— Знаете, в той суматохе, которая царит во время ужина, вряд ли.

Да, это был, видимо ловкий парень, не думаю, что нам так уж легко будет его поймать. Комиссар поручил одному из инспекторов сделать фотографии всех, кто работал в ресторане. Пока инспектор, Пит Рассел, выполнял это задание, мы решили съездить в больницу, для того чтобы там, на месте, узнать как дела у Элиота и поговорить с Бертой.

* * *

В больнице нас ждала неплохая новость. Барри Элиот открыл глаза, он был еще слаб, но вполне мог говорить, врач разрешил комиссару навестить его, но предупредил, что разговор может продолжаться не более четверти часа. Поскольку войти к Элиоту разрешили только комиссару, я решила пока поговорить со своей клиенткой. Берта, казалось, даже обрадовалась моему приходу. Впрочем, ее радость, возможно, относилась вовсе не ко мне.

Я рассказала ей все, что нам удалось выяснить.

— Возможно, вы что-то можете добавить? — спросила я.

— Не знаю даже… Все это так странно. Кому понадобилось все это затевать? Да, и зачем?

— Когда вы встречались в последний раз с вашим отцом, понятно, я имею в виду до этого события?

— Я приходила к нему поговорить, это было примерно за неделю до… И, кстати, это было еще до выходки Поля.

— О чем вы говорили? Или это тайна?

— Теперь уже не тайна. Я тогда думала о разводе и о том, чем буду заниматься, когда получу свободу. Я хотела посоветоваться с отцом. У меня было несколько соображений.

— Какого плана?

— Знаете, я ведь училась, не такая уж я дура, просто, видимо, должно прийти время…

— Я вас понимаю, так о чем все же был разговор?

— Я хотела, чтобы он поговорил со своими бывшими партнерами по бизнесу, мне хотелось попробовать реализовать кое-какие свои идеи, — она явно смутилась, и щеки ее порозовели, — ну, почему я не могу воспользоваться тем, что мой отец работал в этой фирме? Мне ведь не семнадцать лет. Я кое-что понимаю и в жизни, и в бизнесе. Образование у меня вполне приличное. Я ведь не просила бы даже должность с зарплатой. Мне хотелось попробовать себя в деле!

— Где вы говорили с отцом? В министерстве? Или в его доме?

— Сначала в министерстве, а потом мы вместе поехали домой. К нему домой, разумеется.

— Ваш разговор в министерстве мог кто-нибудь слышать?

— В кабинете мы были вдвоем, но это ведь не секретные переговоры, кому это могло быть интересно? Могла, например, слышать наш разговор Джоли, это секретарша отца.

— Вы хорошо ее знаете? Я имею в виду, знаете ли вы о ней что-то, кроме того, что она секретарша вашего отца?

— Немного, иногда мы болтаем, когда мне приходится подождать отца в приемной. Я знаю, что она живет с матерью, что у них собственный коттедж в Сент-Стоуне, что она любит сладости и ужасно страдает из-за необходимости соблюдать диету, что у нее есть молодой человек, который живет в Тотридже, но часто бывает в Сент-Ривере по служебным делам, и тогда они обязательно вместе обедают.

— А она не говорила, где работает этот молодой человек?

— Нет, хотя, возможно, я просто не запомнила.

— Вы уже знаете, зачем ваш отец приехал сюда? — переключила я разговор на тему, более близкую к тому ради чего я сама оказалась в Тотридже.

— Да, как раз обо мне он и хотел поговорить, но место выбрано как-то… В общем, обо всем этом вполне можно было бы поговорить и в Сент-Ривере. Отец сказал, что потом мне все объяснит. Ему действительно еще трудно подолгу говорить. Он быстро устает.

— Скажите, а вы не могли бы организовать для меня возможность поговорить с теми, кто живет в доме вашего отца?

— Это очень просто, я позвоню маме, и она все устроит. Позвонить?

— Да, я могла бы приехать туда уже завтра. Думаю, что сегодня мы здесь все закончим.

— Хорошо, сейчас позвоню.

Если бы меня в тот момент спросили, что руководит моими действиями, о чем это я вдруг догадалась, я вряд ли смогла бы дать достаточно внятный ответ. Было ощущение, что сейчас я получила какую-то очень важную информацию, что ее нужно додумать и дополнить фактами, но не более того. Кроме того, мелькнула мысль о том, что факты, которые мы получили в отеле, ничем существенным пока не дополнятся. И еще, мне было очень жаль, что я не могу сейчас поговорить с Барри Элиотом. Но тот вопрос, который меня особенно волновал, в конце концов, может задать своему отцу и Берта.

— Берта, вы ведь будете говорить еще с отцом, не правда ли?

— Да, и надеюсь не один раз, ему уже становится лучше, и доктор говорит, что это улучшение носит вполне стабильный характер.

— Спросите его, пожалуйста, кто предложил провести встречу здесь, и почему?

— Вы считаете это важным? — спросила Берта, и в голосе ее прозвучало удивление.

— А вы — нет? — ответила я вопросом на вопрос.

— Не знаю, какие аргументы подталкивают вас к этому вопросу, ведь в Тотридже есть филиал фирмы «Эдем». Кроме того, именно этот филиал наиболее интересен для меня, здесь давно уже не было ничего нового.

— У этого есть причины?

— Как сказать… Филиалом руководит Виллис Гровер, он сторонник консервативных форм ведения дела, это не глупое упрямство — это вполне понятный расчет. Перемены ведь не всегда ведут к улучшению дел. Но именно здесь можно попробовать некоторые новые формы работы с клиентами, я могла бы этим заняться.

— И Гровер не станет против этого возражать?

— Через месяц он уходит в отставку, он уже об этом объявил руководству фирмы.

— Вот как? Вы хотели бы получить его должность?

— Что вы? Нет, конечно, но тот, кто возглавит этот филиал, возможно, не станет возражать против сотрудничества со мной, мои идеи, могут ему прийтись по вкусу…

— А что преемник еще не определился?

— И да, и нет. Я думаю, что, понимая, о чем пойдет речь, господин Уиллис хотел заодно решить обе эти проблемы. То, есть он хотел поговорить с возможным преемником Гровера и решить вопрос о возможности моей работы в этом филиале.

— Значит, инициатива проведения здесь этой встречи исходила от Стэна Уиллиса?

— Я не могу быть абсолютно уверенной, но я так думаю. Я уточню у папы, если это важно.

— Уточните. Да, кстати, друг секретарши вашего отца работает не в «Эдеме»?

— Не знаю, как-то не было повода об этом спросить. Но тоже могу спросить папу, возможно, он знает. Вы уже что-то поняли?

— Похоже, но не хватает несколько фактов, и непонятно, зачем нужно было травить вашего отца…

— Да, уж… Ладно, давайте, я позвоню маме.

— Звоните.

Пока я разговаривала с Бертой, Дэвид подготовил машину к обратной дороге, словно он чувствовал, что у меня на уме. Комиссар Катлер тоже закончил свой визит к Элиоту. Ничего сенсационного узнать ему не удалось. Да, собственно ничего и не ожидалось.

Перед тем как выехать в Сент-Ривер, мы заехали в местное полицейское управление.

Все мои догадки и предположения пока не подкреплялись доказательствами. Странным я по-прежнему считала покушение на Барри Элиота. Мы с Дэвидом отправились назад в Сент-Ривер, а комиссар пока оставался в Тотридже, поскольку он занимался только покушением на министра. Но я обещала обязательно сообщить ему все, что мне удастся узнать, поскольку мы, по-прежнему, связывали эти два происшествия: покушение на Элиота и возможное покушение на его дочь.

Разговор с Эстер Карьоне

В Сент-Ривере мы сразу поехали в дом Барри Элиота, где меня уже ждала его жена после телефонного разговора с дочерью. Правда, Дэвид не пошел со мной, а поехал в редакцию. Мы договорились, что встретимся у меня, когда оба освободимся.

Мирьям Элиот была высокой и очень худой, от этого она чуть сутулилась, впрочем, не знаю, чем подобный эффект объяснить, но это ей шло, как-то вписывалось в ее образ. Мне даже показалось, что она специально отрепетировала такую осанку.

— Вы знаете, в доме у нас живет не так уж много народу. Сейчас все предпочитают отдельное жилье: и дети, и слуги, — сказала госпожа Элиот, выслушав мою просьбу, — кроме нас с Барри, здесь живет повар Франс Миллер, но он практически весь день бывает на кухне, вряд ли он что-то может знать, наш шофер и механик Ганс Фишер и старая Эстер. Вот, пожалуй, и все, приходит еще девушка, она занимается уборкой, но она приходит очень рано. Ее впускает Эстер, она же следит за ее работой и пару раз в неделю приходит садовник, но он в доме практически не бывает, за его работой тоже наблюдает Эстер. Да, еще на пару часов в день приходит девушка, которая помогает на кухне.

— Эстер у вас выполняет обязанности экономки, или как это теперь называется? — спросила я.

— Да, нет. Никакой определенной должности старушка Эстер не занимает. Это просто моя старая нянюшка, она жила с нами еще в доме моих родителей, там она действительно полностью управляла всем хозяйством, после того, как выросли мои младшие братья, а потом… Знаете, я так к ней привыкла, что не представляю без нее свой дом, где бы я не жила. Я рано осталась без матери, может, в этом все дело.

— Понятно, — улыбнулась я, — а можно мне с ней поговорить?

— Конечно, она будет очень рада. Идемте, я вас к ней провожу.

Эстер Карьоне была внешне полной противоположностью своей хозяйке небольшого роста, довольно плотного телосложения, с добродушным улыбчивым лицом. При этом она держалась почти величественно и явно любила поговорить.

— Как изменилось все в этом мире, — воскликнула она, когда я представилась, — такая молодая и красивая девушка ловит жуликов и убийц!

— Ну, не так часто мне приходится сталкиваться с убийцами, — возразила я.

— Слава Богу, — улыбнулась старушка, — а что же случилось здесь такого, о чем я не знаю? Ведь вы не просто так пришли поболтать со старой Эстер?

— Ну, честно говоря, у меня есть к вам пара вопросов, хотя не могу сказать, что они обязательно связаны с преступлением, просто есть несколько необычных событий, в которых мы пытаемся разобраться.

— Ну, давайте я напою вас чаем, а вы мне зададите свои вопросы.

Я невольно огляделась вокруг, так как не очень понимала, где же она собирается готовить чай, но все оказалось значительно проще. Она позвонила по телефону, и вскоре чай нам привезла на старинном чайном столике на колесиках молоденькая девушка, видимо, та, что приходит помогать на кухне.

— Скажите, Эстер, на прошлой неделе, или, может, чуть пораньше никто не приходил в дом в отсутствие хозяев? Возможно, спрашивал господина Элиота, а…

— Нет, Барри никто не спрашивал, к нему вообще никто и никогда не приходит вот так ни с того ни с сего! Приходил очень приятный молодой человек, который искал малышку Берту. Я так удивилась. Но он, оказывается, не виделся с ней много лет, даже не знал, что она замужем. Очень расстроился, когда узнал об этом.

— Странно, женщины в таком возрасте, чаще всего, уже замужем, вам не кажется?

— Да, вы правы, но мужчины так самонадеянны и так мало ценят время. Впрочем, я ему намекнула, что милая Берта не так уж дорожит своим браком…

— Вы так считаете?

— А что тут считать? Я ведь не слепая! Правда, люди они воспитанные, никаких публичных сцен, Боже упаси. Но мне-то все видно. Этот ее Поль почти сюда и не приходил в последние пару лет. А и приходил, так не надолго, приедет на своей машине, а Берта на своей. Он обязательно вскоре уедет, а Берта иногда у родителей и неделями гостила. Ну, этот, который ее разыскивал, очень переживал. Говорил, как ему хочется ее увидеть хотя бы, спрашивал у меня, что ей лучше подарить.

— Это не вы посоветовали ему подарить шоколадные конфеты? — прямо спросила я, почти уже уверенная в ответе.

— Так вы о нем меня, видать, и расспрашиваете! — догадалась Эстер.

— Возможно. Так как насчет конфет?

— Да, я и посоветовала, только, пожалуй, я его подвела.

— Почему?

— Да, я ему сказала, что она любит шоколад, вернее даже грильяж в шоколаде, а это ведь не она, а моя милая Мириам — любительница этих конфет, а вот Берта, даже и не знаю, ест ли их, но это ведь мелочь, правда?

— Конечно, — заверила я старушку, — а больше никто не приходил?

— Да, нет, не помню, может мимо меня прошел, если, например созвонился с Мириам, или Барри… Когда они дома, я сейчас уж не очень слежу, могла и задремать…

Этот разговор внес некоторую ясность в вопросе о загадочном подарке.

Оставалось, тем не менее, непонятно, как с этим всем связано покушение на Элиота? Да и связано ли?

Письмо от Николь

Домой я приехала под вечер. Готовить ужин не было ни желания, ни сил. Позвонила Дэвиду, чтобы он по пути сам взял что-нибудь, что не требовало сложного приготовления. Себе отжала апельсиновый сок, охладила его, после чего села к компьютеру. Прежде всего, заглянула в почтовый ящик и к большому своему удовольствию обнаружила там письмо от Николь. Кроме восторгов и благодарностей, там был и обещанный рассказ. Это был, как Николь писала в письме, ее самый первый рассказ, и это было самое начало их с Генри Тамоном практики, которая уже к этому моменту принесла им некоторую известность в своей стране, и как выяснилось потом, не только в своей. Я решила вставить этот рассказ в свое повествование, разумеется, заручившись согласием Николь, чтобы поближе познакомить вас не только с моей подругой, но и с ее шефом.

Эффект Генри Тамона

Врачебная ошибка

Меня зовут Николь, Николь Мария Федона. Мне 24 года, я не замужем. Работаю я… Не знаю, как это называется, лучше попробую объяснить. Дело в том, что мой босс — слепой. Несчастный случай на охоте, когда ему было всего четырнадцать лет. У него потрясающее воображение, и он видит мир намного более прекрасным, чем он представляется нам. Но его восторженное отношение к миру не переносится на его представление о людях, их-то он как раз видит такими, какими они есть на самом деле. Никаких иллюзий. Слово «видит» я употребляю сознательно и без всяких кавычек, так как результат этого его действия соответствует именно этому слову. Он видит. Ну а я, я — его глаза.

Только не подумайте, что он видит мир моими глазами! Пожалуй, я сильно преувеличила свою роль. Я давала ему лишь представление о формах составляющих наш мир предметов, а вот суть их он схватывал намного глубже любого зрячего.

Его зовут Генри Тамон, ему около 40 лет, женат, есть сын. Мы познакомились два года назад, когда я, окончив с отличием технологический колледж и считая себя неплохой программисткой, устроилась в небольшую фирму, где Генри Тамон возглавлял группу из десяти человек. Мало того, что он, будучи слепым, писал программы, он держал в голове все проблемы своих подчиненных. Авторитет его был непререкаем, он пользовался огромным уважением, поэтому быть начальником ему не составляло большого труда.

Некоторые злоупотребляли его памятью, спрашивая о том, что могли с легкостью найти в справочниках, но они знали наверняка, что получат быстрый и точный ответ.

Иногда Генри нужно было ввести программу в компьютер. Тогда он подзывал кого-либо из подчиненных и надиктовывал команды. С моим появлением он все чаще и чаще приглашал для этого меня. Обычно он предварительно накалывал программу на бумаге, используя специальную азбуку, а затем уже диктовал мне, но иногда он сочинял программный код прямо у меня на глазах. Тогда работа продвигалась немного медленнее, что давало мне возможность ухватить суть программы. Убедившись, что я хоть и с трудом, но поспеваю за его мыслью, он начинал рассуждать вслух, как бы даже советуясь со мной. После ввода я запускала программу, и мы вместе с Генри обсуждали результаты ее работы. Так проходила отладка.

Постепенно наша совместная работа стала заполнять весь мой рабочий день. Да и Генри уже не мог представить кого-то другого на моем месте.

Не скажу, что мне сразу понравилась моя должность. Все-таки хотелось самостоятельности, я чувствовала, что могла бы добиться чего-нибудь на этом поприще. Но работать с Генри было интересно, особенно увлекательной была отладка программ, то есть поиск сделанных ошибок. Здесь ему не было равных. Я имею в виду, конечно, не делание ошибок, а их обнаружение. Его строгая логика неизменно торжествовала даже, казалось бы, в самых необъяснимых случаях. Все рассуждения начинались с аксиомы «Чудес не бывает!». Он не стеснялся своих ошибок, всегда с охотой делился ими в назидание другим.

Так я проработала около года, пока у нашей фирмы не начались проблемы. В конце концов, ее поглотила крупная корпорация. Сокращение программистов было неизбежно. Генри Тамон ушел сам. Он открыл собственную консалтинговую компанию. Меня он забрал с собой, впрочем, я, как последняя из пришедших на фирму, была первым кандидатом на увольнение.

Я оказалась единственной сотрудницей в компании Генри, так что на меня легли и функции секретарши. Генри обещал, что когда мы немного раскрутимся и у нас появится постоянная клиентура, он наймет еще одну сотрудницу. Но, судя по всему, ждать мне придется долго. Кому во время экономического кризиса нужны консультации даже такого сильного программиста, как мой босс? Часто работы не было совсем, но мы старались не терять времени даром, изучали очередные программные новинки, обсуждали интересные статьи в специальных журналах и т.д.

Как-то раз Генри позвонил его старинный приятель и однокашник, с которым произошла престраннейшая история.

После телефонного разговора с ним Генри рассказал, что у Кроулза Делла есть необычная проблема. У его бездетной жены Долли имелась сестра-близнец Молли, проживавшая в соседнем городе. Примерно месяца четыре назад Кроулз начал замечать некоторые странности в поведении жены. И вроде бы все как обычно, и все же что-то не так. Даже в интимных отношениях к ним как бы пришло второе дыхание. Но иногда все странности вдруг куда-то исчезали, и жена становилась прежней, то есть замотанной и прилипшей к телевизору домохозяйкой, мечтающей лишь о том, чтобы ее оставили в покое.

Кроулз работал программистом, неплохо зарабатывал, но был вечно занят, возвращался поздно, по выходным брал работу домой, конечно, очень уставал. Он очень любил свою жену, но у него не было ни сил, ни времени разбираться в тонкостях отношений с ней. Хорошо, что он вообще заметил какие-то перемены…

Как-то раз его посетило озарение, а не меняется ли его жена иногда местами со своей сестрой? Ведь они так похожи, по крайней мере, Кроулз не был вполне уверен, что всегда мог бы различить их.

Молли не слишком преуспела в личной жизни. Была один раз замужем, но неудачно. Почти сразу после свадьбы ее муж начал пить, а затем и побивать ее. Молли мудро рассудила, что пока нет детей, им лучше всего сразу расстаться, что и было сделано. К Кроулзу же она всегда питала некоторые симпатии. Но с чего бы это Долли вдруг уступила свое место сестре, ведь у них вроде все было хорошо.

Пару месяцев спустя отношения с женой стали более-менее ровными, но тут выяснилось, что Молли неизлечимо больна. Болезни хватило одного месяца, чтобы свести ее в могилу.

Отношения же с женой в последнее время стали заметно ровнее, и Кроулз оставил идею о подменах. Но смерть Молли дала пищу новым сомнениям. Теперь у него был ответ на вопрос, зачем это могло понадобиться Долли. Короче говоря, он предположил, что Долли серьезно заболела и, поняв, что жить ей осталось не долго, решила подготовить себе замену. Просто решила избавить его от страданий. Что же касается Молли, то долго уговаривать ее, наверно, не пришлось…

Генри пригласил своего друга в наш офис, и на следующий день я уже подавала им кофе.

Мистер Делл был красив, если это вообще можно сказать о мужчине. Высокого роста, стройный, правильные черты лица, светлые волосы и глаза. Выглядит явно моложе своих лет. Просто загляденье! Генри представил меня в качестве своего референта, что дало мне возможность принять участие в разговоре. Убедившись, что нет надобности пересказывать мне свою историю, мистер Делл приступил к делу.

— Я не могу сформулировать даже для себя, зачем я хочу знать всю правду об этой истории. Но подозрения, что именно Долли мертва, а я живу с Молли, просто мучают меня. Я даже хотел обратиться к частному детективу, мне рекомендовали агентство Мэриэл Адамс, но тут я вспомнил про тебя, Генри!

— Польщен, дружище, но я ведь не имею никакого отношения к сыску…

— А это и не важно. Я помню твои выдающиеся аналитические способности…

— Если честно, то мне давно хотелось попробовать употребить свои скромные аналитические способности вне сферы программирования, тем более, что потребности в программистах сейчас не много. Иначе я бы тебя уже отправил к кому-нибудь другому…

— Разумеется, Генри, я не собираюсь отнимать твое время задаром, но мне будет приятно, если ты сделаешь мне дружескую скидку.

— Не беспокойся, я не планирую раздеть тебя до нитки, даже не взял бы с тебя вообще ничего, но ты видишь, у меня прекрасный штат сотрудников и я должен платить ему зарплату.

При этих словах Генри мои щеки зарделись, а мистер Делл лукаво посмотрел на меня.

— Мистер Тамон преувеличивает, — только и нашлась что сказать я.

— Если он преувеличивает и зарплату, то он очень хороший босс! — засмеялся Кроулз, а вслед за ним и мы. Отсмеявшись, мы продолжили.

— Пока не доказано противное, позволь мне умершую называть Молли. Молли оставила завещание? — поинтересовался Генри.

— Да. Долли — единственная наследница. Замечательный дом и приличная сумма в банке.

— Жаль.

— Прости?

— Если бы она оставила половину какому-нибудь благотворительному фонду, думаю, что мне удалось бы легко убедить тебя, что ты не вдовец.

— Красивая идея! Логично. Но, скорее всего, женщинам просто не могло прийти в голову подстраховаться таким образом! — мистер Делл кинул на меня осторожный взгляд. Я решила пока не отвечать на явную провокацию, но мой час придет, мистер Делл!

— Прости, Кроулз, что я задаю такой вопрос. Но, может быть, эта проблема в тебе? Может, это ты бываешь разным, и по-разному воспринимаешь одну и ту же женщину? У тебя есть психоаналитик? Ты уже обращался к нему? Могу я узнать его мнение?

— Да, как у всякого нормального человека в наше время, у меня есть психоаналитик. Но я не обращался к нему с этим. Я чувствую себя психически нормальным человеком, но если ты сомневаешься в этом, я найду время для встречи с ним.

— Пойми меня правильно, Кроулз. У тебя есть лишь подозрения и ощущения. Никаких фактов. Я же, как ты, наверное, помнишь, по-прежнему придерживаюсь мнения, что чудес не бывает, и пытаюсь найти тому убедительные подтверждения. Хорошо. Давай рассуждать иначе. Предположим, что Долли умерла, а ты живешь с Молли. Насколько я понимаю, ты ладишь с ней ничуть не хуже, чем с Долли. Полагаю, что, выждав приличествующий срок, ты бы женился на Молли. Не так ли?

— Положим.

— Так ли важно тебе знать, кто есть кто? Конечно, мы бы могли попытаться подстроить Молли ловушку. Например, первое, что приходит в голову. Ты вдруг сообщаешь лже-Долли, что у тебя был роман с Молли. Лже-Долли точно знает, что это не так, она поражена этим заявлением, но должна тут же реагировать как обманутая жена. Согласись, что надо быть хорошей актрисой, чтобы убедительно сыграть такую сцену, да к тому же без всякой подготовки! Но, представь себе на секунду, что это действительно Долли, за что же ее так мучить?

— А вы что скажете, мисс Федона? — обратился ко мне Кроулз.

— Я полностью согласна с мистером Тамоном, вряд ли вам стоит затевать это дело. Ведь не произошло ни преступления, ни чего-то ужасного. Да, есть загадка, тайна. Но, согласитесь, мистер Делл, шарм женщины во многом происходит от ее таинственности, так стоит ли эту таинственность разрушать?

— Х-м-м… Интересная мысль, — Кроулз почесал затылок.

— Если вы позволите, Генри, я бы могла кое-что предложить…

— Да, Николь, разумеется. Мы с удовольствием вас выслушаем, правда, Кроулз?

— Да-да, мисс Федона, пожалуйста!

— Где-то я читала, что близнецов можно различить по отпечаткам пальцев. Наверняка у вас, мистер Делл, сохранились какие-то личные вещи Долли, которых лже-Долли не могла коснуться. А получить отпечатки у лже-Долли вообще не проблема, подарите ей книгу, например…

— Ну вот тебе, Кроулз, и решение твоей проблемы! — воскликнул Генри.

— Да, изящно, — но во взгляде Кроулза я столь высокой оценки не нашла, впрочем, он явно думал о чем-то своем, — Я подумаю.

Я же, окрыленная успехом, решила отомстить Кроулзу.

— Мистер Делл, а не кажется ли вам, что ваша версия подмены жены не единственная? Конечно, вы благородный человек, и приписываете своей жене исключительно добрые побуждения. Но представьте себе, что Долли, не слишком отягощенная вниманием мужа, нашла утешение у другого мужчины. Она посылала к вам Молли, а сама проводила время где-нибудь на Гавайях…

Делл изменился в лице, и я уже пожалела о своих словах…

— Нет, нет, в это я не могу поверить!

У меня еще была припасена версия о том, что Молли, испытывая зависть к Долли, а у близнецов это бывает, оказывается повинной в смерти Долли и занимает ее место. Но я уже поняла, что это будет чересчур — и у «маленькой женской мести» есть граница!

После ухода Делла я спросила Генри, не кажется ли ему странным, что муж не в состоянии отличить жену от другой женщины, даже если та ее сестра-близнец.

— Сразу видно, что вы еще не были замужем, Николь. Конечно, большинство любящих мужей с легкостью справятся с такой задачей. Но считаю своим долгом предупредить вас, что существуют не слишком внимательные мужчины, причем это их качество редко проявляется до свадьбы. Полагаю, что Кроулз как раз один из них. К тому же, вы помните, Кроулз — программист.

Через три недели мы получили по почте чек на 2000 долларов. А ближе к вечеру позвонил Кроулз, поблагодарил Генри за работу и дружескую скидку, передал мне привет и сообщил, что он не воспользовался моей идеей и вообще оставил все как есть: Долли объявила, что через семь месяцев станет матерью!

— Я думаю, что это самый убедительный довод в пользу Долли! — воскликнула я. — Просто мистер Делл недооценивает женщин…

— Возможно, — мужская солидарность не возобладала у Генри. — Еще он сказал, что врачи иногда ошибаются.

— Что?

— Долли не могла иметь детей.

— А Молли?

Вопрос был совершенно дурацким, и Генри сделал вид, что не расслышал его.

— И еще. Кроулз сказал, что на днях беседовал со своим двоюродным братом, работающим в полиции в отделе по особо важным делам. У них есть одна закавыка. Если его босс найдет способ оплатить наши услуги, то скоро последует звонок из полиции. У вас нет проблем с полицией, Николь?

— Пока нет… — мечтательно произнесла я.

Эффект Тамона в действии

Я прочитала рассказ как раз к тому моменту, как приехал Дэвид. Впрочем, он сразу отправился на кухню, поскольку, как выяснилось, был так занят в редакции, что забыл даже пообедать. Из кухни доносились великолепные запахи, я даже стала искать оправдание своему будущему решению — отказаться на этот вечер от строгого правила — вечером только апельсиновый сок. Однако в борьбе со своим желудком я одержала победу, тем более, что вдруг зазвонил телефон, и мои мысли переключились. Звонила Николь.

— Привет, — начала она разговор, — целый день не могу до тебя дозвониться.

— Я только что приехала из Тотриджа.

— У нас в Америке для таких случаев используют автоответчик, — важно с легкими нотками ворчливости проговорила моя собеседница.

— У нас — тоже, — усмехнулась я. — Просто я не привыкла, что, кроме Дэвида, кто-то еще может меня разыскивать. А почему ты не позвонила на сотовый?

— При твоей профессии?! А, если именно в этот момент тебе это помешает?

— Ну, это уже, скорее, моя забота. Ладно, обещаю в следующий раз оставлять для тебя сообщение на автоответчике.

— Отлично. Ты получила мой рассказ?

— Получила и уже прочитала.

— Ну и как?

— Хорошо, но мало.

— У меня их не так много написано, но если ты хочешь, еще пришлю.

— Могла бы и не спрашивать. Так это все же была Молли?

— Врачи иногда ошибаются, как сказал мой шеф, так что…

— Мне бы сейчас очень не помешало испытать на себе действие его эффекта.

— Что-нибудь серьезное? Можешь рассказать? Без имен, разумеется. Я попрошу Генри взять трубку.

— Вы до сих пор на работе? — удивилась я.

— Да, у нас срочный заказ, — но сейчас нам, пожалуй, будет полезно на короткое время переключиться на другие задачи, так как?

— Хорошо. Вдруг и вправду сработает.

Я рассказала Николь и ее боссу основные факты, изложив их в достаточно абстрактном виде, разумеется, не называя имен. Хотя, Николь вполне могла и догадаться, о ком шла речь. Ведь Берта еще недавно была и ее клиенткой. Кроме того, известие о болезни министра Барри Элиота уже появилось в некоторых печатных источниках, да и упоминалось в теленовостях. Однако все это не имело особого значения. Когда я закончила свой рассказ, трубку взял Генри Тамон.

— Здравствуйте, Мэриэл, надеюсь, вы не против моего вмешательства? — услышала я впервые голос шефа моей американской подруги и, как показало дальнейшее развитие событий, этому голосу еще предстояло не раз выводить из застоя мои забуксовавшие мыслительные способности.

— Что вы?! — искренне воскликнула я, — я очень надеюсь на действие вашего эффекта, который не в коей мере не рассматриваю как вмешательство, скорее, как неотложную помощь.

— Ну, не знаю, смогу ли соответствовать вашим ожиданиям, но у меня есть вопрос: этот ваш министр, он министр чего? Если, конечно, это не государственная тайна.

— Он — министр юстиции, — ответила я.

— А раньше, он какую должность занимал?

— Насколько я знаю, был судьей.

— Вам не кажется, что имело бы смысл поинтересоваться, не освободился ли кто-нибудь из его клиентов?

— То есть, вы говорите о тех, кому он вынес приговор, будучи судьей?

— Да, но, разумеется, речь не пойдет о штрафе, или мелком хулиганстве, хотя и тут бывает всякое…

— А, знаете, это действительно мысль! Мне все время казалось, что связь между этими историями какая-то искусственная. Да и как молодой человек, отправлявший СМСку, мог добраться до чая, который был приготовлен специально для министра?

— Ну, на этот вопрос вам все равно придется искать ответ, кем бы ни был этот неизвестный пока отравитель.

— Да, не могу не согласиться с вашими словами, и, тем не менее, спасибо за подсказку.

— Ну, это не подсказка, просто размышления вслух. Я всегда в первую очередь думаю о возможных мотивах, но вы просто смотрели в другую сторону, — я почувствовала, что он улыбнулся.

Мы еще немного поболтали с Николь. Она обещала прислать мне свои рассказы. Я тоже обещала, что пошлю ей свои первые литературные пробы. Затем Дэвид, закончив свой ужин, стал мне показывать, что пора бы прекращать треп. Я послушно повела к финалу разговор, который к тому же и так практически был завершен.

— Когда я положила трубку, в первую очередь, я изложила версию Генри Тамона о том, что покушение на Элиота может быть связано не с его настоящим, а с его прошлым. Тогда нет никакого смысла искать связь между тем, что случилось с отцом Берты и тем, что происходило в ее собственной жизни.

— Но тогда остается непонятным вопрос о времени отправки СМС-сообщения. Если тот, кто отправлял его, не имеет отношения к отравлению Элиота, то откуда он знал, что оно будет?

— Мы пока и не знаем, что он об этом знал, он мог просто послать сообщение в надежде, что Берта не станет проверять, а сразу сядет в машину и поедет. Что могло заставить ее, на ночь глядя, поехать по горной дороге? Только тревога о близком человеке, разве не так?

— Не слишком ли он надеялся на случай? Странный преступник, тебе не кажется?

— А он вовсе и не преступник, в привычном смысле этого слова. А знаешь? Ты навел меня на одну мысль!

Мне пришлось серьезно потрудиться, чтобы отыскать по телефону комиссара Катлера. Сотовый его не отвечал, а застать его в управлении мне не удалось. Наконец, его разыскали в больнице.

— Приветствую вас, коллега. — воскликнул комиссар, узнав мой голос, — у вас есть новости?

— Не знаю, тянет ли это на новости, но мысли точно появились. В связи с моими мыслями, не могли бы вы кое-что запросить в архивах полицейского управления и у руководства «Эдема»?

— Ну, если это не карты сигнализационных систем, или еще какие-нибудь сверхсекретные материалы, то — вполне. А что нужно запросить?

— Во-первых, материалы тех дел, по которым выносил решения судья Барри Элиот.

— Вот вы что подумали? Честно говоря, неплохая мысль, но как тогда быть с той коробкой конфет и…

— Эти эпизоды ведь необязательно связаны?

— Да я и сам уже стал об этом думать, но как же СМС?

— А вот тут я хотела бы, чтобы вы попросили список сотрудников тотриджского отделения «Эдема», с фотографиями Это возможно?

— О, это легко устроить, но я надеюсь, вы мне объясните все свои мысли?

— Разумеется, комиссар, а сначала я бы хотела найти хоть какое-то подтверждение их правильности.

— Хорошо, все отправлю вам по электронной почте.

— Да, адрес у вас есть.

— Фотографии только служащих «Эдема»?

— И осужденных тоже. Было бы неплохо показать фотографии служащих одной милой женщине.

— А осужденных — в ресторане? — подхватил мою мысль Эрик Катлер, — ладно,. сейчас займусь. Завтра все получите, а мы тут попробуем тоже найти подтверждения вашим мыслям.

— Может, ты мне объяснишь гениальный ход твоих рассуждений? — спросил меня Дэвид, едва я положила трубку.

— Так и быть, объясню, но учти, я пока ни в чем не уверена. Начнем с покушения на министра, так как там все достаточно просто. Очевидно, судья вынес решение, которое явилось сюрпризом для обвиняемого. Сам факт осуждения редко вызывает ненависть к судье, другое дело, если судья принимает какое-нибудь нетривиальное решение, которое ведет, например, к ухудшению приговора. Такие дела случаются в судебной практике не так уж часто, поэтому, если среди присланных материалов будет нечто подобное, у нас будет вполне реальный подозреваемый, а если его след теряется в Тотридже, то это уже девяносто процентов уверенности, что мы на верном пути, ну а если его видели в ресторане…

— Да, это уж точно вполне логично. Ну а по второму эпизоду?

— Тут пока сплошная психология. Да и вряд ли здесь удастся предъявить обвинение, даже если мы сможем хоть что-то доказать. Представь себе ситуацию: в Тотридже освобождается место управляющего филиалом «Эдема». Есть сотрудник, который почти уверен, что это место предложат ему, но тут он узнает, что дочь Элиота не прочь поработать в этом филиале?

— А что она претендовала именно на эту должность?

— Нет, но он ведь об этом ничего не знает, он вдруг понимает, что рушатся все его надежды на карьеру, на повышение заработка и на все, что с этим может быть связано.

— И он задумывает убийство?

— На настоящее убийство он пока не способен, на него, слава Богу, не каждый может решиться, вот так ни с того, ни с сего. Он всего лишь пытается помочь судьбе, давая ей шанс убрать со своего пути непредвиденное препятствие. Это только в детективных романах все преступления продуманы до мелочей. А здесь он всего-то посылает коробку конфет со снотворным и ложную СМСку. Но судьба, по-видимому, не любит таких помощников и начинает играть с ними по своим правилам. Сначала, выясняя, какие конфеты любит Берта, он получает не совсем точную информацию от старой нянюшки Мириам, которая, возможно, и в самом деле ошиблась, хотя лично мне кажется, что не так уж проста эта старушка. Но дальше и вовсе он едва не становится главным подозреваемым в преступлении, которого не совершал, ведь и в самом деле, откуда ему знать о том, что Барри Элиот через десять минут попадет в больницу?

— Так ты думаешь, что это совпадение?

— Ты знаешь, как я их не люблю, но в данном случае, оно мне показалось логичнее.

Невынесенный приговор

Первыми пришли материалы из судебного архива. Среди них мое внимание привлекло дело Тэда Кенвуда, получившего десять лет за карманную кражу. Судья Элиот при первом слушанье не вынес приговора, отправив дело на доследование. Если бы он так не поступил, вор отделался бы тремя годами тюрьмы. Но после доследования выяснилось, что украденный кошелек имел трагические последствия. Не было вовремя куплено и доставлено больному лекарство, без которого пожилой человек умер, так и не дождавшись помощи.

Кенвуд отсидел полный срок и освободился всего полгода назад. Именно его фото я предложила комиссару показать в ресторане в первую очередь.

Его сразу узнали. Кенвуд работал на уборке в ресторане как раз в тот день, когда Элиот приехал в Тотридж и остановился в отеле «Аэртон». Людей действительно не хватало. Сезон, что поделаешь. Как он все проделал? Не думаю, что тут было нечто замысловатое. Он просто крутился у этого стола. Кто на него особо обращал внимание? Слышал, что был заказан чай именно для Элиота, дальше отвлек официанта выкрикнув пару слов по поводу грязных салфеток, опять же понимал, что ситуация привычная, знал, что официант сделает. А подхватить чай и на ходу всыпать заранее приготовленный для этой цели морфин карманнику — не сложно. Разумеется, еще проще для него было украсть чашку со стола.

Несостоявшаяся карьера

Среди фотографий сотрудников «Эдема», работающих в Тотридже, Эстер Карьоне узнала того молодого человека, который приходил в дом Элиота с вопросами о Берте.

— Да, это тот самый молодой человек, — сразу признала она, — надеюсь, ничего с ним не произошло плохого?

— Да, нет, — пришлось ответить мне, — разве что, ему придется сменить работу.

* * *

Я немного ошиблась Бертрам Лепье не метил на кресло управляющего, но он предполагал занять пост второго заместителя, что значительно улучшило бы его финансовое положение.

Фактов для обвинения в покушении на жизнь госпожи Майрис против Бертрама Лепье было недостаточно. Да и сама Берта не захотела поднимать этот вопрос на официальном уровне. Но с работой в «Эдеме» ему пришлось расстаться. Как сказал Стэн Уиллис, даже очень хороший специалист, если он ставит свою карьеру выше жизни человека, не может работать в туристическом бизнесе. Я с ним полностью согласна.

* * *

Вечером я позвонила Николь и попросила ее передать мою благодарность Генри Тамону.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Побег на Альфу Центавра (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я