Предсмертное желание, или Поворот судьбы

Юлия Шилова

Зачем человеку тень? Она возненавидела тот день, когда сестра-близнец нашла ее. В этот день рухнули все ее надежды: о деньгах, о славе, о любви, о богатом муже! Она не хотела вновь вернуться в нищету, из которой недавно вылезла, но сестра перешла ей дорогу.

Глава 2

Не помню, как прошла ночь. Утром приехал мой папа и повез меня в больницу. Я как могла держала себя в руках и старательно избегала взглядов отца. Я чувствовала себя виноватой и за свою внезапную болезнь, и за неудавшуюся семейную жизнь…

Где-то там, в другом измерении, осталась моя заботливая мама, мой единственный сын и мой непутевый муж… Впереди новая, неведомая мне ранее борьба, борьба за собственную жизнь, борьба за право находиться рядом со своими близкими. Я чувствовала себя паршиво. Сильно кружилась голова, меня подташнивало, я вся обливалась потом. К тому же эта жара. Тридцать с лишним градусов. Июнь месяц. Кто-то рванул на Кипр, кто-то в Сочи, а кто-то загорает на даче в ближайшем Подмосковье, и только я, словно маленькая девочка, иду за ручку со своим отцом и стараюсь держаться из последних сил, чтобы не потерять сознание. Улучив момент, я украдкой взглянула на отца и почувствовала, как сильно сжалось мое сердце. Мне показалось, что он состарился на десяток лет. Лицо осунулось, седые виски стали еще белее. Болезнь не щадит ни того, кто болеет, ни его близких.

В больнице нам пришлось долго ждать своей очереди в душном, неприятно пахнущем коридоре. Уставшие больные стояли, опираясь о стену, некоторые садились прямо на пол, кто-то постанывал от боли… Здесь были пожилые, молодые и совсем юные… Мы все были обречены, но очень хотели жить и, как утопающие, хватались за соломинку, надеясь на лучшее.

Отец тяжело вздохнул. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах слезы. Он заговорил о себе, о матери, о том, как сильно они меня любят. Он говорил и плакал. Я слушала как завороженная и даже не пыталась его перебить. Для меня открылось что-то новое, родное и бесконечно близкое. Я поняла, что просто обязана выкарабкаться. Ради своих близких. И еще я поняла, что пронесу этот разговор через годы и каждый раз с содроганием сердца буду вспоминать слова отца, которые вселили в меня надежду и веру.

Меня позвали в приемный покой, и я попрощалась с отцом. Врач попросил меня лечь на кушетку и стал осматривать мои распухшие лимфатические узлы. Когда я увидела недоуменно растерянное выражение его лица, меня охватил панический ужас. Скоро вокруг меня собрался довольно приличный штат медиков. Они громко спорили, размахивали руками и говорили о том, что у меня не осталось никаких шансов… Мне хотелось крикнуть, что я еще живая, я все слышу и чувствую, что это очень жестоко, но силы оставили меня. Очнулась я в палате. Я ничего не соображала.

— Не переживай, все будет нормально, — сказал кто-то рядом.

Я повернула голову. На соседней кровати лежала девушка.

— Вы это мне?

— Конечно, а кому же еще. Кроме меня и вас, тут никого нет. Палата двухместная. Тут только поначалу тяжело, а потом привыкаешь. Давай перейдем на «ты». — Девушка нервно улыбнулась. — При нашей болезни лучше не думать о тонкостях этикета. Тебя как зовут?

— Вика… Виктория…

— Красивое имя. Виктория — значит победа. А меня — Мила. Я тут уже целый месяц лежу.

— А что с тобой? — робко спросила я.

— Рак молочной железы. — Мила помолчала. — Самое страшное уже позади. Опухоль вовремя вырезали.

— Ты думаешь, у меня тоже есть хоть какой-то шанс?

— Конечно. Иначе бы тебя сюда не положили.

Шанс есть у всех, даже у самых обреченных больных. Держи себя в руках и не раскисай, — требовала она. — Тут главное — иметь деньги. Есть деньги — будут лечить. Нет денег — сдохнешь как муха.

— И много нужно денег?

— Много. Рак еще толком не изучен, поэтому покупаешь сначала один препарат, если он не подходит, покупаешь другой, пока не наткнешься на тот, который тебе нужен. Ты замужем? — неожиданно спросила она.

— Вроде бы да…

— А почему «вроде бы»?

— Мне кажется, муж от меня отказался… — Мила прикусила нижнюю губу и уставилась в потолок. Потом резко приподнялась и ударила кулаком о стенку.

— Суки! Господи, какие же они суки!

— Кто?!

— Мужики, кто ж еще! Тут пол больницы брошены! Сволочи, разыгрывают из себя невесть что, а сами — обыкновенные, жалкие и ничтожные гады! Будь моя воля, я бы их всех перестреляла! А еще бы повыдирала их вонючие яйца…

— Тебя тоже бросили?

— Меня нет. Я не замужем. Правда, есть у меня один крендель на примете. Хороший такой крендель, навороченный. Мой начальник.

— Твой начальник?

— Да, а что тебя так сильно удивляет? Он у меня бандит высшей категории. Умопомрачительный костюм, золотая цепь с собачий ошейник, тачка за сто тысяч долларов, самый настоящий замок в пригороде, квартира на Кутузовском… Если бы ты только знала, как мне нравится весь этот антураж!

— Наверно, он у тебя очень красивый.

— Он не красавец, зато красива жизнь, которую он себе создал. Красивые рестораны, в которых он обедает, курорты, на которых отдыхает, дамы, которые его окружают.

— Дамы? И ты не ревнуешь?

— Ревнуют те, у кого комплекс неполноценности, а я полноценная женщина.

— Ты работаешь секретаршей?

— Нет. Секретаршей я бы не выдержала и сутки. Я телохранитель. Охраняю своего босса и получаю за это вполне приличные деньги.

— Ты шутишь? — не поверила я своим ушам.

— Разве я похожа на любительницу пошутить? Девушки-телохранители уже давно вошли в моду. Ты только представь себе такую картинку: в один сверхнавороченный ресторан заходит до ужаса неформальный мужик, а рядом с ним — молодая красивая женщина. Все удивляются — такой известный человек и без охраны… Они принимают меня за любовницу. И тут появляется кто-то из его врагов, даже не подозревая, что я профессиональный телохранитель. Реакция у меня — что надо. В момент он окажется обезоружен, а может быть, даже и обезображен. Я в совершенстве владею боевыми искусствами и прекрасно стреляю из пистолета. У меня есть разрешение на ношение оружия.

— И ты не боишься?

— Нет. Это ж моя работа.

— А если нагрянет целая мафия да еще с автоматами?

— Тогда у меня другая задача — прикрыть патрона собой, довести его до ближайшего безопасного уголка и вызвать ментов. У меня есть телефон их подкупленного начальника. Начнут стрелять, я должна отстреливаться, пока тот с командой не явится. У моего шефа тоже пушка есть, и стреляет он не хуже меня. Правда, такого еще не было. Шеф очень боится за свою жизнь, поэтому я у него не одна. Часто с нами идет парочка здоровенных костоломов.

— Вот это у тебя работенка! Тебя же могут убить в любой момент…

— А куда мне деваться, если я ничего другого делать не умею? Работа рискованная, не спорю, но кто не рискует, тот не пьет дорогого шампанского. Женщины-телохранители сейчас в цене. Понимаешь, все обращают свое внимание на двух шкафообразных костоломов и не берут меня в расчет, принимая за бестолковую содержанку. Я сплю со своим шефом и надеюсь выйти за него замуж. Поэтому и охраняю его с тройным рвением. Если с замужеством не выйдет, скоплю деньжат и открою свою школу для девушек-телохранителей. Сейчас таких школ больше, чем бандитов. Правда, ничему дельному там не научат, бестолковщина одна.

— А если ты выйдешь замуж за своего шефа, разве сможешь его охранять? Тогда тебе самой понадобится телохранительница.

— Так это же здорово. Бизнес-дамы тоже пользуются нашими услугами. Кому придет в голову, что одна из двух якобы подруг — профессионал-телохранитель.

Мила замолчала и тихонько застонала.

— Ты что?

— Грудь болит. Вернее, то, что от нее осталось.

— И что, много вырезали?

— Немного, но ощущения не из приятных.

Скоро мне пришлось убедиться в этом. Биопсия еще раз подтвердила диагноз, и я согласилась на операцию. Помню, как долго и тяжело отходила от наркоза. Потом мне назначили химиотерапию. Я все ждала и ждала Андрея, но он так и не пришел. Видно, уехал на свою Чусовую. Я тяжело переносила физическую и особенно ноющую душевную боль. В эти страшные дни меня поддерживала только Мила. Однажды дверь в палату широко распахнулась, и к нам вломились два огромных мордоворота. За ними следовал тип не менее устрашающего вида, но в безумно дорогом костюме и ботинках из настоящей крокодиловой кожи. Я сразу догадалась, что пожаловал не кто иной, как шеф моей новой знакомой. Один из мордоворотов встал у балконной двери, другой замер у входа. Шеф поставил на тумбочку роскошную корзину ярко-красных роз и расплылся в улыбке. Мила слегка приподнялась и улыбнулась в ответ:

— Марат Владимирович, очень рада вас лицезреть. Спасибо, что не забываете меня.

— Да разве тебя можно забыть! — Шеф сверкнул своими недобрыми глазами и присел на краешек кровати. — Как самочувствие? Готовишься к выписке?

— До выписки еще далеко, но я не теряю оптимизма, верю — все будет хорошо.

— Это правильно. Оптимизм в наше время — самое главное. У тебя появился румянец. Я смотрю, у тебя новая соседка, — заметил он, окинув меня заинтересованным взглядом. Я слегка заерзала на кровати и испуганно опустила глаза. Раньше мне не приходилось видеть королей криминального бизнеса, тем более так близко.

— Это Виктория, — сказала Мила. — Совсем недавно ей сделали операцию.

Шеф сочувственно вздохнул и пробурчал себе под нос:

— Диагноз не спрашиваю. В этом мрачном заведении диагноз у всех один.

Немного посидев, шеф вежливо распрощался и удалился вместе со своими мордоворотами. Мила уткнулась в подушку и расплакалась. Я собрала последние силы, встала с кровати и подошла к Миле.

— Ты что? Ты же так хорошо держалась… — гладила я ее по голове. — Посмотри, какие роскошные цветы он тебе принес… Сразу видно, что он о тебе заботится…

— Да ни хрена он обо мне не заботится! Он пришел ко мне из жалости!!! — Моя соседка заревела еще громче.

— А разве у таких бывает чувство жалости? Мне кажется, что оно им вообще незнакомо…

Мила подняла голову и посмотрела на меня каким-то потерянным взглядом:

— Он пришел, чтобы дать мне понять, что больше не нуждается в моих услугах. Понимаешь, не нуждается и все. Ни в охранных, ни в сексуальных. Скорее всего, он уже успел меня уволить и взять на мое место другую. Возможно, она не так красива, как я, но она здорова… Только в этой гребаной больнице начинаешь понимать, что красота не самое главное. Самое главное — здоровье.

Неожиданно на пороге нашей палаты появился ослепительно красивый мужчина, похожий на какого-то зарубежного киноактера. Его белоснежный костюм был безупречен. Казалось, мужчина просто ошибся адресом, перепутал нашу больницу с каким-нибудь дорогим рестораном, где должен состояться грандиозный банкет. Шагнув в палату, он вдруг уронил на пол букет свежих роз и уставился на нас.

— Простите… А где мой сын? Он, что, умер?

Заметив, как бледность заливает его лицо, я не смогла произнести ни слова.

— Он жив, — торопливо заговорила Мила. — Вы просто перепутали палату. Ваш сын лежит точно в такой же палате, только в другом крыле. Больница построена в виде круглой башни, поэтому тут легко запутаться.

— Костя жив? — мужчина смотрел на Милу таким молящим взглядом, что нам обеим стало не по себе.

— Жив… — шепотом произнесла Мила. Мужчина наклонился и трясущимися руками собрал цветы.

— Извините, ради Бога, — пробормотал он и вышел.

— Сразу видно, породистый мужичок. Богачи все породистые, даже если и родословной никакой нет. У него тут сын лежит. Совсем молоденький, лет двадцать, не больше. Сказали, что протянет еще совсем немного.

— Он должен умереть?

— Должен. Рак крови. Он уже, бедный, весь высох… Прямо труп какой-то.

— Вот горе-то какое, — вздохнула я и закрыла глаза.

Мне представилось детство и ласковая мама, аккуратно расчесывающая мои волосы. Даже страшно подумать, что от химиотерапии мои волосы поредеют за считанные дни… Я испытывала комплекс вины перед родителями за свою болезнь, за свою неустроенность. Они прожили вместе уже около тридцати лет и смогли сохранить тепло семейного очага. Все эти годы я чувствовала огромную родительскую любовь и заботу. Мне хотелось сделать для них что-то приятное, как-то отблагодарить за любовь и поддержку. Я стала мечтать, что, когда выкарабкаюсь, обязательно заработаю денег и куплю дом где-нибудь на берегу Черного моря. Мама и папа будут отдыхать там целое лето и наслаждаться красотами Крыма. А я буду смотреть, как они купаются, и украдкой вытирать слезы радости. Мне представился этот домик. Его ступеньки будут спускаться к самому морю. Он будет просто утопать в зелени — самый настоящий райский уголок. Во дворе будет бегать моя любимая собака Зоська и лаять на соседских котов. Мой сын будет кататься на водном мотоцикле и весело махать мне рукой… Все это будет, все это обязательно будет. Только сначала нужно выкарабкаться, сначала нужно выжить…