Суражский вокзал. Рассказы

Владимир Шестаков

«Мне неважно, на каком языке вы говорите. Мне неважно, считаете ли вы себя хорошим человеком или нет. Мне неважно, искренни ли вы в своих убеждениях и вере. Если есть хоть что-то, что вы думаете вы способны контролировать в своей жизни, – у вас нет никакой духовности, по мне, вы – лжец. Вы лжете себе. Вы лжете другим. Это просто так и есть». Ра Уру Ху

Радуга за углом

На пустой освещённой улице где-то на окраине усталого мегаполиса высокий, длинный, как гигантский поезд, многоэтажный дом, из которого вышел А., безмятежно спал в тумане сентябрьской ночи. Былое величие пылающего августа предательски отступало перед молчаливым безразличием осени, её плавная нежность тихо и таинственно прилипала сонной негой на влажные ресницы сбитого с толку А..

Мягкая печаль уходящего лета вяло вытекала из безмолвных теней рыжих клёнов под фонарями и лениво зевала одинокими вальсами редко падающих листьев. На другой стороне улицы зловеще поблескивали рельсы трамвайных путей, и, там, где они заканчивались, вдали, можно было рассмотреть силуэт застывшего вагона на конечной остановке.

А. сел на пустую скамейку и закурил. Лицензия на счастье его никчемной жизни уже давно плюнула на А. и скрылась в поисках другого кандидата. А. теперь не принадлежал никому, отчёты и доклады самому себе о смысле или бессмыслице его существования остались бесхозными. Рюкзак с тяжёлыми камнями судьбы был сброшен с усталых плеч, и А. только улыбался самому себе, повторяя слово «судьба» много раз. Неожиданно он засмеялся громко и закричал от охватившего его счастья, которое хлынуло на него с головы до ног. Бывают такие моменты, когда приходит наваждение, через минуты оно физически надоедает и, скорчившись, уходит. Моменты счастья в хаотичном движении материи.

А. пошёл по пустой асфальтированной дороге в сторону конечной трамвая. Он остановился и достал из светлого плаща недопитую бутылку красного вина, открыл зубами самодельную пробку. А. выплюнул пробку на дорогу и приложился к бутылке. Пробка остановилась на железном рифлёном люке канализации. А. допил до дна вино и выбросил бутылку в траву. Его шатнуло от удовольствия, и он поднял голову и долго смотрел в туманную дымку, в застывшие силуэты парка, где фонари плавно мазали молочным цветом вокруг себя, как усталые юбки забытых невест-неудачниц.

А. опустил взгляд на дорогу и удивлённо заметил, что пробка из газеты исчезла. Он точно видел, как она упала на землю, и, прокатившись по ровной поверхности асфальта, остановилась на железном люке. Он стал на таинственную эмблему железного круга и постучал по нему каблуком. Стук каблука раздался ужасным пугающим глубинным эхом в лабиринте потревоженной земли.

Люк начал медленно сдвигаться в сторону вместе с улыбающимся А.. Вдалеке, на остановке зажглись фары трамвая, они медленно начали приближаться. Люк со скрежетом сдвигался в сторону. А. отошёл на несколько шагов и лихорадочно смотрел то на трамвай, который плавно сошёл с рельс и выехал на асфальтированную дорогу, то на люк со зловещей эмблемой, который сам себя двигал в сторону.

Трамвай бесшумно приближался к А., теперь на его крыше вспыхнул прожектор и безжалостно слепил глаза. Люк резко подбросило, и он нелепо покатился по дороге, плавно виляя, приземлился на другой люк и лёг на него точно сверху. Неведомая сила беззвучно вдавила упавший люк в дорогу. А. зачарованно вертел головой, глядя то на приближающийся трамвай, то на чёрную открывшуюся бездну колодца и успокаивал сам себя растерянной улыбкой.

Он бросил беглый взгляд на огромный дом и оцепенел от страха — на него смотрела ровная стена железобетона. А. пытался вычислить, где приблизительно могли находиться окна его квартиры на третьем этаже, где ещё жила бледная надежда, но плоская безликая поверхность уходила в туманную бесконечность и сбивала привычные ориентиры.

А. закричал, он знал, что он кричит. Мышцы лица свело от боли, рот был широко раскрыт, но звука не было. Теперь трамвай стоял перед ним и удивлённо рассматривал А., моргая фарами, как глазами. А. повернул взгляд от света.

Из глубины парка юбка света от фонаря медленно взлетела над деревьями. Грациозно танцуя с невидимым партнёром, Незнакомка плавно приближалась к А.. Он смотрел, как танцующая, сотканная из лунного света юбка кралась по туманному небу к ним. Трамвай любовался мистическим ритуалом лунной юбки и повернул фонарь на крыше в сторону магической феерии. Ровный луч сопровождал Незнакомку, её сотканное из миллионов разноцветных искр тело светилось в тумане, улыбка замерла на её безмятежном лице.

Незнакомка приземлилась рядом с А. и протянула к нему сверкающую еле заметную руку. Газовый призрак в лунной юбке обволакивал, меняя форму, застывшее в неверии, существо А.. Из чёрной бездны колодца начало выползать бесцветное желе, оно пенилось и множилось, поглощая всё пространство. А. стоял в нелепой позе, держа в руке призрак Незнакомки, свет фар трамвая потускнел из-за мутного желе, которое лезло в уши, щекотало горло — и музыка, ещё звучала музыка. В ней не было скрипок, барабанов, высоких нот — ровное однотонное тягучее гнетущее «ФА».

А. поднял взгляд вверх и ничего кроме желе там не увидел. Однако в миг всё прояснилось, желе отступало и превращалось в колпак над его головой. Незнакомка летала под образовавшимся круглым потолком, как в цирке, и сыпала блестящие искры. А. ловил их руками и улыбался. Он пробовал их языком и показывал трамваю, на что тот лишь лениво моргал фарами. Незнакомка опустилась возле А., и он отчётливо впервые увидел её лицо.

— Я тебя никогда не видел раньше, не правда ли?

Незнакомка поцеловала А. в губы и взяла его за руку. Она подвела его к краю колодца и опустила свой взгляд вниз. Трамвайный фонарь на крыше вытянул свою железную шею и согнулся в колодец. А. увидел внизу удивительно прекрасный наполненный яркими красками восхитительный мир. Тысячи любопытных человеческих глаз смотрели на него восхищённо и молчаливо манили к себе. А. поднял свои глаза на безмятежное блаженство в лице Незнакомки.

— Тот мир огромнее и прекрасней, чем этот?

Незнакомка плавно качала своей сверкающей головой.

— Ты отпустишь меня?

Незнакомка поцеловала А. в сухие губы и оторвалась от земли. А. смущённо улыбнулся, глядя, как она переливалась миллионами искр в молочном спокойствии, и шагнул в цветущий колодец.