Рок. И посох в песках оружие. Книга 2. Том 1 «Угроза из прошлого»

Юрий Викторович Швец

Дорогие читатели! Представляю вашему вниманию вторую книгу романа «Рок. И посох в песках оружие», том первый. Новые герои вкупе со старыми полюбившимися героями романа свяжут свои судьбы в замысловатый, неразрывный клубок новых приключений и тайн… Надеюсь, наша встреча на страницах романа будет взаимно приятной!

Глава 10

Гамилькар, получив права протектора над Карфагеном, быстро, без отлагательств, начал осуществлять ряд, намеченных им, мер по обороноспособности города. На, совсем недавно воздвигнутых стенах, возобновили дежурства стражники и дозорные наблюдатели. Стража была создана из Священных отрядов, и набрал её Гамилькар, непосредственно, из казарм Бирсы, где те и базировались. В городе было вновь сформировано ополчение, для отражения возможного нападения одной из армий мятежников. Гамилькар добился, чтобы были открыты все оружейные кладовые холма Бирсы и её цитадели. Он забрал оттуда всю тяжёлую конницу и слонов под своё начало и отправил их с Теоптолемом, который прибыл из Сицилии с последними отрядами конницы, в лагерь к Бриану. Барка, со всей свойственной ему энергией, запустил все механизмы обороны торговой республики, которые «дремали» или по недалёкости в военном вопросе Совета Суффетов, или по растерянности его же, в свете внезапно всплывших угроз у границ Карфагена…

Собрав требуемую сумму выплат всему своему корпусу и наёмникам гарнизонов, он отправил гонцов к Матосу и Спендию, с просьбой отпустить Гиксона и его командиров в обмен на обещанную им сумму выплат. Через гонцов, Гамилькар дал слово, что выполнит все условия договора и сделал недвусмысленное предложение, что в случае выполнения и его просьбы мятежниками, стороны могут разойтись без войны. Вследствие этого, далее, он заверил, что препятствий их удалению из Африки чинить никому не намерен, и они могут вернуться в свои страны…

До этого, в город прибыли гарнизоны городов Сицилии и конница Теоптолема. Теоптолем, прибыв в порт Карфагена, тут же, отправился в родовой дом Баркидов. Дом был полон городских людей. Гамилькар, как протектор, теперь должен был заниматься не только обороной города, но и различными тяжбами города.

–…Все, что нам нужно, это небольшой конвой, для провода кораблей, загруженных воловьими шкурами собранными городами Сицилии, ещё до наступления мира! — Просила его делегация цеха кожевенников. — Мы оставили свой груз в Гераклее и Акраганте. И, теперь, надо его доставить сюда!

— А, что же, вы, не перевезли его вот с этой партией, везущей гарнизоны Лилибея и Солунта? А ещё один конвой вёз конницу Теоптолема?

— А и мы подошли к твоему высокомерному греку! Но он сказал, что занимается сейчас людьми и «ваш шкурный интерес», так выразился он, — вот где! — один из членов делегации показал жест ребром ладони, приложив её к шее.

— Узнаю Теоптолема! — засмеялся Гамилькар, — сколько там примерно шкур?

— Шкуры есть выделанные и необработанные! А есть уже приготовленные, склеенные для монтажа доспехов! Все можно погрузить в десяток транспортников! Но нужна флотилия конвоя! Ты сам знаешь, Гамилькар! Пираты не дремлют во Внутреннем море!

— Да. Шкур многовато! — изменившись в лице, задумался Гамилькар. — Слишком богатый подарок для «волчьих сынов»! Бросать жалко! Если их оставить, римляне быстро их приберут к рукам! — Он снова повернулся к кожевенникам. — Хорошо, идите к Диархону, скажите ему от моего имени, чтобы отправил с вами 10 пентер прикрытия!

— Клянёмся мудростью Милгарта, ты — Великий стратег Гамилькар и разбираешься в выгоде нашего города! Не то, что высокомерные греки!.. — Кожевенники, довольные разрешением их вопроса покидали дом Гамилькара, и торопились в гавань, чтобы ещё сегодня отправить транспорты за грузом…

Гамилькар, отдав ещё кое-какие распоряжения, городским магистратам, заполнившим его дом, вышел в сад. В саду благоухали реликтовые растения родового гнезда Баркидов, их запах навивал его на воспоминания. Этот аромат, источаемый сплетёнными изгородями растений, цветущих и расцветающих, создавал по замыслам садовников, живую беседку, где можно было отдохнуть жарким, солнечным днём. Здесь, разместилось все семейство Гамилькара… Гамилькар обвёл глазами всех присутствующих в беседке, кроме взрослой прислуги, помогающей присматривать за детьми, среди детей выделялась белокурая, статная женщина. Все дети, а их было не меньше семи, весело играли и с ней, и с, присматривающими за ними, домочадцами. Гамилькар засмотрелся за их игрой, с его лица не сходила улыбка, а мужественное сердце обмякло и наполнилось счастьем и радостью… Он краем глаза заметил тень, скользнувшею у него за спиной и спрятавшуюся за кустом роз… Прошло мгновение… Гамилькар резко обернулся и поймал тень, появившеюся из-за куста…

— Вот он разбойник! — засмеялся он, подняв на руках, мальчика лет семи, — Ганнибал, ты почему не со всеми?! Что Гасдурбал с сёстрами, не берут тебя в свои игры?

— Нет! — смеялся, от щекотки, мальчик, — мне неинтересны их игры! Они сажают сад, с тётушкой Иолой! А мне хочется играть в гоплитов!

— А сын, Иолы, Ольвий? Он тоже сажает сад? — смеётся Гамилькар.

— Нет, он один играет со мной! Он сейчас прячется и готовится отражать моё нападение! Скоро я пойду его искать! — отвечает Ганнибал.

— Вот оно, что? А почему ты не прячешься, Ганнибал? — Гамилькар ставит сына на землю и треплет его тёмные волосы.

— Потому-что, мы с Целием, разработали целую систему маскировок, и они меня никогда не могут найти! — совершенно серьёзно, не по-детски, говорит мальчик.

В его голосе звучит даже некое разочарование этим.

— А что же, Целий, не обучит этому искусству и Ольвия? — спрашивает Гамилькар.

— Целий говорит, что ему это не пригодится! — отвечает Ганнибал.

Ганнибал становится серьёзным.

— Что он имеет в виду? — спрашивает он, глядя на сына. Но тот не отвечает, а устремляется куда-то вглубь сада и Гамилькар, поддавшись, вновь, налетевшему душевному порыву, ещё раз подхватывает его и прижимает к своей груди… Счастье отца переполняет его… Он, медленно, опускает сынишку и тот, скрывается за кустами роз…

« — Мне кажется, Кларисса, я, никогда, не смогу отомстить квиритам за твою смерть и смерть Магона! Это сделаешь ты сама! И месть твоя уже растёт!» Гамилькар провожает взглядом мелькнувшую тень мальчика, бегущую по саду, с деревянным мечом в руке, и поворачивается ко всем остальным детям, кои уже заметив его, бегут к нему.

— О, я смотрю, наш сад преображается и расширяется! — говорит он, приближаясь к ним, — Здесь никогда не росли такие красивые кусты! — Гамилькар улыбается и целует дочерей в щёки, сына Гасдурбала треплет за плечо, — Иола, ты волшебница! Насажать столько новых кустов!

— Это не я одна, все мы копали, а потом рассаживали орхидеи и розы, которые распустили новые побеги! — отвечает белокурая женщина, улыбаясь Гамилькару.

— А наша маленькая гостья, Ольвия? Что посадила эта красивая девочка? Должно быть, цветок, под стать красоте её самой! — Гамилькар поднимает и целует светловолосую девочку. Та весело смеётся и показывает на куст роз.

— Вот этот! — девочка держит в руке ещё один побег, — а этот посажу здесь!

— Ну, ты, Ольвия, настоящая садовница! Я жду и не дождусь, когда увижу ваш сад, где живете вы вместе с мамой и папой! Там, наверно, очень красиво, как в саду Богов?

— А папы дома нет! — говорит, вдруг, девочка. — Он снова уплыл в море!

— Да, я знаю, Ольвия! Мы его все ждём! — Гамилькар, ещё раз, целует девочку в щеку.

— Папа, а я посадил куст роз! Вон там, около аллеи! Но, ещё хочу посадить нарциссы, так любимые мамой!

Гамилькар взглянул в глаза Гасдурбала. Этот ребёнок поражал его! Поражал своей преданностью памяти матери! Он помнил о ней почти все мелочи — её любимые шутки, её любимые игры, её любимые цвета одежды… И, теперь, выяснилось, что он ещё помнил любимые цветы Клариссы… Гамилькар прижал сына к своей широкой груди.

— Спасибо, тебе сынок! — прошептал он ему на ухо и взъерошил ему волосы…

Он принял на руки, у одной из присматривающих сиделок, самого меньшего сына Магона и расцеловал его в щёки. Повернувшись к Иоле, он спросил:

— А куда уже убежали старшие девочки?

— Они пошли в беседку у ручья! — ответила Иола.

Гамилькар подошёл к ней.

— Спасибо тебе, Иола! Что помогаешь мне с детьми! Не знаю, что бы я делал без тебя!

— Для меня это счастье! Когда я разговариваю с ними, мне кажется, что я слышу смех Клариссы, совсем рядом с собой! И я, нередко, чувствую её присутствие!

Гамилькар вздрогнул, услышав слова Иолы. Он и сам, много раз ловил себя на мысли, что Кларисса, находится рядом с ним! Он даже чувствовал на себе её взгляд! Это было странное чувство, и о нём Гамилькар предпочитал молчать… и вот почти те же самые мысли и чувства высказывает и Иола…

— Мне тоже кажется иной раз, что она рядом с нами! Видно, мы, вспоминая о ней слишком часто, не отпускаем её от себя! — Гамилькар смотрел в глаза подруги Клариссы, говоря эти слова. — Она, будто бы чувствует наши мысли о ней, и незримо, находится около детей!

Гамилькар, тоскливо, улыбнулся и решил сменить тему разговора.

— От Кассия, не было ничего? — спросил он.

— Я, хотела спросить тебя об этом же? — Иола оживилась, — у меня нет, пока, никаких вестей!

— Как только, я что-то узнаю, то сразу дам тебе об этом знать! Я даю тебе слово, что сделаю это! — замечает Гамилькар. — Пока я знаю только одно — он уже в Африке. Более… не знаю.

Иола улыбнулась в ответ. Она знала, Гамилькар свои слова выполняет всегда… и если говорит что-то — то это правда.

— Я, давно, не видел Ольвия?! И сейчас, Ганнибал сказал мне, что он где-то прячется! Он уже, наверное, вырос, за это время?

— Ольвий пошёл в своего отца! Они с Ганнибалом все время что-то замышляют! — Оживилась Иола,. — Мне так трудно усадить за обеденный стол этих двух стратегов!

Иола и Гамилькар засмеялись.

— И все же, Иола, я пришёл пригласить всех за стол! Скоро, я отбываю к армии, и мне хочется побыть со всеми, как это было в наше счастливое время, там, в той жизни, на Сицилии! Как жаль, что ничего нельзя вернуть! Но, сейчас, перед моим отъездом, мне, ещё раз, хочется взглянуть на родные моему сердцу лица!

Иола встала.

— Пойдём, Гасдурбал искать твоего брата! Ольвия, зови девочек из беседки! — Она посмотрела, как все дети разбежались по саду.

— Когда, приезжает Саламбо? — спросила Иола.

— Диархон отправил флотилию за ней в Коринф!

Иола посмотрела на Гамилькара, в её глазах засеребрились слезы.

— Тебе не хватает её, я знаю! Поэтому, тебе понадобилась Саламбо, так напоминающая своей внешностью Клариссу! Но, все же, тебе Гамилькар нужно поискать замену Клариссе! Я понимаю, что ты, сейчас, хочешь сказать мне Гамилькар! Возразить… Но, кому, как не мне не знать, чего бы хотела сама Кларисса! Она бы хотела, чтобы её отпустили, а твоя жизнь наполнилась новым чувством. Пусть, не таким сильным, как прежде! Но все же, тебе стало бы легче! А значит, стало бы спокойней и ей. Подумай над этим Гамилькар!

И Иола пошла вслед за детьми. Гамилькар молча посмотрел ей вслед….

« — Она права, — думал он, — мне надо отпустить Клариссу! Попробовать создать новую семью. Найти, если не замену ей, то хотя бы человека, который разделит со мной тяготы взросления моих детей».

Гамилькар посмотрел, как Иола скрылась в саду.

« — После договора с бывшими соратниками и усмирения остальных, мне надо попытаться наладить личную жизнь, чтобы освободить Иолу от забот о детях!» — решил Гамилькар и отправился в дом… Он прошёл вдоль протекающего к центру сада ручью, дарящему прохладу и влагу зелёным насаждениям. Остановился, вдохнув свежий, благоухающий, ароматный воздух. Наклонившись к ручью, он набрал в ладонь воды и глотнул холодный глоток ключевой воды. Остальной водой, оставшейся в ладони, смочил свой лоб и лицо. Вода родного источника, из которого он пил ещё в своём детстве, освежила его воспоминания… Он вспомнил, как ждал возвращения своего отца из очередного похода против племён, совершающих опустошительные набеги на южные рубежи Республики… Он вспомнил, как пройдя в сад, отец, первым делом, омывал лицо в этом ручье. А он, Гамилькар, подсматривал за ним из-за кустов…

« — Как, мгновенно, пролетело время?! — удивившись, подумал Барка, — Столько событий и людей, похоронило оно! Ушло поколение отца. Их больше нет с нами. Республика, за это время, не стала стабильней и сильней! Но вот в чем вопрос и казус — она стала богаче, намного богаче! Но сильнее от этого не стала! Богатство не даёт силу, а только отнимает её! Оно разобщает людей, заставляет их думать только о собственном благополучии. Об этом предупреждал отец, когда в Совете произнёс речь о накоплении богатств, некоторыми родами суффетов. „Ваше богатство не укрепит город! — говорил он тогда, — С каждым приобретённым вами талантом серебра, город будет слабеть, и наливаться немощью, как плод, переспевающий на ветке, с коей должен упасть в чьи-то руки или просто на землю!“ Как прав был отец!»

Гамилькар пошёл дальше, но чья-то возникшая впереди тень, принадлежащая не ребёнку, остановила его. Он увидел её за зарослями гранатов… Человек, увидев, что Гамилькар остановился, заметив его, решил не скрываться… и вышел из-за деревьев…

— А, Целий! Я решил, что к нам в дом забрались чужие! — тепло и искренне радуясь встрече произнёс Гамилькар, увидев латинянина. — Кстати, я давно хотел тебе сказать, ты тоже можешь вернуться в свою республику! Я не хочу задерживать тебя! Ты уже совершенно здоров.

Целий, не ответил на вторую часть слов Гамилькара. Он, смотря на Барку, произнёс:

— Чужие? А разве я не принадлежу к партии чужих? Ведь, я, был взят в плен с оружием в руках! И мог, с таким же успехом прийти в этот дом с ним же, по приказу высших магистратов Рима! И мой приход не сулил бы всем обитателям его ничего хорошего?! Когда я стал для тебя не «Чужим», стратег Гамилькар?

— С тех самых пор, когда утратил угрозу, потеряв оружие! Я не брал тебя в плен. В этом не было необходимости. Ты мог умереть там же! Что меня на это толкнуло? Не знаю. И, даже, угроза тебе со стороны звероподобных жрецов Молоха не заставила меня спасти тебя. Не знаю почему, я это сделал?! Это произошло спонтанно и, скорее всего, решалось не в моей голове! Но, в этом доме, для меня врагов нет! И я рад, что ты выжил в нём… и можешь, теперь, отправиться домой!

Целий потрогал огромный рубец на своём лице, ещё не заживший полностью. Рубец, шёл наискось, со лба, через переносицу и левую щеку к уголку рта…

— Я, теперь, не больно-то красивый и привлекательный мужчина… — задумчиво произнёс бывший приимпелярий, — позволь мне самому принять решение, когда покинуть этот дом? У меня здесь установился контакт с одним из обитателей этого дома, и мне бы хотелось не прерывать наши отношения, в столь интересное для меня самого время!

Гамилькар подозрительно посмотрел на Целия.

— Ты говоришь о Ганнибале? Я знаю о ваших с ним беседах! Хорошо, пусть твои слова по поводу твоего отъезда будут законом для этого дома. Ты сам решишь, когда покинешь его! Но надеюсь, ты не научишь моего сына ничему, чему не хотел бы научить своих детей!

Приимпелярий, утвердительно, качнул головой.

— У меня нет детей, Гамилькар! Жизнь так сложилась, что я воевал много лет, и сердце не требовало отцовства! Но, сейчас, я впервые почувствовал интерес от общения с ребёнком. Необыкновенным ребёнком! Ребёнком, который лишился матери и брата по моей вине! И я хочу, хоть чем-то, компенсировать тот ущерб, что нанесла война, ведущаяся мной, этому ни в чём не повинному ребёнку!

Гамилькар посмотрел на Целия и ничего не ответил на эти слова.

— Сейчас все домочадцы этого дома собираются за обеденным столом. Приходи и ты, Целий. Я, завтра, покидаю город и хочу посмотреть на всех перед своим отъездом!

— Ты отправляешься на войну? — Глаза Целия загорелись от осознанного им значения этого слова. — Не знаю, поверишь ли ты моим словам, но желаю тебе избежать предательской стрелы! В прямом столкновении, с тобой справиться нет возможности, поэтому, твои недруги будут использовать другой метод! Береги себя! Я же, в свою очередь, попытаюсь сберечь твой дом!

Гамилькар посмотрел на Целия, последнюю часть сказанных слов Целием, он не понял, но приложив руку к сердцу, отправился в дом…

Позади него стоял человек, смотрящий ему вслед… Мысли того человека, в тот момент, были очень далеко…