Истории фейри. Десятина

Холли Блэк, 2002

Must read для поклонников «Жестокого принца»! В детстве Кайя верила в существование фейри и считала их своими тайными друзьями. Став взрослой, девушка решила, что избавилась от навязчивых мыслей. Но стоило ей спасти от смерти рыцаря Неблагого двора, где обитают самые коварные из фейри, как ее жизнь в одночасье переменилась. Фантазии оказались правдой, а видения – новой истиной. Теперь Кайя втянута в смертельную игру, на кону которой трон фейри. Невероятный мир этих прекрасных с виду созданий – лишь соблазнительная картинка, а реальность повергла Кайю в шок. И вот уже девушка не вполне уверена даже в своей человеческой природе…

Глава 2

Камни впивались в ноги,

А в спину ветер бил;

Как кот, огибая пороги,

Он вдоль по шоссе бродил.

ТЕОДОР РЁТКЕ. ХВАЛА ОКОНЧАНИЮ!

Ветер швырял дождь Кайе в лицо. Руки заледенели, а тело бил озноб, когда холодные капли стекали по волосам, скатывались по шее за ворот плаща. Она шла вдоль шоссе, низко опустив голову и пиная мусор, гонимый ветром по поросшей травой обочине.

Расплющенная банка из-под газировки попала в клумбу-сердечко, засаженную хризантемами, которую установили в память людям, погибшим в аварии. На этой стороне дороги не было домов, лишь длинная полоса вымоченных дождем деревьев, тянущаяся до самой автозаправки.

Кайя уже была на полпути к дому. Мимо нее по асфальту шоссе шуршали шинами автомобили. Успокаивающий звук, похожий на долгий вздох.

«Я видел тебя. Видел, что ты сделала».

В груди клубком сворачивался страх. Страх и злость. Кайе так хотелось разбить что-нибудь или кого-нибудь ударить.

Как она могла что-то «сделать»? Когда Кайя пыталась силой мысли перевернуть страницу журнала или заставить монетку упасть вверх орлом, ни разу ничего не вышло. Отчего тогда Кенни увидел, как деревянный конь со сломанными ногами вдруг ожил?

Не говоря уж о том, что Кайя и сама начала верить, что Спайк, Люти и Грисл — лишь плод ее воображения. Она дома уже две недели, а их и след простыл. Сколько бы Кайя ни звала, сколько бы мисок молока ни оставляла на пороге и как бы часто ни спускалась к старому ручью, они не появлялись.

Она глубоко вздохнула, отфыркиваясь от капель дождя, попавших в нос. Словно от слез.

Ветви деревьев напоминали прутья свинцовой решетки, между которыми не хватало лишь кусочков цветного витража. Кайя предчувствовала, что скажет бабушка, когда она заявится домой посреди ночи, в рваной рубашке, источая ароматы бурбона. Правду.

Рука ее парня на бедре Кайи — вот что будет волновать Дженет. Это и тот факт, что она позволила его ладони задержаться на коже, пусть всего на мгновение. Кайя представляла, как Кенни сейчас оправдывается перед раззадоренной, злой и пьяной Дженет, но в их случае даже самая дурацкая ложь окажется лучше правды.

Я видел, как конь поднялся.

Кайе нечего будет сказать в ответ. Кто поверит, что лапать ее Кенни полез нарочно, а рубашку порвал случайно? Что говорить, когда Дженет попросит рассказать, что случилось? Подруга и так считает Кайю лгуньей и выдумщицей.

Она до сих пор ощущала жар ладони Кенни, пылающий след, тянущийся по бедру в контрасте с ее мокрой ледяной кожей.

Новый порыв ветра хлестнул по лицу, принес с собой крик, раздавшийся со стороны леса. Короткий, но полный боли. Кайя резко остановилась. Но вокруг было тихо, лишь шумел дождь, шипя, словно радиопомехи.

А когда, вздымая тучу брызг, мимо пронесся грузовик, Кайя вновь услышала странный звук. Тише на этот раз, больше похожий на сдавленный стон. И доносился он из-за ближайших к девушке деревьев.

Кайя спустилась по пологому склону, поросшему короткой травой, и ступила под сень деревьев. Поднырнула под мокрыми ветвями большого вяза, ступая среди листьев молодого папоротника и вьющегося шиповника. Сорняки цеплялись ей за ноги, оставляя на чулках мокрые полосы. Полыхающие в небе молнии озаряли лес серебром. От потревоженного ногами человека лесного ковра поднимался землистый, гниловатый запах прелых листьев.

Среди деревьев никого не было.

Кайя остановилась, обернувшись к шоссе, которое еще виднелось за деревьями. Зачем она вообще сюда пошла? Звук, должно быть, раздавался со стороны домов, которые стояли на другом берегу узенькой речушки, протянувшейся вдоль лесополосы. Какой еще идиот решится посреди ночи потащиться в лес в сильный ливень?

Кайя двинулась обратно к дороге, стараясь выискивать места посуше. По чулкам окончательно поползли стрелки, и она наклонилась, чтобы их снять.

— Стой, где стоишь.

Она едва не подскочила, услышав голос. В нем отчетливо слышался странный акцент, хотя все слова незнакомец выговаривал правильно.

Мужчина валялся в грязи в нескольких шагах от Кайи, сжимая в руке изогнутый меч. В густой темноте подлеска его лезвие сияло подобно лунному свету. Длинные серебристые волосы парня промокли и липли к шее, обрамляя узкое лицо с резкими чертами. Струйки дождя стекали по его черным доспехам, а свободная от меча рука покоилась на ребрах, стискивая торчащую из груди корявую ветвь. И капли дождя рядом с ней окрашивались кровью.

— Это была ты, девочка? — рвано выдохнул он.

Кайя не поняла вопроса, но на всякий случай покачала головой. Незнакомец выглядел не намного старше ее, еще совсем парень. По крайней мере, чтобы звать ее «девочкой».

— Значит, ты здесь не для того, чтобы добить меня?

Она снова покачала головой. Незнакомец сидел, вытянув длинные ноги, он был высок. Выше большинства людей, выше любого знакомого ей фейри… и все же Кайя не сомневалась, что он один из них. Взять во внимание хотя бы остроконечные уши, выглядывающие из-под мокрых волос. И тот факт, что от его красоты у нее перехватывало дыхание.

— Жаль, — тихо отозвался незнакомец, облизывая окровавленные губы.

Кайя шагнула ближе, и мужчина вскочил с земли, готовясь дать отпор, — даже с раной в груди двигался он быстро. На лицо ему налипли волосы, но глаза, сверкающие, словно капельки ртути, пристально следили за ней.

— Ты ведь фейри? — успокаивающе поинтересовалась Кайя, держа руки на виду. Она слышала истории о джентри, знатных фейри, от Люти-Лу, но ни разу не видела. Может, он один из них?

Незнакомец оставался неподвижен, и Кайя сделала еще один крошечный шажок, успокаивающе протягивая к нему руку, словно к чарующе прекрасному, но опасному животному.

— Позволь я помогу.

Мужчина дрожал от напряжения, но не отводил глаз от ее лица. Пальцы его крепко, до побелевших костяшек сжимали рукоять меча. Кайя не осмелилась сделать еще шаг.

— Ты так умрешь от потери крови.

Несколько минут они стояли друг против друга, не двигаясь, а потом незнакомец рухнул на одно колено прямо в грязь. Он наклонился вперед, впиваясь пальцами в ковер листвы, и сплюнул кровью. Мокрые ресницы, скрывающие приоткрытые глаза, отливали серебром, словно были отлиты из металла.

Кайя в два шага преодолела разделяющее их расстояние и опустилась на колени рядом с мужчиной, обхватив себя дрожащими руками. Вблизи она рассмотрела, что его доспехи были сделаны из толстой кожи с вытравкой, изображающей птичьи перья.

— Я не могу сам вытащить стрелу, — тихо сказал он. — Они не нападают, ждут, когда я потеряю больше крови.

— Кто ждет? — Сложно было представить, что кто-то подстрелил мужчину обычной веткой, но, похоже, именно это он и пытался сказать.

— Если хочешь помочь, вынь стрелу. — Он прищурился и покачал головой. — Если нет, вонзи ее как можно глубже и надейся, что это меня убьет.

— Но кровотечение станет только сильней, — заметила Кайя.

Незнакомец в ответ горько рассмеялся:

— Каким бы ни было решение, не медли.

Во взгляде его читалось отчаяние. Мужчина явно считал, что Кайя пришла убить его, но все же медленно выпрямился и подвинулся, опираясь спиной о ствол большого дуба. Напрягся, ожидая ее решения.

Кайя вспомнила фейри, которых знала в детстве: быстрых и проказливых существ. Никаких войн, волшебных стрел и врагов; и, конечно, никакой лжи. Но лежащий в грязи и истекающий кровью незнакомец одним своим видом доказывал, сколь ошибочны были ее представления о фейри.

Кайя неосознанно отдернула протянутую к груди мужчины руку. Внутри все заледенело при виде ужасной раны.

— Я не смогу.

— Как тебя обычно называют? — спокойно спросил незнакомец.

— Кайя, — ответила она. И замолчала, провожая взглядом облачко пара, сорвавшееся с губ вместе со словами.

— Я Ройбен. — Фейри редко раскрывают другим свои имена, даже малую их часть. Кайя не понимала почему, но мужчина явно пытался этим показать, что доверяет ей, или, возможно, хотел извиниться, что изначально сделал неправильные суждения. — Дай мне руку.

Она позволила взять ее руку и поднести к ветви. Кожа мужчины была влажной и прохладной, а пальцы, сомкнувшиеся на ладони Кайи, неестественно длинными и грубыми от мозолей.

— Просто крепче сожми руку, я все сделаю сам, — посоветовал он. — Можешь даже не смотреть. Я смогу вытащить стрелу, если не буду к ней прикасаться.

Кайе стало стыдно. Ройбен мучается от боли, а она уверяла, что хочет помочь, — нет времени для брезгливости.

— Я вытащу, — сказала Кайя.

Ройбен отпустил ветку, и Кайя резко дернула на себя. Лицо мужчины исказилось от боли, но стрела лишь едва сдвинулась с места.

Он глухо застонал.

Неужели среди деревьев таятся другие фейри и ждут, не нападают, пока он окончательно не ослабеет? Кайе подумалось, что, если это так, сейчас — идеальное время для атаки.

— Еще раз, Кайя.

На этот раз она отметила, под каким углом стрела вошла в грудь, и перехватила ее удобнее, чтобы изгибы ветви не цеплялись за пластины доспеха. Девушка поднялась на одно колено, стиснула руки и встала, изо всех сил рванув ветвь на себя.

Ройбен хрипло вскрикнул, когда стрела выскользнула из груди, ее металлический наконечник казался черным от крови. Мужчина коснулся раны и уставился на скользкие, заляпанные кровью пальцы, словно только сейчас осознал, что в него стреляли.

— Очень храбрая девочка, — проговорил Ройбен, испачканной рукой дотрагиваясь до ее ноги.

Кайя отшвырнула палку в сторону. Девушка вся дрожала, ей казалось, что она чувствует привкус крови.

— Нужно остановить кровотечение. Как снимается доспех?

В первое мгновение Ройбен словно не понял вопроса. Просто сидел и с недоверием смотрел на нее, потом со стоном наклонился вперед, выдавив:

— Там ремни.

Кайя зашла ему за спину и присела, ощупывая гладкий доспех в поисках пряжек.

Внезапный порыв ветра встряхнул ветки над головой, окатывая их мощной россыпью тяжелых капель, и Кайя вновь задумалась: а вдруг среди деревьев действительно прячутся фейри? Она в спешке нащупала что-то пальцами. Если это так, им можно уже не опасаться Ройбена — такими темпами он в любую минуту может потерять сознание.

Чтобы снять нагрудник, Кайе пришлось не только отстегнуть его от задней пластины на плечах и боках, но и избавиться от ремней, соединяющих доспех с наплечниками и поножами. Наконец грудь была открыта. Обнаженная кожа под пластиной нагрудника была покрыта пятнами крови.

— Пусть дождь омоет рану. — Ройбен откинул голову назад и прикрыл глаза.

Кайя сняла плащ и повесила на ветку ближайшего дерева, а потом стянула рубашку, напоминая себе, что она и так дырявая. Девушка разорвала ткань на длинные полосы и принялась бинтовать ими грудь Ройбена. Он подобрался, когда ощутил прикосновение Кайи. Сначала глаза его сузились, потом удивленно распахнулись. Их цвет завораживал.

Ройбен выпрямился, ужаснувшись:

— Я даже не услышал, как ты рвала ткань.

— Постарайся оставаться в сознании, — попросила Кайя. — Тебе есть куда пойти?

Он покачал головой. Пошарив по земле рядом с собой, он подобрал листок и провел им по внутренней части кожаного нагрудника. Листок окрасился кровью, поблескивающей в полутьме.

— Брось его в ручей. Я… там живет келпи… не уверен, что смогу ее контролировать в такую погоду, но это лучше, чем ничего.

Кайя коротко кивнула, хоть и понятия не имела, что такое «келпи», и потянулась за листом. Ройбен не сразу отдал его.

— Я в долгу пред тобой. И мне претит сама мысль не знать, как я смогу его отплатить.

— У меня есть вопросы…

Он позволил забрать лист.

— Отвечу на три из них, полно и правдиво, насколько это в моих силах.

Надо же, она точно в сказку попала. Кувырком, с разбегу.

— Когда бросишь лист в воду, скажи: «Ройбен из Неблагого двора просит твоего содействия».

— Сказать кому?

— Просто произнеси вслух.

Она снова кивнула и бросилась к воде. Крутой берег ручья покрывали бурные сорняки и кучи битого стекла. Вырвавшиеся из земли корни нависали над берегом, как опрокинутые корзины, ползли по земле, подобно бледным рукам погребенных трупов. Кайя запретила себе даже думать об этом.

Она присела на корточки и опустила лист на воду окровавленной стороной вниз. Он, кружась, замер на месте. Кайя задумалась, а вдруг она бросила лист слишком близко к берегу, и подула, пытаясь оттолкнуть его подальше.

— Ройбен из Неблагого двора просит твоей помощи, — произнесла Кайя, надеясь, что правильно запомнила слова. Ничего не произошло. Она повторила еще раз, громче, чувствуя себя одновременно глупой и испуганной: — Ройбену из Неблагого двора нужна твоя помощь.

Из воды вынырнула лягушка и двинулась в направлении девушки. Она имеет какое-то отношение к келпи? И вообще, какой помощи можно дождаться от грязного мелкого ручья?

Но вскоре Кайя поняла, как ошибалась. То, что она приняла за лягушачьи глаза, на самом деле оказалось провалами, края которых трепетали, пока нечто подплывало все ближе. Кайе хотелось кинуться прочь, но долг вкупе с очарованием неизведанного приковали ее к месту. Провалы превратились в крупные ноздри на носу черного жеребца, вышедшего из черной воды ручья, словно сотканного из нее. Мох и грязь соскользнули с боков существа, когда оно повернуло голову, пронзая Кайю взглядом светящихся белых глаз.

Девушка не могла пошевелиться. Сколько минут она простояла, уставившись на пятнистые сероватые бока, гладкие, как тюленья кожа, очарованная нереальным свечением этих белых глаз? Существо изогнуло шею. Кайя отступила на полшага и попыталась что-нибудь сказать. Слова застревали в горле.

Конь, фыркнув, пошел к девушке, утопая копытами в грязи и ломая ветки. От него исходил тошнотворный запах застоявшейся воды. Кайя вновь осторожно отступила назад, споткнулась…

Она должна что-нибудь сказать.

— Сюда, — наконец выдавила Кайя, указывая на деревья. — Он здесь.

Жеребец двинулся в указанном направлении, переходя на рысь, и Кайя поспешила за ним, дрожа от облегчения. Когда девушка добралась до поляны, Ройбен уже сидел верхом на странном речном существе, ремни нагрудника были торопливо и неловко пристегнуты к доспеху.

Ройбен заметил, что она вышла из-под навеса мокрых ветвей, и улыбнулся. В свете луны глаза его казались более темными, чем раньше.

— На твоем месте я бы держался подальше от волшебного народа. Мы непостоянны, капризны и не ценим смертных.

Она вновь взглянула на мужчину. На доспехах его виднелись странные царапины, Кайя их не помнила. Неужели на него успели напасть? Но когда она уходила, Ройбен едва стоял на ногах — не верилось, что он мог сражаться.

— Что-то случилось?

Улыбка его стала шире, стирая с лица усталость. Глаза сверкнули.

— Не трать зря вопросы.

А потом конь сорвался с места и поскакал, петляя среди деревьев, двигаясь с грацией и скоростью, неподвластной ни одному живому существу. Под копытами его шелестели листья. Лунный свет сиял на гладких боках.

Кайя не успела даже осознать, что произошло, а фейри уже и след простыл. Она осталась одна в лесу. Продрогшая, но гордая собой. Когда она потянулась за плащом, то краем глаза заметила, как на земле что-то мерцает. Стрела!

Девушка опустилась на колени и подняла ветвь, венчающуюся железным наконечником. Пробежалась пальцами по грубой коре и коснулась слишком теплого металла. По телу пробежала дрожь, Кайя отшвырнула стрелу обратно в грязь. Лес внезапно показался ей мрачным и зловещим, и она со всех ног поспешила вернуться к дороге. Казалось, если она сейчас побежит, то не сможет остановиться.

Кайя уперлась ногами в скользкий земляной склон перед лужайкой во дворе дома бабушки и с трудом на него вскарабкалась. Она проскользнула мимо переполненного мусорного бака, старого битого «Форда» и ржавых банок из-под кофе, связанных проволокой в некое подобие заборчика для пожухлых растений на грядках.

Казалось, свет горел во всем доме, пробиваясь на улицу сквозь грязные шторы. В гостиной мерцал экран телевизора.

Кайя открыла заднюю дверь и проскользнула в кухню. В раковине горой высились кастрюли и сковородки, покрытые засохшей едой — сегодня была ее очередь мыть посуду. Но вместо этого она подошла к шкафчику, достала блюдце, налила в него молоко и положила на край кусочек черствого белого хлеба. «Стоит попробовать. — решила девушка, осторожно открывая дверь и ставя блюдце на крыльцо. — В крайнем случае, если ничего не выйдет, молоко достанется соседским кошкам».

Кайя прокралась в гостиную. Эллен сидела перед телевизором и ела мини-сникерсы, которые бабушка припасла для Хеллоуина.

— Черт, ну не трогай ты меня, — пробормотала она в бокал, из которого пила.

— Думаешь, я ничего не понимаю в этой жизни. Ты ведь у нас в семье самая умная, да? — говорила бабушка тем самым приторно-сладким голоском, который всегда дико бесил Кайю. — Но раз ты такая умница, как так вышло, что ты осталась одна? Что мужчины каждый раз используют тебя и бросают? Как так получилось, что единственным человеком, готовым тебя приютить, оказалась твоя старая глупая мать?

— Я уже миллион раз это слышала.

— И снова послушаешь, — заявила бабушка. — Где твоя дочь? Уже почти час ночи! Тебя вообще интересует, что она шляется неведомо где, всеми силами стараясь скатиться так же, как ее…

— Даже не заговаривай о Кайе! — с неожиданным пылом выплюнула мать. — С ней все в порядке. Не смей говорить о ней гадости.

Кайя опустила голову и попыталась как можно скорей и незаметней прошмыгнуть по коридору, но поймала взглядом свое отражение в зеркале. Тушь и тени размазались, стекая по щекам блестящими ручейками, словно после слез. Помада потускнела и практически стерлась с губ, длинным следом протянувшись по левой щеке — должно быть, Кайя случайно ее смазала рукой.

Обернувшись, она украдкой осмотрела гостиную. Мать перехватила ее взгляд, закатила глаза и едва заметным движением руки указала идти на второй этаж.

— Пока твоя дочь живет в этом доме, она будет подчиняться тем же правилам, что и ты в детстве. Мне неважно, что последние шесть лет девочка таскалась с тобой и твоими хахалями по крысятникам. Отныне она будет получать достойное воспитание.

Кайя тайком прокралась вверх по лестнице, скрылась в своей комнате и как можно тише прикрыла дверь.

Крошечный белый комод и слишком короткая кровать словно принадлежали совсем не ей. В клетке, стоящей на коробке со старыми игрушками, шуршали ее крысы, Исаак и Армагеддон.

Кайя скинула одежду и наплевав на мокрые волосы и грязь на лице, забралась в крошечную кровать, притянула ноги к груди, чтобы поместиться на матрасе, и закуталась в одеяло. Она знала, что такое настоящая одержимость, — видела, как мать желала славы. Кайя не хотела мечтать о невозможном.

Но сегодня, только этой ночью, она позволила себе думать о нем: о том, как вежливо он разговаривал с ней, как не похож был на других парней. О его сияющих глазах и кривой улыбке.

В сон Кайя провалилась, как в омут, сомкнувший свои воды над ее головой.