Лабиринт смерти

Филип К. Дик, 1970

Четырнадцать странников прибывают на планету Делмак-0. Тринадцать прилетают по контракту колонистов, а один, теолог, – ради молитвы. Они слишком поздно понимают, что в этом таинственном месте, где даже атмосфера словно вызывает паранойю и психоз, их молитвы бесполезны. Ибо на Дельмак-0 Бога не существует, либо Он намерен уничтожить Свои творения.

Глава 2,

в которой хозяин исправляет ошибки в мировоззрении Сета Морли

Ножом с пластмассовой рукояткой Сет Морли разделил круг сыра грюяр и сказал:

— Я улетаю.

Отрезал внушительный ломоть, поднес на ноже ко рту и добавил:

— Сегодня в ночь. Прощай навсегда, Текел Упарсин.

Сет ухмыльнулся, но главный инженер кибуца Фред Госсим торжества не разделял. Он лишь сильнее нахмурился; его неодобрение казалось осязаемым, прямо-таки заполняло кабинет.

— Муж еще восемь лет назад попросил о переводе, — напомнила Мэри Морли. — Мы с самого начала не планировали здесь остаться. И тебе это известно.

— И мы полетим с вами, — вмешался в разговор возбужденный Майкл Ниманд. — Фред, а на что ты, собственно, рассчитывал, заставляя первоклассного морского биолога таскать каменные блоки из каменоломни? Нам всем тут давно осточертело! Правильно говорю? — пихнул он локтем свою миниатюрную жену Клер.

— На всю планету ни одного приличного водоема, — проворчал Госсим. — Как тут найти для морского биолога работу по профессии.

— Но восемь лет назад ты давал объявление именно насчет морского биолога, — возразила Мэри, отчего Госсим еще сильнее скривился. — Не спорь, признай свою ошибку.

— Но это же ваш дом и наш… — махнул инженер рукой на столпившуюся в дверях администрацию кибуца. — Мы его все вместе построили.

— А этот сыр такая чудовищная гадость, — добавил Сет. — И квакипы, козоподобные суборганизмы. Воняют хуже, чем прошлогодние кальсоны Разрушителя Формы. Вот бы увидеть, как им придет конец, в смысле, квакипам и сыру. — Он отрезал еще кус дорогого импортного грюяра и обратился к Ниманду: — Вам с нами нельзя. У нас инструкция лететь на носаче. А: в носач помещаются двое. Бэ: ты и твоя жена — это еще двое. Эрго, не поместитесь. Эрго, не полетите.

— Мы сами можем носача взять, — заявил Ниманд.

— У вас ни инструкции, ни разрешения переселиться на Дельмак-Ноль, — проговорил с набитым ртом Сет.

— Ты просто не хочешь жить вместе с нами.

— А кто хочет? — буркнул Госсим. — Без вас и мы прекрасно обошлись бы. Вот Морли сливать в канализацию жалко.

Сет мрачно посмотрел на него в упор:

— По-твоему, это назначение — априори слив в канализацию?

— Насколько я понял, там что-то вроде эксперимента, — ответил Фред. — Крошечный поселок, не то тринадцать, не то четырнадцать человек. Все равно что пустить часы вспять и перенестись в день основания Текела Упарсина. Хочешь все заново строить, на ровном месте? Да ты вспомни, чего нам стоило набрать сотню дееспособных и благонамеренных членов. Вот ты Разрушителя Формы поминаешь, так скажи: разве твой поступок не разлагает форму Текела Упарсина?

— И мою заодно, — ответил Морли не столько Фреду, сколько себе.

У него здорово испортилось настроение. Госсим никогда не жаловался на отсутствие красноречия — редкое свойство для инженера. Именно стараниями этого златоуста чета Морли застряла в кибуце на несколько лет, причем трудилась не покладая рук. С годами убедительность его слов основательно выдохлась, и сейчас они не произвели впечатления, но все же напомнили о своем былом могуществе. Сет не мог просто отмахнуться от дородного темноглазого технаря.

«Но мы все равно улетаем, — подумал Морли. — Как там в “Фаусте” Гёте? “В начале было дело”. Дело, а не слово, подчеркнул Гёте, предвидя экзистенциалистов двадцатого века».

— Еще обратно попроситесь, — пообещал Госсим.

— Гмм… — протянул Сет.

— Догадываетесь, что я на это отвечу? — повысил голос инженер. — Что я скажу, если от вас, обоих Морли, поступит просьба о поселении в кибуце Текел Упарсин? Я скажу: нам не нужен морской биолог, ведь здесь даже океана нет. И мы не собираемся копать пруд, чтобы легализовать эту должность.

— Насчет пруда я никогда не просил, — заметил Морли.

— Но ведь не отказался бы.

— Я бы от любого водоема не отказался. В том-то и дело: водоема здесь нет, поэтому мы улетаем и не вернемся.

— Думаешь, на Дельмаке-Ноль водоем найдется? — спросил Госсим.

— Полагаю… — начал Морли, но Госсим перебил:

— Ты и насчет Текела Упарсина так полагал. С этого-то и начались твои проблемы.

— Полагаю, — твердо произнес Морли, — что если ты подавал заявку на морского биолога… — Он вздохнул, почувствовав усталость. Бессмысленно что-то доказывать председателю и инженеру кибуца, это донельзя упертый субъект. — Дай мне сыр доесть. — Сет отрезал еще ломтик. Но и сыр набил ему оскомину. — Черт с ним. — Он бросил на стол нож. Настроение испорчено, от Госсима тошнит. Но все это ерунда. Сейчас лишь одно имеет значение: Госсим не может отменить перевод. Распоряжение пришло с самого верха, оно подлежит безоговорочному исполнению, «и это от и до про то», говоря словами Уильяма Гилберта ^[3].

— Как же я тебя ненавижу, — процедил Госсим.

— А я тебя, — не остался в долгу Сет.

— Мексиканский стенд-офф ^[4], — произнес Ниманд. — Видишь, Госсим, не в твоих силах нас удержать. Только орать и можешь.

Госсим сделал Морли и Ниманду неприличный жест и зашагал к выходу. Растолкал собравшихся в дверях зевак и исчез снаружи. В помещении стало тихо. Сету Морли мигом полегчало.

— Так утомляют эти споры, — пожаловалась ему жена.

— Да, — согласился он. — И Госсим меня утомляет. От одного сегодняшнего разговора устал, что уж тут говорить о восьми годах. Пойду выберу носач. — Он встал и вышел из правления под горячее солнце.

«Удивительная штуковина этот носач, — говорил он себе, стоя на краю маленького космодрома и глядя на ряд неподвижных корабликов. — Во-первых, невероятно дешев, его можно заполучить в собственность меньше чем за четыре серебряных доллара. Во-вторых, это вещь одноразового использования. Причина проста: носач слишком мал, чтобы топлива хватило на путь в оба конца. Он может только оттолкнуться от корабля-матки или от планеты, взять курс на цель и вскоре по прибытии рассыпаться в пыль. Но задачу свою он выполняет. Разумные расы, люди и нелюди, косяками путешествуют по галактике на этих стручкообразных суденышках».

«Прощай, Текел Упарсин», — мысленно проговорил Морли и коротко отдал честь рядам оранжевых кустов вокруг космодрома.

Который же выбрать? Все одинаковы на вид: ржавые, ветхие. Как ассортимент рынка подержанных автомобилей на Терре.

Возьму первый же с названием на «М», решил он и стал читать надписи.

«Мрачный цыпленок». То, что нужно. Не слишком возвышенно, но подходит. Многие, и Мэри в их числе, часто упрекали Сета за угрюмость.

«Не угрюмость, а скепсис и сарказм, — подумал он. — Люди часто путают эти вещи».

Сет глянул на наручные часы: времени осталось мало, успеть бы на фабрику по переработке цитрусовых. Туда он и направился.

— Десять пол-литровых банок мармелада «АА», — потребовал он.

Или Сет возьмет банки сейчас, или не получит их никогда.

— А ты уверен, что они тебе причитаются? — недоверчиво спросил кладовщик, уже имевший с Сетом дело.

— Можешь выяснить у Джо Персера, сколько банок на моем счету, — зло проговорил Морли. — Давай, звони.

— Некогда мне, — буркнул кладовщик, после чего бросил не в картонную коробку, а в полиэтиленовый пакет десять банок главной продукции кибуца.

— А коробку? — спросил Морли.

— Проваливай.

Морли вынул банку, убедился, что она класса «АА». «Мармелад кибуца Текел Упарсин, — сообщала этикетка. — Изготовлен из настоящих севильских апельсинов (мутационная группа три-Б). Баночка солнечной Испании для вашей кухни или камбуза!»

— Отлично, — кивнул Морли. — И спасибо.

Он вынес из склада тяжелую, неудобную сумку и снова очутился под палящим солнцем.

Вернувшись на стоянку носачей, Сет открыл грузовой отсек «Мрачного цыпленка». «Только одним хорош кибуц — своими консервами, — думал он, размещая банку за банкой в сильном магнитном поле. — Боюсь, мне их будет не хватать».

Он обратился к Мэри через нашейную рацию:

— Я выбрал носач. Приходи на парковку, покажу.

— А он исправный?

— Уж положись на мой опыт механика, — раздраженно ответил Сет. — Я проверил двигатель, проводку, управление, систему безопасности, все от и до. — Он сунул в грузовой отсек последнюю банку мармелада и запер дверцу.

Через несколько минут появилась жена — стройная, загорелая, в рубашке цвета хаки, шортах и сандалиях.

— Так-так, — произнесла она, осмотрев «Мрачного цыпленка». — На вид сущая развалина. Но раз ты говоришь, что все в порядке, мне остается только поверить.

— Я уже все загрузил, — сообщил Сет.

— Что ты загрузил?

Он отворил дверцу грузового отсека и показал десять банок мармелада.

— Боже мой, — сказала Мэри после долгой паузы.

— А что не так?

— Ты не проверял электрику и движок. Ты выпрашивал свой любимый мармелад, все до последней причитающейся банки. — Она в ярости хлопнула крышкой багажника. — Подчас мне кажется, мой муженек свихнулся. От исправности этого проклятого носача зависит наша жизнь. А ну как откажет система воздухообмена или отопления? Что, если в корпусе микроскопические течи?

— Позови братца, пусть он все сделает как надо, — перебил Сет. — Уж коли ты ему гораздо больше веришь, чем мне.

— Знаешь же: он занят.

— Конечно, иначе уже был бы здесь, на моем месте, — усмехнулся Сет. — Выбирал бы для нас надежное транспортное средство.

Жена впилась в него взглядом, вся ее поза выражала гневный протест. И вдруг это сменилось покорностью пополам с весельем. Мэри расслабилась.

— Удивляюсь твоей везучести, особенно если ее сравнить с талантами. Наверное, ты выбрал лучший носач на этой площадке. Но не потому, что видишь разницу, а потому, что везет, как мутанту.

— Это не везение, а трезвый расчет.

— Вот уж черта с два, — затрясла головой Мэри. — Расчет и близко не лежал. Что-то другое. Ну да ладно, берем носач и проверяем удачу — авось и в этот раз он тебя не подведет. Но все же ответь, Сет, как ты можешь так жить? — произнесла она с упреком, глядя мужу в лицо. — Ведь это несправедливо по отношению ко мне.

— Благодаря мне мы пока в порядке.

— Благодаря тебе мы попали в эту… в этот кибуц, — напомнила Мэри. — На восемь лет.

— Но теперь выберемся, причем моими стараниями.

— И окажемся там, где еще хуже, это как пить дать. Что нам известно о новом месте? Ничего, кроме того, о чем знает Госсим. А он знает, потому что присвоил себе право читать чужую переписку. Прочел и твою молитву… Я тебе не говорила, потому что представляла, как взбесишься…

— Вот же подонок! — В душе Сета всколыхнулась ярость — огромная, красная, бессильная. — Чужую молитву читать — это преступление против нравственности.

— Он тут главный. Втемяшил себе в голову, что отвечает за все. Ну да, слава богу, скоро мы будем далеко отсюда. Остынь. Все равно от тебя ничего не зависит. Он прочел еще несколько лет назад.

— И не сказал, понравилась ли ему моя молитва?

— Если бы и понравилась, Фред Госсим никогда бы в этом не признался. Думаю, понравилась. Должно быть, она хорошая, раз удовлетворили твою просьбу.

— Должно быть. Ведь столько молитв от евреев осталось без ответа из-за того договора, заключенного еще до появления Заступника, когда была так велика власть Разрушителя Формы, а наша связь с ним… в смысле, с Богом, осложнялась помехами…

— Могу представить, что бы ты делал, если бы жил в те времена. Брюзжал бы по поводу всего, что сказал или сделал Мыслетворец.

— Я бы стал великим поэтом, — возразил Сет. — Вроде Давида.

— Ты бы и там стал неудачником. — Мэри решительно зашагала прочь, оставив мужа в обществе молчаливого носача и уложенных в его багажник банок с мармеладом.

Снова поднялось в нем бессилие, комом забило дыхательное горло.

— Стой! — крикнул он жене вслед. — А то без тебя улечу.

Она шла под жгучим солнцем, не оглядываясь и не отвечая.

До конца дня Сет Морли размещал пожитки на борту «Мрачного цыпленка». Мэри не появлялась. Вот уже пора ужинать; все дела сделаны. «Где же она? — задал себе вопрос Сет. — Так нечестно!»

Настроение испортилось, как всегда бывало к сроку приема пищи. «Интересно, стоит ли оно того? Менять одну паршивую работу на другую… Я неудачник, Мэри права. Даже с таким делом, как выбор носача, не могу толком справиться. Да еще столько провозился, набивая его барахлом…»

Он засунул голову в салон кораблика, рассматривая неаккуратно уложенные предметы одежды, книги, видеозаписи, кухонную утварь, пишмашинку, медикаменты, рисунки, «вечные» покрывала для дивана, шахматы, пленки со справочниками, аппаратуру связи — хлам, хлам, хлам… Абсолютно ничего стоящего. Да вдобавок далеко не все удалось запихать в носача. Сколько вещей придется выбросить или отдать кому-нибудь…

«Лучше испортить, — мрачно подумал он. — Идея делиться имуществом с кем бы то ни было мне не нравится категорически. Сожгу дотла, но не отдам. Даже все это яркое, пестрое тряпье, которое Мэри натащила в дом, как сойка тащит в гнездо блестящий мусор».

«Сложу в сторонке ее барахло, — решил он, — а свои вещи возьму на борт. Это ее вина. Не осталась ведь, не помогла. Тем хуже для нее».

И вдруг, прижимая к груди ворох одежды, он увидел в вечернем сумраке приближающийся силуэт.

Кто бы это мог быть? Сет напряг зрение.

Не Мэри. Мужчина. Или кто-то очень похожий на мужчину. В просторном одеянии, с длинными кудрями, спадающими на смуглые рельефные плечи. Сету Морли стало страшно. «Ходящий-по-Земле, — сообразил он. — Явился, чтобы меня остановить».

Дрожа, он положил одежду на бетон. Проснулась совесть и вонзила в него зубы; на сердце навалилась совокупная тяжесть всех дурных поступков. Сколько месяцев или даже лет назад он видел в последний раз Ходящего-по-Земле? За это время накопилось невыносимое бремя грехов. Их отпечаток останется на душе до тех пор, пока его не сотрет Заступник.

Силуэт остановился перед Сетом.

— О, мистер Морли, — услышал он.

— Да. — Сет почувствовал, как на темени выступил пот. Струйки побежали по лицу, он попытался смахнуть их тыльной стороной кисти. — Я устал, — признался он. — Несколько часов кряду грузил вещи. Трудная это работа.

— Носач, тобою выбранный, «Мрачный цыпленок», не довезет до Дельмака-Ноль тебя и семью твою. А посему, дорогой друг, я вынужден вмешаться. Понятно ли это тебе?

— Конечно, — ответил Сет, задыхаясь от стыда.

— Возьми другой.

— Да, — торопливо закивал Сет. — Да, так и сделаю. Спасибо! Огромное спасибо. Ты нам с Мэри жизнь спас.

Он всматривался в туманное лицо Ходящего-по-Земле, искал упрек в его выражении. Но трудно было что-то различить; солнце утонуло за горизонтом, его последние лучи растворялись в ночной мгле.

— Мне жаль, что напрасным оказался труд твой.

— Но зато…

— Я помогу тебе перенести добро твое. — Ходящий-по Земле протянул руки и нагнулся, а затем понес целый штабель коробок между безмолвными носачами. — Советую этот взять, — буднично произнес он, останавливаясь возле одного из суденышек и отворяя дверцу. — Пусть неказист он, зато механика в исправности полной.

— Отлично, — сказал Сет, торопясь следом с охапкой вещей. — В смысле спасибо. Наружность и впрямь не имеет значения, главное, что внутри. Это и к людям относится, не только к носачам.

Он рассмеялся, но звук получился неприятным, резким, похожим на визг. Сет тотчас умолк; пот, собравшийся на шее, сделался холодным от страха.

— Нет причин бояться меня, — сказал Ходящий.

— Умом я это понимаю, — вздохнул Сет.

Некоторое время они работали молча, переносили коробку за коробкой из «Мрачного цыпленка» в надежный носач. Надо было что-то сказать; Сет понимал это, но слова упорно не шли с языка. От страха плохо соображала голова; блестящий интеллект, в который он так верил, померк.

— О надобности в психиатрической помощи не думал ли ты? — спросил наконец Ходящий.

— Нет, — ответил Сет.

— Давай же прервемся и отдохнем. И поговорим немного.

— Нет.

— Отчего же — нет?

— Я не желаю ничего знать, — сказал Сет. — Я не хочу ничего слышать.

Он поймал себя на том, что не говорит, а почти блеет — от слабости, от невежества, от безумного страха. Слышал истерические нотки, понимал, что с ним происходит, и цеплялся за это состояние.

— Да, я несовершенен, — произнес он. — Но тут уже ничего не поделаешь. И меня это устраивает.

— Определить, что неисправен «Мрачный цыпленок», не удалось тебе.

— Мэри права насчет моей удачливости. Обычно везет…

— Она погибла бы с тобою вместе.

— Вот и скажи ей об этом.

«Только мне не говори, — подумал он. — Пожалуйста, ничего мне больше не говори. Не хочу знать!»

Несколько секунд Ходящий молча смотрел на него. Наконец спросил:

— Ты ничего не желаешь сказать мне?

— Огромное спасибо, не передать, как я благодарен. За твое явление…

— В последние годы ты часто думал о том, что сказал бы мне, если бы встретиться довелось. Многие просьбы рождались в уме твоем.

— Я… забыл, — хрипло проговорил Сет.

— Могу ли я благословить тебя?

— Конечно, — просипел Морли едва слышно. — Но почему? Что я такого сделал?

— Горжусь я тобою, вот ответ.

— Почему?

Сет был совершенно растерян. Он-то ждал порицания.

— Когда-то давно, много лет назад, был у тебя кот, и любил его ты. Прожорлив он был и лукав, но ты, несмотря ни на что, оставался верен приязни своей. И вот однажды нашел он на помойке труп марсианского корня-канюка, проглотил кости острый кусок и дух испустил. Опечалился ты, но не разлюбил кота своего. Неразборчивость в пище, сама животная сущность его довели до смерти злосчастного кота. Ты бы все отдал за то, чтобы снова он жив оказался — но таким, каким был, пройдохою дерзким. Ведь именно таким и любил его ты. Понятны ли тебе слова мои?

— Да, я тогда молился, — кивнул Сет, — но помощи не получил. А ведь Мыслетворец мог бы промотать время назад и воскресить его.

— Хочешь ли ты сейчас, чтобы вернулся кот твой?

— Да, — хрипло подтвердил Сет.

— А к психиатру обратишься ли?

— Нет.

— Благословляю тебя. — Правая рука Ходящего-по-Земле сделала медленный, исполненный достоинства жест.

Сет Морли опустил голову, прижал ладонь к глазам… и обнаружил, что впадины заполнены горькими слезами. Услышанное изумило его. «Старый мой котофей… Я уже и забыть успел эту шельму. Но нет, — мысленно обратился он к себе, — видать, ничего не забывается. Все лежит где-то в глубине разума, дожидаясь своего часа».

— Спасибо, — вымолвил он.

— Ты снова увидишь его, — пообещал Xодящий, — когда окажешься с нами в раю.

— Ты в этом уверен?

— О да.

— И он будет в точности таким, как прежде?

— Воистину.

— И вспомнит меня?

— Он и ныне помнит тебя. Он ждет. Он ждал все эти годы.

— Спасибо, — повторил Морли. — Мне теперь гораздо лучше.

И Xодящий-по-Земле удалился.

Свою жену Сет обнаружил в кибуце, за столиком в темном углу кафе. Она ела лопатку ягненка под соусом карри. Когда перед ней уселся супруг, едва кивнула.

— Обед пропустил, — заметила Мэри. — На тебя не похоже.

— Я видел Его, — коротко сообщил Сет.

— Кого? — хмуро посмотрела Мэри ему в лицо.

— Xодящего-по-Земле. Он явился предупредить, что выбранный носач нас погубит. Сами бы нипочем не заподозрили.

— Говори за себя, — возразила Мэри. — Я-то сразу поняла, что эта… штуковина нас не довезет.

— Мой кот жив, оказывается, — поведал ей Сет.

— Нет у тебя никакого кота.

Сет схватил жену за руку, остановив движение вилки.

— Xодящий обещал, что все будет в порядке. Мы доберемся до Дельмака-Ноль, и я получу новую работу.

— Ты хоть спросил, что это за работа?

— Нет. A разве надо было спрашивать?

— Вот же олух. — Она рывком высвободила руку и воткнула в мясо вилку. — Ладно, расскажи хоть, как Он выглядел.

— А ты что, разве сама не видела Ходящего?

— Не видела, и тебе это известно.

— Он красив и вежлив. Простер длань, благословил меня.

— Значит, явился в человеческом облике. Любопытно. Приди Он в виде женщины, ты бы не стал слушать…

— Жаль мне тебя, — перебил Сет. — Ради твоего спасения Он бы не пришел. Ты ведь этого не стоишь.

Мэри бросила на стол вилку и уперла в мужа взгляд, полный звериной ярости. Какое-то время оба молчали.

— Полечу-ка я один на Дельмак-Ноль, — сказал в конце концов Сет.

— Да что ты говоришь? Неужели всерьез? Полетишь без меня? Черта с два! Чтобы я тебя одного отпустила? Без моего присмотра ты…

— Ладно, ладно, — ехидно произнес он. — Так и быть, можешь составить компанию. Иначе тебе придется связать жизнь с Госсимом, а я этого даже такому врагу не… — Он не договорил — кончился воздух в легких.

Мэри молча вернулась к еде.

Примечания

3

У. С. Гилберт. Из либретто к опере «Принцесса Ильда».

4

Мексиканский стенд-офф — ситуация, когда три человека одновременно направляют друг на друга оружие и никто не может выстрелить первым без стопроцентного риска быть убитым. Этот прием часто используется в кинематографе.