Абстрагируемая Абстракция

Алексей Труцин

Чтение – это общение двух одиночеств, коктейль из пророчеств, запятых и точек. Собираю буквы в текст-чит-код вашего сердца.Полное собрание сочинений за последние четыре года. Лунные наброски. Сборник минималистичных рассказов, которые стоят у истока настоящего времени. Коллаборация цветов и образов.

Лумо

Давайте наконец посмотрим правде в глаза. Очень многие из стандартов классики литературы, кино, музыки — откровенная и полная ерунда и пустой звук. Большинство ныне живущих людей все это читают лишь потому, что другое им подобное стадо навязало, что это действительно хорошо и полезно. Классические шаблоны диктуют массам, что есть высокое, а что — ширпотреб, а те уже потом с надменным и самовлюбленным видом обсуждают депрессивных шизофреников, которые своим чесом только и делают, что переводят их линии жизни на минорный лад и разрушение от негативного мышления. Мы подобны домашним животным. Они единственные страдают от ожирения из мира братьев наших меньших только потому, что постоянно контактируют с человеком, также подверженным этому. Вы заражаетесь губительной волной массового людского информационного влияния. Каждое слово — это заклинание, чит-код, который при грамотном использовании может открыть секретную ситуацию в жизни, а также особое отношение другого человека. Любой человек — это новый шанс, возможность.

Ты несколько раз клацаешь по кресалу зажигалки в надежде получить огонь быстрее, чем его добывали наши предки после успешной охоты. Но пламя почему-то не загорается… Когда ты снова и снова чиркаешь большим пальцем по злополучному колесу, а оно отказывается стать помощником в продолжении твоих мысле-планов закурить, ты просто отбрасываешь зажигалку в сторону, идешь на кухню и достаешь с антресоли деревянные спички. Куски древесной породы с серой на концах как назло оказываются отсыревшими, прямо как и последние пару лет моей жизни. Не буду томить, уже завтра эта ситуация должна поменяться — я лечу на задание.

В девятнадцатом веке существовал такой художник, который, как и я, жил в районе трех вокзалов в городе Москве. Вокруг этого места всегда ходила куча легенд. По одной из них, художника звали Андрей Никитин, и он прославился тем, что его картины в буквальном смысле становились фатальными для всех тех, кто был на них изображен. Одной из жертв этого творца даже стал Михаил Юрьевич Лермонтов. Художник рисовал особыми «живыми красками», которые лишали этой самой жизни того, кто к нему обращался. Есть поверье, что все странности этого места начались еще в четырнадцатом веке, когда древний монах проклял территорию трех вокзалов, потому что строительство, несмотря ни на что, было осуществлено на запретном месте. С тех пор люди постоянно заявляют, что здесь иногда проносятся поезда-призраки, пропадают люди, а также появляются забытые персонажи из далекого прошлого. Так или иначе, ауру этого места нужно прочувствовать самому. Все станет понятно, когда увидишь людей, приехавших в центральную часть страны из Воронежа, Уфы или Челябинска, Самары или Томска, Хабаровска или Череповца, и вся эта эклектика людских энергетик встречается в одной точке. Странный район породил странного человека.

Меня зовут Том. Имя, которое для русского уха ассоциируется исключительно с сумасшедшим представителем кошачьих, безуспешно гоняющим мышонка. Оно досталось мне от деда-генерала и стало моим главным козырем и основной фишкой для знакомства с новыми девушками. Прямо сейчас я как раз направлялся на встречу в местную чайхану со своей очередной пассией, для того чтобы закончить бесполезную и уничтожающую нас обоих связь. Как раз впереди мне предстояла длительная командировка. К счастью или к сожалению, тружусь я не на самом спокойном и безопасном месте из возможных, что почти всегда являлось причиной моих непостоянных отношений с женщинами. Перейду сразу к основной сути рассказа. Я являюсь секретным сотрудником внешней разведки ГРУ, и то, что сейчас предстояло мне сделать, было не разглашаемой и очень срочной миссией, заключавшейся в уничтожении негласного лидера стороны противников, который прятался в Стамбуле. На момент написания мне было двадцать пять лет. Для общего прикрытия работы на спецслужбы мне приходилось вкалывать менеджером по продаже инновационных систем по комплексной очистке воды для офисов. Как вы понимаете, это был всего лишь миф и отмазка для сонного социума. Никто даже и представить себе не мог, какую деятельность я веду параллельно с бесконечным впариванием этих ненавистных фильтров для очистки. Я был скромным и молчаливым клерком, который в нужное время отмечался на службе, забирал вовремя из кассы зарплату и особо со своими смелыми амбициями никуда не лез, их попросту не было. Обществу такая клеточка вполне нравилась и соответствовала. Хотя, признаться, некоторые коллеги меня побаиваются, думая, что я глазею на маленьких девочек вечерами у детского сада или что-то вроде того. Уж слишком тихо себя веду.

Ростом я не очень высокий, порядка метра семидесяти. Волосы русые, а глаза большие и зеленовато-серые. Прическу ношу короткую и аккуратную, лишний раз выделяться не хочется. Из основных атрибутов одежды — стандартные наборы рубашек с галстуками и две пары брюк. Серый, невзрачный молодой мужчина, который меняет свою серость на камуфляж, когда ему велят сверху.

Вернемся к моему свиданию. Не хочется кичиться своими заслугами и достижениями, но я оставил так много девушек, что могу основать уже свою компанию, вот только не по очистке воды, а по ее перевозке на обиженных. На очереди была новая жертва. Я сидел и гнул салфетки в кафе, подруга опаздывала на тринадцать минут. Символично для нее. Сразу после того, как я взглянул на часы, появилась моя ненаглядная в каком-то старушечьем зеленом платье.

— Хорошо выглядишь, — соврал я и, улыбнувшись, опустил похотливый взгляд.

— Спасибо, ты тоже.

— Голодная? — учтиво поинтересовался я.

— Нет, давай просто чай.

— Давай.

Мы заказали крепкого черного чая с малиной и черникой с тремя кусочками сахара для каждого. Пока мы ожидали заказ, никто из нас практически ничего не сказал. Царило неловкое молчание, которое когда-то было нам даже приятным. Когда-то нам было о чем помолчать.

— Как с продажами дела? — попыталась построить разговор Катя.

— Вторую планку перешел, так что теперь пятнадцать процентов от сделки — мне в карман.

— Здорово, тачку не взял еще?

Какой кошмар, какие шаблонные у нас с ней всегда были разговоры. Я с трудом проглатывал внутри себя все эти робото-диалоги о типичных клише нашей с вами жизни, пока не решился сказать главное.

— Кать, я тебя больше не люблю. И думаю, что это и так понятно было. Не первого дня проблема вроде как.

— Что? Как бабки появились, так сразу подороже захотел себе сучку, да?

— Что? Что ты несешь… Катя…

Башни моего подсознания рушились и взрывались, мне было очень тяжело подыгрывать ей в этом дурацком спектакле. На самом деле мне было просто плевать. Мне больше нравилось играть с другими. Именно поэтому я всегда заводил новые отношения, хоть и действовал от лица фейковой и несуществующей личности-клерка с вымышленной историей жизни. Катя развела дикий ор на все заведение, и мне пришлось ее как-то успокаивать. Импровизировать, так сказать.

— Послушай! Смотри, вот что мы делаем.

Я осторожно взял кусочек сахара и начал его грызть.

— Вот. Мы грызем друг друга, постоянно, а могли бы…

Я продолжал действовать. Медленно опустил сахар в кипяток, он очень быстро растворился. Протянув руку, я взял и ее кусочек и повторил процедуру.

— Видишь, мы постоянно грызем друг друга, вместо того чтобы просто раствориться в общем пространстве жидкого счастья. Так больше не может продолжаться. Так и зубов лишиться можно.

Честно, в эту минуту я сам не ожидал от себя такого сопливо-киношного жеста. Мы действительно очень много ругались с ней, меня это вконец достало. Катя расплакалась и, достав из кошелька двести рублей, положила их на стол и скрылась из кафе, из моей жизни и из Москвы, переехав обратно к маме в Калугу. Ну что же, новая драма прошла почти без эксцессов, так что можно было бы наконец сосредоточиться на моем деле и уже наконец отправиться за билетами в Турцию.

Катя сидела на коленях у своего бывшего до меня молодого человека. После переезда к маме в Калугу она мигом отыскала Виктора, который все еще любил ее и, как преданный пес, простил все ее измены и похождения в столице. Она сидела у него на коленях с пустым взглядом, приобняв его правой рукой, чувствуя себя едва живой.

— Милая, что-то не так?

— Я… Я чаю хочу, только без сахара, — мямлила Катя.

— Сейчас. У меня клитория есть, хочешь?

— Что это? — тихо шептала Екатерина.

— Это даже не чай, это самое настоящее море! Помогает от расстройств нервной системы и проблем памяти. Принести? — воодушевился Витя.

— Да.

— С сахаром?

Внутри Кати все оборвалось.

— Без! — спокойно, но ощутимо громче произнесла Катя.

— Просто он почти безвкусный.

Конец ознакомительного фрагмента.