Комедия положений, или Просто наша жизнь (сборник)

Лариса Теплякова, 2014

Нет ничего важнее жизни простого человека – она соткана из событий и чувств, знакомых каждому. В этой книге собраны рассказы Ларисы Тепляковой, написанные легким языком, с любовью к людям. Узнаваемые персонажи, увлекательные сюжеты, душевная теплота и внимание к деталям – все на этих страницах. В конце книги опубликованы очерки-откровения о самостоятельном продвижении писателя-новичка на литературном поприще. Эти короткие и полезные истории впервые появились на сайте «Справочник писателя» и быстро обрели популярность в Интернете, многим помогли понять издательскую «кухню» и даже поверить в свои способности.

Как снег на голову

Извечное женское дело: придирчиво осмотреть своё отражение в зеркале перед выходом из дому. Услужливое стекло вероломно лжёт: «Хороша! И это яркое пальтецо ловко сидит! И как оно к лицу!» Зеркало мне льстит: я выгляжу моложе своих лет. Это и хорошо, и плохо. Душа застряла в студенческом прошлом, молодится, а обстоятельства жизни давно изменились. Мама часто журит меня: «У тебя не юбки, а носовые платки. Одевайся строже, солиднее, не сбивай людей с толку. Да и себя тоже». Но я продолжаю носить юбки выше колена, хоть мне немного за тридцать.

А ещё в этом глупом стекле не отражается выпавший снег, потому что в прихожей нет окон. Сегодня на улице белым-бело, и моё пальто не по сезону.

Ночью, под утро, зима взяла город штурмом, застав всех врасплох: дорожные службы, водителей и пешеходов. Она безжалостно вымела следы рыжей красавицы осени, запорошила просторы искрящимися хлопьями. Раньше, в детстве, при виде снега меня охватывало праздничное возбуждение: я предвкушала катания на санках, коньках, скорый Новый год и подарки. Повзрослев, я поняла, что зима — самое недемократичное и самое суровое время года! Летом все ходят на босу ногу, в джинсах и футболках, ситцах и льнах. Все равны! Зимой же везде встречают по одёжке: меховое пальто красноречиво говорит о своей хозяйке.

В снегопад нет ничего лучше шубки. Мех нежно обнимал бы меня, ласково согревал, а я с достоинством ступала бы по хрусткому снежку в элегантных замшевых сапожках. Но у меня нет шубы. Есть дублёнка. Она тоже тёплая, но в данный момент находится в химчистке. Я сдала её туда заблаговременно, но её там потеряли. Долго искали, потом, наконец, нашли. Даже обещают почистить и освежить. Чья-то халатность нарушила ход событий. Выпал снег, а я осталась в лёгком демисезонном пальто.

Я стою перед начищенным зеркалом и примеряю всякие шарфики, шапочки, перчатки, обувь… Семья не видит моих терзаний. Муж на работе, сын в школе. А я решаю вопрос: какие надеть сапоги и чем прикрыть голову? Поколебавшись, делаю выбор в пользу здоровья — ноги должны быть в тепле. Не хватало ещё и заболеть!

Мой офис недалеко от дома, всего-то минут тридцать пешком, по улице с красивым названием Люблинская. Я иду, глядя только под ноги и чуть втянув голову. Ветрено. Зябко. Скользко. Я иду специальным шагом, похожим на лыжный ход, исключающим падение. Не смотря на мою сосредоточенность, в поле зрения всё же попадают длиннополые шубы отдельных счастливиц. Я ощущаю себя Золушкой на балу тщеславия и подшучиваю над собой. Юмор всегда выручает.

У крыльца нашего здания стоит палатка с фруктами и овощами. Хозяйка товара — Люба. Люба — ЧП, частный предприниматель. Товар у неё всегда отменный. Сама она, улыбчивая и проворная, словно богиня плодородия. Люба не читает умных книжек по психотехникам, но запросто очарует всякого привереду. Мимо неё ежедневно пробегает, семенит и тащится большое количество людей. Предприимчивая Люба давно изучила их привычки и вкусы. Она не только взвешивает бананы и апельсины, но и внимательно выслушивает каждого покупателя. Покупая морковку и яблоки, клиенты поверяют ей маленькие житейские тайны. Все довольны. Покупатели получают витамины и облегчают душу, а у Любы совершается товарооборот.

Каждое утро мы обмениваемся любезностями. Это вроде утренней разминки.

— Привет! — салютует мне Люба. — Что это ты так легко оделась? Нынче морозец!

— Да так вышло, дублёнку из химчистки не забрала, — вкратце излагаю я свою проблему.

— Бананы на десерт будешь брать?

— Нет, сегодня пару штук киви давай и вяленый инжир грамм сто, — заказываю я. — Заходи в обед кофе выпить.

— Спасибо, приду. Может быть, даже раньше. Уж очень холодно. Не привычно ещё.

Люба разговаривает со мной, подаёт мне пакет, а глазами уже в контакте со следующим покупателем — солидным вальяжным мужчиной. Она очень нравится таким дядечкам, это её контингент. Я быстро ретируюсь, чтоб не мешать. Сейчас она раскрутит его на большую покупку. «Фруктовая» Люба — баба с мёртвой хваткой. А как иначе, если на тебе двое детей, а на помощь бывшего мужа рассчитывать не приходится.

Мы давно знакомы с Любой. Наши дети ходили в одну группу детского сада. Мы встречались на утренниках, прогуливались с ребятишками и делились нехитрыми женскими замыслами. Примерно в одно и то же время нам захотелось по второму ребёнку. Любин муж на этом упорно настаивал, а мой не проявлял особой настойчивости. Люба родила, а я всё раздумывала. У меня тогда вдруг прорисовалась возможность сотрудничать со швейцарской фирмой по поставкам мини-оборудования для точек быстрого питания, и я с азартом взялась за дело. Не бог весть что, но мне было интересно.

Спустя полтора года Люба наладила торговлю овощами-фруктами. Муж её как-то поблёк, не помогал жене, а вскоре и вовсе запил горькую и, не скрываясь, загулял. Плохо ли, хорошо ли, но решительная женщина рассудила, что нянчить и пестовать рефлектирующего выпивоху — непозволительная роскошь. Они разошлись. Любина семья сократилась на одного человека, а в моей семье так и не прибавился новый человечек.

Я работала и продолжала грезить о дочке, а муж не поднимал эту тему. Сын подрастал, с ним хватало хлопот, но нежный образ моей не рождённой девочки иногда возникал и бередил мою душу.

В офисе меня ждёт бухгалтерша.

— Ну, где же вы ходите? — причитает она и подсовывает какие-то отчетные формы, тыча карандашом. — Мне в налоговую инспекцию надо срочно. Ставьте скорее подписи тут, тут и тут.

Я окидываю своих сотрудников взглядом, молчаливо напоминая, что начальство не опаздывает, а начальство задерживается, и приступаю к беглому изучению бумаг, не снимая пальто.

Когда бухгалтер уходит, я разоблачаюсь. Под пальто у меня элегантный костюмчик, скроенный хорошей портнихой Аллочкой. Я меняю сапоги на туфли и становлюсь сама собой.

Самым главным орудием в моей работе является телефон. Бархатным голоском я беседую с клиентами. Деловой тон у меня для поставщиков. Требовательно и даже жёстко я разговариваю со злостными должниками. Особые нотки я приберегаю для чиновников, от которых многое зависит. Модуляции и интонации очень важны в бизнесе.

Мои сотрудники — неплохая команда. В общем, обстановка у нас весьма демократичная. Каждый знает свои обязанности, работает по мере способностей, но мы звёзд с неба не хватаем. Бизнес движется с переменным успехом.

Мою страсть к кофе уважают все, поэтому около двенадцати часов дня меня не отвлекают. Я пью этот напиток неторопливо. Мне важна сама церемония. Красивый бокал, аромат, созерцательность…

Настойчивый телефонный звонок прерывает кофейный ритуал. Мне это сразу не понравилось, а то, что я услышала в трубке, и вовсе привело меня в замешательство.

Вначале незнакомый высокий голос в трубке вежливо уточняет, я ли это, а после моего ответа визгливо заявляет:

— Ты акула! Ты заглатываешь чужих мужей целиком. Ты своим безнравственным поведением разрушаешь семьи, и тебе это так просто с рук не сойдет! Я позвоню твоему мужу и всё расскажу! Пусть знает, с кем живёт!

Пока дама оскорбляет меня, я торопливо соображаю, что бы это значило. Привлекать внимание мне не хочется. Я пытаюсь сохранить видимость делового разговора и отработанным бархатным голосом уточняю:

— А вы не могли бы конкретнее, с именами и фамилиями?

Моя собеседница ответила коротко:

— Стерва!

И бросила трубку.

Вот уж точно — как снег на голову! Вот несправедливость! Я не состою в любовных отношениях, параллельных с семейными узами. У меня нет даже самого вялотекущего романа на стороне. Редкий невинный флирт на благо процветания бизнеса не в счёт.

«Скорее всего, дама что-то перепутала», — решаю я.

Дела уже на ум не идут. День не задался. Очень хочется подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Похожа ли я на роковую женщину?

Изучать себя при всех я не могу. На ум приходит стратегическая хитрость: ссылаясь на непогоду, снежные заносы и пробки на дорогах, я великодушно предлагаю всем разойтись пораньше. Уговаривать долго никого не приходится. Вскоре офис пустеет.

Я подхожу к шкафу для документов, на торце которого крепится большое овальное зеркало. В нём возникает моё удивлённо вытянутое лицо. Нет, я не похожа на женщину-вамп. Разве что сменить цвет волос к Новому Году… Всё какое-то разнообразие.

Из своего окна я вижу кусок Волгоградского проспекта и большой отрезок улицы Шоссейной. Тут район Текстильщики, там уже Печатники. В такие места гостей столицы на экскурсии не возят. В хорошие-то дни здесь вечные пробки, а по такой погоде и вовсе основательный затор.

Зима празднует победу, куражится. Снегопад не ослабевает. Машины еле движутся, фары включены. Одна иномарка представительского класса свернула к нашему крыльцу. Из неё выходит мой знакомец Саша Леонов. Мы давненько не виделись, и я удивлена. Шутница-зима намела, навьюжила сюрприз. Домой поеду медленно, но на хорошей машине.

С Сашей мы познакомились, когда он с другом учредил брокерскую контору и подбирал сотрудников. Им требовался технический секретарь. Я искала работу и решилась попробовать.

Совместная работа сплачивает. Раскрываются характеры, проявляются привычки. Саше всегда остро необходимо поделиться радостью покупки. Разделённое чувство приятно вдвойне. Я подхожу для этого, так как лишена зависти. Я умею слиться в ощущениях и ликовать как за себя. Мы уже года три работаем в разных фирмах, но с возрастом всё труднее менять привычки и привязанности. Изредка заезжая ко мне, он придумывает повод для встречи. Я подыгрываю ему, делаю вид, что верю в надуманную причину. Мне нравится эта невинная игра.

— Ну, ты оделась, девушка! — бросает мне Саша, когда я появляюсь на крыльце. — Давай, садись! Поехали! Дверью не хлопай! Не грузовик!

Саша щеголяет лёгкой грубостью речи, нарочитым небрежением правилами этикета. Я не нахожу в этом никакого мужского шарма, я вижу чуть глубже защитного панциря, я знаю Сашу со всеми внутренними комплексами и противоречиями. Но он надёжный товарищ, а это важнее.

На заднем сиденье лежат три юные гвоздики и связка жёлтых бананов.

— Это мне? — спрашиваю я.

— А то кому? — отвечает он резким вопросом на вопрос.

— Как трогательно и приятно! — восклицаю я, располагаясь в мягком, уютном кресле.

Красивая, почти бесшумная и послушная, как японская женщина, машина поплыла по проездам и улочкам в объезд заторов. Мне тепло. Я избавлена от колкого снега, скользкой дороги и недоумённых взглядов на моё пальто. Я чувствую себя королевой. Саша доволен: он сумел подарить мне ощущение защищённости и значимости. Мы очень мало говорим, больше молчим. Я вижу его профиль, лёгкую улыбку на губах и замечаю его гордость. Тихая, маленькая, хрупкая тайна рождается из множества флюидов. Тонкая меланжевая нить наших необычных отношений вьется и сворачивается клубочком где-то рядом, на заднем сиденье, среди бананов и гвоздик.

На улице я бы выглядела студенткой-неудачницей. Повсюду надменно дефилируют дамы в мехах и замше. Когда мы останавливаемся на сигнал светофора, перед самым капотом машины переходит дорогу дерзко дорогая шуба. Голубая норка струится, ниспадает, что называется, «об пол», а сверху всё великолепие венчается песцовой шапкой. Я невольно слежу за дамой глазами.

— Жена, — спокойно замечает Саша.

— Чья жена? — успеваю спросить я.

— Моя, — так же обыденно отвечает он.

Шуба тоже приостанавливается, из-под роскошного песца выглядывают два округлых серых глаза и остренький носик.

«Миленькая» — отмечаю я про себя, а вслух говорю:

— Надо её пригласить в машину.

— Сейчас посадим, — невозмутимо соглашается Саша.

Он направляет машину в разворот и, ловко съезжая с дороги, оказывается прямо перед женой.

— Ира, садись, — приглашает Саша, не выходя из машины и не подавая ей руки. Это его коронный стиль — небрежность.

Ира долго устраивается на заднем сиденье, рядом с натюрмортом из цветов и фруктов. Наш трогательный клубочек отношений выкатывается на улицу, падает прямо в снег. В салоне возникает холодная напряжённость.

— Я вам помешала? Могли бы не останавливаться! — нервно говорит Ирина, а я с удивлением замечаю, что её голос мне знаком.

— Ты домой? — спрашивает Саша ровным голосом.

— Я-то домой! А вот ты куда?! — Ирина говорит визгливо, и я отчётливо припоминаю, что слышала этот голос сегодня по телефону! Мне становится смешно от двусмысленности ситуации. Я ничего не понимаю. Не могла же она знать заранее, что её муж заедет за мной. Я и сама не знала этого. Я едва сдерживаю смех, только улыбаюсь, как шаловливая школьница, и дружелюбнее говорю:

— Вас зовут Ирина? Очень приятно! Нам как-то не доводилось раньше встречаться. А я Зоя.

— А уж мне-то как приятно! — с едким подтекстом восклицает она, словно приглашая к скандалу.

Я замечаю, что у неё дрожат губы, и она вообще может расплакаться. Этого только не хватало!

— Ириш, ты бы успокоилась. Сейчас домой поедем, — мирно говорит Саша. — Мне только надо колесо посмотреть. Что-то показалось, будто прокол.

У мужчин своя логика и иная система ценностей. И полушария мозга у них работают по очереди, а это значит, что все мысли Саши сейчас только о колесе, и всё остальное померкло.

Мы остаёмся вдвоём с Ириной. Я продолжаю улыбаться, не совсем понимая, в какую пьесу влипла.

— Кому цветы? — с ехидством в голосе интересуется Ирина.

— Наверно вам! — беззастенчиво лгу я, и это святая ложь, так как у неё глаза на мокром месте.

— Мы поссорились утром! — доверительно сообщает она.

— Так, значит, он решил помириться! — уверенно заявляю я.

— А бананы кому? — спрашивает она.

— Тоже вам! — бодро лгу я.

— Я их терпеть не могу! — на высокой ноте заявляет она и выбрасывает банановую связку прямо на снег. Теплолюбивые плоды обречённо шлёпаются. У них незавидная судьба: на таком морозце они вскоре затвердеют и почернеют.

Я пожимаю плечами. Мою жизнерадостную улыбку можно бы уже и свернуть, но она прочно приклеилась и тянет все лицевые мышцы в стороны. В голове верится мотивчик песни «Яблоки на снегу».

— Он, наверно, просто запамятовал, что вы любите, — плету я. — Мужчины бывают такие несуразные!

— Настолько запамятовал, что он ёще и вас привёз с бананами вместе! — выпаливает она. По телефону она мне грубо тыкала, а тут снизошла до местоимения «вы». Уже прогресс в наших непростых отношениях.

— А я случайно попалась ему на пути, — беспечно сообщаю я.

— И часто вы ему подворачиваетесь?! — грозно вопрошает Ирина.

Страсти накаляются. Похоже, близится финал и апофеоз.

— Крайне редко! — спешу я заверить. — Мы ведь давно не работаем вместе, так что всё происходит по воле случая.

Не смотря на агрессивность Сашиной жены, я не держу на неё зла. Мне очень хочется утешить Ирину, убедить, что я не посягаю на чужой семейный очаг. Мысли вертятся в голове, но подходящая фраза не образуется. Остаётся улыбаться.

— Чего бананы выбросили? — спрашивает вернувшийся Саша. Он будто бы не замечает раздражения жены.

— Захотела и выбросила! — с вызовом заявляет Ирина. — Если они не мне, а твоей подруге, то можешь подобрать!

Я замечаю, что она чуть сощурила глаза и разглядывает меня с превосходством шикарно одетой женщины. Ощущение такое, будто по мне шарят лучом фонарика, но я не в претензии. Я без труда считываю её скачущие мысли и радуюсь, что мой нелепый вид позволяет Ирине торжествовать. Моя проблема с одеждой оборачивается удачей.

— А вы, похоже, высокая! — говорит она. Изучает меня в подробностях.

— Мой рост — метр семьдесят два, — сообщаю я.

— Высокая! — подтверждает она. — А я всегда маленькая была!

Я не понимаю, какое это имеет значение, но Ирина немного утешается.

— Успокоилась? — спрашивает Саша. — Я тебя первую домой заброшу, а потом Зою отвезу.

— Капусту купи для борща на обратном пути, — по-хозяйски распоряжается Ирина. Она садится удобнее, расстегивает шубу и подносит к лицу мои гвоздики. А я не возражаю, мне не жалко.

Когда мы остаемся с Сашей вдвоём, я вопросительно смотрю на него. Он всё понимает.

— Мы ругались с утра. Я сказал ей, что уйду, — нехотя поясняет он.

— И что? — подстёгиваю я.

— Она спросила, к кому. Я сказал, что к тебе. Вот и всё.

Ничего не изменилось. Только зимние сумерки за окном стали гуще и повсюду замельтешили огни вывесок и фонарей. По всем правилам житейской драматургии я должна сказать ему что-нибудь вроде: «Ты с ума сошёл!».

Но я спрашиваю:

— И как, помогло?

— Как видишь! — с усмешкой говорит Саша. — Ты не обижайся, ладно? Втянул тебя зачем-то. Она достала меня ревностью и бесконечными допросами. У меня уже такое ощущение, что моя Ирка за каждым кустом сидит.

— Это же любовь наверно, — предполагаю я.

— Такая что ли любовь должна быть?! — восклицает он в сердцах.

— Она у всех разная. Ты уже большой мальчик, Сашенька, должен бы понимать. Женат тоже уже давненько.

— Вот когда ты мне что-то говоришь, я как-то сразу всё понимаю. А с ней мы вечно спорим, выясняем, и выяснить не можем!

Я не отвечаю. Иногда полезно помолчать и подумать. У каждого из нас есть свой маленький мирок, заселенный близкими людьми, пронизанный коммуникациями долга, привязанностей, привычек, памяти. Когда судьба свела нас в общем деле, быстро сделалось очевидным, что нам не требуется многословие. Какая-то едва различимая мелодия начинает звучать сама собой в тишине, и вьётся, вьётся прозрачная нить тайного волшебства. Всё невнятно, воздушно, едва уловимо, что едва ли возможно сохранить надолго…

Как-то одна сотрудница сказала мне: «Слушай, я стояла между вами и ощущала себя в слабом магнитном поле! Что бы это значило?» Я, конечно, тогда отшутилась, но вскоре решительно уволилась из брокерской конторы. Я испугалась самой возможности служебного романа.

— Слушай, ты меня простишь? — Саша выдёргивает меня из раздумий своим вопросом. — Ну, такой я дурак, стыдно даже! Подставил тебя. Соскочило с языка.

— Сашка! Друзья для того и существуют, чтобы выручать во всяких житейских ситуациях, — говорю я ему. — Выброси из головы. Ирина отыгралась на мне, сбросила боезаряд, и всё у вас уладится.

— Нет, она ещё нервы мне помотает! — предвкушает он. — Но уже не так остервенело, ты права. Да, надо как-то регулировать отношения с женой. Дети видят, особенно младший.

— Ты ей больше внимания уделяй, слов ласковых не жалей, — наспех советую я.

— Я на слова не мастер, ты знаешь.

— Да знаю…

— А как тебе машина моя новая? Я же заезжал тебе её показать! — спохватывается Саша у моего подъезда.

— Машина — класс! — весомо заявляю я. — В жизни на такой тачке не каталась!

Его удивительные, лунные, с поволокой, глаза сияют. Он достиг всего, к чему стремился. Или почти всего.

В прихожей меня встречает вся семья: муж, сын, кот Кузя. У сына мои распахнутые зелёные глаза, мой чуть большеватый рот, аккуратный нос мужа, а волосы курчавятся, как у отца, но жёсткие и густые, как мои. Я люблю разглядывать его физиономию.

— Мы забеспокоились, — говорит муж. — Звонила какая-то женщина, что-то бормотала, будто ты куда-то уйдёшь или уедешь. Я не понял, стал звонить тебе на работу, а там вообще никого! У тебя срочная командировка?

— Нет! — я весело отвечаю и скидываю пальто, стягиваю сапоги.

Кот бегает вокруг, радостно обнюхивает меня, трётся об ноги. Муж подхватывает пальто.

— Так кто же мне звонил? — удивляется он.

— Наверно ошиблись номером! — лукаво заявляю я.

Троица моих мужчин внимательно следит за мной глазами, стоит, словно свита. Я чувствую себя королевой в окружении придворных. Я счастливо улыбаюсь и вдруг отчётливо вижу рядом с сыном свою не рождённую дочь. Она беззвучно смеётся, и весёлые кудряшки пляшут у неё на лбу. Она такая красавица! Жаль, что они пока не видят её.