Современный экономический рост: источники, факторы, качество

И. М. Теняков, 2015

В монографии раскрываются теоретико-методологические вопросы экономического роста и практические проблемы роста экономики современной России. Проводится сопоставление существующих теоретико-методологических подходов к проблемам экономического роста и развития, раскрываются сильные и слабые стороны каждого из них. Уточняется классификация источников и факторов экономического роста и систематизируются основные модели экономического роста. Раскрывается понятие качественного экономического роста и предлагается система показателей для оценки качества роста. Характеризуются проблемы современных макроэкономических измерений и возможные пути их решения. Существенное внимание в монографии уделяется проблемам роста российской экономики. Раскрываются структурные, технологические и социальные аспекты экономического роста современной России, дается оценка его источников, факторов и качества. Систематизируются причины замедления роста российской экономики, начавшегося в 2012–2013 гг., и предлагаются рекомендации для макроэкономической политики стимулирования роста. Для студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников, а также для всех интересующихся проблематикой экономического роста и развития и особенностями экономики России.

Глава 1

Теоретико-методологические аспекты современного экономического роста

1.1. Понятие экономического роста

Термин «экономический рост» получил широкое распространение не только среди профессиональных экономистов, но и в самых широких кругах общества. Однако содержание, которое вкладывается в него экономистами, политиками и простыми гражданами, зачастую разнится весьма существенно. Что же стоит за многообразием фактов роста производства, занятости, дохода, повышения уровня жизни, которые чаще всего подразумеваются, когда речь заходит об «экономическом росте»? Попробуем разобраться в этом вопросе в несколько этапов. Сначала систематизируем наиболее устоявшиеся определения экономического роста, в том числе приводимые в учебной литературе. Затем остановимся на исследованиях, положивших начало теории экономического роста, а также рассмотрим современные обзорные работы, посвященные теории роста, и выявим особенности сложившихся подходов к экономическому росту.

Хотя термин «экономический рост» прочно вошел в научный обиход, его содержание раскрывается не всегда четко, даже в учебной литературе. В зарубежных источниках по макроэкономике определение экономического роста дается, как правило, в учебниках базового уровня. Так, в «Словаре понятий и терминов» учебника К. Р. Макконнелла и С. Л. Брю экономический рост трактуется двояко: как увеличение производственного потенциала экономики и как рост реального выпуска (в том числе на душу населения).^[1] Аналогичное определение содержится в учебнике Шиллера: экономический рост — это увеличение выпуска (реального ВВП), а также расширение производственных возможностей.^[2] Однако такое четкое определение экономического роста представлено далеко не у всех авторов. Например, в учебнике базового уровня Н. Г. Мэнкью^[3] мы не встретим определения экономического роста ни в глоссарии, ни в соответствующей главе — вместо дефиниции идет описание результатов экономического роста (повышение уровня благосостояния); собственно рост косвенно увязывается со скоростью изменения реального ВВП.^[4] Отсутствует какое-либо определение экономического роста и в учебнике Э. Абеля и Б. Бернанке,^[5] хотя сам термин «экономический рост» появляется уже на первых страницах книги при характеристике ключевых макроэкономических проблем. Отдельно стоит отметить подход к экономическому росту П. Самуэльсона.^[6] Хотя четкого определения экономического роста Самуэльсон не дает, но, в отличие от большинства авторов, подходит к исследованию феномена экономического роста в максимально широком контексте, подчеркивая, что экономический рост является «характерной особенностью современного мира».^[7]

Авторы зарубежных учебников по макроэкономике продвинутого уровня в целом также избегают четких определений экономического роста. Они подменяются общей характеристикой его результатов — перечислением новых благ и технологий, указанием на повышение уровня и качества жизни, международными сопоставлениями подушевого ВВП и т. п. Так, в известном учебнике Н. Г. Мэнкью «Макроэкономика»^[8] термин «экономический рост» отсутствует в словаре терминов, приведенном в конце книги. Не содержится четкого определения экономического роста и в соответствующей главе: оно заменяется описанием роста национального дохода и уровня жизни.^[9] В учебнике Дж. Сакса и Ф. Ларрена^[10] экономический рост также характеризуется описательно — как восходящая линия тренда колебаний совокупного выпуска в ходе экономического цикла.^[11] Аналогичный подход содержится и в учебнике Р. Дорнбуша и С. Фишера: вместо сущностного определения экономического роста имеет место описание долгосрочного роста реального ВВП, который характеризует линия тренда делового цикла.^[12] В учебнике Д. Ромера «Высшая макроэкономика» четкое определение экономического роста отсутствует, по содержанию же речь идет о повышении уровня жизни, реального дохода на душу населения, в том числе относительно других стран («чудеса и трагедии роста»).^[13]

В отличие от большинства иностранных авторов, авторы отечественных учебников по макроэкономике стараются, как правило, дать определение экономическому росту прежде, чем переходить к его описанию и моделированию. Особых различий в этом плане между учебниками базового и продвинутого уровней не было выявлено. В табл. 1.1 систематизированы определения экономического роста на основе анализа наиболее известных российских учебников по макроэкономике, а также включены определения зарубежных авторов в тех случаях, когда такие определения были четко зафиксированы в тексте.

Таблица 1.1

Основные определения экономического роста в зарубежной и отечественной учебной литературе

Как видно из табл. 1.1, определения экономического роста, несмотря на их близость, все же различаются у разных авторов, причем эти отличия не только стилистического характера, а в ряде случаев связаны с различием поставленных акцентов. Причины этого будут поняты лучше, если от рассмотрения учебной литературы, в которой теория экономического роста представлена в сухом остатке, перейти к анализу основных подходов к экономическому росту и их взаимоотношению в научной литературе.

Проблематика экономического роста активно разрабатывалась еще в 1920-е гг. в советской России, что было связано с вызовами экономическому развитию в условиях налаживания планового хозяйства. Взяв схемы воспроизводства К. Маркса за основу, некоторые советские экономисты создали ряд макроэкономических моделей, адаптированных к российской экономике того периода. Как отмечал американский экономист Н. Спулбер, «советские экономисты поставили и разрешили ряд проблем, с которыми позже имели дело на Западе на других аналитических основах. Работы Фельдмана, Преображенского и Попова-Литошенко соответствуют некоторым работам западных экономистов, таких как Е. Д. Домар или В. Леонтьев, хотя и не достигают изощренности последних и отличаются от них своими базовыми предпосылками».^[14] В частности, модель Г. А. Фельдмана описывала влияние на экономический рост распределения инвестиций между отраслями, производящими капитальные и потребительские блага. Автор одной из первых моделей экономического роста в рамках кейнсианской теории — Е. Домар был выходцем из Российской империи, эмигрировавшим в США. Он не только был знаком с работами Фельдмана и других советских экономистов, но прямо подчеркивал связь собственной модели экономического роста (1947 г.) с моделью Фельдмана. В 1957 г. он опубликовал работу «Советская модель роста»,^[15] в которой подробно изложил, что было и что не было сделано Фельдманом.

Вклад в теорию экономического роста внес и российский экономист Н. Д. Кондратьев, хотя его теория роста, в отличие от теории «больших циклов конъюнктуры», не получила широкой известности.^[16] Модель роста Н. Д. Кондратьева содержит ряд новаций, которые были получены в экономической теории роста позднее. В частности, она описывает неизбежность замедления роста в отсутствие инноваций — вывод, который был получен в мировой экономической мысли «мэйнстрима» в 1980-е гг.^[17] Заметим также, что модель роста Кондратьева (несмотря на ее незавершенность) рассматривалась автором в общем контексте мировой динамики: Кондратьев не противопоставлял «цикл» и «рост», а стремился объединить их в рамках одной теоретической схемы, в которой динамика является результатом наложения двух процессов: тренда и цикла.^[18]

Однако специфика условий планового хозяйства, для которых создавали свои модели российские экономисты, явилась одним из факторов, способствовавших принижению вклада российских исследователей в теорию экономического роста. В современной литературе по теории экономического роста российские экономисты 1920-х гг. почти не упоминаются,^[19] а в числе первых моделей роста называются кейнсианские модели Е. Домара и Р. Харрода, которые все же создавались для условий капиталистической экономики.

Следует отметить, что Е. Домар пришел к своей модели роста, размышляя над проблемой сохранения полной занятости в ходе долгосрочной экономической динамики. В своей статье 1947 г.^[20] Домар пишет, что его цель — «определить условия, необходимые для поддержания полной занятости в течение длительного времени, или, более точно, найти такой темп роста национального дохода, который соответствует полной занятости».^[21] Рост дохода у Домара, таким образом, корреспондирует с ростом экономического потенциала (через рост предложения труда).

Р. Харрод в работе «К теории экономической динамики» проводит подробное разграничение между «статикой» и «динамикой» и соответственно между вопросами, которые рассматриваются в рамках экономической статики, и проблемами экономической динамики. Отметим, что теорию промышленного цикла Харрод относит к пограничной области между статикой и динамикой, так как колебания сами по себе вполне могут сочетаться с постоянством основных детерминант экономической системы в длительном периоде. К предметной области «теории экономической динамики», согласно подходу Р. Харрода, относятся «взаимоотношения, возникающие в ходе экспансии трех основных элементов: 1) рабочей силы; 2) выпуска продукции или дохода на душу населения и 3) размера наличного капитала».^[22] Таким образом, у Харрода экономический рост также связан как с увеличением реального дохода, так и с расширением экономического потенциала (рост рабочей силы и капитала). При этом общий вывод относительно достижения устойчивого равновесного роста у Р. Харрода пессимистичен: капиталистическая экономика «балансирует на лезвии ножа». Следствием отклонения ключевых параметров (нормы сбережений, отношения «капитал — выпуск», темпа роста населения) от их оптимальных соотношений с точки зрения устойчивого роста становится либо рост безработицы, либо инфляция.

Р. Солоу, заложивший основы неоклассического подхода к экономическому росту, прежде всего подверг критике предпосылку о фиксированных пропорциях в соотношении факторов производства в моделях Р. Харрода и Е. Домара. Р. Солоу отмечает, что Р. Харрод и Е. Домар пытались изучать долгосрочные проблемы при помощи использования инструментов краткосрочного анализа (к которым Р. Солоу относит, в частности, мультипликатор и акселератор), в то время как наиболее подходящими инструментами для долгосрочного анализа, по мнению Р. Солоу, является неоклассический анализ с его методом предельных величин, включая процесс приспособления цен, ставки процента и заработной платы к изменяющейся конъюнктуре (например, в ходе естественного увеличения численности рабочей силы).^[23] На основе модели Р. Солоу выросло целое семейство моделей роста, воспринявших базовые предпосылки неоклассической теории (прежде всего — предпосылку о гибкости цен и пропорций между факторами производства в условиях действия конкурентных сил в долгосрочном периоде).

Современные исследователи, работающие в русле неоклассического подхода к экономическому росту, в обзорных публикациях, посвященных развитию теории экономического роста, зачастую даже не упоминают работы Р. Харрода и Е. Домара, начиная изложение «современной теории роста» непосредственно с модели Р. Солоу. Проблема роста как таковая ставится ими в общий контекст причин «богатства народов» — в этой связи упоминается имя А. Смита, хотя теорию экономического роста Смит не создавал. Такой подход представлен, в частности, в работе Э. Хелпмана.^[24] В качестве главного индикатора экономического роста Э. Хелпман называет темп прироста реального дохода на душу населения,^[25] и все межстрановые сопоставления, которые приводятся в первой главе его работы, связаны с данным показателем или сопряженным с ним показателем ВВП на душу населения. При этом речь идет о долгосрочной динамике данного показателя — за десятилетие и более. Связь роста дохода с увеличением экономического потенциала и проблемой его полного использования, которая была в центре внимания в кейнсианских моделях роста (и, как было показано выше, иногда встречается в современной учебной литературе), уходит здесь на второй план. Подчеркнем, что данный критерий экономического роста является более узким, чем некоторые из рассмотренных выше определений, поскольку при его использовании из анализа исключается простое увеличение реального выпуска (даже взятое в долгосрочном периоде), если оно не сопровождается повышением уровня жизни (измеренного как доход на душу населения).

Р. Лукас, внесший значительный вклад в современную теорию роста, в своей книге,^[26] вобравшей его более ранние работы по экономическому росту, также связывает проблемы экономического роста и развития прежде всего с ростом реального дохода на душу населения, а также с ростом реального ВВП. «Под проблемой экономического развития, — пишет Р. Лукас, — я понимаю попросту проблему соответствия определенным образцам, существовавшим в разных странах и в разное время, в отношении уровней и темпов роста дохода на душу населения».^[27] Р. Лукас отмечает, что современная теория роста, которая была разработана в 1960-е гг., «создавалась как модель для объяснения недавнего прошлого нескольких очень успешных обществ»,^[28] прежде всего США, а также послевоенной Японии и Европы. Главную задачу современной теории роста Р. Лукас видит в том, чтобы «достигнуть единого понимания богатых и бедных экономик в мире огромных доходов и различий в темпах роста».^[29]

Схожего подхода придерживаются и авторы «Экономической теории роста»,^[30] отмечая, что «экономический рост обычно измеряется как годовой темп увеличения ВВП страны».^[31] Подчеркивается, что «экономический рост — это то, что главным образом определяет материальное благосостояние миллионов людей. В экономически развитых странах экономический рост с момента промышленной революции позволил почти всему населению жить в соответствии с таким стандартом, который сто лет назад могло позволить себе только привилегированное меньшинство, когда подушевой ВВП составлял незначительную долю от современного уровня».^[32]

Таким образом, авторы, разделяющие в целом неоклассический подход к экономическому росту, рассматривают его прежде всего через повышение уровня жизни (рост подушевого дохода). Для кейнсианцев же важен не столько анализ роста дохода сам по себе, но в большей степени анализ условий, обеспечивающих полное использование экономического потенциала в динамике.

Различия между кейнсианским и неоклассическим подходами к экономическому росту подытожил Т. Пэлли в обзорной статье, посвященной развитию кейнсианских моделей экономического роста.^[33] Ключевых различий он выделил два. Во-первых, в кейнсианских моделях роста темп накопления капитала определяется прежде всего инвестиционными расходами фирм, в то время как в неоклассических моделях акцент переносится на сбережения домашних хозяйств (предполагается, что сбережения автоматически трансформируются в инвестиции). Во-вторых, равновесный рост в кейнсианских моделях достигается при условии равенства темпа роста выпуска темпу роста совокупного спроса (и данное равенство не возникает автоматически), в то время как неоклассический подход воспринял динамическую версию закона Сэя, согласно которому предложение автоматически порождает спрос, т. е. проблема равенства темпов роста совокупного спроса и совокупного предложения в неоклассических моделях снимается.^[34]

В целом, подводя итоги, можно отметить, что наиболее общей для всех представленных авторов является трактовка экономического роста как тенденции увеличения реального выпуска (дохода). Различия состоят, во-первых, в трактовке выпуска: идет ли речь о реальном выпуске в экономике в целом или только о потенциальном выпуске — что подразумевает по умолчанию возможность несовпадения динамики фактического и потенциального выпуска. Во-вторых, делается ли акцент просто на увеличении выпуска (как, например, в кейнсианских моделях) или на росте подушевого дохода (что подчеркивают современные исследователи). В-третьих, некоторые исследователи делают акцент на связи экономического роста с расширением производственных возможностей под влиянием увеличения количества и качества применяемых факторов производства (проблема соотношения темпов роста выпуска и темпов роста факторов производства стоит в центре кейнсианских моделей роста). Такое определение экономического роста допускает ситуации, в которых рост производственных возможностей и рост выпуска могут не совпадать. Так, если реальный ВВП растет, а экономический потенциал страны сокращается (например, в силу растущего износа основных фондов и тенденции убыли населения, что характерно, в частности, для современной России), то, согласно данному подходу, такую ситуацию нельзя охарактеризовать как экономический рост. Гипотетически возможна и обратная ситуация: экономический потенциал растет, а выпуск не увеличивается или растет медленнее, чем потенциал (т. е. экономика в своем движении отклоняется от кривой производственных возможностей, что характеризует неэффективность в использовании ресурсов — один из случаев, описываемых моделью Р. Харрода). В-четвертых, определение экономического роста в соответствии с трендом динамики фактического выпуска в ходе делового цикла ставит особую проблему соотношения тренда и потенциального выпуска. Следует ли отождествлять тренд и потенциальный ВВП или необходимо все же разграничивать чисто статистическое явление тренда и теоретически строгое определение потенциального выпуска как выпуска, произведенного при полном использовании всех факторов производства? Как видим, имеющиеся в экономической литературе определения и подходы к экономическому росту порождают много вопросов, но не дают ответа на главный вопрос — в чем же сущность экономического роста? Причина этого — в применяемой методологии исследования, на которой теперь необходимо остановиться более подробно.

1.2. Основные методологические подходы в экономической теории

В экономической теории сосуществуют различные теоретико-методологические подходы к исследованию экономической реальности. В частности, невозможность широкого использования экспериментальных методов в силу особенности предмета экономической науки изначально задает многообразие методологических подходов, которые с некоторой степенью упрощения можно свести к двум направлениям, «канонам», «двум типам экономической науки».^[35] Первое направление, или канон (назовем его «универсалистским»), предполагает универсальность действия экономических законов, которые выводятся дедуктивно на основе исходных предпосылок. Для него характерно использование метафор естественных наук (прежде всего физики, например, метафора «равновесия»). В. Автономов включает в первый канон физиократов, представителей классической политической экономии и неоклассиков, правда, подчеркивая, что в рамках каждой из этих школ (да и между отдельными их представителями) имеются существенные отличия.^[36] Второе направление, или канон, «основан на опыте, строится снизу вверх. Его идеи часто сначала существуют как практическая политика, из которой потом выкристаллизуется теория».^[37] Он использует обычно метафоры из биологии, а не физики. По мнению В. Автономова, ко второму канону можно отнести представителей меркантилистов, экономистов исторической школы, американских институционалистов (по крайней мере Дж. Коммонса и У. К. Митчелла), Кейнса, немецких ордолибералов.^[38] Данное направление можно в целом охарактеризовать как «почвенническое», так как его теоретические обобщения возникают в ходе решения конкретных проблем экономики (страны или группы стран), т. е. идут от «почвы», снизу вверх.

Далеко не все школы и направления в экономической мысли четко укладываются в схему двух канонов. Например, подход К. Маркса, хотя и является близким к абстрактному подходу первого канона, все же существенно отличается от методологии А. Смита и Д. Рикардо. В. Автономов отмечает, что хотя Маркс и задумывал план из шести книг, который должен был вывести анализ на поверхность явлений, в сферу «конкуренции», но наследие Маркса в форме трех томов «Капитала» представлено наиболее абстрактной частью данного плана, и в этом случае Маркс представляет первый канон.^[39]

По вопросу о принадлежности теории Маркса к первому канону выскажем следующие соображения. Во-первых, если в данном каноне (особенно в неоклассической его версии) главное внимание уделяется обмену и равновесию, то для второго канона характерен анализ производства и технологий.^[40] И в этом случае подход Маркса ближе ко второму канону, поскольку именно особенности капиталистического процесса производства, по Марксу, дают ключ к пониманию природы всей системы социально-экономических отношений.^[41]

Во-вторых, если в экономической науке «универсалистов» практически отсутствуют системы классификации,^[42] то для подхода Маркса характерен детально проработанный «многоступенчатый» характер категорий исследуемой им капиталистической экономики, которые выстраиваются в субординированную систему. Достаточно отметить базовый характер категории «прибавочная стоимость», которая аккумулирует в себе все виды доходов совокупного капиталиста (торговую прибыль, ренту, процент, предпринимательский доход). Для сравнения: в рамках современного «мейнстрима» эти доходы рассматриваются как однокачественные, не говоря о том, что вопрос об их происхождении и взаимной субординации не ставится. В этом смысле подход Маркса также близок к подходу второго канона.

В-третьих, если для «универсалистов» характерен взгляд на экономику в целом как на статичную систему, то «почвенники» делают акцент на проблематике экономического развития. И в этом подход Маркса также близок к подходу «почвенников», поскольку Маркс рассматривает капитализм как исторически преходящий способ производства, который имеет начало и конец.

Тем не менее, несмотря на отмеченные особенности подхода Маркса, записывать его в «почвенники» неправомерно: выявление законов, которые носят всеобщий характер, роднит экономическую теорию Маркса с теориями классической политической экономии и современным «мейнстримом». Поэтому следует провести дополнительное отграничение подхода Маркса от других направлений «универсалистов».

Вторая классификация направлений экономической теории может быть проведена по критерию «каузальности — функциональности». В этом случае можно выделить следующие подходы: «системно-воспроизводственный» (каузальный) и «функционально-описательный» (функциональный). При этом, хотя вторая классификация, строго говоря, не является детализацией «универсалистского» направления, наиболее четко данные подходы различаются именно в рамках «универсализма».

Системно-воспроизводственный подход предлагает взгляд на экономику как на сложную, многоуровневую систему, теоретическое отображение которой также возможно в форме многоуровневой системы категорий и взаимосвязей между ними. В данном подходе особое внимание привлечено к выявлению «первоосновы» экономической системы, соответственно и экономические отношения необходимо отображать во всей их многомерности, с выделением исходного, основного и производных отношений, разграничения сущности экономических явлений и их форм. Наиболее полно, на наш взгляд, системно-воспроизводственный подход представлен в «Капитале» К. Маркса. Как отмечает В. Н. Черковец, логика «Капитала» есть диалектика познания предмета в форме системы категорий, отражающих его содержание путем восхождения от абстрактного к конкретному с единством логического и исторического подходов. В этой связи возникает проблема субординации категорий как рефлексии субординации реальных производственных отношений, а также проблема «начала» и его развертывания во всей экономической системе.^[43]

Однако дальнейшее развитие системно-воспроизводственного подхода оказалось противоречивым. С одной стороны, в западном марксизме данный подход получил развитие скорее как социально-философский (например, в работах представителей Франкфуртской школы), чем узкоэкономический: в результате он оказался на периферии экономической теории (тем более — ее «мейнстрима») и не смог в полной мере дать такое же системное объяснение природы современной экономики со всеми ее противоречиями и многоуровневым характером различных «превращенных форм», какое в XIX в. было дано в «Капитале» для экономической системы наиболее развитых капиталистических стран. Экономическая система, которая у К. Маркса раскрывалась в «Капитале» в наиболее чистом виде, в работах неомарксистов растворялась в социальной системе в широком смысле, включающей как отношения «базиса», так и «надстройки». В дальнейшем неомарксистский подход нашел свое выражение в футурологии (теории «постиндустриального общества»), однако эти теории были в большей степени социологическими, чем собственно экономическими. В числе фундаментальных работ отечественных авторов, лежащих в русле западной традиции марксизма, следует отметить «Глобальный капитал» А. В. Бузгалина и А. И. Колганова,^[44] в котором экономические проблемы современного мира рассматриваются в контексте глобального перехода от «царства необходимости» к «царству свободы».

С другой стороны, в рамках советской экономической мысли системно-воспроизводственный подход во многом был подчинен обоснованию проводившейся политики строительства социализма в СССР. Существовали определенные догматические ограничения, за которые советская экономическая мысль не могла выйти. В частности, В. Н. Черковец отмечает два таких ограничения. Во-первых, «непреложной идеологической нормой считалось положение Сталина (1936 г.) и XVIII съезда ВКП(б) (1939 г.) о построении «в основном» социализма в СССР в результате выполнения второй пятилетки».^[45] В результате советские экономисты вынуждены были прибегать к различным ухищрениям, чтобы соотносить теоретическое отображение социалистической системы, построенное с применением метода «Капитала», с реальной советской действительностью. В частности, необходимо было примирить наличие форм «товарного производства» в советской экономике со строгостью теоретической модели социалистической системы, которая не допускала никакого товарного производства вообще.^[46] Во-вторых, характеристика советского опыта строительства социализма и его социально-экономической системы считалась «единственно верной, общезначимой, общезакономерной, в связи с чем не допускалась и формула, аналогичная позднее предложенной Китаем, социализма с «российской спецификой».^[47] Табу на всестороннее выяснение «общего» и «особенного» в российских преобразованиях также не способствовало развитию системно-воспроизводственного подхода. Более того, ключевые моменты данного подхода подверглись выхолащиванию. Например, формула «закона обязательного соответствия производственных отношений характеру и уровню производительных сил», предложенная И. В. Сталиным в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.), советскими философами и экономистами была позднее подвергнута ревизии: указание на «обязательность» было исключено,^[48] что открыло дорогу различным авантюрным проектам наподобие концепции развернутого построения коммунизма к 1980 г. — без необходимости создания качественных условий для развития производительных сил в полном соответствии с первоначальной формулировкой данного экономического закона.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в начале рыночных преобразований 1990-х гг. в России системно-воспроизводственный подход, отождествлявшийся с марксистской политической экономией как таковой, был оттеснен на задний план как якобы не оправдавший себя, и его место занял господствующий в «экономикс» функционально-описательный подход (причем воспринятый весьма поверхностно). Однако с началом мирового экономического кризиса 2007–2009 гг. в мире снова возрос интерес к «Капиталу» К. Маркса и к целостному, системному осмыслению экономической реальности, которого так и не дал господствующий в «мейнстриме» экономической теории функционально-описательный подход. Так, в первые месяцы после начала мирового экономического кризиса в Германии было продано 4500 экземпляров «Капитала».^[49] В ряде публикаций с марксистских позиций были проанализированы тенденции динамики мировой капиталистической экономики в последней четверти XX — начале XXI в., обозначены причины мирового кризиса и предложены варианты выхода из него.^[50] Экономический кризис, таким образом, дал импульс более широкому использованию системно-воспроизводственного подхода. И хотя глобальной смены ведущей парадигмы экономической теории в ходе экономического кризиса не произошло, все же доминирующий в «мейнстриме» функционально-описательный подход уже не представляется таким безальтернативным, каким он казался многим еще двадцать лет назад, а интерес к альтернативным подходам (в частности, к логике «Капитала» К. Маркса) продолжает расти.^[51]

Функционально-описательный подход на первый взгляд тоже представляет системное отображение экономической реальности, однако при более внимательном изучении эта системность оказывается мнимой. В отличие от системно-воспроизводственного подхода, в функционально-описательном подходе не ставится вопрос о «начале» («генах») экономической системы, исходном, основном и производных отношениях и т. п. Экономическая система может изучаться с любого уровня и в любой последовательности, что и демонстрируется в широко известных учебниках «экономикс»: можно начинать с макроуровня, как это сделано в учебнике К. Макконнелла и С. Брю, а можно с микроуровня, как, например, в учебнике Н. Г. Мэнкью «Принципы экономикс». Общим здесь остается лишь формулировка предмета как способов оптимального использования ограниченных ресурсов в целях удовлетворения потребностей.^[52]

Тем не менее противопоставлять отмеченные подходы по объекту и даже по предмету исследования, на наш взгляд, неправомерно. Определения предмета исследования в системно-воспроизводственном подходе как «производственных отношений», «капиталистического способа производства» на первый взгляд противостоят вышеприведенному определению предмета в рамках функционально-описательного подхода («экономикс»). Однако формулировка предмета, как она дана в «экономикс», вполне вписывается в формулировку предмета как «производственных отношений», являясь ее частным аспектом. Как отмечает В. Н. Черковец, «всю систему категорий в «Капитале» К. Маркса можно в известном смысле рассматривать как теорию затрат и результатов капиталистического способа производства; это, строго говоря, не часть предмета, а его аспект, проходящий через всю систему производственных отношений».^[53]

Если К. Маркс прямо пишет о «производственных отношениях» как о предмете исследования,^[54] то в работах представителей «экономикс» отсылка к производственным отношениям присутствует косвенно, в описаниях, предваряющих формулировку предмета как «оптимального использования ограниченных ресурсов в целях удовлетворения потребностей». Например, у Н. Г. Мэнкью: «Общество сталкивается с необходимостью принятия огромного количества решений. Общество должно решить, какие работы следует выполнить прежде всего и кому будет поручено их выполнение. Оно нуждается в людях, которые будут выращивать хлеб, разводить домашних животных, шить одежду, разрабатывать программное обеспечение для компьютеров. Но раз уж общество распределяет людей (так же как и землю, здания и машины) для выполнения различных работ, оно обязано позаботиться и о разделении в определенных пропорциях произведенных товаров и услуг. <…> Экономикс — наука о том, как общество управляет имеющимися в его распоряжении ограниченными ресурсами».^[55] То есть Н. Г. Мэнкью, по сути, говорит здесь о производственных отношениях, складывающихся между людьми, «которые будут выращивать хлеб, шить одежду» и т. д., а также распределять необходимые для этого ресурсы и полученные результаты совокупного труда общества, хотя понятие «производственные отношения» им не применяется.

Вывод об общности предмета подкрепляется перечнем категорий, используемых в «экономикс». Доход, богатство, потребление, инвестиции, сбережения — все эти категории отражают объективные законы воспроизводства материальной жизни рассматриваемого как в «Капитале», так и в «экономикс» капиталистического способа производства, хотя «экономикс» обычно оперирует термином «рыночная экономика».^[56] Можно согласиться с В. Н. Черковцом в том, что «не с особенностей предмета двух главных направлений общей экономической теории следует начинать выявление доктринальных различий между ними, а с принципиальных различий в применяемых ими основных методах, реализующихся в специфических методологических принципах каждого из них».^[57]

Почему же в определениях предмета «экономикс» нет явного, прямого указания на производственные отношения, зато сделан акцент на оптимизации использования ресурсов? А в некоторых формулировках, как, например, в формулировке Л. Роббинса,^[58] появляется еще «человеческое поведение»?

Ответ следует искать в особенностях функционально-описательного подхода.

Функционально-описательный подход как наиболее яркое выражение подхода первого канона экономической теории получил бурное развитие в ходе маржиналистской революции последней трети XIX в., которая, в свою очередь, была аналогом революции Г. Галилея и И. Ньютона в методе физики. Если основой системно-воспроизводственного подхода в его наиболее развитом виде стал диалектический метод, то функционально-описательный подход основывается на философии позитивизма и принципах формальной логики. В этом случае экономические явления предстают как однокачественные, не выводимые из какой-либо «первоосновы» («генов»). Исследователю остается фиксировать чисто количественные взаимосвязи между ними, действующие «при прочих равных условиях». Проводя сопоставление двух подходов, ранее уже было отмечено, что «установление количественных зависимостей между эмпирически наблюдаемыми явлениями не могло базироваться на совокупности производственных отношений, взятой в целом; метод непосредственного наблюдения неизбежно предполагал выделение (вычленение) отдельных производственных отношений — в первую очередь, тех, которые было проще всего «увидеть» и количественно зафиксировать, например, в сфере обращения (вывод эмпирической зависимости между ценами и количеством спрашиваемых товаров — кривой спроса). При использовании функционально-описательного подхода оказывались видны лишь отдельные грани производственных отношений — на микроуровне они были прежде всего связаны с оптимизацией использования ограниченных ресурсов. Макроуровень некоторое время был недоступен для непосредственного наблюдения и фиксации количественных зависимостей. Создание «макроэкономического этажа» в экономикс потребовало разработки соответствующих способов наблюдения, что стало возможным лишь после создания системы национальной экономической статистики (сейчас — система национальных счетов)».^[59]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См.: Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс. Принципы, проблемы и политика. 14-е изд. М.: ИНФРА-М, 2003. Т. 2. Словарь понятий и терминов. С. 37.

2

См.: Bradley R. Schiller. The Macro Economy Today. 11-th edition. Published by McGraw-Hill/Irwin. NY: 2008. P. G. 2.

3

См.: Мэнкью Н. Г. Принципы экономикс. СПб.: Питер, 1999.

4

Там же. С. 514.

5

См.: Абель Э., Бернанке Б. Макроэкономика. 5-е изд. СПб.: Питер, 2010.

6

См.: Самуэльсон П. Экономика. 5-е изд. 1993.

7

Там же. С. 329. И далее П. Самуэльсон пишет: «Страны росли по численности населения; по общим масштабам производства и занятости; по реальному национальному продукту; по уровню жизни типичной семьи в настоящее время; по количеству свободного времени после работы; по степени облегчения тяжелого, утомительного труда, который прежде был уделом человека, зарабатывающего на жизнь. Все это, в отдельности и в целом, — аспекты экономического роста».

8

См.: Мэнкью Н. Г. Макроэкономика. М.: Изд-во МГУ, 1994.

9

Там же. С. 142. Цель этой главы — объяснить причины изменения национального дохода во времени, а также межстрановые различия в этом показателе.

10

См.: Сакс Д., Ларрен Ф. Макроэкономика. Глобальный подход. М.: Дело, 1996.

11

Там же. С. 595: «…В гл. 17 мы анализировали проблему бизнес-циклов, т. е. колебаний выпуска, занятости и других экономических переменных вокруг тренда. До сих пор мы оставляли без внимания сам тренд. Для большинства стран тренд за десятилетний (или более) период является возрастающим. Это означает, что в большинстве стран происходит долгосрочный экономический рост».

12

См.: Дорнбуш Р., Фишер С. Макроэкономика. М.: ИНФРА, 1997. С. 692: «В этой главе мы перейдем от рассмотрения краткосрочных проблем экономического цикла к изучению долговременного роста и посмотрим, где экономика находилась и куда она движется в длительном периоде. <…> На протяжении длительных периодов выпуск растет относительно устойчиво. Экономический цикл проявляется в виде краткосрочных колебаний вокруг трендовой линии роста выпуска».

13

См: Ромер Д. Высшая макроэкономика / пер. с англ. М.: НИУ ВШЭ, 2014. С. 22: «Чудом роста называют достаточно продолжительный эпизод, на протяжении которого темпы роста в стране значительно превышают среднемировые темпы, в результате чего страна быстро перемещается к вершине мирового распределения доходов. <…> Трагедии роста — это эпизоды, на протяжении которых темпы роста в стране оказываются значительно ниже среднемировых».

14

Spulber N. Spviet Strategy for Economic Growth. Bloomington. L., 1967. P. 38.

15

См.: E. D. Domar. A Soviet Model of Growth // Essays in the Theory of Economic Growth. N. Y., 1957.

16

Разбор модели роста Н. Д. Кондратьева см. в статье: Клюкин П. Н., Кривенко П. А. Суздальская модель Н. Д. Кондратьева в контексте теорий экономического роста. Электронный ресурс: http://www.hse.ru/data/193/418/1241/krivenko-klyukin.doc

17

См. Клюкин П. Н., Кривенко П. А. Указ. соч. Электронный ресурс: http://www.hse.ru/data/193/418/1241/krivenko-klyukin.doc

18

См.: Макашева Н. Проблема интеграций теорий экономического цикла и равновесия (вторая половина 1920-х — 1930-е годы) и проект теории экономической динамики Н. Д. Кондратьева // Вопросы экономики. 2014. № 1. С. 34.

19

Исключением является, пожалуй, «Теория капитала и экономического роста» / под ред. С. С. Дзарасова. М.: Изд-во МГУ, 2004. В этой работе широко освещен вклад Г. А. Фельдмана в теорию экономического роста и представлен подробный разбор его модели.

20

См.: Domar E. D. Expansion and Employment // The American Economic Review. 1947. Mar. Vol. 37. № 1.

21

Ibid. P. 35.

22

Харрод Р. К теории экономической динамики. М.: Гелиос, 1999. Лекция первая.

23

См.: Solow R. M. A Contribution to the Theory of Economic Growth // The Quarterly Journal of Economics. 1956. Feb. Vol. 70. № 1. P. 66.

24

См.: Хелпман Э. Загадка экономического роста / пер. с англ. М.: Изд. Института Гайдара, 2011.

25

Там же. С. 17: «Экономический рост измеряют темпами прироста реального дохода на душу населения».

26

См.: Лукас Р. Э. Лекции по экономическому росту / пер. с англ. М.: Изд. Института Гайдара, 2013.

27

Там же. С. 37.

28

Там же. С. 14.

29

Там же. С. 12.

30

См.: Aghion Ph., Howitt P. W. The Economics of Growth. The MIT Press. Cambridge, Massachusetts, 2009.

31

Ibid. P. 1.

32

Ibid. P. 1.

33

См.: Palley T. I. Growth Theory in a Keynesian Mode: Some Keynesian Foundations for New Endogenous Growth Theory //Journal of Post-Keynesian Economics. 1996. Vol. 19. № 1.

34

Ibid. P. 113.

35

Райнерт Э. Как богатые страны стали богатыми и почему бедные страны остаются бедными. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. С. 56.

36

См.: Автономов В. Абстракция — мать порядка? (Историко-методологические рассуждения о связи экономической науки и экономической политики) // Вопросы экономики. 2013. № 4. С. 6.

37

Райнерт Э. Указ. соч. С. 56.

38

См.: Автономов В. Указ. соч. С. 6.

39

Там же. С. 11.

40

См.: Райнерт Э. Указ. соч. С. 58: «Модели, основанные на физике, также беспомощны при столкновении с инновациями и новыми знаниями, потому что не допускают, что в мире может произойти что-то качественно новое. Они также упускают из виду синергию, связи и системные эффекты — своеобразный клей, который соединяет экономики и общества между собой».

41

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. С. 186–187: «Оставим поэтому эту шумную сферу, где все происходит на поверхности и на глазах у всех людей, и вместе с владельцем денег и владельцем рабочей силы спустимся в сокровенные недра производства, у входа в которые начертано: No admittance except on business [Посторонним вход воспрещается]. Здесь мы познакомимся не только с тем, как капитал производит, но и с тем, как его самого производят».

42

См.: Райнерт Э. Указ. соч. С. 75: «…Экономическая наука почти лишена систем классификации: ее точность построена на отсутствии таксономии, или систематического наблюдения и классификации видимых различий. Как только в экономической теории вводится больше одной категории за раз (к примеру, категории возрастающей и убывающей отдачи), экономическая теория приходит к неравенству и дисгармонии вместо равенства и гармонии».

43

См.: Черковец В. Н. Политическая экономия. Принципы. Проблемы. Политика. М.: Теис, 2005. С. 49.

44

См.: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. В 2 т. Издание 3-е. М.: Ленанд, 2015.

45

Черковец В. Н. Политическая экономия. Принципы. Проблемы. Политика. М., Теис, 2005. С. 121.

46

Черковец В. Н. Указ. соч. С. 126–127: «В условиях, когда официально признавались утверждение в СССР строя социализма и вместе с тем сохранение в его экономике товарного производства, единственным «легальным» путем оставался поиск «диалектического решения» проблемы их сочетания как «единства противоположностей». Именно по этому пути продвигалась советская экономическая мысль, шло формирование политической экономии социализма».

47

Там же. С. 121–122.

48

См.: Проблемы и противоречия воспроизводства в России в контексте мирового экономического развития. Теория. Сопоставления. Поиски / под ред. В. Н. Черковца. М.: Экон. ф-т МГУ, ТЕИС, 2004. С. 12.

49

См.: «Капитал» прирастает тиражом // Известия. 2010. 29 янв.

50

См., например: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Мировой экономический кризис и сценарии посткризисного развития: марксистский анализ // Вопросы экономики. 2009. № 1.

51

В этой связи хотелось бы отметить недавно вышедшую работу Т. Джанатаева «Логика капитала» (М.: Теис, 2013), в которой автор попытался осмыслить метод К. Маркса через призму современного экономического развития, противоречий между ведущими странами и странами со становящимися рынками. К сожалению, сопоставление подхода К. Маркса с подходом «основного течения» проведено автором не всегда корректно.

52

Например, в формулировке К. Макконнелла и С. Брю определение предмета «экономикс» выглядит следующим образом: «Экономикс — общественная наука, исследующая проблемы эффективного использования ограниченных ресурсов с целью максимального удовлетворения материальных потребностей человека» // Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс. Принципы, проблемы и политика. 14-е изд. М.: ИНФРА-М, 2003. Т. 1. С. 3.

53

Черковец В. Н. Политическая экономия. Принципы. Проблемы. Политика. М.: Теис, 2005. С. 223.

54

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. С. 5–9: «Я рассматриваю систему буржуазной экономики в следующем порядке: капитал, земельная собственность, наемный труд, государство, внешняя торговля, мировой рынок. Под первыми тремя рубриками я исследую экономические условия жизни трех больших классов, на которые распадается современное буржуазное общество. <…> В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества…».

55

Мэнкью Н. Г. Принципы экономикс. 2-е изд. СПб.: Питер, 2004. С. 24.

56

Но встречаются и исключения. Например, термин «капитализм» активно используется К. Р. Макконнеллом и С. Л. Брю при рассмотрении вопроса о типах экономических систем // Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика. В 2 т. Т. 1. М.: Республика, 1995. С. 47. Термин «рыночная экономика» авторы применяют для характеристики способа координации экономической деятельности, т. е. используют его в более узком значении, чем термин «капитализм».

57

«Капитал» и экономикс: вопросы методологии, теории и преподавания. Вып. 5 / под ред. В. Н. Черковца. М.: ТЕИС, 2012. С. 16.

58

См.: Роббинс Л. Предмет экономической науки // THESIS. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993. Вып. 1. С. 18: «Экономическая наука изучает человеческое поведение с точки зрения соответствия между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь различное употребление».

59

«Капитал» и экономикс: вопросы методологии, теории и преподавания. Вып. 5 / под ред. В. Н. Черковца. М.: ТЕИС, 2012. С. 64–65.