Охота на Менелая

Марта Таро, 2016

1826 год. Разведка Черноморского флота перехватывает донесение турецкого агента, подписанное кодовым именем Менелай. Командующий флотом поручает своему любимому ученику князю Ордынцеву разыскать и обезвредить шпиона. Следы приводят Дмитрия в Петербург, и здесь он вынужден просить помощи у нового столичного пристава капитана Щеглова. Капитан берётся за расследование, но даётся оно Щеглову очень непросто, ведь в дело Менелая вовлечены два главных столпа николаевской России – военный министр Чернышёв и шеф жандармов Бенкендорф. «Охота на Менелая» – второй роман Марты Таро из увлекательного цикла «Галантный детектив», в котором карты Таро предлагают читателям новую загадку.

Глава шестая

Сети для ангела

Хлопоты бывают либо приятными, либо пустыми, но Надин, конечно же, ни минуты не сомневалась, что последнее ей не грозит. Она полдня занималась прической и нарядом с такой вдохновенной точностью, с какой полководец двигает на поле сражения свои войска. Сегодняшний вечер должен был стать решающим: она выбрала себе жениха — и собиралась его заполучить. В качестве смертельного оружия выступало великолепное платье из переливчатой тафты. Цвет слоновой кости в складках пышной юбки переходил в глубокую синеву, а на плотном корсаже ткань оставалась гладкой и светлой. Чудо, а не платье!

«То, что и требовалось, — глянув на себя зеркало, признала Надин. — Жемчужные серьги — и больше никаких украшений». Для покорения такого молодого человека, каким был Шереметев, надо было выглядеть нежной и романтичной. Более смелые повадки могли отпугнуть графа, и Надин решила не рисковать, а добавить немного благообразия к своим манерам. Стоя перед зеркалом, она несколько раз скромно опустила ресницы и попыталась оценить, на кого же теперь похожа. Получалось, что на дурочку, но красивую. «Придётся утешаться этим», — с философским смирением решила Надин.

Стеша уже приготовила веер и шаль. Можно было идти.

Мать и бабушка сидели в гостиной, а Любочка расхаживала вдоль окон. Она не решалась сесть, чтобы, не дай бог, не помять подол.

— Пока тётя не здорова, я отправляю вас на попечение княгини Зизи. Будьте рядом с ней, — попросила дочерей Софья Алексеевна.

— Конечно! Не нужно волноваться… Мы послушаем концерт и сразу же вернёмся домой, — поклялась Надин.

Данное обещание совсем не нарушало её планов, ведь в первый вечер романтическая барышня должна подаваться в малых дозах: такое эфемерное существо не может бесконечно мелькать перед глазами мужчины.

«Заинтриговать, поманить и исчезнуть — пусть мучается», — вспомнила Надин основные вехи своего плана. Она взяла под руку младшую сестру и повела её к соседям.

Княгиня Зинаида Волконская переехала в московский дом своих родителей года три назад и сразу же подружилась с соседями. Юные графини обожали эту московскую звезду, а Зинаида Александровна с удовольствием принимала их восторженное поклонение и, даже не отдавая себе в этом отчета, старательно подкидывала хворост в костёр этого восхищения, рассказывая юным соседкам то о дружбе с прекрасной Луизой Прусской, то о переписке с императором Александром, то об участии в раскопках Геркуланума. Барышням это казалось сказкой, и они с радостью появлялись на полных очарования приёмах в доме блестящей Зизи.

В мраморной гостиной — первой из анфилады комнат с окнами на Тверскую — гостей собралось пока немного, и все они разместились вокруг большого овального стола. Сама хозяйка сидела в кресле лицом к дверям и, увидев вошедших сестёр, поднялась и поспешила им навстречу. Следом за ней встали двое мужчин, а дамы с любопытством оглядели вошедших. Надин мысленно поблагодарила судьбу, ведь одним из двух кавалеров оказался Шереметев. Около графа очень удачно стоял незанятый стул. Грех было этим не воспользоваться!

Княгиня Зинаида обняла юных соседок.

— Ах, мои дорогие, как я вам рада! — воскликнула она и повела барышень к столу.

Почти все дамы были Надин знакомы, исключением оказалась лишь миловидная темноглазая шатенка лет тридцати в тёмно-вишневом бархате. Как раз к ней хозяйка и обратилась:

— Дорогая Бетси, вы ещё не знакомы с моими юными соседками — Надеждой и Любовью Чернышёвыми? — спросила она и объяснила девушкам: — Елизавета Ксаверьевна — супруга генерал-губернатора наших южных краёв, графа Воронцова.

— Как мило, — заметила дама, — а сестры Веры у вас нет?

— Вы угадали, ваше сиятельство, — парировала Надин, уловив в словах губернаторши скрытую насмешку, — нашу старшую сестру зовут Вера, она недавно вышла замуж за князя Горчакова.

Надин сразу же пожалела, что не сдержалась, ведь сегодня она хотела прикинуться невинной овечкой, тем более что вожделенный жених стоял рядом, наблюдая за тем, как она выпускает коготки. Но если Шереметев и был шокирован, то не подал виду, а наоборот, вступил в разговор:

— Князь Платон женился? Он был моим командиром и только недавно вышел в отставку. Кавалергарды его очень любили.

— Уже три месяца, как сыграли свадьбу, — отозвалась Надин и робко потупила глазки.

— Девочки, садитесь, пожалуйста, — предложила Чернышёвым хозяйка дома, — я сегодня задумала декламацию и выбрала для этого «Сида». Не хотите ли поучаствовать?

Надин, в отличие от сестры, совершенно равнодушная и к поэзии, и к драме, читала лишь французские романы, но признаваться в этом не хотела и потому скромно заметила:

— Мы не обладаем вашими талантами, зато будем самыми восторженными зрителями.

Отвечая хозяйке, она ловко посадила сестру рядом с графиней Воронцовой, а сама подошла к заранее намеченному месту. Шереметев пододвинул ей стул и сел рядом. Граф смущённо поглядел на Надин, но ничего не сказал. Да-а, эдак он на предложение не скоро решится!.. Придётся действовать самой. А как?.. Интересно, что ему нравится?.. Поглядывая на графа из-под ресниц, Надин старалась угадать подходящую тему. По крайней мере, Шереметев сам начал разговор про кавалергардов, значит, ему это интересно. Надин обворожительно улыбнулась и закинула удочку:

— Так вы служили под началом моего зятя?..

Ее собеседник радостно ухватился за вопрос и тут же принялся рассказывать о службе. Надин кивала, вставляла реплики, а сама исподтишка рассматривала Шереметева. Пожалуй, его даже можно было счесть красивым: тёмноволосый, с большими чёрными глазами и соболиными бровями; хоть невысокий, но стройный и ладный. Впрочем, его немного портил по-женски пухлый рот бантиком.

«Надо бы ему усы отпустить», — определила Надин. Мысль об усах напомнила ей об утренней встрече. Настроение сразу же испортилось. Надо же ей было попасться на глаза Ордынцеву!.. Отогнав раздражающие воспоминания, Надин вдруг осознала, что собеседник задал ей какой-то вопрос, а что ответить, она не знает. На её счастье, общее внимание отвлекла появившаяся в дверях пара. Эффектный шатен, лет сорока или немного старше, сопровождал ослепительную брюнетку в лимонно-жёлтом атласе. Покатые плечи дамы спорили белизной с кружевами воротника, а сверкавшее на её груди бриллиантовое колье перекликалось блеском с искрами в глубине её черных глаз. Надин с изумлением узнала в гостье томную спутницу Ордынцева.

— Бетси, а вот и ваш муж прибыл, значит, мы можем начинать наш маленький спектакль, — обратилась хозяйка дома к Воронцовой.

Елизавета Ксаверьевна равнодушно заметила:

— В чём, в чём, а в артистизме Мишелю нет равных.

Поймав огоньки свечей, заблистали огромные кровавые рубины в её ожерелье, и Надин вдруг показалось, что графиня специально повела плечами, чтобы привлечь внимание к своим баснословно дорогим украшениям. Похоже, что Воронцова ревновала. Муж пришёл с другой, да к тому же красоткой. Сама Елизавета Ксаверьевна была миловидна, но до мужниной пассии явно не дотягивала.

Княгиня Зизи представила гостям генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии, а потом назвала имя его спутницы. Красавица оказалась княгиней Нарышкиной. Самым интересным было то, что и у жены, и у спутницы Воронцова оказался сходный тип внешности. Это открытие так заинтриговало Надин, что она тихонько поинтересовалась у своего кавалера:

— А как звали княгиню Нарышкину до замужества?

— Ольга Потоцкая, — отозвался Шереметев, — она полька, такая же, как и Елизавета Ксаверьевна, та ведь до замужества была графиней Браницкой.

— Польки очень красивы, — заметила Надин, опуская ресницы.

Она так старательно прикидывалась овечкой, что уже с непривычки утомилась. Если бы не великая цель, разве бы стала она так мучиться?! Но её старания не пропали даром:

— Русские девушки гораздо красивее всех остальных! — пылко воскликнул Шереметев, и Надин сквозь ресницы поймала его восторженный взгляд.

Ну, надо же, и часа не прошло, как жертва пала к её ногам! Надин сразу повеселела и… махнула рукой на свой романтический образ.

— Благодарю вас от всех русских девушек, — весело сказала она и, теперь уже не жеманясь, просто, по-дружески спросила: — А вы не будете участвовать в чтении пьесы?

— Я пока не решаюсь, хотя обожаю театр, — серьёзно ответил граф и тихо, почти шёпотом спросил: — Вы знаете, что моя мама была крепостной актрисой?

— Да, — просто ответила Надин. — Вы её совсем не помните?

— Совсем! Только по портретам и представляю. У неё был удивительный голос, иногда мне кажется, что я слышу его во сне, а может, это ангелы поют.

— И я отца почти не помню, он погиб, когда мне было четыре года.

— А мой умер, когда мне было шесть, — отозвался Шереметев, — меня всегда окружали воспитатели и опекуны, а вот родных рядом не было…

Надин только собралась его утешить, но хозяйка потребовала тишины. Зинаида Александровна уже раздала графу Воронцову, своему другу поэту Веневитинову и княгине Ольге исписанные листы, положила перед собой книгу и объявила:

— Начинаем!

Надин покосилась на восторженное лицо Шереметева и признала, что тот действительно любит театр. Пьесу читали по-французски. Юные соседки давно знали о драматическом таланте Зинаиды Волконской. Та читала так же выразительно и безупречно, как и пела. Но и остальные участники импровизированного спектакля оказались на высоте. Граф Воронцов, читавший за Сида, убедительно передавал возвышенную борьбу между любовью и долгом. Веневитинову, по роли изображавшему рыцаря, влюблённого в героиню княгини Зизи, даже и притворяться не пришлось — его чувства проступали в каждом слове, а Ольга Нарышкина достоверно изображала гордую испанскую инфанту.

Текст пьесы оказался таким пафосным, а все герои — такими благородными, что Надин заскучала. Она покосилась на своего соседа, тот с обожанием смотрел на княгиню Волконскую, читавшую монолог страдающей Химены, потом глянула в лицо собственной сестры и увидела слёзы в глазах Любочки.

«Ну, надо же, все так наслаждаются!» — с удивлением подумала Надин. Самой ей было скучно. Она оглядела присутствующих. Гости увлеклись представлением, холодный и трезвый взгляд остался лишь у Елизаветы Ксаверьевны, та внимательно наблюдала за мужем и Нарышкиной.

Чтецы закончили первый акт, и Надин вдруг поняла, что толком ничего не слышала: слишком увлеклась, наблюдая за польскими красотками. Разве так ставят сети на женихов? Пора уходить. Надо закрепить успех и исчезнуть с глаз своего нового поклонника. Пусть поскучает!

— Я обещала маме вернуться пораньше, — сообщила Надин графу, потом кивнула младшей сестре и поднялась из-за стола. — Нам пора домой.

Шереметев вскочил. Он замялся, как будто не находил слов и наконец тихо пробормотал:

— Я могу навестить вас?

— Мы пока не принимаем, но до окончания коронационных торжеств останемся в Москве. Завтра мы снова придём к княгине Зинаиде.

— Я тоже буду, — обрадовался Шереметев. — Тогда… до завтра?

— До завтра, — улыбнулась Надин. Восторг в глазах поклонника согрел её самолюбие. Как быстро она добилась желаемого! Только вот радости особой что-то не чувствовалось. Да и с чего она вдруг появится, если всё оказалось так просто?

«Ну и пусть, — успокоила себя Надин. — Подумаешь, бороться не пришлось! Не больно-то и хотелось!»