Прощай, бабушка!!! Городские легенды

Любовь Сушко

Это повествование о жизни, которой не было по многим причинам. Не часто удается обращаться к теме творчества, любви и ненависти в современном мире. При чем здесь художник королей и король художников Рубенс? Об этом можно узнать только в последней части повествования, но не сомневайтесь, что он играет самую важную роль во всем, что происходит и могло бы происходить. Неследует отождествлять героев романа с реальными людьми, уверяю вас, они сошли с разных полотен любимых художников.

Жизнь, которой не было никогда

© Любовь Сушко, 2018

ISBN 978-5-4490-7185-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1 Хочу замуж

Предисловие

О, как трудно написать историю своей непутевой жизни. Особенно если первую ее половину ты была погружена в Средневековый мир княжеских пиров, сражений и страстей.

Я чувствовала себя там, как рыба в воде и с реальностью 20, а потом и 21 века сталкивалась постольку, поскольку должна была не только есть, пить, соблюдать какие-то правила приличий, но и общаться с родственниками. Только с течением времени, с появлением седины в волосах, которая естественно, поспешно закрашивалась, я поняла выражение, которое повторяла часто матушка:

— Как хорошо быть круглым сиротой.

И чем старше она да и я становилась, тем повторялось это все чаще и чаще. И со временем я убедилась в том, что родительница моя была не так и далека от истины. Бабушка, слыша эту фразу, фыркала, но никогда ничего не говорила, она считала, что приличной даме, жене заслуженного писателя не принято реагировать на такие уколы. Да и кто вам сказал, что они имели к ней хоть какое-то отношение.

Заслуженный писатель этих слов никогда не слышал, они просто не могли долететь до его ушей, потому что туда долетало исключительно то, что он хотел услышать. И потом, он так много говорил и так мало слушал других, что просто не расслышал бы тихого ропота дочери. Дедушка не страдал глухотой в привычном понимании этого слова, и все-таки чаще всего он был невероятно глух, особенно когда не говорили о его книгах, о его вкладе в современную литературу, о планах издательства, и влюбленных читательских душах. Последние были, потому что, говорят, что у каждого писателя, хоть один читатель да найдется. У дедушки их была дюжина, и все женского пола. Не знаю уж, что там они вычитали в его романах, да простит меня мой знаменитый дед, но разглядели его стать и красоту точно. А этого в те времена, как и в любые времена вполне достаточно для того, чтобы убедить себя, что у такой веселой простушки, как моя бабушка увести знаменитого писателя не составит труда. « О сколько их упало в эту бездну», ни одна из самых умных и проницательных поклонниц, желавших заполучить его себе, представления не имела, с какой скалой она сталкивается, о какой айсберг придется расшибиться этому Титанику.

Но может в этом было их счастье, потому что синяки и ссадины проходят, поломанные руки и ноги срастаются со временем, а вот разбитые сердца не склеить и не заставить биться.

— Эта женщина сделала все, чтобы остаться с этим мужчиной, она бросила на алтарь семейного счастья все и всех, ничто не смогло ее остановить, — такую речь произносил в день похорон дедушки, какой-то высокопарный поэт, слывший его приятелем. И если отбросить пафос, с которым все это произносилось, то поэт был прав по сути своего высказывания.

Но пока мы перенесемся в те времена моей молодости, даже юности, когда все были живы и даже молоды, ведь тогда все и начиналось, все мы вышли из детства и у всех наших бед и одиночеств именно оттуда растут ноги. Начнём сначала… Все начнем с нуля…

Глава 1 Не сотвори себе тирана

Тиранами не рождаются, мы творим их своими руками

(роман «Исповедь Музы»)

Все началось с пророчества моей бабушки и приговора деда.

Когда они нагрянули в гости и оценили мое взросление и возмужание — тот возраст, когда каждая нормальная девица должна кричать, вопить просто:

— Хочу замуж, возьмите меня, ну возьмите меня замуж, вы не знаете, какого счастья лишаетесь.

Бабушка была немного расстроена, потому что она не почувствовала во мне этого вечного стремления к семейному счастью (скрытому несчастью), но ее ждало еще одно разочарование: она заметила, что я решила стать не музой для поэта или художника, а сама решила писать и упорно этим занималась.

— Дело безнадежное, — сказала она деду, — она сказочница, и где же ты найдешь такого музона в нашем женоненавистническом мире, который согласится ее терпеть в доме? Таких в мире не существует, так что оставь мечты, любой, сюда идущий…

Дед очень удивился, слушая жену. Нет, конечно, он не сомневался в том, что мир был женоненавистническим. Если женщина высовывала свой нос из кухни или детской, но чтобы так думала, озвучила это его жена, которую он соизволил сделать своей пусть и не единственной, но главной Музой, и верил, что при этом она была на вершине блаженства от такого положения. И вдруг такое откровение. Что бы это значило?

Впервые со времени их свадьбы он задумался об этом глубоко и надолго, и страшно даже представить какие выводы сделал в итоге.

Если бы не проблема со мной и моим замужеством, то бабушка так и унесла бы эту страшную тайну в могилу. А она невольно проговорилась. Так и инсульт любимому тирану получить недолго, а ей прямо сейчас вдовой стать. Но он вырвал из нее когда-то клятву о том, что жить они будут долго и умрут в один день, как в сказке, довольно страшной сказке, скажу я вам. Потому что древние князья воплощали ее в жизнь, убивая в такой день жен и любовниц, не спрашивая их о том, хотят ли они того или не хотят.

Хорошо, что при ней и при мне осталась еще более страшная тайна — о том, что бабушка успела написать три классные романа, и они были значительно круче писанины деда. Возможно, романов было значительно больше, но эти я тайком читала и не один раз, когда они жили на даче.

Когда я тайком читала ее рукописи, запрятанные лучше, чем заначка у любого из мужей — только мне их и удалось найти, я это понимала, и однажды сказала о том бабушке в пылу нашей ссоры.

Она меня чуть не прибила тут же, за то ли что я нашла рукописи, или за то, что прочитала и так оценила? А может за все вместе. Тогда, помнится, долго она пытала утюгом, хорошо, что в доме не было паяльника, и требовала, чтобы я никогда, даже если лишусь рассудка, не рассказала деду свою и ее тайну.

— Я унесу их с собой в могилу, пусть он знает, что Писатель он, а я его тень и Муза. Так было всю жизнь, так будет на этом и том свете.

— Ты так любишь Маргариту? — удивленно спросила я, не зная, что думать и как к этому всему относиться.

— Я ненавижу ее, но пусть все так останется, потому что я этого хочу.

Тогда я сразу насторожилась, понимая, что она унесет рукописи в могилу в прямом, а не переносном смысле, бабушка была способна и не на такие жертвы, а потому отсканировала тайком, благо, она ничего не понимала в компе, и вернула шедевры в тайник.

На трех дисках, спрятанных в разные места, хранились мои украденные сокровища. Надеюсь, не проклятые, как сокровища нибелунгов, хотя если дед обнаружит их, сможет оценить, то проклянет, обе мы в том не сомневались, хотя не хотели даже призываться в этом под пытками.

Такие откровения погубят деда, и они не смогут умереть в один день, а я стану виновницей нарушенной клятвы, можно не сомневаться, я была всегда и во всем виновата, даже когда это не касалось основополагающих законов нашей жизни. Вот в такие минуты и я думала о том, что хорошо быть круглой сиротой.

Вот и теперь, когда мы говорили о моем страстном желании выйти замуж, я была недостаточно убедительна в этом страстном желании создать свой семейный очаг и наслаждаться жизнью, как моя бабушка.

Бабушка вынесла свой приговор, дед, чтобы заглушить другое разочарование заговорил о своем:

— Она никогда не выйдет замуж по другой причине, потому что никто ее не будет любить так безумно, как ее отец, которого воспитала, кстати, ты, я же в это время творчеством занимался, культуру обогащал своими шедеврами.

Если вы думаете, что произнося эти фразы, дед шутил, то ошибаетесь, он говорил совершенно серьезно, он свято в это верил.

Мне хотелось заступиться за бабушку, сказать о том, что папа — это лучшее, хотя не единственное ее творение, настал мой черед пнуть немного деда, но так ведь недолго было выдать ее страшную тайну. Потому я медлила, а дед между тем несся дальше в своем стремлении спасти и окультурить мир и выдать меня замуж — это задача минимум на этот год.

— Есть у меня один парень, хороший парень, писатель, правда, так себе, до меня ему далеко (дед не шутил, он в это верил), но тебе сойдет. При одном условии, если ты никогда не скажешь ему, что хоть один стишок и рассказик настрочила, бери пример со своей бабушки, она сразу забросила эти глупости и стала мне служить верой и правдой. Потому всю жизнь пробыла замужем и гордится этим. А я ей роман посвятил и не один, обессмертил на века, чего еще может желать женщина?

Я молчала, перебирая в уме трех возможных кандидатов в мужья, рядом с которыми и мой дед может оказаться Пушкиным, по меньшей мере, и содрогалась от ужаса, что скоро получу такое счастье в свое полное распоряжение.

— Обещай мне, поклянись, что никогда не проговоришься о том, что марала бумагу своей бредовой бабской писаниной. Потому что ни одну дуру это до счастья не доводило, а мы тебя растили не для этого.

Я не боялась писателя-тирана (а именно таким он у нас и был), но клятвами разбрасываться не собиралась. Зачем давать клятвы, а потом нарушать их безжалостно? Какой в этом прок?

Бабушка тяжело вздохнула:

— Ты не только сына моего испортила, еще из внучки сотворила черт знает что, так в девках, в старых девках и останется, ни мужа, ни кола, ни двора, писательница с большой дороги.

Чтобы остановить это красноречие пришлось пролепетать, что никогда мой любимый и единственный муж не узнает, что я пыталась что-то сочинять, этим будет заниматься только он единственный, а я ему верно и преданно служить.

Кажется, дед не очень поверил, он вообще был крайне недоверчивым типом, и себе самому верил не всегда, а непутевой внучке и подавно.

№№№№№№№№№

Знакомство состоялось ровно в полдень.

Напрасно я говорила любимому дедушке, что это не время для такого важного дела, что славяне в это время прятались от Полудницы, и только потом выходили на работу, чтобы не сгореть от жуткого зноя. И нам не стоит нарушать законы наших мудрых предков.

— Не забивай мне голову такой чепухой, образованная девица не может погрязнуть в язычестве, совсем рехнулась, мне стыдно за тебя, да мои студенты больше знают, чем ты и лучше соображают. Внучка уродилась, чертова мракобеска, жаль, что я не выбил из тебя эту дурь, все твой отец, помереть был готов, а тебя защитить, и что вышло… Пусть полюбуется с того света, слабак чертов.

Я сразу поняла, почему и душа и все творения дедовы были опубликованы, хотя заранее прокляты и убиты — только такие и требовались издателям, а может он кого с пистолетом в руках заставил публиковать свои нетленки, кто его знает, тиран он и есть тиран. Впрочем, говорить мы ему о том не собирались. Достояние республики надо беречь, чем мы всю жизнь и занимались, не надеясь, что кто-то нам спасибо за это скажет.

С Мишелем мы познакомились в полдень, он был, как мне и нравилось, светловолос и голубоглаз, дедушке в рот заглядывал и слушал, конспектировал каждое его слово. Настоящий Левий Матвей…

— Зови меня Мишелем, — потребовал этот потомок викингов, который храбростью не отличался, но у него была масса других талантов, которые наверняка помогут ему выбиться в люди, стать таким же успешным и уважаемым писателем, как мой дед. Эти двое нашли друг друга, жаль он не мог жениться на дедушке…

Он мечтал стать таким же великим писателем, как мой дед. Только мечты эти были бредом, потому что Мишель даже так писать не умел. О чем мне пришлось сказать ему накануне свадьбы.

Говорила я в надежде на то, что он сбежит, как только услышит такое признание, пусть не от любимой, но все-таки женщины, только никогда не знаешь, как слово наше отзовется.

— Но ты ведь поможешь мне, — произнес он, — ведь ты же, как все так хочешь выйти замуж. И твоя мечта сбудется, если ты поможешь мне. Я видел твои рукописи, они прекрасны, собственно поэтому я и согласился на тебе жениться, — огорошил он меня ответным признанием.

Я не стала убеждать его насколько хочу выйти замуж, особенно за такого гения, как он, и стать его музой, и писать за него романы, а ведь была уверена, что в «Милом друге» все придумано от начала до конца. Но героя хотя бы любили те дамы, которые делали его знаменитым, мне не досталось и такого счастья — слепой и безрассудной любви. Надо было хвататься за последнюю соломинку.

— Я дала дедушке страшную клятву, что никогда ни строчки не напишу, а буду праздной бездельницей, — решила я запугать своего будущего любимого мужа. — А в нашей семье никто не нарушал клятв.

— А мы ему ничего не скажем, — зачем ему знать все наши семейные тайны, — как клещ впился в меня суженый и ряженый.

Сколько же лжи должно появиться в нашей дружной творческой семье, и все только для того, чтобы удачно выйти замуж за новоиспеченного гения, повторить судьбу бабушки. Да еще хуже, пахать на него, как проклятая, да еще и тайну его подлую хранить.

Но глядя в голубые глаза Мишеля, помня про угрозу остаться в старых девках, я решила, что из худшего выбираю лучшее, и это и есть замужество. Как же я тогда заблуждалась, идиотка. Вот уж точно, мне придется получить медаль за мужество после такого замужества. Хотя я знала, как бабушка умеет хранить тайны, но даже ей не сказала, какого рода Музой нетрадиционной ориентации мне придется стать, да при этом обманывать дважды ее любимого и ненаглядного, ради которого такие жертвы и приносятся.

Зачем ей это было знать, ведь если узнает дед о том, что я вероломно нарушила тайну, то он просто прибьет меня.

Глава 2 Мечты сбываются

На свадьбе, шумной и помпезной, тосты поднимали за Музу писателя века — именно так именовали Мишеля его собратья по перу. Конечно, издевались, в этом я уже не сомневалась. Но говорили с таким серьезным видом, что остальные гости поверили в то, что он напишет роман века.

Бедный век, если у него писатели такого уровня, впрочем, об этом я ничего сказать не могла и не хотела. Нам надо было еще работать долго и упорно, чтобы заработать себе на хлеб с маслом, да и слава в нашем семейном хозяйстве не помешает. И тайно от всех делать это придется исключительно мне одной. Не от этого ли в древности невесты на свадьбе рыдали по-настоящему. А мне надо было улыбаться даже когда чертовски больно и обидно. Музы не плачут. Вы видели когда-нибудь рыдающую музу?

Мишель решил взять быка за рога сразу же, накануне брачной ночи все обговорить…

— Ты будешь собирать материал, писать начну я сам, — твердил Мишель.

Он знал, что так я не смогу примазаться и считаться соавтором, а вдруг захочу потом когда-нибудь заявить о себе. Суррогатные матери порой не хотят отдавать детей тем, кому они их вынашивали, а книги ведь наши дети. Бездарный писатель оказался хорошо юридически подкованным… Я сделал вид, что ничего в том не понимаю, на физиономии появилась дурацкая улыбка. А кто сказал, что дурой быть легко? Вы попробуйте сами.

В те дни я убедилась в том, что секс его совсем не интересует, наверное, сгорел в пылу творчества, или может быть с женщинами он мне не собирался изменять, не знаю. Да признаться, меня это не сильно волновало, ведь все творчество было на моих плечах, как и язвительные замечание, и желание смешать с грязью соавтора, тут уж не до эротики. Мишель изнывал от безделья, и пытался мне доказать, что как писатель я полный ноль и никому кроме него никогда не буду нужна.

Больнее всего было смотреть на то, как более-менее приличный текст мой гений коверкает, чтобы сделать своим, и превращает его в настоящее г…о. Больно, но у нас же теперь все общее, я вышла замуж.

— Ты стала писать все хуже и хуже, — говорила мне единственная подруга, знавшая, что я нарушила клятву, данную любимому деду, но и под пытками в том бы не признавшаяся, потому что она знала, что дед прибьет сначала черного вестника, а потом за меня возьмется.

Нет, на Ольгу вполне можно было рассчитывать. Она умеет хранить тайны, хотя бы в целях собственной безопасности, да и мстительностью не отличалась.. Она даже моего мужа у меня отбить не хотела… Наверное, знала, что я не была бы против, так зачем в таком случае отбивать, и что с ним потом делать? А возвращать придется с мешком денег. Долго ли она его выдержит?

№№№№№№

Первый роман готов был через полтора года, за такой срок сама бы я уже парочку настрочила, но рядом с таким соавтором работа двигалась так медленно, что можно было свихнуться от скуки, занудства и пустоты. Никогда не думала, что литературное творчество может повернуться ко мне задом, а к лесу передом. Но я хотя бы замужем…

Дед работой остался доволен:

— Смотри, он делает успехи рядом с тобой, я уж готов был на Мишеля махнуть рукой, а ведь прорвало, вполне даже ничего. Не ожидал, но неожиданность приятная…

Мой гений краснел и твердил, что дальше будет только лучше, уж он-то постарается. Это означало, что стараться придется, конечно мне.

— А внучат между делом не успели сообразить? — очень тактично поинтересовался дед.

— Да как-то пока не очень получается, — пробурчал он, по-моему даже не подозревая о том, как они соображаются, что для этого делать надо.

Я хотела ему подсказать, что они, в общем-то, не могут получиться, если люди спят в разных спальнях и даже не целуются (в детстве я верила в то, что когда люди поцелуются, то аисты видят это и тут же тащат им детей). А потому, что у дедушки был только один сын, я была уверена, что он не любил целоваться. А без этого никак не обойтись.

Но я промолчала, даже не намекнула деду на то, что вероятно, с женщинами мой муж и не будет мне изменять…

Нет, дедушка не понял бы этого намека, он вообще считал, что все мужики живут с женщинами, а по-другому и не бывает, да и быть не может. В этом смысле СМИ и любимые передачи наших бабушек не смогли просветить деда, он их игнорировал так же, как и наши судьбы, потому о существовании таких людей, как мой муж, и не подозревал даже.

Я промолчала, это потом бабушка спросила:

— Дед все о внуках талдычит, а это вообще-то реально? Что — то мне кажется, что тебе голубец достался. Я конечно, могу заблуждаться, но больно похож.

Я была поражена наблюдательностью и просвещенностью моей бабушки, только посмела упрекнуть ее:

— А раньше ты этого разглядеть не могла никак, только теперь заметила? Еще бабушка называешься, да он особенный, бесценный, потому что гроша ломанного не стоит. Да если бы только это.

Так я все-таки выдала еще одну семейную тайну, на что бабушка резонно заметила:

— А что бы это могло изменить? Твоего деда, как самолет на взлете, остановить голыми руками невозможно… И потом, он был бы уверен, что ты из голубца нормального мужика сделаешь…

— Золотые слова, потому буду утешаться тем, что не старая дева, и что с женщинами он мне не будет изменять, сколько радостей сразу свалилось, ничего проживем долго и счастливо и умрем в один день, — передразнила я бабульку.

№№№№№№№

Роман, несмотря на то, что изуродован он был страшно, был издан довольно приличным тиражом. Значит, мне еще придется на него натолкнуться и вспомнить о том, что мы творили, как мы измывались в счастливой семейной жизни над литературным творчеством?

Простит ли нас Велес — покровитель художников и поэтов, сможет ли понять, ведь он сам страдал от такого же тирана Перуна. И его судьбу так же исковеркали, изуродовали, а потом швырнули с небес на землю.

Но то, что нас не убивает, то делает сильнее, я просила пощады у Велеса, ведь он, изгнанный тираном — Громовержцем с небес, мог меня понять, только он один… Он даст мне еще один шанс показать свое настоящее лицо, избавит от тирании и клятвы оставаться Музой гения.

А мой гениальный Мишель давал интервью и гордо называл себя писателем. Он то ласково, то яростно требовал, чтобы мы занялись новой книгой, что я даже подивилась такому напору.

Мне ничего не могло прийти на ум, но от этого напора не отстраниться, приходилось о чем-то думать, что-то делать… Отдавать ему что-то свое — выстраданное, да ни за что на свете. А придумать что-то достойное, и знать, как оно будет изуродовано, я тоже не могла. Муж-гений начинал злиться:

— Я обещал деду показать черновики. А тут еще конь не валялся.

— А я решила признаться, — остудила я его пыл, — что не совсем музой осталась, что меня лишили невинности, и просто насилуют, в творческом смысле, конечно. Ничего другого и не было, врать не стану…

Тут я поняла, что мой муж может и придушить, такая ярость была в глубине его голубых глаз. Литературный маньяк, не больше, не меньше.

Я честно, не знаю, чем бы это закончилось. Но в одно прекрасное, осеннее утро мы с бабушкой осиротели.

Машина, в которой дед и Мишель спешили на какое-то совещание в редакцию (у них там были какие-то неприятности, что помня о крутом нраве моего деда, никого не удивило). Так вот машина врезалась в огромный самосвал, водитель которого был мертвецки пьян, что сегодня не редкость, и оба они погибли на месте, мгновенно, как говорили очевидцы.

В это нереально было поверить. Бабушка не проронила ни слезинки, что несколько удивило старых знакомых, они не сомневались в том, что это была самая счастливая в мире пара… Наверное, так велико было ее горе, да и знала не только я, что Музы не плачут.

На мой счет родные и знакомые такого сказать не могли, им мой брак с самого начала казался подозрительным:

— Надо же было за кого-то выйти замуж, а этот еще и писатель, — шептались за моей спиной, — да и не каждого бы принял Старик, бедняжка, выбор ее был не велик. И так быстро и трагически все закончилось…

Бабушка попросила:

— Я знаю, что у тебя есть копии моих романов, но не печатай их, вдруг они окажутся лучше, чем у него?

— Сначала я напечатаю свои, — они лучше, чем у него, потому что хуже уже некуда (я говорила о покойном муже, конечно). А на внуках природа отдыхает, — переврала я знаменитое утверждение. Так что не переживай, его затмить я не смогу, если бы и захотела.

— И все-таки пообещай.

Я промолчала. Клятвы, которые даешь, надо исполнять.

Прямо на кладбище, ко мне подошел наш общий знакомый Алекс и игриво — нежно склонился к моему уху:

— Как и всякая настоящая женщина, ты же очень хочешь замуж, не сегодня, конечно, дорогая, пусть пройдет немного времени неделя, месяц, я подожду, я умею ждать… Но считай, что я сделал тебе предложение.

Мне хотелось громко и яростно послать его подальше, но за спиной оставался мой дедушка и мой покойный муж, не хотелось тревожить их покой, мы же на кладбище все-таки, здесь нельзя шуметь. Они не заслужили счастья, но пусть покоятся с миром.

Не знаю, может быть, все женщины хотят замуж, может быть я не настоящая женщина, но я хочу жить, любить, писать романы, а не творить тиранов, а потом служить им верой и правдой до самой могилы, все время наступая на горло собственной песне. Я никогда не повторю судьбу моей бабушки, это я пообещала ей прямо на кладбище, пусть слышат и живые, и мертвые. Не для этого ли Велес меня избавил от мужа?

Прости меня, Алекс, ждать тебе придется долго, может быть не одну жизнь, но если все остальные женщины хотят замуж, может тебе в другом месте поискать желающих? На мне же не сошелся клином свет, да ты меня и не любишь даже… Вероятно, Мишель проговорился, как он строчит свои шедевры, тебе тоже захотелось такого соавтора?

Свободы никогда не бывает много, как же вольно дышится, как весело становится за оградой кладбища.

Прости меня, дедушка, жаль, что я разочаровала тебя, мне правда очень жаль. Ты спрашиваешь, почему я стала такой?

Потому что еще в детстве папа прочитал мне стихотворение какого-то поэта, имени которого я не запомнила, а вот стихи запомнила, как таблицу умножения. Стихотворение было такое:

Она молилась на него,

Жизнь отдавала без остатка,

Не понимая одного,

Что богом быть совсем не сладко,

Что не заставишь полюбить

Ни речь жалобной, ни колкой,

Что постараться надо быть

БОГИНЕЙ, а не богомолкой.

Вот мне и захотелось быть богиней, а не богомолкой, я обещала папе, что так и будет, и не хочу нарушать этого обещания.

Глава 3 Я перестану ждать тебя

А годы летят, наши годы, как птицы летят. Назад оглядываться порой приходится, но толку от этого нет никакого.

С того дня, когда мне сделали на кладбище очередное предложение то ли о соавторстве, то ли о замужестве, прошло сто лет. В том, да и в любом другом замужестве я больше к счастью для меня, и к огорчению для родственников не оказалось… И жила себе не тужила, пока из соседней комнаты не услышала фразу всемирно неизвестной свахи о том, что товар мол 45 летняя дама третьесортный, и выдать замуж ее можно только за иностранца… Не нашего соотечественника, туда сбежавшего в поисках красивой жизни, зачем в лес с дровами ехать, а именно за настоящего иностранца, коренного француза или итальянца, а лучше американца.

Вот скажите, как я в порыве творчества могла эту фразу услышать, если даже не слышала того, что бабушка в пятый раз зовет к ужину, и пока она не пригрозила мне, что уведет в больницу и заставит уши прочистить, я ее не услышала, но обещание похода в больницу действовало беспроигрышно всегда. А про третий сорт и иностранца услышала и даже запомнила, и не потому, что мне обидно стало за себя, а за всем остальных дам как-то обиделась, особенно тех, которые и в этом возрасте все еще хотели замуж.

Бабушка высоко подняла брови, и просто отрезала:

— Раньше надо было думать, а теперь уж в другой жизни будешь туда собираться. А в этой тебе жить спокойно надоело?

Вот и бабушка меня понимать перестала, а ведь так хорошо мы до сих пор ладили. Ну да ладно, я бы все это забыла с большим успехом, если бы скайп не зашевелился, там кто-то не объявился, и это была не моя подруга и не мой редактор, и не мой бывший любовник — виртуал, который только и мог, что поговорить о страсти… Это был иностранец, да не просто иностранец, ко мне рвался парень из самих Штатов, за которого и можно было отдать тех, кто ягодка опять.

Он благополучно бы ушел в небытие, если бы не фраза, услышанная за час до его вторжения, а вот теперь Бобби должен был просто поселиться в моем скайпе хотя бы на пару часов.

Его звали Роберт, совсем как Редфорда или де Ниро. Первого я просто обожала, смотрела все фильмы с его участием, и порой он казался членом семьи и генералом моей души, особенно после фильма «Гавана», второго не любила, потому то, что он до безобразия был похож на моего первого мужа, хотя почему собственно первого, если муж был единственным? Оговорка по Фрейду, что ли?

Но пусть отдыхает дедушка Фрейд, у меня в скайпе был Бобби.

О чем мы говорили в момент первого нашего свидания с моим королем, не помню, да и разве это важно, важно то, что никто никогда ничего такого не говорил прежде.

Я, конечно, прекрасно понимала английский, дед в свое время позаботится о том, чтобы говорила, и понимала. И если я противилась, то наказание следовало незамедлительно — он либо молчал, либо говорил только по-английски, и суровый взгляд требовал ответа на этом, а не на русском языке, это бабушку можно было не слушать и не слышать, а там такого бы не прошло.

В общем, никогда не думала, что придется деду за это спартанское воспитание спасибо сказать, а ведь пришлось, когда ко мне постучался Бобби — свет моих очей, готовый жениться, не глядя на первой встречной в скайпе, сказка, да и только.

Но главное даже не это, главное — Бобби прекрасно говорил по-русски, для иностранца просто шикарно, и заверил, что учил его только в институте три года.

Это заставило почувствовать мою несостоятельность, но подробности моего обучения английскому я ему рассказывать не стала… Хотя говорили мы откровенно о многих вещах, и главное ведь не в откровенности даже, а в том, что похоже это его искренне интересовало, и не в связи с грядущим соавторством, а просто по-человечески, ему была интересна я, а не мои связи, мои родственники, моя недвижимость и движимость… Об этом он никакого представления не имел (это тоже выяснилось позднее) тогда же у меня ничего кроме подозрений не было. А куда бы они делись, если первые 40 сознательных лет нас всех (не только меня одну), просто использовали, с каким — то веселием и отвагой те, кто собирался заключить брак (слово — то какое, и как оно соответствует тому, что происходит между мужчиной и женщиной в нашей бедной стране). Это брак прежде всего для любви и чувств, иногда это компенсируется наследством, связями, соавторством, но не больше того… А сам брак, так браком и остается. Женись на мне, а то помрешь, а если не помрешь, то не получишь то, чего хочешь — связей моего дедушки, наследства, романов, которые ты никогда не научишься писать, легче медведя научить ездить на велосипеде. А Вы думали, что я о сексе, вот чего не было в наших браках, так его любимого. В этом смысле жена к мужу прилеплялась редко, зато наследство требовалось, чем больше, тем лучше — обратно пропорциональная зависимость, увы… А зачем еще женятся голубые, зеленые и серо-буро-малиновые?

Если хотите понять, что я чувствовала, общаясь с Бобби в первые дни, вспомните знаменитую сцену, когда Азазелло подкатил к Марго, и она сразу решила, что он пришел ее арестовывать. Кстати, основополагающая сцена почти для любого знакомства, ну если не арестовывать, то использовать, хотя хрен редьки не слаще, как любит повторять мое уникальная умница бабушка.

А Бобби говорил об одиночестве, о любви, о том, что в его доме пусто без любимой женщины, и она обязательно должна быть, а он сделает ее счастливой. Такого английского я не понимала, вернее, слова были знакомые, но суть неведомая. Хорошо, что не на русском говорил, иначе бы это вообще звучало глупо.

— Лукавит, — было первым моим приговором моему новому иноземному другу.

Но именно Задорнов помог очнуться и отрезветь, вы уже поняли, какая его фраза:

— Американцы, они ведь все такие тупые, такие тупые, они все понимают буквально, я говорю, что везу наркотики, и они начинают меня обыскивать, — как — то так примерно, вещал наш главный сатирик страны.

Задорнову я верила не всегда, но вот в этом случае почему-то поверила на слово. А если это правда, если они все понимают буквально, но лукавство как-то не очень сочетается с такими речами, даже в контексте женской логики.

Так я медленно начала выплывать из водоворота прошлой счастливой семейной жизни и своих представлений о мужчинах, о мужьях в частности.

Забегая вперед, могу подтвердить, что Мишель наш родной в этом смысле был ну совершенно прав, даже если не прав во всем остальном. Конечно, в 45, когда для русского добра молодца ты товар третьего сорта, трудно поверить кому-то, и убеждение приходит не сразу, не вдруг. И Азазелло все еще стоит за спиной, и говорит о том, что с Мессиром хотели бы переспать все женщины в мире, но этого уже не случится, можно и не надеяться. Радуйся, Маргарита, и тут обломалась.

Но этот странный, по нашим меркам, парень, принц, да что там, король, в принцах у нас другой только задержался. А в 50 лет у нас все уже короли давно. Так вот, мой король за несколько дней перевернул весь мой мир с ног на голову, по нашим меркам, а по меркам нормального человеческого жития с головы на ноги поставил, и я убедилась в том, что стоять на ногах, а не на голове чертовски приятно, удобно, интересно и весело. Надо же, а первые 45 лет об этом даже и не догадывалась. И казалось, что если все не нормально, то сносно вполне… Видно, это только казалось.

Бабушка обнаружила Бобби в моем скайпе через неделю, когда мы говорили ночи напролет, и была совершенно уверена, что после реплики свахи и ее критических замечаний я отправилась на сайт знакомств с иностранцами и нашла там себе жениха.

Ее удивляло только то, что выбрала я не итальянца или чеха (сбежать от них я всегда хотела в Прагу, вот с самых юных лет), а американца, хотя к такому повороту не было никаких предпосылок. Объяснять ей, что Бобби появился сам, я не стала. Должна же быть хоть какая-то тайна в этой моей новой жизни полной любви и нежности.

За обедом был разговор, случайный, ненавязчивый, о вулкане, который должен со дня на день уничтожить всю Америку. Так я узнала, что бабушка вовсе не на вы с интернетом, а вполне там ориентируется, потому что никаких газет она сроду не читала (слушала совет профессора Преображенского) и новостей не смотрела, потому что берегла остатки своего хрупкого здоровья. Вероятно, рискнуть она решила исключительно ради моего блага, что я конечно, должна была оценить.

Но не оценила, пока ее верная подружка, с которой они вечером чаевничали и обсуждали новый роман этого садиста Фаулза, не воскликнула:

— Милочка, выглядишь супер! Помолодела и дивно похорошела. В чем причина? Я тоже хочу.

— Вулкан по ней плачет, — загадочно ответила бабушка, и ничего объяснять не стала, как кот Бегемот она умела порой говорить загадками..

Я тоже ничего не успела сказать, потому что пискнул скайп и там появился Бобби Подружки — хохотушки на кухне услышали мое троекратное громкое: «Ура!!!».

— Что там? — поинтересовалась бабушка, — ты так орала, когда вернулся в третий раз твой сумасшедший финский тренер, который довел до безумия весь бедный город, что на этот раз?

— К нам едет Бобби!!!

Я слышала, что бабушка еще о чем-то спрашивает, тетя Маша спрашивала ее одновременно о чем-то, она же вообще оказалась не в курсе всех моих любовных похождений, и потому только растерянно развела руками.

— Детка, да кто же мне объяснит, кто там едет, Ричард Гир что ли? Так он вроде жениться успел.

— Хуже, — услышала я голос бабушки — это ее король на белом коне, и похоже, мы ее потеряли навсегда.

Надо сказать, эта фраза мне понравилась больше всех, потому что бабушка редко ошибалась, да что там, она не ошибалась вообще…

Но у меня было столько дел, голова пошла кругом:

— К нам едет Бобби!!! Не может быть, я хочу замуж…

И я ни секунды не сомневаюсь в том, что все так и будет. Откуда такая уверенность. А Бегемот его знает, но я даже не боюсь сглазить.

Глава 4 Все не так, ребята

Даму после сорока замуж можно сбагрить только иностранцу, — заявила одиозная всесоюзная сваха. И я ей поверил. Именно после ее пророческих слов Бобби и пролез в мой скайп.

— Это судьба, — услышала я какой-то ехидный и жутко-неприятный голос. Его обладатель умел читать мои мысли. И черт с ним, пусть читает. Когда женщина почти счастлива и ждет своего Бобби, уже нарисовавшего всю нашу жизнь счастливую и безоблачную, то и черт ей в помощь.

Тогда я и не подозревала, как близка была от истины, думая о черте.

А между тем, Бобби сообщил о дате и времени вылета, прислал свой электронный билет, и совершенно обалденным голосом говорил о том, как мало времени осталось до нашего свидания, как мы будем счастливы, как только встретимся. Говорил, что жить будем долго, что умрем в один день, потому что он так устал от одиночества, так хочет просыпаться с любимой женщиной и делить с ней все, что в этом мире существует.

Говорить он мог бесконечно, и я так же бесконечно могла слушать его, с трудом пробираясь через чудовищный акцент, но главное, это музыка голоса, это не то, что было сказано, а как это произносилось.

Гипноз, настоящая чертовщина или то и другое вместе? Не знаю, но почему-то вспомнила повествование о кроликах и удавах. Мой удав был самого высшего класса, могу подтвердить это и сегодня.

Утром того дня, когда должна была начаться моя новая жизнь, я полетела за новым платьем, за самыми вкусными угощениями. Именно полетела, потому что хотела порадовать своего вечного возлюбленного, и оказаться с ним на одной волне.

И летала я до той самой минуты, пока не раздался звонок — Высоцкий просил коней лететь чуть помедленнее. Это был Бобби, кто же еще мог звонить мне в такой день. Он радостно сообщил о том, что приземлился удачно и осталось буквально несколько часов, до того момента, когда мы будем вместе и будем счастливы, а он из шумной столицы доберется до моей тихой обители и упадет в мои объятья. Это вольный перевод с английского, но думаю, я, переведя его пламенные речи, не сильно переврала. Самолет к нам был только вечером, я это прекрасно знала, потому надо было еще томиться в ожидании вечного счастья. Он посылал поцелуи, говорил, что грустит и скучает, только потому, что мы все еще не вместе. Но это закончится через пару минут, вот тогда все будет по-другому, кто бы сомневался.

№№№№№№№№

Бабушка ходила по комнате, и дивилась тому, как все там переменилось. Все блестело и искрилось. Чтобы как-то подразнить меня, говорить она стала по-английски.

— Я слышала, что проверяют и закрывают все Макдональдсы, и надолго твой америкос тут не задержится, если и явится, не запылится. Отправят его как миленького назад своих граждан травить вкусной и здоровой пищей.

Она произнесла это с каким-то странным сарказмом, которого я прежде не замечала. Я и не думала, что она на такое способна.

Как мало мы знаем о наших близких, как много сюрпризов ждет нас еще впереди. В этот момент раздался телефонный звонок, и снова Высоцкий просил коней, чтобы они летели помедленнее.

— Какая актуальная песня, — усмехнулась бабушка, — и что же сообщает нам твой америкос теперь?

Бобби каким-то упавшим голосом говорил о том, что у него проблемы в нашей столице, ему не отдают багаж, скороговоркой он что-то пытался объяснить, и я никак не могла понять, что же там творится на самом деле.

— Спроси, сколько ему надо денег, — с каким-то зародов и злорадством спросила бабушка. Она явно ждала такого поворота событий.

Только теперь я поняла, что ей известно значительно больше обо всем этом, чем она до сих пор мне говорила.

— Тысячу баксов? — переспросила я.

— А что так мало? — усмехнулась бабушка, — моя безголовая подружка отправила своему генералу 5 тысяч. Что-то ты ему не то про наш достаток рассказывала. Хотя у нее был американский генерал, а у тебя видимо только прапорщик. Ему м тысячи хватит для начала.

Бобби не учел двух вещей, того, что у нас было на три часа больше, чем в столице, и банки уже закрыты. Но даже не это самое главное, а то, что моя бабушка знала все о черном списке американских женихов, а историю про американского генерала, вдовца, который летит на крыльях любви к ее 75 летней подруге, но долететь никак не может, слышала, скажем так, из первых уст, от самой же подруги, которая до этого уже отправила генералу 5 тыс. баксов, чтобы он все-таки прилетел. Но можно не сомневаться в исходе того, что случилось дальше.

В тот момент я не поверила своей бабушке на слово, но у нее был еще один козырь в рукаве. Она ткнула в «Избранное» на моем компе и открыла сайт «Черных список американских женихов»

Одной из первых там красовалась фотография моего Бобби. Но сколько же было их там генералов, и просто проходимцев….

Глава 5 Как хорошо быть генералом

Что я переживала в тот момент, когда обнаружила своего Бобби, Вилли, Гарри, Ричи — у него была сотня имен, не меньше, и море фотографий, а уж невест столько, что любой султан позавидует. Трудно так однозначно сказать, что пережила.

Мне вдруг показалось, что я рухнула со скалы в пропасть. Но сразу же почувствовала, что упала на сетку батута и подпрыгнула вверх, ощутив непередаваемое чувство полета. И это дивное чувство оборвал новый телефонный звонок, кони по-прежнему неслись слишком быстро, и всенародный наш Володя пытался их остановить или хотя бы замедлить их бег.

Когда Бобби говорил о том, как он одинок в этом чужом и жутком городе, где у него никого нет, кроме меня, как хочется ему поскорее оказаться в моих объятьях, я уже слушала его без особого энтузиазма, куда что делалось. Мне хотелось сказать что-то резкое, но потом я передумала, и сказала о том, что банки уже закрыты, и я не в состоянии ему помочь вот прямо сейчас, даже если бы и захотела, не смогу… Ночь на дворе и тьма кромешная.

По-моему эта идея пришла в процессе разговора, потому что я тут же с восторгом завила о том, что завтра утром лечу в столицу, чтобы спасти своего генерала, и сама привезу деньги, ведь это моя страна, и моя Москва.

Бабушка удивленно подняла брови, она, кажется, не поняла, шучу я или действительно собралась туда лететь. И это после всего, что она для меня открыла?

Но я вслушалась в то, что произносилось на той стороне. Бобби стал что-то мямлить о том, что не надо мне ехать и тратить наши деньги (они, оказывается, были уже нашими, а не моими, интересно). Лучше утром пойти в банк и переслать их на имя его друга, который помогает ему в столице. Но никак не может одолжить денег на дорогу ко мне (кто бы в том сомневался, что все генералы из штатов парни нищие, тысячи баксов у них просто не водится, не то, что русские невесты, щедрые и великодушные, особенно, если надо спасать своих возлюбленных). Надежда только на меня…

Но он не успел узнать о том, что я упряма, как сто ослов.

— Я все-таки прилечу, и спасу тебя, мой генерал.

Кажется, бизнесмена не смутило то, что я называю его генералом или он просто умел властвовать собой, надеялся, что я все еще у него на крючке.

Бабушка все еще пыталась понять, жениха или ее саму я так упорно дурачу. В отместку за то, что она лишила меня американской мечты, я решила пока не раскрывать всех карт.

№№№№№№№

С утра до вечера на следующий день Бобби слал СМС-ки, в которых он умолял прислать деньги, клялся, что отдаст все, как только прилетит ко мне, а его кредитную карту сразу разблокируют. Он говорил о том, что полиция уже проверяла его, и скорее всего, арестуют с часу на час. Не могу же я бросить своего практически мужа в беде, русские женщины такие добрые и великодушные, они не могут быть жестокими, а он так страдает, бедняга.

Потом мне все это надоело, я просто вырубила телефон и села изучать ту самую страницу, которую нашел для меня бабушкин приятель, парень значительно моложе ее, и скорее мне в женихи годившийся, но почему — то он выбрал ее, еще одна загадка века…

Впрочем, пока меня интересовал черный список американских женихов, любое дело надо довести до конца, и чем больше будешь знать, тем меньше таких орлов встретишь на пути.

До полуночи я читала истории таких же дур, которые нашли себе американских генералов, врачей, ученых, потому что спокойно жить им явно надоело. Они признавались, что деньги отправили, потому что у них не было таких бабушек, как у меня, а потом они ждали своих почти мужей и вероятно, ждут и верят до сих пор.

Ну что же, третий мой блин тоже оказался комом, пора остановиться и передохнуть. Пирожные для Бобби были очень вкусными, жаль, что я не могла себе позволить больше одного, вернее, половинки рулетика, иначе я не влезу завтра в свое новое, великолепное платье. Дом блестел, все вокруг благоухало, и как ни странно, жизнь казалась прекрасной и восхитительной, а главное, все мои баксы в неприкосновенности, а ведь если бы не бабушка, чем черт не шутит, вдруг отправила бы и я тоже?

А во сне, когда я, наконец, заснула на шелковых простынях, приснился мне мой грозный дед, который всегда был настоящим львом, не только по гороскопу. И он рычал, что такие безголовые девы, как я не должны и мечтать о замужестве. Женами могут стать только такие самоотверженные и жертвенные особы, как моя бабушка.

И тут я захохотала и проснулась, бабушка трясла меня за плечо:

— Что с тобой, — удивленно спросила она.

— Мне снился дед, и я чуть не выдала нашу с тобой тайну, — заявила я, потому что ничего не могла придумать, чтобы соврать и утешить ее.

— Я так и знала, вовремя я тебя разбудила, пусть ему там будет легко и спокойно…

— Пусть будет, ведь я не вышла замуж, а ты не опубликовала романов, из-за которых мог рухнуть такой великолепный миф, в который он один до сих пор верил.

В полночь снова раздался звонок от Бобби, наверное, бабушка из вредности врубила телефон. Попрошайка еще на что-то надеялся. Я настрочила ему СМС, в которой послала сами знаете куда. И хотя тупой американец вряд ли знал наш русский матерный, но студент из Нигерии, каким он и был на самом деле, вероятно, все прекрасно понял, и звонить перестал. Зачем тратить деньги, когда ничего не обломится?

Ну что же, если к другой уходит Бобби, то неизвестно, кому повезло, скорее всего, как обычно мне. Известно и другое, когда уходит один трамвай, через определенный срок приходит другой… Но вот какой это будет трамвай, и что день грядущий нам готовит? Поживем, увидим…

Глава 6 Пора о душе подумать

Когда уходит один трамвай, приходит другой, — так говорят те, кто не собирается грустить и унывать и верит, что и это пройдет.

И тут же по радио знаменитый психолог стал рассказывать о том, что к нему на прием пришла влюбленная девушка, которая стала спрашивать, как ей жить дальше, если любовь оказалась такой вот безответной. Что ей теперь делать и как быть, ведь это же конец света.

— А так же, как вы жили до его появления, — просто ответил он нам, вместе с той девицей.

А ведь и правда, на самом деле все очень просто, мы же жили эти сорок лет, с переменным успехом, и не жаловались, так что же теперь изменилось? Вот новое платье появилось, оно приводило в восторг всех.

Но для начала я решила выбросить из компа скайп, чтобы оттуда не пробрались новые женихи в мой спокойный и веселый мир. Расправившись со скайпом, я как-то сразу успокоилась, ощутила твердую почву под ногами и села печатать очередной роман. Творчество спасало даже в тяжкие года каторжного труда в гимназии, когда без него так просто было сойти с ума, а уж от Бобби оно должно было излечить за неделю — другую, когда погружаешься в этот мир, то до всего, что творится в реальности, больше нет дела.

Я не собиралась сворачивать с верного пути, и, наверное, бы не свернула, если бы не письмо от какого-то парня с сайта знакомств, где я обитала год назад и давно забыла о его существовании.

— Граблей у нас целый сарай, — произнес противный голос за моим левым плечом, — на них танцевать можно.

Почему-то мне показалось, что именно он посодействовал тому, чтобы это письмо до меня дошло, и теперь следил за моей реакцией, как я буду вести себя дальше, бросаясь из огня да в полымя.

Письмо готово было полететь в корзину, в тот момент, когда завис немного компьютер, и фотография этого самого парня застыла перед глазами. Интересно, что так меня напрягло в тот момент? Да ничего, кроме того, что он был похож одновременно и на адмирала Колчака, и на моего прадеда, только что вернувшегося с Первой мировой, и брошенного в Гражданскую войну. Сражался он на стороне Адмирала, и погиб раньше, чем мифический адмирал, да и был моложе, как странно, когда прадеду чуть больше тридцати и я его старше на 15 лет..

Помнится, вглядываясь в ту фотографию, я так старалась представить прадедушку Николая, которому было на дюжину лет меньше, чем мне самой.

Что оставалось делать? На сайт знакомств я ни ногой, история с Бобби, наверное, меня чему-то все-таки научила, пусть грабли пылятся в сарае. Просто врубила принтер и распечатала фотографию несколько раз, положила в папку с рукописью романа об адмирале и прадеде и занялась какими-то делами, тут же обо всем позабыв…. А что, для мистического сюжета сгодится… Если он появился, то кому-то и зачем-то это было нужно.

А потом позвонил Игорь, мой старый и добрый приятель, от которого за это время ушла очередная жена, уж и не вспомнить какая по счету, и он (бабушкиных рук дело, не сомневаюсь) предложил прогуляться по набережной..

Так как себя я все еще ощущала товарищем по несчастью Игоря, хотя Бобби, конечно, не был моим мужем, даже виртуальным, не долетел он до мужей. Но я прекрасного понимала успешного бизнесмена и совершенно неудачливого в семейной жизни парня, который родился на день позднее меня, а рыба рыбу, наверное, видит издалека, да и понимает, лучше, чем льва или козерога. Я всегда соглашалась на свидание с Игорем, потому что он щедро дарил мне сюжеты для новых рассказов. Они выскакивали, как черт из табакерки сами собой в процессе нашего общения.

Вот и сегодня он стал говорить о последнем героическом поступке Андрея Макаревича.

Конечно, я слышала об этом и прежде, но именно Игорь говорил так вдохновенно, что у меня тут же сложился сюжет сказки, которая бы очень не понравилась моему спутнику, а время от времени, под руководством бабушки я возвращалась к мысли о том, что он мог бы стать моим хорошим мужем. Подозреваю, что у самого Игоря таких мыслей отродясь не было, и женился он все время на других девицах, но мысль эта сверлила сознание, и никак не материализовалась. Да что мужем, по-моему, он и любовником никогда не решился или не захочет стать, хотя чем черт не шутит, может, я просто заблуждаюсь на его счет? А почему бы не заняться сексом без всяких обязательств, когда рядом свободный мужчина без больших проблем, и главное, всегда готовый прийти на помощь, стать спонсором, он вообще на многое был готов. Может быть хватать да и жить спокойно. Хотя с другой стороны, зачем мне выходить за него замуж, если и так все просто замечательно?

Но как бы там не было, свидание оказалось плодотворным, тут же вечером я написала сказку, надеясь, что Игорь ее не увидит. Иначе он точно на мне никогда не женится, хотя как знать, может быть именно с этой целью я ее и написала, чтобы дурных мыслей у него в голове не возникло. Но написала и опубликовала на сайте, чтобы он запел в ответ:

— Я на тебе никогда не женюсь, утоплюсь, удавлюсь, но на тебе никогда не женюсь.

Когда у тебя за левым плечом тот самый загадочный тип все время что-то гундосит, то ни в чем нельзя быть уверенной до конца.

А сказка, из-за которой я потеряла навсегда не самого худшего из кандидатов в мужья, была такой…

Глава 7 НоваЯ песня черта Макара

Сказки 21 века…

Шел черт Макар дорогою прямой,

На Украину шел к себе домой

Так гнусавил кот Барс, передразнивая всем известного черта Макара, искоса поглядывая на беса Федота. Эти двое снова выпали в наш мир из разбитого зеркала, чтобы в чистом поле погулять, серых уток пострелять.

То самое поле, куда они выпали, было заполнено подсолнухами, а потому гулять там было страшно неудобно. Вот уж точно, в таком поле сам черт ногу сломит. И тут они услышали сипловатый вой черта Макара, который был чуть раньше помянут в песне.

Черт распевал, если, конечно, это можно назвать пением только что сочиненный им песняк: Моя страна сошла с ума.

Горланил еще что-то в подсолнухах всенародный черт Макар, но Барс с Федотом других слов уже не разобрали, наверное, он на ту самую мову перешел, потому что тут русский язык был запрещен, все на этом украинском объяснялись, кто как мог, ну и что, что никто никого не понимал, главное мову сберечь, и о русском забыть.

— Не ты один тут песняки сочиняешь, — усмехнулся Федот.

— Да уж, сочинителей развелось, как поганок после дождя, но этот похоже с поля конопли идет сюда, слышишь, что насочинял там, — отозвался Бегемот, хотя он редко с чем соглашался.

— Да нет, он просто вирус подхватил, недаром говорится, с кем поведешься, а он давно с укропами заодно, вот больной на всю голову и стал.

Не сговариваясь, эти двое решили отыскать в подсолнухах новоиспеченного укропа, хотя не только бес, но и кот еще не ведал, что им с Макаром делать, когда они его найдут. А вдруг болезнь заразная, укропам ни в чем никогда нельзя верить.

Внезапно Федот позеленел, такое хоть и редко, но случается, был минуту назад обычным серым бесом, а стал зеленым. Кажется, он и сам не понял, как окрас сменил, или прикидывался, что не понял.

Вот в тот самый момент, когда такая беда с ним случилась, Макар раздвинул стебли подсолнухов и прямо на зеленого беса и налетел.

— Зеленых бесов не бывает, — завопил он истошно…

Наверное, в глубине души он и сам позеленел от страха, потому что дёрнулся, подпрыгнул и изготовился бежать, и убежал бы от них, если бы не подсолнухи, обступившие поэта со всех сторон. А самый высокий прямо огрел его по голове. И он присел от неожиданности. Уж точно, искусство требует жертв. Но тут же еще проворнее рванул куда-то, наверное, сам не ведал куда, у страха глаза велики, а у этого были просто огромные.

— А если страна твоя сошла с ума, — взвизгнул кот ему в след.

Федот бросился за Макаром, разбрасывая в разные стороны подсолнухи:

— Ты решил, что один остался нормальным, — на бегу пытался он узнать у черта Макара, — Не выйдет, друг мой. Вся сошла с ума, так вся, и ты туда же. А не хочешь сам, так мы тебе поможем.

Любой Спилберг должен был рыдать от огорчения, из-за того, что не успел заснять погоню в подсолнухах, потому что без такой сцены не видать ему Оскара, а тут ничего и ставить не надо — снимай все как есть и вперед на красную дорожку.

Кот Барс сетовал на то, что лапы его коротки, и едва за ними поспевал. Ему очень хотелось увидеть своими глазами, чем все это безобразие закончится. А может слова песняка о том, что страна сошла с ума, а бес сохранил рассудок, ему хотелось запомнить, или просто дослушать до конца.

И долго бы длилась эта погоня, если бы на той стороне поля Макар не обнаружил что-то огромное и темное. Наверное, даже когда он залетел в танк каким-то Макаром, и тогда он не понял, как туда попал.

Федот остановился перед этой махиной, на которой криво и косо было кем-то написано «На Москву».

— Да, дела, — свистнул Федот, встречая измученного, валящегося с лап кота, на макушке у которого красовался желтый лепесток от подсолнуха, непонятно как там державшийся.

Любовь-страсть — похоть, — почему — то в памяти всплыл этот ряд, о творчестве, о слове я пока не думала. Может потому, что Игорь ждал меня дома, и там уже произошло то, что я описала выше. Макаревич должен был развести нас раз и навсегда. Но стоит ли винить в том Макара, хотя конечно, в своей эпатажности косяков натворил он немало. Но если он позволил мне взглянуть с другой стороны на того, за кого я хотела выйти замуж наконец-то, то не так все плохо, по крайней мере, разводиться не надо бежать. Нет, определенно, во всем надо искать что-то положительное, уж что-то, а этого то у меня не отнять. Зато и депрессии, настоящей депрессии никогда не бывало, хотя и бед особых тоже, так, мелкие неприятности.

Что-то в этом году, как на бедную Пенелопу на меня свершилось нашествие женихов, но она хотя бы ждала своего непутевого Одиссея, а мне что делать, кого ждать, они-то не сомневаются в том, что все женщины хотят замуж, а те, которые не хотят, по ним психушка плачет давно и упорно. Как защитить свой мир и свой остров от пришельцев, если Одиссей не вернется, по той просто причине, что его не существует в мире?

Да уж проблема, но если утром треснуло зеркало, то просто так оно не трещит, и до вечера еще столько всего случиться может, страшно, аж жуть. Ведь прав любимый герой, мы никогда не знаем, что случится вечером, что с нами будет через час, если Аннушка уже разлила масло. А если пришла беда, в лице бесов, выпавших из зеркала, то делать нечего — надо отворять ворота. Да и какие ворота их могут испугать, если они через любую стену пролезут?

— Макар в танке? — спросил Барс, отпрыгнув как можно дальше, — ведь это то же самое, что обезьяна с гранатой.

Федот молча кивнул.

— А где еще он от нас укроется, хорошо, что танк подвернулся на пути. Надеется, что спасся, идиот.

Визг кота был заглушен заведенным двигателем танка. Наверное, черт в панике случайно на какую-то там кнопку нажал, вот и завелось. А может и не случайно, вдруг он в армии танкистом был, они же не знали этого наверняка.

Подхватив кота, совсем выбившегося из сил, Федот отпрыгнул в сторону, потом еще раз. Прыгучести его мог позавидовать любой чемпион по прыжкам в длину и глубину.

Танк резко рванулся и со всего размаха врезался в огромное дерево и рассыпался у них на глазах. Но откуда в подсолнухах оказалось дерево, этого никто бы не мог сказать, хотя они о том и не думали в тот момент.

Кот и Федот в тот момент спорили, дойдет танк под управлением Макара до Москвы или не дойдет.

— Ну и кто был прав? — радостно фыркнул Барс.

Потом они здорово поцапались, выясняя, спасать или не спасать Макара. Решили все-таки спасать. Смерть — это слишком легкое наказание за то, что он натворил. Пусть лучше живет да мучается, творец с большой дороги.

— Пусть живет и мается, — изрек Барс.

Когда они, разбрасывая железяки, добрались до Макара, тот казался мертвым, если бы такое с бесом могло произойти, конечно. Но бесы бессмертны, потому не может быть.

— А ведь мы угробили его, — схватился лапами за голову Бегемот.

— Невелика потеря, — мрачно отвечал Федот, потому что он больно ударился о какой-то железный штырь, и ему было не до смеха.

Бес пошевелился и загнусавил:

— Моя страна сошла с ума.

— Жаль, что с ним ничего не сделалось, — тут же отозвался Барс, — неоткуда ему было сходить, горемычному.

Лепесток от подсолнуха упал с его головы прямо на грудь Макара, как еще один орден за разрушенный танк, который теперь наверняка не дойдет до Москвы. Хоть одно доброе дело бес все-таки совершил, пусть и вовсе не хотел этого, просто так вышло.

Но как же красиво, как тихо было в мире, если не смотреть на обломки уничтоженного танка.

Тут появились какие-то люди.

Кот Барс и Бес Федот моментально растворились в воздухе, еще не хватало, чтобы их арестовали, а то и расстреляли за то, чего они не совершали. А ведь ясно кого виновными признают, к Ванге не ходи, потому главное — вовремя смыться.

Так и пришлось гадать освободителям, которых друзья Макара называли не иначе, как боевиками-москалями. Так вот те самые храбрые парни, которым почет и уважение, говорили потом журналистам, что в разрушенном черт знает как танке, они нашли только какого-то укропа со сломанными ногами и пробитой головой, который признался им в том, что его страна сошла с ума, развязав войну против своего народа.

На стволе дерева, в которое врезался танк, которому никогда не дойти до Москвы, наши парни написали: «Нет войне»…

А что стало с тем самым Макаром? А черте его знает, хотя может быть, и Бегемот позднее расскажет, куда он делся. Одно ясно, что исчезнув в одном месте он обязательно появится в другом.

Глава 8 Еще немного, еще чуть-чуть

Такая вот сказочка взяла да и родилась нагадано, нежданно. И хотя я рисковала потерять своего последнего, а вернее крайнего жениха, не любят мои любимые летчики слова «последний», да и я тоже не люблю, если честно, но погрешить против истины я никак не могла, как написалось, так и написалось. Время у нас было такое странное и суровое, и очень запутанное, там не то что забытый и заброшенный Макар, но и сам черт ногу сломит.

Одно было ясно и понятно, не в свою любимую бабушку я пошла, не умела да и не хотела дорожить тем, что было, тем, кто был, и все делала наоборот из вредности. И не то, чтобы очень тупая и упертая была, иногда очень даже острая, если честно. Но вот в такие минуты, когда надо было о себе подумать и ради своего светлого будущего написать что-то светлое и позитивное, пусть и далекое от истины, ничего, ну просто ничего не получалось, да и поздно по волосам плакать, когда голову потерял, теперь уже скорее всего никогда и не получится… И с этим надо как-то жить.

Телефон молчал, Игорь, вероятно еще не обнаружил сказку про Макара, хотя, как пылкий поклонник, фактически фанат, он следил за моим творчеством яро, почти яростно, читал все, даже то, что не нравилось, хотя на то, что не нравилось, просто не отзывался. Переживал мой очередной косяк, работал в своем великолепном саду, если дело было летом, среди благоухающих цветов в одиночестве, а потом снова находился какой-то повод, чтобы нам встретиться и сделать вид, что мы остаемся вместе, и завтра, завтра точно, будем еще ближе.

Он был лучше моего мужа, выбранного когда-то дедушкой, хотя бы потому, что выбирала его бабушка и относилась к нему с большой симпатией, но дальше этого дело не двинулось.. Не было в ней дедова напора, который с места не сдвинется, пока не исполнишь все, чего он требовал.

— Не судьба, не печалься, детка, — сказал бы мой папа, кажется, он так и говорил во сне, когда я снова увидела его после нашего свидания с Игорем.

— Не судьба, так не судьба, — то ли подумала, то ли ответила ему я, — мне привыкать что ли.

О том, что стерпится и слюбится, мы говорить не стали, это была больная наша тема, и оба мы знали, что не стерпится и не слюбится, а потом уже поздно будет после драки, в смысле после замужества, махать кулаками.

— А может все-таки мне остаться с ним? — спросила я

Оглянулась, но папы уже не было. Молчание и поспешное его исчезновение показалось красноречивее любых слов.

А потом что-то странное случилось, то ли во сне, то ли в реальности, я увидела своего прадедушку Николая, погибшего в 35 лет во время гражданской, яростно защищавшего своего адмирала, и все, что осталось от него — сын и две дочки.

О, как же мне хотелось его увидеть хотя бы во сне, и на этот раз я видела, забыв о том, что желания сбываются, даже самые невероятные и фантастические все равно сбываются.

Передо мной сидел мой прадед, до сих пор я вызывала адмирала, но сейчас мне хотелось побыть немного с ним, хотя бы раз поговорить о странностях любви…

Сами собой появились строки стихотворений. И удивительным было не то, что они появились, сколько строк писалось во сне, и таяли без следа, а то, что я их запомнила, и потом смогла записать.

Это было что-то совершенно невероятное, но это было в те странные дни, когда живые стояли рядом с мертвыми, и я как никогда прежде верила, что наши мертвые нас не оставят в беде…

Опускаются сумерки в пропасть тоски,

И врываются грезы в реальность несмело.

Мне к тебе по снегам в эту зиму брести,

И искать оправданья, а в мороке белом

Написать о весне, до которой дожить,

Долететь, доползти, добрести, оглянуться.

В чистом поле осиной унылой застыть,

Чтобы снова женою усталой проснуться.

И понять, что напрасно ждала перемен,

Все десантники нынче в Асгарде пируют.

И в заснеженном мире мы страсти взамен

Нарисуем картину, я знаю, иную.

Здесь безмолвие чувства погасит опять

И заснежит дорогу к тебе, уплывая,

Будут снова незримые птицы кричать,

Что сибирский мороз души их убивает.

Что страданья твои ускользают от глаз,

И какая эпоха напомнит былое,

Если прошлое вдруг прорывается в нас,

Там мой дед, он танцует сегодня со мною.

Он моложе меня, вот такие дела,

Те же нежные пальцы и сильные руки,

— Что с тобой, моя радость? — Метель замела

Позабытый твой дом, и поет о разлуке.

Я проснулась, а музыка снова слышна,

И вернулся из мрака любимый мужчина,

Опускаются сумерки в пропасть окна,

И легко накрывает нас страсти лавина.

— Что случилось опять? — Дед вернулся с войны.

Никого никогда так потом не любила.

Перепутали все эти снежные сны,

Застываю в объятьях, как нежен Ярило.

Дивный бог, древний бог, не уйти от страстей,

Не Снегурочка я, и теперь не растаю.

Но проносится память, и вижу ясней,

Как летит и не тает там снежная стая.

Мне к тебе по снегам в эту зиму брести,

И искать оправданья, а в мороке снега

Опускаются сумерки в пропасть тоски,

И врываются грезы в реальность несмело.

Такое вот написалось стихотворение. Я точно помню, что сначала была сказка про Макара, потом появилось странное стихотворение, порожденное портретом, который оказался в папке с романом о моем прадеде и адмирале Колчаке, а потом повествование о живых и мертвых душах.

Тогда еще Игорь не успел ворваться ко мне в неописуемой ярости, не вопил, что он меня не понимает и никогда не поймет да и понимать не собирается.

В такой момент нам надо было бы подать на развод, конечно, если бы мы были женаты. Но его медлительность избавила нас от этой противной процедуры, признания того, что брак — совершенно отвратительное дело.

Бабушка просунула голову в комнату, посмотрела на меня и на него и спросила:

— А чего ты хотела? Чего добивалась, это был твой последний шанс, и ты все испоганила. Макаревич с его эпатажем и тупоумием тебе дороже прекрасного парня и ваших отношений, живи как знаешь, мне нечего тебе сказать. Но не могла и представить, что ты можешь так испоганить свою жизнь.

Но перед всеми этими архиважными для меня событиями, я все-таки написала главу романа, который никогда не увидит света.

Почему я так решила, и зачем писала эту главу? А вот на этот вопрос у меня нет ответа. Просто мне казалось, что все, что ни делается, для чего-то понадобится, и я обязательно пойму, что же такое кроется в тексте и как это отразится на моей жизни и судьбе. И кто сказал, что текст вторичен? Не знаю, для меня он чаще всего и был первичен, а потом сама реальность, где он просто воплощается.

То, что в тексте вполне может ничего не крыться и к судьбе моей не иметь отношения, этой мысли я не допускала, понимая всю важность того, что пишется и слышится. В общем, это была еще одна история о мертвых и живых душах, и вот какой она написалась.

Глава 9 шутка кукловода или мертвые души

Сначала треснуло зеркало в прихожей. Но я рванулась на улицу, потому что опаздывала, и подумала о том, что и в моей квартире может поселиться кто-то из разбитого зеркала.

Как же прочно живет в нас каждая фраза, каждое слово романа века. Недаром ли пугливые, полуживые души так не любят это повествование, оно приводит или в шок, заставляет терять рассудок?

Я люблю роман.

Сейчас я спешу на свидание и почти счастлива. Но можем ли мы знать, кого встретим на пути, что случится с нами к вечеру, через час, да что там, через мгновение? Жизнь прекрасна и удивительна, потому что ничего этого мы не ведаем.

До места свидание я добралась без происшествий, успела забыть про треснувшее зеркало и даже любимый роман.

№№№№№№№№

В большом торговом центре мой спутник останавливается, ласково берет меня за плечи и поворачивает в свою сторону. Он хотел сказать что-то важное, напомнить о чем-то, может быть поцеловать (мечта идиота), но произошло невероятное. Прямо за его широкой спиной я вижу прекрасное создание в одном купальнике и столбенею. Опасность? Соперница?

Только через минуту становится ясно, что это не моя прекрасна соперница, это манекен, дорогой, хорошо сотворенный, так что сразу и не понять, что это не человек, а кукла, призывающая купить это чудо-купальник.

Думаю о том, что могла переживать, в какие стороны шарахаться, если бы мы оказались, скажем, среди восковых фигур в знаменитом музее мадам Тюссо. Наверное, так и рождаются фильмы ужасов.

Но куклы остаются куклами, а люди все-таки не куклы, на первый взгляд хотя бы. Почему у меня создается впечатление в том самом огромном торговом зале, что здесь есть манекены неподвижные и двигающиеся в разные стороны. Все, кто двигается — живые, если к ним прикоснуться, они вероятно, теплые. И все-таки это впечатление не исчезает.

Мой спутник, философ и по образованию и по отношению к жизни, и потому остается только рассказать ему, о чем я в этот момент думаю.

Просто, наверное, выражение лица у меня какое-то странное, не очень понятно, что меня так волнует. Хочу ли я дорогой подарок, или что-то иное не дает покоя. Правы мудрые женщины — мужчинам надо объяснять все, что мы хотим сказать, почему они должны догадываться, а то еще бог знает, до чего догадаются.

Мы спускаемся на первый этаж в кафетерий, чтобы поговорить немного. Выслушав меня, он улыбается.

— А ты только сейчас догадалась о том, что половина тут мертвых душ?

Хороший поворот, он издевается или на самом деле это так?

А он не унимается.

— Ну, посмотри на мужчину за тем столиком, думаешь, он жив?

Не знаю, человек поднимается и идет куда-то, вероятно, скорее жив, чем мертв, ведь он двигается, смотрит на красивую женщину, облизывается, думает: «Мне б такую».

— А вот это девица, — не унимается философ, — думаешь, она что-то чувствует, мы все для нее не бесцветные тени? Она не наткнется на тебя, когда пройдет мимо? Но в ней с самого начала не было никакой жизни.

Я понимаю, что сейчас он мне расскажет какую-то историю, чтобы доказать собственную правоту, потому что я не особенно ему верю, хотя в глубине души подозревают, что он прав. Просто озарение какое-то. Хотя в голову это все-таки не укладывается.

— Понимаешь ли, в чем дело, — начинает он, — мы привыкли думать о том, что при рождении, когда младенец делает первый вдох, душа в него вселяется, кто-то говорит, что она появляется еще в утробе матери, когда плод начинает шевелиться, а здесь только просыпается окончательно.

— А это не так?

— Это так, — соглашается он, — интересно то, что происходит потом с душой, которая принадлежала уже дюжине людей до нас и накопила столько всего в своей оболочке, как она приживется на этот раз, как будет развиваться, сможем ли мы ее оживить окончательно, чем наполним, сделаем ли своей или она будет отторгнута.

— И что же происходит?

— Вот и происходит развитие, она должна попасть в это время, в это пространство, она должна комфортно себя здесь чувствовать и развиваться, а не сбежать от нас, как неверная жена, к другому мужчине. Ты думаешь, что такое клиническая смерть, как ни побег души из тела? Если найдется подходящая душа поблизости и успеет вселиться в еще не остывшее тело — человек оживает, если же нет, то, увы….

— Не повезло бедняге…

— Недаром, люди, которые возвращаются назад, не любят рассказывать о пережитом, а если рассказывают — одно и то же, о коридоре, свете, то, что они наверняка до этого читали или слышали от других. А на самом деле ничего они не помнят и не знают, сбежавшая душа вряд ли вернется назад, а совсем другая только пытается прижиться в этом теле, она ничего о нем не ведает, все начинается сначала, вот и молчат, бедолаги.

— Но ты говорил о живых людях, у которых мертвые души, — напомнила я ему, капризно поджав губы.

— Да, конечно, прожил человек половину жизни в тумане, ничего не хотел, ничего не делал, что же ты думаешь, душа еще жива у него? Нет, формально, она может и трепыхается, но это мертвая душа. Ведь люди порой умирают еще задолго до своей физической смерти, им не обязательно для этого лежать в коме и не шевелиться. Он может и шевелиться, но душа уже точно мертвая.

— И что же делать? — спросила я, вспомнив все больные вопросы наших революционеров, которых разбудили несчастные декабристы.

Он молчал, разглядывая кого-то, наверное, пытаясь определить, мертвая или живая у него душа.

— Что делать, чтобы душа не умерла раньше срока, и вообще оставить ее в целости и сохранности — учиться, развиваться, забыть о покое, пусть он только снится, музыку, стихи писать, кино снимать — творить одним словом, — с пылом говорила я.

— Ну, это банально, хотя для начала не так и мало. Но есть еще одна тайна во всем этом, желательно бы узнать, кому принадлежала душа прежде, совпасть с теми, кто уже владел ею, кто пытался развивать и сохранить то, что он накопил за свою жизнь. Ведь без их помощи и без их опыта мы не сможем много сделать и снова все начнем сначала. Если успеем начать, — он таинственно замолчал.

— Узнали, а потом?

— А потом подумать о современном мире, в который мы ее бросаем, вот с поправкой на изменившиеся реалии и развивать ее дальше, все время неустанно, восстанавливать, оживлять, поддерживать тот огонь, которым она питается, конечно, не при помощи вина, азарта, а то и наркотиков. Так ее только и можно умертвить раз и навсегда.

Около нас остановился человек, на диво красивый, странно похожий на Александра Блока в молодости. Вероятно, это сходство замечали с самого начала многие, и повторяли ему все время о том, что он удивительно похож на великолепного поэта.

Но я заметила и другую особенность — он был мертвецки пьян, нет, двигался он, почти не качаясь, но он до такой степени был выключен из реальности, что если бы другой человек шел к нему навстречу, то он бы не смог свернуть, отстраниться в сторону, и просто бы врезался в него.

— Вот, лучший способ умертвить душу, о наркотиках я не говорю, ее просто выключают, усыпляют, и назад вернуться она едва ли сможет, да мало ли способов, как можно убить душу. Если она и была бессмертной, то с этим давно покончено, еще до нас постарались.

— Куклы и кукловоды, — я снова вспомнила о красивом манекене, который заставил меня до такого додуматься.

— А самое главное, что мы сами и куклы и кукловоды одновременно, каждый в своем мире и кукла и кукловод. Пока душа не умерла, человек может все, но стоит только ее потерять или убить, и он уже остается просто куклой, тогда и появляются другие кукловоды, вот это настоящая беда. Но стоит ли жалеть о том, кто уже успел погубить свою душу, и передает себя в руки другого, прекрасно понимая, что ничего хорошего ему не дадут, а скорее наоборот, отберут даже то, что еще осталось, тот мизер, который у человека еще был, чтобы окончательно швырнуть его в пропасть.

— Тогда бес забирает его душу? — спросила я, вспомнив знаменитый сюжет о Фаусте и Мефистофеле.

Мой спутник рассмеялся.

— А теперь я открою тебе величайшую тайну, а на кой ему нужна такая душа, несчастная, измотанная, затравленная? Ты веришь, что Мефистофель — это тот старьевщик, который тащит с помойки все к себе в дом и захламляет его изношенными мертвыми душонками? Господин Чичиков хотел за них хотя бы монеты получить, а ему зачем это нужно?

На этот раз я и удивилась и встревожилась по-настоящему. И на самом деле, как глубоко сидят в нас те самые заблуждения, которые кто-то и когда-то внушил нам.

— Тогда почему он возится с ними? — не сдавалась я.

— Дорогая, а не ты ли писала о чертях в Пекле, кочегарах и тружениках, которые не видят белого света, в отличие от твоих забавных бездельников сатиров из заповедного леса.

— И что? — невольно вырвалось у меня.

— И то, что когда-то он был наказан, проиграл в кости Велесу — богу всего живого на земле, твоему любимому богу, и с тех пор он должен собирать эти мертвые души и бросать их в топку, чтобы они не возродились больше, чтобы на свет не смели показываться. Заставь Мефистофеля души собирать, он много чего натворить может, творческая личность. Ну, самовольничает, конечно, когда ему кажется, что душа уже никчемная, ее пора сжигать, а человек упрямится, не отдает душу, но это не значит, что она нашему Мефи нужна. Просто он так считает, а уж упрямства у него — сама знаешь. Но самое главное, что он редко ошибается, если человеку и удается защитить, отстоять свою душу, та самая душа очень скоро все равно у него оказывается. Тогда в морозную зиму становится немного теплее — мертвые души — это самое лучшее топливо, да и для чертей передышка, можно перекурить, она ведь горит очень долго, пока все жизни не выгорят, не обратятся в прах. Вот на это только и годится мертвая душа, но хоть какая-то польза.

— Странно, а я все пыталась понять, зачем ему нужны эти души.

— Вот затем и нужны. Но какое же преступление совершает человек, который не может сберечь душу, он уничтожает надежды на возрождение, все то доброе и светлое, что успела душа накопить до того, когда пришлось ей вселиться в это тело и сделаться мертвой.

Мы сидели за столиком, а мимо двигались, словно во сне живые и мертвые души. И поди еще пойми, какие из них живые, а какие уже давно дубу душу отдали…

Глава 10 Свидание в старом кафе

Мы все еще сидели в старом кафе, перед глазами у меня мелькали какие-то люди. Но не они мне были интересны, а мои знакомые, близкие и дальние. Хотелось узнать, понять живые или мертвые у них души?

— Хочешь научиться определять это безошибочно? — спросил мой спутник

Я подумала немного. Хочу ли я все знать о мертвых душах? Нужно мне это, если знания умножают печали?

— Нет, не хочу, боюсь. Пусть остается надежда на то, что они скорее живы, чем мертвы. Не хочу думать, что они годятся, только для растопки и обогрева космоса. А вдруг есть еще какая-то надежда на лучшее.

— Но ты ведь хочешь спросить о тех, кто еще живы?

— Да, скажи, как они живут?

— Они неустанно совершенствуются, стремятся вверх, занимаются наукой, творчеством, и тогда те, кто были до них, они появляются в нужный момент и помогают им, конечно, если род занятий угадан, и Сократ может помочь такому человеку, да еще в современной обстановке. Все это почти на грани шизофрении, недаром же гениев объявляют сумасшедшими, именно те, с мертвыми душами, когда лопаются от ярости, зная, что им этого не дано, они не спасутся, не оживут, и никто не сможет им помочь. Хотя и винить вроде некого, но все равно весь мир у них виноват в их бедах.

— А зависть? — вдруг догадалась я.

— Зависть мертвых к живым — это вечная проблема, — только такая зависть и возможна. Вот мы и подошли к самому главному, если кому — то и в чем-то завидуешь, если это сжирает тебя и не дает покоя, то ты скорее мертв, чем жив, потому что живые не завидуют, у них напрочь отсутствует такое чувство. Только смерть может завидовать жизни, помнишь, какой тьмой наполнена первая и каким светом — вторая. Вот тогда Смерть при помощи зависти и злости и пытается бросить тень на жизнь, мертвая душа на живую. Для этого особенно годится сквернословие, пустые стихи по случаю, смерть всегда считает, что рифмованным словом можно сильнее воздействовать на жизнь, потому она и творит сонмы графоманов, которые должны заглушить своими воплями и стишатами настоящих поэтов. Тогда любовь мы заменяем страстью, а то и похотью, а душа все мертвеет и мертвеет.

— Но ведь словом можно убить…

— Да, конечно, можно, только убивает такая душа окончательно себя саму, мертвые слова, исторгнутые из мертвой души, да еще сложенные в стихи причиняют вред только тому, кто их исторг из своей утробы. Поэтическая змея кусает и травит только саму себя — это еще одна тайна творчества, оно не может причинить вреда другим, только творцу, ведь про идею бумеранга тебе не надо рассказывать.

— Все так страшно?

— Все так серьезно, а когда это творчество было игрушкой — это бомба, которая разрывается у нас в руках, если мы нарушаем какие-то негласные заповеди и законы, впрочем, как и везде.

— Пусть они пишут, это лучше, чем пьют водку или издеваются над близкими.

— Лучше? — спросил мой спутник и усмехнулся, — а ты не помнишь случайно, за что Берлиозу голову оторвали, ну отрезали, отрезали, не морщи так носик, но ему легче от этого не стало. Ну не хочешь Берлиоза, тогда вспомни, почему освободили разбойника и казнили того, кто только словами бросался, и храм старой веры разрушить собирался, чего это они все так против него настроились, если слова безобидны, и нести можно всякую чушь? И не так глупы были, как мы привыкли думать о них. Мне становилось страшно. Мой кукловод, тот, который во мне, рванулся прочь, кажется, я еще была жива, и могла управлять собой сама. Или только кажется? Слабым жестом философ предложил мне прогуляться. Я поднялась, чтобы последовать за ним. Незнакомец загадочно улыбнулся и растворился в воздухе. Вот так они назначают нам свидание, и что же это значит? Поди туда, не знаю куда, принеси то, но не знаю что. Наши сказки знают ответы на все вопросы…

Любовь-страсть — похоть, — почему — то в памяти всплыл этот ряд, о творчестве, о слове я пока не думала. Может потому, что Игорь ждал меня дома, и там уже произошло то, что я описала выше. Макаревич должен был развести нас раз и навсегда. Но стоит ли винить в том Макара, хотя конечно, в своей эпатажности косяков натворил он немало. Но если он позволил мне взглянуть с другой стороны на того, за кого я хотела выйти замуж наконец-то, то не так все плохо, по крайней мере, разводиться не надо бежать. Нет, определенно, во всем надо искать что-то положительное, уж что-то, а этого то у меня не отнять. Зато и депрессии, настоящей депрессии никогда не бывало, хотя и бед особых тоже, так, мелкие неприятности.

Что-то в этом году, как на бедную Пенелопу на меня свершилось нашествие женихов, но она хотя бы ждала своего непутевого Одиссея, а мне что делать, кого ждать, они-то не сомневаются в том, что все женщины хотят замуж, а те, которые не хотят, по ним психушка плачет давно и упорно. Как защитить свой мир и свой остров от пришельцев, если Одиссей не вернется, по той просто причине, что его не существует в мире? Да уж проблема, но если утром треснуло зеркало, то просто так оно не трещит, и до вечера еще столько всего случиться может, страшно, аж жуть. Ведь прав любимый герой, мы никогда не знаем, что случится вечером, что с нами будет через час, если Аннушка уже разлила масло. А если пришла беда, в лице бесов, выпавших из зеркала, то делать нечего — надо отворять ворота. Да и какие ворота их могут испугать, если они через любую стену пролезут?

— Бобби, Игорь, кто там следующий придет, чтобы уйти, уйдет, чтобы вернуться?

А вот последнее вряд ли, ко мне не возвращаются, вернее, я все делаю для того, чтобы этого никогда не случилось, не стерпелось, не слюбилось, вот и пусть отправляются на все четыре стороны

Глава 11 Не стерпелось, не слюбилось

Когда Олег вошел в полутемный зал Старого кафе, какая-то юная девица уставилась на него, и не отводила глаз, словно увидела призрак дедушки, погибшего в 45-ом.

— Уж лучше бы смотрела влюбленно, проворчал неотразимый, 45 летний бывший морской десантник, выглядевший на 35 не больше, если бы не седина на висках, он казался бы парнем, спортсменом, и просто неотразимым во всех отношениях мужчиной, о котором могла бы мечтать любая. Такими остаются офицеры в американской армии и не только в их фильмах… Но иногда на парадах и в нашей армии мы видим таких… А в жизни они встречаются крайне редко…

Если бы режиссеры и не взяли его на роль бравого образцового военного, то только по одной причине — это невероятная тоска в темных, прекрасных глазах, которые, видимо, никогда не улыбались, даже когда он радовался жизни, если вообще когда-то радовался, конечно.

Олег почему-то вдруг вспомнил любимую учительницу литературы. Иногда ему казалось, что она одна его только и понимала. А может быть просто он был немного влюблен?

Впрочем, чаще всего не понимала и она. Наверное, никогда и никого ему не захотелось затащить в постель, так как ее в свои 17 лет. Желание было таким сильным потому, вероятно, что это было совершенно не реально, хотя почему не реально, она же тоже человек, хотя и учительница. Но она не понимала и не чувствовала этого его дикого желания, которое почти нельзя было укротить. И желание это было вбито, словно осиновый кол в душу. И не оно ли стало потом причиной того, что распался его первый брак. А второй? Пока не распался, но все так скверно, что об этом лучше не думать вовсе, и главное — никакого света в конце туннеля. Не потому ли он уезжал на вахты, месяцами не бывал дома, а когда все-таки появлялся, то отправлялся в кино, Старое кафе, просто бродил по городу, и чувствовал, что домой возвращаться совсем не хочется. Олег просто ложился на дно и чувствовал, что никак не может всплыть на поверхность, здесь он точно был, как в подводной лодке, вот и ушел на гражданку называется. И что теперь делать? Убежать от Виктории? Он никогда ни от кого не бегал, а если бы еще не малые дети, то, наверное, точно однажды не вернулся бы с вахты, исчез где-то по дороге и вынырнул бы в другом месте, там, где его никто не знает..

Но он и помыслить не мог, что оставит своих пацанов так же, как когда-то его оставил отец. Вот этого не случится точно. Потому матушка его не любила, хотя и себе в том не призналась бы никогда. Он как две капли воды был похож на отца, и все время напоминал ей о том, что он ушел, как только появилась стрекоза молодая и пылкая. Найти его, вернуть домой было невозможно и роте десантников.

Отец сбежал с молодой девицей, потому Олег не любил молодых девиц, даже когда они висли на него, особенно, когда сами знакомились и висли, желая заполучить его хотя бы на ночь или на час.

А что же матушка, обида убила ее душу, хотя он был ее сыном, а не предателем-мужем, но напрасно ждал какой-то ласки, поцелуя на ночь, слов о том, что он самый лучший на свете… Он нуждался в ее любви и восхищении, и делал не мало для того, чтобы она любила и восхищалось, но ничего такого не случилось, ни тогда, ни потом.. Она звала его, когда надо было что-то сделать по дому, а потом отправляла к жене, говоря о том, что и Вика его бросит, потому что женщине нужен не тот, кто ей кучу денег приносит, а тот, кто остается рядом. Если его нет, то рядом появится какой-то другой.

Таинственные и закрытые от мира Раки всегда были такими, если бы она родила его в каком-то другом месяце, чтобы был он Стрельцом и Водолеем, и все было бы по-другому — воздух легок, огонь пылок, а вода таит в себе все секреты и вечные тайны. Она гасит огонь, и делает землю плодовитой, и он вышел из воды.

То, что Виктория была похожа на его мать, в этом не было ничего удивительного, ему хотелось получить то, что та не дала и дать не могла, жена ближе, жена должна быть одной плотью и за мужем следовать.

Тогда он и стал думать о том, что может быть с ним самим что-то не так, если четыре десятка лет мир так холоден и почти равнодушен к красивому и славному парню, которого по большому счету не за что упрекнуть, тогда отчего все так?

И все это и привело к такой тоске в глазах, из-за которой этого волоокого мужа не взяли бы на роль американского офицера. Оптимизма, жизнелюбия и желания страсти ему давно не хватало для того, чтобы показать, что жизнь хороша, и жить хорошо, а не в этом ли и состоит американская мечта, хотя бы на голубом экране, если не в реальности.

Пока он допил свое пиво, незаметно та самая девица переместилась к его столику и что-то пыталась ему объяснить. Он даже не сразу понял, что от него требуется, а потом резко поднялся и двинулся к выходу, грациозно обойдя ее, словно досадное препятствие на пути.

Как же он был восхитительно высок. Каждый человек похож на какого-то зверя, перед нами был барс, живущий где-то далеко на снежной вершине и лишь иногда спускавшийся к людям, чтобы снисходительно на них взглянуть и снова удалиться в свои заснеженные горы.

Светлана все еще стояла на том самом месте, где он ее оставил, и никак не могла понять, уразуметь, что ей отказали, что ее просто в упор не видел этот одинокий и неприкаянный незнакомец. А ведь еще вчера на нее вешались и не такие, ну или не такие, если быть честной, но все-таки велись. Она пользовалась спросом у мужчин, хотя бы на одну ночь. А чаще всего этого и достаточно, проблем меньше. Нельзя же выходить замуж за всех, кто с тобой был когда-то, так и свихнуться недолго.

Что же такое случилось сегодня? Как он смеет так себя вести? Он должен бежать за ней, умолять ее, провести с ним хотя бы одну ночь. И тогда она покажет ему небо в алмазах, да так, что потом он проходу ей не будет давать, а она еще подумает быть с ним или не быть. Впрочем, думать будет недолго, конечно, быть. Потому что если за всех нельзя выходить замуж, то за этого морского котика можно, он уже нагулялся и будет хорошим мужем.

Женщины часто с первого взгляда придумывают целую историю с незнакомым мужчиной, забыв спросить о том, что он сам думает по этому поводу, не потому ли они остаются потом у разбитого корыта, потому что первый встречный вовсе ничего по этому поводу не думал и думать не собирался.

Глава 12 Мертвая душа

Светлана очнулась, вышла на крыльцо и остановилась, все еще надеясь на то, что капитан дальнего плаванья, так она его в тот вечер окрестила, сама не зная почему, вернется, опомнится, поймет, что он потерял, чего лишился. Но пока верила, что он вернется, и поймет, что для этого вечера, перетекавшего плавно в ночь, бурную и страстную ночь, никого лучше, чем она, он все равно не найдет.

Но тикали часы, а она все стояла на крыльце брошенная и одинокая, и никакого капитана не было даже на горизонте. В этот вечер все шло не так, как ей того хотелось.

— Мертвая душа, что с нее взять, — усмехнулась девица-краса, чтобы хоть как-то оправдать облом. То, что у нее душа живая, Светлана не сомневалась, хотя какие были для того основания, черт его знает.

Именно в тот момент по ступенькам поднимались двое, — дама средних лет в бирюзовом сарафане, и с ней какой-то рыжий тип в темном костюме с иголочки, белой рубашке и галстуке-бабочке, отчего он казался еще более нелепым.

Дама была, конечно, эффектной, но в теле. Светлана бы померла от голода, если бы столько весила, довела бы себя до самой крутой анорексии, чтобы не быть такой жирной коровой. Но та, кажется, вовсе не парилась по поводу своего веса, судя по всему, она была довольна собой. Она что-то весело говорила своему рыжему спутнику. Потом они оба взглянули на Светлану, словно узнали ее, потому что ориентировка о розыске висела на каждом столбе, или видели, как Незнакомец отправил ее подальше. Но нет, они только подошли, этого не могло быть.

И все же Рыжий, проходя на очень близком расстоянии от нее, так что она ощутила его дыхание и запах дорогого парфюма, прошептал:

— Мертвая душа, что с тебя взять.

Постоял немного, усмехнулся, и отправился дальше.

№№№№№№№№

Светлана не сразу поняла суть сказанного, так поразило ее то, что творилось. Что это было? Обаяние этого Рыжего с бабочкой так на нее подействовало. Вот ведь ни рожи, ни кожи, а какая убийственная энергетика и эротика, прямо голова закружилась, бывают же такие.

Если бы в школе она прочитала роман века или хотя бы послушала, что рассказывала ее учительница литературы, она бы сразу узнала Рыжего и вспомнила фразу:

— Он пришел меня арестовывать.

Но не вспомнила и не узнала, в этом смысле она была девственно чиста, не то, что во всех остальных смыслах. А что, разве от чтения не портится зрение, а знания не умножают печали?

Она почувствовала Рыжего только на уровне эротических инстинктов, в народе именуемых похотью, что он неотразим. И при этом внешность никакой роли не играла. Вон какой красавец был Капитан, а что толку? Исчез, словно корова языком слизала, и пусть катится ко всем чертям.

— Мертвая душа, что с тебя взять, — словно строчку стихотворения (последнее она учила в детском саду, а потом не напрягала свою память сроду), повторяла она на разные лады. И вдруг до нее дошло, что Незнакомец повторил ее мысли точь — в — точь, ведь она пока еще не разговаривала вслух, бог миловал. Так что же получается, и этот ее отшил так легко и просто? А она готова была объятья свои распахнуть, лохушка непутевая. Недаром говорила бабушка, что если пришла беда, то надо отворять ворота, за один вечер Капитан-красавец и Рыжий урод отправили ее подальше, без лишних слов, первый молча, второй, повторяя ее собственные слова, только ее ли? Не витали ли они в воздухе. Магнитные бури нынче разбушевались не на шутку, в воздухе пахло бедой, большой бедой. Конечно, по сравнению с этой коровой в бирюзовом, она просто Мерлин Монро. Хотя та тоже была коровой, по сравнению с Натальей Андрейченко сегодня хотя бы. Но не дай бог ей дойти до такого, ведь и сегодня какой-то тип назвал ее мертвой душой, а если она еще на смерть похожа будет, тогда не он один заметит это и всему миру расскажет.

Светлана, наконец, очнулась от тяжких раздумий, и рванулась вперед, забыв, что там высокие ступеньки. Когда такое творится, про все на свете позабудешь.

Еще мгновение, и она бы кубарем скатилась вниз, и возможно долетела бы до проезжей части, и угодила бы под машину. Вон как мчались тут все Лексусы и Бентли. И они не могут знать, что какая-то девица свалится вдруг им под колеса.

Она бы точно свалилась и шею себе сломала, если бы ее не подхватил седовласый очень высокий грузин, который конечно, ей в отцы годился, но на первый взгляд казался настоящим мачо. Откуда он тут взялся? Улица вроде бы была пуста, с неба что ли свалился?

— Девушка, дорогая моя, что с вами, кто же вас обидел? — щебетал грузин, в его возрасте все кавказцы очень хорошо знали русский, на нем только и общались с миром, а этот и не делал вида, что забыл чужой язык.

Он все еще держал ее в объятьях и тяжело дышал.

— Да нет. Ничего особенного, голова закружилась, — бормотала она, думая о том, что из любой безвыходной ситуации всегда находится выход, даже если тебя зарубали, один выход все равно есть.

Правда, от ее спасителя исходила страшная опасность. Но она решила, что лучше быть с кем попало, чем одной и уселась в его Бентли, как только он предложил ей это. Не возвращаться же в Старое кафе, где она пережила столько унижений и кошмарных минут. А там еще оставались Рыжий с бирюзовой коровой. И туда так и не вернулся за ней Капитан, что не прибавляло оптимизму.

Нет, уж лучше старый грузин на Бентли или хуже, кто его знает, но скоро, очень скоро Светлана это узнает точно, главное, живой остаться, хотя и это как — то в тот момент мертвую ее душу не волновало. Ей хотелось избавиться от тех впечатлений, которыми была забита ее душа, но казалось, что все это отвратительно и странно.

Бентли растаяла в сером тумане и исчезла во тьме. Вот оно русское счастье с грузинским акцентом, или даже без всякого акцента, живи и радуйся в этой роскоши, и забудь обо всей неудачах, они так же иллюзорны, как и мгновения счастья, порой.

Глава 13 Фотография адмирала

Вместе с Азом, выпавшим из старинного зеркала, мы оказались в кафе и хотели продолжить наши размышления о мертвых и живых душах. Как мы познакомились с моим таинственным спутником? Да очень просто, я так любила, и так хорошо знала роман века, который переписывала на машинке десяток раз для своих друзей, в те времена, когда о книге, изданной профессионально, можно было только мечтать. Однажды, когда я шла в Долину смерти, площадь около Драматического театра, где располагалась областная прокуратура, серый дом и управление гос. безопасности, так вот именно там, на уютной аллее я и заметила этого типа в костюме и с бабочкой вместо галстука.

— Не боишься носить в сумочке крамольный роман? — спросил этот тип, решительно направившись ко мне.

— Ты меня хочешь арестовать? — вольно или невольно ответила я вопросом на вопрос.

— Вот еще, какая пошлость, отдам твоему деду, — отвечал он, — это будет покруче всех спецслужб. Уж он тебе покажет, где раки зимуют, как только узнает, что ты вместо его шедевров читаешь.

Сказать, что дедушка не любил Булгакова, это ничего не сказать, это была ненависть, помноженная на лютую зависть, потому что хотя о своих талантах он был очень высокого мнения, но в глубине души прекрасно понимал, что ему до Булгакова, как до Китая пешком. Узнать о том, что его внучка, и не заглядывавшая в его творения, или листавшая его новые книги только для вида, перепечатывает снова эту крамольную рукопись, не знаю, что бы он со мной сделал. Наверное, снова бросил бы в Иртыш и запретил кому-то ко мне приближаться, чтобы спасти, так он учил меня в детстве плавать, а ведь плавать я назло ему так и не научилось. Так бы он и убил двух зайцев, отомстил бы мне за упрямство и Булгакову просто за то, что тот жил и творил и забыл спросить разрешение у моего деда. И потом, по-моему, даже мой дед чувствовал, что Булгаков на самом деле вернется, ведь недаром же он повторял:

— Я ухожу, но я вернусь.

И страшно даже представить себе, что могло бы случиться, если бы он вернутся. Мне лично представляется сцена с Великим инквизитором. Думаю, не надо объяснять, кто будет в этой роли. Правда, инквизиторы в наше время измельчали, но какие времена, такие и инквизиторы. А потому я мысленно просила все силы и черные и белые, чтобы возвращение Мастера не совпало с жизнью моего деда, пусть он приходить после, разве мало ему страданий было тогда, а сегодня ничего не изменилось, люди вообще мало меняются, ну разве что они становятся еще хуже.

Так вот в тот исторический день, когда дед был еще жив, мы в первый раз встретились с Рыжим. И он пригрозил, что сдаст меня не в КГД, а деду — зверствовал, одним словом не на шутку. О дружбе с рыжим я и не думала даже. Но он меня все-таки деду не сдал, а я сочинила про него стихотворение, помня о том, что Мастер, и все его герои считают стихотворчество пустой забавой, конечно. Но Рыжий снова меня удивил, судя по всему стихотворение ему понравилось, помнится, звучало оно так:

Он пришел и уселся устало,

Отстранившись на миг от огня.

Это ветер бумаги листает,

Упрекая устало меня,

Говорит он, печали отринув,

И хлебнув обреченно вина,

— Я сегодня Сальери покинул,

У меня ты осталась одна.

— Быть не может, откуда такое?

Миг до встречи с тобой, мой герой.

Но рояль обреченно откроет,

Что за музыка, Демон со мной…

Моцарт мертв, за окошком прохлада,

Осень скоро столкнется с зимой.

И в объятьях Нескучного сада

Мой поэт, хотя вряд ли он мой…

Он немой от любви и участья,

Мог бы все навсегда изменить,

Но боится, как бури, он счастья,

И его ли за это винить?

Незнакомец курил и смеялся,

Тихо скрипка смолкала вдали,

Он один в этом мире остался,

Я отпрянула, и корабли

Над Нескучным в тумане парили.

Он развеял мечту: — Облака.

Но звала Мефистофеля ты ли?

Я ошибся, пока же, пока.

Он ушел в пустоту, и печали

Заедала конфетами вновь.

Как пронзительно птицы кричали,

Улетая за демоном в ночь.

Так все и было, тогда он ушел, немного испугав меня на прощание, хотя времена были мирные и застойные, но страх перед КГБ оставался в генах, а для меня он нашел страшилище покруче, и это был мой собственный дед. Рыжий ушел, чтобы вернуться, но возвращался он всегда, когда сам этого хотел, и можно было не сомневаться в том, что возвращался он перед событиями важными, а то и роковыми. Вот и сейчас я спросила у него:

— Почему ты не сдал тогда меня деду? Интересно, что тебя остановило?

— А я спайс не курил, — ответил Рыжий, — мне было важно, чтобы роман жил в те глухие времена, особенно в те глухие. Конечно, хотелось пнуть старика по самому больному месту — по его дикому самолюбию, но разве простил бы мне это Мастер, ты так помогала нам в те дни, и так верно служила, а он пусть живет и мается.

— Пусть он живет спокойно, — говорит моя бабушка, когда не хочет печатать свои романы, конечно, это не романы века, но они очень хороши.

— А что удивительного, — пожал плечами Рыжий, я когда-то сказал твоему деду и сейчас могу повторить, что женщина напрямую говорит с богом, а мужчина может только через женщину и говорить с ним и творить, благодаря связи с ней. Мудрые понимают это и что-то предпринимают, а глупые и напыщенные упорствуют, занимаясь всякой ерундой, он мог бы стать великим писателем, если бы заставил ее помогать ему. Но он поступил наоборот и стал никем. И кого теперь в том винить прикажешь?

Рыжий говорил чистую правду, я могла бы подписаться под каждым словом, но мне было очень обидно, потому что говорил он о моем дедушке, противном, несносном тиране, но он был моим дедом. Сказать, что я его люблю, наверное, не совсем то, я даже не была уверена в том, что бабушка его любит, но он был родным и близким человеком, в моих жилах текла и его кровь тоже, и этого никак не изменить.

Наверное, меня уже настигал склероз, потому что как только я хотела спросить о самом главном, я тут же забывала, и снова внимание отвлекалось на что-то другое. Но когда я увидела у соседнего столика высокого и стройного парня с пронзительно грустными глазами, я, наконец, вспомнила:

— Мне попался портрет десантника в черном берете. Я узнала в нем деда Николая, твоя работа?

— Ты просила, я исполнил, я исполняю любые желания, потому всегда предупреждал, что надо быть осторожным, когда чего-то желаешь, потому что они все исполняются. Не буду же я разбираться, что хорошо, а что плохо, это вы уж сами майтесь. А еще читал твой рассказик, «Женщина безумного капитана», не скажу, что это шедевр, но в нем что-то есть, как и во всем, что ты пишешь, ну хотя бы потому, что могла бы меня уже взять в соавторы, я так смеялся, помнится, когда ты восклицала, что не могла такого написать. Конечно, не могла, потому что ты мой личный секретарь дорогая.

— Это еще почему? Да не хочу я быть твоим секретарем, — возмутилась я

— Значит, писать за этого упыря, твоего бывшего мужа, ничего, а со мной сотрудничать рука не поднимается.

— Ты страшно тактичен

— Так он мертв, а о мертвом либо плохо, либо ничего, — заявил Рыжий и усмехнулся.

Я решила, вернувшись домой перечитать старый рассказ, может быть там есть какая-то разгадка. Наши рассказы как сны, напишутся вдруг, непонятно как, а потом начинают сбываться, и действительно не веришь, что написано все было за пару лет до событий.. Не в этом и заключается главная тайна творчества? Мы все видим, знаем и пишем заранее, а потом дивимся тому что сбылось, и незаметно исправляем дату написания, чтобы так в глаза не бросалось и ненароком в психушку не угодить

Глава 14 Женщина русского адмирала

Алел закат, ветер распахнул плохо прикрытое окно.

Алина невольно подпрыгнула на широкой постели. Замерла на миг. Огромное алое солнце выплывало из тумана.

Какая красотища, только и тревога витала где-то рядом.

Почти мгновенно алое солнце начало желтеть. Если бы она пробудилась чуть позднее, то не увидела бы всей этой красоты.

Но что это? Знак или случайность? Кто мог ее разбудить в пустой квартире? А потом она вспомнила сон. Странный и удивительный сон. Она стояла на берегу моря, и прямо на нее двигался огромный корабль. Страшный корабль-призрак. Она читала о таких в старых мифах. Он врезался в песок и замер перед ней. Ей показалось, что кто-то зовет ее туда. Но в тот момент она и проснулась, чтобы увидеть алое солнце и встретить новый день. Ей показалось, что должно произойти нечто необычное после такого сна и такого рассвета. Но день был обычным — суматоха, звонки, рукописи, экран монитора.

Она даже забыла врубить свет, когда стало темнеть, и все сидела перед экраном монитора, читала и читала то, что было написано.

— А не прогуляться ли нам, — услышала Алина хрипловатый голос за спиной. Это могло удивить и испугать любую, но она решила, что ей и на самом деле надо отправиться на прогулку.

Сборы были недолги. Хлопнула входная дверь, и она вырвалась из квартиры на простор.

Лунная соната звучала из какого-то окна. Какие чистые и печальные звуки музыки…. Как все-таки прекрасен этот странный мир.

Любинский был залит разноцветными огнями. Она порадовалась тому, что так долго тут не была и двинулась дальше к берегу реки, к причалу. Уж если гулять, то по набережной.

— Вот и я о том же, — услышала она уже знакомый голос, — если ты заметила, сегодня день исполнения желаний.

— Самых, самых? — поинтересовалась Алина.

— Любых, — выпалил ее таинственный спутник.

Она успела только подумать о том, чего бы хотела, и уже услышала:

— Ничего невозможно нет, здесь не Питер конечно, и век не тот. Но если уж я обещал, то исполню.

Тогда Алина поняла, что он читает ее мысли, или делает вид, что умеет это делать. Ну что же, если ей не надо долго объяснять, в чем состоит ее желание — это даже лучше. Вдруг не сбудется, тогда и жалеть нечего, его вроде бы и не было.

— Сбудется, сбудется, — подтвердил Тарас, — так она его назвала, сама не зная почему, может быть, он мысленно подсказал ей это имя. Удивляться ничему особенно не приходилось.

Они, не сговариваясь, поднялись по высокой лестнице, как еще могло такое желание исполниться, и оказались в полумраке знаменитого ресторана.

Сколько раз днем она проходила мимо этой лестницы и даже не представляла себе, что вот так неожиданно может там оказаться. Зачем? Что там можно было делать? Но жизнь удивительна и непредсказуема.

Нет, в заведениях попроще она бывала, конечно, в молодости, да и позднее, но этот выстроен был не для среднего класса. Да и бывали там, по ее разумению, существа из иного мира. Они никогда не передвигались по проспекту, не могли просто встретиться на шумной улице. Они откуда-то неожиданно появлялись и в назначенный час растворялись в пустоте. Они не были ей особенно интересны, и это надо было признать.

№№№№№№№№

Огромный многоцветный зал проглотил бы без труда и более опытного посетителя. Алина растерялась.. Это было таким чужим и шумным местом, что лучше отстраниться и обойти стороной. Но если ты тут оказался, то надо хоть что-то делать и куда-то двигаться?

Ее спутник чувствовал себя здесь как дома. Как ни странно она в первый раз смогла разглядеть его лысую голову, каким бы он еще мог быть интересно, пытливые, темные глаза, дорогой костюм. Но что самое удивительное, и ее джинсы и свитер исчезли, она была в каком-то замысловатом наряде. Фея исполнила ее первое желание. Да так незаметно, что можно было диву даваться, но она не успела. Снова его голос. Он помнил пока, что она не умела читать его мысли, ей нужно было обо всем говорить вслух.

— Прошу, пани, здесь шумновато, и поэту не особенно понравится, хотя он привычен к подобным заведениям. И все-таки тогда масштабы были поскромнее.

Тарас подтвердил, что он знает точно, о каком желании идет речь.

Ничего не оставалось, как только двинуться туда, к столику у стены, на который он указывал небрежным жестом.

Представив себе, сколько здесь все может стоить, Алина решила, что она ничего не станет заказывать и есть. Ведь они здесь не для того.

Она не видела усмешки Тараса, он на шаг отстал от нее, и улыбался, когда понял, о чем она думает.

Как странно устроен мир, когда сбывается самое заветное желание, человек думает о такой мелочи, как деньги. Вот и всегда так.

Конечно, ради исполнения желания она готова была на многое, но что-то совсем уж необычное приходилось переживать.

Невольно Алина взглянула в зеркало, решила, что она там не отразиться вовсе. Но нет, все нормально, бледная, как призрак, немного заторможенная, загруженная, как говорил ее молодой друг, но на себя похожа вполне.

Она не успела и рта открыть и посмотреть не сидевшего как-то сбоку Тараса, надо же знать, с кем ты сюда явилась, как перед ней опустился бокал с черной розой. « Я прислал тебе черную розу в бокале золотого как небо Аи» — готова была прочитать она, но снова не успела. Она в последнее время как-то медленно думала, или все просто происходило слишком быстро?

Было отчего вздрогнуть.

— И этот влюблен, — прошептал Тарас, что еще интересно он мог сказать? Но у него это лучше получалось, он все успевал вовремя.

№№№№№№№

Расстрел был на берегу реки. Во мраке они двигались медленно, запинались, страшно ругались матом. Адмирал шел молча и прямо. Он не слышал этих пьяных, перепуганных героев. Их и палачами — то не назовешь, так себе, тупые безграмотные мальчишки, дорвавшиеся до власти. Но эти лоб расшибут, а в живых его не оставят, хотя наверняка они даже стрелять не умеют.

Нет, он слышал шум моря, хотя перед ними была только река, да и то ее не было видно, но море, могучее, бескрайнее, должно было вырвать его и забрать навсегда.

Не может же он умереть просто так, дожидаясь, пока этот, с дрожащими руками не промажет, наконец, убьет его. Что за бред и пошлость. Такое не могло присниться в самом дурном сне. Но вот кажется, становилось реальностью. Нет, не может быть.

Они суетились, перепирались, готовы были подраться. И это его последние минуты жизни?

Время остановилось. И вдруг страшный рев какого-то громадного чудовища остановил и оглушил всех, и горе-палачей, и видевшего виды адмирала. Но что это могло быть. Как вообще можно что-то разглядеть.

Почему замертво падали на песок эти людишки?

Какие-то невиданные руки подхватили его и подбросили вверх.

Наверное, сны о корабле призраке снились всем капитанам во все времена во всех странах. Какого-то они вот так же забирали навсегда, в последний миг вырвав из мира людей.

Адмирал ничего не боялся, ему нечего было терять, потому он улыбнулся, когда оказался на палубе этого жуткого корабля, впрочем, этого в тот час он еще не мог увидеть — было слишком темно. А когда увидел, они были уже далеко от того проклятого берега, где должен был состояться его расстрел. Непонятно только жив он или мертв. Только какая теперь разница? Расстрел отменили по независящим от живых причинам.

Адмирал оставался в своей стихии, никаких красных, никаких пыток, никакой войны — море, корабль, наводящий ужас на всех, матросы — тени и бесконечность вселенной.

№№№№№№№

Черная роза была так близко. Она казалась такой страшной и таинственной. Хотя может ли быть цветок страшным? Алина пыталась понять это. Но человек в каком-то старинном костюме уже отпускался, напротив перед нею за столик.

— Меня все еще хотят видеть и слышать? — очень тихо спросил он.

— Да вот и угораздило так прославиться, что и через сто лет все такой же фанатизм, — заявил Тарас.

Он только потом понял, что последнее слово вряд ли понятно поэту. Но объяснять не стал. Они уже смотрели друг на друга, и пытались о чем-то говорить.

Хотя сделать это было вовсе не так просто. Его отвлеченные и странные фразы тонули в шуме, в который провалилось и сознание Алины. Она не особенно понимала, о чем должна говорить, но главное, она никак не могла понять то, что говорит он, терялась, не зная, что и как ответить.

Если бы она о чем-то еще смогла подумать, то поняла бы, что нужно бояться своих желаний, ведь они могут исполниться, даже самые фантастические.

Только какое-то странное ощущение тяжести и неловкости. А ведь она верила, что беседовать может с любым.

И словно бы за какой-то помощью потянулась она к Тарасу. Но тот сделал вид, что не собирается подслушивать их беседу, и рассматривал какую-то даму перед окном.

На самом деле до той странной дамы ему не было дела, он видел совсем другое, и надо сказать, что приближавшаяся опасность испугала даже его. Хорошо, что все остальные о ней еще и не подозревали.

№№№№№№

Когда Адмирал перестал радоваться спасению и понял, насколько он устал скитаться по морям, преследуя живых людей, он решил узнать, есть ли выход из этой безвыходной ситуации.

Ведь выход всегда должен быть. Тогда он узнал от своего капитана, что по старинному обычаю, те, кто хочет приобщиться к миру живых, такое редко, но случается, они могут спуститься на берег, и попытаться найти невинную и прекрасную девушку, которая полюбит их, и тогда, эта любовь и спасает несчастного скитальца. Ему не нужно будет возвращаться на свой проклятый корабль.

В тот самый день, а это вообще был день исполнения желаний, и истек срок, и мог адмирал спуститься на берег, чтобы встретить девушку и остаться.

Желание это было так велико, что всем сердцем он рвался туда, считал часы и минуты до того момента, когда можно ступить на землю и наконец вернуться к людям.

Огромное здание ресторана, в граде, где он когда — то бывал, поразило его своими размерами и пышностью. Но оно было рядом, и он направился туда, не особенно раздумывая. Он точно знал, где может найти свое освобождение.

№№№№№№

Откуда возникла уверенность, что любимую он может встретить там, Адмирал не ведал, просто пошел и все.

Остановился в центре зала, огляделся вокруг. Конечно, это был другой мир, но разве люди особенно изменились? Да нет, они были прежними.

— Анна, — вырвалось у него, когда он подошел к столику у стены, и та, сидевшая напротив сначала подняла глаза, а потом поднялась и сама к нему навстречу.

Ее глаза становились все больше и печальнее. Двое мужчин были вместе с ней, один из них его кому-то напоминал, словно он был из того, а не из этого времени, затерялись в тумане.

— Анна, — повторял он, — я пришел к тебе, ты можешь спасти меня от страшного плена, я устал скитаться, — очень тихо говорил он.

Его могла слышать только она и тот, кто умел читать мысли. Но что Тарасу было слушать, он обо всем знал заранее, ему интересно было другое, поэта или адмирала выберет Алина

Девушка оторопела еще больше. Она понимала и знала, кто перед ней стоит, у нее кружилась голова оттого, что он узнал в ней свою возлюбленную. История этой любви была уникальная, о ней писали книги и ставили фильмы. Но могла ли она его обмануть и выдать себя за другую.

Она повернулась на миг к Тарасу. И произошло то же самое, что и в подземном мире у Аида, когда Орфей бросился туда за своей возлюбленной — как только он оглянулся, Эвридика исчезла.

Как только она посмотрела на Тараса, Адмирал исчез, словно минуту назад он не стоял рядом с ней, не называл ее Анной, так тихо, ласково и нежно.

Она поднялась и пошла из зала, забыв о поэте, о Тарасе, обо всем, что было в этом мире. Она поспешно спустилась вниз по высоким ступенькам и вышла на набережную, в надежде, что еще успеет догнать его, в последний миг заскочить на уходящий корабль.

Но там больше никого не было. Только вдали покачивался черный, словно провал в пустоту парусник, увозивший ее адмирала.

Тарас снова встал рядом на причале.

— Не переживай, у тебя много дел, надо роман дописать, твой парень скучает, а это все только иллюзии и призраки.

Алина молчала. Ослепительно алое солнце опускалось в мутную воду.

Глава 15 Спасет она одна

Да, рассказ в свете последних событий оказался знаковым, хотя тогда, когда писался, ничего такого там, на мой взгляд не было. Старая история о капитане корабля призрака, который наказан за какую-то свою провинность и потому обречен скитаться по морям и океанам, пугая своим явлением всех, кто попадается ему на пути.

Моя героиня, столкнувшись с капитаном, все-таки уходит, убегает, и он остается в одиночестве. Что это было? Должна ли я думать о том, что в реальности все так и будет или это возможность все-таки исправить ситуацию, знак мне дается для того, чтобы сама я подобной ситуации потом поступила по-другому? Или там таится еще какой-то скрытый смысл, поди разбери попробуй.

№№№№№№№№№

Почему появился Рыжий? Я вовсе не верила ему, я и себе — то не верила, но то, что он говорит о каких-то событиях грядущего, в том не было никаких сомнений. Но о каких, как разобраться, столько всего произошло за последнее время.

Хотя он даже не вспомнил о Бобби, вероятно, для него это вообще незначительный эпизод, ничего не сказал об Игоре, да и что о нем говорить, говори не говори, он будет рядом, звать куда-то, намекать на что-то и так ни на что и не решится никогда. Я знала такой тип мужчин, которые может быть тебя даже и любят, но в загсе окажутся с теми дамами, которые их туда внезапно утащат, обманом, шантажом. Нет, Рыжий никогда не станет думать и говорить о таком парне, можно в том не сомневаться даже.

Тогда что и кто мог привести его сюда?

Я вспомнила фотографию, которую он мне подсунул, потому что страстно хотела увидеть своего молодого прадеда, о котором ничего не говорили родичи, ради их же спокойствия и безопасности. Прабабка вышла замуж за комиссара, когда тот погиб, жила с ним как кошка с собакой, но была уверена, что спасает трех его детей, одним из которых и оказался мой дед. Он сам подчёркивал, что как две капли воды похож внешне на отца, но характер ему достался матушкин, потому он и выбился в люди, а не погиб непонятно за что. Я часто думала о его отце, который был похож только внешне, но совсем другим по натуре, и это меня дико привлекало, а уже одно то, что погиб он вместе с адмиралом Колчаком, делало из него настоящего героя, кем бы он ни оказался на самом деле. И я не хотела даже думать о той, которая так просто предала его, да еще и поменяла на комиссара — уголовника и алкаша. Вот ведь с хорошими людьми всегда так поступают, бабушка деда бы никогда не оставила и не предала — и почему так чудовищно устроен мир.

Но на фото был десантник в черном берете. А дед прошел всю войну в голубом берете, и признавал только этих бравых парней. Чтобы это значило, почему Рыжий выбрал для меня морского десантника и заставил перечитать рассказ о женщине адмирала, выбрав его из сотен других рассказов… Нет, наверное, будет не просто встреча с дедушкой, а что-то еще, не мне ли придется искупать все тяжкие грехи прабабушки, или я останусь точно такой же, как она? Ради Адмирала и ради деде, расстрелянных алкашами-комиссарами, я должна была что-то предпринять, но легко сказать, а трудно сделать. В финале старого рассказа появилось новое стихотворение, я хотела почувствовать и понять что-то, по-другому взглянуть на то, что было, что будет, чем сердце успокоится.

Но дневники любивших женщин

Их для потомков сохранят

(Генералам гражданской войны)

Мы выходим из снов, как из вдруг надоевшей одежды.

Мир коварен и нов, он подарит мечты и надежды.

Это осень царит, красотой наповал нас сражая,

Это мой адмирал появляется, все забывая.

Я стремлюсь в этот час на причал, где она тосковала,

Это осень царит, там, где Анна во тьме танцевала…

И заметив едва эту стать, его профиль картинный,

Подбирала слова, и любила, оставшись любимой.

Там на Любинском в ночь страсть и нежность их снова столкнула,

Что осталось? Любовь и Надежда, я вновь заглянула

За черту бытия, там, где в зеркале дивном, старинном,

Эта осень моя, то виновна во всем, то невинна.

Блики, тени, холсты, вальса морок звучит неустанно,

И останемся мы там, где будет красавица Анна,

Рядом с ней адмирал, живы снова, и вечно прекрасны,

Мы выходим из снов, погружаясь в ту осень и праздник…

То, что было потом, все останется там, за чертою.

Снова в вальсе ином он столкнется внезапно с тобою.

И небесная рать защитит своего адмирала.

Тени будут мелькать в листопаде забытого бала,

Там останутся вместе, палачи разлучить не сумеют.

Эта дивная песня, их судьбою навеки владеет..

Сны тревожны чуть — чуть, а реальность светла и желанна,

И в последний свой путь с адмиралом отправится Анна.

Это осень царит, красотой наповал нас сражая,

Это мой адмирал появляться, все забывая,

Мы выходим из снов, как из вдруг надоевшей одежды.

Мир коварен и нов, он подарит мечты и надежды.

Глава 16 Капитан на берегу

А в то самое время, пока я встречалась с Рыжим и другими странными созданиями, которые только внешне были похожи на простых смертных и чувствовала себя с ними в своей тарелке, Олег метался по городу, словно бродяга Одиссей в бескрайнем море. Он был вроде бы дома, но не находил себе места.

Тот, кто думает, что только в море такое может случиться, когда ты вроде приближаешься к берегу, а коварный Посейдон снова огромной дланью хватал твой корабль и швырял тебя так далеко, что до дома снова были месяцы, а то и годы пути.

Но такое может происходить и на земле, в миллионном граде, когда ты уже вроде ступил на берег, на родной берег, и почти уверен, что твои скитания закончились.

Ничего удивительного в том не было, не первый день, не первый год этот морской волк и на земле никак не мог обрести покоя, какого — то подобия дома, (если это не просто четыре стены в двушке), не находил хотя бы подобия какого-то уюта и тепла.

И ведь что интересно, они не ругались с Викторией, с ним вообще не так просто было поссориться, он просто смотрел в окно или экран телевизора и молчал, даже и не слышал, что она там говорила. И понимая это прекрасно, в один момент она говорить перестала. Странно, наверное, жить с человеком, который даже ругаться с тобой не собирается. Туманно и непонятно сроду, что он думает, и думает ли вообще. Многие ли согласятся так вот жить, даже если в доме достаточно денег?

Виктория почему-то верила, что он ей не изменял, она бы сразу почувствовала это каким-то звериным женским чутьем — запахи, звуки, тайны, СМС-ки да мало что выдало бы его.

Но оттого, что никакой измены не было, она злилась и боялась еще больше. Потому что когда-то в детстве все это уже переживала, ее красавец и умница отец, замдиректора большого предприятия, ушел от матери, когда ей было 12 лет. И что самое ужасное, ушел не к другой женщине, это тоже скверно, но она бы бросилась к той, била, душила, и давила, но отомстила бы за то, что случилось. А он ушел в комнату общежития, пока ему не выделили квартиру и там жил на глазах у всех, и не собирался возвращаться домой.

Она помнила слова матери, почти истерику, когда та орала:

— Да нет у него никакой женщины, он от меня ушел, понимаешь…

Виктория тогда в это не поверила, отправилась к отцу, разыскала его в той самой комнате, уверенная, что там будет какая — то другая женщина, и уговаривала себя, что сразу вцепляться в нее она не станет, чтобы отец не прогнал ее, не перестал с ней говорить.

Но матушка была права, никакой женщины там не было в помине. Отец сам готовил ужин, оказалось, что он прекрасно это умел делать, предлагал ей поесть с ним плова, улыбался и казался счастливым. Разве такое может быть?

— Папа, папочка, вернись к нам, — умоляла она, — у тебя же никого нет.

— Прости меня, дочка, я никогда не вернусь к твоей матери, и жалею, что не сделал этого раньше, десять лет назад, столько времени жить в аду, но слава богу, все решилось. Я никогда не вернусь назад.

Он молча ел плов, а она сжимала в руках шоколадную конфету, так что она растаяла, и все руки были в шоколаде, рыдая, она побежала мыть руки в общий душ, и мужчины удивлено на нее смотрели. Там не было мыла, и она никак не могла смыть этот липкий сладкий шоколад. Домой побрела с мокрыми руками, за полотенцем к отцу заходить не стала.

Мать с тех пор так и не вышла замуж. Но когда она вышла за Олега, с самого начала она боялась, что повторит ее судьбу. Она просила своего бога только об одном, чтобы он ушел к другой женщине, чтобы он не ушел в пустую комнату или квартиру, и тогда все будут знать, что не на кого спереть вину, что виновата во всем только она одна. Говорят, что дочери повторяют судьбу своих матерей, вот это и было страшнее всего.

Во время ссоры, а ссорилась она, он молчал, Виктория вдруг попросила, чтобы он не уходил в никуда, все, что угодно, только не это.

Он удивленно посмотрел на нее, кажется, сначала не понял, о чем она говорит, потом вспомнил об ее отце.

— Я никуда не собираюсь уходить, — говорил он сердито, — почему ты сразу о самом плохом? Все так живут, и мы проживем как-нибудь.

— Потому что все равно нет никакой жизни, — махнула она рукой, и разозлилась на него за то, что он напомнил ей о предательстве отца.

№№№№№№

Вот теперь Олег и вспомнил тот давний разговор с женой, и как-то убедился в том, что от его терпения и желания стоять до конца счастливее они точно не становятся.

Нет, он не думал о том, чтобы уйти, но женщина, другая женщина, о которой ему так неосторожно говорила Виктория, может быть в этом и будет какой-то выход, надежда на перемены, лучик счастья. Только как и где ее отыскать. Ту, с которой он научится улыбаться и поверит в то, что не все потеряно, и он еще может быть счастлив. Кто бы мог подумать о том, что этот красавец понятия не имеет о таких простых, обычных вещах, известных каждому второму студенту и старшекласснику?

Виктория, как и ее мать, искала себе мужа, который не будет бегать за каждой юбкой, он вообще не привык бегать и к выбору спасительницы надо подойти основательно, чтобы это было надолго и вовсе не на один раз. Капитан дальнего плаванья, а его вахты можно было прировнять к этому, не терпел одноразовых отношений.

Глава 17 Рыжий со свитком

Олег зашел в бар, чтобы просто взглянуть на людей и немного передохнуть. Сюда должен был подойти его старый приятель поговорить о делах. Скоро отправляться на вахту, а тут полный разброд и шатание и главное, никакой эротики, не говоря о большем, он и сам уже не мог понять, как мог столько времени без нее обходиться, исполнение супружеского долга не считается, это скорее антиэротка, никакого отношения к чувствам не имеющая.

Но вместо Сергея к нему подсел какой-то странный рыжий парень, внешне он был похож на знаменитого принца, когда тому исполнится лет 50, а то и больше..

— Что же ты так грустен, как будто жизнь безмерно долгую итожа, в конце сказать и зло наскучило ему, — выпалил незнакомец и заказал минералку без газа.

— Ты только за этим сюда явился, учить меня жизни собрался? — усмехнулся Олег, кивнув на стакан с водой.

— За тобой я вился, вот запарился, пока тебя искал, — неожиданно признался Рыжий и подмигнул адмиралу

— Прямо меня именно, а ничего не перепутал?

— Именно тебя, мне велено было найти самого печального капитана дальнего плаванья, не говори, что я ошибся.

Он указал на наколку на плече — знак служивших на флоте.

— Ну не капитан, но служил, три года, — признался Олег, — только когда это было, все быльем поросло.

— Ах, моряк, ты слишком долго плавал, — стал насвистывать Рыжий

— Не плавал, а ходил сам знаешь, что только плавает.

— Ну ладно, ходил — бродил, вот стишок для тебя сочинил, всю ночь маялся, музу терзал, почитай внимательно, может и пригодиться.

Олег взял из его рук с рубином на указательном пальце альбомный лист, сложенный пополам, и еще раз на него взглянул. Что-то с ним творилось странное, и вокруг него тоже, прямо мистика какая-то, а как любой моряк, он был мнительным до безобразия.

Олег вспомнил, что он даже не поблагодарил этого парня, но того уже не было поблизости, его словно корова языком слизала.

— Да, дела, — он положил лист в карман и решил, что ему тоже пора идти, сколько не ходи, не броди, а надо в глаза жене и правде посмотреть все равно, да и дети там поди с бабушкой сидят и ждут его не дождутся, а им отец нужен. В таком возрасте им всегда кажется, что их бросают и никогда не вернутся. А это уже никуда не годится, ему всегда нужно вернуться к ним, к его сыновьям. Саша и Слава — близнецы, вряд ли Виктория решилась бы родить еще, если бы родился только один парень. Но их было двое и это только делало его счастливым, но если ты несчастен рядом с женщиной, то дети не спасут положение, останешься ли ты до конца или уйдешь, какая разница. И все-таки он пока стойко держался, помня о них.

Но он снова вспомнил о листке от Рыжего и невольно полез за ним, остановился около дома под фонарем, который был врублен и что самое удивительное — горел, как это ни странно, и стал читать то, что там было написано, а не напечатано, что тоже удивило Олега

Звериный вой иль это вопль мужчины,

Не разобрать в кромешной темноте,

Но почему она его покинула,

Оставшись только тенью на холсте?

Художник он конечно не из лучших,

Но ведь любовник был бы хоть куда.

А женщина смеется — солнца лучик,

Или во мгле сгоревшая звезда.

Она его любила, это ясно,

Но сон о капитане бросил в ночь.

На берегу ждала его напрасно

Лихой стихии преданная дочь.

Был мертвый капитан еще красивей,

Чем тот мальчишка на заре страстей,

Куда его все бури уносили.

Пропал тогда, и не было вестей.

Она жила, она ждала напрасно,

Сам Дьявол бросил в бездну суеты,

И вот теперь спокойно и безгласно

Голландца своего встречаешь ты.

Он знает, только дева, воскрешая,

Вернет его на землю в этот час,

И он пришел, и буря там большая,

И он зовет, и проступает в нас

И боль, и нежность, хриплый голос рядом,

И встрепенулась, и за ним пошла,

Прекрасна, грациозна, как наяда,

Как нимфа и легка, и весела.

Там воет зверь, о буре возвещая,

Хохочет дева, пригубив вина.

И капитан глядит в глаза и знает:

Все в мире вздор, спасет она одна.

— Что это такое? Кто этот парень? — Олег оглядывался по сторонам, потом еще раз перечитал текст, ему показалось, что там таился ответ на все вопросы, которые он пытался и не мог задать. Так бывает, когда ты долго мучаешься, вдруг находится ответ, его произносит кто-то рядом, или он звучит по радио, когда несешься в машине, или еще что-то такое странное случается. Но высший разум отвечает на твой вопрос.

Но так, чтобы в баре подошел рыжий и передал тебе листок со стихотворением — это уж слишком.

Мертвый капитан, а почему мертвый? Неужели он так похож на мертвеца? Что с ним вообще творится. Если даже незнакомец готов пожалеть и прийти на помощь, как можно докатиться до жизни такой?

Злой, почти яростный, капитан, как он сам стал себя называть с легкой руки Рыжего, вернулся домой. Времени до отплытия оставалось так мало, сможет ли он хоть что-то сделать, успеет ли? Трудно даже понять и представить.

Глава 18 Бабушка против

Я сидела перед монитором, когда запищал скайп и там, на экране появился Рыжий. Он был забавен, в самой крутой камере он выглядел совсем по-другому, как — то более романтично что же, и того жуткого холода, который от него в реальности исходил, не чувствовалось.

— Я нашел тебе капитана… Того самого, это оказалось не так просто, но я постарался, — с радостной улыбкой признался он.

— Вот как, значит, ты из меня Маргариту собрался делать?

— Ну, зачем Маргариту, он сильный парень, не наш Мастер, просто немного печальный, но в психушку от тебя не сбежит, скорее, наоборот, к тебе прибежит, — заверил рыжий.

— Что прямо так сам и прибежит, — поинтересовалась я.

— Ну почему так, я ему опознавательный знак дал, — признался он и потупил глаза в пол.

— Это интересно какой, — невольно вырвалось у меня, в душу закралась нешуточная тревога.

— Какой — какой самый обычный, стихотворение у тебя спер. Ему передал, он его уже на два раза прочитал, я проверял.

— Какой стихотворение, про то, что я хочу ему присниться? — у меня странно закололо сердце от самых дурных предчувствий, хотя почему дурных? Да потому что в тот момент никому я не хотела сниться. А уж какому-то капитану особенно, хотя мы так долго ходили вокруг да около, но сниться не хотела.

— Не совсем, это было бы слишком просто. Стихотворение про то, что спасет она одна, ну то есть ты, если уж быть совсем точным, не дурак, надеюсь, он все правильно поймет.

Тут уже заерзал Рыжий на той стороне скайпа, и я невольно оглянулась на дверь.

Можно было даже не сомневаться в том, что на пороге стояла бабушка. Она видела фотографию, которую я как раз достала из папки и пыталась заглянуть в глаза незнакомца на портрете. Можно не сомневаться, что речь шла именно о нем, к бабке ходить не надо, особенно если она пришла к тебе сама…

Рыжий чувствовал себя явно неуютно, что-то ему очень сильно мешало, и сразу было понятно, что он знает больше, чем говорит.

— Не бывать этому, — твердо заявила она, — ты напрасно стараешься.

То, что бабушка и Аз были явно знакомы, на это в тот момент я не обратила внимания вообще, так они мне оба задурили голову. Но говорила она уставившись в монитор и видела его ясно. Мистика чистой воды.

— А вот это мы еще посмотрим, бабулечка-ягулечка.

— Подождите оба, — вырвалось у меня, — а меня вы спросить не хотите, что будет, чего не будет?

Но они меня не замечали, и казалось, что стекло монитора накаляется, и от него исходит какой-то странный сероватый свет.

Бабушка развернулась и ушла первой. Как истинная леди, ушла с прямой спиной, но она объявила свое решение, и менять его не собиралась.

Но если кто-то поверит, что Рыжего могла испугать какая-то старуха, то он заблуждается. Только тайное, которое рано или поздно должно было стать явным, никак не давало покоя.

Скайп тоже исчез, и в ту минуту я осталась совсем одна вместе со своими бедами и печалями. Ну если не считать того высокого парня на портрете. Он-то никуда не мог уйти, а смотрел мне прямо в душу, и такая тоска была в его прекрасных глазах, что сердце кровью обливалось.

Я думала о том, что у меня мог быть совсем другой дед, и даже не знаю, как тогда сложилась бы моя жизнь. Уж замуж за Алекса я бы точно не вышла, и не искала бы теперь всех Бобби, Вилли, и не откликалась бы, когда они окликали. А что теперь, когда все позади, о чем можно думать и мечтать, хватать и тащить в загс Игоря? Но мне показалось, что бабушка снова стояла за моей спиной, да и вообще происходило что-то странное.

№№№№№№№

Олег вошел в свою квартиру и уселся на кухне, там стоял ужин, Виктории рядом не было. Она уже спала в своей комнате, она вообще любила спать отдельно, не с этого ли все беды их и начались, потому что ему нужна была женщина рядом, а не в другой комнате. Потому что он никак не мог заснуть один, ему просто необходимо было ее тепло. Иначе зачем он сюда возвращался с вахты?

Ну что же он пожевал остывшие пельмени, попил чаю пару кружек, выключил свет и отправился спать.

— Все в мире бред, спасет она одна, — пробормотал он, засыпая.

Хорошо, что этого никто не мог услышать. Хотя можно ли быть уверенным в том, что нас никто не видит и не слышит?

Как знать. Рыжий усмехнулся и решил, что для этого капитана еще не все потеряно, он, может быть, станет адмиралом, если не на флоте, то тут, рядом с любимой женщиной.

— А для любимых они все адмиралы, — как-то неопределенно загадочно произнес он.

Бабушка по-прежнему была против, но ничего говорить не стала. Она прекрасно научилась молчать, когда надо.

Глава 19 Служба спасения

О, сколько нам открытий чудных или страшных готовит новый день.

Помнится, в тот день бабушка была странно взволнована после телефонного звонка и короткого разговора.

— У тебя вроде сегодня нет неотложных дел? — спросила она таким тоном, что любому станет понятно, что если бы они и были, самые неотложные, то их немедленно надо было отложить, и сделать то, что требовалось.

— Что-то случилось?

— Да как сказать, — задумчиво произнесла она, — но я тебя умоляю, навести Ниночку. Нину Петровну, она на двадцать лет младше меня, но что-то в последнее время ей неможется. Ты должна у нее побывать, дорогая.

Бабушка перешла на какой-то поэтический штиль, что было дурным знаком, нет сомнения. Может у меня и не возникло бы никаких дурных мыслей, если бы я не ведала, что Нина Петровна — мать Игоря, моего вечного жениха, который хотел на мне жениться, но ему все время что-то мешало. И вроде бы этот муж прекрасный все для того делал. А дело не сдвигалось с мертвой точки. Это был какой-то замкнутый круг, из которого нам всем вряд ли придется вырваться когда-то.

Сомневаться в том, что бабушка была в сговоре с Ниной Петровной, не приходилось. Но, даже подозревая это, мне пришлось отправиться туда. Я знала свою бабушку, она все равно заставит это сделать, только время и нервы потеряешь, а будет все так, как ей хочется, отступать и сдаваться она не привыкла. Да и развеяться мне не помешает, это точно.

№№№№№

Когда я увидела Нину Петровну, я поняла, что возводила напраслину на бабушку. Она действительно была больна, как говорится, краше в гроб кладут. О притворстве тут не было и речи, как же нехорошо-то плохо думать о людях, особенно близких людях. Вопрос оставался только один, почему сама бабушка не пошла, чтобы навестить ее, для своих лет она передвигалась по городу очень даже резво, и мне порой было не угнаться, если бабуля куда-то спешила. Да и сегодня с утра она не хворала вовсе, а была полна энергии и жизнелюбия.

Я не заметила, что задала этот вопрос вслух, мне казалось, что это мои тайные мысли, или Нина Петровна, как мой приятель Рыжий умеет читать чужие мысли?

— Она никогда не придет сюда, — услышала я в ответ, — тогда ведь тайное все равно станет явным рано или поздно.

Игоря не было дома, в комнате мы были вдвоем, и я повернулась к ней.

— Но кто вы ей, что это за тайна такая? — любопытство взяло верх над всем остальным чувствами, даже о такте я не собиралась думать. Мне надо было вытащить еще один скелет из шкафа. И в таких случаях я с азартом сначала что-то делала, а потом начинала думать, жалеть, раскаиваться, когда уже явно было поздно.…

— Значит, она и тебе до сих пор ничего не сказала, хотя дед давно умер, и теперь уже хранить эти тайны нет никакого смысла, но она просто сундук с секретами, ключи от которого давно потеряны.

Я сразу подумала о рукописях романов, но говорить ничего не стала, мы все и не подозреваем, сколько у бабушки тайны, и пазлы находятся у разных людей, если бы нам удалось собраться всем вместе и собрать эту картину, но разве такое может быть?

Нина Петровна замолчала, ей просто было тяжко говорить. Значит пытать ее и о чем-то догадываться придется мне самой.

— Вы любовница деда, Игорь его сын? — спросила я совершенно бесцеремонно, потому что очень боялась, что она не успеет сказать мне самого главного, она становилась все бледнее и тише. Будь дома Игорь, он бы точно прибил меня за такой допрос с пристрастием, но мы были одни.

Сюжеты мыльных опер сразу же возникли в памяти, а этот казался самым обычным и заурядным. Вспомнились слова деда о том, что мы в глаза стольких девиц не видели, со сколькими он был. Дедушка не врал и не преувеличивал, он был до жути правдив. Потому то, о чем я спрашивала, казалось вполне логичным и единственно верной моей догадкой, никаких других версий и не было, если честно.

— Да боже упаси, какие любовницы, дорогая. Игорь сын Ивана Михайловича. (Она говорила о своем покойном муже с величайшим почтением, так, что мне стало стыдно, но ненадолго, любопытство быстро взяло верх).

— Тогда я вообще ничего не понимаю, при чем здесь мой дед, он конечно, тиран, но вы-то отчего страдаете?

Мы смотрели друг на друга пристально, словно играли в молчанку, но Нина Петровна не выдержала первой:

— Ему нужна была юная и невинная жена, без всякого прошлого и уж конечно без детей, — выдохнула Нина Петровна, и совсем лишилась сил.

— Вы ее дочь? — стало доходить до меня, но поверить в это я все равно не могла, версия с любовницей мне нравилась значительно больше, а это уже как говорится, ни в какие сани или куда там еще не влезет.

— Я ее дочь, и судя по всему, ты и на самом деле ничего этого не знала.

— И теперь не поверила, — выпалила я, — ведь она все время подталкивала меня к вашему Игорю, а если это так, то он такой же ее внук, как и я, тогда в чем же дело? Бабушка на многое способна, но так она не могла с нами поступить.

— Сватала для отвода глаз, он все знал, а посему никогда бы на тебе не женился. Сколько раз он просил меня обо всем тебе рассказать, но не могла я ему этого позволить, не представляю, что она бы с ним сделала.

— Это она лишила меня брата и заставила думать о нем, как о возможном муже и могла издеваться над виноватым только в том, что он хранил чужую тайну?

— Она много чего всех нас лишила, глазом не моргнув, — усмехнулась Нина Петровна, кажется, ей стало даже немного легче, после того, когда тайное стало явным.

— Но почему вы сказали о том только теперь? — я начинала верить в то, что это правда, хотя все еще в голове последние известия не укладывались, если честно.

— А на краю могилы мне больше нечего бояться, и врать не пристало. Может, отомстила за то, что ее сроду не было рядом. Она все положила на алтарь служения ему, даже наши с тобой души. Но ты совсем другая и это меня радует. Ты никогда не будешь поступать так, как она, потому и призналась, кроме меня некому.

Мне не хотелось разочаровывать Нину Петровну. Думаю, на самом деле я больше похожа на бабушку, чем ей казалось из ее далека. Хотя мне действительно хотелось быть другой. Но как мало зависит от наших желаний. Как говорят, что если огурец бросить в бочку с рассолом, он все равно засолится, хочет он того или не хочет.

Глава 20 Снова на те же грабли

По дороге домой я мучительно решала вопрос: рассказывать ли бабушке о том, что узнала. Но склонилась к тому, что делать этого не стоит. Пусть Нина Петровна поправится или умрет спокойно, а уж потом, иначе мучения ее только умножатся, и виновата в том буду я одна. Думаю, все было не случайно, она решила меня испытать и получить либо союзника против бабушки, либо просто на прощание отомстить ей, чтобы не было ни минуты покоя. Есть ли что-то страшнее момента, когда тайное становится явным. Наверное, нет ничего подобного в этом мире.

Но вернувшись домой, я почти сразу забыла то, о чем было нереально забыть. Но бабушки дома не было, а я оказалась (ясно черт занес) на русском сайте знакомств.

Зачем я туда полезла? Поиздеваться над американскими военными, которые были и там. Теперь можно было спокойно притвориться, что я верю во все, что они несут, просто с кем-то пообщаться, но не переходить в реал.

Парней сразу же оказалось на странице несколько. Парень с кольцом на правой руке пытался подкатить очень изящно и сдержанно:

— А от кого мы прячемся?

Нет, все, что угодно, только не отношения с женатым, находящимся на грани развода, когда совершенно понятно, что никогда и ни с кем он не разведется. Хотя тут же затянула я песню: « Парней так много холостых, а я люблю женатого.

Нет, надо сказать по-другому, о том, что парней много холостых, а женатых для меня не существует вовсе.

На фото парня я не обратила внимания, да и обе фотографии были такого качества, что узнать даже хорошо знакомого было очень сложно.

— Да уж, — выдохнула я, — это еще более тяжелый случай, чем американский жених. Если бы я откликнулась, конечно, но не бывать этому никогда.

— Никогда не говори никогда, — услышала я голос Рыжего.

— Я понимаю, что у меня целый сарай граблей, но пусть они там и остаются. Не сбивай меня с пути истинного.

— Вольному воля, человек все сам решает, даже то, что он станет делать вечером, кстати, тебя в ЦДЛ пригласили.

— Села на метлу и полетела, — отвечала я сердито.

Но то, что он возвращал меня к парню, насторожило.

Хотя теперь, когда Игорь оказался родственником и бабушкиным внуком, кто бы мог придумать такое, я стала еще свободнее, хотя и прежде казалось, что свобода — дальше некуда. Но с этим Незнакомцем все не то и все не так, куда я вообще лезу и зачем мне это надо.

Странное притяжение не отступало. Но почему собственно все должно быть так уж серьезно. Легкий флирт, свидание, секс на одну ночь, в конце концов, почему бы и нет? Я же не в монастыре, никому никаких клятв не давала.

Насторожило только то, что ради всего перечисленного Рыжий бы не появился снова. А потом я прочитала все про Рака, каким он себя и считал, и поняла, что все перечисленное этому знаку зодиака не подходит, а скорее всего наоборот, но у меня никогда прежде не было Раков, среди моих знакомых, потому ничего толком я не могла о них знать.

С большим запозданием, я все-таки ответила Олегу, и мне показалось, что мы всю жизнь знаем друг друга.

Повторялся сюжет с Бобби в русском варианте. Не думаю, что этот станет просить деньги, хотя почему бы и нет, а нужно ли мне тратить силы и время на повторение пройденного? И если человек ошибается один раз — это ошибка, если два и больше, то это уже глупость, и упрямство, граничащее с тупостью. А вот такой мне быть совсем не хотелось.

Хотя надо отдать должное, в случае с Бобби от Рыжего не было ни слуха, ни духа, теперь все по-другому. Он активизировался, и предпринимал не одну попытку для того, чтобы нас столкнуть носом к носу.

Что бы это значило? И самое главное, скажите на милость, где той, которая ягодка опять знакомиться, как не на сайте знакомств. Там те же самые люди, как и в автобусе и в соседнем доме.

Так постепенно я начала уговаривать себя, убеждаясь в том, что мир изменился, и нам придется меняться вместе с ним, если мы все еще не мертвые души.

Глава 21 Адмирал в сети

Олег уселся к компьютеру, понимая, что надо что-то делать. Отступать и сдаваться он не собирался, а значит надо найти ту, которая его спасет от бессмысленной жизни, когда не хочется возвращаться домой и все время находятся какие-то дела и встречи, чтобы подольше и подальше быть от дома. Если это продолжиться, то жить станет невыносимой, а разве не заслужил он радости, пусть и недолгой, но все-таки радость и удовлетворения, разве не имеет он на нее права. И он добьется своего, потому что морская пехота никогда не отступает и не сдается.

Он понимал, как трудно это будет объяснить нормальной женщине, он не хотел получать отказа и не собирался покупать секс за деньги, потому что это было еще страшнее, чем его реальная жизнь. Только не это, тут должна быть романтика и чувства, иначе не стоит всего этого затевать

Сайт знакомств, что еще ему оставалось, что еще остается одинокому мужчине в расцвете лет с кольцом на правой руке, и невозможностью получить самое главное и единственное. А кольцо не спасает от холода одиночества, наоборот, оно только подчеркивает то, что после всего этого ты оказался на северном полюсе, это и есть брак?

Только на этих самых сайтах, кого и как искать? Он не хотел слишком многого, но не собирался соглашаться на кого угодно — такая вот дилемма была перед ним. А золотой середины, как известно, чаще всего и не бывает в жизни. И главное, надо быть особенно осторожным, чтобы не развалилось то, что уже есть.

— Там есть то, что тебе нужно, — услышал он голос за плечом, и невольно покосился в ту сторону.

Но не было сомнения, что там никого не было и быть не могло. Ну, разве что тот, кто может влететь в окно или пройти сквозь закрытую дверь. Но он, скорее всего, ходит к женщинам, зачем ему нужны мужики?

Голос больше не звучал, и Олег решил, что, скорее всего это просто его внутренний голос от страданий и возбуждения и дикого желания и не такое померещиться может.

— Там есть то, что мне нужно, — словно заклинание повторил он и принялся за дело более уверенный и воодушевлённый.

Замелькали страницы и портреты самых разных дам — красавиц и просто дам приятных во всех отношениях. Но больше было все-таки не слишком приятных, усталых, одиноких, уставших ждать своего дальнобойщика Федю или дворника Васю, о королях и принцах говорить не приходилось, такие тут не ходят. Это понятно, наверное, даже таким вот дамам средних лет. Хотя какая же из них откажется от того самого короля, если он хотя бы появится на горизонте. Но как же их много, и в какую ткнуть пальцем?

Олег притомился страшно, он понимал, что нужно сидеть не один день и не одну неделю, чтобы хоть что-то тут отыскать, да и удастся ли найти хоть какую-то девицу.

К нему на страницу заходили дамы, которые явно убавили свой возраст и похоже, что готовы были на что угодно. Только он сам не готов и вряд ли когда-то согласится на ночь непонятно с кем и непонятно где.

Виктория поглядывала в его сторону, не понимая, что это он вдруг прирос к компу, что там такое ищет. О сайте знакомств она подумала бы в последнюю очередь, все ее мысли были о наркоте. Почему именно она, а не алкоголь? А кто его знает, но она была уверена, что ее замкнутый и печальный муж с его водным-то знаком и склонностью ко всем извращениям, возьмётся за наркоту в первую очередь, а потом за все остальное. И он был подвержен многим порокам, в том не было сомнения. И ее знакомая экстрасенс говорила о том же самом. Ей надо было узнать, что это так, найти доказательства. И вот тогда у нее будет повод забрать детей и уйти от него, пока такого повода не было.

О том, что другая женщина может стать самым сильным наркотиком она никогда не думала, потому что сама была на такое не способна и вольно или невольно отказывала в этом и все остальным дамам. Нет, в фильмах, конечно, такое могло быть и в книгах, так на то это книги и фильмы, а если подумать о суровой реальности, то ничего такого быть точно не может.

А еще говорят о женской интуиции. Некоторые из нас спокойно творят из своих мужей наркоманов, чудовищных преступников, и не догадываются о том, что им просто нужна другая женщина, страстная, нежная и любящая, вот именно любящая, это не так много из того, что они могут требовать, но так часто, как только появился штамп в паспорте, не получают. Под любым предлогом именно жены отказывают им в близости, и тогда, не получив желанного дома, они отправляются куда угодно, только бы утолить жажду.

№№№№№№№№

Олег одновременно заметил вопросительный взгляд жены и строчки стихотворения: «Все в мире вздор, спасет она одна». Он странно дернулся к той самой странице и во второй раз услышал голос, который принадлежал тому, передавшему ему свиток, как же он мог забыть этот странно-неприятный голос? И если его обладателя теперь не было видно, то листок со стихотворением был настоящим, реальным, а не мифическим.

— А я что тебе говорил, кто ищет, тот найдет…

Он поспешно бросил страницу в избранное и захлопнул комп.

— Нашел, — подумала Виктория о наркоте. Но спрашивать его ни о чем не стала. Ей ли не знать, каким упрямым и несносным может быть ее муж, черт бы его побрал со всеми тонкостями его душевных переживаний. Об этом она прочитала в гороскопе их совместимости, когда они стали отдаляться, и поняла, что ближе они не станут, потому что она не собиралась возиться со всеми этими штучками и с диким упрямством Овена, барана в простонародье, перла вперед ни на что больше не надеясь. Он женился на ней, и этого больше чем достаточно, а теперь пусть сам все это и расхлёбывает. Разве не мужчина — глава семьи, она родила ему детей, и исполнила свой долг. Никаких других долгов перед ним у нее не было, быть не могло. Глупая женщина была уверена, что так все и есть, и это и называют в простонародье браком.

Пусть все летит ко всем чертям, у нее своя жизнь, и то, что она ошиблась с выбором мужа, еще не повод и самой тянуться к наркоте. Нет, денег он заработал достаточно, на первое время хватит, будет присылать приличные алименты детям, а большего ей и не надо, супружеский долг — это такая гадость, от которой родятся дети, а с нее их достаточно.

Глава 22 Мой друг В.

Когда ждешь какого-то важного звонка, то его всегда опережает совсем другой звонок, и все ломается, потому что нужно что-то предпринимать, куда-то бежать и кого-то спасать. Так было и на этот раз, позвонил мой однокурсник Юрка, ставший давно бандитом с большой дороги, у нас вообще кого только не выпускали на филологическом, и самыми крайними полюсами в этой орде филологов (мужчины были там большой редкостью) оказались священники и бандиты. А что удивительного, такими были 90-е годы, о которых все вспоминают с содроганием, мужчины уходили из мира в монастыри или на большую дорогу.

Юрка принадлежал ко второй категории, но не дай бог, если бы кто-то назвал его так вслух, можно было бы попрощаться с этим человеком навсегда — суров был филолог, ставший бандитом

Я не собиралась рисковать собой, потому ласково называла его журналистом, кем он никогда не был сроду, но что тут поделать? Но бандиты были людьми благородными, и они причисляли себя к одной из уважаемых профессий, тем более ему образование позволяло.

— Ты давно виделась с Вахтангом? — неожиданно спросил мой старый знакомый, с которым враги отдыхают.

Юрка говорил о нашем однокурснике, настоящем журналисте в отличие от него самого, у которого были странные наклонности, у него периодически появлялись девушки. Странно для грузина, не так ли, если в его особняке есть молодые девицы? Пожалуй, странным был бы обратный случай, если бы они там не появлялись.

Но вся беда состояла в том, что оставались они там вовсе не добровольно, те, кто готовы были остаться и поселиться в его избушке, смахивающей на средневековый замок, Вахтанга не интересовали, а только те, которых он удерживал силой. И только такая эротика его возбуждала и вдохновляла. Подозреваю, что если в нашем грешном мире жил герой романа «Коллекционер», то это было именно наш Вахтанг, хотя Фаулза он не читал, как только узнал, что тот культивирует насилие и садо и мазо и все вместе, наш блестящий филолог заявил, что для него такого писателя не существует. Это был странно до той самой поры, пока мы не поняли, что он не хочет читать о том, чем живет в реальности. Может быть, преступников и тянет на место преступления, но насильники, как и полицейские, и врачи не любят про себя читать.

— Я давно с ним не пересекалась, — только и оставалось сказать мне, — да и желания особого не возникало, если честно, старовата я для него, и слава богу, что старовата и страшновата, целее буду.

— А мне пришлось побывать у него по своим делам, и я видел там девицу, которая посылала мне сигналы о том, что хочет выбраться от него и просила, да что там, умоляла ее спасти.

— А ты что?

— Идти против Вахтанга, я курил спайс, конечно, но не столько, — заявил Юрка, — сама понимаешь, что потом нигде не найдут даже мои останки, да и вообще в службе спасения я никогда не работал и не собираюсь в этой жизни.

Юрка всегда был многословен, но на этот раз он пытался скрыть за многословием свое бессилие и смущение. Трусом себя считать не каждому хочется, и молчать, наверное, не мог — этакий романтичный бандит нам попался.

— И ты предлагаешь покурить спайс и пойти туда мне? — не выдержала я. Так мужья рассказывают женам о своих изменах, чтобы самому стало полегче, а она будет ценить его правдивость, или бросит, и кто его знает, что лучше, а что хуже.

— Ну конечно, нет, но может быть, ты хоть что-то придумаешь, девицу жаль мне кажется, я когда-то спал с ней, и она была такой грустной и ласковой, — неожиданно прибавил он, словно последнее должно было помочь мне броситься, очертя голову, в дом к нашему журналисту.

— Если ты когда-то спал, то не такая она уж и девица, — только и оставалось сказать мне.

— Не придирайся к словам, это было пару месяцев назад. Надо что-то сделать, иначе я жить спокойно не смогу.

— Ну молодец, я должна спасать твою бывшую любовницу. Думаешь, он меня пощадит, как только запахнет жаренным?

— Но с ним всегда могла сладить только ты. Он же беспредельщик, а у меня двое сыновей, и помирать из-за девушки, с которой я спал один раз, не хочу, они ж осиротеют. Нет, я точно не могу этого сделать, — сказал, как отрезал Юрка.

Про то, что ему не позволяли видеться ни с одним из них, я тоже знала, но это не меняло сути дела, надежда всегда жила в сердце безголового отца. он так гордился своими сыновьями, только вряд ли эти парни будут испытывать к нему такие же чувства. А между тем, Юрка уже поспешил попрощаться, решив, что он свой долг исполнил, дальше дело за мной. Вот такие у нас герои и настоящие мужи, бандиты ли они или полицейские — все одинаковые — переложил груз на чужие плечи и пошел пива попить, и с другой девицей переспать. Но мне надо было что-то предпринять, для начала навестить этого деятеля. И все узнать, возможно, паника была напрасной, и девушка рада тому, что ее захватили в плен, хотя в это верилось с трудом, но всякое могло случиться, что правда, то правда. Как говорила бабуля — она отправилась к кому-то в гости, — в тот самый день жить спокойно мне уже порядком надоело.

Глава 23 Замок журналиста

Как давно я не бывала в этих хоромах на окраине города, куда добираться надо целый час. Если не попадешь в пробку, а так, и два точно… Я позвонила Вахтангу и сообщила о статье к юбилею нашего университета, и о том, что работа срочная, и мне хочется с ним поговорить. Половина в моей пламенной речи была правдой

Кажется, он мне поверил, а если не поверил, то вел какую-то свою игру, он был хороший артист, но плохой игрок, на что и оставалось надеяться, хотя зачем я все это делала из-за какой-то непонятной, мне незнакомой девицы, не знаю. Может быть ревность? Но за эти годы сто раз умереть и снова возродиться можно было от такой ревности. Да и не нравился он мне никогда, потому что ясно, что женится на грузинке, а еще яснее, что никогда не стать мне настоящей восточной женой, а если не стать, то для чего тогда все это начинать? И все же, грузин я очень любила, их великодушие, песни, танцы, их порой детскую наивность и бесхитростность.

Но отношения оставались приятельскими и даже за какими-то мелкими одолжениями я к нему обращалась, потому что когда-то помогала ему учиться и получать диплом, что оказалось не так просто, деньги и тогда открывали многие двери, но далеко не все…. А нашему грузину хотелось быть лучшим в журналистике. На оценку удовлетворительно он никогда не соглашался, вот и приходилось, забыв о своих зачетах и курсовых, работать над его курсовыми и статьями…

№№№№№№

Вахтанг, похоронивший не любимую, но родную жену и мать его сыновей, остался в одиночестве. Если это его и тяготило, то по нему не скажешь. От относился к тем мужам, кто умеет красиво стареть, а это очень важно, когда нам уже не двадцать и не тридцать.

И вот наша неожиданная новая встреча. Он высокий и довольно стройный стоял на высоком крыльце, смотрел на меня, прищурившись и загадочно улыбался.

На самом деле был юбилей университета, и я действительно собиралась писать статью о нашем выпуске, и вовсе не последнюю роль отводила нашему грузину, просто спешка внезапная могла вызвать подозрение, но не вызвала.

Он развалился в кожаном кресле и с барственной усмешкой взирал на меня, хотя я больше чем уверена, ничего такого он не хотел, но эта маска вельможи стала его второй натурой. Да что греха таить, он всегда таким и был, даже в пору нашей общей юности и студенчества…

Я врубила диктофон, и мы стали вспоминать о том, что было и чем успокоились сердца каждого из нас в те, уже такие далекие годы. Сколько всего вспоминалось и веселого и грустного. И несмотря на все трудности, время было замечательным.

Вся бессмысленность затеи по спасению пленницы стала очевидно, как только я поняла, как велик его дом, сколько девиц там можно спрятать. И Вахтанг только усмехался, говоря о чем-то давнем, о комнате в общежитии, о стакане вина и первой девушке, которая ему отказала, о том, как сдавал экзамен самому суровому преподавателю, не понимая, о чем его спрашивают, что от него требуется. Говорить он мог долго, и напросившись в гости, я не могла уйти просто так, оборвав на полуслове его монолог.

И все закончилось бы ничем, если бы что-то не упало у нас над головой, то я никогда ничего не узнала бы, но там раздался стук падающего тела, и я, встрепенувшись, уставилась на него.

— Ты завел мраморного дога? — спросила я первое, что могло прийти на ум, хотелось хоть что-то сказать.

— Догиню, — ответил он, — и тут прямо перед нами еще что-то шлепнулось за окном, заставив тело невольно вздрогнуть. На первый взгляд было очевидно, что я ничего не ведаю

Он рванулся туда, я последовала за ним. Охранник держал ту девицу, которую я уже видела недавно на ступеньках ресторана.

— Кто это, и почему она выпрыгнула из окна? — пришлось спросить мне, глупо было молчать и делать вид, что ничего не произошло.

— Сорвалась, наверное, она хотела промыть окно, ей казалось, что Марина плохо его промыла.

— Ладно, засиделась я у тебя, — произнесла я, — взглянув еще раз на Светлану, моя бабушка говорит, что чистота не всегда залог здоровья, это когда я протирала люстру и подвернула ногу, прыгнув со стула.

Ее глаза молили о помощи, но я была не настолько безрассудно, чтобы из-за этой дерганой девицы легкого поведения предпринять что-то. Нет, надо было спокойно уйти, добраться до дома, а там может быть что-то придумать. Хотя даже не знаю, стану ли я придумывать, вытащи ее из одной истории, завтра она влипнет в другую. Мне надо будет устроиться на работу в спасательную службу, чтобы вытаскивать всех девиц-мух из паутины нашего паука…

Но и просто так все оставить я никак не могла. Приближаясь к дому, я поняла, что без бабушки не обойтись. Но чтобы заставить ее что-то делать, это надо было очень постараться. И почему она будет помогать чужой девице, если пальцем о палец не ударила ради собственной дочери..

Но я решила, что поведаю ей обо всем, как Юрка рассказал мне, а там видно будет. Две головы лучше, чем одна, а если это голова моей бабушки, так тем более..

Глава 24 Бабушка не дремлет

Как только я вернулась домой, сразу же рассказала бабушке, где я была и что там делала.

— И какой черт тебя понес к этому безголовому грузину, в любовники его надо было раньше брать, какой теперь с него толк, только девиц и может насильно удерживать да читателям своим головы морочить, — заявила она, проявив завидную осведомленность в делах Вахтанга, особенно то, что касается любовных утех. Но я тоже не собиралась останавливаться, и рассказала все, что мне было известно от Юрки и из собственных наблюдений.

Когда она выслушала историю Светланы, то только плечом передернула

— И не собиралась я там ничего делать, от одного спасешь, к другому в кровать заберется, а мне там носиться, как угорелой, если она сама к нему поперлась, то пусть сама и выпутывается из этой истории.

Это прозвучало как приговор, оставалось только остановиться и задуматься, что же нам делать дальше?

Никогда прежде бабуля не была так категорична, и мне надо было сделать только одно — оставить эту затею, потому что сомнений в том, что зная обо всем, бабушка окажется у меня на пути, не было никаких. Я пойду туда во второй раз только через ее труп, в прямом, а не переносном смысле.

И если бы я не прочитала роман «Коллекционер», то занялась бы своими делами, как мне и советовала бабушка. Но ужасный роман этого пронзительного творения ни теперь, ни позднее не даст мне покоя, я в том была убеждена.

— Ты лучше найди себе любовника, потому что без секса же старость навалится так, что потом уже не отправить ее подальше, уж поверь моему слову. Только эротика поможет тебе продержаться на плаву лет пять не больше. Вот тебе и приговор, который обжалованию не поддежит.

Я верила ее слову, только никак не могла отмахнуться от мысли о пленнице Вахтанга. А вот о том, что тонущий тащит за собой и спасителя, об этом я не думала в тот момент точно. Откуда в моей голове роились эти мысли о спасении заблудших душ? Кто мне это внушил, и забыл напомнить в сотый раз, что дорога в ад состоит исключительно из благих намерений, и ад мы творим сами, своими руками.

Лучше всего было уйти от реальности в сеть, что я скоро благополучно и сделала. Там забывается любая реальность, и как-только чем-то займешься, особенно творчеством, так исчезает все, что мучило и волновало минуту назад в жизни.

Но на этот раз не было ничего подобного. Мысли снова и снова возвращались в замок грузина, и перепуганные глаза Светланы, ее мольба о пощаде, а главное финал «Коллекционера», где героиня умирает, так и оставшись в плену, хотя мы все ждем, что вот еще немного и она освободится, и вырвется на свободу… Но Фаулз никогда не собирался нас баловать хэппи — эндом.

Мне показалось, что все должно обойтись на этот раз, но было понятно, что финал знаменитого романа вспомнился не просто так, он еще раз воплотится в жизни, и я буду если не участником, то свидетелем его.

И тут он сам появился, мой одноклассник и несостоявшийся когда-то муж, работавший в органах безопасности. Наверное, он меня любил, но дедушка и слышать не хотел о таком родственнике, а я его любила недостаточно сильно, чтобы противостоять ему, в общем, он так и остался вечным влюбленным, всегда готовым откликнуться, если его окликали, и даже когда не окликали, тоже откликался. Он мог стать мужем, но так и не стал им. Увы…

И конечно, я ему рассказала все, что видела в замке грузина, с которым он был знаком заочно. Один раз даже видел нас вместе на набережной, когда мы прогуливались в ожидании экзамена.

— Ты хочешь ему отомстить? — спросил Евгений.

— Я не знаю, чего я хочу… Думаю, эту дуру надо спасти. Но прибить мне хочется Юрку, потому что если бы не он, я бы спокойно писала роман, и не думала обо всяких дурах, которые вечно попадают в такие вот ситуации.

Больше мы ни о чем не успели поговорить, потому что звякнул Агент, и мне сообщили, что меня ищут на сайте знакомств. Само собой разумеется, кто и где еще мог меня искать?

Беда никогда не ходит одна, наверное, новый Бобби, у которого кончились деньги или его арестовали в дорогой столице, а столица у нас на самом деде дорогая, решил, что помочь ему могу только я одна. И теперь он будет клясться в любви и уверять, что жить мы будем долго и счастливо и умрем в один день в окружении внуков, собак и многочисленных родственников. Какая чудесная и какая идиотская мечта.

Не знаю, что заставило меня все-таки открыть страницу, хотя все существо мое вопило о том, что делать этого не надо, что мне еще не надоело жить спокойно.

— Олег? — удивленно спросила я, словно бы должна была обязательно вспомнить этого нового американского генерала с русским именем. Хотя кто же знает, что день грядущий нам готовит. А любопытство оказалось сильнее, чем меры предосторожности.

И я отправилась навстречу новому генералу. Если грабли стоят в сарае, то на них надо наступить, а зачем им томиться без дела.

Глава 25 Разлука до встречи

Когда я перешла на страницу того самого Олега, который, как сообщалось, желает со мной пообщаться, то первое, что бросилось в глаза — кольцо на правой руке, фотография, где трудно было что-то разобрать, хотя парень высокий и стройный — сразу видно, и фигура просто классная. Но это скорее минус, чем плюс, все дамы сайта от 18 до 80 — ти только таких и ждут не дождутся. Но каким бы Тарзаном он не был, кольцо есть кольцо. Надо было сразу в ту же секунду закрыть эту страницу и больше никогда о ней не вспоминать.

Я бы именно так и сделала, если бы за плечом, за левым плечом, не раздался странный голос, впрочем, мне-то он был прекрасно знаком:

— Но у него еще живая душа, если ты уйдешь, боюсь даже представить, что будет, ты убьешь ее, это точно.

— Он женат, остальное не важно.

— Во, как, оказывается, ты на все готова ради девицы, которая давно мертвее мертвых, а тут какое-то там кольцо, железяка тебя останавливает, тормозит. И когда ты такой стала? Если бы я знал, что ты такая высокоморальная, то плюнул бы в первую минуту и растер, и даже приближаться не стал, хотя у тебя нету этого кольца.

Мне хотелось узнать только одно, просто ли он издевается надо мной, или на самом деле на чем-то настаивает, хотя, чего греха таить, скорее всего, это и то и другое вместе, в одном флаконе.

Что мне оставалось? Честно написать парню о том, что у него есть одна, но очень большая проблема, и мне надо хорошенько подумать прежде, чем пускаться во все тяжкие. Он тут же ответил, что согласен ждать, сколько потребуется.

Странное дело. А зачем ждать, если тут полный сайт вовсе не таких разборчивых, на многое готовых девиц?

Я пыталась заглянуть в его глаза, но на фото они были так глубоко посажены, что разглядеть что-то кроме дикой тоски было трудно. Да и просто глаза увидеть — проблема. Понятно, замаскировался на всякий случай, если кто-то из знакомых увидит. Вообще непонятно, почему я повелась на слова Рыжего искусителя и продолжаю про него думать? Это вовсе не мой стиль, мне этого не нужно.

Рыжий стоял за моей спиной и потирал ладони, бьюсь об заклад, я совсем не знала этого Олега, Рака 44-х лет, но я прекрасно знала своего старого приятеля, и что он делает в данную минуту, и как на все реагирует, в том не было никаких сомнений.

И все-так песенку «Парней так много холостых», черт бы его побрал, напевала, и зачем-то это мне было нужно. Потом я догадалась о самом главном — он должен был меня отвлечь от чужих проблем, от того, что творится в замке у Вахтанга. Только надолго ли меня хватит, да и что вообще надо делать со всем, что обрушилось, словно снег с горных вершин прямо на голову.

Но Вахтанг не отступал, пока на повестке дня был все-таки не мой новый знакомый, а старый грузин, который удерживал противную девицу. Наверняка она сама во всем и была виновата, кто бы сомневался, только какая разница, если она оказалась в беде, а я могла представить, какая это была беда, то единственное что оставалось, как-то ей все-таки помочь. Потому что если со мной что-то подобное случится, то кто-то обязательно поможет мне. А когда сидишь в западне у какого-нибудь мало знакомого грузина (всякое случается в жизни), только на это и остается последняя надежда.

Вот, наверное, в первую очередь из этих соображений я и должна была сделать хоть что-то. Только что сделаешь так, чтобы самой не поменяться местами с той девицей, вот ведь вопрос.

Для начала я решила написать стихотворение, чтобы усыпить бдительность, и посмотреть, куда выведет меня поэтический текст, а он должен был куда-то обязательно вывести. Нас этому учили: любой текст таит в себе, в глубине своей, ответы на вопросы, которые задает тебе подсознание, и ты можешь на них ответить, хотя в процессе написания и не подозреваешь, что все это реально.

Рояль раскрыт, упал бокал вина,

И спит Тбилиси в мороке страстей,

Шопен звучит, я больше не вольна

Забыть тот вечер, заговор свечей,

Твой дивный лик, профессор, это сон,

Мы снова нашей юностью пьяны,

И над Сибирью колокольный звон,

Который слышать там, в горах, должны….

И монастырь, где Мцыри горевал,

Где пел поэт, царицею пьянен,

Нас примет в этот час, и засыпал

Мой снежный город — это только сон.

И на столе твой призрачный портрет,

И в голосе Тамары дивный страх,

Рояль раскрыт, о сколько томных лет

Мы жили, и хранитель страсти прав,

Он нам плеснул то сладкое вино,

Отравленное страстью роковой,

Нет Маргариты, в комнате темно,

И Мастер глух, но Воланд вновь со мной.

Я переводчик в мире этих грез,

Хотя нужды в тех переводах нет,

Укутал снег здесь наготу берез,

Там склоны гор укрыл надежно снег…