Дверь, ведущая в ад

Евгений Сухов, 2015

В разгар новогодних праздников в Измайловском парке был найден труп молодой девушки Ларисы Бекетовой со следами насилия на теле. Журналист Аристарх Русаков, за плечами которого было уже не одно раскрытое убийство, отправился на место преступления. Он выяснил, что Лариса работала в кафе «Берлога», расположенном неподалеку от места преступления. Одна из сотрудниц кафе рассказала Русакову, что Лариса встречалась с молодым человеком, который, как выяснилось, оказался братом известного в Москве преступного авторитета… Хрупкая конструкция преступления уже начала складываться, как вдруг рухнула в одно мгновение: прохаживаясь по вымерзшим тропинкам вокруг страшного места, Аристарх вдруг почувствовал запах, который ни с чем не мог спутать: запах жилья и печного дыма – и это в самой глуши заваленного сугробами лесопарка!

Глава 3

Интервью-допросы в кафе «Берлога», или Полный экскурс в историю «измайловских маньяков»

После разговора со стариком-«олимпийцем» мы взяли с собой Степаныча и отправились в «Берлогу»: перекусить, а заодно и расспросить тамошний персонал про продавщицу Ларису. Теперь уже бывшую продавщицу…

Кафе «Берлога» мало походило на кафе. Вернее, походило, но на кафе советских времен (не зря же оно нравилось старику Сахнину и его престарелой команде): народ в начале раздаточной линии из нескольких прилавков брал подносы и инструменты в виде ложек и вилок (ножей не имелось), затем, двигаясь вдоль прилавков к их концу, набирал себе на подносы выбранные салаты, холодные закуски, выпечку и, согласно меню, заказывал горячие блюда, которые выставляла им продавщица. В самом конце раздаточной линии стоял громоздкий кассовый аппарат, за которым сидела кассирша, которая, глядя на пищу, расставленную на подносе, высчитывала ее стоимость. После чего клиент расплачивался, забирал поднос и начинал выискивать свободные места за пластиковыми столиками.

Народу в «Берлоге» было не много, но и не мало. Как только столики освобождались, их тотчас занимали страждущие покушать, даже не дожидаясь, пока со столов уберут посуду.

— Ты определилась, что будешь брать? — спросил я Ирину, когда мы встали к прилавкам.

— Я что-то не очень хочу есть, — ответила она. — Наверное, возьму салат и королевскую ватрушку с чаем.

— Я сам тебе возьму, — отозвался я, внимательно оглядывая зал. — А ты пока займи нам столик. Вон тот, в самом углу сейчас освободится.

— Хорошо, — кивнула Ирина и вышла из очереди. Когда облюбованный мною столик освободился, она тотчас села за него, а на соседний стул положила свою сумочку. Это означало, что данный столик уже «занят».

Степаныч заказал себе солянку и мясное рагу. Степа взял солянку и картофель с котлетой. Я взял себе куриную лапшу и плов, а Ирине — салат и королевскую ватрушку. На третье мы все взяли себе чай.

Для столовой блюда оказались приготовленными весьма неплохо. И стоили недорого. Прямо, как в советские времена.

— Королевская ватрушка — ну, просто чудо! — сказала Ирина, покончив с салатом.

— Серьезно? — посмотрел я на нее.

— Абсолютно. Хочешь попробовать?

— Давай.

Она протянула мне ватрушку, и я, перегнувшись через стол, откусил небольшой кусочек, который почти мгновенно растаял у меня во рту, оставив приятный твороженно-сладкий вкус.

— Ну как? — спросила она.

— Замечательно, — искренне ответил я.

— Хочешь еще? — спросила Ирина.

— Нет, спасибо. Знаешь, надо как-то выразить свою благодарность руководству кафе. По поводу ватрушки и прочих блюд.

Когда мы поели, Степаныч пошел к машине, а мы со Степой и Ириной подошли к кассиру.

— Нам очень понравилась королевская ватрушка, и мы хотели бы лично поблагодарить директора вашего кафе и шеф-повара, — произнес я. — Это возможно устроить?

— Наверное, — улыбнулась кассир. — Подождите минуточку, пожалуйста. Я сейчас спрошу.

Она встала со своего места, прошла на кухню, скоро вышла вместе с крашеной блондинкой неопределенного возраста, наверное, лет около сорока или чуть больше. У блондинки было чистое белое лицо без единой морщинки и ярко накрашенные тонкие губы, контрастирующие с подведенными черными бровями. Серо-голубые глаза смотрели внимательно и серьезно.

— Я директор этого кафе, — оглядев нас, объявила женщина грудным контральто. — Зовут меня Тина Шацкая. Вы хотели меня видеть?

— Да, — за всех ответил я, обозначая тем самым, что я среди нас троих самый главный. — Мы хотели поблагодарить вас за прекрасную королевскую ватрушку. Это просто объедение. И весь обед у вас был очень вкусный. Что, признаться, явилось для нас неожиданностью…

— А вы полагали, что наше кафе — это обычная забегаловка? — ухмыльнулась Тина Шацкая. — Где абы как готовят и попросту надувают посетителей?

— Мы, конечно, не думали так прямолинейно, — улыбнулся я, — но, честно говоря, отнюдь не предполагали, что будет так вкусно, по-домашнему, и причем совсем недорого.

— Что вкусно, так это заслуга нашего шеф-повара, он у нас настоящий мастер, — обозначила короткую дежурную улыбку директриса «Берлоги». — Я ему обязательно передам ваши слова. Ему будет приятно.

— А то, что недорого, — это уже ваша заслуга, не так ли? — не без нотки лести произнес я.

— Ну-у… — неопределенно протянула Шацкая и замолчала.

Я не стал настаивать на более конкретном ответе и решил, что настала пора обозначить свою цель:

— Клементина… Простите, как вас по отчеству?

— Просто Клементина. А лучше — Тина, — ответила Шацкая.

— Тина, скажите, а как вы посмотрите на такое предложение, если мы попросим вас дать нам интервью? Простите, мы не представились, — как бы спохватился я. — Меня зовут Аристарх Русаков. Я — руководитель телевизионного проекта, которым мы в данный момент занимаемся. Это, — указал я на Степу, — мой оператор Степан Залихватский. Тоже большой мастер своего дела. И, — обернулся я к Ирине, — наша… молодая телевизионная журналистка-стажер Ирина Пиктиримова. Вместе мы представляем телеканал «Авокадо», весьма популярный у москвичей. Надеюсь, что вы нас смотрите… А наш нынешний телепроект посвящен Измайловскому парку, его прошлому и настоящему. Кстати, мы сегодня взяли интервью у одного из старейших посетителей Измайловского парка, персонального пенсионера республиканского значения и большого любителя лыжного спорта Николая Васильевича Сахнина. Знаете такого?

— Да, знаю. Он наш частый гость, — сдержанно ответила Шацкая.

— Так вот, Николай Васильевич сказал нам, что ему и его товарищам очень нравятся ваши пирожки с картошкой и зеленым луком. И качественное обслуживание в вашем кафе…

Директриса кафе на все это лишь сморгнула.

— Ну, соглашайтесь! — не давал я ей опомниться.

— На что? — подняла она аккуратно выщипанные брови.

— На то, чтобы дать нашему телеканалу интервью и тем самым принять участие в нашем новом проекте, посвященном Измайловскому парку, — бодро и с улыбкой ответил я.

— А… какие вы будете задавать вопросы? — понемногу начала сдаваться Клементина Шацкая.

— Вопросы? — удивленно пожал я плечами. — Да вопросы самые простые и обычные. К примеру, кто по большей части является посетителями вашего кафе, как долго вы уже работаете, как получилось так, что у вас вкусно и недорого, в то время как в иных кафе и дорого, а как попробуешь, так сплюнуть хочется… Может, надо будет немного рассказать, что это за работа — быть директором кафе… Поведать немного о себе, о ваших сотрудниках, о специфике их работы… — Заметив, что пара моих последних фраз привела директрису кафе в некоторое замешательство, я быстро добавил: — А потом, вы же не тупой и безграмотный чиновник из министерства культуры или образования, которому нужно подготовить вопросы, чтобы его референт мог вовремя подготовить ответы, а тот их заучить, перед тем как говорить на камеру.

— Но я… не готова… — Тина поправила прическу, и я понял, что речь идет уже о внешнем виде. — Как-то все это неожиданно. Прическа не уложена…

— Ну, об этом вы можете не беспокоиться, — заверил я Шацкую. — Вы замечательно выглядите. — И посмотрел на Ирину, призывая взглядом поддержать меня.

— О да! — нашлась она.

— К тому же наш оператор будет снимать вас только в выгодном для вас ракурсе, — добавил я успокаивающим тоном. — Он, и правда, отлично знает свое дело…

— Все равно мне нужно какое-то время, чтобы привести себя в порядок. Поговорите пока с нашим шеф-поваром, — не очень твердо сказала директриса «Берлоги».

Это практически означало согласие Клементины Шацкой на интервью. Чего я, собственно, и добивался.

Мы прошли за Тиной на кухню, где она сказала несколько слов невысокому пухлому большеголовому человеку в поварском фартуке и колпаке, после чего провела нас в свой кабинет, довольно простенько, но со вкусом оформленный. Сама Шацкая скрылась в комнате отдыха, которая, как я успел заметить, пока она открывала дверь, походила скорее на будуар девицы полусвета, что меня слегка озадачило. А где-то через минуту, пока Степа распаковывал кофр, доставал видеокамеру, настраивал ее и делал несколько планов кабинета, в него вошел тот самый пухлый человек с большой круглой головой. Только теперь он был в синих брюках, синем поварском кителе-куртке и идеально накрахмаленном белом колпаке.

— Здравствуйте, — вежливо произнес пухлый человек в поварском одеянии. — Я шеф-повар этого кафе. Меня зовут Борис Шацкий.

— Простите, а Клементина Шацкая, директор кафе, она ваша родственница?

— В каком-то смысле да… она моя жена, — скромно ответил шеф-повар, едва улыбнувшись.

— Ах, вот оно что, так кафе «Берлога», получается, ваше семейное предприятие?

— Да, мы владеем этим кафе уже три года, — не без гордости сообщил шеф-повар.

— Здорово! Теперь позвольте представиться нам. Это Степан, — указал я на оператора, и, когда Шацкий перевел на него взгляд, Степа улыбнулся и кивнул. — Это — студентка журфака МГУ Ирина. — Шацкий посмотрел на Ирину, и она тоже улыбнулась. — А меня зовут Аристарх Русаков (улыбаться я не стал). Мы представляем телеканал «Авокадо» и делаем передачу про Измайловский парк. В ваше кафе мы зашли перекусить и были приятно удивлены недорогой ценой и высоким качеством ваших блюд, особенно выпечкой. Нам очень понравилась королевская ватрушка… — Повар понимающе кивнул. — Вы в этом просто непревзойденный мастер. Собственно, все и началось с того, что мы просто хотели поблагодарить вас с супругой за вкусные и недорогие блюда. А потом возникла идея пригласить вас поучаствовать в нашей передаче. Вы ведь не против?

— А что сказала на это Клементина Арнольдовна? — задал вопрос Шацкий вместо ответа. И я понял, что главным в их семейном предприятии является Тина. И в самой семье, наверное, тоже. У некоторых супружеских пар такое бывает.

— Мы ее уговорили, — заверил я, ободряюще улыбнувшись. — Да вы не беспокойтесь, мы не отнимем у вас много времени. И пока вашей хозяйки нет, хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы как, не возражаете?

— Ну… давайте… — неопределенно ответил Шацкий.

— Степа, включай камеру, — произнес я для проформы.

— Хорошо, — ответил Степа. — Камера работает.

Я кивнул, покосился на Ирину, которая, кажется, поняла нашу игру и с интересом следила за происходящим, и начал:

— Мы находимся в кабинете директора кафе «Берлога» Клементины Арнольдовны Шацкой. Как видите, здесь нет ничего лишнего: каждый предмет в кабинете несет определенную функцию, что указывает на деловитость и организованность самой хозяйки кафе. Надо полагать, эти ее качества плюс профессиональное мастерство шеф-повара и делают кафе «Берлога» столь привлекательным для посетителей Измайловского парка, ведь блюда, представленные здесь, сравнительно недорогие и, главное, очень качественные и вкусные. А выпечка — просто пальчики оближешь. Скажите, — здесь я обернулся к шеф-повару, и объектив камеры уставился на Шацкого, — как вам удается готовить так вкусно?

— Я просто люблю готовить, — пожал плечами Шацкий. — А когда любишь какое-нибудь дело, то оно и получается хорошо. Верно ведь?

— Все так, — согласился я. — А еще в чем секрет?

— Еще мы не покупаем сомнительных продуктов, — ответил шеф-повар. — Даже если они очень дешевы, и нам выгодно приобрести их. Поэтому вот уже три года у нас одни и те же постоянные проверенные поставщики. — Шацкий немного подумал и добавил: — Ну, и еще мы не экономим на продуктах. Положено по рецепту сливочное масло, значит, будет сливочное масло, а не маргарин или пальмовое масло, которым хорошо смазывать конвейерные линии. Понимаете меня?

— Понимаю… — кивнул я.

В это время из будуара вышла Клементина Арнольдовна. Она была в элегантном брючном деловом костюме, надо полагать, какого-нибудь итальянского бренда, классического кроя с приталенным пиджачком и брюками, немного расклешенными книзу. Щеки ее были слегка подрумянены, что скрашивало молочную белизну ее лица и контрастность ярко-красных губ. Произошли кое-какие изменения и в прическе, делавшей лицо Шацкой более женственным и добрым. Похоже, казаться таковой было для нее важным аспектом.

— А теперь мы хотим вас познакомить с директором кафе «Берлога» Клементиной Арнольдовной Шацкой, — сказал я прямо на камеру. — И первым вопросом к ней будет такой: кто ваши посетители?

— Наши посетители — это в основном простые люди, для которых мы, собственно, и работаем, — ответила Клементина Арнольдовна, — что пришли в Измайловский парк отдохнуть и снять напряжение, накопленное за рабочую неделю… Это влюбленные пары, которые могут здесь уединиться, чтобы побыть вдвоем… Это семьи, которые привели своих детей на различные аттракционы, пожилые люди, пришедшие просто погулять, посидеть на лавочках и подышать чистым воздухом. Мы рады любым нашим клиентам…

— Мы знаем, что вы работаете уже три года, знаем, почему ваши блюда так вкусны, но не знаем, что это за работа такая: быть директором кафе, — продолжил я. — Просветите нас, пожалуйста.

— Очень часто это бывает приятно. А иногда я просто проклинаю тот день, когда приняла на себя эту должность, — начала, как мне показалось, вполне искренне отвечать Клементина Арнольдовна. — Это, без всякого преувеличения, обуза, причем очень тяжкая обуза. Ведь на руководителе точки питания лежит огромная ответственность. Он должен знать все про общественное питание: его экономику, организацию производства, способы образования цен на продукты и оплату труда подчиненных… Директор кафе и любой точки общественного питания обязан следить за документами, появляющимися в этой области, правильно управлять персоналом кафе. Я не говорю уж о поддержании санитарных норм, противопожарной безопасности и охране труда, за что с него спрашивают очень строго, и при нарушении всех этих норм кафе могут попросту прикрыть, наложив еще при этом значительный штраф… — Шацкая слегка перевела дух. — На руководителе точки общественного питания лежит оформление большого количества разного рода документов, отчеты контролирующим организациям, приобретение продовольственных и промышленных товаров, соответствующих по качеству, ассортименту и предназначению. А контроль за использованием продуктов? А контроль за финансами? А работа с персоналом? Ведь люди все разные, у каждого свой характер, и к каждому нужен особый, индивидуальный подход, для чего должно быть достаточно знаний, навыков, терпения и, простите, нешуточных нервов…

— Мы задали несколько вопросов вашим постоянным посетителям, и они, помимо высокого качества ваших блюд, отметили еще приветливость и доброжелательность ваших сотрудников, — воспользовался я случившейся паузой. — Они работают с людьми, а люди все разные, и необязательно добрые и покладистые. Так что работа ваших сотрудников очень непростая, требующая выдержки и, как вы верно заметили, крепких нервов. Отсюда у меня вопрос: как у вас и работников вашего кафе получается оставаться приветливыми и доброжелательными к клиентам?

— Тщательный подбор кадров тоже входит в мои обязанности, как директора кафе, — чуть подумав, ответила Тина Шацкая. — Мой возраст, — она улыбнулась лишь уголками губ, — уже позволяет достаточно разбираться в людях и видеть, кто из них злой, кто добрый, кто нахал, а кто застенчив и совестлив. И, конечно, с добрыми и честными людьми работать предпочтительнее, нежели с нахалами, лжецами и людьми, склонными присваивать чужое. Кроме того, правильный подбор кадров ценен и в прагматическом плане, ведь если посетителю нахамят сотрудники кафе, то он просто не придет сюда в следующий раз, да еще отговорит от этого своих друзей и приятелей. В результате мы потеряем клиентов и соответственно их деньги. Ну, и еще я просто требую от своих сотрудниц уважительного отношения к нашим клиентам, ведь когда мы кормим их, то они кормят нас. И они нам нужны больше, нежели мы им…

— Золотые слова! — Я был доволен ходом интервью. — Вот бы все руководители точек общественного питания, да и вообще все руководители разных рангов рассуждали так же, как вы. Честное слово, нам жилось бы намного легче. Жаль, — без всякого перехода сказал я, сделав невинные глаза, — что с одной из ваших сотрудниц случилась такая беда…

— Да, жаль, — на автомате ответила Клементина Арнольдовна. И чуть прикусила губку.

— А когда вам стало известно, что одна ваша сотрудница была убита? — спросил я.

— Буквально перед вашим приходом к нам в кафе приходил следователь и расспрашивал про нее, — мельком глянув на мужа, ответила Шацкая.

— Ее ведь звали Лариса, кажется?

— Да, Лариса, — сказала Клементина Арнольдовна, заметно посмурнев.

— Посетители вашего кафе очень хорошо о ней отзывались.

— Да, она была хорошим работником, — с полным отсутствием эмоций согласилась Шацкая и вопросительно посмотрела на меня. В ее глазах я прочитал вопрос: «Зачем вы это спрашиваете?»

— А как вы думаете, кому понадобилось ее убивать? — осторожно спросил я. — И за что?

— Следователь, что приходил до вас, тоже задавал такой вопрос, — промолвила Шацкая.

— И что вы ему ответили?

— Я ответила, что не знаю, — холодно отозвалась Клементина Арнольдовна.

— Вы тоже не знаете? — обратился я к шеф-повару.

— Нет, — пожал он плечами.

— У нее был парень?

— Кажется, был, я не знаю точно, — не очень уверенно сказал Шацкий и отвел взгляд в сторону. Из чего я сделал вывод, что шеф-повар говорит не всю правду. Хотелось бы знать, почему? Боится своей супруги? Или на то у него имеются собственные основания?

— Так кажется или был? — быстро спросил я.

— Был, точно был, — более уверенно, чем муж, заявила Клементина Арнольдовна. — Его зовут Андрей. Он несколько раз заезжал за ней на своей машине.

— А какой марки у него машина?

— Простите, но наш разговор стал похож на какой-то допрос, — настороженно произнесла Шацкая и безапелляционным тоном добавила: — Давайте пусть оператор выключит камеру.

— Давайте, — охотно согласился я. — Степа, выключи камеру.

— Хорошо, — сказал Степа и демонстративно выключил камеру. Через пару мгновений он незаметно снова включил ее и стал что-то искать в кофре. Для проформы.

А я, глядя в глаза Шацкой, произнес:

— Дело в том, что руководство телеканала поручило нам снять материал про Измайловский парк. Про развлечения, которые тут можно получить зимой, про активный отдых, про спортивные занятия, в общем, про все то, что здесь имеется, чтобы по-настоящему и полноценно отдохнуть. Мы приехали, сделали несколько кадров, пошли по лыжне, надеясь взять интервью у кого-нибудь из лыжников, и увидели полицейских. Они стояли над трупом девушки. Она была полураздета и, очевидно, подверглась насилию. Тело ее было изрезано ножом, после чего убийца ее задушил. Человеком, нашедшим труп и вызвавшим полицию, оказался тот самый Николай Васильевич Сахнин, который часто посещает ваше кафе и которого, как вы сказали, вы знаете… — Клементина Арнольдовна на эти слова согласно кивнула. — Дождавшись, когда полиция его опросит и отпустит, мы получили его согласие взять у него интервью. Николай Васильевич рассказал нам много интересного, в том числе и про то, что у вас очень вкусная выпечка, после чего нам просто захотелось зайти к вам перекусить. Еще он рассказал, что знает убитую девушку, поскольку она работала продавщицей в вашем кафе где-то с полгода…

— Семь месяцев, — сдержанно поправила меня Клементина Арнольдовна.

–…что зовут ее Лариса, и что до нее на ее месте работала Сания, которая бесследно пропала, — продолжил я. — Мы, тележурналисты, делаем передачу про Измайловский парк, и тут — убийство молодой девушки. Поймите, против такого материала мы просто не могли пройти мимо. Ведь это убийство тоже касается Измайловского парка, поскольку в нем оно произошло. И к желанию просто перекусить в «Берлоге» присоединился еще и профессиональный интерес разузнать про убийство и убитую девушку побольше. Это объяснимо, согласитесь, и вполне нормально для людей, занимающихся журналистикой. То есть, в частности, для меня. — Я перевел дух и продолжил: — Еда у вас, и правда, оказалась очень вкусной, королевская ватрушка просто настоящим кулинарным чудом, и мы решили искренне поблагодарить за вкусный и недорогой обед директора кафе и шеф-повара. То есть вас. И, насколько это возможно, разузнать про эту убитую девушку Ларису. Вот, собственно, и все. Ничего необычного и неприятного для вас тут нет и в помине. И уж, конечно, нет никакого подвоха. Так почему бы вам не ответить на наши вопросы? Тем более что вам просто нечего скрывать…

С этими словами я снова посмотрел на Клементину Шацкую ясными и честными глазами и изобразил на своем волевом и мужественном лице легкую приветливую улыбку.

— Скрывать нам действительно нечего, как вы правильно заметили, — согласно кивнула она.

— Ну вот! Так какой марки машина у ухажера Ларисы, которого зовут Андрей?

— У него черная «Шкода Йети».

— А номерной знак? Вы случайно не помните? — с легкой надеждой спросил я.

— Нет, — ответила Клементина Арнольдовна. — Хотя, погодите… Две цифры… Я помню две цифры: шесть и восемь.

— Они были рядом? — задал я уточняющий вопрос.

— Да, впереди шесть, затем восемь. Третьей цифры я не помню. Букв, увы, тоже.

— Спасибо, это уже кое-что. А как фамилия этого Андрея?

— Не знаю, — развела руками Шацкая.

— И вы не знаете? — повернулся я к шеф-повару.

— И я не знаю, — ответил он.

— А как полностью звали Ларису?

— Лариса Александровна Бекетова, — не раздумывая, ответила Клементина Арнольдовна.

— А Санию, что работала до Ларисы на ее месте и потом пропала?

— Сания Галиахметовна Хакимова. Только совсем не факт, что она пропала. Просто однажды не вышла на работу, вот и все! И в кафе больше не появлялась. Вполне возможно, что она просто вернулась к себе домой…

— А где она жила?

— В Татарии.

— В Татарстане? — поправил ее я.

— Ну да, в Татарстане. Город Буинск, — добавила Шацкая.

— А здесь где она жила?

— Вот этого я не знаю.

— А ее что, никто не искал? — поинтересовался я.

— Мы не знаем, — мельком глянула на мужа Клементина Арнольдовна. — Соня сильно подвела нас, не выйдя на работу. И главное, не предупредив нас об этом. Я лично звонила ей в тот день, причем не раз, но она так и не ответила. Я звонила на ее сотовый и на следующий день. Все безрезультатно. Вот мы и подумали, что она уехала домой.

— И в полицию не заявляли, — скорее утвердительно, нежели с вопросительной интонацией произнес я.

— Нет… Я ее просто уволила, как не выдержавшую испытательный срок, — пожала плечами Шацкая.

— А‑а, так она была у вас еще на испытательном сро-оке, — протянул я.

— Ну да. А что в этом особенного? Мы сначала присматриваемся к сотрудникам.

— А сколько длится у вас испытательный срок?

— Три месяца, — ответила Клементина Арнольдовна.

— А она проработала у вас…

— Два месяца с небольшим, — закончила за меня Шацкая. — Поэтому я и не знала ее московский адрес. А вот после прохождения испытательного срока сотрудник уже официально оформляется на работу. С ним составляется трудовой договор, на него заводится трудовая книжка и страховое свидетельство, если их у него нет, вступают в силу разные социальные гарантии, положенные ему, как нанятому работнику, и так далее.

— Положим, трудовая книжка заводится на сотрудника и в том случае, если он работает на конкретном предприятии пять и более дней, — вставил я. — А трудовой договор составляется сразу после приема сотрудника на работу. Разве не так? — Не дождавшись ответа, я продолжил: — А у Сании были трудовая книжка и страховое свидетельство?

— Не было, — коротко ответила Шацкая.

— А что было? — с явным оттенком сарказма спросил я.

— Были заявление о приеме на работу и медицинская справка, как и полагается в подобных случаях.

— Которые не жалко и бросить, если нужно срочно уехать, — произнес я в задумчивости и после недолгого молчания спросил: — А где жила Лариса, вы тоже не знаете?

— Почему же не знаю, знаю. — Директриса «Берлоги» сделала вид, что не замечает моего сарказма.

— Ах, ну да, Лариса в отличие от Сании все же прошла у вас испытательный срок.

— Да, прошла, — с некоторым вызовом ответила Шацкая и кольнула меня взглядом. — Она живет в Измайлово на Третьей Парковой. В смысле, жила, — поправилась она.

— А точнее?

— Сейчас. — Шацкая стремительно встала, подошла к столу, достала журнал, полистав его, назвала полный адрес Ларисы: — Третья Парковая улица, дом шесть, корпус два, квартира пять. — И добавила: — Надеюсь, вы исчерпали свои вопросы? А то, знаете ли, мне работать нужно, люди ждут!

— Пожалуй, да. Хотя еще один последний вопрос: кто из ваших девочек был более-менее близок с Ларисой?

— Вы хотите с ней поговорить? — спросила Клементина Арнольдовна с затаенной неприязнью.

— Да, — ответил я.

— Это невозможно — все девочки сейчас заняты.

— А кто конкретно был дружен с Ларисой?

— Света. Она работает на кассе.

— Мне надо с ней поговорить, — сказал я. И уже более мягким тоном добавил: — Недолго, минут пять…

— За пять минут у кассы вырастет огромная очередь, — возразила Клементина Арнольдовна. — Вы же видите, сколько народу.

— Ну, так подмените ее на пять-то минут.

— Кем? — развела руками Шацкая. — Собой?

— Да, — просто ответил я.

— Мне кажется, вы забываетесь, — произнесла с возмущением директор «Берлоги».

— Действительно, — поддакнул муж. — Вы уж… это… слишком… уж как-то…

— Мы пришли к вам вовсе не изобличать и выискивать какие-либо недостатки в вашей очень полезной для людей работе, — поднялся я со своего места. — И мне казалось, что мы нашли с вами общий язык. Но если дело обстоит таким образом, что вы не желаете пойти нам навстречу и выполнить, в общем-то, совершенно невинные просьбы, то и мы не станем закрывать глаза на нарушения вами трудового законодательства Российской Федерации и финансовой дисциплины, связанные с этим вашим, так называемым, испытательным сроком. О чем и сообщим в надлежащие органы. Чем это все закончится, как вы думаете? Впрочем, об этом вы и сами хорошо знаете: к вам придут проверяющие, найдут указанные недостатки, и вам придется заплатить немалый штраф. Или давать проверяющим «на лапу». И, надо полагать, много. Вам это надо?

— Хорошо, хорошо, — кивнула Шацкая, испепеляя меня взглядом. — Вы можете поговорить со Светланой…

Мы все вышли из директорского кабинета. Впереди шла Клементина Арнольдовна, надменно подняв голову. Даже глядя ей в спину, было заметно, что она кипит негодованием, ведь последнее слово осталось не за ней (как это, наверное, обычно и бывает), а за нами. За Клементиной двигался я, за мной неслышно ступала Ирина, а за ней шел невозмутимый оператор Степа, неся кофр с камерой и треногу. Шествие замыкал шеф-повар кафе Борис Шацкий, который, войдя на кухню, остался в ней.

— Света, с тобой хотят поговорить господа журналисты, — сказала Клементина Арнольдовна, подойдя к кассирше. — У тебя есть пять минут. Не больше! Ступай… — Заметив, что Светлана не решается покинуть кассу, Шацкая добавила: — Иди же. Я пока подменю тебя…

— И курточку, пожалуйста, накиньте, — добавил я кассирше, направляясь к выходу из кафе.

Когда мы вышли, камера была уже на плече Степы. Он сделал несколько планов кафе, снял вывеску, изображающую медведя, сидящего за столом с дымящимся самоваром и закусками и с гостеприимно разведенными в стороны лапами, дескать, заходите, граждане и гражданки, мы-де, вам завсегда рады. Получилось весьма забавно. А когда я собирался задать первый вопрос Светлане, Степа быстро перевел объектив на нее.

— Вы меня снимаете? — заметила это Светлана.

— А вы против? — спросил я.

— Я… не знаю, — нерешительно сказала она. И тут же твердо добавила: — Да, я против.

Я не стал спорить, кивнул Степе, что означало «Выключи камеру», и произнес:

— Светлана, вы, конечно, знаете, что произошло с Ларисой Бекетовой?

— Да, — ответила она. — Это ужасно. У меня до сих пор в голове не укладывается, как это могло случиться. И именно с ней. Ведь она была такая… хорошая…

— Клементина Арнольдовна сказала нам, что вы были дружны с Ларисой.

— Да, мы были подругами. — Глаза Светланы мгновенно наполнились слезами.

— Поверьте, мы все, — я посмотрел на Ирину и Степу, — искренне соболезнуем вам. Но поскольку получилось так, что мы оказались в курсе того, что… случилось с вашей подругой Ларисой, то пройти мимо этого факта мы не сочли возможным… Исходя из этого, позвольте задать вам несколько вопросов. Хорошо?

— Хорошо, — едва слышно ответила Светлана и опустила голову. — Задавайте…

— Скажите, Светлана, вы знаете молодого человека Ларисы по имени Андрей?

— Да, она нас знакомила.

— Как он выглядит?

— Он… такой… среднего роста, короткие волосы, спортивный… Обыкновенный парень, — сказала Светлана и замолчала, не зная, что еще добавить.

— У них было все серьезно?

— Я поняла… Вы знаете, поначалу мне так и казалось, — в некоторой задумчивости произнесла Светлана. — Это ведь всегда видно, если между парнем и девушкой происходит что-то, не похожее на… приязнь, скажем, или дружбу. Лариса даже светилась вся, когда он приезжал. Но в последние дни она стала его сторониться. И они даже поругались…

— А когда это произошло? — быстро спросил я.

— Четвертого, — ответила девушка. — Лариса даже отказалась сесть к нему в машину и поехала домой на трамвае…

— Вот даже как. А из-за чего они поругались?

— Я не знаю. Она не любила делиться своими неприятностями и проблемами. Только на следующий день Лариса была сама не своя. И все время хмурилась, наверное, очень переживала их размолвку.

— То есть пятого числа, перед ее… гибелью Лариса была в плохом настроении? — уточнил я.

— Да, так.

— А ее парень, Андрей этот… Он не приезжал пятого января?

— Нет, — сказала Светлана и после небольшой паузы добавила: — По крайней мере, я его пятого числа не видела.

— А как часто он заезжал за ней после работы? — поинтересовался я и пояснил: — Ну, когда у них еще были хорошие отношения?

— Почти каждый день. И несколько раз на дню звонил…

— А если он не приезжал?

— Тогда Лариса уезжала домой на трамвае. У нас ведь тут ходит трамвай. Лариса садилась на остановке «Партизанская». Она недалеко от нашего кафе, почти прямо у входа в «луна-парк» и наискосок от интерната. И ехала до остановки «Третья Парковая улица», где жила. На работу она тоже ездила на трамвае…

— А в вечер пятого января, когда Андрей не приехал, она тоже поехала на трамвае?

— Наверное, я не видела, — ответила Светлана. — Она как-то быстро собралась, попрощалась и ушла. Похоже, куда-то очень торопилась. А может, просто поскорее хотела попасть домой, чтобы никого не видеть…

— А вы сколько времени работаете в вашей «Берлоге»? — посмотрел я на девушку.

— Полтора года уже.

— Значит, вы знали Санию, что до Ларисы работала на ее месте?

— И да, и нет, — странновато как-то ответила Светлана.

— Что значит: «и да, и нет»? Я не совсем вас понимаю.

— Ну, как вам сказать… — замялась Светлана, — я знала, что она приехала из какого-то захудалого городка в Татарстане, но что она за человек, что собой представляет, совсем не знала. Сания все время молчала и ни с кем из наших девчонок не сошлась. Может, она и не хотела ни с кем сходиться, а может, просто было мало времени, чтобы с кем-то по-настоящему подружиться. Ведь она проработала у нас всего ничего: два месяца с небольшим. А потом наша директриса уволила ее за прогулы…

— Понятно, — раздосадованно произнес я. — А скажите, Светлана, каким была Лариса человеком?

— Она была добрая и отзывчивая. И была хорошей подругой — Светлана посмотрела на меня глазами, полными слез, и сказала: — Можно, я пойду?

— Да, конечно, — ответил я. — Спасибо.

— Ну, ты ас! — с восхищением произнесла Ирина, когда мы втроем топали к машине. — Как здорово сбил с директрисы спесь и заставил плясать ее под свою дудку. Это был настоящий мастер-класс. Мне у тебя еще учиться и учиться…

— Я не против, — посмотрел я на Ирину. — Учись, студент! Точнее, студентка.

— И разговорить собеседника ты можешь, как никто. Я только сегодня, наблюдая за тобой, поняла, что для этого нужно.

— И что же?

— Найти больное место и время от времени давить на него. И еще говорить девяносто процентов правды и десять процентов лжи, распределяя ее равномерно по всему тексту и делая абсолютно незаметной. Мастер, ничего не скажешь.

— Похоже, ты права. Наверное, так все и есть. Я бы не против говорить сто процентов правды, но это, увы, часто не катит… А ты молодец, — посмотрел я Ирине прямо в глаза.

— Я знаю, — на полном серьезе ответила она.

После чего мы сели в машину к Степанычу и поехали…

Конец ознакомительного фрагмента.