Крутой поворот

Николас Спаркс, 2001

У Майлза Райана – полицейского из маленького городка – в жизни остались только две цели: найти водителя, сбившего его жену, и стать идеальным отцом для осиротевшего сынишки. Женщинам нет места в его жизни… пока в городок не приезжает молодая учительница Сара Эндрюс, которая скоро становится лучшим другом Джона. И Сара, и Майлз хорошо знают, что такое боль утраты, и умеют понимать и сострадать. Но только ли поэтому их так неудержимо влечет друг к другу? Но раньше, чем они успевают осознать свои чувства, происходит нечто, способное разлучить их навсегда…

Глава 7

С понедельника Джоне пришлось привыкать к рутине, которой в ближайшие несколько месяцев предстояло занимать большую часть его времени. Когда звонил звонок, официально возвещая о конце учебного дня, Джона выходил вместе с приятелями, но рюкзак оставлял в классе. Сара, как все остальные учителя, провожала детей до автобусов и машин, а потом шла туда, где уже ждал Джона, с завистью смотревший вслед уезжавшим друзьям.

— Бьюсь об заклад, тебе совсем не хочется оставаться. Верно?

Джона кивнул.

— Все будет не так уж плохо, вот увидишь. Я принесла из дома печенье, чтобы ты не сильно расстраивался.

Джона обдумал сказанное.

— Какое еще печенье? — скептически спросил он.

— Шоколадное, с кремовой прослойкой. Мама всегда давала мне его, когда я возвращалась из школы. Говорила, что это награда за хорошую работу.

— Миссис Ноулсон дает мне яблочные дольки.

— Хочешь, я принесу их завтра?

— Ни за что, — серьезно ответил мальчик. — Печенье гораздо лучше.

— Пойдем, — позвала Сара, показывая в сторону школы. — Готов начинать?

— Наверное, — промямлил он.

Сара протянула ему руку.

— Погодите… а у вас есть молоко?

— Если хочешь, возьму в кафетерии.

Джона согласно кивнул, взял ее за руку и улыбнулся.

В то время как Сара с Джоной, взявшись за руки, дружно направились в класс, Майлз Райан нырнул за машину и выхватил пистолет, прежде чем замерло эхо последнего выстрела. Придется сидеть в укрытии, пока не выяснится, что происходит.

Пара выстрелов заставит шевелиться даже инвалида: инстинкт самосохранения всегда подстегивает расторопность и скорость. Адреналин бушевал в крови, словно в вену воткнули иглу гигантской невидимой капельницы. Майлз ощущал, как колотится сердце. Ладони мгновенно вспотели.

Если понадобится, он сообщит, что попал в беду, и через несколько минут это место будет окружено полицейскими силами округа. Но пока Майлз выжидал. Ведь стреляли явно не в него. И выстрелы были приглушенными, словно раздавались где-то в глубине дома.

Если бы он находился рядом с чьим-то жилищем, непременно позвонил бы и спросил, в чем проблемы. Но он стоял на окраине Нью-Берна у Грегори-плейс, шаткого деревянного строения, заросшего кудзу. Оно уже много лет было заброшено и мирно догнивало. Сюда почти никто не заглядывал. Полы обветшали и грозили провалиться, в крыше зияли дыры, а само сооружение слегка покачивалось — сильный порыв ветра вполне мог его повалить. Хотя в Нью-Берне не было особых проблем с бродягами, но даже те, что появлялись в этих местах, знали, как опасно заглядывать в эту хибару.

Но теперь, подумать только, средь бела дня, Майлз снова услышал стрельбу: калибр оружия небольшой, скорее всего двадцать второй. Майлз заподозрил, что объяснение этому самое простое и не представляет для него угрозы.

Но все же не так он глуп, чтобы рисковать!

Открыв дверцу машины, Майлз скользнул на сиденье и повернул переключатель рации, чтобы голос был слышен в доме.

— Это шериф, — не торопясь, спокойно начал он. — Немедленно выходите, чтобы я мог с вами поговорить. И буду благодарен, если положите оружие на землю.

Выстрелы сразу прекратились. Через несколько минут из окна высунулась чья-то голова. Майлз навскидку определил, что мальчишке не больше двенадцати лет.

— Вы нас не застрелите? — испуганно окликнул парень.

— Нет, стрелять я не буду. Положите пистолеты у двери и спускайтесь.

Стало очень тихо. Вероятно, мальчишки прикидывали, что лучше: сдаться или попытаться бежать. Они неплохие… просто немного диковаты для современного мира. И скорее предпочтут смыться, пока Майлз не решил отвести их к родителям.

— Выходите, — повторил Майлз в микрофон. — Я хочу просто поговорить.

Еще через минуту двое мальчишек — второй на пару лет младше первого — выглянули из дверного проема, в котором давно не было двери. Двигаясь преувеличенно медленно, они положили ружья на землю и вышли во двор с поднятыми руками. Майлз сдержал улыбку. Трясущиеся и бледные, ребята выглядели так, словно были уверены, что в любой момент могут стать мишенями. Как только они спустились по сломанным ступенькам крыльца, он вышел из машины и сунул пистолет в кобуру. Завидев его, мальчики замялись, но все так же медленно двинулись вперед. Оба были одеты в выцветшие голубые джинсы и рваные тапочки. Руки и лица были перепачканы до невозможности. Сельские ребятишки…

Оба продолжали держать руки над головой. Должно быть, боевиков насмотрелись!

Когда они подошли поближе, Майлз увидел, что «нарушители» готовы разреветься.

Прислонившись к машине, он скрестил руки на груди.

— Решили поохотиться?

Младший, лет десяти, переглянулся с тем, что постарше. Они очень похожи. Должно быть, братья.

— Да, сэр, — хором ответили они.

— Что за дичь в доме?

Ребята снова переглянулись.

— Воробьи, — промямлил младший.

Майлз кивнул:

— Можете опустить руки.

Они опять обменялись взглядами, прежде чем выполнить приказ.

— Уверены, что не убивали сов?

— Уверены, сэр, — поспешно ответил старший. — Там целая куча воробьев.

— Воробьи, значит?

— Да, сэр.

— А это? Двадцать второй калибр?

— Да, сэр.

— Великоват для воробьев, не находите?

На этот раз взгляды были виноватыми. Майлз строго нахмурился.

— Послушайте, если вы охотились на сов… мне это не нравится. Я люблю сов. Они едят крыс, мышей и даже змей, и я предпочел бы иметь во дворе сову, а не этих тварей. Но, судя по беспорядочной стрельбе, вы так ее и не подстрелили, верно?

После долгой паузы младший покачал головой.

— И больше не начинайте, договорились? — спросил Майлз непререкаемым тоном. — Здесь стрелять небезопасно, потому что шоссе слишком близко. И, кроме того, это противозаконно. Это место вообще не для детей. Лачуга вот-вот рухнет, и вы можете пострадать. Надеюсь, вы не хотите, чтобы я поговорил с вашими родителями?

— Нет, сэр.

— В таком случае больше не смейте гоняться за этой совой, ясно? Тогда я вас, может, и отпущу.

— Да, сэр.

Майлз молча уставился на обоих, давая понять, что поверил, и кивнул в направлении близлежащих домов.

— Вы живете там?

— Да сэр.

— Пришли пешком или приехали на велосипедах?

— Пешком.

— Теперь слушайте внимательно. Я возьму ваши ружья, а вы сядете на заднее сиденье. Я подвезу вас и высажу на вашей улице. На сей раз это сойдет вам с рук, но если еще раз застану вас здесь — обязательно расскажу родителям, что уже ловил обоих и предупреждал, и уж тогда отведу в полицию. И составлю протокол. Договорились?

Глаза мальчишек мгновенно наполнились страхом, и оба благодарно закивали.

Майлз отвез ребят и вернулся к школе, чтобы встретить Джону. Сын, конечно, захочет узнать, как все было, но Майлз сначала намеревался узнать, как прошел его день.

А сам невольно испытывал нечто вроде приятного предвкушения при мысли о новой встрече с Сарой Эндрюс.

— Папа! — завопил Джона, рванувшись навстречу Майлзу. Тот едва успел нагнуться, чтобы поймать сына. Краем глаза он заметил, что вслед за Джоной вышла и Сара, правда, куда более чинно. Джона отстранился, чтобы взглянуть на отца.

— Ты кого-нибудь сегодня арестовал?

Майлз расплылся в улыбке и покачал головой:

— Пока что нет, но день еще не кончился. Как дела в школе?

— Хорошо. Мисс Эндрюс угостила меня печеньем.

— Правда? — переспросил Майлз, стараясь не слишком пристально смотреть на Сару.

— Очень вкусное — шоколадное с двойной прослойкой.

— Лучше не бывает, — понимающе хмыкнул Майлз. — А как занятия с мисс Эндрюс?

— Класс! Мы играли в игры!

— В игры?

— Я позже объясню, — вмешалась Сара, — но начало у нас неплохое.

При звуках ее голоса Майлз снова ощутил приятное удивление. На ней снова были длинная юбка и блузка, ничего особенно модного, но, видя ее улыбку, Майлз снова и снова чувствовал, как странно трепещет сердце. Совсем как при первой встрече. Он вдруг понял, что в тот раз не заметил, как она красива. Да, он сразу нашел ее привлекательной, но только теперь по достоинству оценил шелковистые волосы, тонкие черты лица, бирюзовые глаза. И почему он не замечал, сколько тепла в этих глазах? Почему они кажутся такими знакомыми?

Майлз поставил сына на землю:

— Джона, подождешь пару минут у машины, пока я поговорю с мисс Эндрюс?

— Ладно, — кивнул Джона и, к удивлению Майлза, подбежал к Саре и крепко ее обнял. Та прижала к себе мальчика, после чего тот весело помчался на игровую площадку.

Майлз с любопытством взглянул на Сару:

— Похоже, вы поладили.

— Мы прекрасно провели время.

— Это видно. Знай я, что вы тут едите печенье и играете, не волновался бы так за Джону.

— Видите ли… тут все средства хороши. Но прежде чем вы снова начнете волноваться, готова сообщить, что в игру включено чтение. Карточки с буквами и словами.

— Так и знал, что дело не в игре. Как он успевает?

— Прекрасно. Ему еще нужно много работать, но начало положено. И он славный мальчик. Очень умный. Я уже говорила это раньше. Но не хочу, чтобы вы забывали об этом из-за того, что здесь происходит. И сразу видно, что он вас боготворит.

— Спасибо, — прошептал Майлз от всей души.

— Не за что.

Когда она снова улыбнулась, Майлз отвернулся в надежде, что она не прочтет его мысли и одновременно мечтая об этом…

— Кстати, спасибо за вентилятор, — поблагодарила она. Утром Майлз завез ей огромный промышленный вентилятор.

— Нет проблем, — пробормотал он, разрываясь между желанием остаться и поговорить с ней и стремлением скрыть внезапную волну нервозности, нахлынувшую непонятно откуда.

Несколько секунд оба не осмеливались заговорить. Неловкое молчание тянулось, пока Майлз наконец не переступил с ноги на ногу:

— Что же… полагаю… нам пора.

— Хорошо.

— У нас еще кое-какие дела.

— Хорошо, — повторила она.

— У вас есть какие-то замечания?

— Вроде бы нет.

— Что же…

Он сунул руки в карман.

— Пожалуй, Джоне пора домой.

Сара серьезно кивнула.

— Вы уже говорили.

— Разве?

— Да.

Сара заправила за ухо прядку волос. По какой-то непонятной причине ей ужасно нравилось его смущение. Даже скованность. Он не похож на мужчин, которых она знала в Балтиморе. Тех, кто делал покупки в «Брукс бразерс» и никогда не лез за словом в карман. После ее развода они казались манекенами, картонными муляжами идеальных мужчин.

— Что же… — пробормотал Майлз, равнодушный ко всему, кроме необходимости немедленно уйти. — Еще раз спасибо.

Он окликнул Джону и направился к машине, унося с собой образ Сары, стоявшей на школьном дворе и махавшей им вслед рукой. На губах ее играла легкая улыбка.

Вскоре Майлз с нескрываемым энтузиазмом стал ждать этих встреч. Ничего подобного он не испытывал со времен юности… и думал о Саре часто и иногда в самых странных ситуациях: в мясном отделе, когда выбирал свиные отбивные; на перекрестке в ожидании, когда светофор переключится на зеленый; подстригая газон. Иногда даже принимая по утрам душ. Интересно, она сейчас делает то же самое?

Просто абсурд какой-то! Пьет ли Сара кофе, или она поклонница травяных чаев? Заворачивает ли после душа волосы в полотенце или сразу начинает накладывать косметику и причесываться?

Иногда он пытался представить ее в классе стоящей перед учениками с кусочком мела в руке. Хотя они каждый раз обменивались несколькими словами, этого было недостаточно, чтобы удовлетворить растущее любопытство Майлза. Он ничего не знал о ее прошлом, и хотя иногда его так и подмывало спросить, удерживался от вопроса по той простой причине, что не знал, как это сделать.

«Я сегодня заставила Джону произносить слова по буквам, и он прекрасно справился, — говорила она, и что прикажете отвечать Майлзу? «Прекрасно! Кстати, о буквах: вы по утрам после душа заворачиваете волосы в полотенце?»

Другие мужчины знали, как это делается, но ему это знание, видимо, было не дано. Иногда с храбростью, подкрепленной парой банок пива, он почти решался ей позвонить. Правда, причин звонить у него не было, и хотя он не знал, что скажет, все же надеялся на озарение, удар молнии, который сразу придаст ему остроумие и обаяние. Он представлял ее смеющейся над какой-то его фразой. Ошеломленной его красноречием. Дошел даже до того, чтобы найти ее имя в телефонном справочнике, и набрал первые три цифры, прежде чем спасовать и повесить трубку.

Что, если ее не окажется дома? Майлз не мог ничем завлечь ее, если она даже не ответит на звонок. И не будет же она слушать его бред на автоответчике? В конце концов, он же не зеленый юнец, верно? И не дай бог, если она окажется дома и объяснит, что торопится на свидание. А ведь такое вполне возможно.

Кто-то из холостых полицейских сказал, что она не замужем. Значит, скоро об этом узнает весь город. И тогда все холостяки попытаются использовать свои обаяние и остроумие. Если этого уже не произошло.

Господи, время работает против него.

В следующий раз он, подняв трубку, дошел до шестой цифры, прежде чем снова струсить.

В ту ночь, лежа в постели, он долго гадал, что же с ним творится.

Ранним субботним утром в конце сентября, примерно через месяц после встречи с Сарой Эндрюс, Майлз стоял на школьном спортивном поле, наблюдая, как Джона играет в футбол. Если не считать рыбалки, больше всего на свете Джона любил и умел играть в европейский футбол.

Мисси всегда увлекалась спортом, даже больше, чем Майлз. Именно от нее Джона унаследовал ловкость и собранность, зато от Майлза, как тот любил небрежно упоминать всякому, кто спрашивал, у Джоны такие скорость и реакция. Так что на поле мальчик был настоящим вихрем. В своем возрасте он мог сыграть только один тайм, но обычно забивал больше всего голов. Правда, в команде было всего три человека, а вратарей вообще не ставили, и половина ребятишек не знали, в каком направлении бить, но двадцать семь голов за первые четыре игры — это здорово! Стоило Джоне коснуться мяча, он вел его через все поле и бил по воротам.

Однако самым смехотворным был приступ гордости, испытываемый Майлзом при виде игры сына. Втайне он подпрыгивал от радости, когда Джона забивал гол, хотя понимал, что все это может оказаться полнейшей чепухой и Джоне совсем не обязательно становиться великим футболистом. Дети взрослеют по-разному, и кто-то из приятелей вполне способен обогнать мальчика. Джона был очень развит физически, но не любил тренировки. Рано или поздно это обязательно скажется.

Но в этой игре к концу первой четверти Джона уже забил четыре гола. Во второй четверти, пока он сидел на скамье запасных, команда противника сравняла счет. В третьей четверти Джона забил еще два гола, а всего за этот год — тридцать три, не то чтобы кто-то считал его победы… А товарищ по команде добавил еще один. К концу четвертой четверти счет был 8:7 в пользу противника, и Майлз, скрестив руки на груди, делал вид, будто не знает, что без Джоны его команда попросту развалится.

Черт возьми, это было здорово.

Майлз был так погружен в размышления, что не сразу услышал знакомый голос:

— Нервничаете, шериф Райан? — спросила широко улыбавшаяся Сара. — Сделали ставку на эту игру?

— Нет, никакой ставки. Просто смотрю, — пробормотал он.

— Да? В таком случае будьте осторожны. У вас почти не осталось ногтей — все сгрызены.

— Я не грызу ногти.

— Сейчас нет. Но грызли.

— Вам показалось, — возразил он, гадая, уж не флиртует ли она с ним. — Но… — Он приподнял козырек бейсболки. — Не ожидал увидеть вас здесь.

В шортах и темных очках она выглядела моложе.

— Джона сказал, что сегодня будет игра, и попросил меня прийти.

— В самом деле? — с любопытством спросил Майлз.

Конец ознакомительного фрагмента.