Схватка за будущее

Сергей Соколов

Разумные существа с аурой цвета индиго. Единственные, кто способен активизировать «маяки» – порталы, оставшиеся от древней, давным-давно покинувшей нашу Галактику расы. Носителей ауры индиго очень, очень мало. За каждого из них, не важно, гуманоида или нет, могущественнейшие из космических цивилизаций – Свободная федерация и Альянс Крайгов – ведут настоящую войну. Но однажды враждующим «чужим» становится известно: на маленькой, отсталой планете Земля обитает множество «индиго». Земляне – явно не соперники ни крайгам, ни федератам. Но если Свободная федерация намерена вступить с землянами в контакт и заключить с ними дружеский союз, то воинственные крайги попросту намерены завоевать нашу планету и превратить людей в рабов – живые ключи для «маяков»…

243 часа до перехода

Остров Дассенайленд, Южная Африка

Солнце палило нещадно, но чернокожие рабочие, казалось, не замечали жары. Они методично делали свою работу, то есть копали отсюда и до вечера. Конечно, стоило Мугаби отвернуться, как они норовили облокотиться на лопату и предаться созерцанию океанского прибоя, бившегося о скалы там, далеко внизу. Постоянный южный ветер не приносил прохлады, но приятно пах морской солью и йодом, придавая силы. Впрочем, для рабочих это не был каторжный труд, выматывающий и истощающий, как в каменоломнях или на стройке. Наоборот, для любого местного жителя такая работа что манна небесная. Археологи хорошо — по местным меркам — платили, не требовали надрываться с утра до ночи, а когда находили что-нибудь интересное, вообще разгоняли рабочих по хижинам и доставали свои лопатки и кисточки, чтобы копаться в песке самостоятельно. А хижины так только назывались — это были добротные сборные домики, легкие, но прочные. Еще два десятка лет назад в них жила охрана, рабочих туда и близко не пускали. Тогда здесь тоже много копали, но не искали сохранившиеся предметы древнего быта, а добывали изумруды открытым способом. Не очень хорошие, мелкие и мутные, они тем не менее неплохо продавались, так что владельцы острова и карьера не жаловались. Потом все изменилось, остров перешел в государственную собственность, белых немножко прижали, а карьер забросили. Хотя и сейчас нет-нет да и найдет какой-нибудь отлынивающий от дела землекоп пару грязных осколков. Их можно продать в Кейптауне и получить несколько американских долларов, которые, в свою очередь, охотно принимали в барах и забегаловках.

Так что с какой стороны не посмотри — одни преимущества, в любой европейской стране рабочие держались бы за такую работу изо всех сил. Но только не в Южной Африке.

Роберт Мугаби порой выбивался из сил, пытаясь заставить землекопов выполнять необходимую норму, чтобы не слишком отклоняться от графика раскопок. Японец хорошо платил, но даже его терпение имело свои границы. А ведь на эти деньги рассчитывал весь университет. Вот и приходилось покрикивать, а то и угрожать, хоть Мугаби и не любил такой подход.

Мугаби отдал еще несколько распоряжений, поставив своих помощников, тоже сотрудников Кейптаунского университета, присматривать за их выполнением, а сам направился к потрепанному «лендроверу», приткнувшемуся к старой вышке, где еще совсем недавно постоянно дежурили вооруженные часовые. Теперь она просто служила ориентиром при передвижении по острову.

«Лендровер» чихнул, изрыгнул облако копоти, но завелся исправно. Мугаби со скрежетом воткнул передачу и поехал по укатанной грунтовой дороге на север в старую виллу, которую занимал теперь господин Сузуки.

Дорога тянулась через чахлый рыжий лесок, плавно огибая выход твердого песчаника, а примерно в середине острова поднималась на невысокий холм, откуда открывался вид на всю округу. Лес продувался и просвечивался насквозь, как и многие подобные заросли в африканской саванне, не давая ни тени, ни приюта живности. Правда, все живое съели давно, еще в годы апартеида. С вершины холма хорошо просматривалась северная бухта Весбаай, утопавшая в зелени белая двухэтажная вилла и несколько заброшенных бараков, часть из которых превратили в склады. Когда-то в вилле находились офисы компании, которая занималась разработкой месторождения изумрудов, потом какой-то предприниматель пытался организовать в ней небольшой отель, надеясь превратить Дассенайленд в место элитного отдыха. Затея провалилась, но зато вилла отлично сохранилась, постоянно поддерживаемая в порядке. Чуть дальше в бухте, возле длинного дощатого причала, посверкивала отблесками в остеклении надстройки большая яхта «Посейдон», которую доктор Мито Сузуки арендовал в Кейптауне для нужд экспедиции.

Спустившись с холма и преодолев второй лесной массив, немного погуще южного, Мугаби свернул влево, заехал во двор виллы и припарковался в тени высоких и раскидистых крон специально завезенных и высаженных предпринимаетелем-неудачником деревьев. Всего дорога заняла не более семи-восьми минут.

Доктор Сузуки работал под тентами, растянутыми во дворе. Там было прохладнее, чем в доме. Конечно, можно было включить кондиционеры, но японец не терпел искусственного климата, считая, что он вреден для здоровья, поэтому предпочитал работать на улице, в тени.

— Доброе утро, господин Сузуки! — вежливо поздоровался профессор, остановившись на краю отбрасываемой пологом тени.

— А, это вы. Доброе утро. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. — Японец приглашающе махнул рукой в сторону раскладных брезентовых стульев. — Ну рассказывайте, что новенького? Как продвигаются работы?

Сам он продолжил раскладывать по различным ящикам найденные древности. В основном глиняные и каменные предметы, немного серебряных изделий, хорошо сохранившаяся посуда. Профессор прошел под тент, но садиться не стал.

— Пока ничего нового. Как вы и указывали, мы начали работы на новой площадке, возле самого обрыва. Грунт мягкий, много песка, глины и соли, работа продвигается очень быстро.

— Надеюсь, вы просили рабочих быть осторожнее? В этом месте возможны неожиданные осыпи. Мне не хотелось бы иметь дело со смертельным случаем на моих раскопках.

— Конечно, господин Сузуки, я предупредил всех. Не беспокойтесь, все организовано наилучшим образом. Как я сказал, рабочие успели сделать уже очень много.

— Ну и что вы думаете, профессор? Есть шансы?

— Судя по предыдущим неделям, вполне можно найти еще несколько статуэток… Не берусь сказать, когда именно и на какой глубине, но храм, несомненно, выходил к самому обрыву. Возможно, мы найдем предметы культа и инструменты для жертвоприношений.

— Вот! Вот, дорогой профессор, именно за этим я и приехал! Я хочу удостовериться, что храм стоял именно здесь. Дассенайленд очень удобно расположен, рядом берег материка, оттуда сюда можно добраться даже на самых примитивных лодках. А на месте Истерфонтейна находились поселения еще тысячи лет назад, большие поселения, уж вам-то это известно как никому другому. Культ Вуду в те времена процветал, а легенды о храме над волнами сохранились до нынешних дней. Вы сами их неоднократно слышали. Кстати, как себя ведут рабочие? Не слишком нервничают?

— Пока все в порядке. Они, конечно, знакомы с легендой, но для них это слишком сложное понятие. Вот если бы перед ними появился колдун с куклой — мгновенно началась бы паника. А так они не переживают, их больше интересуют старые карьеры, чем предметы древнего искусства.

— Ну что ж, хорошо. Постарайтесь все же проследить, чтобы не было несчастных случаев. Раз грунт сыпучий, нужно постоянно объяснять рабочим, что страховка — насущная необходимость. Вот вам деньги, заплатите людям за неделю. — Мито Сузуки протянул профессору тонкую пачку банкнот достоинством в десять и двадцать рандов. Двадцатки предназначались для сотрудников университета, десятки — для рабочих.

— Благодарю вас. — Мугаби спрятал деньги под рубашку.

— Не хотите ли взглянуть на этот рисунок? — Сузуки протянул профессору лист бумаги с карандашным наброском. — Я полагаю, что храм имел примерно такую форму в плане. Вот здесь в северной части проводились массовые обряды на площади перед воротами. Люди шли сюда пешком из бухты, совершая своего рода паломничество. Избранных пускали за первые ворота, во внутренний дворик. Что вы думаете о самих колдунах, профессор? Они приезжали вместе с остальными или жили на острове?

— Я думаю, что кто-то жил на острове, в самом храме или поблизости. — Профессор помолчал, обдумывая следующую фразу. — Мы нашли немало ценностей, а они требовали охраны. Как бы люди не боялись гнева потусторонних сил, но жажда наживы всегда оказывается сильнее. Мне кажется, на острове жили и колдуны, и какие-нибудь воины для охраны.

— И заметьте мы не нашли даже подобия кладбища.

— Скорее всего вы правы, жертв и умерших просто сбрасывали в море с южного обрыва. Сомнительно, чтобы тела перевозили на материк.

— Рад, что вы пришли к тем же выводам. — Доктор несколько раз прошелся по дворику. — Вы не откажетесь позавтракать со мной?

— Это для меня большая честь. — Мугаби с готовностью поклонился.

— Тогда пойдемте. Я попросил принести еду сюда, зная, что вы появитесь.

Мугаби последовал за японцем в обход виллы, в маленький уютный садик, где под раскрытым огромным зонтом накрыли простой завтрак. Мугаби не довелось получить какое-то специфичное воспитание, но все же Кейптаун — не самый край света, так что с основными правилами поведения за столом он был знаком. Тем более что стараниями Мито Сузуки археологов снабжали неплохо. Рабочие, конечно же, довольствовались сублимированными продуктами и свежими фруктами и овощами, которые привозили из Истерфонтейна на лодках местные торговцы, но для научного состава экспедиции японец не скупился.

За завтраком они продолжили обсуждение гипотетического храма культа Вуду, возможно, некогда располагавшегося на острове, причем Мугаби неизменно соглашался с выкладками Сузуки, что и не удивительно. Ему очень были нужны деньги японца. По местным меркам суммы вкладывались огромные, хоть пока что они не так уж сильно и окупались. Но профессор старался не думать о финансовой или правовой стороне экспедиции, это его не касалось ни в какой мере. Его забота — раскопки, точное их соответствие плану. Ну и, разумеется, предварительный отбор найденных предметов, потому что крайне желательно, чтобы был результат в виде некоторых материальных ценностей. Все остальное — эмоции, подозрения и лишние вопросы — может только помешать в работе.

Были и другие причины, по которым профессор предпочитал помалкивать и не говорить лишнего. Доктор Сузуки — личность в археологическом мире довольно известная, но не все воспринимали его одинаково хорошо. Дело в том, что Сузуки, будучи фанатичным археологом, очень удачливым и великолепно образованным, не слишком трепетно относился к научной стороне этого дела. Кое-кто даже осмеливался называть его «черным археологом». Работая быстро, мобильно, часто даже рискованно, японец иногда находил настолько уникальные вещи, что почтенные кабинетные работники музеев только разводили руками. Подобная деятельность приносила хорошие деньги, которые позволяли Сузуки опережать всех остальных еще на шаг в поисках древностей и редкостей. Любой музей мира был бы рад постоянному сотрудничеству с доктором Сузуки, но все же большая часть находок оседала по частным коллекциям. Впрочем, время от времени он преподносил подарки государственным учреждениям, институтам и музеям, чтобы не слишком настраивать против себя власти.

Мугаби все это знал, но, даже ощущая себя скорее археологом-романтиком, понимал все выгоды от их сотрудничества, утешая себя тем, что найденные вещи все-таки оставались где-то в хранилищах, а значит, не пропадали для человечества безвозвратно. Правда, иногда, при виде увесистых пачек рандов, ему хотелось послать человечество подальше и просто зарабатывать деньги, но он старался душить в себе подобные порывы.

Доктор Сузуки поддерживал отвлеченную беседу, интересовался жизнью Кейптауна, семьей профессора. Они разговаривали все более расслабленно и доверительно, как вдруг завтрак был прерван неожиданным событием.

— Господин профессор, господин профессор! — Кто-то истошно кричал во дворе виллы, по пути, судя по грохоту, зацепив полог и обрушив полки с находками. — Скорее, господин профессор! Там! Там!

— Что такое? Что случилось? — удивился Сузуки, не донеся до рта блинчик, намазанный джемом. Профессор же отреагировал живее — он сразу понял, произошло что-то необычное, из ряда вон выходящее.

— Это кто-то из моих сотрудников. — Он вскочил и быстро пошагал в обход дома.

Японец, чуть помедлив и положив на салфетку блинчик, последовал за ним. Обогнув виллу, Сузуки увидел практически повисшего на профессоре рабочего, взмыленного и покрытого песчаной пылью, как будто он пересек пустыню бегом. Да оно так и было — из-за отсутствия транспорта он, конечно, бежал, как мог, с каким-то важным известием. Рабочий выбился из сил, он почти падал на каменную плитку, которой был вымощен двор.

— Да что происходит? — Японец даже немного вышел из себя.

— Сейчас, ему нужно отдышаться… — начал было Мугаби, но рабочий его перебил.

— Там! Там! Скорее! Мы нашли! — Он задыхался и показывал рукой на юг, вдоль дороги.

— Что, что такое? — переспросил профессор, но рабочий только мотал головой и повторял, хватая ртом воздух, те же самые слова. Он опустился на колени, по плечам струился пот, прочерчивая темные дорожки в светлой пыли.

— Они что-то откопали. Что-то очень важное. Едем, господин Сузуки, скорее. — Мугаби поддался возбуждению, исходившему от землекопа. — Скорее! Он бежал всю дорогу, нам нужно торопиться!

Он первым добрался до «лендровера», успел его завести и нетерпеливо играл педалью газа, поджидая, пока японец возьмет фотоаппарат и усядется на второе переднее сиденье, а рабочий перелезет через борт и зацепится за трубчатый каркас, венчавший кузов.

Как только все забрались в машину, «лендровер» взревел и, поднимая тучи песка, вырвался на дорогу. Мугаби гнал как мог быстро, благо дорога была ему известна до мелочей. Машину бросало из стороны в сторону, на пригорках она даже отрывалась колесами от земли. В этот раз профессору было не до любования окрестностями с вершины холма. Быстро проскочив лесок и развилку, от которой уходила еще одна дорога влево к заброшенному карьеру, он влетел в рабочий поселок, промчался мимо вышки и въехал прямо на территорию раскопок, едва не зацепив собранные леса.

Рабочие стояли плотной толпой на небольшой свободной площадке перед раскопом и о чем-то оживленно переговаривались. Сотрудники университета на корточках ползали в свежем отвале, что-то разгребая руками и небольшими метлами, не позволяя рабочим подойти близко.

Не успела машина остановиться, как Мугаби выпрыгнул из-за руля и бросился к своим сотрудникам.

— Что происходит? Что вы нашли? — закричал он еще на бегу.

— Профессор! Как хорошо, что вы сразу приехали! Смотрите! — Один из археологов растолкал остальных и показал рукой вниз, в свежевырытую канаву.

Мугаби подошел к самому осыпающемуся под ногами краю и заглянул вниз.

Рядом остановился японец, так же осторожно, вытянув шею, разглядывая находку.

Рабочие снимали грунт широкими ступенями — наиболее глубокий проход был сделан вдоль береговой линии, затем уступ чуть повыше, потом еще и еще. Всего ступеней было четыре, хотя никто не старался сознательно соблюдать правильность уступов, поэтому расстояния между ними были разные, высота тоже. Когда рабочие после перерыва спускались к самой глубокой части раскопок, чтобы продолжить углубляться в землю, то уступы обрушились очень сильно, создав длинный оползень в сторону океана. И этот сдвиг грунта обнажил нечто такое, с чем никто из археологов в своей жизни пока что не сталкивался.

Огромный блок из желтого металла блестел из-под тонкого слоя песка, пыли и комьев земли. Хорошо просматривалась грань длиной около трех метров и два прямых угла, обозначавших по крайней мере часть большой металлической конструкции правильной формы.

Соскальзывая и проваливаясь в рыхлый грунт по щиколотку, Мугаби спустился совсем близко к находке, жестом приказал прекратить суету вокруг и наклонился к блестящей поверхности. Внимательно рассмотрел угол и грань, дотронулся до металла рукой, сначала осторожно, потом смелее. Постучал по блоку костяшками пальцев. Прислушался. Задумчиво погладил подбородок.

— Что это может быть, профессор? — Доктор Сузуки уже оказался рядом и так же осторожно дотрагивался до гладкой поверхности.

— Не имею ни малейшего понятия, господин Сузуки, — задумчиво ответил Мугаби.

— Что-то военное? Подземный склад? Какой-то секретный бункер?

— Уверен, что нет. Слишком маленький размер… Смотрите! — Мугаби указал кривым пальцем на небольшую канавку, тянувшуюся вдоль грани. — Видите, видите? Там символы! Они отчеканены или отлиты прямо на металле.

— Маркировка?

— Что вы, что вы! Это символы какой-то письменности. И я думаю, очень древней письменности.

— Неужели нам удалось найти алтарь храма, выходивший к морю? Я знал это! — Голос Сузуки сорвался, он подошел опасно близко к осыпавшемуся краю и опустился на корточки рядом с открытой гранью конструкции, сметая ладонью песок с символов.

Мугаби присел рядом.

— Что, что там видно? — нетерпеливо спрашивал он японца, от волнения забыв про субординацию.

Доктор наклонился над самой надписью, долго в нее всматривался, потом изменился в лице и отшатнулся назад, чуть не оступившись. И лететь бы ему к подножью скалы, если бы Мугаби не схватил его за предплечье.

— Господин Сузуки! Что с вами?

— Посмотрите сами, — еле слышно прошептал тот, указывая на надпись.

Профессор вгляделся в мелкие символы и тоже чуть не задохнулся от изумления.

— Это же иероглифы! Японские иероглифы! Но как… Что здесь делает этот блок? Или это толстая плита? — Он снова постучал костяшками пальцев по металлу. Звук был таким, будто стучали в огромную цельнолитую глыбу.

Сузуки помотал головой.

— Не японские. И даже не китайские. Похожи, да, очень. — От волнения он заговорил с сильным акцентом. — Но только похожи. Я их не знаю.

— Что вы стоите? — закричал Мугаби своим ассистентам, вскакивая на ноги. — Продолжайте работу! Скорее! Нужно очистить этот блок до захода солнца!

Японец дотронулся до его руки и показал пальцами весьма неопределенный жест, но профессор понял, что имелось в виду.

— Если очистите находку за два часа, каждому премия!

Все задвигались, сначала неуверенно, потом все быстрее. Конечно, для южноафриканца никакая премия не может быть более желанной, чем блаженная лень, но землекопам и самим было любопытно узнать, что это такое они нашли. Профессор и японец поднялись к самому гребню раскопа, а рабочие, наоборот, спустились вниз и принялись быстро очищать остальные грани от земли.

Кто-то принес веревки, землекопы начали закреплять друг друга, чтобы безопасно работать на самом обрыве. Грунт просто сгребали в океан, не утруждая себя подъемом наверх. Благо песок был сухим и ссыпался целыми потоками, оголяя металлические грани все дальше и дальше. Леса не собирали — некогда было. Бросили на спуске несколько сколоченных из досок щитов, чтобы можно было ходить по ним, если придется поднимать грунт наверх, и все.

Японец нетерпеливо ерзал, наблюдая за работой, на складном парусиновом стуле, который заботливо подставил ему профессор Мугаби.

К исходу второго часа верхнюю грань найденного объекта уже можно было разглядеть полностью. Размером примерно три метра на восемь, высоту пока было не оценить, потому что землекопы очистили стенки всего лишь метра на полтора вглубь раскопа, но металл уходил еще дальше. Похожий на огромный брусок, он отсвечивал в лучах клонившегося к горизонту солнца яркими желтыми бликами. Работа продвигалась быстро.

Мугаби даже грешным делом начал опасаться реакции рабочих. Они вполне могли вообразить, что находка целиком золотая. А такое количество даже воображаемого золота порой творит чудеса. Профессор жестом подозвал одного из помощников и что-то негромко ему сказал. Помощник кивнул и быстро спустился к самой находке. Походил вокруг нее, постучал, даже пнул, хотя от этого профессор уже поморщился, потом повернулся и громко крикнул, так, что услышали все:

— Нет, господин профессор, это совершенно точно не золото!

Японец чуть не упал на своем стульчике.

— Какое золото? Вы о чем таком говорите?

— Ничего, господин Сузуки, все в порядке, это просто мера предосторожности. Но на всякий случай я бы посоветовал вам сегодня ночью пригласить к вам на виллу охрану с яхты. Вдруг мы их не убедили?

— Ах да, профессор, очень хорошая мысль. Я так и сделаю. Разумеется, это не золото. Но все же, что это за металл? Как вы считаете?

— Даже боюсь предполагать. Если делать анализ, то нужно отколоть кусочек, а это…

— Нет! Ни в коем случае! И проследите, чтобы рабочие были максимально аккуратны с находкой. Я буду думать, что делать дальше.

— Конечно, господин Сузуки, вы совершенно правы, — склонил голову Мугаби.

— И вот что еще… Я думаю, охрану нужно выставить не на вилле, а именно здесь, возле монолита, давайте уж так называть этот предмет. На всю ночь. Обязательно проследите за этим, профессор. Ну что там, скоро они закончат? — Японец был само нетерпение.

Мугаби взмахнул рукой, снизу тотчас подбежал один из ассистентов.

— Скоро вы там?

— Верхнюю часть полностью очистили, господин профессор. Сейчас откапывают переднюю и боковую стенку. Только…

— Что?

— Кажется, это столб.

— Столб? Что ты хочешь сказать? — Мугаби не понял, что помощник имеет в виду.

— Мы не сможем откопать весь предмет. Он углубляется вниз, мы проверили зондом до четырех метров — стенка идет дальше.

— Вот это новость… Хорошо. На сегодня работы прекратить. Пусть рабочие отдыхают. Наши сотрудники тоже свободны. А ты возьми «лендровер» и привези с яхты вооруженную охрану, пусть дежурят всю ночь, — Мугаби жестом отпустил помощника, но тот не уходил, чего-то ожидая. — Что еще?

— Вы обещали рабочим премию…

— Верно. — Профессор повернулся к японцу.

Тот вытащил из кармана бумажник, достал оттуда стопку банкнот и передал Мугаби. Профессор пересчитал их, невольно поморщился — слишком щедро разбрасывал деньги Сузуки, на его взгляд, но передал помощнику.

— Здесь достаточно и для сотрудников университета, и для рабочих. Проследи, чтобы никто не был обижен.

Ассистент поклонился и побежал вниз, на ходу выкрикивая команды.

Рабочие прекратили работать и потянулись наверх и к своим хижинам, по очереди принимая банкноты из рук ассистента. Теперь, когда день закончился, деньги вызывали у них радостную улыбку. Сегодня все они соберутся под тростниковым навесом и будут играть в одну из своих загадочных, но, видимо, очень азартных игр. Как тут не улыбаться?

Японец с трудом дождался, когда место раскопок опустеет, потом быстро спустился по уже утоптанной тропинке, поскальзываясь на осыпавшемся местами песке. Мугаби с трудом поспевал за ним. На самом деле спуск был весьма опасным, учитывая, что объект располагался практически на самом обрыве, а грунт легко скользил при малейшем давлении.

Монолит выглядел строго и загадочно. Профессор даже остановился от охватившего его ощущения неимоверной древности находки. Казалось, что от нагретой солнцем обнаженной поверхности исходит поток неведомой силы, такой старой и такой непреодолимой, что хотелось склонить голову в знак уважения. У него даже закружилась голова, а колени задрожали.

Доктор Сузуки, уже успокоившись после волнения, вызванного находкой, ничего, казалось, не замечал. Он обошел объект вокруг, касаясь верхней грани ладонью. Проследил весь желобок с письменами, который охватывал верх объекта по периметру. Попытался найти хоть один знакомый символ — бесполезно. Ковырнул в нескольких местах ногтем у самой грани в надежде, что это крышка, которую можно поддеть и открыть объект, как сундук. Ничего не вышло.

— Господин Сузуки, — окликнул японца Мугаби. — Взгляните!

Сузуки проследил за пальцем профессора. Тот, забравшись на одну террасу вверх по раскопу, указывал в самый центр верхней плоскости. Доктор поколебался несколько секунд, потом, наплевав на идеально чистый парусиновый костюм, влез прямо на монолит и присел на корточках в центре, рассматривая то, на что обратил его внимание Мугаби.

— Профессор, забирайтесь сюда. Эта штука очень прочная. Посмотрите — ни время, ни грунт, ни инструменты на ней и царапины не оставили.

Дождавшись, пока профессор окажется рядом, японец смахнул оставшиеся песчинки, обнажив сложный рисунок прямо в центре верхней грани. Прорезанные в металле на глубину нескольких миллиметров линии образовывали окружность диаметром около полуметра, хаотически расчерчивали эту окружность, образовывая две гладкие, почти прямоугольные площадки слева и справа от центра. В центре же, наоборот, имелась выпуклость в виде двух не слишком длинных гребней правильной формы. В нижней части рисунка, точнее в той, что была обращена на север, в сторону центра острова, окружность разрывалась, как будто ее не дочертили до конца, а сделали две идущие вниз параллельные линии, причем левая была раза в полтора длиннее. В целом рисунок напоминал одуванчик на короткой ножке.

— Ваше мнение, профессор? — Сузуки не отрывал взгляда от рисунка, стараясь проследить каждую линию.

— Я поражен. Это действительно какое-то культовое сооружение. Но я вас заверяю, это абсолютно невозможно. И сейчас-то в Африке технологии не получили должного развития, а уж во времена постройки предполагаемого храма… Это невозможно.

— Я тоже так подумал, профессор. Этот предмет был внедрен в грунт в недавнее время.

— Простите, господин Сузуки, я так не думаю…

— Что вы имеете в виду?

— Ощущение… Я чувствую, что возраст этого объекта исчисляется даже не сотнями лет… Тысячами. Может быть, даже миллионами. Слишком много времени я провел с древностями, наша культура подразумевает уважение ко времени, мы способны чувствовать возраст предметов. И этот монолит… Он подавляет своей древностью. Не могу этого объяснить, просто чувствую… В нем скрыты какие-то чудовищные силы, великая энергия.

— Вот как? Возможно, вы правы. Да, весьма вероятно, вы и раньше в дни нашей совместной работы часто верно определяли временные периоды… Но тогда все сильно усложняется. — Японец поднялся на ноги, доставая из висевшего на шее чехла плоский цифровой фотоаппарат.

Наверху послышался звук двигателя подъезжающего грузовичка, на котором прибыла охрана. Через секунду по дощатому настилу вниз спустились трое в песочного цвета тропической униформе. Старший группы приветственно кивнул доктору Сузуки и вполголоса отдал команды двум часовым, которые заняли позиции по сторонам от объекта. Один из них покосился на монолит и непроизвольным движением поправил короткоствольный автомат на ремне, словно беспокоясь отчего-то.

Доктор Сузуки сделал несколько снимков центрального рисунка с разных ракурсов, потом обратился к Мугаби.

— Ну что ж, профессор, на сегодня, я думаю, все. Я возвращаюсь к себе, попробую связаться со специалистами. Желаю вам спокойной ночи.

— И вам приятных сновидений, господин Сузуки, — поклонился археолог.

Японец спрыгнул на грунт, едва не потеряв равновесия, быстрым шагом взбежал на гребень и забрался в открытую кабину грузовичка. Лейтенант, расставив часовых, сел за руль, завел двигатель и вырулил на дорогу через холм.

Пока машина тряслась по ухабам, доктор Сузуки размышлял над тем, что же они сегодня нашли. Он и сам, конечно, прекрасно понимал, демонстрируя внешнюю наивность, насколько древним был монолит, многолетний опыт и чутье подсказывали это безошибочно. Мугаби только подтвердил его ощущения. Точно так же Сузуки понимал всю уникальность этой находки. Никто и никогда не находил подобного сооружения. Сочетание неимоверной древности и очевидно высоких технологий, применявшихся для изготовления монолита, наводило на самые невероятные мысли. И вот тут-то почва и уходила из-под его ног. Несмотря на репутацию, его кругозор имел естественные ограничения. Если бы они и в самом деле нашли алтарь храма Вуду, Сузуки прекрасно знал бы, что делать, какие предпринять шаги и даже кому сделать первые предложения. Но монолит скорее заинтересовал бы седого уфолога, чем вызвал любопытство у солидного коллекционера.

Лейтенант свернул во двор виллы, но японец остановил его.

— Мне нужно на борт яхты.

— Предупредить капитана? — спросил лейтенант, доставая рацию.

— Нет, не нужно. Я просто хочу воспользоваться спутниковым телефоном из своей каюты.

Лейтенант кивнул, вывернул руль и подъехал к пристани. Поднявшись по сходням — как раз был прилив, — Сузуки прошел по освещенной палубе до двери в свои апартаменты, воспользовался ключом и шагнул в кондиционированную прохладу. Поморщился — стюарды никак не желали принимать во внимание его нелюбовь к проявлениям прогресса в области микроклиматологии.

Устроившись в кресле за письменным столом, Сузуки поднял крышку ноутбука, вытащил карту памяти из фотоаппарата, вставил ее в нужный слот и быстро просмотрел сделанные снимки рисунка на верхней грани монолита. Несмотря на необычность, резкость линий, рисунок все же оставлял ощущение чего-то знакомого, легкое и неуловимое ощущение, как какой-нибудь полузабытый запах из детства.

Японец отобрал три наиболее хороших снимка, нашел в записной книжке нужный адрес и отправил их в пустом сообщении. Потом потянулся к трубке телефона, набрал номер, прочитав его в той же книжке, и начал считать гудки, дожидаясь ответа.

Не отвечали очень долго. На одиннадцатом гудке Сузуки уже хотел отключиться, как вдруг на той стороне трубку сняли.

— Слушаю!

— Хелло! Это доктор Мито Сузуки. А вы господин Артур?

— О, да. Некоторые называют меня так. Но я вас не припоминаю…

— Мы встречались в Сиднее. Если помните, я предлагал для частной коллекции собрание уникальных произведений древней культуры аборигенов. Вы там выступили в качестве эксперта. Великолепно, должен сказать, выступили.

— Ну конечно, я вспомнил! Мне удалось сильно сбить цену, если я не ошибаюсь? Надеюсь, вы не в обиде?

— Что вы! Все равно я выручил больше, чем ожидалось. Тем более что древние аборигены о существовании некоторых из тех предметов даже и не догадывались. Ну а племя, обитавшее в ста милях от города, тоже не осталось внакладе.

— Равно как и я, доктор, равно как и я. Ну и сам коллекционер остался доволен. А раз все довольны, значит, сделка была удачной? — Артур усмехнулся.

— Совершенно с вами согласен, господин Артур.

— Можно просто Артур. Так чем обязан?

— В данном случае речь идет о возможном партнерстве. Будьте любезны, взгляните на фотографии, которые уже должны появиться в вашем почтовом ящике.

— Одну минуту.

Сузуки слушал звуки в трубке, размышляя, насколько правильный поступок он сейчас совершает. Впрочем, человека, на визитных карточках которого красовалось одно-единственное слово — Артур, знали как ответственного и умевшего держать свое слово. Ни один из его партнеров еще не пожалел о сотрудничестве, хотя многие отдавали должное его деловой хватке. Себя Артур не обижал никогда.

— Доктор? — Артур вернулся к телефону.

— Да, я здесь.

— И что же на этих снимках?

— Верхняя грань монолита из желтого металла. Его ширина около трех метров, длина около восьми, а высота, точнее глубина, пока не поддается измерению.

— Из желтого металла? Я почти уверен, что это не золото, верно?

— Ну, взвесить или взять анализ мы не можем, но часто ли вам попадались золотые отливки, которые не царапаются стальным инструментом?

— Как бы вам сказать… Где вы нашли этот монолит?

— Я не хотел бы пока об этом говорить, — замялся Сузуки. — Прежде всего, меня интересует ваше мнение и степень вашей заинтересованности.

— Ну, знаете, степень заинтересованности у вас у самого подскочит вверх, если я скажу, что буквально недавно видел аналогичный предмет. Скажем, если бы мы говорили о чайном сервизе, две этих вещи выглядели бы как его части… — Артур немножко преувеличил близость своего знакомства с находкой в Хибинах.

— Не может быть! — Сузуки даже встал из кресла.

— Я понимаю ваше недоверие, но предлагаю поступить следующим образом. Сейчас мне требуются от вас точные размеры двух выступов в центральной части рисунка и крупный снимок этого места. Через некоторое время я вылетаю в Германию, где получу тот самый второй предмет. После этого мы с вами можем обговорить детали нашего сотрудничества. Если интуиция меня не обманывает, мы с вами находимся рядом с чем-то невообразимым. Я бы назвал это открытием века или даже целой эпохи, если бы это не звучало банально.

— Завтра вы получите крупные снимки и точные размеры, — заверил собеседника Сузуки.

— Отлично. Тогда до связи.

— Всего доброго, Артур.

Японец положил трубку и долго еще стоял, уставившись в стену невидящим взглядом. Что же такое — найденный монолит? И как его находка повлияет на жизнь самого Мито Сузуки?

А в это время Артур безуспешно набирал номер человека, в руках которого был ответ на этот, да и на многие другие вопросы. Но компьютер сотовой службы устало и однообразно рассказывал о недоступности абонента.