Счет в банке и дети в нагрузку

Лариса Соболева, 2016

Кирилл Андреевич – молодой, но известный в городе архитектор – отлично устроился в жизни. Его фирма процветала, дети росли, хорошенькая и глупенькая любовница радовала. Правда, супруга не хотела давать ему развод, и надежда уладить проблему таяла. И вдруг жена утонула… Любовница поспешила занять вожделенное место, но ее убили прямо в день бракосочетания, а самого архитектора посадили как главного подозреваемого… Злой рок над его домом навис, не иначе! Кто же мстит Кириллу и за что? Или дело вовсе не в мести? Об этом знают только два человека: убийца и сыщик… Ранее книга издавалась под названием «Фрейд и его госпожа»

5

О счастье! Оно пленительно и упоительно, слаще сахара и меда, оно окрыляет и поднимает из глубин души все лучшее, светлое, праздничное. Эйфория Тамары передалась Кириллу. Да как же можно было остаться равнодушным, видя блеск в ее глазах, ямочки на щеках, ее порхающую походку, ее заботу и предупреждение малейших его желаний? Тамара просто растворилась в нем, шутливо «подавая» свою рабскую привязанность к нему. Кто сказал, будто рабов не любят? Наверное, какой-нибудь неудачник с дыркой в башке, которого не любила ни одна женщина. Кирилл оттаял, он теперь чаще улыбался, признав, что его решение правильное, а выбор, упроченный временем, удачный. Сестра больше не затрагивала тему женитьбы, что тоже успокоило его, он лишь терпеливо ждал (в отличие от Тамары), когда они распишутся, после чего отправятся подальше от осуждающих глаз и языков в небольшое путешествие. Две недели оставалось до знаменательного дня, и, хотя свадьбы в общепринятом смысле не предвиделось, Тамара тщательно готовилась к главному событию в своей жизни. Она все-таки приобрела белое платье, а раз фату нацепить было нельзя, купила прелестный головной убор из искусственных цветов с забавными висюльками и жемчужинами.

Это был обычный вечер. Кирилл уехал к клиенту в соседний городок на пару-тройку дней, она же сортировала вещи, которые следовало взять в дом мужа, а какое-то тряпье попробовать продать, а если же не получится — отдать соседке. Звонок в дверь отвлек ее от этого интересного и необходимого занятия. Тамара посмотрела в «глазок» и торопливо распахнула дверь, напялив радостную улыбку простой, но очень-очень хорошей девушки.

— Здравствуйте. Проходите, Полина, только у меня небольшой беспорядок, я как раз разбираю гардероб.

— Ничего, я не оценивать ваши хозяйские способности пришла, — вскользь обронила Полина, проходя в комнату.

Она села в кресло. Тамара осталась стоять, предложив:

— Чаю или кофе? У меня пирожные и конфетки есть… шоколадные.

Полина смотрела на ее искрящиеся глазки, ямочки на щечках, смотрела на пухленькие пальчики, которые Тамара сложила у груди, словно горничная. А ее локоны? Темно-пепельные пряди, закручиваясь, спускались на грудь; скромный домашний костюм матового цвета, чистенький такой, подчеркивал… ее невинность. Да, невеста брата олицетворяла собой весталку, готовую на жертвы во имя чего-то возвышенного. Полина даже почувствовала некоторое неудобство, вторгшись к ней с меркантильными проблемами. В самый раз попить чайку и чуточку освоиться, но она отказалась:

— Нет-нет, спасибо, не утруждайтесь, я ненадолго… Тамара, я пришла поговорить о вас с Кириллом.

— А что такое? — На лице Тамары обозначилось беспокойство, но она не села, не опустила рук, так и стояла в услужливой позе горничной.

— Вы оба люди взрослые, ваше решение наверняка обдуманно… — Полина взялась за щеки ладонями. — Мне трудно…

— Не стесняйтесь, говорите, что вас беспокоит, — подбодрила ее Тамара, при этом опустив ресницы и переменившись в лице, словно она догадалась, с чем пожаловала сестричка Кирилла.

— Тамара… — решительно начала Полина. — Я очень вас прошу повременить с женитьбой! Не выставляйте Кирилла мерзавцем, который подстроил смерть жены ради вас, ведь все будут думать именно так. И вообще… это нехорошо… Всего два месяца прошло… поймите, нехорошо.

О боже, кажется, она уподобилась многодетной матроне, излишне озабоченной судьбой своего сорокалетнего сынка, неспособного к самостоятельности. Тем временем Тамара подняла на нее чистейшие серые глаза и произнесла с обидой:

— Я люблю Кирилла!

Нет, для весталки невеста брата что-то слишком уж проста. Девочка-подросток! Только весьма большого размера и как бы не умеющая дать отпор окружающим хищникам. Полина, не получив от ворот поворот, осмелела:

— Никуда от вас Кирилл не денется, успокойтесь. А чтобы не возникло ненужных и злых разговоров, пересудов, перенесите регистрацию. Мой брат это оценит и более крепко к вам привяжется, поверьте.

— Перенести… — задумчиво и вместе с тем как-то тускло произнесла Тамара. — Я столько ждала этого события, а вы — перенести! Все ваши опасения… это предрассудки.

— Это нормы, Тамара, придуманные задолго до нас, их нельзя обойти. О Кирилле подумайте, если любите его…

— Это вы не думаете о брате, который намучился с Нонной и заслуживает счастья, — совсем с другой интонацией сказала Тамара: в ней прозвучали новые обертоны, отличавшиеся явной раздраженностью, что уловила чуткая Полина. — Я вам не нравлюсь, в этом вся причина! Сначала перенести, а потом вы захотите убедить его не жениться на мне. У меня был миллион возможностей выйти замуж за более богатого, знаменитого…

— Не было у вас ничего, — «приложила» ее Полина спокойно. — Это выдумка для Кирилла, вы боитесь упустить его как свой последний шанс. Именно поэтому, Тамара, вы так упрямы и не жалеете Кирилла, не заботитесь о репутации моего брата…

Ух, как Тамару задел ее назидательный тон, эта нарочитая холодность, указки свысока и наглость! А кто Полина такая, что вмешивается? Всего лишь сестра, не сумевшая устроиться, поэтому и прилипла к брату, она — пиявка. Пора было поставить ее на место, и Тамара сбросила маску интеллигентной девушки:

— Знаешь, Полина…

— Мы уже на «ты»?

Тамара плюхнулась на стул, преобразившись в маленькую зверушку. До большой она недотягивала, несмотря на свои параметры, потому что тявкала как бездомная шавка, которую приютили, и теперь она честно отрабатывала миску с едой.

— Все равно же будем «тыкать» друг другу, к чему же все эти условности? Так вот, дорогая Полина, я выйду за Кирилла через две недели, хоть ты тут лопни! За свое счастье я поборюсь, три года его строила, и бросать его тебе под ноги я не намерена. И всех, кто вздумает мне помешать, я в порошок сотру, включая тебя, поняла?

— Более чем. — Полина осталась верна себе, она и бровью не повела. — Ты смелая. А дети тебя не волнуют?

— Я люблю детей, — это прозвучало с вызовом.

— Их трое. Всех будешь любить?

— Да хоть пятеро, лишь бы Кирилл их обеспечивал!

— Им не только еда и одежда нужны, мать тоже.

— Ха, можно подумать, Нонка была хорошей матерью!

— Но она была им родной.

— Не всем. Ничего, как-нибудь справлюсь. А ты, если хочешь жить в нашей семье, идти-то тебе некуда, как я поняла, будь добра, не вноси между мной и Кириллом раздор. Ты уйдешь, а я останусь, уж поверь. Не становись мне врагом!

Полина поднялась, несколько секунд глядела прямо в негодующие очи Тамары, затем пошла к выходу, бросив на ходу:

— Я не ошиблась в тебе.

— Ой, не надо делать намеки, говори прямо! — побежала за ней Тамара. — Я люблю правду во всем.

Гостья развернулась, да так резко, что будущая жена брата попятилась на всякий случай и зашарила глазами по сторонам, ища, что бы такое схватить в качестве обороны. Но как ни клокотало все у нее внутри, Полина смогла взять себя в руки и сухо, без эмоций сказала:

— Ах вот как! Правду любишь? Лжешь! Ты обманываешь Кирилла, да еще и вредишь ему. В моей просьбе не было ничего бестактного и страшного, а ты когти выпустила. Но я хотя бы точно убедилась, что собой представляет будущая жена Кирилла: ты расчетливая, хитрая, злая и лживая! Жаль! Моему брату не повезло в очередной раз. Что ж, надо полагать, он этого заслуживает.

От звука захлопнувшейся двери Тамара содрогнулась всем телом. Прошла в комнату, развалилась в кресле, в котором недавно сидела Полина. Жарко… В пот прямо ударило после визита сестрички! Тамара схватила книжку в мягком переплете, обмахнулась ею, процедила, почти не раскрывая рта:

— Каждая тварь будет мне указывать, что и как делать! Да пошла она… пиявка! Ханжа! Вся из себя пушистая, шоколадная… Лицемерка!

Однако… Наговорила-то она Полине мно-ого лишнего. Некстати сорвалась. Нервы, черт их возьми! Так ведь Тамара жила, можно сказать, на действующем вулкане, каждую минуту тряслась: не дай бог, сорвется! Кирилл, конечно, без ума от нее (каких же трудов ей это стоило!), но он подвержен влиянию, вечно сомневается во всем, четкой позиции у него нет… О, легок на помине! Тамара поднесла сотовый телефон к уху, замяукала:

— Кирилл! Наконец-то. Я не звонила, чтобы не отвлекать тебя. Как ты?

— Нормально. Клиент попался придирчивый. У нас же все умеют лечить, учить, строить, вот все и указывают, как надо.

— Пожалуйста, Кирилл, не нервничай, плюнь и береги здоровье. Придерживайся заповеди: клиент всегда прав, так легче, поверь. Я тебя жду, очень жду и скучаю.

Прощаясь, Тамара десять раз поцеловала трубку, столько же раз на все лады сказала «до свидания», раз двадцать вздохнула, давая понять, что разлука для нее невыносима… И задумалась. Надо что-то делать, Полина не остановится.

Ночь она провела беспокойную, то и дело просыпалась. Часа в два встала и поплелась попить воды, как вдруг раздался телефонный звонок. Она подумала, что это Кирилл, хотя обычно он звонил ей на мобильник, взяла трубку.

— Не выходи замуж за Кирилла. — Голос был какой-то странный, глухой, неестественный, он звучал как из водопроводной трубы.

— Вы кто? — сонно осведомилась Тамара.

— Доброжелатель. Не выходи, иначе умрешь.

— У тебя все дома, шутник?

«Шутник» отключился от связи. Тамара бросила трубку, выпила рюмку коньяку — дурацкий звонок ее растревожил, а ей и без этого проблем хватало.

— Одни придурки кругом! — резюмировала она.

Находясь под незабываемым впечатлением того вечера, когда за ним подглядывали в бассейне, Шурик только еще больше уверился в том, что смерть Нонны не была случайной. Правда, этого нельзя было доказать, хоть ты в лепешку расшибись. Но ведь кого-то обеспокоило то обстоятельство, что Шурик посетил бассейн и торчал там минут двадцать, кто-то следил за ним, прячась за дверным проемом! Кто и почему? Это было тем более странно, что всерьез Шурика никто не воспринимал. Значит, существует такой человек, который хочет знать, то есть догадаться, что тут вынюхивает сынок прокурора? В доме в тот вечер оставались только Полина и Марианна. Гувернантке что одна хозяйка, что другая — без разницы, а вот Полине… Но в образ злодейки сестра Кирилла не вписывалась… да нет, такое могло бы прийти в голову только слабоумному. И достаточно убедительного мотива у нее нет, а вот у брата… М-да, все равно не доказать.

Изредка Шурик все же заходил в бассейн, словно провоцируя того, кто недавно подсматривал за ним, и представлял себе плавающую Нонну. В его понимании плавала она плохо, раз была под большой мухой. Главное, он думал: как утопить человека, не прилагая сил? К примеру, он сам вошел сюда тихо и напугал Марианну, но она же не утонула. Конечно, Марианна плавала трезвая, а Нонна наклюкалась, у пьяного человека события как бы укрупняются в восприятии, и она могла испугаться и сущей ерунды. А как же выражение: «Пьяному море по колено»? И реакция у нетрезвых людей замедленная — Шурик это сто раз видел. Кстати, не настолько уж Нонна была пьяна, если все же могла плавать! Значит, испуг — не совсем убедительная версия, остается потеря ориентиров под водой. Но самоубийство исключается точно, о чем и поведали ее аккуратно сложенные вещи у спуска в бассейн: халат, полотенце и сотовый телефон. Однако теперь потерю Нонной ориентиров не отнесешь к случайности, иначе зачем тогда некто неизвестный подглядывал за Шуриком? Все ясно: Нонну убили, но как?

Шурик проштудировал истории известных преступлений, совершенных в воде. Нашел подходящее, когда жертву резко дергали за ноги и тащили под воду. В этом случае следов насилия не остается, смерть наступает в результате непроизвольного вдоха под водой. Дудки, Нонна была не такая дура, хоть и оказалась пьяненькая, — она не стала бы плавать вместе с заклятым врагом. Следовательно, вместе с ней в воде находился «свой» человек. А в доме на тот момент были Полина, Марианна, Кирилл Андреевич и Антон. Два последних уехали утром вместе на работу. Можно было бы вычеркнуть Антона, но что означают его слова на балконе, сказанные Полине: «Змея нам больше не помешает»? Однозначная трактовка сама просится на ум: змея, то есть Нонна, очень мешала парочке влюбленных, кстати, мешала она и мужу. Вот и считай: кто залез к ней в бассейн? А тут еще болтается некая бесполая личность, липнущая к ограде…

Странности, происходящие у соседей, жутко заинтриговали Шурика, поэтому, как только наступал вечер, он спешил якобы к Полине. В идеале хорошо было бы вообще не уходить к себе домой, но… И так уж он обнаглел, хорошо хоть люди попались интеллигентные, не прогоняли его.

Шурик вошел вовремя: обсуждалась личность Тамары. По виду Антона Шурик понял, что тот явился незадолго до него. Чтобы не услышать: «Извини, друг, у нас здесь секретный диалог, зайди позже», Шурик поспешил к Марианне. Она занималась с детьми лепкой из пластилина на уютной маленькой застекленной террасе.

— Детскому саду салют! — поднял он ладонь в знак приветствия, одновременно садясь таким образом, чтобы видеть через стеклянную стену Полину с Антоном и в то же время слышать их. — Что ваяем?

— Злата — принцессу, — ответила Марианна, — Степа — танк, а Настя — что получится. Я помогаю Злате. Бери, Шурик, пластилин и слепи нам…

— Я умею лепить только колодец, — придвинув стул к столу, сказал он. — Бревенчатый.

Марианна рассмеялась, разрешив:

— Лепи колодец.

Раскатывая в ладонях пластилин, Шурик поглядывал на спорщиков в гостиной. К сожалению, на террасу доносился лишь неясный бубнеж, изредка отдельные слова, но по ним нельзя было понять, о чем шла речь. Шурик наклонился к Марианне, полюбопытствовал:

— Что это они так активно спорят?

— Все тебе надо знать, — лукаво усмехнулась она. — Полина вчера к Тамаре ходила, просила отложить бракосочетание.

— Не вышло? — догадался он.

— Хуже, — вздохнула Марианна. — Тамара так ее отбрила, что Полина до сих пор в себя не может прийти. Тома показала истинное лицо хабалки.

— Иди ты! Что, вот так прямо?..

— Прямее не бывает. — Шепотом и на ухо, чтобы не слышали дети, она передала со слов Полины подробности вчерашней встречи, закончив: — По-моему, Тамара еще та стерва.

— Да уж… — согласился Шурик.

— Ой, скоро «Спокойной ночи, малыши», заканчиваем, — вспомнила Марианна. — Ну-ка, что у нас получилось? Ух ты! У Степы — настоящий танк… Злата, завтра мы твоей принцессе слепим волосы и диадему. Настенька, что у тебя?

— Ничего не получилось, — скуксилась девочка.

— Ты не права, — взяв в руки кусок бесформенного пластилина, сказал Шурик. — Если повернуть так, то получится ежик, если повернуть вот так, то скамейка, а если так, то… пенек с корешками.

— У тебя талант воспитателя, — похвалила его Марианна, взъерошив Шурику аккуратно уложенные волосы, которые он тут же поправил. — Птенчики, быстро мыть руки и бегом к телевизору.

Оставшись в одиночестве, Шурик задумчиво мял пластилин. Новое лицо, претендующее на власть в этом доме, без сомнения, заинтересованное в смерти Нонны, лучше всех подходило на роль убийцы. Осталось выяснить: как Тамара попала в бассейн? Пришла и сказала: мол, давай поплаваем, заодно обсудим наше двойственное положение? Нет, Нонна не пустила бы ее, мало того, подняла бы крик и вой: караул, воровка пролезла в наш дом! С другой стороны, если попытаться реконструировать ту ночь, то…

— Шурик, иди к нам пить чай, — заглянула на террасу Полина.

— Спасибо, не откажусь.

К чаю прилагались вино, шоколад, печенье, конфеты. Антон, поплескивая вино в бокале, начал цеплять Шурика, видимо, юный друг уже осточертел ему.

— Верный страж Полины, по совместительству мой соперник не пьет спиртных напитков, не курит, ведет здоровый образ жизни… Шурик, тебе не скучно жить так пресно?

— Нет, — ответил тот, будто не замечая подтекста. — Пресной становится жизнь, если человек малоинтересен прежде всего для себя, значит, и для других.

— Ух ты! Надо запомнить выражение.

— Я разве выразился?

— Извини, Шурик, я не так сказал! Ты не выражаешься, а высказываешься, кстати, мудро. Ну а девушки тебя любят?

— Не спрашивал.

— Не надо больше пить. — Полина адресовала эту просьбу Антону, но разве он в состоянии был остановиться?

— У меня голова в норме, — бросил он ей. — А почему не спрашивал, Шурик? Не интересуешься девушками?

— Интересуюсь. Женщинами.

Шурик заметил: чем спокойнее держится он, тем больше заводится Антон. Но нервозность возникла не из-за юного поклонника Полины, это лишь следствие — причина крылась в чем-то другом. А в чем — кто же ему расскажет? Марианна? Кажется, она не прочь посплетничать, одними детьми заниматься, наверное, скучновато.

— Женщинами?! — вытаращился Антон, выпятив губу. — Ну и ну! Молодой, а ранний. И какие женщины тебя привлекают? Поделись, Шурик.

— Молодые, красивые, умные, — перечислил он, прекрасно понимая, что каждое его слово дразнит Антона. — Как Полина и Марианна.

— Что, обе сразу тебе нравятся? Такого даже я себе не позволяю — за двумя зайцами гоняться. А наш Шурик, оказывается, ходок!

— Прекрати! — встала Полина. — Ты ведешь себя…

— Сядь, сядь, — потянул ее за руку Антон. — У нас доверительная беседа.

Кроткая Полина не только ослушалась, но и гневно свела брови, резко выдернув руку, тем не менее тона она не повысила:

— Не командуй. Или закрой тему…

— Не ссорьтесь, — вставил Шурик, почувствовав укол совести. — Я не в претензии, Полина.

— А я в претензии, — осадила она и его. — Не люблю пикировки, особенно бестактные. Это не тебя касается, Шурик.

— Ах, значит, меня? — Антон скрестил руки на груди, глядя на нее с усмешкой. — В таком случае я вообще могу уйти.

— Уходи, — твердо сказала Полина.

И ушел ведь! Допил вино и гордо ушел, к большому разочарованию Полины, что стало очевидным для Шурика. Вероятно, она не научилась скрывать от посторонних свое состояние, а может, юный друг уже не был посторонним, воспринимался ею как родной. Шурик озадачился: что здесь за подводные реки текут? Повод-то Антоша подал смехотворный, стоило ли так заводиться на пустом месте? Но перед Полиной ему стало неудобно: это же он, Шурик, спровоцировал Антона, а остановиться должен был тот, кто умнее, значит, опять же он. Поэтому Шурик робко спросил ее:

— Что это он психанул?

— Когда мужчине надо принимать решение, которое ущемляет его привычный образ жизни, он срывает зло на ком придется.

— Извини, я не понял, — с сочувствием произнес Шурик.

Вообще-то сочувствовал он себе, так как Полина вряд ли расшифровала бы свои слова, сказанные слегка дрожащим голосом, будто она сдерживала слезы. Ошибся, однако! Он плохо изучил женскую природу, даже не предполагал, что Полину потянет выговориться.

— Все, Шурик, просто. Я вчера была у Тамары, просила ее отложить регистрацию, а она пригрозила, что выгонит меня из дома Кирилла, если я буду мешать ей. Она права, идти мне действительно некуда. Нет даже работы… — А вот и мотив, отметил про себя Шурик. — Я рассказала Антону… Он рассердился. Видишь ли, он не ожидал от меня подобной глупости.

— А какое решение он должен был принять?

— Никто никому ничего не должен, Шурик, — слегка раздраженно ответила Полина. — Теоретически. А практически — должен, иначе все теряет смысл, все рассыпается. Когда мужчина говорит, что любит, он берет на себя ответственность за свои слова… и не только за слова. Поступки, Шурик, рассказывают о человеке, кто он есть на самом деле. Если же он не совершает их или его поступки противоречат словам, то что скажешь о таком человеке?

— Он негодяй и обманщик, — не пришлось долго думать Шурику.

— Просто трус, — не столь резко выразилась Полина, вместе с тем ее оценку тоже нельзя было назвать щадящей.

— Ты надеялась, что он женится на тебе? — прямолинейно спросил он, не поняв до конца, чего же Полина хотела от Антона.

— Я еще не разведена. — А от прямого-то ответа она ушла.

— Не играет роли, люди живут и в гражданском браке. Скажи, ты ждала от Антона именно этого поступка? То есть предложения?

— Понимания я ждала, участия… — задумчиво шевельнула плечами Полина. Шурику почудилось, что она сама точно не знала, чего хотела. О, женская душа — потемки для юношей наподобие Шурика. — Ладно, хватит об этом, ерунда все…

— Но ты расстроилась.

— Кто тебе сказал? — улыбнулась она, явно бравируя. — Просто я немножко ошиблась в этом человеке… это всегда… неприятно. А знаешь, даже хорошо, что так вовремя выявились все туманные стороны. Теперь я знаю, чего ждать, и никаких иллюзий, верно?

— Ну, раз так получилось с Антоном и тебе некому помочь, выходи за меня замуж.

— Что-что? — развеселилась Полина.

— Почему ты смеешься? А я не шучу! У меня хорошие перспективы, ты мне подходишь — красивая и умная. Это ничего, что между нами нет страсти, потом появится. И дом наш больше вашего, там заблудиться можно.

— Шурик! — рассмеялась она, конечно, не принимая всерьез это предложение, что было правильно. — Не слишком ли ты рационален? Женитьба — шаг ответственный.

— Не спорю, ответственный. Поэтому, на мой взгляд, рациональный подход и обеспечит гармоничное сочетание двух совершенно разных людей, надежность в их отношениях и в конечном итоге любовь.

— С ума сойти! И как же заманчиво поставить такой эксперимент, но… родители тебе не разрешат, Шурик. Я бы тоже не разрешила своему юному сыну испортить себе жизнь.

— Родителей я уломаю. В общем, думай, Полина, а я готов протянуть тебе руку в любой момент.

— Спасибо, Шурик. Во-первых, спасибо за то, что ты развеселил меня, во-вторых, за то, что ты хороший друг.

— Наконец-то ты меня оценила!

Потом они пили чай, и Полина уже не казалась такой удрученной, как после демонстративного демарша Антона, хотя не исключено, что свои переживания и разочарование она спрятала глубоко внутри. Шурик знал из мировой литературы, которую он регулярно читал в часы досуга, что предательство, измена и даже мелкая подлость крепко отражаются на здоровье человека, разумеется, отрицательно. Что касается самого Шурика, отказ Полины он воспринял как нечто само собой разумеющееся, следовательно, ничуть не огорчился, понимая, что, к сожалению, женщины редко «догоняют», когда им везет. Вышел он из дома соседей, когда уже совсем стемнело, постоял на пороге, уставившись на ограду. Но нет — бесполого существа там не было. А что-то все же подсказывало Шурику: оно обязательно придет, и случится это ночью.