Черный дар. Наследник старого колдуна

Татьяна Славина

Третья книга трилогии «Черный дар» повествует о том, как горд юный колдун своим могуществом. Он призван выполнить волю прадеда – открыть Врата Хаоса. Однако поселившаяся в его сердце любовь меняет все. Сумеет ли светлое чувство противостоять Силам Тьмы?

Глава 10

Каррон и Кроха устроились у горящего очага. С первого взгляда было заметно, что избушка на краю болота — обитаема. Когда приятели вошли в нее, угли в очаге еще тлели. Чертенок без лишних слов раздул огонь, подкинул в очаг сложенные в углу поленья и принялся обследовать горшки и миски в поисках съестного.

Каррон задумчиво вглядывался в пламя и ждал хозяев жилища. Свет, пробивавшийся в крошечное окошко, ослаб, а потом и вовсе померк из-за начавшегося дождя.

— Как хорошо, что мы выбрались из болота! Тут тепло и сухо, — радовался чертенок.

— Хорошо, если хозяева окажутся приветливыми, а если — нет? Не всякий обрадуется непрошеным гостям.

— Ничего, как-нибудь выкрутимся. Не сидеть же нам под елкой в такой ливень? Да в такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит.

— А кошку?

— Что — кошку?

— Кошку — выгонит? — Каррон указывал на протиснувшуюся в дверь худую черную кошку, с шерсти которой ручьями стекала дождевая вода.

— Не знаю, как хозяева, а мы ее точно выгонять не будем. Пусть тоже погреется и подсохнет, — решил чертенок.

Он перестал заглядывать в плошки и подошел к очагу.

— Кис-кис-кис!

Глаза кошки метнули зеленые молнии, она выгнула спину дугой, прижала уши к голове и угрожающе зашипела.

— Какая сердитая! — удивился Кроха, забыв, что не каждый день кошкам являются черти.

— Отстань от нее, — одернул приятеля Каррон. — Вы же с ней не знакомы. Вот придут хозяева…

Каррон не успел договорить, разинув рот от удивления и страха. Мокрая кошка вдруг стала увеличиваться в размерах так быстро, что нельзя было объяснить это тем, что подсохшая шерсть распушилась. Вот уже странное животное стало размером с козу. Очертания его тоже менялись, все более смахивая на человеческую фигуру.

— Ай-ай, да это же ведьма! — заскулил вдруг Кроха.

— Ни одна из Темных Сестер не похожа на…

Каррон затруднился назвать меняющее свои очертания существо.

— Причем тут Темные Сестры? Это — настоящая ведьма. Она может превращаться в кошку!

— Какой сообразительный чертенок! — окончательно принявшая человеческий облик ведьма усмехнулась, щуря недобрый глаз. — И откуда ты такой взялся?

— Я. Мы, — Кроха испуганно переминался с копытца на копытце и не находил слов.

— Короче, чертей нам не надо. Соображаешь? А ну, кыш отсюда!

Кроха метнулся к двери и в мгновение ока оказался за порогом. Каррон испугался не меньше приятеля и тоже двинулся к выходу.

— Э-э, дружок, а вот ты — останься! — крючковатые пальцы ведьмы поймали край рубашки мальчугана.

— Я не хочу. Я лучше пойду. Отпусти меня!

— Ну, уж нет. Не знаю, каким ветром тебя занесло в нашу избушку, но случилось это как раз кстати. Очень, очень кстати!

Каррон по привычке хотел щелкнуть пальцами, но вспомнил, что по эту сторону зеленого тумана его огненные фокусы не удаются. На глаза мальчугана навернулись слезы: никогда не чувствовал он себя таким беспомощным, таким беззащитным.

— А, вот и слезки — то, что нужно! Похоже, мы запасем эту ценнейшую влагу в нужном количестве. Где же мои сестрички? Втроем мы управимся быстрее.

Не успело последнее слово слететь с губ ведьмы, как послышалось хлопанье крыльев. Дверь чудесным образом сама собой распахнулась, и в избушке очутились две с виду вполне обычные птицы. Одну из них Каррон узнал с первого взгляда: это была та самая ворона, которая вывела его и Кроху из болота. Вторая — средних размеров сова — никогда раньше не попадалась на глаза мальчугану. Птицы уселись на полу возле очага, отряхнули перья от капель дождя и уже через несколько минут приняли другой — человеческий — облик.

И эти — ведьмы! Каррон забился в темный угол. Может быть, его не заметят? Может быть, о нем забудут?

— Ну, каков мальчуган? — та, что была в вороньих перьях, гордо взглянула на сестер. — Это я его сюда привела! Еще чуть-чуть — и сгинул бы в зеленом тумане.

— Ах, так вот как он очутился в нашем жилище! — отозвалась та, что была кошкой.

— Великоват мальчишка, — пробурчала третья из ведьм. — Ему, поди, лет десять уже — почти отрок. Из такого слезы выжать непросто будет.

— Ты не права, я уже видела слезы на глазах паршивца. Если взяться за дело с умом, то уже завтра у нас будет достаточно детских слез для нашего зелья. А уж какие сильные, какие ядреные будут эти слезы! Разве сравнишь их с теми, что текут из глаз малышей по поводу и без повода?

— Ну, что ж, приступим, пожалуй.

«Кошка» сузила свои зеленые глаза и повернулась к Каррону:

— Что, малый, скучаешь уже по тятьке, мамке? Не скоро ты к ним попадешь, не скоро. Мамка, поди, беспокоится о своем дитятке, плачет — убивается. Жалко мамку? А ну, как она помрет с горя? У тебя и сестры-братья есть? Вот как осиротеют они, тоже заплачут-заголосят.

Ведьма внимательно наблюдала за мальчишкой, ожидая, что он вот-вот расплачется от жалости к себе, к родителям, к братьям и сестрам. Но Каррон только усмехнулся и шмыгнул носом.

— Зря стараешься, тетенька: я — сирота. Некому по мне горевать-убиваться, и скучать мне не о ком.

— Ах, так! — «сове» явно не терпелось заполучить вожделенные слезы. — Нечего с ним церемониться, нужно просто отлупить мальца, чего проще?

— Погоди, сестрица, нам нужны наисвежайшие слезы. Придется сначала сварить зелье из остальных составляющих, а уж в самый последний момент добавить в него слезы. Вот тогда нежити не поздоровится! Ишь, повадились шляться по округе, скелеты проклятые! Мы уж их успокоим навсегда, чтоб не совались в наши владенья.

«Ворона» извлекла из-под лавки длинный сыромятный шнурок и привязала им сопротивляющегося Каррона к вделанному в стену кольцу.

— Так он не убежит и не будет путаться под ногами, пока мы станем зелье варить.

На время ведьмы словно забыли о пленнике. Для начала они решили подкрепиться. Каррон глотал слюни, наблюдая, как еда исчезает во ртах его мучительниц. Однажды у него даже закипели злые слезы на глазах, но мальчуган тут же смахнул их рукой. Он был неглуп и отлично понял, чего добиваются от него ведьмы. Возможно, он и заплакал бы, но кто знает, что ждет его после того, как ведьмы получат свое? В голове Каррона уже всплывали рассказанные Каргуньей сказки о съеденных Бабой Ягой добрых молодцах. Что ведьмы, что Баба Яга — одна шайка-лейка. Нужно сопротивляться изо всех сил — решил мальчуган.

После трапезы ведьмы приступили к изготовлению своего зелья. В большой медный котелок они с приговором налили воду, поставили посудину на огонь и разложили на столе прочие необходимые предметы. Здесь были и пучки сушеных трав, и выбеленные временем кости, и закрытые крышками глиняные горшки, и ступка с пестиком…

Каррон никогда не видел, чтобы Темные Сестры готовили свои отвары из подобных вещей. Да, видимо, не зря их считали ненастоящими ведьмами.

Тем временем кости тщательнейшим образом истолкли в ступке, превратив в сероватый порошок. Вода в котелке закипела, и в нее отправились не только костяной порошок, но и сушеные травы. Каждая былинка бережно изымалась из пучка, над каждой нашептывались слова заговора. Каррону все это было безумно интересно. Он даже забыл о страхе, во все глаза наблюдая за тем, что делали ведьмы. Он, уже почувствовавший свою исключительность, уже попробовавший вкус почитания и могущества, ощущал неодолимую тягу к таинственному занятию, называемому колдовством.

Очередь дошла до горшков. Из одного «сова» извлекла жирную болотную жабу. Та была жива, но не выказывала ни малейшего желания вырваться из плена. Так же равнодушно она нырнула в бурлящее варево.

— Ты нежить, ты уже — не человек.

Так успокойся, нежить, навсегда,

Как жабу успокоила навек

Кипящая, бурлящая вода!

Из другого горшка «кошка» зачерпнула горсть земли с копошащимися в ней червями:

— Земля — из могилы, и вы — из могилы.

Должны отобрать у покойников силы!

Каждый червяк удостоился поцелуя ведьмы и был отправлен в котелок. Туда же высыпали и землю.

«Ворона» подбрасывала хворост в огонь, добиваясь медленного ровного кипения варева. Она время от времени помешивала зелье большой деревянной ложкой, нюхала его и причмокивала от удовольствия. Когда жидкость в котелке упарилась наполовину, его сняли с огня и водрузили на стол.

— Ну, вот — не хватает только детских слез. Сейчас наберем их в эту мисочку — и нежити несдобровать.

Каррон увидел в руках « вороны» большую глиняную миску. Ему предстояло наполнить ее своими слезами. Мальчишка задергался на привязи, но освободиться было невозможно.

«Кошка» уже приближалась к нему с плетью.

— Что, малец, твоя задница не знакома с такой штукой? Сейчас мы это исправим.

Плетка свистнула и обожгла Каррона. На холсте рубахи выступила кровавая полоса.

— А-а-а! — невольно вырвалось у мальчугана.

— Поплачь, поплачь — авось, полегчает.

И снова свист плети.

— А-а-а! — в крике пленника сквозила ярость.

— Злые слезы — самые ценные. Молодец, мальчишка!

Каррон извернулся и укусил за палец руку, протягивающую к нему миску для слез.

— Ты кусаться!

«Ворона» так поддала ногой под зад пленника, что тот упал на четвереньки. Из угла уже подбиралась «сова» с пучком гибких ивовых прутьев. Вот она подняла руку, чтобы ударить ими побольнее.

Дальше все происходило, как в кошмарном сне. Каррон ухватился за ножку стола и дернул его на себя. Котелок с ведьминым варевом опрокинулся, окатывая кипятком и мальчишку, и его мучительниц. «Кошка», успевшая отскочить в сторону, истошно заголосила. Она видела, как замедлились движения ее сестер и мальчугана, как бледность разлилась по их лицам, как они вытянулись и замерли на полу.

— Нужно скорее избавиться и от сестер, и от мальчишки! — «Кошка» забегала по избушке. — Если они превратятся в нежить прямо здесь, у меня будут большие неприятности. Может быть, они еще живы? А если — нет? Все-таки лучше кинуть их в болото. Так надежнее.

Ведьма по очереди перетащила бездыханные тела к болоту и столкнула их в ближайшее болотное окно. Трясина благодарно чмокнула и поглотила угощенье.