Оплаченные фантазии

Марина Серова, 2008

В результате халтурной пластической операции Ольге Владимирцевой изуродовали лицо. Бедняжка вынуждена, выходя на улицу, плотно обматывать голову шарфом и носить большие темные очки. Все судебные инстанции отказали ей в возбуждении уголовного дела против хирурга, испортившего молодой женщине и внешность, и карьеру. Доверившись врачам частной клиники, Владимирцева подписала договор, в котором ответственность за исход операции фактически перекладывалась на саму пациентку. Волею случая Ольга знакомится с Полиной Казаковой, известной в городе как Мисс Робин Гуд. Полина сумеет отомстить негодяям и заставить их не только пожалеть о содеянном, но и заплатить за злодеяния по полной…

Глава 3

Людмила Семеновна приняла нас с Алинкой очень радушно. Во всяком случае, прямо в прихожей не стала читать мораль и тортику заметно обрадовалась. Уже потом, за чаем, сказала:

— А я так и подумала, что это ты, Нечаева, послала Казакову в «Приват-мед».

— Ну почему сразу — я? — обиделась моя подружка.

— А потому, Алина, что у тебя всегда был ветер в голове. А Полина — цельная натура. Но у тебя все задатки лидера. Ты любого человека можешь заставить плясать под свою дудку. Вот Казакова и пошла у тебя на поводу. Так ведь? — строго спросила Людмила Семеновна. Мы с Нечаевой промолчали. Разочаровывать бывшую училку не хотелось. А она по-прежнему думала, что видит нас насквозь. — Молчите, значит, так и есть. Алина, вот скажи, что тебя в своей внешности не устраивает?

— Меня все устраивает, — сказала Алина, виновато опустив глаза, — и я тут совсем ни при чем.

— А кто при чем? — строго, как на уроке, спросила Малинина.

Я легонько стукнула подружку под столом по ноге, потому что она тормозила с легендой, которую сама же и придумала. За годы самостоятельной жизни Алина в совершенстве овладела искусством феерично врать, но присутствие бывшей учительницы вогнало ее в ступор.

— Все дело в моей маме, — начала рассказывать Алинка, наконец справившись с волнением. — Людмила Семеновна, вы, наверное, не знаете, что она вышла замуж за испанца…

— Не знаю. И что с того? — сурово спросила классная.

— Так вот, с годами мама располнела, а муж страшно этим недоволен. Мама уже все диеты перепробовала, но все без толку. В общем, она решила сделать липосакцию, но в Испании такие операции очень дороги, — стройно вещала Нечаева. — Вот она и попросила меня узнать, сколько они у нас стоят.

— А зачем же ты Полину в «Приват-мед» послала? Почему сама не пошла?

В логике Малининой нельзя было отказать, но у нас был готовый ответ:

— Ну, у Польки ведь высшее юридическое образование. Я хотела, чтобы она узнала, все ли в порядке у этой клиники с лицензией, правильно ли составлен типовой договор…

— Понятно, — сказала бывшая учительница, удовлетворенная Алинкиным враньем. — Я рада, что у вас обеих нет в голове этой дури насчет пластики.

— Людмила Семеновна, скажите, а бывают ли неудачные операции? Как часто? — спросила я, но санитарка молчала. Пришлось ее подтолкнуть: — Вы сказали мне сегодня на улице, что насмотрелись на каких-то там дурех…

— Да, меня тоже интересует, что за специалисты работают в «Приват-меде»? Все-таки маму туда хочу направить… — поддержала меня Алинка.

— Эх, девочки, по идее, не должна я вам этого говорить, но и молчать не могу. Всякое случается. Смертельных исходов не было, но, возможно, печальный счет скоро откроется. Вот на прошлой неделе боксера одного оперировали, Колю Рассомахина. Он, между прочим, в нашей школе учился, в прошлом году ее закончил. Такие надежды Николай подавал!

— Какие? — спросили мы в один голос.

— Был чемпионом области в легком весе, его в сборную страны хотели включить. Так вот, нос ему по кусочкам Жупанов собрал. Но после наркоза Рассомахин не пришел в сознание, в кому впал, его из «Приват-меда» в городскую больницу перевели. И я слышала, что он до сих пор лежит там без сознания.

— Впал в кому? Отчего? — поинтересовалась Алинка.

— Поговаривают, что все дело в наркозе. Я, как вы понимаете, всех медицинских тонкостей не знаю. Мое дело — чистоту в коридорах наводить, но уши у меня имеются. Слышу, о чем персонал шепчется. А врачи говорят, что организм пациента был так напичкан разными анаболиками, что наркоз стал последней каплей.

— Значит, пока что боксер в коме, и вернется ли он в сознание или нет, неизвестно, — срезюмировала я.

— Вот помрет, не приходя в сознание, и даже не узнает, что операция на нос прошла удачно, — съязвила Алина. — Обидно!

Людмила Семеновна укоризненно покачала головой. Я поспешила увести разговор немного в сторону:

— А что же родственники боксера? Они какие-нибудь претензии врачам предъявили?

— А у него нет никаких родственников. Помнится, Колю мать одна воспитывала, но она умерла в прошлом году, как раз перед выпускным вечером. А тренер в клинику приходил, но главврач как раз ему свои претензии предъявлял.

— С какой стати? — вырвалось у Нечаевой.

— Вроде бы тренер пичкал своего подопечного запрещенными допинговыми препаратами, и наркоза организм уже не выдержал.

«Ясно, снова Жупанов свалил свою вину на другого! Надо было сделать перед операцией все необходимые анализы, посмотреть картину крови, но, скорее всего, ничего этого не осуществили. Пока я сама не заикнулась о противопоказаниях, Старыгина даже не поинтересовалась моим здоровьем, а уговаривала меня на расширенную программу хирургического вмешательства». Пока я думала об этом, речь, кажется, пошла об Ольге Владимирцевой.

— Была на моей памяти еще одна горемычная, — сказала Малинина. — Молодая женщина, преподавательница какого-то колледжа, вот ее мне действительно жалко.

Мы с Алинкой переглянулись, и Нечаева робко уточнила:

— А что с ней произошло?

— Попала под машину, лицо оказалось изуродованным. Легла она, значит, в клинику, дабы улучшить внешность, сделали ей операцию, но неудачно. — Малинина вздохнула: — Не вернулась к ней красота.

— А почему так произошло? Врачи схалтурили? — предположила Алина.

— Нет, врачи у нас хорошие. Уж больно нетерпелива была та пациентка, надо было ей несколько повременить с пластикой. Она ведь до этого несколько других операций перенесла, организм не успел восстановиться…

— Подождите, но откуда преподаватель колледжа может знать, своевременна ли пластика или стоит еще подождать? Мне кажется, срок проведения такой операции должен определить врач.

— Возможно, ты, Полина, права, я тоже к такому мнению склоняюсь. Но медсестрички в ординаторской говорили, что пациентка торопилась к новому учебному году восстановить лицо. Не слушала она никого, на своем настаивала, торопилась… Только после операции она стала выглядеть еще хуже, чем до нее. Как-то перекосились черты лица… Знаете, это такое жуткое зрелище…

«Знаем», — читалось в моем и Алинкином взгляде, только бывшая учительница на нас не смотрела. Она накладывала нам песочный тортик.

— Спасибо, — сказала Нечаева, придвинув к себе тарелку с десертом. — Это что же такое получается? Нет никаких гарантий, что маме сделают у нас удачную операцию? Жалко. Выходит, лучше ей разориться и лечь в клинику в Испании.

— Алина, если ты хочешь знать мое мнение, то я скажу. — Людмила Семеновна сделала пару глотков уже остывшего чая и продолжила: — Лучше бы избежать всякого хирургического вмешательства в организм. Если очень захотеть, то можно похудеть без всякой липосакции. Я вот как в санитарки пошла, сразу пять килограммов сбросила. Да и лишний вес — это не такая уж большая проблема. Многие мужчины как раз любят корпулентных женщин.

— Многие, да не все, — вздохнула Нечаева и с отвращением засунула в рот кусочек торта. — Мой испанский отчим не такой. Он сам стройный, как матадор, и хочет видеть маму по-прежнему изящной. А на нее средиземноморский климат неправильно действует.

— Отчаянная женщина твоя мама! И как она только осмелилась замуж за иностранца выйти?

— Любовь, — мечтательно произнесла Алина. — Она границ не имеет.

— Если это настоящая любовь, то и размер одежды значения для нее не должен иметь, — назидательно сказала Малинина. Она была старой девой, но любила порассуждать на тему семьи и брака. — Вот скажите мне, пожалуйста, почему вы обе до сих пор не замужем?

— Карьеру делаем, — тут же нашлась Алина.

— Разве карьера — помеха браку? Потом можно с супругом вместе ее делать. Вот взять, к примеру, нашего главврача и его супругу. Их семья — всем другим семьям пример для подражания.

— А чему же там стоит подражать? — спросила я.

— Да всему! Не так давно Жупановы серебряную свадьбу отмечали, весь персонал клиники в ресторан приглашали и обо мне не забыли.

— Простите, а когда это было?

Людмила Семеновна немного подумала и назвала дату. Ольга была права: Жупанов оперировал ее как раз после этого торжества. Что ж, у него действительно могли трястись руки, а в голове остаться алкогольный туман.

— Сколько теплых слов в адрес Жупановых было на том банкете сказано! А как они нежно друг на друга смотрели, словно только вчера познакомились. А ведь у них уже сын взрослый, аспирант. Какой умный мальчик! Серьезный, целеустремленный. Вот повезет той, кого он замуж возьмет. Чувствуется, что он, как и отец, однолюб.

— Так у него уже есть девушка? — осторожно поинтересовалась я.

— Не знаю, но девки наши на вечеринке так и увивались около него, а он вел себя с ними достойно…

Нечаева прыснула:

— Достойно — это как?

— Ой, Алина, все бы тебе подвох найти! Достойно — значит, скромно, без всякой пошлости. Я так его матери и сказала, что она может гордиться своим сыном. А она в ответ прямо расцвела вся. Доброе слово всегда приятно. С тех пор Раиса Васильевна никогда молча мимо меня не пройдет, — разоткровенничалась Малинина, — остановится, спросит, как здоровье…

— А она частенько в клинику наведывается? — уточнила я.

— Муженька, наверное, своего пасет, чтобы похорошевшие пациентки не увели, — шепнула мне Алина.

— Раиса Васильевна тоже у нас в клинике работает, главным бухгалтером, — прояснила ситуацию санитарка с педагогическим стажем. — Такая хорошая женщина, душевная…

«И совершенно недалекая, — подумала я, — бросила своего неискушенного сына-ботаника на растерзание распутным медичкам. Только ничего у них не получилось. Некая Таня, наверное, самая опытная и неотразимая из всего женского персонала, даже за деньги не смогла уложить Шурика в постель. Не клиника, а бордель!»

— Понятно: Жупанова — женщина душевная, а ее супруг — он какой? — поинтересовалась Алина.

— Тоже хороший человек. Всегда выходит из своего кабинета, когда я там убираюсь.

Понятие Малининой о хорошем человеке оказалось достаточно оригинальным. Впрочем, уборщица действительно не может судить о профессионализме практикующего хирурга.

Мы не стали злоупотреблять гостеприимством Людмилы Семеновны и вскоре ушли.

— Ну вот зачем ты меня к ней потащила? — набросилась на меня Алина. — Мы с тобой уже давно не школьницы, а она нас все учит! Сама-то жить не умеет — семьи нет, учительскую работу на мытье полов сменила, и все туда же… советы дает! Ничего интересного Малинина нам не сообщила. О том, что жена Жупанова — главбух, я и так знала, Ольга сказала.

— А я не знала, а это важно.

— Теперь знаешь. И что это меняет? Хотя, кажется, я начинаю понимать… Если Жупанова — бухгалтер, то ее надо в первую очередь трясти. У меня даже есть кое-какой план.

— Нет, я думаю, надо начать с Шурика.

— С кого?! — опешила Алинка. — Он аспирант, откуда у него деньги? Ты же мне сама рассказывала, что он от женщин как черт от ладана шарахается. Девственник с ученой степенью. Зачем он тебе такой? Полька, ты, наверное, прикалываешься, да?

— Отнюдь. Жупанов-младший — очень интересный персонаж.

— Тем, что он неадаптирован к жизни в реале!

— А мне нравятся всякие нестандартные ситуации. Я даже знаю, как надо с ним действовать, чтобы провентилировать атмосферу в семье Жупановых.

— Как?

— Мне кажется, все пытаются переделать Шурика, а я поступлю с точностью до наоборот. Возведу все его недостатки и комплексы в ранг достоинств. Это должно ему понравиться.

— В этом что-то есть, — согласилась со мной Алина. — Когда ты начнешь приручать мальчика?

— Скоро, но сначала надо задать несколько вопросов Ольге. Она ведь следила за семейством Жупановых, так?

— Похоже на то. Иначе как она узнала, что Раиса Васильевна пошла к стоматологу? Но, с другой стороны, Ольга боялась лишний раз на улице показаться, — резонно заметила подружка. — Наверное, ей кто-то помогал. Неужели мама или папа?

— Да, что-то здесь не так. В общем, звони Владимирцевой, я хочу с ней серьезно поговорить.

Нечаева, недолго думая, набрала домашний телефон своей протеже.

— Оля, привет! Узнала?.. Мы сейчас с Полькой за тобой заедем. Да, процесс пошел, и по ходу дела надо обсудить кое-какие детали.

Вскоре выяснилось, что Владимирцева не сама следила за Раисой Васильевной, ей помогал младший брат Толик. И благодаря этому юному шпиону на поверхность всплыла еще масса полезной информации о семействе Жупановых. Узнав о ежедневном маршруте аспиранта Саши, я задумала устроить эпохальную встречу двух «ботаников».

* * *

С утра я сгоняла в ближайшую оптику и прикупила себе симпатичные очки со стеклами без диоптрий. В них я выглядела шибко умной. Именно такого эффекта мне и хотелось достичь благодаря этому аксессуару.

Вернувшись домой, я перетряхнула свой гардероб. Увы, ничего подходящего для создания придуманного мною образа там не нашлось, поэтому я полезла в чулан, где лежали старые, но еще добротные вещи. С каждой были связаны определенные воспоминания, и выбросить их было жалко. Например, в этом платье я «обмывала» в ресторане диплом юриста. Только один раз всего и надела его. А этот лаковый плащ мы покупали вместе с дедулей. Он тогда выиграл в преферанс просто баснословную сумму и устроил мне биг-шопинг. Мы весь день ходили с ним по горовским магазинам, но, кроме этого плаща, мне ничего не приглянулось. Жаль, что мода на лаковые вещи очень быстро прошла.

Перемежая воспоминания с делом, я все-таки нашла несколько вещиц, которые могли создать задуманный образ. Примерила и с грустью подумала, что годы идут. Но еще быстрее меняется мода. Из глубины зеркала на меня смотрела барышня, которая могла бы побороться за звание мисс Антигламур.

— Привет, Клава! — сказала я своему отражению. — Сегодня великий день. У тебя появится первый в жизни молодой человек. Он — физик, поэтому ты должна дружить с лирикой. Хочешь работать в библиотеке и писать в свободное время стихи? Не хочешь. Точнее, не умеешь. Речка-овечка, море-горе… Да, такими рифмами Шурика не сразишь, а на большее ты, кажется, не способна. Надо придумать легенду правдоподобнее. Ты — студентка, допустим, журфака. Нет, что-то не очень похожа…

Послышался легкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дедуля просунул свою седую голову в мою комнату:

— Полетт, ты не знаешь, где мой шейный платок? Что-то я не помню, чтобы был когда-то таким рассеянным… Так, а что это за маскарад?

— Вживаюсь в образ одной особы, которая должна тронуть сердце серьезного молодого человека, аспиранта, — и я вкратце посвятила Аришу в свои планы.

— Ты уверена, что ничего не перепутала с этим образом? Просто синий чулок какой-то! Полетт, ты мне такой не нравишься, — неделикатно признался мой импозантный дедушка. — Моя внучка — красавица, с хорошей фигурой, живыми глазами, а эта барышня какая-то…

— Какая? — перебила я.

— Скажем, так: либо ненастоящая, либо она заблудилась во времени. Вышла за несколько лет до нужной станции… Ну так где мой шейный платок?

— Лежит в верхнем ящике комода в прихожей.

— А что он там делает?

— Напоминаю. Три дня назад ты вернулся домой из казино около полуночи, будучи подшофе. Разулся, снял пальто, развязал швейный платок и хотел продолжить стриптиз прямо у входной двери. Но я заботливо отвела тебя в спальню…

— Значит, я уже три дня не ходил на заработки? — Ариша смущенно потупил взор. — Признаюсь, последний проигрыш здорово выбил меня из колеи. Наверное, старею, раз не распознал за столом налапников. Да, никогда не думал, насколько трагично ощущение надвигающейся старости.

Я должна была отвлечь дедулю от этих мрачных мыслей, поэтому спросила:

— Налапники — это кто?

На самом деле я неплохо разбиралась в шулерской терминологии. Но Арише только подкинь карточную тему, и он будет говорить без устали, перескакивая с одного аспекта на другой. Пусть вещает, лишь бы не думал о своем возрасте.

— Налапники — это игроки, которые играют на один карман. Нет, я должен был об этом догадаться, когда Андрон выиграл подряд шестую пулю! — дедуля вдруг занялся запоздалым самобичеванием. — Но я, старый дурак, ждал, когда фарт от него отвернется. Да, в последнее время ему везло чаще, чем положено честному человеку. И Корней все время с ним рядышком был. А я даже мысли не допускал, что этот самый Корней может быть его налапником. Он ведь человек здесь новый. Нарисовался в Горовске всего пару недель назад. Выходит, Андрон его подмял под себя… Как же я сразу не понял, что они делали друг другу знаки! Старый идиот!

Что-то моя задумка не сработала. Дед слишком уж зациклился на своем возрасте.

— Ну ничего, Ариша, не расстраивайся. На ошибках учатся…

— В моем возрасте учиться уже зазорно. А вот в твоем — как раз можно и нужно послушать несколько советов. Насколько я понял, вот… в этом ты собралась обольщать сына пластического хирурга, так?

— Так. Говорят, он не от мира сего…

— Помню, помню… Но ты, ma chиre, несколько переборщила. На тебе все — dйmodй, все вышло из моды, но не износилось. Напрашивается вопрос — где ты пребывала последние пять лет?

Я посмотрела на свое отражение в зеркале и неуверенно сказала:

— В учебе была с головой. Читала умные книжки, а в это время жизнь пролетала мимо, как столбы за окном электрички.

— Не верю! — в сердцах крикнул дед. — Ты выглядишь слишком театрально. Тебя словно выдернули из прошлого и перенесли в наши дни. Но ведь это не так. Пусть ты прилежная студентка, пусть стеснена в финансах, но ты ведь все-таки молодая барышня, поэтому должна каждый сезон обновлять хоть что-то в своем гардеробе. Допустим, на натуральную шубку денег нет, но новую шапку, пусть вязаную, ты можешь себе позволить. Сапожки прошлого сезона, но сумочка должна быть новая, пусть не слишком дорогая, из искусственной кожи. Понимаешь, если нельзя идти в ногу со временем, то надо хотя бы успевать идти в ногу с собой…

— Дедуля, ты прав. Я хочу соблазнить парня из состоятельной семьи. У него с мозгами что-то не то, но с финансами все в полном порядке. Заботливая мамочка наверняка покупает ему дорогие шмотки из последних коллекций. А я решила, что в этом смогу выделиться на фоне атакующих его корыстных девиц, особо не блещущих умом. Понимаешь, я думала, что нужна игра на контрастах.

— А очки — это, наверное, для ума?

— Да, он очкарик, вот и я хотела…

Дедуля снял с моего носа очки, посмотрел в стекла и сказал:

— Ни два, ни полтора, ни плюс, ни минус. Простая стекляшка. Если ты хочешь завязать серьезные отношения с очкариком, не надо спекулировать такими вещами. Если он, паче чаянья, поймет, что ты его обманула, — а он рано или поздно обязательно это поймет, — то сразу же бросит тебя. Потом, без очков ты выглядишь гораздо привлекательнее.

Раскритиковав в пух и прах все мои потуги создать образ девушки, подходящей для Шурика Жупанова, Ариша вышел из комнаты. Наверное, отправился за шейным платком. Надо сказать, мой дедуля, несмотря на свой почтенный возраст, прекрасно разбирался в последних тенденциях моды и, разумеется, был тонким психологом. Как любой профессиональный карточный игрок. Правда, иногда и он садился в лужу. Так случилось три дня назад, когда дедуля оставил в казино очень внушительную сумму. Трое суток он не вылезал из дома, анализировал причину поражения, сделал для себя важные выводы и теперь рвался взять матч-реванш. Попутно высказал мне справедливые замечания. Теперь я и сама понимала, что была на пороге провала. Наверное, несколько удачных дел, достойных славного Робин Гуда, затмили мне глаза. Конечно, я переиграла… Хорошо, что Ариша не стал юлить, сказал мне правду-матку в глаза. Вообще, он многому меня научил. В детстве тренировал мою память, развивал логические способности, даже учил интриговать.

Действительно, моя скромная персона должна заинтриговать аспиранта, а для этого нужна кропотливая предварительная работа, в том числе и над собственным имиджем. А я хотела сделать все с наскока, полагаясь лишь на закон физики. Думала, две разнозаряженные частицы столкнутся, притянутся друг к другу… Нет, эта «Клава» точно никого не сможет к себе притянуть! Да встречу лучше перенести из библиотеки в другое место. В какое? Хотя бы просто на улицу. Конечно, сейчас не весна, располагающая к романтическим встречам, а осень, уже вступившая в свою последнюю стадию. Вот-вот и зима заявит о своих правах.

* * *

— Вон он, — подросток ткнул пальцем в боковое окно машины. — Высокий, в очках, видите?

— Вижу, — сказала я, отметив про себя, что аспирант — очень даже ничего.

— Своей тачки у него нет, поэтому сейчас он пойдет к автобусной остановке.

— Ну что ж, Толик, теперь я знаю объект в лицо. Спасибо тебе огромное-преогромное, я займусь Жупановым-младшим, а Алина отвезет тебя домой.

— Не хочу домой, — закапризничал Владимирцев.

— А куда ты хочешь? В кафе-мороженое?

— Нет, хочу посмотреть, как у вас все пройдет, чтоб Ольке рассказать. Вот она не взяла меня на «дело», и ничего у нее не вышло…

— И хорошо, что не вышло, — заметила Нечаева. — Если бы ты мне лицо изуродовал, я бы тебя собственными руками на клочки разорвала!

— Ну уж я ни за что бы вас не перепутал. Это Олька от нервности вас за Жупанову приняла. А у меня холодный рассудок, — по-взрослому пиарил себя пятнадцатилетний отрок.

— Ладно, Толик, может, как-нибудь я еще воспользуюсь твоей помощью, но не сегодня, — сказала я и открыла дверцу.

— Ни пуха ни пера, — пожелала мне Нечаева.

— К черту! — ответила я и решительной походкой направилась в сторону автобусной остановки.

Моя задача вдруг осложнилась тем, что к Шурику прилипла какая-то низкорослая девушка в короткой красной куртке с опушкой. Взявшись буквально из ниоткуда, она стала что-то говорить-говорить, глядя на него снизу вверх, как на предмет своего обожания, а он даже не пытался скрыть, что это общение его тяготит. Переминался с ноги на ногу, поглядывал на наручные часы, высматривал автобус. Надо же, какой недоступный! Девушка очень даже симпатичная и, кажется, умная, говорит о каких-то протонах, наверное, тоже учится на физфаке. Но она ему неинтересна.

С первой попытки мне не удалось завязать знакомство с аспирантом, и я вернулась обратно в машину. У Толика и Алины был разочарованный вид. Конечно, я тоже рассчитывала на другой расклад. Но нет худа без добра. Сегодня я составила о Жупанове-младшем свое собственное мнение, и оно в корне отличалось от того, что вначале сложилось у меня с чужих слов. Во всяком случае, мне уже не хотелось называть Александра ботаником, скорее мажором. Хоть сын пластического хирурга и носил очки, но они его нисколько не портили, а придавали образу благородство. А беспроводная гарнитура для мобильника около уха внушала солидность. Одет Александр был дорого и со вкусом. Хотелось бы верить, что налицо был именно его вкус, а не мамочкин. Хотя какое мне дело до внешнего и внутреннего мира этого молодого человека? Никакого. Уж так случилось, что Шурик — сын врача, причинившего серьезный ущерб Ольгиному здоровью и отказавшегося его компенсировать.

В истории часто вставал вопрос о том, должны ли дети отвечать за грехи своих отцов или нет. В данном случае мне казалось, что Александр должен ответить за профессиональную ошибку своего папочки, бездарного пластического хирурга, да и ушлой мамочки-главбуха. Шурик ведь в полной мере пользовался материальными благами, которые изливались на него из клиники «Приват-мед». С такими родителями успешность в его жизни была запрограммирована. Если Жупанов-младший такой уж талантливый, пусть пробивается в науку сам, врезается в нее по правилу буравчика. Но сначала неплохо бы через него пролезть в эту семью и наладить обратный канал движения денежных средств.

Немного поразмыслив, я окончательно убедилась в том, что начинать благое дело надо с Шурика, хотя он, похоже, был крепким орешком. Достучаться до его сердца не так-то просто. Вероятно, у медсестры Тани — слава отъявленной обольстительницы, раз Раиса Васильевна обратилась именно к ней со своей оригинальной просьбой, но у них вышел облом. И даже невооруженным глазом видно, что у девчонки в красной куртке тоже нет практически никаких шансов заинтересовать собой аспиранта. В чем же причина такой холодности?

Меня таки скрутило непристойное любопытство насчет особенностей личной жизни Александра. Может, у него есть девушка, но он прячет ее от всех, даже от родителей? Допустим, она не того круга или живет в другом городе… А если у Шурика все-таки нетрадиционная сексуальная ориентация? Да, это может стать неприятным открытием для его родных и знакомых…

А ведь тайна — штука дорогостоящая! Если Александр — голубой, то этим можно его шантажировать… Нет, как-то не верится мне в это. Точнее, не хочется верить. Если честно, то зацепил он меня, прошелся по касательной к сердцу… Неужели я могла бы положить глаз на гея? Вряд ли.

Вернувшись домой, я достала из футляра саксофон и стала играть. Музыка всегда приводила мои мысли в порядок, но только не в этот раз. В голове оставался полный сумбур.