Желание клиента – закон

Марина Серова, 2014

Почти все жители России слышали о громком деле беглого американского шпиона Джорджа Бруклина, продавшего российскому правительству секретные сведения о заговоре сенаторов США. Но вот то, что Бруклин поселился в небольшом провинциальном российском городке, знают единицы. А о том, что один из конгрессменов не оставил его предательство без внимания и нанял киллера для устранения резидента, знает только Евгения Охотникова, которая теперь и является личным телохранителем Джорджа Бруклина. Охранять неуловимого шпиона очень непросто. Он, оказывается, абсолютно не заинтересован в личной безопасности, а на Женю у него совсем другие планы…

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

Меня мало что может вывести из равновесия, но история этого парня, признаюсь, удивила. Хотя о многом я пока могла только догадываться, так как те подробности, которые стали мне известны из письма, интриговали, но не раскрывали картины целиком. К своему профессиональному стыду, я даже не могла объяснить, каким образом послание попало ко мне в сумку. Вот почему, отправляясь на встречу с этим таинственным персонажем, я предполагала разные сценарии развития нашего странного знакомства. Для меня подобная организация деловых переговоров была в новинку. Клиенты обычно находили меня сами, но такого ореола таинственности, как в этот раз, не напускали. С особой тщательностью я перебирала в голове те скудные факты, которые автор удосужился изложить.

История Джорджа Бруклина с самого начала походила на шпионский роман. Пьеса его жизни имела несколько актов. Первый относился, разумеется, к далекому детству, когда пятилетний Георгий был перевезен родителями-циркачами, тогда еще нашими соотечественниками, за границу. Но подробности того захватывающего путешествия, как и первых лет на чужбине, были опущены. Он лишь вскользь упомянул в двух строках, что на память ему осталась только паническая боязнь теплоходов, точнее морской болезни, которая с ними связана. Также упомянул, что это его единственная фобия, да и с нею он практически справился. Я же сделала вполне очевидный вывод, что бежали родители моего потенциального клиента посредством водного транспорта. Далее Джордж на хорошем, даже классическом русском языке поведал в письме, что получил американское образование, затем сделал блестящую карьеру в разведывательном бюро Соединенных Штатов. Однако родина не оставляла его мыслей. Именно поэтому он и совершил непростительную в глазах своих заокеанских сослуживцев ошибку и одновременно достойный награды поступок для нашей страны, однако и эти подробности были опущены, но указан результат. Господин Бруклин был вынужден экстренно бежать, как когда-то его родители, с той лишь разницей, что направления маршрутов были крайне противоположными. Российское правительство не оставило подвиг патриота без внимания и приняло его на некогда родной земле в качестве политического беженца. А сильные мира сего замяли случившийся по его вине громкий скандал между двумя крупнейшими державами. Все десять месяцев жизни у нас под Тарасовом Джордж не чувствовал себя в безопасности. В последнее же время его не оставляло ощущение постоянной слежки и угрозы. Встреча со мной, цитируя финальную часть его же письма, необходима была беглому шпиону для консультации и возможного сотрудничества. В общем, обилие загадок только подхлестывало меня поскорее познакомиться с автором.

Я быстро добралась до деревни Тюльпановка, припарковала свой любимый «Фольксваген» на обочине дороги в том ее месте, где можно было развернуться в обратную сторону. А остаток пути прошагала вдоль довольно унылых, особенно в это дождливое ноябрьское утро, одноэтажных и однотипных домов, пока не нашла нужный, описание которого имелось в послании. Именно описание, так как табличка с номером, если она и была, давно уже слетела с полуразваленного забора. Калитка была приоткрыта, но не специально для меня. Я догадалась, что это ее обычное состояние, так как железная петля щеколды вывалилась из прогнившего основания поперечной перекладины и болталась исключительно на честном слове. На участке мне никто не повстречался. Во внутреннем дворе к дому вела размытая дождем дорожка. Я с тоской оглядела свои блестящие лаковые сапоги-ботфорты, подобрала полы дорогого бежевого пальто и, заранее оплакивая урон, который, возможно, понесут вещи от грязи, отправилась в сторону дома. Каким бы искусным сотрудником ЦРУ ни являлся господин Бруклин, я успела отметить, что он или кто-то другой по его наводке следит за мной из-за занавески крайнего справа оконца. Но подавать виду о своей осведомленности я не стала. Такое поведение заморского беженца было логичным. С максимальным вниманием, чтобы не угодить в дырки между рассохшимися досками, я поднялась по ступенькам крыльца, но постучать не успела. Дверь распахнулась мне навстречу, но на пороге никого не было. Наверное, тот, кто ее толкнул, поспешил скрыться внутри дома. Что ж, второго приглашения я не ждала и проследовала дальше.

Дом представлял собою традиционное строение времен социалистических пятилеток и колхозного рвения. А ведь когда-то Тюльпановка гремела на всю округу тракторным шумом, благоухала запахами навоза и прочих удобрений, а по весне утопала в сумасшедшем яблоневом цветении. Однотипные домики строили за счет государства, и этим дармовым жильем переманивали рабочую молодежь из городов. Сейчас, как я успела отметить по пути от машины, они в большинстве стояли заброшенные. В одном из таких строений и поджидал меня беглый предатель американских политических идеалов. Несмотря на мрачное осеннее время, электрические лампы не горели. Мужчина сидел на подоконнике спиной к уличному свету, и из-за этого мне было сложно детально рассмотреть черты его лица. Но телосложением он обладал плотным, даже, наверное, могучим, по крайней мере на такую мысль наводила ширина его плеч, закрывавших не только окно, но и часть стены.

— Здравствуйте, Евгения, — не стал тянуть интригующую паузу хозяин дома, продемонстрировав прекрасное произношение, по которому было практически нереально определить в нем иностранца.

— Добрый день… э…

— Джордж, меня зовут Джордж Бруклин, — немедленно представился он. — Это я вам писал.

— Что ж, я так и полагала.

— Давайте присядем, — предложил он, отошел от окна и подвинул в мою сторону один из стульев у стола. — Чай, кофе?

— Кофе, — решила я, заметив на небольшой электрической плитке, стоявшей тут же на столе, турку с дымящимся и, судя по аромату, недавно сваренным напитком. — У вас прекрасный русский, и как удалось его не забыть, вы писали, что покинули Россию в пятилетнем возрасте? — искренне восхитилась я, пока хозяин наполнял чашки.

— Я много читал классиков.

— Толстой, Достоевский, Пушкин, Чехов, Лермонтов? — выдала я стандартный перечень.

— Разумеется, — улыбнулся он. — Еще Маяковский, Булгаков, Пастернак, Солженицын и многие другие. А главное — современные авторы, Пелевин, например, а то как бы я изъяснялся, приехав на родину…

— В каком смысле?

— Мне надо было уяснить, на какие более понятные современному человеку выражения заменить в моем лексиконе «милостивый государь», «ваше сиятельство», «ах, как вы не правы, сударь» и прочие фразы.

— О! Теперь ясно, — я не сдержала улыбки. У меня сложилось довольно благоприятное первое впечатление об этом мужчине, но торопиться с выводами было не в моих правилах, свои эмоции я всегда держала глубоко внутри. Собеседник не мог по мимике и вежливой улыбке определить мое истинное настроение в данную минуту.

Джордж придвинул к столу второй стул, сел напротив меня так, что свет от окна теперь падал ему на лицо, и я наконец смогла рассмотреть его. Он оказался довольно приятным внешне мужчиной примерно сорока лет, с глубокими серыми глазами, в уголках которых было несколько мелких морщин, словно от частого смеха или подозрительного прищура. Темно-русые волосы были подстрижены коротко, твердая линия подбородка неожиданно прерывалась посередине неглубокой впадиной, добавлявшей всему его образу мужественности и какой-то жесткости.

— Евгения, я навел о вас справки и имею довольно четкое представление о вашем богатом послужном портфолио, — без экивоков вдруг перешел он к делу. Я поняла, что спрашивать, что и кто именно ему рассказал обо мне, смысла нет. Свои источники и информаторов этот беглый шпион мне вот так сразу раскрывать не станет. Не тому его учили в ЦРУ. Поэтому я ограничилась лишь замечанием:

— Надеюсь, что факты не исказили.

— Уверен, что нет, — он отпил кофе. — Да и придумать такое, признаюсь, сложно. Теперь же, когда я вижу вас, у меня возникли некоторые сомнения, что такая хрупкая красавица в состоянии в одиночку противостоять чуть ли не целому батальону спецназа…

— О, что вы, — поспешила я остановить его. — Это преувеличение. В поединках, особенно когда соперник превосходит меня по силе, я использую другое оружие…

— Позвольте предположить, — настала его очередь перебивать, — вы, должно быть, говорите об уме и хитрости. — В этот момент он сощурил глаза, подтверждая мои догадки о причине появления мелких морщинок в их уголках.

— Вот именно, — подтвердила я, скромно потупив взор. Должна отметить, что моя реакция не была кокетством, просто я предпочитала не разглагольствовать о былых успехах, а совершать конкретные поступки, расставляющие по местам все догадки и неточности.

— Я решил обратиться именно к вам, потому что вы не работаете ни на одну государственную структуру, — вернулся к своим проблемам заморский гость, — а значит, на вас не оказывают давление разного рода клятвы и присяги, которые должны давать военные.

— Это точно!

— Тогда к делу. Мне необходимы ваши опыт, ум и хитрость. Я совершил поступок, который на территории США считается политическим преступлением. Как вы понимаете, я не могу раскрыть всего, но, чтобы пресечь возможные вопросы, сообщу, что мне стали известны некоторые данные о готовящемся заговоре в Конгрессе. Несколько политиков высокого ранга задумали спровоцировать агрессию против России. Я передал эту информацию по кодированному каналу вашим силовикам. Поднялся большой скандал. Меня сделали, если можно так сказать, сторонним…

— Крайним, — поправила я, понимая, что изучить по книгам все премудрости богатого русского языка, особенно народного жаргона, практически невозможно.

— Пусть так! Но я иного и не предполагал, поэтому и заручился гарантиями получения статуса политического беженца сроком на один год, который истекает через два месяца. В общем, обратного хода за океан мне нет, да я и не стремлюсь. Я хотел бы остаться здесь, но это вряд ли удастся. Ваше правительство не пойдет на повторный открытый конфликт из-за моей персоны, как я полагаю, а это означает, что я должен опять искать новое пристанище, — он говорил все это таким бодрым голосом, словно озвученные печальные события и перспективы его лично не касались.

— Но я полагаю, что вы не пошли ва-банк, когда сливали информацию в Россию, — решила уточнить я некоторые детали.

— О, Евгения, этот вопрос не может возникнуть в обычной голове, тем более женской. У вас потрясающее чутье.

— Это всего лишь предположение, — заметила я.

— О, не скажите! — воскликнул он с воодушевлением. — Это и есть те подтверждения ваших подвигов, которые мне требовались. У вас незаурядный ум. Но отложим комплименты на потом. — Он убрал чашку с остатками кофе в сторону и ближе придвинулся ко мне.

— Так я права? — сочла нужным уточнить я.

— Да, у меня есть еще много чего интересного, — признался он без тени хвастовства в голосе. — Но не могу сказать, что рад тому багажу знаний, который вынужден прятать.

— Да уж, с одной стороны, это ваш гарант, с другой — приговор, — задумчиво ответила я.

— Все верно! Вы умны, это приятно! Однако вернемся к делу!

— Я вас внимательно слушаю.

— Я, как вы и сказали, на самом деле решил перестраховаться. Сведения, которые мне открылись, не касались одной лишь России. Пока я слил данные только по вашей стране, а остальные припас для гарантий своей безопасности. Если я погибну, им, тем, кто меня преследует, также не поздоровится. Правда всплывет в тот же миг.

— И вашим врагам об этом, разумеется, известно? — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла я.

— Экселент! То есть превосходно! Вы как будто шпионили за мной все это время, — отчего-то обрадовался он моему очередному точному замечанию. — Заговор конгрессменов более масштабный. Я подозреваю, что они до сих пор не отказались от его реализации. Но я им сильно мешаю, так как располагаю некоторыми неоспоримыми фактами, обнародовав которые в любое время уничтожу их амбиции на корню.

— Но сделав это, вы не сможете оценить последствия, — вставила я.

— Почему? — Он с видимым интересом ждал моего ответа.

— Разве что вернувшись на землю в образе ангела, — было очевидным, что Джорджа убьют, а возможно, что и сейчас пытаются это сделать.

— Ум — это на самом деле ваше секретное и очень сильное оружие, — он одобрительно кивнул. — Вы все понимаете правильно. Я умирать не хотел бы, особенно сейчас, когда в моей судьбе произошли некоторые изменения… — Лицо его как-то смягчилось при этих словах, но он быстро вернул ему угрюмое и сосредоточенное выражение, буркнув: — Но это к делу не относится.

— То, что вам комфортно в мире живых, я уже поняла, — кивнула я, давая понять, что совершенно не собираюсь вытягивать из него ту информацию, делиться которой со мной он изначально не собирался. — Вам кто-то угрожает? — не спросила, а, скорее, вернула я разговор к главному, так как Бруклин уже частично поведал об этом.

— Верно, все верно! Беседовать с вами одно удовольствие! — опять не сдержал он похвалы. — Я бы справился с этим сам, но обстоятельства вынуждают меня быть максимально сконцентрированным на другой области — переговорах о дальнейших передвижениях. Затаиться и выследить моего врага не удается, иначе я завалю сразу все. Вот поэтому я к вам и обратился, Евгения. Я прошу вас стать моей тенью на несколько дней, прикрыть тыл, пока я разрешу все проблемы. — Он сделал паузу, давая мне возможность задать интересующие меня вопросы.

Признаюсь, у меня появилось довольно много мыслей в голове насчет господина Бруклина, но его рассказ, в начале довольно подробный, так же внезапно иссяк, стоило нам подойти к сути, то есть к проблемам его личной безопасности. А ведь именно эта часть и касалась напрямую специфики моей работы. Вот почему мой первый вопрос был очень прямым:

— Джордж, я телохранитель, вы планируете заключить со мною контракт, если я правильно поняла ваши намерения. — Я сделала паузу и продолжила только после того, как он кивнул: — Вы должны быть предельно откровенны со мной, по крайней мере по всем вопросам, касающимся вашей личной безопасности. Вы готовы к этому, готовы довериться женщине? — Я обязана была это спросить, так как представители противоположного пола нередко, уже подписав со мною договор, продолжали заниматься самодеятельностью, чем доставляли нашему сотрудничеству множество хлопот. Осуществлять обязанности телохранителя в подобных обстоятельствах было сложно.

В комнате на какое-то время повисла тишина. Я догадывалась о ее причинах. Этому сильному мужчине было сложно признать собственное несовершенство. Он, очевидно, привык сам решать все проблемы, а в подобных обстоятельствах, вынуждавших его нанять телохранителя, он находился впервые.

— Не скрою, мне нелегко просить о помощи, — начал он глухим голосом, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Тем более для меня странно обсуждать вопросы личной безопасности с женщиной, — подтверждая мои догадки, продолжил он. — Но тем не менее я вынужден поступить именно так. — Он глубоко вздохнул, но на этом его монолог прервался.

— Какие факты указывают на то, что вам угрожает опасность? — спросила я, чтобы помочь собеседнику. — Ведь не одни догадки стали причиной вашего ко мне обращения?

— О, да я же не рассказал самого главного, — он хлопнул себя ладонью по лбу, как мне показалось, наконец прекратив внутреннюю борьбу. — На меня идет самая настоящая охота, но тот, кому очень хочется меня достать, действует, разумеется, не сам, так как он в Америке.

— Один из конгрессменов или все те трое, компромат на которых вы слили?

— Точно я не могу сказать по причине наличия только лишь догадок, да и не так это важно. За мной по пятам идет наемник — довольно бесстрашный господин.

— Вы его знаете? — перебила я рассказчика вполне уместным вопросом.

— Нет, разумеется, иначе нашел бы способ его остановить. А почему вы спрашиваете?

— Просто вы так уверенно сказали, что это мужчина, то есть господин…

— Ах, вот что вас сбило с толку. Тогда приношу извинения, что некорректно изъясняюсь. — Он виновато улыбнулся. — Неизвестный мне господин преследует меня.

— Лучше все же не господин, а человек, ведь мы доподлинно не знаем, мужчина это или женщина. — Возможно, мои комментарии показались Джорджу излишне занудными, но, излагая факты, я предпочитала точность.

— Да что вы?! Какая женщина, — он даже замахал на меня руками, давая понять, что мои предположения кажутся ему абсурдными. — Я хоть и ни разу не видел наемника, но уверен, что юбок он не носит, — да и кто натравит женщину на спецагента ЦРУ? — не без гордости распрямил он плечи.

— Все может быть, — осторожно заметила я. Мысленно я непроизвольно стала называть Бруклина резидентом, хотя он на данном этапе не являлся ни гражданином нашего государства, ни зарубежным гостем. Но слово прилипло к моим ассоциациям с Джорджем с первой минуты нашего знакомства, и я никак не могла его изгнать из головы. Тем временем он продолжал сыпать комплиментами.

— Я понимаю, почему вы так детально все спрашиваете! Ваше портфолио! Это ли не доказательство справедливости ваших сомнений! — воскликнул американский резидент в следующую минуту. — Ведь я, признаюсь, не поверил, что все описанные подвиги способна совершить дама. И наша с вами встреча показала, что я ошибался. — Он замолчал в раздумье. — Ладно, будем называть моего врага обезличенно, но я все же склоняюсь к тому, что это мужчина.

— Ваше право называть его как угодно, просто я должна была выяснить, видели вы его или нет.

— Увы, нет, — Джордж повторно развел руками. — Так я продолжу…

— Разумеется.

— Задача наемника — выбить из меня компромат, а затем прикончить. Но, как я уже сказал, я не знаю, кто этот человек. Он пытался забраться ко мне в дом, но в тот момент, когда я заприметил присутствие постороннего, а я всегда оставляю одному мне известные приметы, он исчез так же неожиданно, как возник. При этом проявил недюжинную прыть — сиганул через забор, практически его не коснувшись. Это я специально добавил, чтобы вы поняли, из чего я заключил, что киллер — мужчина, — добавил он. — Затем этот деятель пытался меня отравить, но я проверяю еду, точнее, не ем ничего, кроме того, в чем уверен…

— И как же вы обнаружили яд? — заинтересовалась я.

— У меня тут маленькая, но, как выяснилось, жизненно важная лаборатория.

Я огляделась, но никаких пробирок с реактивами не обнаружила. Однако вопрос о месте расположения этих полезных колб решила приберечь на потом. Тем временем мой потенциальный клиент продолжал:

— Я провел экспресс-анализ и выяснил, что мясо испорчено.

— А как оно попало к вам в дом, да еще и на вашу тарелку?

— Я приготовил обед, затем помню, что отвлекся, мне показалось, что со стороны палисадника что-то рвануло, вышел в сад, у забора валил дым, я, разумеется, кинулся туда, но на месте возможной диверсии обнаружил банальную дымовую шашку, изготовленную самым примитивным, школьным, если можно так выразиться, способом.

— При помощи шарика для пинг-понга? — решила уточнить я.

— О, браво! Неужели вы тоже баловались во времена скаутского детства подобными опытами?

— Конечно, к скаутам мои юные года отношения не имели, больше к пионерскому движению, да и то к самому финалу, но по части изготовления дымовых шашек я могла дать фору любому подростку, — честно призналась я.

— Вы удивляете меня все больше и больше! — не стал скупиться он на очередной комплимент.

— Так что там с отравленным мясом?

— Да, в общем-то, ничего. Потушив так и не разгоревшийся пожар, я вернулся в дом, уже собрался приняться за еду, но мое годами тренированное чутье дало знак, что вся эта странная цепочка событий кому-то была необходима для того, чтобы выманить меня из дома. Я провел тщательный осмотр помещения, но никого не обнаружил. Тогда я не поленился проверить еду, и реактив из прозрачного за считаные секунды превратился в фиолетовый. Так я понял, что кому-то очень хотелось вывести меня из строя, но вряд ли убить. Ведь папка с компроматом до сих пор у меня, точнее в надежном месте. Эти гарантии моей безопасности пока работают, но я не уверен, что так будет продолжаться долго. Как только преступнику удастся выбить из меня сведения, в следующую секунду мое имя из списка живых будет вычеркнуто. В общем, наша с наемником холодная война очень скоро перейдет в стадию кровавой бойни.

— Я поняла. Ваша задача — подготовить плацдарм для дальнейшей спокойной жизни, моя — создать вам для этого условия, или, если по факту, не допустить до вас убийцу, — резюмировала я.

— Именно так! Браво, коротко и ясно, совсем не по-женски! — Он беззвучно похлопал мне. — Да, насчет денег — тут проблем нет. Я оплачу ваши услуги. — Он достал довольно плотный конверт из заднего кармана джинсов и положил его на стол передо мной.

— Неужели зарплата агента ЦРУ позволяет так свободно чувствовать себя в довольно стесненных обстоятельствах? — не смогла сдержать я рвущийся с губ не вполне корректный вопрос. Но раскрывать конверт не стала, понимая, что обманывать господин Бруклин не станет.

— Нет, конечно, хотя жалованье не самое скромное, — усмехнулся Джордж. — Мои родители оставили мне большое состояние. Я, кажется, сообщал вам, что в России они работали в цирке, потом бежали со мной на руках в Америку. А там им повезло, они попали в большое шоу, подкопили деньжат, набрали собственную труппу, папа стал заведовать всем этим шарабаном, мама обучала артистов. Как итог они имели большой успех. Объездили с собственной программой полмира. Создали цирк, к ним перебежало много артистов из Советского Союза. В общем, заокеанская мечта стала явью, они разбогатели, но, к сожалению, погибли в автокатастрофе четыре с половиной года назад.

— О, соболезную, — искренне откликнулась я, так как тема родителей была и для меня болезненна. В Тарасове я проживала у тетушки — милейшей дамы пенсионного возраста, которая как могла старалась заменить мне маму.

— Спасибо, это большая трагедия, горечь не отпускает мою душу до сих пор, но я научился с этим справляться, — он с вызовом посмотрел мне в глаза. — Я не пережил эту трагедию, просто запрятал горе подальше в сердце… Но рана саднит. Меня успокаивает разве что надежда на существование потустороннего мира.

— Вот это да! — Я совершенно не ожидала, что мой новый знакомый, принимая во внимание его военную подготовку, верующий человек.

— Конечно, все это звучит странно, особенно из уст человека, отдававшего в свое время приказы, жертвами которых становились люди, пусть даже и преступники… Но так уж я воспитан. Мама научила меня этому. После того как побег за океан удался, она частенько приговаривала, что совершить это можно было только с Божьей помощью…

— Я понимаю. Время было тяжелое. Покидая пределы Родины, они автоматически становились врагами. Это действительно смелый поступок, — поддержала я Джорджа. — И результат удивительный. Я думала, что люди, вынужденные долгое время бедствовать, богатеют только в кино.

— Да уж, похоже на роман. Вот покончу со всем этим, — он неопределенно махнул рукой, — и засяду за перо…

— Похвально… — улыбнулась я. — Осталось только приблизить этот момент и сделать его реальным.

— Так что скажете, мое предложение вас заинтересовало?

— Да, — не стала я тянуть с ответом, так как с самого начала рассказа поняла, что не буду отказывать этому парню. В конце концов, он не испугался положить свое личное благополучие на алтарь борьбы во имя давно утраченной Родины. Это было смело и благородно, а мне еще со времен прочтения в ранней юности романов Дюма нравились дерзкие мужчины и рыцарские поступки.

— Прекрасно! — обрадовался мой теперь уже новый клиент. — Тогда, наверное, нам следует обговорить некоторые детали?

— Все правильно. Самый главный вопрос — на какой территории мы будем с вами взаимодействовать.

— То есть?

— Где мы будем жить, пока вы не решите все свои проблемы?

— О, я понял, вы же должны охранять мое тело, — попытался он пошутить. — Это справедливо. Я вам сейчас покажу, — интригующе произнес он и поманил меня за собой, увлекая куда-то в глубь комнаты. Я, признаться, даже запереживала, что он планирует продемонстрировать мне именно собственное тело. Ситуация была достаточно двусмысленная. Я замерла в нерешительности. Но мужчина, похоже, делать этого не собирался, да и в собственных силах я была уверена, на тот случай, если он неожиданно решит на меня напасть. Отбросив сомнения, я последовала за ним.

Мы подошли к ковру на противоположной стене, за которым, как в каморке папы Карло, оказалась дверь. Ключ, который Джордж вынул из своего кармана, не был старинным, хотя я ожидала увидеть его именно таким, а, наоборот, очень современным, как и сама дверь.

— Из металла? — удивленно произнесла я, потрогав ее.

— Да, в этой части дома я все заменил. Тут мой, если можно так сказать, секретный бункер. — В голосе мужчины зазвучали горделивые нотки.

Я решила придержать все те вопросы, которые немедленно у меня возникли, и озвучить их после окончания экскурсии. Беглый сотрудник ЦРУ оказался очень деятельной личностью. В полуподвальном помещении, куда вела лестница в несколько ступенек, обнаружившаяся за современной дверью, стоял довольно большой стол, на котором мерцало несколько мониторов, на трех электронных приборах подле них мигали какие-то сигналы, чуть в стороне имелись ноутбук, видеокамера и еще какие-то гаджеты, назначение которых сразу определить было сложно. Кроме того, на небольшом столе стоял стеклянный шкафчик с колбами и какими-то пузырьками, видимо, это и была та самая небольшая лаборатория, о которой Джордж уже успел обмолвиться.

— Вот моя обитель, — обернулся ко мне американец, пытаясь прочитать в моем взгляде хоть какие-то эмоции. Но я годами тренировала собственную выдержку, чтобы сейчас позволить себе расслабиться.

— Достойно! — ровным голосом похвалила я. — Это, как я понимаю, ваша штаб-квартира. Здесь посредством компьютера вы ведете свои переговоры о дальнейших передвижениях, канал, разумеется, кодированный, а айпи-адрес привязан к какой-нибудь Малайзии?

— Примерно так, — удовлетворенно кивнул господин Бруклин.

— А наблюдение за окрестной территорией?

— Все сливается на сервер, картинка выводится на крайний левый монитор.

— А запасной выход есть?

— Разумеется, и ведет на заднюю часть участка, которую не видно со стороны палисадника перед домом. — Он обогнул стол и продемонстрировал дверь, которую сложно было обнаружить при первом беглом осмотре, так как она была обита теми же досками, что и все стены в помещении.

— Что ж, впечатляет, — повторно похвалила я. — Вот только как вы смогли все это построить за столь короткий срок, да еще и скрываясь от соседей, ведь, если предать подобную стройку огласке, смысл секретности сразу же теряется.

— От вас ничего не утаить, — беззлобно заметил Джордж. — Этот дом — мое родовое поместье, если можно так назвать остатки колхозного строения. Отсюда родом мои родители. В избу в пятидесятые въехали бабушка с дедушкой. Потайная комната изначально была холодной кладовой для хранения овощей и всяких заготовок на зиму. Я лишь провел некоторый тюнинг, ничего глобального, а как изменилось помещение!

— Прекрасно, — я еще раз прошлась по небольшой комнате.

— Так вы принимаете мое предложение или у вас остались вопросы?

— Нет, я все поняла. А детали будем уточнять в процессе.

— Отлично! Что дальше?

— Сейчас мне необходимо съездить за вещами, так как мой гардероб не очень соответствует местному колориту. А кстати, есть ли спальное место или мне захватить матрас?

— У меня найдется где вас разместить. Я купил несколько надувных спальных мест. Думал, что они непрочные, но, на удивление, один матрас мне верно служит уже почти десять месяцев.

— Вот и отлично! А как решается вопрос с продуктами? Мы планируем покидать данную обитель?

— Да, я особенно не таюсь. Я фаталист в некотором роде. У Пушкина, кажется, есть такой рассказ.

— Да, отличная вещь. Я ее и сейчас могу перечитать под настроение, — охотно поддержала я.

— Очень талантливо написано.

— А гости здесь бывают? — вернула я беседу к обсуждению текущих вопросов.

— Нет, точнее… — Он замялся. — В общем, это личная история, я не хотел бы о ней говорить.

— Я не имею права настаивать, но рассказать придется, чтобы я не приняла ваших друзей за врагов. — Я совершенно не собиралась влезать в личное пространство своего клиента, но иначе было нельзя. Пробелы и недомолвки в будущем могут сыграть против самого героя. Я полагала, что он как профессионал должен об этом знать. В голове у меня немедленно родилось предположение, что его молчание связано с какой-то любовной историей. — Джордж, поймите, я пытаюсь вытянуть из вас информацию не из праздного любопытства, просто это необходимо для обеспечения вашей же безопасности, — добавила я.

— Хорошо, — буркнул он после некоторой паузы.

— Что ж… Тогда я вернусь через несколько часов и мы все обсудим, — не стала я требовать от него немедленного отчета. Пусть соберется с мыслями в мое отсутствие.

Деревенская дорога в этот холодный ноябрьский день не оставила шанса моим блестящим лаковым сапогам сохранить их первозданный вид. Но я особенно не печалилась об этом, пока шла до машины, так как мысли мои целиком были заняты анализом только что произошедшей встречи. Господину Бруклину удалось заинтересовать меня. Его тайная лаборатория даже заставила позавидовать. Если честно, на моем профессиональном пути еще не встречались равные мне по возможностям специалисты, которым требовалась моя помощь. Тем интереснее обещало стать дело. Азарт от ожидания грядущих событий владел мною. Всю дорогу до дома я лишь все больше распалялась от нетерпения скорее начать защиту и провести расследование. Так уж сложилось, что моя карьера не ограничивалась одними лишь обязанностями телохранителя. Зачастую, чтобы спасти клиента, я начинала искать пути-подходы к преступнику, чтобы обезвредить его раньше, чем ему удалось бы нанести решающий удар.

— Женечка?! Немедленно признавайся, отчего ты светишься, будто у тебя внутри головы лампочка зажглась? — буквально накинулась на меня тетушка, как только я переступила порог квартиры.

— Ты не человек, а рентгеновский аппарат, — беззлобно подколола я ее и расстегнула молнию на сапоге.

— Ужас! Как можно было испортить такую красотищу?! — всплеснула руками моя неравнодушная к красивой обуви родственница. — Ты что же это, траншеи в них рыла?

— Нет, но предположение комичное. Я ездила за город по одному делу…

— Новый клиент?

— Да, — не стала я скрывать, так как тетушка была в курсе моих профессиональных обязанностей. Хотя, разумеется, я не делилась с ней подробностями — о том риске, которому я каждый раз подвергалась, я умалчивала.

— Вот ведь безобразие! — нахмурилась она.

— Как это? Я не ослышалась? — удивилась я ее реакции.

— Нет, конечно! Вот если бы сапоги ты испортила, гуляя по полям с каким-нибудь мужчиной, тогда бы все меня устроило, а очередной бизнес-проект… — протянула она расстроенно.

— Должна заметить, что прогулки в ноябре в нашей размытой дождями полосе вряд ли можно рассматривать как нечто романтическое, даже если и с кавалером.

— А вот тут ты не права! — безапелляционно отрезала она. — Просто ты никогда не была так сильно влюблена, чтобы не замечать климатических условий.

— Вот уж странно это слышать от дамы, посвятившей себя не мужчине, а букве закона в судейском кресле, — парировала я, не моргнув глазом. Дело в том, что между мною и тетушкой довольно часто случались безобидные перепалки на тему материнства, семьи и брака. Как правило, такие разговоры ничем особенным не заканчивались. Так произошло и на этот раз.

— Не о том ты думаешь, Женечка, в свои-то рассветные годы! Вот послушала бы старую больную родственницу, глядишь, и поменялась бы…

— Это кто тут старая и больная?! — Я специально окинула внимательным взглядом квартиру. — Где ты ее прячешь?

— Все бы тебе шутить! — моментально растаяла моя Мила. — Ладно, давай твои шикарные сапоги, пойду их спасать. — А ты переодевайся и марш за стол, я пирогов напекла с новыми начинками, ты такого смешения вкусов и представить себе не можешь!

— Не сомневаюсь, что они получились прекрасными, но, увы, не могу. Я сейчас быстро соберусь и помчусь к клиенту.

— Что, он без тебя лишние полчаса не протянет, ведь до сегодняшнего утра как-то дожил без твоей опеки? — ворчливо откликнулась тетя.

— Теперь, когда он уже поделился со мной своими бедами и мы ударили по рукам, я чувствую себя обязанной находиться подле его еще теплого и вполне здорового тела. — Я повесила пальто на вешалку. Тетя с сапогами и какими-то средствами для их чистки удалилась в ванную.

— Ясно все с вами, господа вояки, — крикнула она оттуда. — Но он хоть мужчина?

— Да.

— Молодой?

— Средних лет.

— Самое то! — обрадовалась она. — Присмотрись к нему!

— Поздно, он уже в кого-то влюблен, как мне показалось.

— Это не повод опускать руки! Твоя красота может кого угодно заставить переменить намерения. Да и молодого ухажера нам заводить, к сожалению, уже поздновато, а то станет тебя воспринимать не как возлюбленную, а как старшую сестру.

— Тетушка, ты опять за старое?! — нахмурилась я.

— Нет, что ты! Это я так, мысли вслух… Хотя ты, конечно, вольна сама выбирать. Если сердце твое пленит юнец-первокурсник, я буду только рада! — поспешно залепетала она.

— И чем только забита твоя голова?! — пожала я плечами, едва сдержав улыбку: тетушкина одержимость в вопросах семьи и брака уже даже не раздражала, а, скорее, дразнила меня. — Ты же знаешь, что у меня сейчас работа на первом месте.

— Это-то и пугает, — опечаленно вздохнула она. — Хорошо хоть к тебе чаще обращаются мужчины, притом перспективные и тех самых вызывающих доверие средних лет. Так что я, пожалуй, заверну тебе пироги с собой, чтобы уж начать наступление на его сердце с двух фронтов. С одной стороны твои внешние данные и внутренние качества, с другой — моя стряпня… Он и думать забудет обо всем и обо всех, и об этой своей зазнобе, кстати, тоже, — оживилась она.

— Ты же знаешь, я такие методы не приветствую и отбивать его ни у кого не собираюсь, тем более что рассматриваю его исключительно как клиента, — сразу же решила я внести ясность. — Но от твоей выпечки не откажусь, я только от одних запахов теряю волю!

— Волю она теряет! Ишь! Лучше бы разум от любви ее покинул… — поворчала моя Мила. — Ну да ладно, живи как хочешь, только знай: я все еще не оставляю надежды понянчить твоих деток.

— И это правильно, моя дорогая! В жизни все может еще много раз поменяться! — заглянула я в ванную и чмокнула тетю в щеку.

— Уж скорей бы! — миролюбиво улыбнулась она, поставила сапоги сохнуть и пошла на кухню заворачивать пироги.

Через тридцать минут я вернулась за руль своего верного «Фольксвагена» и направила его по уже знакомому адресу. Дождь еще больше усилился. Дорогу совершенно размыло, но на этот раз я не беспокоилась о сапогах, когда шла пешком от машины к дому беглого американца с русскими корнями. На ногах у меня были добротные армейские ботинки, притом не отечественные, а израильские, и очень комфортные. Фигуру мою облегал черный комбинезон из специально выделанного хлопка. Кожаная куртка защищала от дождя и ветра, кепка укрывала мою роскошную каштановую шевелюру, собранную в хвост. В заплечной сумке было все необходимое для обеспечения безопасности нового клиента.