За флажки

Сергей Мартин, 2003

Главный герой оказывается в чрезвычайно сложной ситуации. Его подставляют в убийстве жены делового партнёра. Он сбегает из-под следствия, желая смыть с себя обвинения в том, чего не совершал. События происходят стремительно и непредсказуемо. Где друг, а где враг? Жизнь и смерть балансируют на лезвии ножа. И всё же добро побеждает зло ценой немалых потерь и испытаний. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Андрей заставлял себя шагать неспешно и не хромать, хотя происшедший инцидент подстёгивал его убраться отсюда как можно скорее и подальше. Он пересёк двор, свернул за угол соседнего дома и вышел на бульвар. Только дойдя до конца квартала, Андрей окончательно успокоился, рассудив, что парни вряд ли станут заявлять в милицию о нападении и грабеже, а сами не рискнут броситься на поиски обидчика, найти которого всё равно у них не было шансов.

Оказавшись на пересечении бульвара с широким проспектом, Андрей остановился, и в нерешительности стал озираться. Время было позднее, явно за полночь, но кое–кто из горожан всё ещё прогуливался по тротуарам или парковал машины на платных стоянках.

Рядом находился большой торговый центр, давно уже закончивший работу, но перед двухэтажным зданием располагался целый ряд ларьков, и в некоторых торговля шла круглосуточно. Андрей достал бумажник и скомканные купюры, пересчитал наличность и усмехнулся. Конфискат составил около тысячи рублей. «Не так уж и плохо, — подумал он с грустной иронией. — Если экономить, можно продержаться несколько дней. Если, конечно, меня не заметут раньше». Голод и жажда мучили всё сильнее. Хотя на улице стало свежо, особенно сильно ему хотелось пить. Ещё раз, осмотревшись и не заметив ничего угрожающего, Андрей направился к ларькам, стараясь всё же по возможности держаться в стороне от яркого жёлтого света фонарей.

Как он и предполагал, две или три точки продолжали работу. Ассортимент товаров во всех ларьках был вполне традиционен и мало чем отличался от конкурирующих фирм, поэтому Андрей подошёл к ближайшему из них и, взглянув на витрину, сказал скучающей продавщице:

– — Литровую бутылку «Спрайта», две плитки шоколада и две пачки «Дуката».

Пока продавщица подавала ему заказ и отсчитывала сдачу, Андрей скосил глаза, и вдруг неприятный холодок пробежал по спине. По тротуару, приближаясь к ларьку, шёл человек в милицейской форме. Бежать было поздно. Молодой натренированный мужчина без труда догнал бы его, соверши он такую попытку. Андрей понял это в долю секунды, и сердце лихорадочно забилось в груди. «Спокойно! Только спокойно! — Уговаривал он самого себя и, заставляя держаться непринуждённо и естественно, чтобы не навлечь подозрений блюстителя порядка. — Может, ещё всё обойдётся?» Сунув шоколад и сигареты в карман, он не спеша, повернулся и успел сделать лишь несколько шагов, как услышал за своей спиной суровый оклик:

– — Эй, гражданин! Ну–ка, подойдите. Да, я к вам обращаюсь.

Андрей остановился и медленно повернулся, с замиранием сердца ожидая худшего, но милиционер почему–то смотрел не на него, а куда–то меж ларьков. Оттуда донёсся виноватый и заплетающийся голос другого мужчины, которого Андрей не видел:

— Извини, командир, терпелка лопнула. До дома не дошёл бы…

Поняв в чём дело, Андрей облегчённо вздохнул и ускорил шаг, поспешив свернуть за торговый ряд и исчезнуть из поля зрения милиционера, занятого разборкой с подвыпившим бедолагой, которого угораздило засыпаться на «мокром деле».

Побродив по бульвару, Андрей, наконец, отыскал довольно сносное пристанище, расположившись в обвитой декоративным виноградом и вьюнками беседке детского сада, на территорию которого он проник по–хулигански, через забор. Конечно, как и всякое учреждение, оно, наверняка, охранялось сторожем, но Андрей не собирался устраивать здесь дебош и надеялся на то, что его, наконец, оставят в покое хотя бы до утра.

Утолив жажду и голод, он вспомнил о своём самом важном трофее — мобильном телефоне. Первым делом Андрей решил позвонить домой. Он подумал, что Ирина, должно быть, уже знает о совершённом им побеге и, вероятно, осудит его авантюрный поступок, но ближе жены у него никого не было, и он рассчитывал на её помощь. Только она могла раздобыть для него необходимую сумму денег и спрятать на время у какой–нибудь своей подруги или родственников, придумав достаточно правдоподобную историю. В конце концов, этот звонок необходимо было сделать хотя бы потому, чтобы выяснить, есть ли в доме засада.

Домашний телефон ответил его же голосом, записанным на автоответчике. Трубку долго никто не брал. Это показалось Андрею странным, ведь время было поздним, и Ирина должна быть дома. Он набрал номер ещё раз, и снова услышал собственное вежливое предложение оставить сообщение после сигнала вместо родного голоса жены. Он едва не совершил глупость и не раскрыл себя, подумав было оставить сообщение, но вовремя опомнился. Если в доме милиция, трубку могли не брать умышленно. Забеспокоившись, он набрал номер её мобильного телефона. «Абонент временно недоступен», — прозвучал монотонный, хотя и не лишённый приятных интонаций голос виртуальной девушки.

– — Что за ерунда? Где Ирина? — Пробормотал он в растерянности. — Может быть, уехала? Уж не случилось ли что–нибудь и с ней? А что с ней может случиться? Чёрт возьми, да что угодно! Я тоже не думал, не гадал… А что, если кому–то понадобилось убрать нас обоих? Господи, ну зачем?! Зачем?.. Деньги, бизнес или что–то ещё?.. Так, спокойно. Пока мне ничего неизвестно, так что нечего пороть горячку. Хотя она и не говорила мне, что собирается куда–то ехать, но это вполне возможно. Я же не видел её дней пять или шесть, Ну да, она пришла на свидание на следующий день, сказала, что наняла адвоката, и всё… больше не приходила. Странно. Очень странно всё это.

Закурив, он продолжил свои размышления: «Одно ясно: в квартире, похоже, никого нет. Будь там менты, они бы попросили её взять трубку. Хотя это может ничего не значить… Да, хорошо бы попасть домой. Вот только как? Думать, надо думать. Ладно, утро вечера мудренее, а сейчас — спать…».

Андрей проснулся с рассветом, дрожа от утренней свежести. Тело затекло и онемело от долгого лежания на твёрдой скамье в неудобной позе, и он с трудом встал на ватные ноги, которые почти не слушались его. Размявшись и немного согревшись от нескольких энергичных движений, он осмотрелся. Вокруг было тихо и безлюдно, и только где–то во дворах слышалась перебранка дворников, гремевших бачками мусоросборников. Было так рано, что даже рабочие автозавода первой смены ещё нежились в своих постелях с жёнами и подругами, и только редкие одинокие прохожие спешили на работу, должно быть, в пекарни или автопарки. В последний раз, зевнув и прогнав остатки сонливости, Андрей занялся своим костюмом, тщательно стряхнув с пиджака и брюк пыль и оттерев часть пятен. Зачесав руками волосы, он собрался с мыслями и решил, что всё же стоит наведаться в свою квартиру. Соблазн был слишком велик. Если в доме никого нет, он бы мог хотя бы недолго отдохнуть в комфортных условиях и забрать свою «заначку», которой бы хватило надолго.

Когда он пришёл к своему дому, обострённое чувство осторожности подсказало ему о необходимости прояснить обстановку до полной уверенности в отсутствии опасности. Андрей занял удобную позицию у дома напротив, откуда он мог наблюдать и за дверью своего подъезда, и за окнами квартиры, оставаясь в относительной безопасности, и стал внимательно следить за происходящим. Прошёл час, второй, третий, уже схлынула волна горожан, устремившихся из своих уютных гнёздышек к местам работы, учёбы и бизнеса, а возле его подъезда по–прежнему ничего подозрительного не проявлялось. Поблизости не наблюдалось никаких машин, стоящих слишком долго, да ещё с людьми внутри — верным признаком «наружки», на лавочках у крыльца никто не сидел, и вообще утро выдалось чудесным и умиротворённым, а интуиция просто молчала. Андрей всегда гордился своим острым зрением и цепким внимательным взглядом, но всё же расстояние до окон было слишком велико, чтобы можно было определить, есть ли за ними какое–то движение. Пожалев, что у него нет бинокля, Андрей ещё раз попробовал набрать номер своего телефона. Эта попытка связаться с женой оказалась столь же безуспешной, как и обе предыдущие. Теперь он был совершенно уверен, что квартира пуста. Однако оставалась одна неразрешимая проблема: у него не было ключей от квартиры, а вскрыть дверь с помощью всего лишь двух отвёрток было совершенно нереально даже для его «золотых» рук.

Размышляя над задачей, Андрей закурил очередную сигарету. Можно было попытаться попасть домой через лоджию квартиры соседнего подъезда. Он немного знал этого неблизкого соседа и изредка здоровался с ним, случайно встречаясь за общим занятием мужчин, предпочитающих курить на свежем воздухе, а не в квартирах. Соседа, кажется, звали Виталием или Виктором, и Андрей в принципе мог бы обратиться к нему с такой просьбой, сославшись на то, например, что забыл ключи, но, во–первых, его помятый и небритый вид мог вызвать подозрения, а, во–вторых, нельзя исключать, что этот добродушный малый уже наслышан о его проблемах. К тому же, соседа могло и не оказаться дома. Нет, этот вариант не годился. Оставался ещё один бредовый способ: попасть на крышу, а оттуда спуститься по тросу на свою лоджию. Хотя Андрей никогда не был ни верхолазом, ни альпинистом, но высоты не боялся. Прикинув свои возможности, он решил оставить этот вариант на крайний случай, если не придумает что–нибудь получше. Засиживаться во дворе больше не было причин, и становилось небезопасно.

Он мог намозолить глаза какой–нибудь подозрительной пенсионерке своей праздностью и неприкаянностью, да и костюмчик, наверняка, фигурирует в приметах. «Господи! — Испуганно подумал Андрей. — Какой болван! Конечно же, прежде всего надо сменить одежду. Первый встречный патруль остановит меня в этом чёртовом костюме». Он поспешно встал со скамьи и зашагал прочь, не имея никакой определённой цели.

Плотный высокий мужчина в тёмно–синем форменном кителе и накинутом на плечи белом халате размашисто шагал по длинному коридору хирургического отделения, и волевое лицо его выражало озабоченность. Рядом, едва поспевая за посетителем, семенила молоденькая медсестра.

– — Сюда, пожалуйста, — сказала девушка, указывая не дверь палаты. — Только недолго. Сами понимаете, после операции…

– — Знаю, знаю. Говорить–то он может?

– — Да, конечно. Состояние пациента средней тяжести…

– — Средней, значит? Что это значит? Он долго у вас проваляется?

– — Недели две, наверное. Вам, товарищ прокурор, лучше спросить об этом доктора.

– — Непременно спрошу. Спасибо, — сказал прокурор и открыл дверь палаты.

Войдя, он окинул быстрым взглядом небольшую комнату, и его глаза остановились на человеке с повязкой на голове, лежащем на кровати у окна. Человек этот, казалось, спал, но, заслышав шаги вошедшего, приоткрыл веки. Прокурор сдержано улыбнулся, придвинул к кровати стул и сел.

– — Ну, здорово, Валерий, — поприветствовал он и положил на тумбочку пакет с фруктами. — Как ты?

– — Спасибо, Николай Степанович. Жив, как видите, — тихо ответил тот.

– — Вижу… Дёшево ты отделался. Просто чудо. Антонов с Волковым тоже, к счастью, целы. Сотрясение мозга, ушибы, сломанные рёбра, а в остальном — терпимо… Через два–три дня грозятся выйти на работу.

– — А что с Коробковым?

– — Василий погиб, — помрачнев, ответил прокурор. Взглянув на побледневшее лицо следователя, он помолчал немного и продолжил: — Похороны завтра. Жаль парня. Нелепая случайность. Мы того пьяного мерзавца задержали. Он своё получит. Но я пришёл поговорить об обстоятельствах происшедшего. Извини, но долг есть долг.

– — Понимаю, — тихо ответил Липатов. — Значит, Макарова ещё не нашли?

– — Нет, он всё ещё в бегах. Ты что же, знаешь об этом? Что он сбежал? Тебя же нашли в бессознанке… — Спросил прокурор, удивлённо вскинув брови. Липатов утвердительно ответил глазами. — Невероятно, как ему удалось вылезти из машины, да ещё и освободиться от наручников? Я говорил с ребятами, но они не помнят момента аварии…

– — Николай Степанович, это ведь он вытащил нас оттуда.

– — Точно, он?.. Знаешь, я тоже так подумал. Больше некому. И «скорую» тоже вызвал Макаров. На твоём телефоне отпечатки его пальчиков. Но вот что странно: почему он ничего не взял? Ни оружие, ни телефон, ни удостоверения? И вообще мне не понятен его поступок. Как–то нелогично. Сплошные противоречия. Что ты–то думаешь об этом?

– — Перед тем, как уйти, Макаров сказал мне, что хочет сам разобраться во всём и найти настоящего виновника.

– — Он всё ещё настаивает на своей невиновности?

– — Да. И, честно говоря, я начинаю сомневаться в своей правоте.

– — Почему? Разве у тебя недостаточно доказательств его вины?

– — Доказательств слишком много. Это и настораживает. И ещё… Если бы человек совершил убийство в состоянии аффекта или наркотического опьянения, зачем ему совершать побег? Он же должен понимать, что тем самым отягощает свою вину и убеждает следствие в своей виновности. Убийство может быть переквалифицировано в умышленное. Значит, что–то или кто–то вынудили его пойти на это.

– — Это страх. Страх перед неминуемой расплатой.

– — Не очень убедительно, Николай Степанович. Он достаточно умён, чтобы не понимать, что рано или поздно его всё равно найдут. Со страха люди драпают без оглядки, а этот потерял, бог знает, сколько времени, спасая нас. Нет, он явно не кривил душой перед тем, как уйти.

– — Ну, это ещё не факт, что он не виновен. Что ему ещё оставалось, кроме как продолжать играть свою роль? Ты же сам знаешь, большинство до самого конца корчат из себя мучеников и невинно пострадавших. Конечно, Макаров — не закоренелый преступник, но ведь против фактов не попрёшь.

– — А он всё же решился… Вот я и думаю, а что, если его, действительно, подставили? Чувствую, что–то не так в этом деле.

– — У тебя есть что–нибудь более существенное, кроме твоих ощущений, говорящее в пользу этой версии?

– — Нет.

– — Тогда не терзайся сомнениями. Поправляйся поскорее, а дело Макарова я передам Войнову.

– — Николай Степанович, не забирайте у меня это дело. Я вас очень прошу. Там не всё так просто. Нужно ещё поработать.

– — Ну, не знаю… — Засомневался прокурор. — Ладно, Валера, если ты настаиваешь, будь, по–твоему. Войнова пока попрошу помочь тебе. Но не забывай о сроках. Если ничего нового не откроется, заканчивай с этим делом быстрее. У нас и без него — по горло.

– — Спасибо.

– — Не за что. Ну, пока…

Весь день Андрей провёл, блуждая по городу и нигде не задерживаясь подолгу. Скромно пообедав в летнем кафе, он пару часов бродил по детскому парку, беспрестанно размышляя над всем происшедшим и пытаясь понять, кому было выгодно так подставить его. Явных врагов у него не было, но, как и у всякого удачливого бизнесмена, завистливых конкурентов набралось бы, пожалуй, немало. Перебрав в памяти всех, кого он знал, Андрей так и не смог выделить хотя бы одного, кто в принципе был бы способен пойти на такой беспредел. Да и сам способ его устранения казался ему более чем странным. Обычно, чтобы убрать конкурента с рынка, применяют экономические методы, пусть не всегда законные, но всё же сохраняя хотя бы видимость цивилизованности. Если же это не срабатывет, прибегают к шантажу и угрозам. Убийство всегда было крайней мерой, и даже во времена разгула «дикого капитализма» бандитские группировки, контролирующие едва ли не все фирмы, расправлялись, таким образом, только с самыми несговорчивыми и упрямыми. Конечно, многие гибли тогда и сейчас от рук отморозков, но во время обычных налётов с целью ограбления. Заказных убийств тоже происходило немало, но он никогда не слышал, чтобы действовали так изощрённо. Если хотели избавиться именно от него, то проще и эффективнее было бы нанять киллера. От снайпера или мины никакая охрана не спасёт, а у него никогда не было телохранителей.

«Но зачем понадобилось убивать Эллу и обставлять всё так, будто это сделал я? Значит, либо кому–то было выгодно не убивать меня, а держать за решёткой, либо целью была именно Элла, а я — всего лишь козёл отпущения, на которого легко свалить чужое преступление, — размышлял Андрей, прогуливаясь по дорожкам парка, не забывая при этом держать под контролем всё происходящее вокруг. — Да, но кто–то же послал в СИЗО убийцу. Зачем?.. Этот кто–то испугался, что я смогу догадаться, кто стоит за её убийством? Абсурд! Тогда лучше было бы сразу покончить и со мной. Если уж они смогли свалить на меня убийство Эллы, то что бы им помешало обставить и моё убийство как самоубийство? Это было бы правдоподобно».

Его мысли блуждали в тёмных дебрях лишённых логики противоречий, и он никак не мог решить это уравнение с множеством неизвестных. Ему явно не хватало реальных зацепок, с которых можно было бы начать разматывать этот клубок.

Меж тем близился вечер, и снова нужно было подумать о надёжном ночлеге. Андрей снова набрал домашний номер в надежде на то, что жена вернулась, но телефон по–прежнему не отвечал. Собственная уютная квартира всё сильнее манила его к себе, но оставалась недоступной. И вдруг он вспомнил о запасных ключах, хранящихся в кабинете его офиса. Конечно, фирма охранялась, и проникнуть постороннему на её территорию было не так–то просто, но Андрей знал все секреты системы безопасности, и это знание давало ему реальный шанс. Он присел на лавочку возле декоративного пруда и стал обдумывать план проникновения на собственное предприятие. Вскоре его идея приобрела чёткие очертания.

Уже совсем стемнело, когда Андрей решился выбраться со своего «наблюдательного пункта», устроенного в зарослях кустов у трансформаторной будки, и приблизиться к бетонной ограде, окружающей территорию фирмы «НОВАТЭК–ТУРБО». Собственно, здесь располагались производственная часть небольшой компании и её главный офис, помимо которых в городе имелся ещё и автосалон с сервисными мастерскими. Кабинет президента компании и по совместительству её технического директора, находился в компактном, но красивом и современном трёхэтажном здании, сблокированном с не менее выразительным по архитектуре новым производственным корпусом, в одном из залов которого и происходила та злосчастная презентация. Два других цеха и складские помещения, более ранней постройки, находились за ними, на дальнем конце площадки, и не были видны со стороны главного и единственного въезда с проходной. Именно туда и направился Андрей, быстро свернув за угол ограды, стараясь случайно не попасться на глаза охраннику, чья фигура в камуфляже маячила у ворот. Осторожно двигаясь вдоль бетонной стены, он то и дело оглядывался назад, но, кажется, появление подозрительного субъекта в столь позднее время осталось никем не замеченным. Теперь ему оставалось преодолеть самую сложную и неприятную часть маршрута. Андрей остановился в двух десятках метров от временного разрыва в периметре ограждения, сделанного на время строительства ещё одного нового корпуса, площадка которого и сам проезд хорошо освещались, а в вагончике за бетонной стеной круглосуточно дежурили два вооружённых парня из ЧОПа. Незаметно проскользнуть мимо них, было так же невозможно, как и преодолеть двухметровую бетонную ограду с рядами колючей проволоки наверху, да ещё и контролируемую сигнализацией и видеокамерами. Но Андрей знал о существовании одной лазейки, известной, впрочем, и охране. Попасть на территорию можно было, спустившись в магистральный коммуникационный тоннель, проходящий рядом с оградой. От него к строящемуся корпусу вёл отводной тоннель, частично не завершённый, как и фундамент новостройки. Полностью готовым был лишь участок, непосредственно проходящий под оградой, а дальше тоннель не был даже перекрыт плитами, поскольку прокладка труб и кабелей ещё продолжалась. Андрей надеялся, что эта лазейка до сих пор не перекрыта временной решёткой, которую он сам же распорядился установить для предотвращения возможных хищений буквально накануне трагедии в доме Сорокиных.

Мысленно моля Бога, чтобы его распоряжение осталось неисполненным, Андрей ещё раз огляделся и, быстро отыскав люк в высоком бурьяне, с трудом поднял железный диск. Посветив в жерло колодца фонариком, он спустился на дно тоннеля и облегчённо вздохнул, не обнаружив преграды на своём пути. Его расчёт на русскую расхлябанность и необязательность оправдался.

Полсотни метров по тоннелю Андрей преодолел быстро и без всяких проблем, но, увидев впереди полосу звёздного неба, тут же выключил фонарь и стал двигаться осторожно, стараясь ступать как можно тише. Строительную площадку освещало несколько мощных светильников и прожекторов, и теперь самым важным для него было выбраться отсюда незамеченным охраной, иногда делающей обходы территории.

Прижимаясь к стене тоннеля и глядя вверх, Андрей двинулся дальше, прислушиваясь, не приближается ли кто–нибудь. От напряжения он даже взмок, но его опасения оказались напрасными. Оба охранника сидели в вагончике у въезда, закрытого сетчатыми воротами, и не торопились выходить оттуда, в чём он убедился, осторожно высунув голову над краем. Воспользовавшись этим, Андрей выбрался из тоннеля и быстро перебежал за стоящий рядом кран. Здесь он перевёл дух, утёр со лба пот и внимательно огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Через площадку, заставленную штабелями строительных материалов и ящиками с оборудованием, Андрей прошёл к складскому ангару, а потом прямиком к главному корпусу, все ворота и двери которого были заперты. Он знал это и не стал тратить время на поиск случайно оставленного незакрытым входа в просторный сборочно–испытательный цех, через который можно было бы попасть в офис. Единственно возможным вариантом для этого оставались лишь открытые фрамуги кровельного остекления, и он быстро полез вверх по пожарной лестнице.

С трудом удерживаясь на скользком оцинкованном покрытии арочного перекрытия, Андрей осторожно двинулся по крыше, пока не достиг фонаря демонстрационного зала. Из–за летней жары все фрамуги постоянно были открыты, и это облегчило его задачу. Достав из–за пазухи моток крепкого троса, купленного на остатки трофейных денег, Андрей надёжно привязал конец к кронштейну петель и, проверив крепление, начал спуск.

Через минуту он уже стоял на почти зеркальном пластиковом полу просторного зала, предназначенного для будущих демонстраций главного детища его честолюбивой команды, создаваемого в большой тайне от всех. Здесь Андрей ненадолго задержался. Пустое полутёмное пространство зала, слабо освещённое лишь призрачным лунным светом, льющимся через стеклянный купол наверху, подействовало на него завораживающе. Ему показалось, что он снова слышит голоса людей и музыку, как тогда, в тот вечер. Голова вдруг закружилась, всё поплыло перед глазами, и он, едва удерживаясь на грани потери сознания, явственно увидел всплывшую из памяти картину весёлой вечеринки…

Несмотря на усталость, настроение у Андрея было чудесным. Презентация прошла, как нельзя лучше, и многие гости всё ещё находились под впечатлением демонстрационных пусков новейшего двигателя, стоящего за толстой стеклянной перегородкой испытательного бокса. Хотя официальная деловая часть была завершена, и все предались весёлому времяпрепровождению, к нему то и дело продолжали подходить люди, чтобы выразить своё восхищение полному успеху, увенчавшему поистине титанические усилия его небольшой фирмы, которая смогла воплотить в металл самые смелые инженерные идеи и создать то, чего до сих пор не могли создать крупнейшие автомобильные концерны мира. Андрей улыбался, принимая поздравления, но его мысли были устремлены в будущее. Мечта всей его жизни — создать первую в России собственную марку супер–спорткаров теперь уже не казалась утопией, хотя и предстояло ещё пройти трудный и долгий путь к достижению этой амбициозной цели.

Занятый приятными мыслями, Андрей бродил по залу среди шумной людской толпы, шутил, обменивался короткими репликами со знакомыми и малознакомыми коллегами по бизнесу, договаривался о будущих встречах и переговорах и просто беседовал то с тем, то с другим на отвлечённые темы, что совершенно не отложилось в его памяти. Но почему–то он хорошо запомнил короткий эпизод, когда к нему подошла Элла Сорокина.

В тот вечер она была в шикарном облегающем платье для коктейлей из струящейся тонкой материи небесно–голубого цвета. Довольно откровенное платье с глубоким декольте и открытой спиной подчёркивало достоинства её фигуры, сохранившей девственные формы, несмотря на возраст. Эллу нельзя было назвать красавицей. Её внешность казалась невыразительной и какой–то блёклой, возможно из–за светло–серых глаз и русых волос, но в ней всегда был некий шарм и обаяние, благодаря которым многие мужчины сочли бы её привлекательной и интересной в общении женщиной. Андрей был давно знаком с ней, но обстоятельства знакомства почти стёрлись из памяти. Между ними никогда не существовало особо тёплых приятельских отношений, но взаимную симпатию и уважение они, безусловно, испытывали.

Когда Элла тронула его за плечо, и он обернулся к ней, Андрею на мгновение показалось, что в её глазах застыла глубокая печаль и озабоченность, что не соответствовало обстановке. Однако это ощущение исчезло, когда она заговорила с ним своим приятным бархатным голосом.

– — Поздравляю, Андрей, — сказала Элла с искренней улыбкой. — Я всегда верила, что ты добьёшься всего, к чему стремишься.

– — Спасибо, Эля, — ответил он. — Вряд ли это произошло бы сейчас, если бы не твоя вера в мои силы. Не уговори ты своего отца дать нам долгосрочный кредит, ничего бы не получилось.

– — Не стоит. Он — не филантроп и деньги считать умеет. Отец прекрасно разбирается в автомобилях и автомобильном бизнесе. Не будь твоя идея по–настоящему перспективной, он не вложил бы в фирму ни гроша.

– — И всё же, спасибо. Ты умеешь убеждать. Мне этого долго не удавалось. Ни один банк не давал мне кредитов на нормальных условиях. Считали, что риск слишком велик.

– — И они просчитались. Надеюсь, теперь дела пойдут в гору?

– — Хотелось бы, чтоб было так, но боюсь загадывать.

– — Да, да… — Словно отрешённо ответила она и замолчала в глубокой задумчивости.

И снова Андрей уловил в её взгляде печаль и тревогу.

– — Эля, у тебя что–то случилось? — осторожно и деликатно спросил он.

– — Нет, ничего. У меня всё в порядке, — поспешно ответила она и даже улыбнулась. — А вот тебе не помешает съездить куда–нибудь на отдых. Нельзя же сутками пропадать на работе. Возьми тайм–аут, не то сгоришь, как свечка.

– — Пожалуй, ты права. Я и впрямь стал выдыхаться.

– — Вот и поезжайте с Ириной хоть на Канары, хоть на Багамы, и, чем скорее, тем лучше. Из–за работы ты перестал замечать, что происходит вокруг. А это опасно, Андрей.

– — О чём ты?

– — Ну, какой же ты недогадливый, Андрюша, — мягко сказала Элла. — Теперь, когда ты достиг настоящего успеха, нужно быть особо осторожным. Зависть — страшная сила.

Элла явно хотела ещё что–то сказать, но вдруг замолчала, заметив кого–то в толпе гостей. Андрей обернулся по направлению её взгляда и, увидев Ирину и Игоря, приближающихся к ним, с приветливой улыбкой помахал им рукой.

Галлюцинации исчезли также неожиданно, как и появились. Встряхнув головой и криво усмехнувшись, Андрей прошептал:

– — Ну и чертовщина… Надо же, как будто наяву… Наверное, это от усталости… И всё же, что она хотела сказать?

Он стоял прямо напротив стеклянной стены и дверей, отделяющих зал от офисного здания. За ними находился холл для гостей с небольшим баром–буфетом, а дальше, ещё за одной парой дверей, располагалось фойе первого этажа, где на ночь всегда горело дежурное освещение, и там, согласно утверждённой расстановке, мог находиться один из охранников. Тихо ступая, Андрей осторожно открыл дверь и свернул направо к лестнице. Он двигался в темноте совершенно бесшумно и почти на ощупь, не рискуя включить фонарь.

Вскоре он достиг конечного пункта своего маршрута и остановился перед дубовой дверью с табличкой «Приёмная». Дверь, как и положено, оказалась запертой, но он был готов к этому и, включив фонарь, стал доставать из карманов припасённые нехитрые приспособления и инструменты, приобретённые в том же магазине, что и трос. Спустя две–три минуты замок поддался.

Выключив фонарь, чтобы не демаскировать своё нелегальное присутствие светом, который могли заметить снаружи, Андрей вошёл в приёмную. Всё здесь было знакомо ему до мелочей, даже стойкий аромат духов, до сих пор витающий в воздухе. Андрей помнил их название, ведь он сам иногда дарил, по случаю и без, своей секретарше Ксюше, предпочитавшей благородную французскую классику новомодным и раскрученным не в меру маркам парфюма. Грустно улыбнувшись, Андрей тяжело опустился на её вращающееся кресло на роликах. Рабочий стол Ксении всегда находился в идеальном порядке, а все документы хранились в шкафу за спиной, и любую папку можно было найти с закрытыми глазами. Но документы сейчас не интересовали Андрея. В них он вряд ли смог бы отыскать хотя бы намёк на причину преследующих его несчастий. Посидев пару минут и собравшись с мыслями, он встал, подошёл к окну и тщательно закрыл жалюзи и шторы, после чего включил свет. Ключ от своего кабинета он нашёл в одном из ящиков стола секретарши и хотел, было открыть дверь, как вдруг взгляд его случайно зацепился за календарь, стоящий на столешне. Андрей не сразу понял, что именно заставило его задержать на нём внимание. На календаре, открытом на листе с датой «6 августа», не было ни единой записи.

– — Шестое… — задумчиво прошептал Андрей. — Тот самый день…

Он почему–то перевернул этот лист и удивлённо поднял брови, увидев дату «4 августа». Этот, казалось бы, ничего не значащий факт заинтересовал его. Предыдущий лист явно был вырван из календаря, и на спирали, сшивающей листы, остался маленький клочок бумаги.

– — Зачем она его вырвала? Или не она?..

Взглянув, в пустую корзину для бумаг, он призадумался всерьёз. Действительно, должна же быть какая–то причина, заставившая Ксению уничтожить запись на листке. Эта запись, возможно, имела важное значение и не предназначалась для случайных посторонних глаз. Только этим можно было объяснить отсутствие листа. Заинтригованный своим предположением, Андрей взял остро заточенный карандаш и стал аккуратно заштриховывать открытый лист, держа грифель почти горизонтально к плоскости. Этот хорошо известный всем приём принёс результаты. Приглядевшись, он заметил проступившую на тёмно–сером фоне надпись, явно сделанную рукой Ксении. Включив фонарь и поднеся его к самому листу, Андрей прочёл вслух:

– — «Сообщить А.Н. о факсе из Америки!». Странно, я не помню, чтобы она говорила мне об этом. Хотя, перед презентацией я совсем закрутился, мог и забыть. Что за факс, да ещё из Америки? Со Штатами у нас никаких дел нет. Ладно, может, сообщение лежит у меня в кабинете…

Он встал с кресла, открыл дверь своего кабинета и вошёл в него, сразу же направившись к окну и также тщательно зашторив его. Включив на своём рабочем столе лампу, Андрей перерыл все бумаги, лежащие на нём, но никакого факса не нашёл. Дальнейшие поиски не имели смысла, ведь на это могло уйти слишком много времени, а задерживаться здесь надолго он не намеревался. Запасной комплект ключей от квартиры Андрей нашёл там, где и оставлял: в нижнем ящике своего стола. Здесь же хранились и дубликаты мастер ключей практически от всех помещений фирмы. Не долго думая, он положил в карман и эту связку. Ему оставалось лишь забрать кое–что из сейфа, вмонтированного в стену и замаскированного картиной, но, открыв его, Андрей едва сдержался, чтобы не разразиться громкими проклятиями и ругательствами от досады и разочарования. Сейф был совершенно пуст. Ни денег, ни важных документов, ни пистолета, зарегистрированного на его имя, в нём не оказалось. Первое, что пришло ему на ум, было ограбление. Но такое мог совершить только тот, кто знал код, без которого вскрыть швейцарский сейф без следов грубого взлома было невозможно. Код знала Ксения, но она бы никогда не пошла на это. Да и зачем ей документы, не представляющие особой ценности даже для конкурентов, и пистолет, один вид которого всегда вызывал в ней едва ли не ужас? Денег же в сейфе никогда не хранилось слишком много, и Ксения знала об этом. Между ними давно установились тёплые, дружеские и доверительные отношения. Андрей никогда не позволял себе ничего фривольного, и Ксения очень уважала его за редкое качество при любых обстоятельствах оставаться настоящим джентльменом.

– — Спокойно! Ксюша здесь ни при чём, — пробормотал Андрей. — Вероятно, это менты выгребли всё подчистую. Улики искали, мать их! Вещдоки!.. Ну и чёрт с ними!

Захлопнув дверцу сейфа и прикрыв её картиной, Андрей выключил лампу и вернул на место шторы, стараясь воссоздать в обстановке первоначальный вид. Тоже самое он проделал и в приёмной, но, едва взялся за ручку двери, как услышал за ней шаги. Это мог быть только охранник. Сердце на мгновение сжалось в комок. Если охранник успел заметить узкую полоску света, пробивающуюся из–под двери, он пропал!

Андрей тихо отступил от двери вглубь приёмной. Он не мог ни сбежать отсюда, ни укрыться. Шаги за дверью смолкли. Ещё секунда, и… Лихорадочно думая, как поступить, Андрей вдруг остановил свой взгляд на платяном шкафу. Это был не лучший вариант, пошлый и банальный до оскомины, но другого выхода он не видел и поспешил к нему. Лишь только успев закрыть за собой створку, Андрей услышал, как тихо скрипнула дверь, и в приёмную вошёл охранник. Затаив дыхание и оцепенев, Андрей с напряжением прислушивался к его шагам. Сквозь узкую щель блеснул луч света и исчез, потом ещё раз появился отблеск. Охранник, видимо, осматривал помещение, не включая освещения и пользуясь лишь фонарём. «Лишь бы он не заподозрил вторжения, — с беспокойством думал Макаров. — Я же не запер входную дверь!» Это была серьёзная оплошность. Хотя замок он открыл без следов взлома, незапертая дверь приёмной являлась грубым нарушением мер безопасности, что непременно должно было быть зафиксировано в журнале дежурств, и стать поводом для тщательного осмотра помещений. Видимо, это и намеревался сделать охранник, поскольку Андрей слышал, как он прошёл всего лишь в метре от него и остановился у двери кабинета. Андрей вообще перестал дышать, превратившись в статую. Не заходя внутрь, парень осмотрел кабинет с порога, затем закрыл дверь и, не спеша, вышел, что–то неразборчиво пробурчав на ходу. Ещё какое–то время до слуха Андрея доносилась его возня за дверью, звон ключей и лязг замка, затем всё смолкло. Облегчённо вздохнув, Андрей осторожно выбрался наружу. У него не осталось ни малейшего желания оставаться здесь хотя бы ради того, чтобы заглянуть и в кабинет Сорокина. Приблизившись к запертой двери, он долго прислушивался, пытаясь понять, ушёл ли охранник, потом снова достал инструменты и принялся открывать замок.

Обратный путь Андрей проделал без особых приключений и проблем. Вскоре он уже шагал по тротуару к автобусной остановке. Ещё минут через двадцать он сел в маршрутное такси и позволил себе расслабиться, пока ГАЗель мчала его по залитым огнями фонарей и рекламы городским проспектам и улицам.