Вспомнить всё

Сергей Мартин, 1999

В глухом месте у реки пенсионер находит лежащего без сознания мужчину. Очнувшись, человек не мог вспомнить ни своего имени, ни того, что с ним случилось, ни прежней жизни. Он твердил лишь одно: в милицию обращаться нельзя. Уже в больнице спасённый узнаёт о человеке Алексе Клёнове по прозвищу Палач, одно имя которого вызывает страх у беспредельщиков. Но Клёнов куда-то бесследно исчез и все попытки найти его пока не увенчались успехом. Больной мучительно старается вернуть свою память. И Палач возвращается! Содержит нецензурную брань.

Глава 8. «ОПЕЛЬ–ВЕКТРА» УХОДИТ ОТ ПОГОНИ

Балкон располагался на той стороне дома, которая выходила на тихую и малолюдную улицу. Собственно, это была даже не улица, а тупик, упирающийся в лесопарк. Напротив среди сосен возвышалось здание больницы, а ближайшие многоэтажки стояли в отдалении за перекрестком дорог.

Прежде чем приступить к рискованному альпинистскому трюку, я убедился, что под окнами нет ни прохожих, ни моих оппонентов. Конечно, стопроцентной гарантии, что мой цирковой номер останется без зрителя, я не мог себе дать, но и тянуть дальше было невозможно.

Минуты три ушло у меня на то, чтобы вспомнить, как обращаться с лебедкой, обвязаться куском нейлонового троса, закрепив его концы на ручке механизма, прикинуть расстояние до ограждения крыши, практически невидимого с лоджии, и установить на пневмосистеме оптимальную силу броска. Затем я встал спиной к ограждению лоджии, просунул ноги между рабочим столом и инструментальной тумбочкой и, убедившись в их надежной фиксации, откинулся назад, зависнув над краем. Из такого положения можно было попасть только пальцем в небо, но мне повезло. С первой же попытки «кошка» перелетела через ограждение и зацепилась раскрывшимися «лапами» за поручень. Услышав, как лязгнул металл, я осторожно потянул за тонкий трос и убедился, что фиксация надежна. Лебедка могла вытянуть и легковушку, но выдержит ли мой вес ограждение — в этом я не был полностью уверен. Полет с восьмого этажа не входил в мои планы, однако моя жизнь сейчас целиком зависела от случая.

– — Господи, помоги, — прошептал я и нажал на кнопку электропривода.

Вопреки логике, я не стал спускаться вниз, а, наоборот, начал медленный подъем на крышу. Когда мои ноги оторвались от опоры, и я повис над бездной, сердце замерло и сжалось. Это длилось всего мгновение, но меня прошиб холодный пот. Я понял, что критический момент миновал и ничего фатального уже не произойдет.

Лебедка продолжала тащить меня наверх легко и плавно, негромко жужжа приводом, и через минуту я бесшумно перевалился через перила, оказавшись на краю крыши. Убрав лебедку в сумку, я посмотрел вниз. То, что я увидел, еще раз подтвердило правильность принятого мною решения. Безуспешно провозившись с замками, преследователи последовали моему примеру: на балконе Тамары Степановны появился один из этих парней. Я видел его голову, высунувшуюся наружу. Он рассматривал проем, из которого я выбрался несколькими минутами раньше. Задержись я ненадолго… да что тут говорить! Этому ублюдку ничего не стоило перерезать трос лебедки или просто пристрелить меня, покуда я беспомощно висел между небом и землей.

«Провидение на твоей стороне, Алекс», — подумал я. Почему–то я мысленно обращался к себе так — Алекс.

Нужно было убираться подальше, пока менты не разобрались, что к чему, и не перекрыли последние пути отступления. Подхватив сумки, я побежал по крыше. Мне нужен был люк в дальний подъезд.

Мне опять повезло: доступ в подъезд оказался свободным. Я без проблем спустился на площадку девятого этажа, а затем сбежал по лестнице и вышел во двор, быстро скрывшись за углом дома.

Спустя полчаса я открывал ворота гаража отца. В двойном боксе стояли изрядно потрепанная старенькая «Нива» и почти новый «Опель–вектра». Можно было не проверять техническое состояние машин — отец содержал их в идеальном порядке, но мне была нужна скоростная машина, и я остановил свой выбор на «Опеле», хотя он и был более приметным.

Бросив сумки на сиденье, я сел за руль и включил зажигание. «Опель», тихо заурчал и плавно выкатился из бокса. Развернув машину в направлении движения, то есть в сторону выезда из кооператива, я остановился и вернулся к боксу, чтобы закрыть ворота. Это заняло не больше двух минут, но именно этот короткий отрезок времени, потерянный мною, едва не привел к печальному исходу.

Я уже миновал КПП с дежурящим у шлагбаума сторожем и свернул на шоссе, когда что–то заставило меня взглянуть в зеркало заднего вида. Меня настигал автомобиль, на бешеной скорости выскочивший с кольцевой развязки. Нас разделяло метров триста, но дистанция быстро сокращалась. Вдруг машина резко затормозила у поворота к гаражам и свернула к КПП. Теперь свет фар не мешал мне разглядеть ее силуэт. Весьма знакомый. Уже трижды за день мне встречалась все та же «Лада» с высоким споилером.

Должно быть, мои оборотни заметили выезжающий вишневый «опель» и сообразили, что за рулем сидит их «клиент», или справились обо мне у сторожа. С ходу развернув машину и едва не столкнувшись с несущимся мимо фургоном, оборотни помчались за мной.

– — Вот черт! — Я был просто в бешенстве. Откуда они могли узнать, что я направлюсь сюда? Откуда им известно, что у отца есть гараж и «опель»? Не слишком ли много знают эти сволочи? Не по Сеньке шапка. Тут что–то другое, давнее, страшное. Видать, Алекс, у тебя натурально есть смертельный враг. Он хорошо платит этим шестеркам. Надо что–то припомнить. Какое–то имя, кличку… Кто же это? Я вспомнил «мерседес», летящий в пропасть. Кажется, я помог тому авто совершить последний полет. Да, что–то оттуда… Ладно, некогда заниматься чепухой. Вспомню потом.

Размышлять о причинах столь скорой встречи с преследователями у меня тоже не было времени. Теперь все зависело от того, смогу ли я оторваться и не напороться при этом на милицейские посты.

Достав из кармана пистолет, я положил оружие рядом на консоль и стал быстро наращивать скорость, обходя одну за другой попутные машины. Синяя «Лада» осталась далеко позади, но отрыв не увеличивался, что говорило не только о классе ее водителя, но и о том, что на «десятке» стоял не менее мощный двигатель.

Я выиграл еще десяток–другой секунд, пройдя очередной перекресток на красный свет. Теперь фары «десятки» светили в километре от меня и вскоре исчезли. Я направил свой «Опель» по огромной дуге поворота. Я должен был миновать кольцевую развязку дорог до того, как снова попаду в поле зрения преследователей. Если мне удастся такой маневр, то ментам будет нелегко снова напасть на мой след, ведь на «кольце» сходились пять дорог.

Я выжал из «Опеля» максимум возможного и резке затормозил лишь у самого «кольца», по которому неуклюже двигались троллейбусы. Вместо того чтобы влиться в поток машин и, как положено, проехать по кругу; я крутнул баранку влево, направив свое авто «против шерсти». Фары встречных автомобилей сразу ослепили глаза, заревели клаксоны. Я вел машину почти наугад, прижавшись к самой бровке и в любое мгновение ожидая столкновения. Только чудом мы разошлись с фургоном, успевшим отвернуть в сторону, в считанных сантиметрах промчалась мимо правого крыла «опеля» какая–то слишком черная «Волга», водитель которой истерично сигналил. Весь этот дорожный беспредел длился секунды. Я даже не успел по–настоящему испугаться собственной дерзости, как «опель» выскочил на другое шоссе, ведущее в тот же район, откуда я так отчаянно удирал. Я весело и зло подумал о том, что когда–то был автогонщиком.

Синей «десятки» в пределах видимости не наблюдалось. Можно перевести дух и подумать, что делать дальше. Нужно немедленно выбраться из города и спрятать машину в каком–нибудь укромном месте, но я не представлял себе в каком. Единственным вариантом оставалась дача отца, но и там меня могли найти враги, которые знали обо мне и моих близких куда больше, чем я сам — по крайней мере на этот момент.

И все же я решил ехать на дачу. Что–то смутно пробивалось из глубины памяти, напоминая о сугубой ценности этого места.

Снова начались городские квартиры. Центральные улицы и магистрали были небезопасны. Мне пришлось свернуть на узкий внутриквартальный проезд и дворами пересечь весь район, выбираясь на улицы лишь при необходимости. Я старался быть предельно осторожным, но однажды пришлось пережить очень неприятный момент. Совершенно неожиданно прямо передо мной на улицу выехал милицейский «уазик». Его водитель прекрасно видел мою машину, но почему–то никак не отреагировал на нее.

Что ж, все сходилось. Я все больше склонялся к версии, что преследующие меня сотрудники милиции, если они таковыми являются на самом деле, а не прикрываются формой и фальшивыми удостоверениями, действуют вне рамок закона, на свой страх и риск. А это могло означать лишь одно — мной занимается местная мафия, у которой, как говорится, все схвачено. Этим объяснялись все странности происходящего. Что ж, нашим легче. Мгновение назад я вообще был готов к тому, чтобы противостоять тотальной охоте. Однако я не обольщался. Итак, враг, будем считать, установлен, но вряд ли мне станет от этого легче. Единственно, появляется ниточка, которая наверняка поможет разобраться в ситуации. Парни в синей «десятке» были конечно же шестерками и выполняли указания боссов, но именно через эту зловещую четверку я мог выйти на главарей и расплести этот непонятный заговор против меня. И самое главное — мне нужен шанс, хотя бы самый ничтожный, чтобы отыскать жену. Меня терзала мысль, что Джеки в беде.

По дороге на дачу я перебирал варианты действий. Мне предстояло в одиночку сразиться с мощной организацией, которая представляла собой сращение криминала, милиции и прокуратуры. Это было куда круче схватки Давида с Голиафом, ведь подобную Систему нельзя уничтожить одним точным ударом. Как тысячеголовая гидра, она очень живуча и легко компенсирует свои потери. Однако и один в поле — воин, тем более когда терять нечего. Отец в могиле, жена похищена. Для начала следует очень осторожно и аккуратно разобраться с ментами и, особенно, со следователем прокуратуры, который наверняка тоже принадлежал к Системе и был в ее иерархии фигурой достаточно крупной. Вряд ли все они знают многое, но выжать максимум информации было необходимо. И еще мне следовало перехватить инициативу. Хватит бегать от этих подонков, словно заяц от борзых, пора самому выходить на охоту!

С этими мыслями я въехал в дачный массив за Фёдоровкой, машину вёл словно на автопилоте. Я уже не удивлялся тому, что хорошо ориентируюсь в этом городе. Вот и 9–я Яблоневая, и небольшой аккуратный домик, выделяющийся среди соседних гармоничными пропорциями тщательно проработанных деталей. Конечно, это была дача отца. А я имел к ней какой–то специфический интерес. Не только ностальгия привела меня сюда.

Я остановил машину у калитки и вышел из салона, с удовольствием вдыхая прохладный воздух, в котором преобладал запах свежевспаханной земли, яблок и прелых листьев.

Калитка открылась почти бесшумно. Даже в мелочах отец был верен себе, петли и замки были отлично смазаны. Я прошел по бетонной дорожке к крыльцу дома, остановился, замер в гигантской тишине и осмотрелся. Да, все здесь было мне знакомо: и деревья, которые я сажал вместе с отцом много лет назад, когда еще была жива мама; и эта дорожка (сколько бетона мне пришлось замесить и уложить!) и сам дом, в котором не один гвоздь вбит моими руками… Я окинул взглядом усадьбу. Все было в идеальном порядке. В финале этого ночного смотра я заметил кучу перегноя, примостившуюся у забора в углу участка. Вокруг нее плотным полукольцом росли кусты крыжовника. Именно этот участок сада почему–то приковал мое внимание.

А дальше я всё делал автоматически.

Я заглянул в небольшой сарайчик и, выбрав лопату, подошел к невысокому ограждению из плоского шифера, которое придавало хранилищу удобрений культурный вид. Несколько минут я водил лучом фонарика и пытался найти ключ к тайнику. Несомненно, тут располагался тайник. Сверху на куче перегноя росла трава, покрывая ее почти полностью. Получалось, что отец почему–то не использовал это великолепное удобрение для сада как минимум год. Сам по себе этот факт казался заурядным, но ведь отец всегда очень тщательно заботился о деревьях… Внимательно присмотревшись, я заметил, что в правом углу куча немного просела, да и растительность здесь была реже, словно в этом месте когда–то все же брали перегной. Я убрал один лист шифера и принялся копать, аккуратно складывая землю в двух шагах от ограждения.

Вскоре мои труды были вознаграждены. Лопата звякнула о металл, и свет фонаря осветил стальной люк. Когда я полностью очистил его и потянул за кольцо, тяжелая крышка с трудом поддалась, открывая черный провал. Я даже присвистнул от удивления, когда осветил пространство бетонного бункера размером с хороший погреб. Люк герметично закрывал его горловину, и внутри было довольно сухо. Должно быть, все же существовала потайная вентиляция, но это меня не интересовало, в отличие от хранящихся на полках ящиков и коробок.

Вниз вела стальная лестница, В нетерпении я спустился на дно бункера и осмотрелся, перемещая луч фонаря по бетонным стенам и полкам. Насчитав с дюжину оцинкованных ящиков, я открыл крышку одного из них и замер от изумления. В ящике лежали две автоматические винтовки с комплектом оптических прицелов, магазинов и глушителей. Винтовки были новейших образцов и в оружейной смазке. Придя в себя от шока, я принялся за осмотр остальных ящиков.

Арсеналом, хранящимся в них, можно было вооружить взвод спецназа или диверсионно–разведывательное подразделение. Здесь лежало и обычное вооружение, и весьма экзотические экземпляры, включая арбалеты, пластиковые бесшумные пистолеты, портативные установки управляемых самонаводящихся ракет.

Все это стоило десятки тысяч долларов и не могло принадлежать моему отцу. По всему выходило, что хозяином тайника являлся я сам. Что же эхо могло означать? Неужели я действительно имел отношение к какой–то спецслужбе? Но тогда почему мною занимается мафия, а не российская контрразведка? А может, я, наоборот, работаю на ФСБ?

Оставались еще две коробки, не осмотренные мною, и я снял с полки одну из них. В ней я обнаружил множество различных документов, аккуратно завернутых в полиэтиленовые пакеты, а на дне лежали автомобильные номера. Достав лачку паспортов и раскрыв верхний, я увидел свою фотографию. Правда, на ней я выглядел иначе, чем сейчас, но все же это был я. Согласно паспорту моя фамилия была вовсе не Кленов, а… Громов, и звали меня Алексеем Владимировичем. Вот гак дела! Следующий паспорт тоже оказался с моей фотографией, но на ней я был блондином, и выписали его на фамилию Портнягин.

Наверняка документы являлись фальшивыми, но их невозможно было отличить от настоящих, если бы не одно лицо, смотрящее на меня. Это сильно озадачило меня, поскольку говорило в пользу шпионской версии моего недавнего прошлого. Здесь имелись документы на все случаи жизни, с их помощью я мог бы раствориться среди миллионов россиян, при необходимости меняя имена, как перчатки. Даже для могущественной ФСБ такое изобилие оружия и фальшивых документов казалось слишком роскошным. Да и зачем сотруднику контрразведки столько добра в собственной стране? Какое спецзадание требует такой экипировки агента? А если добавить к этому оборудование для прослушивания телефонных разговоров и скрытного слежения, дистанционные системы управления радио–взрывателями, электронные отмычки и прочие «примочки», обнаруженные мною, то версия о моей принадлежности к ФСБ затрещала по швам. Окончательно ее разрушила последняя находка. Во второй коробке, оказавшейся намного тяжелее первой, я обнаружил деньги. Много денег, очень много. Пачки долларов и рублей были запечатаны в пластик, и по приблизительным прикидкам общая сумма составляла не менее пары миллионов баксов.

– — Ни хрена себе! — непроизвольно вырвалось у меня. — Это что же получается? Я работаю на иностранную разведку? А отец?.. Отец не мог не знать об этом тайнике, значит, он был в курсе?.. Нет, не верю. Не может этого быть! Он не мот допустить такого…

Кажется, я окончательно запутался в своем прошлом. Но, кем бы я ни был, теперь это не имело значения. Передо мной стояла только одна задача — выжить и найти Женю. И я должен был решить ее любой ценой.