Крысиные бега

Сергей Георгиевич Михайлов, 2006

«Крысиные бега» – вторая часть цикла «Осколки последней войны». Зима 2006 года. В руки Ивана Рукавицына случайно попадают секретные документы государственной важности. Его задача – передать их видному чеченскому политическому деятелю. Этого требуют интересы государства. Следуя указаниям неведомого проводника, Иван едет в Чечню. Его сопровождает Олег Киселёв, сослуживец по Чечне, ныне сотрудник ФСБ. Снова на пути Ивана возникает бывший полковник Пастухов. За документами начинается настоящая охота, как со стороны криминальных структур, так и со стороны западных спецслужб. Удастся ли ему выполнить свою миссию и утереть нос вражеским агентам?

6.

На столе лежали два мобильных телефона — мой собственный и тот, что я нашёл в камере хранения. Между ними — пепельница и пачка «Марльборо-Лайт».

Я сидел в своей квартире, курил одну сигарету за другой и ждал звонка. Вернее, двух звонков, по обоим телефонам: по одному — от тех парней, которым я должен передать папку, по второму — от Олега Киселёва. Вопрос заключался только в одном: кто позвонит первым. Я даже своеобразное соревнование между мобильниками устроил: побеждает тот, кто зазвонит раньше.

Смутная тревога не покидала меня. Наверное, мне не следовало сидеть здесь, в этой квартире. Но что-то меня удерживало. Я ждал.

Победу одержал «Сименс». Они! Сердце бухнуло в груди и, получив изрядную долю адреналина, погнало его в кровь.

Я вышел на связь.

— Да. — Это было единственное слово, которое я произнёс в этом разговоре. Всё остальное говорили они. Передав подробные инструкции, на том конце дали отбой.

А я всё сидел, прижав трубку к уху, и думал: какие же всё-таки подлянки порой подбрасывает нам жизнь! Не ждёшь, не гадаешь, а она тебе — бац! Да всё по башке норовит, да побольнее…

Инструкции, которые я получил, были для меня полной неожиданностью.

Я взглянул на часы. Семь часов вечера. Пора бы и Киселёву объявиться. Мне сейчас как никогда нужен был его совет. А пока я принялся за сборы. Достал дорожную сумку, покидал в неё смену белья, пару свитеров, тёплые носки (обещали сильные холода), фотоаппарат и кучу всякой походной мелочи. Посчитал наличность — восемь тысяч. Сунул в карман. Взял с собой кредитку «Внешторгбанка», там у меня были кое-какие сбережения. Пригодится, мало ли что. Всё как-то спокойней, когда карман греет кругленькая сумма.

Всё, сборы закончены. Надо уходить, здесь оставаться стало слишком опасно. Поеду к Киселёву без предупреждения.

Но я не успел. В двадцать минут восьмого раздался звонок в дверь. Я вскочил.

Неужели за мной? Вернее, за папкой? Я быстренько прикинул в голове свои активы. Так, жены с сыном нет — это раз. Папки тоже нет — это два. Два козыря, которые я могу разыграть. Во-первых, им нечем будет меня прижать (степень уязвимости близка к нулю). Во-вторых, им нужна папка, а не я. А это значит, что убивать они меня сейчас не будут. Если только из личной неприязни. Хотя тоже вряд ли: ни я их, ни они меня никогда не видели.

При любом раскладе, дверь лучше открыть. А не то, не дай Бог, вынесут. У них это запросто: удар ногой — и дверь летит в коридор.

Прежде чем открыть, я отключил все звуковые сигналы на мобильниках (не хватало ещё, чтобы Олег в этот момент позвонил и тем самым себя засветил!), потом взял себя в руки и шагнул к входной двери.

На пороге стоял плотный коренастый человек в длинном пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Один, больше никого. Признаков враждебности не проявляет, держится свободно, непринуждённо. Лицо скрыто в тени, виден один только силуэт.

Человек поднял руку в знак приветствия, коснувшись пальцами полей шляпы, и шагнул в квартиру. Я невольно сделал шаг назад.

— Разрешите войти?

Показалось? Или я действительно слышал этот голос раньше?

Он сделал ещё шаг. Свет упал на его лицо.

— Ну здравствуй, фотограф, — широко улыбнулся он. — Не ожидал?

Не ожидал — это мало сказано. Даже в самой кошмарной своей фантазии я бы не мог себе такого представить. Да, это был он, полковник Пастухов, собственной персоной. Вернее, бывший полковник.

Человек, которого я хотел убить десять лет назад, но не успел: подорвался на чеченской мине и попал в госпиталь.

Человек, который полгода назад пытался уже убить меня, но вместо этого угодил в лапы ФСБ.

А сейчас он на свободе, и это тревожит меня более всего. За какие такие заслуги он преспокойно расхаживает по Москве? Да ещё набрался наглости завалить прямо ко мне!

Он особенно не церемонился и уже топал по ковровой дорожке прямиком в мою комнату. Я машинально следовал за ним, не зная, как мне поступить дальше. А он уже по-хозяйски развалился в моём кресле, сдвинул шляпу на затылок, ослабил узел галстука.

— Уф, душно! На улице прямо-таки весна.

Я наконец обрёл дар речи.

— Какого чёрта, полковник? Или кто ты там сейчас?

— Послушайте, господин Рукавицын. Давайте забудем прошлое и начнём строить наши отношения с чистого листа. Я к вам по делу.

— Забыть прошлое? Это ты, убийца, предлагаешь мне?! Забыть ту девочку?

— Остуди свой пыл, фотограф. Да, я подлец, мерзавец, негодяй — называй меня как хочешь. Но это всё в прошлом, теперь я другой. Человек ведь может исправиться, не так ли?

— Тебе это не грозит, Пастухов. Такие, как ты, неисправимы.

— Ладно, хватит лирики, Рукавицын. Я уже сказал, что пришёл по делу. И лучше будет, если мы это дело решим полюбовно.

Я усмехнулся.

— Угроза? Что ж, другого я и не ожидал.

— Это не угроза, фотограф, это здравый смысл. Ты отдаёшь мне папку, я тихо исчезаю, и мы всё это забываем, как страшный сон. Как будто ничего и не было.

— Откуда тебе известно про папку?

— Я работаю на Контору.

Опа-на! А ведь всё может быть, чёрт побери! Если это так, тогда многое объясняется. Во-первых, то, что он на свободе. За те преступления, что он совершил, ему не меньше пятнашки светило. Во-вторых, его информированность. О папке могли знать только в ФСБ, да ещё те бандиты, что подстрелили Куценко. А может, он бандит? Да нет, вряд ли. Скорее всего, он говорит правду. Может быть, и не всю правду, но то, что Контора ему «крышует», вполне могло быть реальностью.

Я решил его слегка подразнить, а заодно и прощупать.

— С каких это пор в ФСБ стали таких отморозков брать?

Я знал: и не таких берут. Агентурная сеть сплошь и рядом вербовалась из преступного элемента.

— Там умеют ценить настоящих профессионалов, — с вызовом ответил он. — Такие спецы, как я, на дороге не валяются. Хватит, Рукавицын, отдай папку, и я уйду.

В этот момент в кармане у меня завибрировал мобильник. Мой мобильник. Держу пари, это Киселёв. Но Пастухову об этом знать не следует. Поэтому я незаметно сунул руку в карман брюк и на ощупь отменил вызов. Чуть позже я сам с ним свяжусь. Если, конечно, удастся выпроводить полковника.

— Я жду, фотограф. Не вынуждай меня применять силу.

— У меня нет никакой папки.

Пастухов выдержал паузу, потом поднялся и вплотную приблизился ко мне.

— Вот что, Руковицын, давай начистоту. Мне нужна эта папка, и я её получу, хочешь ты этого или нет.

— Повторяю, у меня её нет. Я отдал её на хранение в надёжные руки. Я ведь знал, что рано или поздно за ней придут.

Он больше не улыбался. Внимательно посмотрел мне в глаза, поиграл желваками, потом в раздумье прошёлся по комнате.

— Вечно, Рукавицын, ты создаёшь мне проблемы. — Он выругался. — Ну и где же она?

— Я же сказал: в надёжных руках.

— Адрес! Адрес говори, где эти руки найти можно. И при случае оторвать.

Я не успел ответить: в прихожей мелькнула чья-то тень. А ведь дверь-то входную я не закрыл!

— Тук-тук-тук! Дома есть кто?

Олег! Не дождавшись ответа на свой звонок, решил заявиться сам, прямо к волку в пасть. А, может, заподозрил что, когда я на звонок не ответил.

— Олег! — крикнул я. — Уходи отсюда! Здесь засада!

Но было уже слишком поздно: Олег Киселёв уже входил в комнату. Под мышкой у него была зажата красная папка.

— Что тут у вас происходит?