Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)

Владимир Седов, 2014

Эта книга посвящена слабому полу. Женщина – это приглашение к счастью…

13. Квадрат Малевича

К своим тридцати семи годам в ее сексуальной жизни был один единственный мужчина.

Ее муж.

С которым, к тому же, Вера «разошлась» полгода назад. Вернее, «разойтись» она не могла, они с ним жили не зарегистрированные, так сказать, в гражданском браке — вместе решили, что регистрация в ЗАГСе — это не модно.

И вот однажды утром он встал и сказал, что уезжает. Она подумала, что, как всегда, в командировку.

С просонья и не поняла, куда и зачем, протянула к нему губы для поцелуя, которые он впервые за десять лет совместной жизни не поцеловал, что и было самым странным в это утро. Но странность эта тогда ее не взволновала, и она, зафиксировав, что дверь захлопнулась, легла спать.

А муж уехал навсегда в другой город к какой-то девице, о существовании которой она даже и не подозревала. Туда, оказывается, он и ездил в командировки.

А то, что он уехал насовсем и надолго, она поняла, когда обнаружила, что вместе с, его походной сумкой исчез и большой семейный чемодан из желтой кожи, а также все его вещи. Единственное, что осталось, это его опасная бритва «Зингер». Почему он ее забыл, было непонятно. Хотя он ею не брился, и она у него была больше как сувенир, доставшийся ему от деда.

В итоге от мужа у нее осталась бритва, двухкомнатная квартира, в которой они только год назад сделали евроремонт, и старенький «Москвич».

После такого страшного ухода мужа она полгода плакала, а затем у нее вдруг стали появляться старые и новые подруги, и она плакать перестала. В основном подруги просили попользоваться ее квартирой, пока она была на работе, а в благодарность иногда приглашали ее посидеть в кафе или сходить в спортивный зал «размять кости».

Ей нравилось ходить с подругами в рестораны и спортивные клубы. Их посещали какие-то особенные люди: красивые, раскрепощенные. «Это потому, что богатые», — объясняли ей подруги. И ей тоже страх как захотелось стать такой же раскрепощенной и богатой.

А как сорокалетней женщине без высокооплачиваемой работы и своего дела стать богатой?

Как говорили подруги, путь был один — завести богатого любовника. И когда у нее после таких разговоров загорались глаза и вдруг начинало постукивать сердечко, подруги быстро останавливали ее волнение: «Тебе уже поздно, всех богатых расхватали молодые».

А еще ее очень смущали эти встречи подруг, в основном замужних, у нее на квартире со своими кавалерами и обсуждения с ней достоинств этих кавалеров: какие они в сексе, кто тратит, а кто зажимает деньги, кто злой, а кто добрый.

Особенно удивлялась интенсивной сексуальной жизни ее подруг. Каждый день, а некоторые и по нескольку раз: днем — с любовником, а вечером или ночью — с мужем.

У нее с ее бывшим мужем это было гораздо-гораздо реже. И не из-за того, что он не мог, а оттого, что ей так часто было и не надо.

Но подруги так смачно и интересно рассказывали ей и друг другу как, сколько, где и с кем, что она стала задумываться, почему они так могут, а она нет. И ей тоже захотелось этого же и столько же, и так же.

Захотеть-то захотела, а «этого» как не было, так и не было, как бы она этого не хотела.

Помыкалась она, помыкалась в своих поисках своего будущего сексуального партнера и поняла, что эти поиски безуспешны в силу ее робости, серости и скудности средств.

Но желание это, однажды пробужденное ее подругами, так и жило у нее внутри, по ночам спускаясь вниз, отчего руки пальчиками тянулись к нежному лобку. И что самое странное, эти прикосновения вместе с ее новыми воображениями как-то по-новому волновали ее кровь и душу. Ей это было интересно, ново и необычно.

Промучившись так в своих грезах, она решила поговорить со своей лучшей подругой, которая наиболее активно «пользовала» ее квартиру.

Света, выслушав ее, загорелась и рьяно взялась за ее сексуальное образование и обустройство ее интимной жизни.

— Во-первых, — сказала она, — тебе нужен партнер молодой, а не старый. Старики, они и есть старики. Форсу много, а пороху — пшик. Но и молодой партнер, желательно, чтобы был женатым, а то холостые мужики быстро начинают чувствовать себя хозяевами и неизвестно что выкинут.

— А что ты имеешь ввиду? — поинтересовалась Вера.

— А то, что некоторые сразу начинают жениться или, еще хуже, приходят пожить. А я думаю, что тебе смешить людей ни к чему.

— Но у тебя же неженатый?

— Да, у меня неженатый. Но то я, а это ты.

— Как это понять? — робко и тихо спросила Вера.

— А так, что я в этих делах уже давно купаюсь. Со мной эти номера не пройдут. А ты… — и она скептически обвела взглядом Веру. — Ты можешь влипнуть, и крепко.

Вера сникла.

— Ну что? — все также по-хозяйски спросила ее подруга. — Будем начинать?

— Угу, — мотнула головой Вера.

— Если угу, то завтра часов в шесть я приду к тебе со своим другом Виктором и его другом Лёней. Лёне где-то лет двадцать пять. Женатый, но глупый, как пенек.

— Глупый? — переспросила Вера.

— А тебе что с ним, романы обсуждать? Трахнешь его — и по домам.

— Как «трахнешь»?

— Как-как, обыкновенно.

— Да я же для него старуха.

— Не бывает старых баб, бывает мало водки, как говорит мой Витя. Так что приготовь закуски по-скромному и три бутылки водки.

— Хорошо, — опять очень тихо прошептала Вера.

— Но сначала мы произведем осмотр твоего девственного тела, — заявила Света. — Раздевайся.

— Как?

— Молча.

Вера покорно разделась.

— В общем, ничего, — обойдя ее вокруг, констатировала Света. — Бедро высокое, грудь упругая, тяжелая. Вот только… — сказала она и скептически посмотрела на густой светлый треугольник у основания живота Веры.

— Что «только»?

— Смотри.

И подруга, задрав юбку, приспустила свои трусики.

Там, где у Веры был густой пролесок, у Светы было выбрито аккуратное темное сердечко.

— Мужики от этого просто балдеют, — констатировала Света ошарашенной Вере.

— И тебе что-то подобное надо придумать. Пошли.

После получасовой кропотливой работы у Веры, вместо ее дикого светлого пролеска, появился аккуратный квадратик, причем уже черного цвета.

— Красота! — воскликнула Света. — Прямо «Квадрат» Малевича.

Когда Света ушла, Вера разделась, долго смотрела на свой новый узор. На молочно-белом теле этот темный шелковистый квадратик и точно был похож на картину великого художника, только ее квадратик был более нежным и таинственным.

Вера смотрела, смотрела и не заметила, как заулыбалась. А когда увидела в зеркале, что улыбается, то вдруг засмущалась и, прикрыв руками свой художествнный шедевр, бросилась надевать халат.

На следующий день она отпросилась на работе с обеда и, пробежавшись по магазинам, стала, волнуясь, роняя ножи и вилки, приводить кухню в состояние полной готовности к встрече с неведомым.

В седьмом часу, хоть и ждала, она вздрогнула от звонка. Одернула юбку, застегнула кофту еще на одну пуговичку и пошла открывать дверь.

Первой вошла Светка и мимоходом расстегнула у Веры только что застегнутую пуговичку на ее кофте.

Следом вошли два молодых парня. Тот, что повыше, как оказалось, был Светкин, а тот, что пониже, значит, был предназначен ей, Вере.

Светка сразу всех друг другу представила и сразу за стол, и все хохотала да болтала что-то. Парни молчали. Вера тоже, лишь изредка отвечала на Светкины вопросы односложно: да или нет.

Сели за стол.

Выпили.

Парни молчали.

Выпили еще.

Причем Светка заставила и Веру выпить две рюмки.

Вера сразу же спьянилась и тоже стала хохотать от каждого глупого слова или шутки.

А парни молчали.

После того, как выпили две бутылки парни заговорили. Отрывисто и как-то плоско и неинтересно.

Вере стало грустно. Она отозвала Светку в другую комнату и сказала, что ей что-то не хочется с «этим».

— Ты что, дура? — спросила ее Светка

— Нет, — сказала Вера.

— А раз нет, то для того, чтобы трахнуться, и такого достаточно. Давай не ломайся, тебе не восемнадцать. А ему двадцать пять. У тебя был такой?

— Был.

— Кто? — удивилась Светка.

— Муж. Когда мы познакомились, ему как раз было двадцать пять.

— Верка, ты чего, дура или прикидываешься?

— Нет, не прикидываюсь, наверное, просто дура.

— А раз дура, то давай вперед. Я сейчас уйду в ту комнату, а ты давай с ним в спальню.

— Нет, — сразу заартачилась Вера, — я так не могу. Вы лучше совсем уйдите, а то я не буду.

— Что не будешь?

— Ну, с ним не буду.

— Да, тяжелый случай, — почесала себе затылок Светка и крикнула: — Витя, пошли, я забыла, что нам надо в одно место.

И она почти силком выволокла Витю из-за стола.

Друг тоже хотел встать, но Светка его резко остановила.

— А ты посиди, водочки попей.

И, подмигнув им обоим, пошла к двери, а напоследок шепнула Верке:

— Я тебе позвоню через полчасика.

— Ты что, рано.

— Ничего не рано. Его на первый раз и на пять минут не хватит. Верь мне, уж я-то знаю.

Они ушли.

Вера сидела за столом с парнем, который молчал и разглядывал обои на потолке. Потом он налил, и они выпили. Вера уже только пригубила. Помолчали, еще выпили. Так просидели полчаса.

Парень постепенно разговорился и стал рассказывать о каком-то бригадире, который его зажимает и не доплачивает за работу.

Вера согласно кивала, что бригадир — редкая сволочь, смотрела на юношу и думала, как же ей с ним быть. По всему похоже, он не собирался проявлять никакой инициативы. Вере стало совсем грустно. И вдруг в этой грусти как гром прозвенел, звонок. «Светка», — подумала Вера.

И точно. Когда Вера сняла трубку, Светка, прямо захлебываясь от любопытства, заговорила:

— Ну что, как?

— А никак. Сидим, водку пьем, беседуем.

— И чего?

— Ничего.

— А он чего?

— Рассказывает про бригадира.

— Так, понятно. В общем, вот что, подруга, давай бери инициативу в свои руки. Веди его в спальню, вроде как показываешь ему квартиру, и там раздевайся. Мужиков, когда они видят, как раздеваете, женщина, клинит, и они сразу вспоминают, что им надо делать.

— Я не смогу.

— Если не станешь сама, я сейчас приеду и наведу у вас порядок.

— Хорошо, хорошо, — напугалась Вера, — я сейчас попробую.

Она положила телефонную трубку и вернулась на кухню.

Ее друг уже немного запьянел и тщетно пытался поймать вилкой зеленую горошину из салата, гоняя ее по своей тарелке.

Вера поправила волосы.

— А не хотите…

Но тут осеклась, подумала и поправилась:

— Хочешь посмотреть квартиру?

Тот отвлекся от горошины и, мотнув головой, сказал:

— Можно.

Вера провела его в зал. Показала книги, фотографии на стенах, статуэтки. Последние его заинтересовали, и он даже спросил:

— А это что за толстый мужик?

И показал на маленького толстого Будду из бронзы.

Вера не стала вдаваться в подробности и, махнув рукой, ответила:

— Так, один обжора.

— Обжора? — засмеялся товарищ. — Я так и подумал.

Потом она повела его в спальную комнату. Там у нее росло много цветов. Посередине стояла огромная двуспальная кровать, заправленная по этому торжественному: случаю синим махровым бельем в желтую клеточку.

Постель произвела на парня впечатление.

— Какая красивая и большая, — сказав он и, подойдя к кровати, потрогал ее рукой.

Вера, постояв в нерешительности у по рога спальни, вдруг скинула с себя одежду и, оставшись в белье, быстро прошла, и, обогнув парня, залезла под одеяло. Он по топтался немного, выключил свет и, снял рубашку и брюки, нырнул к ней.

Они несколько раз поцеловались, затем он долго расстегивал бюстгальтер и, наконец… Все произошло очень быстро. Даже сверх быстро. Она даже не успела удивиться, испугаться или обрадоваться, как он уж встал и ушел в ванную комнату.

Пока парень плескался в ванной, Вер продолжала лежать, гадая, было уже ил еще не было.

Почувствовав что-то липкое между ног решила: «Значит, было. Но что-то очень быстро. На одном единственном вздохе.

Наверное, потому, что это у нас с ним первый раз. Сейчас, наверное, будет еще» — и решила еще полежать.

Но парень, помывшись, зашел в спалню, оделся и, помахав ей рукой, ушел, тому, как хлопнула входная дверь, она поняла, что он не вернется. «Еще» больше не будет. Вера встала, оделась, прошла в комнату. Все было на месте. Не хватало только недопитой бутылки водки.

«Да, — подумала Вера, — убежал. Может, спешил куда».

Минут через тридцать позвонила Светка.

— Ну как?

— Никак, — ответила Вера.

— Что, совсем никак?

— Да нет, три минуты.

— Фу, — вздохнула Светка, — я уж думала, что совсем ничего не было. А то что три минуты, то это ничего. Это наверняка оттого, что очень сильно тебя хотел и первый раз. Это мы с тобой исправим. Я завтра приеду, расскажешь все в подробностях.

— Приезжай, хотя и рассказывать нечего.

Сутки до приезда Светы Вера находилась в каком-то волнующем напряжении, что создавало в ее скучной и однообразной жизни какой-то новый интерес. Она, то и дело вспоминая этого юного ловеласа, даже умудрилась найти в нем кое-какие хорошие качества.

«А что, — думала она, — и не хам, и не буйный. А то, что бутылку забрал, то, наверное, просто разволновался и чтобы успокоить себя, допил по дороге домой. К тому же Светка сказала, что он женат уже три года, а детей нет. И ведь не оттолкнул он меня и не ушел, когда я так нагло разделась и залезла в постель, даже наоборот, тоже нырнул ко мне и обнимал меня жарко и даже вроде как бы что-то сказал, когда прижимался ко мне». Вот только что именно он сказал, она не разобрала, но попробовала мысленно представить это «что-то» так; тихо сказанное, и ей сделалось приятно.

Когда пришла Светка и стала расспрашивать ее, как да что, Вера, как могла рассказала все как было. Светка, настроившись на продолжительный рассказ, сникла, когда услышала, что раз — и все.

— Да, — сказала она, — это ничего. Теперь тебе надо его пригласить к себе одного.

— А как я это сделаю?

— У меня есть его рабочий телефон. Давай, звони и назначай ему свидание.

— Я как-то не могу сама. Подумает еще, что навязываюсь. Ведь все-таки я старше; его почти на пятнадцать лет.

— Пусть подумает. А тебе что? Сами они к тебе уже не прибегут. Да, вот еще что, пообещай, что приготовишь что-нибудь вкусное.

— Это зачем?

— Ну как зачем? Чтобы у него был дополнительный стимул.

— Слушай, Светка, это получается, я как бы его покупаю.

— Да, получается. А что, разве он был плох?

— Да нет.

— Тогда звони.

И Светка сама набрала номер служебного телефона парня.

— Мне бы Павла, — попросила Вера кого — то на другом конце телефонного провода.

Там молча положили трубку, и было слышно, что кто-то кричит:

— Пашка, там тебя какая-то баба спрашивает.

— Какая еще баба?

— Не знаю.

— Сейчас, только трансформаторную крышку прикручу.

Минут через пять, когда Вера со Светкой уже устали ждать, Павел подошел к телефону.

— Слушаю.

— Павел, это я, Вера.

— Какая Вера?

— Та самая, — вдруг со злостью сказал Вера, — у которой ты вчера был.

Павел, очевидно, опешил от такого напора и уже робко спросил:

— И что?

— Ничего, — ответила Вера, — просто я тебя сегодня опять приглашаю к себе. Я вкусные голубцы приготовила и у меня есть бутылка «Смирновки».

Очевидно, и голубцы, и «Смирновка» произвели впечатление, и он сразу спросил:

— Во сколько?

Вера обернулась к Светке, и та показала семь.

— В семь.

— Хорошо.

— Молодец, — затараторила Светка, когда Вера положила трубку, — и про «Смирновку» правильно придумала, но раз сказала, придется покупать. Ты давай ему сразу скажи, что не надо спешить, надо все это дело делать подольше. И вообще, знаешь что, ты давай, когда он придет, я тебе позвоню, а ты потом просто положи трубку не отключая.

— Это зачем? — удивилась Вера.

— Зачем, зачем, чтобы знать, что у вас тут будет твориться, и понять, как тебе помочь в случае чего.

— А что у нас может твориться? То же, что и у всех.

Глупая, это тебе не муж. Это с мужем можно кое-как, а с любовником надо использовать всякие женские хитрости, чтобы он привязался к тебе.

— Какие еще хитрости?

— Ну такие, например, как твой квадратик.

— Какой квадратик? — не поняла сна чала Вера.

— Какой, какой. Да такой, который мы с тобой соорудили у тебя там.

И Светка показала ей на ее трусики. Вера посмотрела туда и задумчиво сказала:

— А знаешь, он его и не видел.

— Это сейчас не видел, а потом увидит и заинтригуется. Тебе надо понимать, глупая, что это раз, два, а потом, если будешь скучная и обычная, больше этот мальчик к тебе не придет. Поняла?

— Поняла, — мотнула головой Вера.

А когда Светка ушла, сама себе сказала:

— Она, конечно, правильно говорит. Хотя все это странно и непривычно.

И вспомнив парня, добавила:

— Но интересно…

Когда пришел Павел, Света уже стряхнула с себя робость и встретила его веселая и даже немного развязная, в легком шелковом халатике. Накормила ленивыми голубцами, напоила смирновской водочкой и только потянула в спальную комнату, как зазвонил телефон. Она взяла трубку и, услышав голос Светки, сказав, что ошиблись, положила трубку на журнальный столик в спальне не выключая, а Павлу сказала, что спрашивали химчистку, ей часто так звонят, путают.

На этот раз все произошло немного подольше, но не так, чтобы уж совсем долго — минут шесть-семь, не больше.

Когда Павел пошел в ванную, она положила трубку на рычаг. Павел посидел еще, поболтали о том о сем, в основном про его работу. Посмеялись. Выпили. И на этот раз, прощаясь, поцеловались.

Вера сама набрала Светку и сходу спросила ее:

— Ну как?

— А что вы там делали?

— Как что? — удивилась Вера. — Что и все делают.

— Дура, кто же так делает? Он же от тебя сбежит через раз.

— Почему? — удивилась Вера.

— А потому. Ты бы еще заснула во время всего этого. Ни одного вздоха, ни одного крика, стона. Перезвони мне через полчаса. Ко мне Виктор придет. Я не буду выключать телефон, а ты послушай.

Вера перезвонила. То, что она услышала, для нее было открытием, что люди могут так отдаваться друг другу, — со стонами, криками, воплями и даже просьбами.

— Ну как? — спросила ее Светка, когда они созвонились после ухода Виктора.

— Ты знаешь, я такого еще не слышала.

— Ничего, еще и увидишь. Созвонимся.

— И Светка бросила трубку.

— Вера осторожно положила трубку и задумчиво села в кресло. В голове было как — то туманно. Получасовое телефонное представление Светки ее не столько возбудило или чему-то научило, сколько опять заставило подумать, что она сама какая-то ненормальная. Что прожила столько лет и не знала, и не чувствовала ничего того, что, оказывается, чувствовали все остальные женщины вокруг нее.

— Ей стало так обидно, что она вдруг неожиданно для себя встала, подошла к шкафу, нашла альбом, вытащила оттуда фотографию мужа и со злостью разорвала ее. Потом собрала куски в кулак, смяла и, сказав «гад», выбросила все это мятое в помойное ведро.

— В этот вечер она напилась до безумия и раз двадцать звонила Павлу, просила позвать его к телефону, а когда он подходил, бросала трубку. Потом, ближе к полуночи, она успокоилась и уснула, не раздеваясь, прямо на диване.

— Утром ее разбудил громкий и настойчивый звонок в дверь. Она еле поднялась. Болела голова и ее подташнивало. Подойдя к двери, она увидела в глазок Светку. Молча открыла ей дверь и почти побежала в ванную. Там ее стошнило, а Светка стояла за дверью и тихо говорила и говорила.

— Ну что ты, Берусь, что ты. Я же не хотела тебя расстраивать. Понимаешь, я же хочу как лучше, чтобы ты жила полной жизнью.

Наконец Вера вышла из ванной.

Светка поставила на плиту чайник, нашла заварку, достала чашки, в общем, взяла инициативу в свои руки.

— Давай иди под душ тепленький, а я сейчас тебе чайку сделаю, сразу взбодрит.

Сама завела Веру в ванную и, поставив подругу под теплый душ, пошла заваривать чай.

Когда Вера вышла из ванной, Светка закутала ее в одеяло, как сиделка больную, напоила ее чаем и уложила в постель.

— Спи, — поцеловала подругу Света и ушла, хлопнув дверью.

Вера, вздохнув, залезла под одеяло, с головой и, чему-то улыбнувшись, уснула.

И ей приснился цветной красивый сон с цветами, бабочками, и она в этом сне в воздушном розовом пеньюаре кружилась в прекрасном свободном танце.

Когда она проснулась и высунула голов; из-под одеяла, солнце так ярко освещал ее комнату, что она зажмурилась и, прикрыв лицо от солнечного зайчика, сладко потянулась.

Но опять зазвонил телефон, и Она прям в одеяле, часто переступая ногами, подошла к телефону.

— Алло…

Это был Павел.

Она испугалась и бросила трубку.

Но телефон через несколько минут опять зазвонил. И не замолкал: звонил и звонил.

Долго и противно.

Она сидела в кресле, поджав ноги, и со страхом смотрела на дребезжащий телефонный аппарат. В ее голове пролетали картины ее ночных звонков Павлу, вино, сигареты и какие-то метания души, непонятные и странные для нее. Было противно и стыдно за себя. За выпитое вино, за эту связь с мальчиком, за дурацкий квадрат под трусиками.

Она вдруг вскочила и бегом побежала в ванную. Там она стянула с себя трусики, и стала шарить рукой, ища хоть какой-то крем. Рука все время натыкалась на что-то другое, но только не на крем. Она вскинула голову и тут увидела себя, растрепанную, с красными глазами.

— Тьфу, — плюнула она в зеркало и только хотела сбрить аккуратный черный квадратик на лобке, как резкий и неожиданный звонок в дверь заставил ее вздрогнуть и остановиться в порыве уничтожить «произведение бессмертного Малевича» на своем прекрасном теле.

Она со злостью бросила бритву на пол ванной и в чем мать родила пошла открывать дверь.

Не спрашивая, кто там, мысленно, конечно, думая, что это Светка, она, отомкнув замки, резко распахнула дверь.

За дверью стоял Павел.

Увидев его, она даже не вскрикнула, не застеснялась и даже не удивилась, и не прикрылась, как сделала бы это раньше. Она только повернулась и, бросив через плечо: «Заходи», прошла к дивану и только там уже накинула на себя халат.

Павел вошел.

Она, закинув ноги под себя, закурила и так свысока спросила топтавшегося и почему-то оробевшего Павла у дверей:

— Ну, чего встал? Проходи.

— Я так, пришел узнать просто.

— Что узнать?

— Ну, как ты, а то все звонила, звонила.

— Я? Кто тебе сказал?

— Не ты?

— Когда?

— Вчера вечером.

— Нет, не я.

— Да? Ну тогда извини. А я подумал что ты.

— Нет, не я, — выпустив тонкую струйку от тонкой сигареты, ехидно сказала Bepa.

— Да? А я думал, что ты.

— Не я. А ты давай проходи в спальную, — вдруг неожиданно для себя сказала Вера топтавшемуся у дверей мальчику.

Конец ознакомительного фрагмента.