Атака ихтиандров

Анатолий Сарычев, 2010

Боевые пловцы Сом и Зуб получают не вполне ясное задание. Им нужно найти где-то в водах Каспийского моря упавший вертолет, перевозивший бомбу с неизвестной начинкой, снабженную микрочипом непонятного назначения. Бомбу следует обезвредить, чип – изъять. Кто будет противостоять им, спецназовцы не представляют. Ясно только одно: операция автономная, и никакой поддержки ждать не следует. Так что Сом и Зуб должны рассчитывать только на свои боевые качества, опыт и природную смекалку. И еще на удачу, которая всегда за них.

Действующие лица в романе вымышлены, так же как и страна, которую вы не найдете на карте. Любое сходство с реальностью — не более чем совпадение.

Глава первая

«Командировка закончена, акты приемки подписаны, деньги переведены! Можно ехать домой к любимой жене!» — подумал Федор, глядя, как упакованную водолазную технику грузят в зеленый металлический «уазик».

— Вас подбросят до железнодорожной станции, а оборудование мы сами доставим в Москву. Через три дня пойдет транспортный борт в столицу. Если хотите, то можете лететь с ним, а пока отдохнете на нашей базе. У нас прекрасная рыбалка, охота.

— Как вы смогли так быстро найти наш контейнер? — спросил невысокий пухлый мужик, протягивая Федору командировочное удостоверение.

«Знал бы ты, сколько стоит портативный японский гидролокатор, господин главный инженер! Таких в кладовых ГРУ только три штуки!» — сказал про себя Федор, прижав правый локоть к туловищу, где во внутреннем кармане лежала плоская коробочка японского чуда техники.

— Мне просто повезло. Да и вы очень точно поставили створные знаки, — отозвался он вслух; больше всего ему хотелось вытянуть ноги на постели и провалиться в спасительный сон.

— Вы нас здорово выручили. Без вас мы надолго бы застряли на этой речке! — сказал начальник мостостроительного поезда со странной фамилией Элвин.

— Я через полтора дня буду в Москве и там встречу груз! — ответил Федор, бросив быстрый взгляд на железнодорожный билет, который держал в руках.

— Как вам угодно! Желаю приятно отдохнуть до Москвы! — сказал Элвин, отворачиваясь в сторону худого мужика, держащего в руках коричневую кожаную папку.

— Возите грузы автомобилями, а не катерами! — весело сказал Федор, шмыгнув носом.

Все-таки погружаться в ледяную воду — удовольствие ниже среднего, и подхватить насморк проще простого, даже тренированному водолазу.

Демонстративно посмотрев на часы, Федор открыл заднюю дверь «Нисана», который должен был отвезти его на станцию.

* * *

Федор с ненавистью посмотрел на старушку — божий одуванчик, сидевшую напротив него в купе скорого поезда. Казалось, чего человеку не хватает в жизни? Мягкое купе, столик, застеленный белоснежной скатертью, и два стакана с чаем, которые только что принес проводник… «С каким наслаждением, бабушка, я бы свернул тебе шею! Нельзя же так издеваться над людьми! Я все понимаю: ты старая, немощная, и тебя надо уважать, но совесть надо иметь», — мысленно увещевал он старушку, которая вот уже на протяжении суток не давала спать.

С виду она очень даже походила на человека: аккуратненькая, остроносенькая, с добрыми глазами василькового цвета, в опрятном халатике до щиколоток, а на самом деле пыточных дел мастер!

Федор, простыв в горах, немного сопел, а старушка, как только Федор засыпал, моментально его будила и сразу начинала рассказывать бесконечные истории о прошлом, радуясь, что нашла свободные уши. Побудки Федора бабушка мотивировала персональной непереносимостью мужского храпа.

Абстрагируясь от бесконечных воспоминаний о молодых годах, поклонниках, которые были готовы перевернуть мир ради одной ее улыбки, кинуть к тощеньким ножкам все золото и бриллианты Советского Союза, совершить подвиги, которые не под силу мифическим героям, Федор прикидывал, как хоть немного отдохнуть: то ли сунуть двадцать баксов проводнику и всласть поспать в служебном купе, то ли сбежать в соседний вагон и там отоспаться, оставив старушенцию охранять немудреный скарб.

Но последние слова бабули заставили Федора навострить уши и сразу забыть о всех мученьях.

— Напротив нас, на одной лестничной клетке, жила семья Воскобойниковых — милейшие люди! Глава семьи — профессор политехнического института, мой давнишний приятель. Я много лет была в него влюблена, но он стойко хранил верность жене — Софье Андреевне! — с осуждением сказала бабушка, поджав тонкие бесцветные губы.

«Губешки-то чуть подкрасила и мордочку припудрила. Еще та оторва в молодости была», — профессионально отметил Федор, в которого навыки разведчика были вбиты крепко.

Сейчас бывший капитан третьего ранга, боевой пловец, находился в резерве ГРУ, время от времени выполнял задания. Особо бывшие коллеги старшего прораба пуско-наладочного управления не напрягали, но иногда прибегали к помощи в деликатных делах. Коллеги щедро платили и подкидывали заказы на наладочные работы, которые позволяли Федору не только вести безбедное существование, но и откладывать приличную копейку на черный день. Да и адреналин в крови иногда стоило погонять.

Обычно Федор работал в паре с Зубом, но тот сейчас отрывался на Камчатке, тренируя эмчеэсников в обследовании затопленных пещер.

— Не может быть! Вы такая воспитанная, такая красивая, благонравная! — делано удивился Федор, решив во что бы то ни стало разузнать побольше о семье Воскобойниковых. Ведь именно такую фамилию носила его первая любовь — Милочка Воскобойникова!

Федор, пользуясь связями, два раза пытался найти Людмилу, но безуспешно. Сначала папу-профессора перевели на Камчатку заведующим кафедрой, а потом он там и умер, не дожив до шестидесяти лет каких-то трех месяцев. Мамочка, которая была на десять лет младше, вышла замуж за француза и смоталась на его родину, прихватив единственную дочь. Как оказался француз на закрытой для иностранцев в советское время Камчатке, Федор узнал, но куда они потом делись, выведать так и не смог.

И вот теперь, по прошествии стольких лет, судьба сама давала ему шанс узнать о предмете своей первой любви! Пара поцелуев в парке Дома офицеров, три свидания — вот, собственно, и все, что подарила судьба Федору, но воспоминания о первой юношеской любви он сохранил на всю жизнь.

— Вы так интересно рассказываете! Через ваши уста прямо оживает история! — слащаво воскликнул Федор, открывая свой рундук.

— Вы такой воспитанный молодой человек! — не осталась в долгу старушка, закрывая ладошкой беззубый рот.

«Тебе, старая карга, не меньше девяноста с хвостиком лет! А все туда же! Охота пококетничать с молодым мужиком! — подумал Федор, но тут же себя одернул: — Посмотри в зеркало, старый идиот! Сорок девять лет, а как только разговор зашел о Милке, сразу кровь взыграла, и моментально припомнил инструкцию по работе с агентами».

— Я только сейчас вспомнил, что у меня есть в сумке изумительный цейлонский чай. Уверяю вас, мадам, что такого вы никогда не пили. Сейчас сбегаю к проводнику, заварю, — вскакивая с места, сказал Федор.

— Время два часа ночи, а они чай задумали пить, — осуждающе сказала толстая проводница, склонившаяся над потрепанной книжкой в мягком переплете. На затертой обложке писаный чернобровый красавец грудью заслонял полуобнаженную красотку от мужика с ножом.

— Очнитесь, мадам! Горло пересохло! — весело сказал Федор, протягивая проводнице сотню.

— Люблю понятливых! — тотчас же вскочила проводница.

Схватив чайник, она быстро его сполоснула и поставила под струю кипятка.

— Организуйте чего-нибудь к чаю! — сказал Федор, протягивая проводнице пятьсот рублей.

— Сейчас сделаем! Будет как в лучших домах Лондона и Жмеринки! — ожила работница железной дороги, обнаружив хорошее знакомство с классикой русской литературы.

За все время суточного путешествия проводница, не удостоившая Федора ласковым взглядом, после получения мзды прямо лучилась радушием. Да и Федор радостно улыбался, весь ушедший в воспоминания молодости.

— Очень интересный разговор намечается, — неожиданно для себя выпалил он, протягивая проводнице еще пятьсот рублей.

— Для хорошего человека ничего не жалко, — не осталась в долгу проводница, открывая сиденье. Чуть покопавшись, достала из рундука плоскую бутылочку.

— «Наири», — с уважением выдохнул Федор и, восхищенно вскинув голову, сунул руку в карман.

— Хватит, — покачала рукой проводница, ласково улыбнувшись.

Схватив чайник с кипятком, Федор поспешил в купе.

Заваривая чай, он рассказывал:

— Способов заварки существует великое множество. Мне больше нравится азиатский способ. Заварили, налили в стакан и тут же перелили обратно. И так три раза! Кайтарма называется.

Рассказывая, Федор, продемонстрировал все сказанное действиями. Наконец, налив чай на четверть стакана, пододвинул его своей попутчице, которая за это время успела выставить на стол кулек с конфетами и печенье.

Появившаяся проводница поставила на стол поднос с пакетом маленьких пирожных в вакуумной упаковке, тарелкой с тонко нарезанным лимоном и двумя малюсенькими хрустальными рюмочками.

Федор торжественно водрузил на стол бутылочку «Наири».

— Что вы, что вы! Я не пью! — замахала руками старушка, но, увидев этикетку, моментально водрузила на нос очки. — От такого коньяка грех отказываться! Я себе этого никогда не прощу. Двадцать лет выдержки! Наливайте, молодой человек! — И она залихватски махнула рукой.

Покатав коньяк во рту, бабка расплылась в улыбке.

— Виктор Семенович, так звали профессора Воскобойникова, очень любил именно «Наири». Так рано ушел из жизни! А какой был любовник! Нежный, страстный, умелый! Я в его руках просто таяла…

«Не буду вспоминать, что буквально двадцать минут назад вы чуть ли не клялись в преданности профессора жене», — мысленно одернул бабусю Федор, на всякий случай наливая еще рюмочку.

Старушка выпила, и ее понесло:

— Виктор Семенович всю жизнь любил только меня и дочь! Софья Андреевна никогда его не любила. У нее на уме были одни только деньги. А какую огромную зарплату профессор получал на Камчатке! — закатила глаза старушенция и, не давая Федору вставить ни слова, продолжила петь дифирамбы бывшему любовнику: — Виктор мне звонил из Петропавловска, все жаловался на Софью, много рассказывал о Милочке. Такая лапочка была!

— Кто такая Милочка? — направил разговор в нужное русло Федор.

— Это целая история! Это же дочь профессора. Милочка Воскобойникова — умница, красавица и золотой души человек. У нее в девятом классе было сразу две трагедии, — распиналась бабуся, не замечая, что Федор постоянно подливает ей коньячок. — У Милочки был парень, который за ней ухаживал со второго класса. Вот это любовь была! Мне парень тоже нравился. Здоровый, умный, начитанный. И черт его дернул заняться регби! На соревнованиях в Каунасе столкнулся с каким-то бугаем, и тот ему сломал позвоночник! Представляете, здоровенный парень, почти два метра ростом, лежит беспомощно в постели и ничего сделать не может! Ноги не ходят, левая рука плохо двигается, а наша Милочка вокруг вьется, вся в слезах!

— Откуда вы так много знаете про Милочку? — искренне удивился Федор, не заметив, как сам назвал свою первую любовь ласковым именем.

Сердце сладко заныло. За столько лет он впервые получил хоть какие-то сведения о любимой.

— Да я много лет была ее наперсницей! Милочка рассказывала мне обо всем! — выпалила старушка, хлопнув еще одну рюмочку, и продолжила: — Наша Софья, видя такое дело, пришла к Андрею и говорит: «Ты, парень, конченый человек! Нечего тебе голову морочить нашей девочке. Что, моя дочь всю жизнь будет за тобой горшки выносить? Не для этого я ее растила! Ты все равно не жилец». Андрей не выдержал и в тот же день повесился на шнуре от шторы!

— Как-то непонятно все произошло! Как может парализованный человек повеситься? — не поверил Федор.

— У Андрея были очень сильные руки. Он мог подтянуться на одной руке десять раз! — моментально отреагировала старушка.

— Что дальше-то было?

— Милочка впала в транс. Десять дней ничего не ела. Родители начали бояться, что девочка покончит с собой. Я задействовала знакомых и перевела ее в другую школу. Дети очень разных родителей учились у нас в политехе. Были родители и директора школ и даже сотрудники районо, — гордо сказала бабуся.

И только тут она соизволила представиться:

— Меня зовут Агрипина Семеновна. Я уже двадцать лет на пенсии, но все прекрасно помню. Память у меня наследственная! Мы, графья Собчаковы, всегда ею славились.

— Завидую, Агрипина Семеновна, — совершенно искренне восхитился Федор, испытывая к старушке самые нежные чувства. Так было приятно вернуться на много лет назад и окунуться в молодость.

У него сладко заныло сердце, а губы поневоле расплылись в счастливой улыбке. Старушка тем временем продолжала рассказывать, все более распаляясь:

— Я помогла девочке перевестись на другое место учебы. Новая школа, новые подруги. Буквально через месяц у Милочки появился другой парень. Она с ним даже целовалась! Приходит ко мне и рассказывает: «Он меня целует, а я представляю на его месте Андрея. Так намного легче». Парень учился в ее классе — вот только не помню, как его звали. Ведь прошло столько лет.

— Ну и чем все кончилось? — устало спросил Федор, вспоминая с какими чувствами он ходил на свидания, как трепетал при одном только взгляде на Милу. Он и сам не заметил, как перешел от ласкательного имени Милочка к просто Миле.

— Виктору Семеновичу как раз предложили кафедру в рыбном институте на Камчатке, и он сразу согласился. Виктор и мне предлагал ехать с ним! Но у меня были старые родители, и я не смогла. Вся жизнь моя переломалась! — выкрикнула последнее предложение старушка.

До этого она хоть и повышала тон, но не кричала.

— Время было другое! — кинул реплику Федор, внимательно глядя на собеседницу, которая раскраснелась от выпитого, и на левой ее щеке проступило овальное черное пятно.

— Надо было все бросить и ехать! — зло сказала старушка и, схватив бутылку, прямо из горлышка сделала большой глоток. Громко закашлялась. Федору пришлось легонько стукнуть ее по спине.

Успокоившись, старушка махнула рукой и продолжила рассказ, печально глядя в окно, за которым мелькали редкие разъезды да плохо освещенные деревушки:

— Вот так и кончилась моя самая большая любовь! Два раза выскакивала замуж, родила ребенка, вырастила, а перед глазами все время стоит Виктор Семенович… Один раз мы с ним увиделись на конференции в Красноярске через три года после его отъезда на Камчатку. Но это ни к чему не привело — просто еще одна ночь любви в гостинице. Но какой был мужчина! — приложила к глазам платочек старушка. — А с Милочкой мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения. Девочка вышла замуж, родила двух детей и нормально живет. Парень женился, у него девочка родилась…

— Как вы с Милой поддерживаете связь? — спросил Федор, и внутри все похолодело. Неужели он сейчас получит координаты любимой?

— Мы раз в полгода созваниваемся, а чаще пишем эсэмэски или электронные письма, — махнула рукой продвинутая бабуся, протягивая руку за рюмкой.

Федор моментально подвинул свою, которую та и хлопнула.

Телефон заиграл мелодию Грига, и Федор внутренне напрягся. Звонок от куратора не предвещал ничего хорошего.

— А у меня здесь «Мегафон» не работает! — капризно сказала бабуся, вынимая из сумочки на боку черный мобильный телефон «Самсунг».

Федор приложил палец к губам.

— А мне плевать на твои разговоры! — пьяно икнула старушка и схватила бутылку.

— Сом? — спросили в телефонной трубке.

— Четыре — пять! — быстро ответил Федор.

— Через двадцать минут будет остановка вашего поезда. Выйдите из вагона — вас встретят! — твердо сказал голос, и в трубке послышались короткие гудки отбоя.

Федор сморщился, будто хватанул стакан уксусной эссенции. Но подспудно осталось желание: увидеть девушку своей мечты, которую он искал больше тридцати лет.

— Вы не могли бы мне дать Милин телефон? — запинаясь, спросил Федор.

— Ни за что! Вы мне всю дорогу мешали нормально спать своим сопением, храпом и свистом! — злорадно сказала бабуся и, откинувшись, сама захрапела.

«Вот старая вешалка!» — подумал Федор, скидывая шорты и пропотевшую майку. Одеваясь в джинсы и чистую рубашку, он кинул взгляд на бабку, которая смачно выводила носом рулады, время от времени всхлипывая.

«Самсунг» до половины высунулся из чехла, и экран светится.

«Попробую-ка я скачать информацию с ее телефона!» — решил Федор, вынимая свой мобильный.