Прирожденный воин

Сергей Самаров, 2004

Майор Сохно снял броник, отбросил пистолет. В руке остался только нож. Как и у его соперника – чеченского бандита. Когда-то они воевали в Афгане, были боевыми товарищами. Теперь – смертельные враги. Бандит должен быть уничтожен. Если он ускользнет, произойдет крупнейший теракт. Хитроумная компьютерная операция с участием изощренных хакеров может направить ракету на судно, где проходит ежегодная встреча членов «большой восьмерки» – президентов и премьеров восьми самых развитых стран мира. Но этот теракт может быть предотвращен точным ударом ножа...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Капитан Алексей Ангелов, лучший друг Виталия Пулатова, зовёт его «маленьким капитаном». «Маленький капитан» оказывается трезв и встречает Доктора с Тобако в аэропорту. Терпеливо и скромно стоит чуть в стороне от служебного выхода, дожидаясь, когда интерполовцы получат оружие, согласно правилам гражданской авиации, на время полёта сдаваемое экипажу. С добродушной улыбкой протягивает руку. У Виталия, как у всякого симпатичного человека, улыбка всегда хорошая, когда он рад кого-то увидеть. Гагарину с Тобако он откровенно рад. И даже не смущается, что рядом с двухметровым Доктором он со своим ростом в сто шестьдесят семь сантиметров выглядит ребёнком. Это даже странно для тех, кто хорошо Пулата знает, потому что Виталий всегда болезненно воспринимает свой рост. А понятие «болезненно воспринимает» в реальности может осознать только тот, кто на себе испытал способность Виталия к возмущению. В родном городе Электростали все машины вытрезвителя объезжают его по большому кругу и на повышенной скорости, едва завидев. Научены…

Тобако с Доктором прилетели почти без багажа. Только небольшая спортивная сумка у Тобако и неизменный в каждой поездке ноутбук у Доктора — спецаппаратура.

— Проблемы? — пожав руки, интересуется Пулат причиной вызова.

— Вероятно… Точно не могу сказать. Но надо быть готовым. Ангел с Сохатым днём приедут. На новой машине Ангела.

— Он расстался со своим серебряным «Крайслером»? — удивляется Виталий.

— Расстался. Говорит, качество дорог вынудило. Теперь на серебряном «Гранд Чероки» катает.

— Меняются люди… — вздыхает Пулат. — Только я не меняюсь…

— Ты просто этого не замечаешь, — говорит Тобако. — Вот сегодня ты, к примеру, неприлично трезв. Разве это не перемена?

— Успокойся, друг дорогой. Это временное недоразумение. Ко мне бывшая жена с дочерью приехали. — «Маленький капитан» сообщает это довольно мрачно. — Говорят, только на недельку, дела какие-то в Москве… Боюсь, выпью, дров наломаю… Ещё, чего доброго, совсем останутся…

Тобако только усмехается, не желая вдаваться в перипетии жизни Пулата. У него у самого с семейной жизнью большие нелады, и своих проблем слишком много, чтобы ещё и в чужие вникать. Даже при том, что его бывшая жена живёт с бывшей женой Пулата в одном городе — в Уфе. Единственная между ними разница — у Тобако сын с дочерью в Москве учатся, а дочь Пулата в своём городе.

Машина Андрея стоит на платной стоянке в аэропорту. «БМВ» с двигателем, собранным по спецзаказу Интерпола. Поставил здесь, когда улетал, — так обычно делает. Выезжают. С дороги Доктор Смерть звонит Александре. Она оказывается дома. Конечно, в такой ситуации даже художники вправе забыть про свою мастерскую.

— Саня, мы прилетели.

— Слава богу. Сейчас куда?

— Жди, минут через сорок будем у тебя…

Срок в сорок минут Доктор называет не для Александры, а для Тобако, который на это только загадочно улыбается. Проехать через половину Москвы за это время способен только он. И он вдавливает акселератор в пол. Способность форсированного двигателя «взрываться» и резко добавлять скорость — чуть не до реактивной, а потом, на сложных участках, незаметно переходить на скорость обычную — это всё требует особых навыков в вождении. Тобако эти навыки приобрёл и самостоятельно довёл до совершенства. И, как ни проблематично это казалось вначале даже самому Доктору, они укладываются ровно в сорок минут.

* * *

Мокрый, почти весенний снег в начале зимы создаёт обманчивое мартовское настроение. По крайней мере Пулат долго не отпускает взглядом двух девушек, проходящих через двор, когда машина останавливается на дворовой стоянке и все выходят. Улыбается, глядя на них, собственным мыслям. Но в итоге вздыхает грустно и протяжно, вспомнив, вероятно, кто ждёт его дома.

Александра встречает гостей уже у открытой двери. Должно быть, в окно увидела знакомую машину. Глаза красные. Похоже, ночь не спала, и не обошлась без слёз.

— Близнецы на работе? — спрашивает Тобако, единственный из всех, кто сумел найти с мальчишками общий язык и добиться от них уважительного подчинения. Это произошло после того, как Андрей в подробностях рассказал им про легендарный штурм дворца Амина в Кабуле. Мальчишки, оказывается, уже где-то читали про это и даже видели фотографию молодого Андрея.

— Не хотели идти. Но сегодня уроки серьёзные. Я отправила…

Доктор желает пройти сразу в квартиру, но Александра останавливается у двери офиса.

— Там погром, как после нашествия Аттилы… — кивает на квартирную дверь.

— Это нам и хотелось бы посмотреть, — говорит Тобако и подталкивает к хозяйке Пулата. — Познакомься, кстати, с нашим товарищем. Отставной капитан спецназа ГРУ Виталий Пулатов.

Пока идёт взаимное представление и обмен обычными любезностями, слегка скомканный обстоятельствами, Тобако с Доктором входят в квартиру.

Оба они хорошо знают, что обыски бывают разными. Есть обыски, когда что-то конкретное ищут и знают, что должны найти. В этом случае сами габариты этого «что-то» определяют степень беспорядка. Но в таком случае, если проводящие обыск хоть малейшей культурой обладают, они не уподобляются индуистскому богу Шиве-разрушителю. Хотя сам процесс поиска может заставить кое-что и разрушить. И порой даже помнят, что Шива не только разрушает, но и трансформирует, то есть на основе разрушенного создаёт новое. И пытаются восстановить порядок. Иногда случаются обыски, когда всё остаётся на своём месте — случай, когда знают, что ищут, и знают, где это лежит. А бывают и такими…

Тобако с Доктором проходят по всем комнатам. Александра с Пулатом следуют за ними.

— Ты порядок уже наводила? — спрашивает Доктор.

— Нет. Ни за что ещё не бралась. Только на кухне — слегка… чтобы мальчишек покормить…

— Обратите внимание, — говорит Пулат, — в какой-то момент обыск прекратился резко…

— Я уже обратил, — кивает Тобако. — Саня, как всё закончилось?

— Нашли в кармане куртки пакетик. И на этом закончили…

— Только один пакетик… Больше не искали?

— Больше не искали…

— Грубо сработали… Откровенно…

— А искать начали с какого места? Справа налево или слева направо?

— Без системы…

— Сколько это длилось?

— Минут пятнадцать.

— А потом?

— А потом один из ментов вышел в коридор, стал обшаривать карманы старой куртки. И вытащил оттуда пакетик с белым порошком.

— С белым?

— С белым. Записали в протокол, что нашли пакетик с героином.

— Героин слегка желтоват.

— Мне показалось, совсем белый… Как зубной порошок. Я хорошо рассмотрела.

— Понятым пакетик показывали?

— Показывали.

— Кто понятые?

— Соседи.

— И что дальше?

— Занесли в протокол. Заставили понятых расписаться.

— Понятые выходили с ментом в коридор?

— Нет. Он один выходил.

— Прекрасно. Ещё один прокол… Разберёмся… — Доктор не выглядит слишком мрачным, каким бывает в нормальной спокойной обстановке. Более того, в глазах его даже некоторое довольство светится. — А вообще мне это сильно нравится. Ты больше никуда не звонила? Сегодня…

— Опять пыталась связаться с Лионом. У них ещё ночь. Я с дежурным разговаривала. Сказали, что Костромин будет после обеда. По нашему — это к вечеру…

— А на «мобильник»?

— У меня нет номера.

— Зураб вестей не подавал?

— Пока нет. Насколько я помню, он прилетит или сегодня вечером, или завтра утром.

— Чем Саша в последние дни занимался? — интересуется Тобако.

— Журналы читал. Компьютерные. Подбирал всё, что можно найти про хакеров. Он не говорил, но я журналы видела…

— Что-то новое… — отмечает Доктор. — Раньше он хакерские заботы сваливал на меня. Хлеб желает отбить или новое задание получил?

— С Костроминым связь поддерживал постоянную. Я не в курсе всех ваших дел, потому что своими завалили. Дали иллюстрировать детскую книжку. Сказки. Много цветных рисунков. Эльфы, гномы, гоблины, принцы и принцессы… Я от всего отключилась, а тут это…

— Кто руководил обыском? — интересуется Пулат, имеющий возможность задавать только такие вопросы, поскольку в остальных вопросах он просто не сведущ, не успел ознакомиться с ситуацией.

— Какой-то майор. Он неразборчиво фамилию назвал. Я далеко стояла. Не расслышала. Длинная фамилия. Какая-то шизофреничная…

— Какая? — переспрашивает Пулат, удивлённо поднимая брови.

— Созвучная, что-то с «шизой» связано. Мне так показалось. Но у него дикция отвратительная. Трудно разобрать. Шепелявит… По крайней мере на букву «ш» начинается…

— Откуда он?

— Из нашего отделения…

— То есть, — с заинтересованной насмешкой переспрашивает Тобако, — ты хочешь сказать, обыск проводили не парни из городского отдела незаконного оборота наркотиков, а простые менты из отделения?

— Так они представились.

Доктор Смерть, чуть не сломав кресло, плюхается в него и утробно… не смеётся, а членораздельно произносит: «Ха-ха-ха!»

— Чему ты радуешься? — невесело смотрит на него Александра и непонимающе хмурит брови.

— Мальчики в серых погончиках не знали, надеюсь, куда они влезли? Как Саня себя вёл?

— Саша ничего им не сказал. И меня взглядом предупредил. Я поняла. Назвался временно не работающим. Протокол составляли при мне. Я на это обратила внимание.

— Понятно… — улыбается и Тобако. И переглядывается с Доктором.

— Вам понятно… А я всё равно не пойму, над чем вы смеётесь. — Сердитый тон показывает, что Александра готова возмутиться. — Мне кажется, что Саше сейчас не до смеха.

— Не обижайся… Мы и сами ещё не понимаем, — отвечает Андрей. — Но обязательно разберёмся, и скоро. Хорошо, что менты привычно наглые, и в своей наглости ещё более привычно тупые. Они способны делать гадости простым людям, но против профессионалов они откровенно не тянут. Не привыкли к сопротивлению. Это нам только в помощь. Уже на поверхностный взгляд столько, дураки, ошибок наворотили… Главное, никого на ноги не поднимай, никому не звони.

— Напротив, — не соглашается Доктор Смерть. — Это, пожалуй, будет выглядеть по-ментовски неестественным. Информация у них тоже поставлена. Они наверняка сегодня же узнают, что Басаргин — бывший офицер ФСБ. Надо обязательно найти полковника Баранова. Андрюша, займись этим. И предупреди, чтобы попытался слегка надавить. Только слегка, не более… А дальше будем ориентироваться по обстановке. Надо с Костроминым связаться. Пошли в офис. Там посмотрим…

* * *

Дверь офиса Тобако открывает своим ключом. Входят.

— Кстати, ключи у Сани где? — интересуется Доктор. — Вся связка… От дверей, от сейфа…

Александра пожимает плечами и слегка задумывается. Этот вопрос самой ей в голову не пришёл, но сейчас, прозвучав из уст Доктора, вызывает беспокойство. Это становится понятно по её сосредоточенному взгляду.

— Надо поискать… Были…

— Обычно — где они были?

— Обычно в кармане куртки.

— Он в куртке уехал?

— Да. Но там ключей… кажется… не было… Да… Ему дали одеться, потом, помнится, обыскали и всё из карманов выложили на стол. Это было при мне. Ключи не доставали.

— Поищи по другим карманам. Мне не нравится, что мент был в коридоре один. Менты-карманники нынче в моде. Оставить мента одного в коридоре — это то же самое, что оставить там пришлую цыганку. Посмотри, кстати, на вешалке по другим карманам. Ничего не пропало?

Она возвращается в квартиру.

Доктор включает компьютер. Тобако как обладатель второго ключа от сейфа скрипит тяжёлым замком, открывая, и заглядывает в сейф, чтобы просмотреть документы последних дней.

— Пистолет Басаргина здесь.

— И то слава богу… Хотя я и не думаю, что он решился бы перестрелять ментов. Он для этого слишком законопослушный в отличие от нас с Пулатом.

Пулат осматривается внимательно. С ним уже был предварительный разговор об использовании в операциях Интерпола, но разговор этот вёл Ангел, для чего отправлялся к Виталию в Электросталь. И в офисе «маленький капитан» не был ни разу.

— Хоть кто-нибудь — от нечего делать! — может мне объяснить, зачем я понадобился? — спрашивает он, скучно посматривая на окно. — Я пока не вижу для себя задачи… А руки чешутся… И ноги тоже… Может, в магазин сбегать?..

Доктор пожимает необъятными плечами.

— Я тоже мало знаю. Перед отъездом я на ходу беседовал с командиром. Его из Лиона попросили навести справки о каких-то интеллигентных состоятельных чеченцах, официально живущих в Голландии, но в последнее время пропадающих в Москве. Он стал узнавать через сексотов^[7]. На кого-то вышел. Его предупредили, что у парней серьёзная ментовская «крыша». Слишком серьёзная, чтобы сексоту с такой крышей связываться…

— Он связался?

— Откуда я знаю… У нас была своя операция. Через подсектор «наркоты»… С нас никто не снял первоначальные задачи и обязанности, и только попросили временно помогать Басаргину.

— Но мы имели возможность убедиться в старой истине: нет ничего более постоянного, чем временное… — изрекает мудрый Тобако.

В дверь входит Александра. Растерянная.

— Я посмотрела везде, где они могут быть. Ключей нет… Всю квартиру перерывать смысла, думаю, тоже нет. Саня их никогда не прятал.

— Другие карманы проверила?

Она снова плечами передёргивает. Словно даже брезгливо.

— У меня в дублёнке — хорошо помню! — триста рублей с чем-то было. Сейчас только мелочь…

— Того мента, что пакетик нашёл, в лицо помнишь?

— Даже очень… Могу нарисовать. Молодой, морда дегенерата… Типичный…

— Нарисуй… — просит Тобако. — Хорошо иметь под рукой внештатного художника… Многие проблемы можно решить оперативно…

— Что сейчас будем делать? — спрашивает Александра. — Замки менять?

— Ни в коем случае! Иначе зачем мы здесь вообще нужны… В первую очередь тебе нельзя брать трубку квартирного телефона. Впрочем… — Доктор задумчиво поднял большую ладонь, словно попытался сказанные слова остановить и одновременно призывая Александру к вниманию, как дорожный инспектор привлекает внимание водителей жезлом.

— Впрочем, — заканчивает его мысль Тобако. — Должен быть первый звонок. Её пригласят для допроса… Обязательно пригласят. И нам вместе следует подумать, что следует там говорить.

— А что будут спрашивать? — интересуется Александра так, словно это именно они готовят списки вопросов для ментовских оперов.

— А это мы будем сейчас узнавать… Хотя вопросы у них должны быть стандартными, а сам допрос предельно долгим. Так я думаю…

И Андрей вытаскивает с верхней полки сейфа нетолстую папочку с документами. Если сверху лежит, значит, именно с ней в последний раз работали. Это не порядок, а следствие привычки.

Доктор пододвигает ближе к себе телефон и начинает, как раньше намеревался, звонить на «мобильник» Костромину. «Мобильник» не отвечает. Только вежливый голос по-французски сообщает, что абонент находится вне пределов досягаемости связи или выключил свой телефон. И извиняется за доставленные неудобства.

— Спасибо, — говорит Доктор воспитанному компьютеру, обитающему где-то во Франции, и поворачивается к монитору компьютера в Москве, который уже загрузился.

— Я вам завтрак приготовлю, — предлагает Александра.

— Я уже завтракал, — с непонятным для хозяйки отвращением отвечает Пулат.

— А я, как ты знаешь, никогда не завтракаю, — добавляет Доктор. — Как никогда не ужинаю…

— А у меня просто нет сегодня аппетита и свободного времени, — завершает общий отказ Тобако и откладывает в сторону папку, что вытащил из сейфа. — Здесь ничего нет… Ерунда какая-то…

Они включаются в работу. Только Пулат не понимает, что делать ему, но терпеливо ждёт своего часа, догадываясь, что просто так офицера спецназа ГРУ приглашать не будут. Пусть и отставного офицера, пусть даже инвалида… Но… Они очень хорошо знают, кого приглашают…

Доктор, оторвавшись от компьютера, даёт инструктаж Александре:

— Возвращайся в квартиру и жди звонка. Пригласят на допрос, соглашайся. Веди себя естественно. Задавай вопросы. С максимумом наивности.

— Забудь на время, чья ты жена, — советует Тобако. — Ты простая женщина, заботливая и испуганная. Не жена офицера, а обычный, отнюдь не воинственный человек. Такой и будь… Такой они с удовольствием поверят. Люди вообще любят верить в то, что слышат, если это совпадает с тем, что они желают услышать…

— Во что они поверят?

— А это мы скоро узнаем. От тебя… Не забудь, кстати, спросить про адвоката…

— Что спросить? — интересуется Александра.

— А ты не знаешь, что спрашивать?

— Не знаю.

— Правильно… Улавливаешь мысль? Вот так же и все остальные не знают… Тем не менее спрашивают. Не зная… И ты должна быть такой же… Это естественно. А не вызовет подозрений только то, что естественно. Надо просто беспокоиться и ничего не знать, как не знают своих прав все нормальные люди…

— Я поняла.

Александра выходит. Доктор, наконец-то, добирается до компьютера, начинает усиленно щёлкать клавишей «мышки».

— Ни себе хрена! — в раздумье говорит вдруг он и в растерянности откидывается на спинку кресла. Спинка издаёт звук, похожий на стон, но Доктор этого не замечает. Под ним любое кресло стонать обязано.

— Что у тебя?

— Понять ничего не могу… Пустая база данных… Так… Ерунда всякая сюда набита… Словно из какого-то прайса… Шифровка — не шифровка… Не пойму… Да ещё ошибка на ошибке… Словно близнецы набирать учились… Данных никаких… Нет программы связи с Интерполом… Нет программы спутникового слежения… Нет программы-анализатора… И вообще ни одной из интерполовских программ. Будто бы это вообще не наш компьютер…

Тобако шагает в сторону и молча открывает вторым ключом внутренний отсек сейфа. И в удивлении делает шаг назад.

— Нет ни одно диска с программным обеспечением…

Оба молчат, поражённые.

— Никак вас обокрали? — позёвывая, лениво интересуется Пулат.

— Пора разбираться… — задумчиво произносит Тобако.

— Ага… — Пулат вздыхает и берёт с кресла книгу, чтобы сесть туда. — Разбирайтесь… А я пока почитаю… Давно не брал в руки классику. Кто тут у вас Древней Грецией интересуется?

— Древней Грецией? — переспрашивает Доктор не очень внимательно. — Абсолютно все… Поскольку в нашей компании присутствуют исключительно герои, нам положено интересоваться героями Древней Греции, хотя подражать им во многом грешно. Древнегреческие герои, по современным меркам, слишком любили делать людям подлости и этим гордились…

— Красивая лошадка… — Пулат открывает книгу там, где вложена закладка. — Пусть и троянская…

— Троянский конь? — опять переспрашивает Доктор, но уже с большим интересом.

Вместо ответа Пулат разворачивает большую книгу так, чтобы продемонстрировать иллюстрацию.

Доктор встаёт и подходит к двери.

— Александра! — кричит он так, как мог бы крикнуть в одну глотку маршевый батальон.

— Я здесь… — раздаётся голос через коридор. — Иду.

— Кто у вас «Илиаду» штудировал? — спрашивает Доктор, когда Басаргина появляется в дверях. Пальцы испачканы угольным карандашом. Рисовала. — Господин начальник?

— «Илиаду»? — она удивляется не меньше, чем Доктор. — Вообще первый раз эту книгу вижу… Да ему и читать было некогда…

— Нашёл диски… — говорит Тобако, доставая пакет с программным обеспечением Интерпола из нижнего ящика письменного стола, где обычно хранятся простые диски и чистые болванки для записи. — Зачем он их сюда засунул? Это же программы с грифом…

— Вот потому, наверное, и засунул… — задумчиво говорит Доктор. — Потому что с грифом… Предполагал, что сейфом может кто-то поинтересоваться.

— Да, — Тобако соглашается. — Видимо, потому… И потому же все программы стёрты с компьютера…

— Может, вы всё-таки объясните хоть что-то даме, а то она от нетерпения и непонимания может почувствовать себя не совсем уверенно, — предлагает Пулат.

— Троянский конь… — говорит Доктор вместо объяснения.

— Я согласен, что это Троянский конь. — Пулат вежливо кивает, он вообще всегда старается быть вежливым, при любых обстоятельствах. — Но мне это ничего не говорит… Даме, вероятно, тоже…

— Кибертроянский конь… — Доктор добавляет так, словно это всё объясняет.

Поясняет Тобако:

— Троянскими конями, или кибертроянскими, зовут компьютерные программы-вирусы, которые забираются в компьютер и позволяют скачивать с него через сеть всю необходимую информацию…

2

Самолёт приземляется так быстро и при этом заходит на посадку с такого угла, что Миша Каховский не успевает, как рассчитывал, рассмотреть город в иллюминатор. Но он не сильно расстраивается. За ту неделю, что он собирается гостить в Лондоне, он успеет ещё познакомиться с ним. И даже есть кому показать российскому гостю достопримечательности, потому что прилетел он сюда по настоятельному приглашению…

Стюардесса по внутреннему радиовещанию начинает что-то рассказывать про Лондон и про аэропорт «Хитроу», но Миша понимает речь стюардессы с трудом. Он изучал английский со старанием и даже с помощью репетитора, но не настоящий язык, а американский диалект, мечтая, как многие из подающих надежды программистов, когда-нибудь перебраться работать в Силиконовую долину^[8], где можно проявить себя наиболее ярко и зарабатывать в соответствии с квалификацией, чего в России ожидать практически невозможно. И считал, что владеет английским неплохо. Но, впервые попав за границу, убедился, как трудно ему воспринимать на слух чистую английскую речь.

Ждать багажа необходимости не возникло, поскольку Миша имеет при себе только ручную кладь. О том, как работники аэропорта «Хитроу» постоянно воруют, что им приглянется в багаже пассажиров, знают, наверное, во всём мире. Поэтому никто не оставляет в багаже ценные вещи. Миша не решился сдать в багаж даже ноутбук. В здании терминала, приближаясь вместе с другими пассажирами к столу таможенника, он видит в толпе встречающих человека восточной внешности с маленьким бумажным плакатом: «Майкл Каховски». Утром, во время телефонного разговора, когда Миша перед вылетом позвонил из «Домодедово», Лейла предупредила, что сама не сможет его встретить, но в «Хитроу» приедет её брат. Значит, это и есть брат, которого зовут Патрик… Лейла англичанка по матери и пакистанка по отцу. Брат, естественно, тоже.

Миша взял с собой только минимум необходимой одежды и московские сувениры для Лейлы — подруги по переписке через Интернет, которая его и пригласила в гости. Сувениры везёт каждый россиянин, и таможенники давно к таким вещам привыкли. Единственное, что интересует толстого веснушчатого англичанина, — ноутбук. Он даже зачем-то заставляет молодого человека загрузить компьютер и проверяет перечень программ. Но возражений не высказывает и ставит в документы свой штамп.

Миша выходит через таможенный лабиринт и сразу встречается взглядом с молодым человеком, держащим плакат.

— Патрик? — спрашивает он.

Патрик улыбается и протягивает руку.

— Я вас сразу узнал по фотографии… — говорит он на довольно приличном русском.

Лейла писала, что Патрик изучает русскую филологию в Оксфорде.

— Пойдёмте к машине.

Они выходят за стеклянные двери. Миша осматривается.

— А где вереск? — спрашивает.

— Вереск? — Патрик не понимает.

— Ну да… «Хитроу»… Вересковый ряд… — переводит он традиционное название аэропорта.

Патрик не сразу понимает, но когда понимает, смеётся.

— Весь вереск давно укатали под взлётную полосу…

Должно быть, в Оксфорде русскому языку учат отменно… Слово «укатали» иностранцу трудно просто понять, не то что употребить правильно. Когда же в российских университетах начнут так же хорошо преподавать английский?..

3

Для Георгия Проханова поездка в Лондон казалась промежуточным моментом в быстрой карьере и одновременно возможностью осуществить свою мечту. Участие в небольшой однодневной конференции по проблеме борьбы с компьютерными вирусами, где ему регламентом определено двадцатиминутное выступление на тему перспективы антивирусных комплексов защиты в системе авиационной диспетчерской службы. И вечером того же дня поездка через туннель под Ла-Маншем. Дорога на Париж… Нынешняя поездка пока просто ознакомительная — на собеседование, где предстоит выложить концепцию своего видения вопроса. Недавно Георгию предложили возглавить антивирусную лабораторию в компьютерной службе аэропорта «Орли». Он, конечно, знает, что на это место претендует, кроме него, четыре человека. Но в своей системе Проханов уверен и предполагает, что его доклад будет выглядеть не бледно в сравнении с другими. Он разрабатывал систему в Москве в течение полугода в составе целой бригады программистов, которую и возглавлял. Но финансирование проекта неожиданно прекратилось. Бригада распалась, ребята разбежались кто куда, а незаконченные результаты их труда остались в руках Георгия. Он сумел в одиночку завершить главное. Остальное можно доработать в Париже с командой французских программистов. Главное — в предложении Георгия содержалась не одна программа, а целый комплекс программ нового поколения, отличительной чертой которых было самообучение. То есть эти программы умели прогнозировать дальнейшие шаги любого постороннего файла, попавшего случайно в компьютер, и сами не просто подбирали способы блокировки и в случае надобности уничтожения файла-пришельца, но и создавали наиболее выгодные направления своей работы. Особенность, отличающая разработку Проханова, заключалась в том, что он в отличие от всех без исключения антивирусных программ не предлагал бороться с «exe»-файлами, что приводит часто к неоправданному уничтожению ни в чём не повинных систем и к долговременному сбою в работе диспетчерских служб. Георгий исходил из того, что любой вирус для продуктивной деятельности, попав в компьютер, в первую очередь интересуется библиотеками, то есть dll-файлами. Вот систематизацию всех библиотек программного обеспечения и «запирание» их в жёсткие рамки ограниченного доступа Проханов и принял за основу. Дальше программы брали любопытный файл под контроль, изучали его и только после этого принимали самостоятельное судебное решение. То есть при включении в действие системы программ, предлагаемых Георгием, вирус, попав в компьютер, мог оставаться безвредным до того времени, пока его достаточно хорошо не изучат и, более того, не найдут человека, вирус заславшего.

Вся система программ находится у Георгия в кармане пиджака в коробке с двумя компакт-дисками. И если он везёт с собой ноутбук, то там этих программ нет. И любопытные конкуренты не смогут добиться результата, заглянув в его компьютер. Но заглянуть в компьютер хочет для чего-то таможенник в аэропорту. Более того, он просит загрузить его и проверяет перечень программного обеспечения. Георгий понимает, что это просто выполнение каких-то инструкций, потому что сам таможенник не может программы компьютера даже просмотреть. Должно быть, он умеет работать в среде Windows, но совершенно не знает, как подступиться к оперативной системе OS-2. Проханов сам показывает таможеннику, какие программы у него на ноутбуке установлены.

Выйдя из зоны таможенного контроля, Георгий видит в группе встречающих молодого человека восточной внешности с плакатом: «Георгий Проханов» — и сразу подходит к нему. Человек уверенно шагает навстречу. Георгий высылал через электронную почту свою фотографию для документов на участие в конференции, и его, должно быть, узнали.

— Мистер Проханов? — спрашивает встречающий на приличном русском языке.

— Да. Прибыл…

— Меня зовут Патрик Мунашаф. Мне поручено встретить вас и проводить… До начала конференции у нас ещё четыре часа. Я покажу вам город, потом мы позавтракаем у меня дома, если вас это устроит. Это будет гораздо дешевле завтрака в ресторане.

— Устроит. Вполне… — легко соглашается Георгий. — Где вы изучали русский язык?

— В Оксфорде. Я студент, подрабатываю переводчиком. Но я некоторое время жил в России. Работал в ваших библиотеках.

Они выходят за стеклянные двери терминала. С крыльца Проханов осматривается.

— А где же здесь вереск?

— Весь вереск давно укатали под взлётную полосу…

Георгий тоже не обращает внимания на речевые тонкости в лексиконе Патрика… Впрочем, он всегда невнимателен к чужим словам, потому что загружает голову другими проблемами и этим гордится…

4

Лёня Борман с детства страдал от своей фамилии, так же, как когда-то страдал его дед, отправленный только за фамилию на долгих двенадцать лет на прииск Ягодное в Колымском крае. Ещё в младших классах школы за Лёней прочно установилась кличка Гестаповец. Став постарше, он несколько раз пытался доказать сверстникам, что Мартин Борман никакого отношения к гестапо не имел, хотя и был идеологом гонений на евреев. Но это никого не смущало. Дети — существа самые жестокие. Не научившись ещё прощать, любят обижать, считая, что от этого сами становятся взрослее и сильнее. Лёню всегда обижали. И потому он рос без друзей, углублённый только в себя и в мир собственных дум и ощущений. Так было и в школе, так было и в институте. Одиночество всегда порождает странности в характере — это доказано психологами. Лёня всем и всегда казался странным. Родители не понимали причин нелюдимости сына, поскольку он никогда не жаловался на полученные обиды, и считали, что Лёня ведёт себя как личность незаурядная, наделённая особыми способностями. Он, в свою очередь, в душе мечтал когда-нибудь доказать, что он выше и умнее тех, кто его обижал. И потому всегда старательно учился, предпочитая книги и учебники играм с другими мальчишками. А потом ему и вовсе стало не до игр. В доме появилось чудо, поглотившее Лёню полностью, — компьютер. В четырнадцать лет он уже самостоятельно научился программировать и даже помогал отцу, владельцу маленькой строительной фирмы, создавал для него эксклюзивные программы учёта и управления. В университете Лёня принимал участие в каждом конкурсе, и неизменно его программы оказывались лучшими.

А потом он встретил на областной «компьютерной олимпиаде» своего одноклассника Вовку. Даже фамилию не вспомнил, потому что старался не забивать голову ненужными вещами… Просто Вовка, и всё… Поговорили мельком. Лёня не любил воспоминаний о школе, хотя после её окончания прошло целых два года. Вовка неосторожно оставил ему свой электронный адрес. Борман свой адрес не дал. Вовка тоже всегда был в числе его обидчиков… А сейчас стал соперником. И даже занял на «олимпиаде» второе место после Лёни.

— В следующий раз я выиграю… — сказал Вовка на прощание. — У меня такие наработки есть… Все просто ахнут! Совсем немного осталось доделать… Только из маленького тупичка выйти… Ты, кстати, не поможешь?

«Ахать» Лёня не любил. Потому и помочь отказался, сославшись на занятость. Но мысли о наработках Вовки покоя не давали. Так появился первый созданный Борманом «троянский конь» по имени «Martin». Имя само собой появилось. Как признак мести. Клеймо! «Martin» свою работу выполнил с блеском. А Лёня завершил остальное. Он легко нашёл выход из тупика, в котором застрял Вовка. И когда с новой программой участвовал в своём университетском конкурсе, все в самом деле «ахнули» — так просто, остроумно, почти гениально работала программа. Но выход с этой программой за пределы университета мог вызвать ненужные разговоры. И тогда появился на свет «Martin-2», который ушёл по электронному адресу Вовки, уничтожил все следы своего предшественника, а потом и самоуничтожился вместе со всеми данными на компьютере соперника.

А Лёня поверил в свои силы. Может быть, чуть-чуть рано… Ему бы годик-другой ещё подождать, поднакопить знаний и набраться навыков. Но нетерпение заставило идти на необдуманные шаги. Новые «Martin'ы» пошли на сайты крупнейших компьютерных фирм. И уже через два месяца разразился скандал, в результате которого Лёню отчислили из университета, и с трудом удалось замять уголовное дело. Спасло его то, что он не успел отправить адресатам «Martinа-2» и не нанёс материального ущерба, а интеллектуальный ущерб невозможно было классифицировать в денежном эквиваленте, поскольку Лёня никак полученные данные не использовал.

— Легко ты отделался… — сказал следователь ФСБ, пододвигая для подписи документ о прекращении уголовного дела. — Я тебя с трудом отстоял… Прокурор требовал доследования. Еле удалось убедить его, что грех, так сказать, губить талант, который может послужить стране…

Лёня молча подписал и поднял глаза. Следователь смотрел прямо на него, ожидая реакции на последние свои слова. Пауза затянулась, предвещая значимое предложение.

— К сожалению, по нынешним временам достаточно трудно договориться в университете. Они там придерживаются своей позиции и к нашим словам мало прислушиваются. Но я могу смело гарантировать только одно… Через год мы поможем тебе восстановиться и продолжить обучение. А этот год…

Он опять поднял глаза, ожидая, что Лёня сделает то же самое.

А Лёня смотрел в окно. Он вспоминал деда, который умер, когда сам Лёня ещё только готовился пойти в первый класс. За несколько дней до 1 сентября… И из-за этого знакомство со школой получилось не слишком радостным. Лёня плохо помнил его и больше представлял по рассказам отца, чем знал в действительности. Наверное, с дедом так же точно говорили, только тогда эти стены носили другое название. Может быть, и стены были другие, не в этом суть…

Лёня уже понял, что ему сейчас предложат сотрудничество. Так и произошло.

— А этот год, — продолжил следователь, — я предлагаю тебе поработать дома… Мы тебе поможем… Финансово… Будем оплачивать отдельные поручения.

— Что я должен буду делать? — спросил Лёня, стремясь не встречаться глазами со следователем.

— У тебя в определённых кругах уже имя появилось… Имя — это много… Это ещё не имидж, но тоже кое-что… Ты должен стать образцовым хакером… Заведёшь среди хакеров знакомства… Станешь нашим, так сказать, связующим звеном… Что скажешь на это?

Лёня молчал больше минуты. Словно бы раздумывал. В действительности он уже всё решил. Даже с ломом против танка драться бесполезно. Надо мягко согласиться… Не сразу, но согласиться… А потом этой работы избегать… И ни в коем случае не давать никаких подписок.

— Я планировал уехать учиться в Гарвард… — сказал он, наконец.

Следователь сориентировался быстро.

— Это даже интересно. В Кембридже учат неплохо, я слышал… Только сейчас тебе никто не откроет визу. Ты в «чёрном списке»… Американцы следят за этим… У них достаточно бед со своими хакерами… Но на будущее этот вопрос можно поставить… Если ты хорошо себя зарекомендуешь за этот год, мы поможем тебе и визу оформить, и даже устроиться в Гарварде…

— Можно мне подумать? — Лёва спросил робко, как и подобает говорить человеку, только что избавившемуся от угрозы суда, со своим благодетелем, что помог от этой угрозы избавиться.

— Завтра я тебе позвоню. Давай повестку…

* * *

Но до звонка следователя позвонил другой человек. Этот говорил с лёгким восточным акцентом. Пригласил на встречу для серьёзного делового разговора.

— На какую тему? — поинтересовался Лёня.

— На тему взаимовыгодного сотрудничества.

Они встретились через полчаса, когда человек подъехал к дому на джипе «Линкольн», что уже само по себе говорит о том, что разговор предстоит серьёзный. Уже в возрасте, с умными глазами. Только сделал знак рукой — и водитель вышел из машины, оставил их одних.

— Вы чечен? — сразу спросил Лёня.

Воспитанный государственной пропагандой, он чеченам верить не хотел.

— Я турок. Но — российский подданный. Слышали, наверное, про турок-месхетинцев? Так вот, я из них… А вам не нравятся чечены?

— Почему… — отчего-то смутился Борман. — Мне всё равно… У меня нет причин плохо о них думать… Что вы хотели мне предложить?

— Я много слышал о ваших талантах. И хотел помочь вам продолжить образование в Англии. С начала будущего учебного года. А этот год вы могли бы закончить, работая в компьютерной лаборатории нашего концерна. Там же, в Великобритании…

— Меня могут не пустить за границу.

— Глупости. Мы всё сделаем сами. Никто даже не подумает вас задерживать.

— И какие условия?

— Мы подпишем контракт, согласно которому вы, после окончания Оксфордского университета, обязаны будете отработать десять лет в нашем концерне…

— А что это за концерн?

— Это международное достаточно разветвлённое предприятие с широким спектром интересов. До подписания контракта я не уполномочен углубляться в детали. Но не могу не сказать, что такого предложения добиваются многие талантливые молодые люди. Даже имеющие законченное образование и опыт работы. Мы выбрали вас…

* * *

Лёня выходит из стеклянных дверей терминала аэропорта «Хитроу» и с крыльца осматривается…

— Весь вереск давно укатали под взлётную полосу… — говорит Патрик.

— Какой вереск? — рассеянно спрашивает Лёня.

Патрик теряется…

— «Хитроу» — «вересковый ряд»…

Примечания

7

Сексот — секретный сотрудник.

8

Силиконовая долина — местечко в США, где сконцентрированы центры и фирмы компьютерного программирования.