Королева

Родион Вишняков

Вы обманули меня.Вы пытались меня убить.Но вы еще не знаете, с чем столкнулись.Ваши города превратятся в руины.Ваша цивилизация – в прах.Непобедимая армада чудовищных тварей захлестнет остатки этого мира.Молитесь своим мертвым богам, потому что пощады не будет.Ведь теперь у них есть Королева.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Королева предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Часть первая

За 82 года до описываемых событий.

2058 год. 344 километра над поверхностью Земли. Сегмент орбиты над Бенгальским заливом. Борт Международной Космической Станции.

— Еще один, — тихо бросил Лайнт.

Он ни к кому не обращался. Просто говорил это самому себе, констатируя увиденный факт. Но находившаяся рядом Элеонора услышала голос мужа и подплыла к одному из семи иллюминаторов панорамного обзорного купола станции.

— Где?

— На территории Индии.

Но Элеонора уже без подсказки видела очередную катастрофу.

Среди бескрайнего моря зелени во все стороны разрастался ярко-оранжевый круг чудовищного взрыва. Оставлял за собой перемешанную, вываленную радиально массу горящих деревьев. Из его эпицентра в атмосферу планеты поднимался клубящийся гриб, в черной шапке которого вспыхивали огненные пятна. Всесокрушающая ударная волна, намного опередив радиус огненного безумия, ушла вглубь территории, увеличивая объем поражения в несколько раз. Два ярких скопления многочисленных светящихся точек, обозначающих все еще борющиеся за жизнь людские поселения, погасли.

— Шестая за последний год, — сухо бросил женщине Лайнт. — И, ставлю на кон нашу асептику, не последняя. Будут еще.

— Какое безумие! — покачала головой Стейз. — Несчастные люди. — В ее голосе отчетливо слышались ноты горечи и боли. — Какая ужасная и несправедливая судьба! — Элеонора посмотрела на мужа: — Сколько их еще может быть?

Дэвид продолжал смотреть на пожар, словно ожидая чего-то еще. В памяти опять возникло воспоминание: темный круг иллюминатора космического челнока, тусклое стекло из прозрачного плавленого кварца с заслонками противоударных устройств, а за ним — непроглядная тьма. Всепоглощающая, завораживающая своей пустотой и неизвестностью. Таящая в себе свой личный большой секрет. Что там, за стеклом, внутри челнока? Он столько раз смотрел на него, с тех пор как внутри навсегда погас свет. С тех пор, как челнок перестал подавать признаки жизни, превратившись в мертвый космический мусор. И вот однажды, когда он вновь попал в поле зрения Лайнта, он увидел в этом иллюминаторе пятно света. Как будто кто-то внутри прошел мимо, держа в руках фонарь или, помилуй бог, свечу!

— Дэвид. — Встревоженный голос Элеоноры вывел астронавта из состояния задумчивости.

— Да? — Он посмотрел на жену. На ее лице отчетливо читалась тревога.

— С тобой все в порядке?

— Да, милая. — Дэвид подлетел к Стейз и ободряюще положил руку ей на плечо. — Прости, я немного задумался. Что ты сказала?

— Я спросила тебя о том, сколько еще может взорваться атомных станций.

— За несколько лет до начала Катастрофы, — Дэвид почесал затылок, — атомная энергия эксплуатировалась в тридцати странах. И общая численность энергоблоков доходила до четырехсот пятидесяти. Еще пятьдесят были на разных стадиях строительства.

— Но ведь это сродни ядерной войне!

— Нет, — усмехнулся Лайнт. — Ничего подобного.

— Но почему?

— Взрываются далеко не все АЭС. Большинство из них, во избежание катастрофы, уже выведены из рабочего состояния персоналом. Ведь срок эксплуатации даже у такого современного и сложного оборудования не безграничен. И специалисты прекрасно понимают, что по истечении времени станцию придется законсервировать и покинуть. Взрываются только те АЭС, где из-за инфекции весь персонал погиб. Мне думается, что сейчас персонал АЭС живет на территории, добровольно изолированной от остального мира. Это же целый небольшой город с собственной водой и энергией! В обмен на продовольствие они могут передавать часть вырабатываемой энергии в близлежащие убежища и города. Я как-то нашел информацию о Пало-Верде в Аризоне. Крупнейшая атомная станция нашей страны, снабжавшая электричеством города с населением в четыре миллиона человек. Благодаря ее энергии, там смогли организовать закрытый город-государство, ведя торговлю за еду и чистую воду.

— За воду? — удивленно переспросила Элеонора. — Но они же на АЭС.

— Я тоже был удивлен не меньше тебя. Но, как оказалось, Пало-Верде — единственная атомная станция в мире, не располагающаяся возле водоема. Наверное, поэтому им пришлось тяжелее остальных. Без своего источника воды долго никто протянуть не может. В итоге общим собранием было принято решение об остановке реакторов. После этого АЭС была законсервирована и покинута всеми ее жителями.

— Только не стоит говорить об этом при Альбе, — тихо напомнила мужу Стейз. — Она только научилась справляться с этой жуткой депрессией. Бедняжка. Хорошо, что она не увидела этот взрыв. И ты не закончил говорить про станции. Я перебила тебя.

— Да я почти все рассказал, — пожал плечами Дэвид. — Судя по тому, что я узнал о Пало-Верде, подобную экономическую схему отрабатывают все, кому посчастливилось оказаться внутри «атомных городов». Когда жители АЭС перестают выходить на связь с располагающимися рядом населенными пунктами, или же когда у этих самых пунктов начинаются перебои с энергией, это может значить только одно. Ведь никто не станет отказываться от обоюдно выгодного обмена. Значит, на закрытой территории произошло что-то такое, что послужило причиной прекращения торговли. А что это может быть, учитывая реалии нашего времени? Только болезнь.

— Да. Ты прав, — кивнула Стейз.

— Разумеется, никто в здравом уме лезть за периметр атомной станции и выяснять подробности не будет. Принести чуму в свой дом… — Лайнт передернул плечами. — Это страшно! Действительно страшно, стоит только подумать об этом как следует. — Мужчина немного помолчал. — Если больные и умирающие жители АЭС не успевают выключить все рубильники, через какое-то время все летит к чертям в ад. Как сейчас было в Индии.

— Но почему тогда они… — Элеонора запнулась, не зная как сформулировать возникшую мысль. — Когда связь прекратилась… Жители городов приходят точно к такому же выводу, что и ты сейчас. Он же логичен.

— Уверен, что да.

— Тогда почему они не уходят из опасной зоны? Почему остаются сидеть на месте и ждать взрыва?

— Им некуда идти. Убежища теперь раскиданы по всей Земле на больших расстояниях. Либо возле АЭС, либо возле гидроэлектростанций. Остальные места или уже вымерли, или пустеют с огромной скоростью. Большинство дорог заброшены и приходят в негодность. Добраться же до какого-то населенного пункта по бездорожью практически невозможно. Кругом стаи зараженных, агрессивных зверей. И рассказывали о появлении каких-то чудовищ. Опять же, огромное количество различных болезней. Но даже если переселенцы и доберутся до какого-нибудь Изумрудного города, много ли найдется желающих открыть им ворота?

Какое-то время Элеонора молча смотрела на мужа.

— Ты прав, — наконец произнесла она. — Как ни печально, но сказка закончилась. Никто не захочет рисковать собой ради чужих людей. Никто не захочет впустить за свои ворота болезнь и множество голодных ртов, которые тут же нарушат устоявшуюся внутри города систему. Как же это жестоко!

— Это необходимая жестокость. — Дэвид взял жену за руку. — Это война на выживание. И тут либо ты, либо тебя. Если ты хочешь сохранить жизнь себе, то должен молча смотреть, как за стенами твоего города возле закрытых ворот умирают твои соседи. Беременные, не успевшие родить мертвых детей. Молодые, еще вчера полные сил и любви. Мудрые старики. Все они должны умереть на твоих глазах, так как другой платы за твою жизнь с сегодняшнего дня нет.

Что же касается начала всемирного катаклизма из-за ядерных взрывов, который ты приравниваешь к ядерной войне, — Дэвид пожевал сухие, потрескавшиеся губы, — мне думается, что все эти опасения напрасны.

— Почему?

— Весь тот ужас, который так любят показывать в фильмах и описывать в книжках, для запугивания нас и щекотания нервов, возможен только в одном случае. — Лайнт поднял указательный палец: — При массированном ядерном ударе. То есть, при той самой ядерной войне, когда страны швыряют друг в друга тысячами ракет. Только тогда может наступить пресловутая ядерная зима. Помнишь, как у Брэдбери… эм… Не помню рассказ. Ну, да ладно. Сто лет назад ученые нашей страны взорвали первую атомную бомбу. Потом были русские, французы, арабы… Знаешь, сколько всего на нашей планете было взорвано ядерных зарядов?

— Нет, не знаю.

— Ну, назови цифру, которая тебе кажется ближе к реальности.

— Я даже представить не могу. — Стейз нахмурилась. — Пусть будет сто.

— Хо-хо! — весело выдохнул ее муж. — Бери больше. Намного больше.

— Намного… — Женщина задумалась. — Пятьсот?

— Больше.

— Тысяча?

— Еще, — улыбнулся Лайнт, видя, как глаза Элеоноры расширяются все больше и больше.

— Больше тысячи? Дэвид! Ты шутишь?

— Даже не думал. Готов поклясться нашей асептикой, дорогая.

— Две тысячи?

— Почти угадала. На самом деле взрывов было две тысячи шестьдесят с чем-то. Но мы округлим.

— Никогда бы не подумала… Так много?!

— И, тем не менее, жизнь на нашей планете продолжается. Так что, если рванет еще десяток-другой ядерных станций, планете от этого хуже не будет. Ей уже ничего не страшно. Она смогла выжить в холодной войне.

— Реабсорбция закончилась! — Элеонора указала в сторону настенного сенсорного дисплея. На нем замигал цветовой индикатор напротив одной из высветившихся строчек.

— Время для перерыва закончено. — Лайнт взмахнул руками, направляясь к выходу из «купола». — Летим скорее, а то заново запустится. Придется без воды сидеть.

— Второго сезона большой засухи я не переживу! — рассмеялась Элеонора, ловко направляясь в сторону узлового модуля Unity, ведущего к цепочке из восьми модулей-ферм.

Все-таки их экипажу повезло дважды. Они вчетвером оказались, видит Бог, в нужное время и в нужном месте.

Время их миссии на МКС оказалось самым что ни на есть подходящим в свете развернувшейся после их прибытия на борт ситуации на Земле. Было ли возможно их столь длительное затворничество еще двадцать лет назад? Стейз в этом сомневалась. Да, технический прогресс, вся цель которого сводился к разработке на основе МКС долголетнего полета человека на Марс, в итоге дал свои результаты. Еще в начале двухтысячных великие американские ученые и русские с европейцами совместными усилиями смогли довести систему жизнеобеспечения до состояния частичной регенерации. Это позволяло экономить на поставках воды и кислорода до одиннадцати тонн за пару лет. И это при учете полезной нагрузки в две с половиной тонны за один полет транспортного челнока. Но иногда времена меняются к лучшему. Такие аппараты, как ECLESS и OGS, уже давным-давно заняли почетное место в музее космического центра NASA, вместе с архаичными процессами парокомпрессионной дистилляции и трансформации формальдегида. Теперь бортовые системы Proterian и Liberia, основанные на реакции Сабатье, уже много лет что-то там творят с диоксидом углерода, осуществляя круговорот кислорода и воды. Конечно, все это озвучивают на соответствующих курсах при подготовке членов экипажа, и в тот момент все предельно понятно и логично. Но как только выйдешь за дверь аудитории… Хорошо, если в голове останутся какие-то общие понятия. Главное, что все продолжало работать.

Так же, как и цепь биоферм, в которых при помощи многочисленных установок микрогравитации росли кусты свежего салата и в нескольких инкубаторах созревал искусственно выращиваемый синтетический белок. За открытие и разработку этого революционного процесса господину Лейктрецу, возглавлявшему Paromant Company, была вручена Нобелевская премия. Сам процесс, чисто технически, а вернее, химически, был разработан в Поднебесной. Но китайским ученым не хватило одного, самого важного момента — самовоспроизведения. И выращиваемые растения и синтезируемый белок были, в итоге, конечны. Плодородная почва приходила в негодность, а химические брикеты концентратов истощались. На все это нужно было время: все описываемые выше процессы занимали, при самом ужасном раскладе, два года. Но, тем не менее… Работа же господина Лейктреца позволяла осуществлять процесс выращивания растительной и белковой пищи практически вечно.

Да, во вселенной все имеет свое начало и свой конец. И пищевые фермы тоже однажды придут в негодность. Если, конечно, раньше что-нибудь не случится, как в прошлом месяце, когда установка синтеза воды вышла из строя.

Стейз в полете пересекла лабораторный модуль Destiny и, ловко влетев в соседний, направилась в отсек Columbus.

— Эл! — Со стороны биофермы P1 раздался окрик русского. — Дэвид! — Видимо, хочет им что-то показать или спросить, куда эти они спешат. Как будто и так не понятно.

— Сорри, Арти! — крикнула в ответ Стейз. — Одну секунду!

— Это важно! — крикнул вдогонку Артём.

Летевший за ней Лайнт в очередной раз горько усмехнулся про себя.

Миссия на МКС… Черт побери! Очередная миссия, ставшая в итоге последней для всего человечества. И последней для них. Элеонора права: когда-нибудь придет конец и этой миссии, затянувшейся, вместо рассчитанных шести месяцев, уже на года. Смог бы он предположить в самых своих смелых и безумных фантазиях, что всю оставшуюся жизнь проведет на орбите с этим русским и психованной афроиспанкой!

* * *

В одно прекрасное утро шаттл с экипажем из трех астронавтов NASA стартовал с мыса Канаверал. Он, Дэвид Лайнт, назначенный командиром миссии, сидел в центре пилотского отсека, и широкая белозубая улыбка не покидала его мужественного лица. Он знал, что сейчас за их стартом следит не только центр управления полетами. Камеры внутри челнока транслируют запись их полета в прямом эфире на нескольких национальных каналах не только США, но и Европы, а также их смотрят нескончаемое количество онлайн-ТВ и всевозможных ресурсов, так или иначе причастных к теме космоса. Самое занимательное заключалось в том, что столь огромный интерес был вызван не банальным любопытством налогоплательщиков к очередной отметке в исследовании космического пространства. Нет. Это раньше, лет сто назад, за действиями американских героев-космонавтов следил весь мир. Тогда люди, воодушевленные невиданным ранее скачком технического прогресса, смотрели широко открытыми глазами на суперменов, бросивших вызов закону всемирного тяготения. Вековые цепи гравитации были наконец-то порваны, и человек смог подняться с колен.

Сейчас все эти космические полеты и старты ракет порядком поднадоели. Многие вообще не понимают, зачем вбухивать миллиарды долларов в то, что не приносит никакой существенной пользы. Но сегодняшний старт действительно собрал огромную аудиторию.

Виновником торжества была катастрофа, произошедшая год назад. Девятого июля шаттл Georgia стартовал с мыса Канаверал и через сто две секунды взорвался в воздухе вместе с экипажем. В течение последующих трехсот шестидесяти дней были прекращены все полеты. По заключению госкомиссии причиной чудовищной трагедии стала разгерметизация элементов твердотопливного ускорителя. Инженеры крупнейшего научно-исследовательского центра Маршалла вновь сели за чертежные доски, и через три месяца были предложены кардинально новые схемы ускорителя. Еще два месяца ушло на проведение полевых испытаний на космодроме Уоллопс. И вот сегодня дан новый старт.

Лайнт тогда мысленно скривился. Жажда запекшейся и испарившейся крови охватила тех, кто сейчас наблюдает за его искаженным перегрузками лицом. Ну, разве что кроме его жены и восьмилетних близняшек. Наверное, они единственные, кто сейчас по-настоящему переживает за своего отца. Будет что завтра в школе рассказать. Опять сорвут урок, потому что уже все одноклассники знают, что отец Майка и Эдварда Лайнтов сейчас несется со скоростью десять километров в секунду к ледяной пустоте космоса. Хотя все это, конечно, неправда. Нет, для гражданских пусть остается космос. Но, на самом деле, МКС летает не в космосе. Она вращается вокруг планеты в самом верхнем слое атмосферы. И только потому она все еще работает. Вернее, работают на ней астронавты без смертельной угрозы своему здоровью, поскольку, несмотря на все достижения американских ученых из NASA, до сих пор еще не изобретены совершенные методы защиты от смертельного космического излучения. Вся надежда на добрый потрепанный озоновый слой. Конечно, при таком раскладе вся махина станции, как самое простое яблоко, подвергается силе гравитации и за двадцать четыре часа теряет в высоте около ста метров, так что время от времени станцию приходится разгонять, выводя ее на оптимальную орбиту.

К космической радиации всех этих любителей красивых и сенсационных смертей!

Он тогда улыбнулся еще шире, стараясь казаться максимально беззаботным и расслабленным, хотя все это время едва мог дышать от тяжести перегрузки, буквально вдавившей его и двух других астронавтов в многофункциональные кресла. Что Альбу Родригез, афроиспанку из Европейского космического агентства, тяжело дышащую справа от него, что находившегося слева крутого техасского парня Роба Митчелла.

В задачу их миссии входила ротация части экипажа МКС, а также доставка частей модулей станции. Дэвид и Альба должны были заменить двух русских, пробывших на орбите больше года, и продолжить начатые исследования в области физиологии и кристаллизации белков, присоединившись к американке Элеоноре Стейз и еще одному русскому — Артёму Климову. А замечательный парень Роб Митчелл должен будет вернуться на Землю, увозя с собой двух русских. Для них миссия подходила к концу. А для него, Дэвида, начиналась его собственная — девять месяцев невесомости и ответственной работы во славу величайшей нации в мире.

Первые два месяца прошли спокойно, без каких-либо внештатных ситуаций. Внешние и внутренние работы выполнялись согласно плану. Астронавты готовились через несколько дней осуществить стыковку с транспортным кораблем Starliner, который должен был доставить на орбиту очередную партию груза. В планы входила доставка расходных материалов для ледяной атомной лаборатории. Научной установки, внутри которой была создана область пространства холоднее вакуума в десять миллиардов раз. В центре этого рукотворного ада проходили исследования квантовых данных ультрахолодных атомов.

— Дэйви, — Мэтт Томпсон, один из руководителей ЦУПа, смотрел на капитана с экрана, — старт шаттла отложен на две недели. — Движение губ Томпсона уже завершилось, когда динамик связи только ожил голосом, сильно подернутым шипением помех. Задержка звука была одной из вещей, к которым Лайнт все никак не мог привыкнуть.

— Хьюстон, у вас проблемы? — Дэвид рассмеялся.

— У нас выбыло из строя пятьдесят четыре человека. В том числе несколько инженерных и технических бригад. При сложившемся форс-мажоре мы не успеваем провести плановую предполетную подготовку и техническую проверку всех узлов.

— Черт возьми, Мэтт! Это прискорбное известие! Что случилось? Авария?

— Заболели. Сначала один, потом уже с десяток. А через три дня их уже было под пятьдесят. Врачи предположили, что это какой-то вирус. Слишком быстро все стало распространяться. Всех ребят развезли по больницам Хьюстона. Но, как оказалось, это какая-то бактерия, которая вызывает воспаление легких. Сперва никто не мог поставить диагноз. На рентгене легких не было никаких признаков этого самого воспаления. Потом пришли анализы крови и результаты компьютерной томографии. Тогда и стало ясно, что это все легкие. И что такая заразность именно потому, что люди работали в ограниченном пространстве и при тесном контакте друг с другом. Сейчас мы вызываем всех свободных сотрудников из отпусков и с других объектов. Со дня на день будем готовы продолжить работу.

— Мы желаем всем ребятам скорейшего выздоровления! Пусть держатся там! Жаль, конечно, что все так случилось. Мы же отправляли заявку на запасные детали для ремонта передатчика и компонентов системы связи. Сейчас мы ограничены в общении с вами. Блок слишком быстро съедает запасенную аккумуляторами энергию, а накапливает ее очень медленно. Мы рассчитывали исправить неполадку и иметь связь с Землей чаще, чем раз в два месяца.

— У русских тоже нет связи?

— Она у них была на плановом ремонте как раз перед сменой экипажа. И Арти также рассчитывал на поставку оборудования нашим шаттлом.

— Весьма интересное стечение обстоятельств.

— Бывает и такое, — рассмеялся Дэвид. — Но мы пока терпим.

После окончания сеанса связи с Землей Лайнт передал информацию остальным трем членам экипажа. Русский отнесся ко всему более чем равнодушно: сказал «окей» и направился в свой служебный модуль. Афроиспанка заметно погрустнела и стала, как показалось Дэвиду, намного беспокойнее, чем этого требовала ситуация.

— А если они и через несколько дней не смогут прислать шаттл?

— Успокойся, Альба. Повода для переживания нет никакого. Даже если старт будет отложен еще раз, скоро все заболевшие поправятся и вернутся к исполнению своих обязанностей. Не стоит отчаиваться. Запуск новых тестов на нашей ледяной установке может и подождать. Работы хватает.

* * *

— Хьюстон, как слышишь меня? Мэтт, дружище! Что с тобой? — Лайнт озабоченно смотрел на руководителя полетов, чье лицо скрывал устрашающего вида респиратор футуристической формы. Такие, как припоминал Дэвид, он видел у больных онкологией детей, которым в процессе лечения окончательно убивали иммунитет.

— Со мной пока все хорошо. — Голос Томпсона из-за фильтра звучал глухо и нечетко. — Чего не могу сказать о заболевших ребятах.

— Как они?

— Плохо, Дэвид, — коротко ответил Мэтт. — Мы все еще не можем отправить к вам шаттл. Из первой группы, где было пятьдесят четыре заболевших, в живых осталось семь…

— Из первой группы? — переспросил Лайнт. — Что?! Семь?! Господи всемогущий!

— Да. Врачи ничего не могут сделать. Лекарства не справляются с инфекцией. Мы все тут в шоке!

— Ты сказал про первую группу… — пересохшим от волнения голосом бросил Дэвид.

— С последнего нашего выхода на связь количество заболевших в ЦУПе увеличилось еще на сто человек. Их всех перевели в отдельное помещение. Медики никого больше не вывозят в больницы. Говорят, что все отделения в Хьюстоне переполнены. Сейчас в штате Техас строятся сразу две типовые больницы на тысячу человек каждая. Компания-подрядчик наняла китайских профессионалов. И это — несмотря на почти полувековой кризис в отношениях! Ты представляешь, Дэвид, что это значит?

— Пока что не совсем. У меня сейчас такая круговерть мыслей.

— Либо в игру вступили действительно огромные деньги и рынок капитализма, как всегда, все решил, либо… дела обстоят настолько плохо, что мир наконец-то начал объединяться перед надвигающейся угрозой.

— А что говорит президент?

— Никаких заявлений из Вашингтона не поступало. Все идет своим чередом. Пока что объявлено о введении нескольких карантинных зон. И вроде бы собираются временно закрыть границу с Мексикой. Говорят, поток иммигрантов начал опять расти. Но мы же рядом и ничего подобного пока не наблюдаем. А вообще есть и хорошие новости. Ученые разработали новый антибиотик. Про него уже говорят по национальному телевидению. Он каким-то образом должен незаметно проникать в бактерии и убивать их. Ну, или что-то подобное. Со дня на день лекарство должно поступить в аптеки страны. Будем надеяться на лучшее!

— Есть новости из Бирмингема?

— В Алабаме и Южной Дакоте пока все спокойно. Тони недавно связывался с твоей семьей и семьей Элеоноры Стейз. Там пока что все хорошо.

— О, это отличная новость! Да благословит бог великана Тони! Передавай ему мои искренние слова благодарности, Мэтт.

— Обязательно, Дэйви.

— Что еще происходит внизу?

— Много заболевших в южных штатах. На севере все намного лучше. Некоторые из моих знакомых уже подумывают о переезде в Канаду…

После окончания разговора Лайнт вернулся в жилой модуль. Отдыхавшие там после рабочих часов Стейз и Родригез одновременно воззрились на него в немом вопрошании.

— Есть хорошие новости и плохие. — Дэвид нахмурился, словно процент хороших новостей был на порядок ниже. Ему пришлось заставить себя улыбнуться, чтобы вселить в женщин хоть немного надежды. — С какой начнем?

— С плохой, — буркнула Альба, равнодушно глядя куда-то в сторону. После секундной надежды при появлении Лайнта, паника и тревога снова начали царапать ее сердце и разум.

— Шаттла опять не будет. В Хьюстоне выросло число заболевших. И все еще нет людей для того, что осуществить запуск.

— Значит, мы все еще остаемся на подножных кормах, — тихо проговорила Родригез. — Когда я вижу латук и этот синтетический белок с водой, к горлу подступает тошнота. Я хочу фруктов, капитан. Хотя бы один апельсин или стакан яблочного сока. Я уже не говорю про сахар и шоколад! Мы почти год на этом дерьме! Мне снятся тушеные овощи, консервы. Я даже готова попробовать этот русский борщ, если мне дадут тюбик с ним!

— Кстати, а где Арти? — Дэвид посмотрел на Элеонору.

— Пытается в очередной раз установить связь со своим центром управления, — ответила женщина.

— Я знаю, что хороших новостей от него ждать тоже не придется, — все так же ни на кого не глядя, бросила испанка. — Не будет больше хороших новостей.

— Нам всем тяжело, Альба, — понимающе кивнул Лайнт. — Мы все в одинаковых условиях. Кто мог предположить, что прогресс обернется пыткой? Ведь все эти фермы и установки позволили в итоге сократить количество запусков для доставки провизии в три раза. Раньше килограмм еды обходился в десять тысяч долларов. Он и сейчас так обходится, но теперь можно делать один запуск из трех, только для разнообразия рациона. Ведь от голода мы тут умереть все равно не сможем. Но есть и хорошая новость, — быстро добавил Дэвид. — Ученые разработали новый вид антибиотика. Он уже полностью готов, и на днях им начнут лечить заболевших. Так что внизу скоро все поправятся, и нам не только доставят долгожданные деликатесы, но и вторым шаттлом привезут замену. И есть еще одна отличная новость… — продолжил Лайнт, но осекся. Стоит ли в присутствии расстроенной Альбы говорить о своей семье и семье Стейз? Он только сейчас понял, что за столько дней общения с испанкой не может точно сказать, есть ли у нее семья. Замужем ли она, есть ли дети? Как-то эта информация, даже если она и была когда-то озвучена, просто пролетела мимо него. Но, даже если она свободна, то у нее, во всяком случае, может быть друг или подруга. В конце концов, родители у нее точно должны быть. Она может впасть в самую настоящую депрессию от того, что на фоне этих новостей ничего не знает о том, что происходит в Европе. Надо будет в следующий раз спросить у Мэтта, как там дела. А пока придется поговорить с Элеонорой отдельно. Когда они останутся вдвоем.

— Так что за новость, Дэвид? — Стейз выжидающе смотрела на замолчавшего Лайнта. — Мы все ждем.

— Отличная новость заключается в том, — Лайнт широко улыбнулся, — что я вспомнил о припасенном тюбике малинового желе. Альба, сегодня у нас будет пир!

* * *

— Хороших новостей нет. — Руководитель полетов зашелся в сухом кашле, еле слышном из-за закрывающего лицо футуристического респиратора. О том, что Мэтта сразил приступ, скорее, можно было догадаться по согнувшейся фигуре и трясущимся плечам. Прошла целая минута, пока Томпсон смог отдышаться и поднять на монитор красные воспаленные глаза. — Обещанное учеными лекарство оказалось неэффективным.

— Ты заболел? — Лайнт с тревогой всматривался в экран связи.

— Похоже на то. — Мэтт вяло махнул рукой. — Мы все тут скоро заболеем. Теперь весь город находится в зоне карантина. Все выезды блокированы полицией и национальной гвардией. Правительство ввело в стране чрезвычайное положение. Закрыты все международные перелеты. Все крупные населенные пункты изолированы друг от друга. Для того чтобы попасть в другой город, необходимо пересечь изолятор. Там всех приезжих подвергают экспресс-диагностике. Способных стоять на ногах осталось немного. Что происходит в других штатах, мне не известно. Точной информации о количестве заболевших и умерших никто сейчас предоставить не может. Данные разнятся.

— То есть, ты не знаешь, в безопасности наши семьи или нет?

— Нам остается только надеяться на лучшее. Ты же знаешь про проект «Место Будущего»? Когда вы стартовали к МКС, он только набирал обороты и становился известен широкой общественности. Конечно, самые лучшие места уже расхватали мультимиллиардеры. Но сейчас множество не столь богатых людей, как я слышал, скидываются и выкупают так называемые «кооперативы». Будем надеяться, им повезло.

Лайнт на мгновение вспомнил приблизительные суммы, которые выставляло несколько фирм, торговавших этими самыми «Местами Будущего». Даже если эту многозначную цифру разделить на двадцать…

Его обуял гнев. Чертовы торгаши! Эти мрази готовы делать деньги даже на угрозе смерти близких ему людей!

— У моей семьи нет столько денег, — прорычал в ответ Лайнт. — И ты это прекрасно знаешь.

— Я понимаю, Дэвид, что шансов почти нет. — Томпсон покачал головой. — Но надежда должна умереть последней. Иначе все будет зря.

— Сколько всего заболевших сейчас у нас в стране? Ты говоришь, что границы перекрыли?

— Пойми, точных данных нет. Но министерство дает предварительную оценку в десять миллионов. Из них уже умерло около двух с половиной.

— Господи Иисусе! Мэтт, ты серьезно?

— Более чем, дружище. Боюсь, что и эта цифра занижена.

Десять миллионов. Из четырехсот. Десять миллионов. Из них два с половиной уже мертвы. Лекарства нет, и значит, остальные скоро пополнят список. А за это время на остывшие больничные койки лягут новые смертники. Если, конечно, койки успеют остыть.

— Мэтт! Ты должен связаться с ними! Ради всего святого! Продай мой дом и купи им угол в любом «Месте Будущего!»

Вместо ответа руководитель полетов вновь зашелся в беззвучном приступе кашля. Дэвид видел, как он силится побороть скрутивший его приступ. Наконец плечи Мэтта перестали трястись. Он с трудом разогнулся, держась рукой за грудь. Красные глаза блестели от выступивших слез. Томпсон стащил с лица респиратор и с остервенением отшвырнул его в сторону. Затем, наклонившись, сплюнул на пол. Лайнт готов был поклясться, что увидел огромный сгусток крови. Впрочем, ручаться он бы не стал. Мэтт тем временем в изнеможении откинулся на спинку кресла и, как показалось Лайнту, вздохнул с облегчением.

— Зачем ты снял респиратор?

— Он мне уже не нужен, Дэйви.

— Черт возьми, Мэтт, дружище… Мне искренне жаль.

— Да ладно… — Мэтт улыбнулся и махнул рукой. — Ты даже представить себе не можешь, какой это кайф — просто свободно дышать.

Какое-то время Томпсон молчал. Затем, наклонившись к монитору, посмотрел на Лайнта в упор.

— Боюсь, Дэвид, мы уже не сможем послать за вами никакой из шаттлов. То, чего мы так опасались, все-таки наступило. Возможно, через пару лет вы вообще окажетесь последними людьми на Земле. Вернее, вне Земли.

— А как же надежда?

— Вот ее вы и должны сохранить. Я вряд ли доживу до следующего сеанса связи с тобой. Черт возьми! Я вряд ли доживу даже до конца этой недели, хотя сегодня четверг. Поэтому слушай меня внимательно. Я перенастрою один из компьютеров на автоматический сбор информации через закрытые каналы связи. Питание будет осуществляться от автономного генератора. Ресурс ограничен, но расход будет небольшим, поэтому хватить должно на пару десятков лет. Покуда в мире будет работать интернет или в нашем штате будет работать хоть одна ЭВМ, мой рабочий компьютер будет собирать и анализировать для вас информацию. Раз в два месяца ты, выходя на связь со мной, будешь получать анализ того, что творится внизу. Возможно, вам удастся найти способ вернуться на Землю, когда здесь все будет закончено. У тебя скоро сядет ресурс передатчика. Пора прощаться…

Экран погас.

Дэвид молча смотрел на черный немой экран, начиная осознавать, что секунду назад, должно быть, закончилось его последнее общение с человеком вне МКС.

Лайнт уперся горячим лбом в холодную поверхность сенсорного экрана, размышляя о том, что и как он сегодня будет говорить своей команде.

Может быть, стоит сперва рассказать все Стейз?

* * *

— Успели! — рассмеялась Элеонора.

— Водяное перемирие отменяется? — принял ее игру Лайнт. Он влетел следом и обнял Стейз за плечи: — Победа, детка!

Супруга ввела команду на сенсорном дисплее, подтверждая свои приказы переводом нескольких тумблеров в необходимые положения.

— Не мешай, — улыбнувшись, она мотнула головой.

— О прекрасная, всесильная, обожаемая и желанная мной богиня воды местного значения! — Дэвид, игнорируя просьбу женщины, поцеловал ее в шею. — Ты в очередной раз спасаешь всех нас от мучительной жажды и медленной смерти! В дар за твою щедрость я прошу принять в полное владение тело твоего покорного раба. — Он обнял Стейз еще раз и поцеловал в шею.

— Богиня воды сейчас испепелит тебя молнией. — Элеонора несильно укусила находившуюся в доступной близости кисть. — И не спрашивай, откуда у богини воды молнии. Мне так захотелось.

Она закончила перенастройку системы и повернулась к мужу.

— Как сейчас наброшусь на тебя! Чтобы не отвлекал. — Она выставила руки вперед на манер когтистых лап хищника и медленно стала приближаться к Лайнту. — Еще бы чуть-чуть — и вместо воды мне пришлось бы пить твою кровь.

— И познать, наконец, всю сокровенную суть женских обязанностей в браке. — Дэвид придвинулся к женщине вплотную, глядя в смеющиеся, счастливые глаза Элеоноры.

Разумеется, это был спектакль: опоздать к окончанию процесса реабсорбции воды они оба могли бы только при невозможности попасть в нужный модуль. Сигнал таймера об окончании синтеза воды стоял с десятиминутным запасом и переустанавливался каждый раз по окончании очередного цикла. Потому что в этом «цикле бесконечности», как именовали астронавты процесс синтеза белка и воды, заключено было их существование.

Один раз они все чуть было не остались без воды, и повторения сложившейся ситуации никто не хотел.

Все началось с того, что Альба… Хотя нет, все началось еще раньше. А именно — с их «свадьбы». Именно так — в кавычках. Поскольку настоящий процесс провести в условиях МКС, разумеется, было невозможно.

— Доброго времени суток. — Дэвид, вплыв в жилой модуль, увидел проснувшуюся Элеонору. Та, заметив мужчину, приветливо улыбнулась и сонно помахала ему рукой.

— Доброго, Дэви. Какие новости?

— Мы с Арти разогнали станцию и подняли ее на прежнюю орбиту. За два месяца она опустилась почти на два километра. Надо было вернуться поближе к невесомости. Так что теперь, Эл, ты опять близка к звездам. Еще немного — и я смогу подарить тебе самую яркую и красивую из них.

— Дэвид! — Стейз рассмеялась. — Что за романтический настрой? Я не узнаю тебя.

— Я и сам себя узнаю с трудом.

— Где мы сейчас пролетаем?

— Бразилия.

Элеонора бросила взгляд на интерактивный календарь.

— Странно, — наигранно пожала плечами она. — Июль. Сейчас зима. А поешь ты, как мартовский кот.

— У меня к тебе будет очень важный разговор.

— Я слушаю. — Стейз, перестав улыбаться, села. Лицо ее сделалось серьезным. Даже тревожным. Глаза внимательно смотрели на Дэвида, изучая отлично знакомую внешность и стараясь отыскать в этих чертах хоть какой-то намек на перемены.

— Я понимаю, что все, что ты сейчас услышишь, может показаться тебе крайне циничным и неуместным. Но, я надеюсь, что ты поймешь меня. Во всяком случае, я буду с тобой максимально честен и открыт… — Элеонора молча смотрела на Дэвида, не понимая, куда он клонит, и не зная, как реагировать на происходящее. — Два месяца назад блок связи смог накопить достаточно энергии от солнечных батарей, и мне удалось выйти на связь с Мэттом Томпсоном. — Лайнт сделал паузу. — Объем информации был таким большим, что пришлось систематизировать и разгребать его несколько дней.

— Я помню, — кивнула Стейз. — В тот день умерла моя надежда.

Перед ее глазами вновь отчетливо встали пустеющие города. Дороги, по которым едет колонна бронетехники. А на машинах сидят закованные в костюмы высшей биологической защиты люди с ранцевыми огнеметами. Неудержимая волна всевозможных болезней захлестывает ядовитыми волнами гибнувшую человеческую цивилизацию, с каждым днем сжимая кольца вокруг тающих очагов сопротивления, огрызающихся струями напалма.

— Нельзя, чтобы надежда умерла! — горячо возразил Лайнт. — Нельзя этого допустить. И мы с тобой можем возродить ее. Мы вместе.

— Поясни.

— Я долго думал над сложившейся ситуацией. С каждым разом сводка информации с Земли все неутешительнее. Я стойко уверен в том, что наша цивилизация погибнет. Как бы это ни звучало, но нам надо смотреть фактам в лицо. Последний шанс, что за нами пришлют спасательный шаттл, исчез много месяцев назад. Да и, надо признать, я все равно не захотел бы возвращаться сейчас на Землю. Даже будь у меня такая возможность. Внизу сейчас настоящий ад. Я даже боюсь представить, что происходит там, если группа людей, не имеющих специальной подготовки, рискнула своими жизнями.

— Ты про тот челнок?

— Да, Эл. Ведь их поступок был сродни самоубийству.

— Тут я с тобой не соглашусь, — отрезала Стейз. — Их поступок был лучом последней надежды. Надежды, за которую ты сейчас пытаешься бороться тут. Так почему ты думаешь, что эту самую надежду должны иметь только мы?

— Я вовсе не это хотел сказать. — Дэвид миролюбиво поднял руки вверх.

— Но вышло именно так. Может быть, я тебя неправильно поняла, но… давай продолжим наш разговор в следующий раз. Лучше поговори про надежду с Альбой. Ей это будет более полезно. Может, выйдет из депрессии и перестанет совершать ошибки во время рабочих часов.

Лайнт, расплывшись в улыбке, охотно кивнул. А затем, когда Стейз упорхнула в соседний модуль, закрыл глаза, выдохнул.

Как можно было так облажаться?! Как можно было за одну минуту стать таким косноязычным бараном?! И это несмотря на то, что он серьезно готовился. Репетировал про себя и рассматривал несколько вариантов дальнейшего развития их диалога. Во всем виноват этот челнок, чтоб его черти на куски разнесли!

Лайнта передернуло. Перед внутренним взором вновь встала картина: тусклое стекло из прозрачного плавленого кварца с заслонками противоударных устройств. Непроглядная тьма за ним — и пятно света. Как будто кто-то пронес одинокую горящую свечу.

На обеих женщин тот случай произвел весьма тягостное впечатление. Родригез после этого долго рыдала, пока русский не нашел в медблоке какой-то препарат и не вколол его афроиспанке. Элеонора держалась более стойко, но по ней было видно, что малейшее движение или слово может послужить толчком, запускающим сокрушительную лавину. Поэтому, желая сохранить свой разум целым, Стейз тогда и покинула стыковочный модуль. До того, как он, Лайнт, и русский привели в действие приговор.

А что им оставалось делать? Что бы он ни думал про этого русского, а в тот момент он оказался прав по всем пунктам. Система синтеза есть ограниченная система, рассчитанная строго на определенное количество ртов. Если впустить всех выживших, их будет где разместить, пространство позволяет, хоть и без удобств. Но сколько они все вместе продержатся на таком расходе кислорода, воды и белка? Максимум несколько дней. После чего начнутся претензии и жалобы, затем — переименование вчерашних спасителей в должников и убийц. Обязательно найдется среди прибывших какая-нибудь овца или баран, которая на полном серьезе заговорит о том, что экипаж Международной космической станции этому существу что-то там должен. Просто за то, что это существо соизволило тут появиться. Такие создания довольно быстро проводят параллели и однобокие связи. Раз хозяева тут астронавты, то именно они должны знать, как обеспечить всем необходимым нежданно свалившееся на их головы счастье. А гости ничего делать не могут, так как не понимают ровным счетом ничего в устройстве, работе и снабжении космического корабля. Откуда им знать, что наличие всего, что имеется на борту, строго ограничено и рассчитано под количество рабочих рук экипажа. Вопреки распространенному мнению, тут нет даже запасных скафандров. Но, несмотря на это, астронавты просто обязаны всех накормить, напоить и уложить поудобнее спать, как высказался русский. Только потому, что на них надета форма сотрудников NASA и Роскосмоса.

Арти был прав, как ни крути. Поскольку, окажись среди спасенных подобный экземпляр, одному Господу Богу было бы известно, что из этого вышло бы потом. На что готова изголодавшаяся и умирающая от жажды компания людей, подначиваемая существом, расстроенным открывшейся реалией. Когда-то обезумевшие от голода команды убивали и ели людей. Наверное, самым логичным будет принести в жертву не оправдавших надежд спасителей. Раз уж именно они виноваты во всем, что случилось с несчастными людьми.

Но все эти доводы были, тем не менее, второстепенными. А основным аргументом…

Лайнт вновь чертыхнулся. И как это он умудрился напомнить Элеоноре про тот челнок?! Прекрасно знал, как она будет реагировать на эту больную тему.

Но он всего лишь хотел довести до нее свою идею о том, что теперь вся надежда на продолжение жизни находится в их руках. Жизнь на Земле более невозможна, и, стало быть, ее нужно продолжить вне Земли. А для этого Дэвид и Элеонора должны будут зачать ребенка здесь, на МКС. И не одного. Задание, прямо скажем, попахивает фантастикой. Но это лучше, чем ничего. Так хоть у них появится цель в жизни, а не просто бессмысленное существование в ожидании неизвестно чего. Они смогут совместными усилиями с русским собрать систему искусственной гравитации. Благо схемы и материал для этого есть. Одной из биоферм можно будет пожертвовать. Салата станет чуть меньше, но это не критично. Главное, будут воссозданы условия для зачатия, вынашивания и рождения первого внеземного ребенка. А за девять месяцев они смогут что-нибудь придумать для увеличения производительности станций синтеза. Даже если с ребенком ничего не выйдет, сами попытки его сохранения станут как раз тем, что должно сохранить психическое здоровье их обоих на должном уровне. Секс ведь является неотъемлемой и важной составляющей жизни каждого из людей. Гормоны и тому подобное. Надо будет возобновить прерванный диалог с Элеонорой и донести до нее всю важность его идеи.

Хорошо, что она немного отошла от желания спасти всех и стала относиться ко всему происходящему с холодной головой.

Спустя несколько дней Дэвид повторил попытку. После разъяснения своих намерений он предложил Стейз обдумать все, что она услышала, и не торопиться с ответом.

— Это весьма важный шаг для нас обоих. Я понимаю, что сразу дать ответ ты не готова…

— Я подумаю над твоим предложением, — тихо и серьезно ответила женщина. — Все это очень неожиданно и сложно. По сути, нам предстоит стать семейной парой. Мужем и женой. Я помню, ты говорил, читая очередную сводку информации с Земли, о том, что уже все штаты поражены эпидемиями. И что мой городок полностью выжжен отрядами биологической защиты и национальной гвардией. Не буду надевать розовые очки и притворяться, что верю в чудесное спасение родных. Их я уже похоронила и оплакала. Но твой город… Он все еще продолжает держаться. И твоя жена и дети могут быть все еще живы. Что ты скажешь на это?

— Они мертвы. — Лайнт ответил сразу и прямо. — Я не могу тебе объяснить, как и почему я в этом так уверен. Но я знаю это точно.

Тогда Стейз ничего не ответила Дэвиду. Сказала лишь, что ей нужно хорошенько обдумать весь разговор. Она покинула его, а мужчина продолжал смотреть ей вслед, размышляя о том, что Стейз весьма отрицательно отозвалась бы о нем, если бы он открыл ей всю правду.

Правду о том, откуда у него такая непоколебимая уверенность в смерти бывшей жены.

* * *

— Уважаемые дамы и господа, Дэвид и Элеонора! — Артём стоял перед двумя астронавтами, читая напечатанный на листе текст. — Я рад приветствовать всех вас, и благодарю за то, что вы собрались здесь разделить с нами этот счастливый момент. — Климов оторвался от листка и бросил взгляд на «молодоженов». Те стояли рядом, взявшись за руки, и было видно, что Стейз бьет мелкая дрожь. Чуть позади них сидела, сверкая белками глаз на черном лице, Родригез. Заинтересованно наблюдала за происходящим, должно быть, впервые за много дней проявляя живые эмоции. — Ну, хоть что-то хорошее в этом бреде есть, — бросил Артём по-русски и ободряюще улыбнулся Альбе. Та, поймав его взгляд, буквально расцвела, застенчиво улыбнувшись и опустив на мгновение свой взгляд. Артём пожал плечами и продолжил:

— Сегодня мы собрались в этом прекрасном, тихом месте, чтобы соединить сердца двух влюбленных, решивших идти рука об руку по нескончаемой дороге жизни…

— Ты не мог дать ему текст хотя бы за день, а не за минуту до начала церемонии? — недовольно прошептала Стейз.

— Я нигде не мог найти текст, дорогая, — начал оправдываться Лайнт. — Это единственный вариант, который я успел раздобыть.

— Гхм… — Артём придал лицу суровое выражение, и разговоры стихли. — Вступление в брак — это сугубо личный поступок, но для того, чтобы продолжаться долгие годы, их союз должен быть одобрен друзьями и коллегами. В этой связи Дэвид и Элеонора обращаются ко всем вам. Поддерживаете ли вы их решение вступить в брак? — Климов вновь перевел взгляд на Родригез.

Та быстро закивала:

— Да!

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Артём. — Есть ли здесь человек, который знает причину, по которой Дэвид и Элеонора не смогут вступить в законный брак?

— Нет! — радостно выкрикнула Альба.

— Итак… Вы нашли друг друга, узнали и полюбили, и теперь, когда вы стоите рядом и смотрите глаза в глаза, я хочу спросить вас, Элеонора. Согласны ли вы взять в мужья Дэвида?

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Стейз. Сглотнула комок в горле и добавила: — Я согласна.

— Согласны ли вы, Дэвид, взять в жены Элеонору?

— Да. Согласен, — кивнул Лайнт.

— Властью данной мне вами, объявляю вас мужем и женой. Поздравьте друг друга. В знак объединения прошу скрепить ваш союз поцелуем.

— Поздравляю! — весело закричала Родригез, когда Лайнт, притянув к себе Элеонору, поцеловал ее.

— Вроде успели, — довольно ухмыльнулся Климов.

В следующую секунду над «куполом» ярко вспыхнуло огромное яркое созвездие.

— Ура! — рассмеялся Артём. — Поздравляю!

* * *

Примерно через две недели после этого радостного события Дэвида и Элеонору оторвали от работы истошные крики. Это было более чем неожиданно и страшно. Супруги замерли на месте, глядя друг на друга. На их лицах застыло выражение тревоги и непонимания происходящего. За все время существования их миссии с подобным они сталкивались впервые.

— Это на ферме! — Дэвид первым пришел в себя после секундного замешательства. — Летим туда. Там что-то случилось.

Он торопливо заработал руками и ловко пролетел в проем. Стейз последовала за ним.

Не успели они миновать узловой модуль Unity, как чуть было не столкнулись с Родригез.

— Что случилось? — Дэвид в замешательстве посмотрел на афроиспанку.

— Альба! Что произошло? — ахнула Стейз, рассматривая посеревшее от ярости лицо Родригез с налитыми кровью белками глаз.

— Он меня оскорбил! — Испанка яростно жестикулировала правой рукой. Левая, несмотря на кажущееся преобладание эмоций над разумом, крепко держала страховочные крепления, во избежание проблем с инерцией.

— Кто? — машинально спросила Стейз, но тут же поняла всю абсурдность своего вопроса. Кто, помимо собравшихся тут, мог еще так разозлить Родригез?

Дэвид, пришедший к точно такому же выводу, уже влетал в соседний модуль.

— Арти, дружище. — Он улыбнулся, заметив русского, спокойно возившегося с очередным блоком из цепочки жизнеобеспечения биофермы. Тот при появлении Лайнта повернулся и кивнул в знак приветствия. — Что тут произошло?

— Ничего особенного.

— Произошло то, — раздался позади громкий крик приближающейся Родригез, — что он обозвал меня и оскорбил!

— Это правда? — Дэвид, нахмурившись, перевел взгляд с Альбы на русского. — Арти, это правда?

В помещение влетела Стейз, и стало совсем тесно.

— Аккуратнее. — Климов кивнул в сторону оборудования. — Может, в другом месте разберемся?

— Не уходи от ответа! — закричала Альба.

— Арти, это правда? — повторил свой вопрос Лайнт. — Ты оскорбил и обозвал Альбу?

— Нет.

— Как это нет?! — Лицо Родригез вновь стало серым. Черные губы начали отдавать синевой. Казалось, еще секунда — и ее хватит удар от вопиющей несправедливости и безмерного нахальства, с которыми она ничего не могла поделать. — Этот грязный шовинист к тому же еще и трус, раз пытается отрицать свои грязные дела! Я все запомнила! И ты мне за все ответишь!

— Да что тут произошло, в конце-то концов?! — рассердился Лайнт. — Кто-нибудь может мне внятно объяснить? Я уже не ваш капитан, но я полноправный член команды! И я имею право знать правду, поскольку ситуация угрожает нарушить наш устоявшийся баланс!

— Да не было ничего такого, что может что-то там нарушить, — вздохнул Артём. — Я занимался ежедневной проверкой систем жизнеобеспечения нашего горячо любимого салата. Как вдруг подлетает ко мне она, — Климов кивнул в сторону Альбы, — обнимает и пытается поцеловать. Ну, я ее отстранил от себя и сказал, что негров я не люблю.

— Вот! — взвизгнула Родригез. — Он опять меня оскорбляет! Теперь вы все слышали!

— Чем я тебя оскорбил?

— Ты назвал меня негром!

— А ты кто?

— Я афроиспанка! — выкрикнула Родригез.

— А в чем разница? — усмехнулся Артём. — Ты и так черная, и этак, как ни назови. Негритянка она и в Африке негритянка, — закончил он уже по-русски.

— Разница в том, что слово «негр» оскорбительно для моего народа! Этим словом называли нас белые мужчины, сотни лет угнетавшие мой народ! Использовавшие нас как рабскую силу!

— Насчет сотен лет — могу согласиться, хотя там было чуть больше двухста. А прекратилось все это триста лет назад. Но я не слышал о рабстве в Испании, раз уж ты говоришь про свой испанский народ.

— Vete a la mierda!1 — выкрикнула Родригез Климову в лицо и, оттолкнув стоявшую позади Стейз, уплыла из модуля.

— Эй! — возмутилась Элеонора. — Поаккуратнее!

— Vete a la mierda! — снова крикнула афроиспанка.

На какое-то время в помещении воцарилась тишина. Климов равнодушно пожал плечами и вернулся к работе. Лайнт и Элеонора переглянулись.

— Арти, — Дэвид обратился к русскому, — ну, зачем ты так с ней?

— Пусть не лезет ко мне со своими поцелуями.

— Она завидует нам с Дэвидом, — поддержала мужа Элеонора. — И находится длительное время в депрессии. Любовь помогла бы ей выйти из этой ситуации. Ее нельзя винить в том, что она сделала.

— Ничем не могу ей помочь.

— Она красивая женщина, — миролюбиво продолжала Стейз. — Весьма недурна собой, с хорошей фигурой…

— Она негритянка. Я не люблю негритянок, — сухо бросил Артём. — И ни одна Женевская конвенция, ни одно правило ООН не заставят меня воспринимать негров как объект сексуального желания! Я с рождения такой. Я не могу заставить себя хотеть негров, азиатов и всех остальных. Это противоречит моей натуре. Уж извините, но вот такой я родился.

— Но она же тоже человек! И имеет право на любовь!

— Я не отнимаю у нее никаких прав. Пусть любит кого, где и как захочет. Но я в этом участвовать не собираюсь!

— Олл райт, леди и джентльмены. — Лайнт поднял руки в примирительном жесте. — Давайте остановимся и закроем эту тему. Посмотрим, что будет дальше. Другого выхода я пока не вижу.

Супружеская пара удалилась. Артём вернулся к прерванной работе.

С самого начала Катастрофы на Земле он вызвался добровольцем на обслуживание всех восьми биоферм, поставляющих синтетический белок и свежую зелень для последнего экипажа МКС. Другого ничего не оставалось. Ничто другое в сложившейся ситуации возникнуть в принципе не могло. И посему единственным выходом из всего этого дерьма было наличие какого-нибудь дела. Когда есть занятие, работа и ежедневные обязанности, голова освобождается от пустых и деструктивных мыслей. Все проводимые на борту исследования теперь были никому не нужны. Даже дорогостоящая и уникальная Ледяная лаборатория ждала своего часа для демонтажа с целью создания из ее компонентов пространства гравитации для семьи Дэвида. Так что выбранная Артёмом роль космического садовника и озеленителя была одним из наиболее выгодных вариантов. Времени скучать просто не было, и в этом Климову виделся залог сохранения здорового разума и тела. За время, проведенное на МКС, он неоднократно вспоминал разговор с одним из докторов в Звездном городке. Женщина, чье имя и отчество он так и не запомнил, как-то разговорилась с ним в процессе ожидания результатов очередного медицинского осмотра. Климов уже и не помнил, почему они заговорили о подрастающем поколении, но последующие слова доктора закрепились в его мозгу надолго.

— Работала я лет десять назад в приемном отделении больницы скорой помощи. Привозят по скорой девочку лет двадцати. Лежит на каталке вся бледненькая, глазки закатывает, ручки трясутся. Вокруг нее толпа родственников бегает и кроет матом меня за то, что, мол, их дитятко умирает, а мы все вокруг не спасаем ей жизнь, как в этих дурацких американских фильмах. Там набегает толпа и начинает сразу втыкать капельницы и уколы, интубировать. «Сто пятьдесят кубиков всего подряд! Мы ее теряем! Готовьте операционную!» — Доктор махнула рукой. — Обычная ситуация для нашей страны. Насмотрятся ереси и полной чуши, а потом проецируют бред не имеющих отношение к медицине режиссеров на реальность. Я ребенка этого «умирающего» тормошу, зову по имени, а она только часто-часто дышит и не реагирует на меня. Давлю на точку болевую. Она скалится и нос морщит, но глаза не открывает. Зову медбрата Игоря и говорю, чтобы принес нашатыря. Приносит. Я смачиваю вату, хорошо так смачиваю. Запах такой, что аж саму прошибает до слез. И подношу ватку к носу девчонки. А реакции ноль. Я краем глаза смотрю на грудную клетку, а движения нет. Эта маленькая дрянь все прекрасно слышала, поняла и специально задержала дыхание. Ну, хорошо. У меня время до утра есть. Продолжаю держать ватку возле носа. И жду, когда у ребенка закончится кислород. Она, наконец, вдыхает полной грудью, и аромат нашатыря выбивает все признаки умирания. Ребенок вскакивает с каталки и начинает истошно на меня орать матом. Видимо, за то, что я не оценила и испортила ее представление. Я ей пригрозила вызовом психиатрической бригады, и она ударилась еще в одну напускную истерику. Видимо, хотела натравить сердобольных родителей на бесчеловечного убийцу в белом халате. Но, слава богу, ее забрали домой. Как удалось выяснить, девочка сидит целыми днями дома, учится заочно в каком-то институте на что-то непонятное, типа менеджера-экономиста и страдает бессонницей из-за торчания в социальных сетях, очень ревностно и болезненно реагируя на маленькое количество лайков под ее блогами на ютубе. Предки, конечно же, души не чают в этой избалованной и никчемной заразе. На месте родителей я бы двинула ей по роже. Хорошенько так. Чтобы мозги на место встали и стало понятно, что она не есть центр мироздания, вокруг которой все вертится.

— Справедливо, хоть и жестко.

— Жестко — это отрывать меня от работы с действительно тяжелыми и нуждающимися в помощи больными своим детским садом!

— А у вас есть дети?

— Конечно. Старший сын и младшая дочь. И они у меня уже полностью самостоятельные, разумные люди. Они не будут устраивать истерик по малейшему поводу. Я все могу понять. Поздний, долгожданный ребенок. Но вырасти ты из него человека, а не сумасшедшее недоразумение!

— Понятно, — улыбнулся тогда Артём.

— Что понятно? А заключение?

— Какое? — опешил недоумевающий Климов.

— Лечение и профилактика.

— Лечение? — Артём пожал плечами: — Ремнем отстегать по заднице.

— Принимается, — улыбнулась доктор. — А профилактика?

— Даже представить не могу.

— Ежедневная занятость охреневшего от безделья организма. Когда есть дело, фигней страдать некогда. Профессия или хобби — самое эффективное средство от многих недугов.

Именно поэтому Климов работал все свободное время. Неторопливо и обстоятельно заботился о своевременном обслуживании биоферм. Ему нужна была эта ежедневная работа для того, чтобы сберечь свой разум, поскольку теперь ему уготована долгая и однообразная жизнь. Он вместе с остальными застрял на МКС до конца своих дней, которых, по самым пессимистичным подсчетам, оставалось еще минимум одиннадцать тысяч. А может, и больше.

Спасения от Земли ждать не стоит. Когда там, внизу, все завертелось со страшной силой, он смог установить связь с ЦУПом. Связь не была неисправна, как он доложил капитану Лайнту. Передатчик работал, но новости, которые он приносил на орбиту, ложились несмываемым пятном позора и стыда. И Артём, не находя в себе сил признать свершившийся факт, вынужден был врать своим коллегам.

Планируемый запуск корабля для доставки груза или эвакуации застрявшего на орбите экипажа в итоге не состоялся. Министр, руководители и вся приближенная к ним шваль, украв и поделив между собой выделенные из федерального бюджета средства, бежали из страны в специальные изолированные дома, в надежде пересидеть там волну инфекционных болезней, покуда весь остальной сброд будет под угрозой вымирания. Впрочем, ничего другого ожидать, наверное, и не приходилось. Размах воровства за последнее десятилетие вырос до поистине колоссальных масштабов. Чего уж там говорить, если на законодательном уровне был проведен закон о снятии уголовной ответственности за невыплату зарплат работающим людям и ужесточении ответственности для следователей, возбуждающих «необоснованные» уголовные дела по экономическим преступлениям. Стоило ли говорить, к чему привели подобные нововведения в УК?

У Климова сложилось обоснованное мнение, что сильные мира сего были поставлены в известность о развитии Катастрофы намного раньше, чем первые слухи и домыслы стали достоянием общественности.

Еще в бытность свою на Земле Артём прочитал в каком-то новостном паблике о хищении очередным упырем шести миллиардов долларов. Там же в статье приводились подсчеты времени, которое требуется для накопления украденной суммы простым и честным человеком. С учетом средней копеечной зарплаты по стране, счастливчик мог держать у себя на счету шесть миллиардов долларов спустя каких-то шесть тысяч двести пятьдесят лет. Шестьдесят два века!

Сколько же стоит проживание в этом самом «Месте Будущего», если все, кто смог, стали заранее беспокоиться о возможности спасти свои жизни? Нет, простым и честным людям о таком не стоило даже мечтать. И что будет дальше, если в итоге на Земле выживут только неприспособленные к физическому труду банкиры и министры, вся суть которых заключалась лишь в поиске возможности обмануть и нажить себе безумные деньги, которые нельзя потратить даже за десяток жизней?

Климов представил себе подземные бункеры, где на охапках теперь никому не нужных разноцветных фантиков сидят в грязных, порванных фраках курящие толстяки. Цилиндры, монокли с золотыми цепочками, накрахмаленные воротнички и лакированные туфли прилагаются в комплекте. Сидят и ждут, когда появятся те, кому они смогут отдавать приказы. Кем смогут руководить и за чей счет смогут увеличивать свои горы денег и золотых слитков. Но никого нет. Никто не стучится робко и подобострастно в бронированную дверь. Никто не кланяется в ноги, услышав требование заменить расходники фильтров биологической защиты. Никто не предлагает за тарелку холодной бурды вычистить ботинки и смахнуть паутину с цилиндра…

«Лучше уж так, как я, — думал он. — По крайней мере, совесть чиста и не запятнана обманом. Все накопленные деньги ты все равно не сможешь забрать туда, где будет вершиться суд над твоей сущностью. И там не будет судей. Никто не будет стоять возле тебя с белым и черным блокнотами, сверяя количество добрых и злых дел. Все будет зависеть только от количества твоих деяний. Если ты обогатил свою сущность честными поступками, то, напитанная энергией, уйдет она вверх, к свету. Если же она будет скована грузом зла, то провалится вниз, к тьме. И не помогут слова и слезы — мол, не хотел я, так жизнь сложилась, пришлось мне творить зло, плевать на близких, обманывать слабых… Обман — такой же смертный грех, как и все остальные, только почему-то не занесенный в скрижали Моисея.

Нет. Он жил и будет жить все отведенное ему на МКС время по закону совести. И будет делать все, что в его силах, пока…

Пока что? Не будет никаких «пока». Это место останется его обитаемым островом в океане звезд, и к нему не причалит спасительный корабль.

Прочь эти мысли. Прочь! Надо работать. Надо отвлечься, иначе можно сойти с ума. Вон, как Альба. Не нашла в себе силы побороть самый первый приступ отчаяния, позволила ему перерасти в хандру и депрессию, убивающую волю к жизни. А ведь, когда все стало ясно, Артём предложил членам экипажа разобрать для себя участки ежедневной ответственности и обязанностей. И Родригез досталась установка для синтеза воды…

* * *

— Таймер включен. — Элеонора отплыла от аппарата синтеза. — Через полтора часа после того, как остынут фильтры, можно будет запускать цикл реабсорбции заново.

— Система считывания данных подправлена? Ты проверила? — напомнил Лайнт.

— Да. Компьютер все сделал. Можно не волноваться.

— Хорошо. — Дэвид удовлетворенно кивнул, вспоминая, как после предложения Арти найти для себя «пожизненное хобби», именно Родригез был поручен синтез воды. И как она, после скандала с Арти уйдя с новой силой в депрессию, пропустила момент контроля после окончания очередного цикла. В итоге установка синтеза вышла из строя. Слава богу, временно. Неполадку в сложной, капризной технике удалось найти и исправить, но в течение нескольких дней экипаж находился в экстремальных условиях жесткой экономии воды. А после кустарного ремонта аппарат выдавал количество воды до четырех литров. То есть, литр в сутки на человека. Этого было недостаточно по всем нормативам, хоть земной, хоть космической жизни. Но, за неимением альтернативных вариантов, пришлось привыкать. Альбу после этого оставили в покое, не допуская больше ни до каких работ.

— Элеонора! Дэвид! — В проеме возник русский. — Я вас звал. Это срочно.

— Что случилось? — Лайнт посмотрел на встревоженное лицо Климова и почувствовал, как холодок тревоги начинает сжимать сердце.

— На станции заражение!

— Черт возьми! — Лайнт завис над одной из биоферм, глядя на разобранный элемент комплексной системы очистки воздуха. Голос его звучал глухо из-за надетого на лицо респиратора. Как и у остальных присутствующих здесь членов экипажа. — Что же это выходит?

— Это выходит, — угрюмо бросил Климов, — что у нас теперь заражен воздух.

Он кивком указал на демонтированную установку «Поток—300», висевшую в воздухе посреди одной из биоферм.

— Она перестала работать?

— Да, совсем недавно, где-то пару часов назад. Я как раз закончил плановую проверку систем синтеза белка и аэрации салата. И перешел к тесту системы очистки воздуха. И тут выяснилось, что система неактивна.

— Странно, что сигнала тревоги на общий пульт не поступало, — нахмурилась Стейз.

— Он бы и не поступил, — покачал головой Артём, указывая пальцем на разобранный элемент. — Вся пластиковая оплетка проводов разрушена этой слизью. Произошло короткое замыкание, и комплекс просто умер.

— Откуда в нем эта дрянь? — раздраженно бросил Лайнт.

— Оттуда же, откуда и во всем комплексе. — Климов подлетел ближе к разобранной системе. — Вентилятор, канал с пакетами пеномателических пластин, блок питания — все покрыто этой непонятной слизью.

— Что мы можем сделать? — В голосе Элеоноры отчетливо проступили тревожные ноты.

— Чтобы что-то делать, надо сперва выяснить, с чем мы столкнулись, — отрезал Лайнт. — Пока что-то конкретное предпринимать рано.

— Согласен, — поддержал Артём. — Какие будут предложение, Дэвид?

— «Потоки» изолированы друг от друга?

— Да. Они не связаны между собой.

— Все остальные работают?

— Не знаю, — пожал плечами Климов. — До этого я прошел все биофермы с маркировкой «S». Там не было отмечено нарушений в очистке воздуха.

— Значит, осталось еще три модуля, — задумался Лайнт. — Внимание экипажу! Принимаю решение. Арти, проверь максимально быстро все остальные системы «Потока-300». Если в них обнаружится эта дрянь, значит, воздух на станции заражен и нам нужно будет думать, что с этим всем делать. Может быть, стоит изолировать весь сегмент МКС от узлового модуля Unity. Но тогда мы останемся без аппаратуры синтеза продовольствия. Но это самый худший вариант. Элеонора, я направляюсь в лабораторный модуль. Надо взять образец этого дерьма и постараться выяснить, с чем мы столкнулись.

— А мне что делать? — Стейз чувствовала, что перспектива остаться одной на зараженной станции начинает давить на ее сознание нарастающей волной паники.

— Отправляйся в жилой модуль и следи за Альбой. Не хватало еще, чтобы она узнала обо всем раньше времени и начала создавать тут панику. — Дэвид ободряюще взял женщину за руку. — Не переживай. Пока мы вместе, лично мне ничего не страшно.

* * *

— Какие новости? — Климов появился в помещении самого большого японского лабораторного модуля Kibo, где находились несколько научных установок внушительного размера и одна небольшая медицинская диагностическая капсула.

— Сначала давай свои, — не поворачиваясь к нему, отозвался Дэвид. — Мне определенно дольше придется рассказывать. А так, может, и не понадобится.

— Слизь есть еще в шести «Потоках». Только один остался чистым. Но и то я бы не был так в этом уверен. Я разбирал их не так тщательно, как первый, а поверхностно. Так что, мне кажется, что и в последнем мы найдем эту гадость, если разобрать все до основания.

— Значит, это дерьмо, чем бы это ни было, циркулирует в воздухе. И, скорее всего, оно уже внутри нас. Предлагаю облачиться в легкие скафандры. Хотя… Черт возьми! Там же ограниченный запас кислорода!

— Не имеет смысла, — согласился Климов. — Во-первых, ты прав и мы просто израсходуем впустую весь кислород. На сколько нам его хватит? На восемь часов? А во-вторых, если то, что породило слизь, уже давно заполонило всю станцию, то мы тоже уже насквозь пропитались ею. Хотя сейчас мы просто-напросто гадаем, даже понятия не имея, что это вообще такое.

— Хотел бы я тоже это знать, — вздохнул Дэвид.

— То есть, как я понимаю, ты ничего тут в лаборатории не узнал?

— Не совсем. Мне удалось разобраться в этой японской машине. Хорошо, что все программы дублируются на английском языке. И вдвойне хорошо, что она изначально уже была активна. Иначе в этих иероглифах…

— Так что? — перебил Климов.

— Если я правильно собрал биологический материал и разобрался, как поместить его в ячейку анализатора, то мы имеем дело с какой-то живой субстанцией. Она состоит из множества клеток, которые объединяются в колонии и организуют эту вот склизкую массу. Но на этом все, — развел руками Лайнт. — Я испробовал уже все доступные варианты. Понимаю, что я не ученый и не специалист по этим компьютерам. Я даже не доктор и уж тем более не японец… Арти, я не знаю, что делать! Станция заражена, и мы совершенно беспомощны! Я перестаю мыслить трезво, когда задумываюсь о том, что Эл может умереть. Она может умереть, Арти! А я не знаю, что делать.

В голосе Дэвида Климов впервые за все время миссии услышал тревогу и панику. И ему стало жаль этого смелого, умного человека, который всегда старался быть собранным и активным. Показывал себя образцом настоящего профессионала и лидера, до того момента, пока это было необходимо. Даже перестав быть капитаном, он, тем не менее, оставался высококвалифицированным профессионалом, который всегда готов помочь советом или делом. Возможно, не ради коллег, а ради сохранения жизнеспособности станции. Но, по большому счету, кому какое дело?

— Выход есть всегда. — Артём огляделся по сторонам. — Тут вся аппаратура японская? Нет испанской или вашей?

— Испанской точно нет. — Лайнт сокрушенно покачал головой. — Американская лаборатория есть, но она не работает.

— Почему?

— По правде сказать, не знаю, — вздохнул Лайнт. — У меня все не было времени выяснить, в чем там проблема. Да и большой необходимости в этом я не видел. Зачем, если все исследования давно прекращены?

— Руки все не доходили, — усмехнулся Климов, произнеся фразу по-английски, дословно. — Понимаю.

— Прости, — американец изумленно посмотрел на русского, — что ты сказал? Руки не дошли?

— Не обращай внимания. Надо разобраться с лабораторией. Она же может принять образцы этой слизи и сделать анализ?

— Уверен, что да. По крайней мере, я всегда думал, что именно для этого лабораторное оборудование и нужно.

— Давай выяснять.

Лайнт кивнул, и они приступили к расследованию. Ситуация осложнялась тем, что устройство американской лаборатории Лайнт знал весьма приблизительно и помощи от него было немного. Через полчаса оба астронавта задумчиво рассматривали несколько десятков прикрепленных к боковой поверхности деталей.

— Мне кажется, что так мы ничего конкретного выяснить не сможем. — Дэвид скептически посмотрел на Климова.

— По крайней мере, я вижу в этом две хорошие новости. — Русский казался непоколебимым источником позитива. Ну и хорошо. Пусть. Лайнту так было даже удобнее.

— Какие? — спросил он.

— То, что удалось разобрать, не имеет внешних повреждений.

— Не очень многое можно из этого получить, — усмехнулся Лайнт. — А второе?

— Мы добрались до батареи. — Климов подлетел ближе к раскрытому коробу лаборатории и ткнул пальцем внутрь: — Это же она? Я прав?

Лайнт подлетел к устройству и заглянул внутрь.

— Да, это она. Надо попробовать зарядить ее. Мне кажется, в этом вся проблема. Но вот что странно. Лаборатория долгое время была без энергии. Мы с Элеонорой отключили почти все оборудование здесь, в Kibo, чтобы блок связи быстрее накапливал энергию от солнечных батарей и можно было чаще выходить на связь с ЦУПом. Кроме медкапсулы, конечно же. — Лайнт бросил взгляд на белый овальный аппарат с прозрачной верхом и пультом управления, стоявшим с левой стороны. — Она постоянно находится в спящем режиме. Но наша лаборатория вышла из строя еще до отключения остального оборудования. И вряд ли из-за батареи.

— Надо пробовать любые варианты. — Климов покачал головой. — И чем скорее, тем лучше. Исключим батарею и будем искать дальше.

— Для этого нам придется заменить ее.

— Значит, заменим. Повторюсь: проблема, скорее всего, в ней. Она могла просто умереть из-за срока давности. Поставки запасных деталей мы так и не дождались. Поэтому будем менять.

— С этим как раз проблемы…

В помещение влетела Стейз. С удивлением оглядела разобранный аппарат, после чего посмотрела на мужа:

— Ты все-таки решил добраться до него?

— Да, милая, — ответил Дэвид.

Он умолк. Через несколько секунд лицо мужчины озарила довольная улыбка:

— Арти! Я понял, что значит «руки не дошли».

Помещение сотряс взрыв хохота двух мужиков.

— Что? — Элеонора непонимающе воззрилась на супруга. — Что ты сказал? Дойти руками?

— Мне трудно объяснить тебе, милая. Это надо понять. — Он внимательно посмотрел на жену. — Что-то случилось?

— Вас долго не было. Решила проверить.

— Как Альба?

— На своем месте. Спит или опять погружена в себя. Она лежала ко мне спиной, и я ее не стала трогать.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Лайнт. — Без нее сейчас будет лучше. Арти, — Дэвид вернулся к прерванному разговору, — у нас проблема с заменой батареи.

— Какая?

— Большая. Я не знаю, где нам достать запасную. Японские модели не подходят, у них совершенно другой размер и другие разъемы. И ее энергоемкость превышает допустимые пределы нашей лаборатории. Мы ее просто сожжем, если даже как-то сможем запитать.

— Можно ли сделать фильтр или отводку для сброса лишней энергии?

— Без понятия, — нахмурился Лайнт. — Я даже представить не могу, как это все можно провернуть. Никогда ничего подобного не делал за свою жизнь.

— Должен быть выход… — Климов заиграл желваками. — Еще рано сдаваться, — упрямо процедил он. — Бой только начался.

— Есть один выход, — медленно, как бы сомневаясь в правильности того, что он хочет сказать, произнес Лайнт. — Но он за бортом.

— В смысле? — не понял Климов.

— На челноке, который до сих пор вертится вокруг Земли, есть система с такой же батареей. Я это точно знаю. Летал на таких. Можно попробовать достать из него.

— Как мы попадем внутрь?

— Внутрь? — Лайнт на несколько секунд задумался. — Будем резать люк входного отсека. Больше ничего не остается. Разбить обзорное стекло рубки верхней палубы вручную мы не сможем. Но, кстати, его можно разрезать. Так даже быстрее выйдет.

— Вы хотите выйти в космос? — Элеонора в недоумении переводила взгляд с одного астронавта на другого. — Мужчины! Вас нельзя оставить ни на минуту! Что я пропустила?

— Это необходимо. — Дэвид положил ей руку на плечо. — Я тебе сейчас все расскажу. А ты, если сможешь, придумай план получше. На это у тебя будет пять часов.

* * *

Треугольник кислородной маски уже осточертел до такой степени, что говорить не хотелось. Сначала немного развлекал запах пластика, но он вскоре исчез, выбитый потоком чистого кислорода, вдыхаемого вот уже на протяжении четырех часов. Пожалуй, это было самое тягостное из всего процесса подготовки к выходу в открытый космос. Необходимо вымыть из крови азот, опасный при быстром перепаде давления.

Четыре часа полного бездействия.

— Выходить будем через шлюзовой отсек Quest. Рядом есть внешняя складская платформа, на которой мы и будем ждать приближения шаттла. Шлюзовой отсек «Звезда» оставим в качестве запасного. — Лайнт оторвал от лица кислородную маску и посмотрел на Климова. Тот каким-то образом завис в позе сидящего человека, с совершенно прямой спиной, закрыв глаза и положив большие ладони на колени. В ответ Артем только молча кивнул.

Какое-то время американец продолжал смотреть на него, после чего, спохватившись, вновь нацепил маску на лицо.

Ему бы спокойствие и уверенность этого русского… Вон, завис спокойно и расслабляется. Даже глаза закрыл. А он не может закрыть их! Потому что сразу на фоне черноты проплывает пятно света. Колышущийся, неровный огонек свечи, который кто-то проносит мимо черного окна иллюминатора.

Сегодня ночью она опять приходила к нему. Он никому не рассказывал про свой кошмар. Про повторяющийся раз за разом невообразимый ужас, терзающий его каждый месяц с тех пор, как он прочитал сообщение, пришедшее в один из сеансов связи с компьютером погибшего Мэтта. Это был его личный секрет. Персональный ад, лишающий его спокойствия и душевного равновесия на много дней вперед. Не торопящийся уходить и покидающий его только за несколько дней до своего возвращения. И ему, Дэвиду, требуются действительно колоссальные усилия для преодоления страха перед сном.

Каждый раз он оказывается на борту того челнока, пустого и темного. Внутри нет ровным счетом ничего. Он это точно знает, хотя ни разу не видел в своем сне ни одной из палуб. Вокруг все пропитано черным, вязким мраком, окутывающим целиком со всех сторон, едва попадаешь внутрь. Глухая, давящая на уши и мозг тишина мертвого корабля. Тишина мертвого бескрайнего космоса за окнами запыленных иллюминаторов.

Он делает несколько шагов вперед и замирает, вздрогнув от первого звука, пробившегося к нему сквозь вату вакуума. Почему-то он слышит тоскливый, надрывный скрип шарнирной подвески управления вектором тяги сопла одного из трех жидкостных двигателей челнока. Почему он его слышит? Как такое вообще может быть? Лайнт недоуменно поворачивает голову в сторону звука, словно там, среди этой тьмы, он может найти ответ. Увидеть его… Скрип прекращается. Обрывается так же внезапно, как и возникает. Словно там, за бортом, кто-то, проходя мимо, увидел брошенную игрушку. Подошел к ней, тронул одну из деталей хвостовой части и ушел, разочарованный, оставив сломанную и бесполезную теперь вещь.

Еще пара шагов вперед. И опять возникает мысль о том, что в пустом челноке нет невесомости. Он словно на заброшенном, списанном шаттле или внутри макета где-нибудь в музее NASA на Земле.

Еще пара медленных, неуверенных шагов, и где-то глубоко, на самом дне девятого круга ада, бывшего некогда его мозгом, тоненькой ниточкой на поверхность рвется еле слышимый крик самому себе: не ходи! Проснись! Напряги свои ослабленные невесомостью мышцы и вырвись наружу из этого кошмара! Ведь ты уже знаешь, что ждет тебя впереди… Но он слаб, он не может заставить себя проснуться и продолжает идти вперед.

Опять до его слуха доходит тоскливый скрип. Как будто челнок пытается что-то сказать человеку. Позвать на помощь, чтобы тот спас его, некогда сильного и быстрого, рожденного для неудержимой скорости и желания рассекать доступное только ему бесконечное пространство. А теперь умирающего тут, забытого и заброшенного теми, кто дал ему жизнь и цель.

Сколько всего он хочет сказать… Или предупредить? Его, Дэвида, потомка своих создателей, явившегося на его печальный, полный одиночества зов.

Два коротких щелчка. Сноп электрических искр падает с потолка и тает в глубине мрака. Перед Лайнтом загорается свет. Красный, круглый, покрытый толстым слоем пыли фонарь, обрамленный ржавой сеткой проволоки, свешивается сверху на толстом, обмотанном изолентой проводе. Его слабый свет окрашивает в багровые цвета тех, кто находится за ним. Его жену, сидящую посреди пустой палубы на обычном деревянном стуле и держащую на коленях их сыновей. Головы всех троих опущены вниз. И Лайнт замирает на месте, не в силах даже пошевелить пальцем. Его жена медленными, ломаными движениями поднимает голову. Она не сразу находит его. Несколько раз смотрит вбок, словно слепой зверь, ориентируясь только на запах. На белом лице, подсвеченном красным, отчетливо чернеют лишенные белков глаза.

— Наконец ты пришел к нам. — Лайнту кажется, что рот у нее даже не открывается. — Дэвид, дорогой мой, где ты был? Мы так давно ждем тебя. — Голова снова несколько раз рвано дергается в стороны. — Дети, наш папа пришел.

Двое маленьких чудовищ одновременно поднимают свои лица, испачканные чем-то липким и вязким, сочащимся из пористых наростов на лбах. Смотрят на него, не отрываясь, большими черными выпуклыми глазами.

— Папа, смотри, как мы выросли!

— Правда, мы хорошие?

— Правда ведь, Дэвид? — Создание смотрит на Лайнта. — Скажи, что они хорошие. У нас теперь много хороших детей. А я их — Воспитатель…

— Дэвид! Не спи! — Голос русского заставляет Лайнта вздрогнуть. Стряхнуть с век вернувшийся кошмар, мотнуть головой, отгоняя его еще дальше от себя. — Готовимся. Пора надевать выходной фрак.

— Дэвид, с тобой все хорошо? — Рядом оказывается Элеонора. — Ты бледный, как лист бумаги! Может, отложим выход в космос?

— У нас мало времени, милая. Может быть, даже меньше, чем мы можем себе представить. — Дэвид почувствовал, насколько пересохло у него во рту. Сглотнул. Откашлялся. — Мы должны идти.

— Давай я пойду. — В голосе Стейз прозвучала заметная дрожь. — Я смогу сделать все то же самое, что и ты.

— Нет.

— Почему?

Лайнт обнял ее за плечи и ободряюще улыбнулся, глядя в глаза.

— Потому, что я боюсь за тебя.

— Я тоже за тебя боюсь. Почему ты думаешь, что твой страх сильнее моего?

— Потому что я твой муж и я так считаю.

— Слабый аргумент.

— Какой есть, — пожал плечами Дэвид, а затем добавил уже с другой интонацией: — Мы теряем время. Полетели. Поможешь.

— А что осталось сделать?

— Пока мы надеваем КВО2, — ответил за Дэвида Климов. — Надо установить на скафандры заряженные аккумуляторы, емкости с водой и оба кислородных баллона. Справишься одна?

— У меня есть выбор? — усмехнулась Элеонора. — Справлюсь, конечно. Не в первый раз.

— Может, слетать к Родригез и дать ей пинка, чтобы, наконец, начала хоть что-то делать? — раздраженно предложил Лайнт.

— Тогда мы точно задержим выход еще на пару часов. Она же ничего не знает. Придется заново все объяснять. А после этого еще час слушать ее вой и истерики.

— Не хочу оставаться с ней на станции, пока вы будете снаружи, — добавила Элеонора. — Я все сделаю сама, так будет и мне и вам спокойнее. А то эта мадам еще чего-нибудь напутает, погруженная в свои черные мысли.

* * *

Перед лицевым щитком шлема маячила спинная часть скафандра русского. Все-таки кое в чем этот скафандр превосходит его EMU. По крайней мере, его не нужно надевать при помощи второго человека. Русский просто вошел в свой «Орлан-МКС», и задник с расположенным за ширмой на молнии всеми жизненно важными системами Элеонора закрыла за ним потом, как обычную дверь. И весит он меньше, не сто сорок, а всего сто десять килограмм. Что уж говорить об автоматической системе климат-контроля и имплантированной в один из слоев скафандра радиоткани, благодаря которой скафандр начинает выполнять роль рации! Связь, таким образом, должна быть просто отличной.

— Дэвид, Арти. — В наушниках шлема раздался голос Элеоноры. — Декомпрессия выходной камеры заканчивается через пять минут. За девяносто секунд до открытия шлюза дам предупреждение. — Связь стихла, но через несколько секунд вновь ожила голосом Элеоноры: — В «куполе» вижу челнок. Ориентировочно через двадцать минут он будет на прямой линии с точкой выхода. После этого уйдет на очередной виток вокруг Земли. В следующий раз наши орбиты пересекутся через сто восемьдесят четыре минуты, а это половина запаса кислорода и энергии ваших аккумуляторов.

«Сто восемьдесят четыре минуты» — пронеслось в очередной раз в голове Лайнта. Три часа. И еще примерно полчаса до контакта. После этого, если не удастся закрепиться на поверхности, придется возвращаться на МКС и готовиться к новому выходу в космос. Дожидаясь внутри зараженной станции, пока орбиты шаттла и МКС вновь не пересекутся в максимально близкой точке. А это, как минимум, трое суток. И все это время придется находиться внутри модулей, рядом с этой непонятной слизью, не имея ни малейшего представления о том, что это такое. Можно, конечно, изолировать часть станции с биофермами, но без систем синтеза белка они долго не протянут. К тому же, возможно, все это не имеет вообще никакого значения. Ведь если бы эта слизь была так опасна, как им показалось вначале, если бы она действительно была источником какой-нибудь смертельной инфекции, все они давно уже были бы мертвы. Ведь «Потоки-300» прогоняют воздух прямо через эту субстанцию. И, значит, он прав. По логике, весь воздух на станции должен быть уже заражен. А стало быть, и они тоже. Так, может, ничего страшного во всей этой ситуации нет и они зря затеяли все это? Зря стоят сейчас в шлюзовом отсеке и готовятся взять на абордаж этот проклятый челнок?

Лайнт отчетливо ощутил, как ритм его сердца начал учащаться, а руки внутри перчаток стали холодными и влажными. Такое с ним приключалось впервые за всю его жизнь. К черту все эти страхи! Он просто сходит с ума от безысходного однообразия! И его повторяющийся сон, и то пятно света в иллюминаторе… все это бред! Такого быть просто не может.

— Арти, ты боишься привидений?

— Нет, — раздался спокойный и уверенный ответ. — «Небо осмотрели и внутри и наружно — ни богов ни ангелов не обнаружено…» Но это я дословно перевел. Это стихи Маяковского. Мне они очень нравятся. Хотя в школе я терпеть не мог этого поэта. А если честно, то я все-таки больше агностик. Я верю, что где-то над нами есть какая-то высшая сила, которая, может быть, даже следит за нами. Но никоим образом не вмешивается. Потому что всего надо добиваться самому, иначе никакого развития ты не получишь. А раз и добрых сил на Земле нет, то нет и злых, поскольку тогда мы с тобой получаем дисбаланс в великом и мудром законе сохранения энергии. Плюс всегда должен быть равен минусу. Иначе просто никак. Хотя моя теория не отрицает наличия привидений и прочей потусторонней ерунды. Но все это, согласно моей теории личностного развития, — сугубо нейтральные создания. Опять же, из-за сохранения энергетического баланса. А все остальное — или собственный страх или психическое заболевание. Более ничего.

— Вы сумасшедшие, что ли? — не выдержала Элеонора. — До выхода две минуты, а они тут теории обсуждают!

— Прости, Эл, — усмехнулся Климов, — что не оправдал оказанного мне высокого доверия. Дэвид, на счет «три» начинаем усиленно паниковать и метаться по шлюзовой камере. Можно хватать друг друга за руки.

— Я точно с вами с ума сойду!

— Это вполне логичное защитное свойство организма. Так мозг пытается сохранить работоспособность и ясность мышления. На Земле в Звездном городке я как-то сталкивался с одним доктором. Так вот что она рассказывала. Не знаю, как у вас, а в нашей стране есть такие подстанции, где находятся машины скорой медицинской помощи и откуда врачи выезжают на вызовы к заболевшим или попавшим в аварию. В здании подстанции есть несколько комнат, где люди могут отдыхать или спать, пока нет работы. Ну, и общаться между собой за чаем и кофе. Так вот, доктор сказала мне, что громче и чаще всего смеялись в комнате, где сидели детские реаниматологи.

— Это ужасно, — выдохнула Элеонора.

— Ужасно другое. Ты представляешь, для чего нужна бригада детских реаниматологов?

— Не хочу даже представлять.

— А они это видят. Каждую смену и по несколько раз.

— Заткнись, Арти! — раздраженно бросила Стейз. — Девяносто секунд до выхода.

— Принял, — подтвердил Климов.

— Услышал, милая, — отозвался Дэвид.

Все-таки этот русский в чем-то прав. Умеет мотивировать и заряжать крохотной долей оптимизма, уверенности и жажды действий. Надо действовать, а не сидеть сложа руки. Если они и дальше хотят спокойно жить на этой долбаной МКС, стоит убедиться в безопасности непонятной слизи. В конце концов, она и правда может представлять для них самую настоящую угрозу. Дэвид, конечно же, не доктор и уж тем более не биолог, но все живые организмы состоят из живых клеток. И все эти клетки разные. Даже в человеческом организме есть различные бактерии, которые живут внутри и вроде как не причиняют никакого вреда. Но он точно знал, что есть заболевания, при которых все эти бактерии развиваются как-то неправильно и могут даже убить человека. Он в этом плохо разбирался, но общие моменты знал. А стало быть, даже салат латук может стать источником заражения. Он же состоит из клеток и, значит, вполне может иметь и какие-нибудь бактерии, которые при постоянной циркуляции воздуха осели внутри «Потоков» и там мутировали до состояния вот этой слизи. И внутри у всего экипажа они могут быть. А если еще нет этих… симптомов, то это еще ни о чем не говорит. Вон, у двоюродного брата из Оклахомы как было. Здоровый и веселый человек, играл по выходным в бейсбол за местных «Дьяволов», наклеры и хоумраны такие выдавал, что не у всех в Главной лиге встретишь. Работал курьером. И буквально за три месяца пожелтел, высох и умер, сходя с ума от боли, когда наркотики уже совсем перестали помогать. Никто не мог заподозрить у него рак до того момента, пока уже не стало слишком поздно. А здесь у него не какой-то далекий родственник, а жена. И если с ней что-то случится…

Нет. Он не допустит этого. Он выйдет сейчас в космос и заберется в этот долбаный шаттл. И пусть там будут хоть все черти и привидения со всех планет галактики! Он сможет совершить этот шаг. Он преодолеет себя и будет бороться за свою жизнь. Так, как боролись люди, прилетевшие на этом самом челноке. Ведь это был не побег, а отчаянный рывок к спасению. Это была слаженная работа целой команды людей, давших шанс на спасение другим людям. Сотни больных и умирающих специалистов десятка отраслей дали возможность свершиться последнему в истории человечества старту космического челнока. Обреченные на гибель, собирающие последние силы для того, чтобы их близкие, родные, знакомые или просто чужие и неизвестные люди смогли обмануть стоящую на пороге смерть. Настоящий героизм. Все они там, внизу настоящие герои Америки.

Лайнт почувствовал, как его распирает изнутри и возносит вверх безграничное чувство гордости за свою нацию.

В памяти отчетливо возникло изображение монтажно-строительного комплекса NASA. Самого огромного здания в стране, если не во всем мире. Старожилы в свое время говорили, что иногда внутри под сводами потолков даже образуются облака и идет настоящий дождь! Он лично никогда подобного не видел, но в это хотелось верить, так как звучало все это нереально круто и эпично.

Вот приходит в движение механизм открытия выпускных ворот. Полностью гигантские створки смогут распахнуться только через несколько часов. Из недр колоссального здания начинает неторопливое, завораживающее своей медленной мощью движение рукотворный гигант. Десятки тонн бесценных материалов, бесконечные комплексы передовых технологий. Гусеничный транспортер, оснащенный двумя дизельными и шестнадцатью электрическими двигателями, в течение девяти часов будет бережно везти на себе стартовый стол, на котором смиренно дожидается пробуждения к жизни тридцатисемиметровый гигант с размахом крыльев в двадцать четыре метра. Затем, уже на месте старта, идет процесс заправки топливом и жидким кислородом, размещение пилотов и экипажа внутри челнока. До сегодняшнего момента максимальное количество людей не превышало одиннадцать. Но в этот отчаянный рывок наперегонки со смертью внутри было больше. Намного больше…

* * *

— МКС! МКС! — Динамики связи ожили треском помех, через которые пробивались крики. — На связи борт OV—151. Как принимаете? Повторяю! МКС! На связи борт OV—151. Ответьте!

— Что это такое?! — спросила Элеонора дрожащим от волнения голосом.

— Без понятия, — неуверенно ответил Лайнт.

— МКС! На связи борт OV—151.Ответьте!

— Зови остальных. — Дэвид посмотрел на Стейз. — Немедленно!

Когда в модуль влетели ошеломленные Климов и Родригез, динамик связи заканчивал очередную попытку установить связь.

— Что происходит? — панически вскрикнула Альба, уставившись расширенными от ужаса глазами на Лайнта. — Кто это?

— Сейчас мы все вместе это и выясним.

— На связи борт OV—151. Как принимаете? Повторяю! МКС! На связи борт OV—151. Ответьте!

— OV-151, принимаю уверенно. — Лайнт обменялся взглядом с находившейся рядом Стейз. — На связи капитан экипажа МКС Дэвид Джей Лайнт. Кто вы?

— Слава Всевышнему вы ответили! С вами говорит капитан шаттла «Индастриал» Роберт Симпсон. Мы стартовали с Земли для спасения группы гражданских лиц. На борту четыре члена экипажа и двадцать шесть пассажиров. В настоящее время состояние многих оценивается как критическое. Тут только женщины и дети. Перегрузка на старте оказалась для многих запредельной. Нужна ваша помощь. Для увеличения количества пассажиров нам пришлось отказаться от стандартов обеспечения. На борту минимальный запас топлива и продовольствия. В настоящий момент мы подлетаем к стыковочному узлу Пирс.

— Охренеть! — выдавил из себя Климов. — Вот это поворот!

— Что будем делать? — Лайнт окинул взглядом членов своего экипажа.

— Надо готовиться к стыковке, — тут же ответила Элеонора. — Там люди, и им нужна наша помощь!

— МКС! Повторяю! С вами говорит капитан шаттла «Индастриал» Роберт Симпсон. Мы стартовали с Земли для спасения группы гражданских лиц. На борту четыре члена экипажа и двадцать шесть…

Дэвид отключил связь и посмотрел на Климова и Альбу.

— Какие еще будут предложения? Я жду ответа от всех членов команды.

— Что? — Стейз недоуменно посмотрела на Лайнта. — Другие ответы? Какие еще ответы ты хочешь услышать, Дэвид?! Их надо спасать!

— Я хочу услышать ответы всех членов команды, — медленно повторил Лайнт.

— Мы должны им помочь! — Родригез подлетела к Лайнту и вцепилась обеими руками в ворот его форменной куртки. — Скорее открывайте шлюз! Мы запустим сюда всех желающих, а сами вернемся на челноке обратно домой! Дэвид! — Афроиспанка увидела на лице американца озадаченное выражение и начала трясти его с удвоенной силой, грозясь влететь с ним в стену. Лайнту пришлось ухватиться за страховочное крепление во избежание столкновения. — Чего ты ждешь, Дэвид?! Скорее, запускай их сюда, пока они не передумали и не вернулись обратно! Что ты молчишь? Ты не хочешь нам помочь? Ты не хочешь нас спасти? — Альба наконец отпустила Лайнта и пристально посмотрела на него. — Почему ты молчишь? Почему ты не хочешь спасти нас, капитан? Это же наш шанс!

— Альба, — голос Дэвида звучал тревожно, — что ты несешь? Какой шанс?

— Шанс свалить отсюда нахрен! — выкрикнула она на одном дыхании.

В помещении повисла тишина. Альба беспокойно вертела головой, переводя настороженный взгляд с одного лица на другое. Все трое смотрели на нее молча, и это молчание стало уплотняться, переходя в какое-то иное физическое состояние, начинающее давить на мозг. Оно становилось просто невыносимым.

— Что? — Афроиспанка не выдержала. — Что вы все молчите?! — Ее крик перешел на визг.

— Нет никакого шанса, — спокойно и ровно ответил за всех Лайнт. — Если бы ты…

— Как это нет?! — закричала Родригез. — Он снаружи! Он прилетел к нам! Включи связь! — Она дернулась в сторону аппаратуры, но натолкнулась на русского.

— Если бы ты больше времени проводила с командой, — терпеливо продолжил Лайнт, глядя на то, как Климов отпихивает женщину на прежнее место, — то давно бы знала, что шанса у нас больше нет. Вернее, только у нас он и есть. Внизу настоящий ад, Альба. Там нет больше безопасных мест. Кругом одна инфекция и смерть. Лекарства больше не действуют. ООН вводит по всему миру отряды биологической защиты, которым приказано выжигать зараженные населенные пункты. Ты думаешь, все эти тридцать человек поставили бы под угрозу свои жизни за просто так? Если бы я был на их месте и знал, что физически не подготовлен к полету в космос и могу умереть по пути от перегрузок, думаешь, я стал бы рисковать жизнью, будь у меня хоть какая-то надежда там, внизу?

— Я хочу домой! — тихо всхлипнула Родригез.

— Твой дом теперь здесь. И другого у тебя не будет.

— Я знаю! — тяжело вздохнула афроиспанка и залилась слезами. — Я хочу домой! — Ее полный отчаяния и горя крик захлебнулся в бульканье хлынувших слез. — Я хочу домой!

Климов подлетел к ней и, осторожно взяв под руки, повел Альбу к выходу.

— Спасибо, Арти, — кивнул Дэвид. — Так действительно будет лучше. Возвращайся скорее.

— Твое мнение? — спросил Дэвид Артёма, когда тот вернулся обратно.

— Включи еще раз. — Тот хмуро кивнул в сторону аппаратуры.

Лайнт активировал связь, и в помещении раздалось начало фразы:

— На связи борт OV—151. МКС, на связи борт OV—151, капитан шаттла «Индастриал» Роберт Симпсон. Уходим на новый виток вокруг станции. Ждем вашего ответа. Мы стартовали с Земли для спасения группы гражданских лиц. На борту четыре члена экипажа…

— Уходят на новый виток, — прокомментировал услышанное Дэвид.

— Подожди. — Климов предостерегающе поднял руку.

— Интересно, сколько у них топлива. — Лайнт не услышал предупреждение русского. — Сколько витков они смогут еще навертеть…

— Да помолчи ты!

–…женщины и дети. На борту минимальный запас топлива и продовольствия.

— Черт побери, Дэвид! — огрызнулся Климов. — Не мог заткнуться и выслушать молча? Ждем следующей связи и слушаем все очень внимательно.

В модуле воцарилась тишина. Все трое замерли в ожидании, когда Роберт Симпсон вновь подаст голос. Впрочем, перерыв был недолгим.

— МКС! Я борт OV—151. Шаттл «Индастриал». На борту четыре члена экипажа и двадцать шесть пассажиров. В настоящее время состояние многих оценивается как критическое. Тут только женщины и дети. На борту минимальный запас топлива и продовольствия. Нужна ваша помощь!

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Королева предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Пошел ты на х.. (испан.)

2

костюм водяного охлаждения.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я