Прятки со счастьем

Диана Рейдо, 2011

Дженна Роуд – талантливая художница, начисто лишённая амбиций. Она преподает в колледже рисунок и довольна жизнью. А вот директор колледжа, Клайв Догерти, изводит её мелочными придирками… Похоже, он терпеть не может мечтательную Дженну. Подруги Дженны подозревают, что девушка ошибается, и Клайв смотрит на подчинённую совсем другими глазами. Но что, в таком случае, мешает ему открыться Дженне?

Глава 3

— Привет. Хорошо выглядишь.

Дженна кивнула подруге и села рядом.

В конференц-зале преподаватели отделения искусств собрались для небольшого совещания.

Дженна поставила перед собой на стол стакан с водой. Он должен был временно заменить ей завтрак. Сегодня она не успела поесть дома, не смогла забежать в любимую булочную. Она прихорашивалась перед зеркалом, совсем забыв, сколько на это обычно уходит времени. Подводя левый глаз, она опомнилась. Часы показывали половину двенадцатого. Правый глаз пришлось докрашивать второпях.

Но, кажется, результат стоил того, если судить по комплименту Клементины.

Дженна даже извлекла из шкафа почти забытое платье. Чуть выше колена, с короткими рукавами и круглым вырезом, оно было глубокого зеленого цвета. Это производило на окружающих едва ли не более сильное впечатление, чем если бы Дженна накрасилась красной помадой и натянула бы короткое красное платье-резинку — в общем-то, практически беспроигрышный вариант.

— На какую тему сегодняшнее собеседование?

Клементина удивленно взглянула на нее:

— Что? О чем ты?

— Прости, не собеседование, конечно, а совещание. Иногда я путаю слова. Я к ним не так чувствительна, как ты.

— Я пока не знаю. Я ведь тоже только что пришла.

Обычно совещания проводил директор колледжа. Но не на этот раз. В зал вошел Клайв. При виде его Дженна невольно поежилась.

— Слушай, — прошептала она Клементине, — мне кажется, или он только ко мне придирается?

— Брось… Ты тоже слишком чувствительна к словам.

— И у него к тому же такой пронзительный взгляд…

— Может быть, может быть. Ему бы играть в фильмах. В таких, знаешь, мистических триллерах…

— Ему — в фильмах?! Ты, должно быть, шутишь.

— Почему?

— С такой-то внешностью!

— Чем тебе не нравится внешность Клайва? — удивилась Клементина.

— Можно подумать, что она тебе нравится…

— Я всегда считала его довольно импозантным мужчиной, — заметила подруга.

— Черный, худой, зловещий…

— Высокий, статный, брюнет с отличной прической.

— Да он уже наполовину седой! Седой! Ты приглядись к нему внимательнее! — возмутилась Дженна.

Клементина пристально посмотрела на нее:

— Кажется, кое-кто предвзят. Да что Клайв тебе сделал?

Дженна смешалась:

— Ну… Я даже не знаю, если честно. Но он всегда так странно смотрит. И говорит странно. Ощущение, как будто он мною недоволен. Вечно. Всегда. Постоянно.

В милую беседу Клементины и Дженны вклинился звучный требовательный голос:

— Милые дамы, может быть, вы все-таки обратите на нас внимание? Кажется, у нас здесь совещание. Или вам совсем нечего сказать по учебному плану на ближайший месяц?

…Когда у девушек вновь появилась возможность перевести дух и сказать друг другу пару слов, они украдкой склонили друг к дружке головы:

— Вот видишь! — прошептала Дженна. — Я же говорила: он придирается.

— Клайв был абсолютно прав, — возразила Клементина, — мы с тобой можем поболтать и на перемене. А здесь нужно принимать участие в обсуждении.

Дженна вздохнула:

— Ладно, сейчас мы сами напросились, но…

— Но мне кажется, что в основном все его претензии состоят из подобных обращений, — закончила за нее Клементина. — Просто кто-то слишком чувствителен. Или…

— Или что?

— Или в следующий раз я предположу, что ты просто к нему неравнодушна.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Дженна.

Своей перепалкой они добились только одного: еще одного осуждающего взгляда из-под черных бровей Клайва.

* * *

Совещание закончилось.

— Наконец-то, — выдохнула Дженна, едва оказавшись в коридоре.

— Ты в самом деле несправедлива к нашему Клайву, — заметила Клементина. — Разве он критикует твою манеру обучения живописи? Или манеру одеваться? Твой способ планировать занятия?

— Нет. Думаю, такому подходу я точно не обрадовалась бы…

— Ладно. Давай перекусим с тобой в кафе. Ужасно хочется блинчиков. А потом у меня еще две лекции… А у тебя сколько?

— Всего одна, — весело сообщила Дженна.

— Старая группа?

— Новички.

Не успела Дженна озвучить свой ответ, как перед ее внутренним взором мелькнула улыбка Стивена.

Нужно выпить чаю покрепче и немедленно взять себя в руки. В конце концов, что это за переживания? Можно подумать, она — слезливая студентка первого курса, которую позвали на свидание, а она переживает это, как потерю девственности. Нужно просто реагировать на происходящее так, как оно того заслуживает — не слишком остро.

* * *

Когда Дженна появилась в художественной аудитории, то обнаружила там группу почти в полном составе. Ее встретили улыбками. Дженне было приятно это видеть.

Но еще приятнее ей было наблюдать, как студенты постепенно осваиваются в занятии, которое до недавних пор было для них не совсем привычным.

Дженна объявила тему сегодняшнего урока. Простая геометрическая композиция должна была наглядно продемонстрировать ученикам, как следует работать со светом и тенью, какими приемами нужно пользоваться, чтобы переносить объем на лист ватмана.

После бодрых объяснений Дженна присела на несколько минут, чтобы дать студентам возможность приняться за работу, попробовать новые действия.

Студенты работали карандашами. Изредка они перебрасывались шутками, что-то уточняли друг у друга. Дженна заметила, что все вопросы лучше задавать ей — она сможет дать более обстоятельные пояснения.

— А если мы просто не расслышали что-то?

— Даже в этом случае уточняйте у меня, — улыбнулась Дженна. — Не нужно стесняться.

Подождав еще некоторое время, она начала обход.

Графические композиции были достаточно несложным заданием. Редко у кого-то возникали с ним серьезные трудности.

Дженна опять кружила вокруг студентов с мольбертами. Где-то в рисунке чувствовался слишком большой напор, тени были чрезмерно темными, слишком жирными, другие рисунки, наоборот, словно просили твердой руки и уверенного грифеля…

За несколько шагов до мольберта Стивена Дженна почувствовала, как будто у нее внутри что-то замирает.

Но она оказалась не готова увидеть набросок, над которым парень так вдохновенно трудился.

Дженна ожидала цилиндров и кубиков, разбросанных по листу ватмана в хаотичном порядке. На ватмане Стивена красовалась полуобнаженная юная девушка.

На какое-то мгновение Дженна даже засомневалась: действительно ли Стив — настолько неопытный художник, каким пытается казаться? Но, присмотревшись к «полотну» внимательнее, она увидела, что карандашные штрихи сделаны не вполне уверенно.

Сам по себе рисунок был довольно невинным. И полупрозрачное одеяние нимфы, и соблазнительные очертания ее стройного тела были обозначены легко, без нажима, почти что символически.

Но вот яркие зеленые глаза были совершенно узнаваемы.

И контуры лица до боли напоминали Дженне собственное отражение в зеркале.

Стивен спокойно смотрел на нее. Он улыбался.

— Зеленый — это мелок? — тихо уточнила Дженна.

Стивен выудил из кармана толстый зеленый маркер.

— Отлично, — пробормотала она.

Он продолжал смотреть на свою преподавательницу.

Дженна тем временем лихорадочно размышляла: что стоит предпринять? Подобных случаев в ее практике еще не было. Наконец, она кивком головы позвала Стивена за собой:

— Давай отойдем, — предложила она, — нужно кое-что обсудить.

Она была смущена.

Она не хотела обсуждать сам рисунок.

Они отошли в эркер. Пространство вокруг них залило солнечным светом. День был на удивление погожим и ясным. На таком расстоянии студенты уже не могли услышать разговор между Дженной и Стивеном.

— Скажи, пожалуйста, тебя что-то не устраивает? — начала Дженна.

— С чего вы взяли?

Во взгляде Стивена читалось неподдельное удивление.

— Ты ведь сам высказал пожелание посещать этот курс?

— Разумеется.

— И… тебе неинтересно?

— Почему вы так думаете? — засмеялся Стивен.

— Ты не выполняешь задания… Сюда приходят, чтобы чему-то научиться. Чтобы учиться, стараются делать то, что говорят. Это не урок импровизации… На первом уроке я позволяю студентам импровизировать, чтобы оценить их уровень должным образом. Но дальше следует выполнять задания. Так, как я говорю. Тогда, когда я говорю. Каждому заданию — свое время, свой урок. Стивен, тебе неинтересно?

— Интересно, — повторил он, сжав зубы.

Дженна кивнула:

— Так. Хорошо. Мы можем показать твой рисунок куратору вашей группы. Вы с ней обсудите твой поступок. Возможно, она подскажет, что с этим лучше делать. И, Стивен, лучше тебе задуматься еще раз. Если в глубине души ты не хочешь учиться рисовать, выбери какой-нибудь другой предмет. История искусств. Компьютерный дизайн. На факультете искусств множество интересных дисциплин…

Стивен неожиданно перебил ее:

— Мы можем поговорить в другом месте?

Дженна опешила:

— Что значит — в другом? В каком это другом?

— Не здесь.

— В коридоре? В учительской?

Стивен поморщился:

— Учительская?.. Нет. Я хотел предложить встречу на нейтральной территории.

— Я не понимаю. В самом деле, не понимаю.

— Дженна, мы можем… выпить где-нибудь кофе?

Она почти отпрянула от него:

— Кофе?

— Это не возбраняется. Это ведь не запрещено?

— Отношения между преподавателем и студентом…

— Дженна! — воскликнул Стивен. — Ничего такого. Послушайте, если бы мы с вами столкнулись в торговом центре, вы постеснялись бы со мной поздороваться?

Она возмутилась:

— Почему я должна не здороваться? С чего это вдруг?

— Отлично! У нас уже прогресс. А вы бы отказались прогуляться со мной по аллее и поболтать о преимуществах масляной краски перед эмалью?

Дженна пожала плечами:

— Пожалуй, согласилась бы… Но что в этом такого?

— Дженна! Мы же давно уже живем не в средневековье, а в современном мире. Почему студенты не могут при желании свободно общаться со своими преподавателями? Вернее, почему вы так считаете?! Впрочем, может, это всего лишь отговорки…

Дженна слегка покраснела.

— Хорошо. Думаю, мы можем выпить вместе кофе. Наверное, в этом и впрямь нет ничего страшного. У тебя есть какие-то предложения?

— Можем встретиться в «Старбакс». Сегодня, после уроков. В четыре, или в пять, или в шесть…

* * *

В три часа дня Дженна сидела в кафе колледжа, жевала умеренно вкусные биточки и сосредоточенно размышляла.

Клементина почувствовала себя плохо. Она ушла домой задолго до обеда. Дженне не с кем было посоветоваться. Ладно, советы были ей не слишком-то нужны. Она просто хотела поделиться своими размышлениями.

Но собеседника не было. Дженна вела сама с собой содержательный разговор. Она лихорадочно накручивала себя. Вместо того, чтобы успокоиться, она только распаляла себя.

О чем ей говорить со Стивеном?

Все, что он может ей сказать — свое мнение по поводу того, как она преподает рисунок. Но это прекрасно обсуждается в рамках класса рисования. Для этого даже не обязательно покидать стены аудитории.

Если то, что он хочет ей сказать, настолько серьезно, то требуется участие или даже вмешательство Клайва. Конечно, Дженне и самой не хотелось подобного поворота событий… Лучше разруливать все, что угодно, самостоятельно, лишь бы находиться подальше от Клайва.

Если же он хочет пообщаться на тему, далекую от живописи и техники рисования…

Но для обсуждения посторонних тем у него наверняка имеются друзья! О чем же ему говорить с Дженной?

Был только один способ это узнать. Вечером отправиться на встречу со Стивеном в кофейню «Старбакс».

Но она понятия не имеет, как вести себя с ним! Она говорит ему «ты», но он называет ее на «вы». Должна ли она предлагать ему обращаться к ней на «ты»? Должна ли она позволять ему это?!

А кто станет платить за кофе? Он приглашает ее, значит…

Черт! Что за глупости?

Это ведь не свидание. Они просто выпьют вместе по чашке капучино или мокко. И она, как самостоятельная девушка, заплатит за свой кофе сама.

Как преподаватель рисунка в городском колледже.

Как одинокая… независимая девушка.

Дженна с отвращением откинула вилку. Биточки уже не казались ей настолько вкусными. А картофельное пюре остыло. Холодным комком оно скользило в пищевод.

Почему у нее такое ощущение, будто впереди ее ожидает экзамен? Дженна помнила это ощущение еще со времен университета. Когда она готовилась к очередной сессии, то, по мере приближения очередного экзамена, начинала нервничать все сильнее. И все меньше ей хотелось есть. Кусок застревал в горле.

Конец ознакомительного фрагмента.