Некуда бежать

Алиса Прим, 2015

В судьбе каждого мужчины однажды появляется Женщина. Существо с другой планеты… Эта книга, ярко и очень искренне рассказывающая о мыслях, переживаниях, чувствах, разочарованиях и надеждах героини, дает нам прекрасную возможность попытаться хоть чуть-чуть лучше понять Женщину… Или мудро признать тщетность таких попыток и просто любить это Самое Большое в Мире Чудо, Самый Главный Подарок Бога!.. Андрей Дядюкин http://www.stihi.ru/avtor/koterus Представленная книга – попытка автора, рисуя буквами и создавая картины из слов, запечатлеть настроения и чувства, поймать мгновения и уместить их в предложения и фразы. Весь текст – видение мира, жизни, любви – построен на противоречиях, и в итоге автор делает неожиданный вывод, вступающий в противоречие с самим названием, – ВЫХОД ЕСТЬ. ВСЕГДА.

2008. Зима

Солнце скрылось под натиском тяжелых облаков где-то высоко в небе. Серый сырой воздух пронзал легкие. Белые хлопья снега растворялись в двухмерном пространстве района однообразных прямоугольных домов и грязных плоских крыш. Мне в глаза смотрели окна, за каждым из которых прятались несбывшиеся надежды и нереализованные желания… Ветер играл голыми ветвями деревьев, судьба испытывала нервы на прочность…

Хотелось кричать, но я пыталась сдержать этот крик, и горло разрывалось от невыносимого наплыва слов, упрятанных в сердце.

Я нарезала ровными аккуратными кубиками морковь в «Оливье» и медленно сходила с ума в замкнутом пространстве девятиметровой кухни. В ухо пытался докричаться озверевший телевизор, который показывал сплошные сцены преступлений и наказаний… Настал «Час суда» и какой-то мужчина убеждал этот самый суд, что не протыкал шампуром другого молодого человека, приревновав его к своей девушке…

Я решила найти что-то более оптимистичное… Причина смерти — пулевое ранение в голову… А у него были враги?.. Может, кто-то боялся, кто-то угрожал ему?.. Чтобы быть в Тонусе, нужно, чтобы Тонус был в тебе… Он скончался еще до приезда скорой… в этот вечер они были за городом: нападение на инкассаторов… когда кажется, что бизнес летит под откос, Вы остаетесь спокойным… трагический итог прошлой ночи…

Я нажала на красную кнопку. Экран вспыхнул на прощание, озарив очередную попытку грабежа, и поник…

Я закончила резать салат и стала собирать вещи на дачу. Положила в сумку нож, не подозревая, что через каких-то двенадцать часов он окажется прижатым к моему боку… Моим же собственным мужем…

Близился праздник всех мужчин и всеобщего пьянства…

В два часа дня, когда мы с дочкой наконец-то добрались до дачного домика, Женя уже еле держался на ногах… Бессвязно бормотал чушь, пошатываясь и безуспешно пытаясь сохранить утерянное равновесие.

К горлу подступала тошнота. Я пыталась поздравить его, но, казалось, он уже ничего не видел вокруг себя. Подхватил дочку и потащил к соседям. Он уехал раньше, чтобы протопить дом. Дом встречал холодом. Сердце постепенно покрывалось инеем.

Мне так хотелось посидеть втроем. Втроем! Я, он и дочка. Он отнес ее в полупьяную компанию. И точка.

Я попросила растопить печь. Не оказалось ни дров, ни зажигалки, ни желания.

— Я же сбросила тебе несколько sms-ок, попросила, чтобы ты не напивался! — с отчаяньем в голосе крикнула я. — Пьянь! — бросила в сердцах, словно камнем в лицо.

В руках был тот самый ножик. Я перерезала веревки на новых валенках, чтобы муж надел их на ноги. Хотя прекрасно знала, куда могут привести благие намерения…

— А когда мне еще напиться! Ты хоть помнишь, какой сегодня день! Сегодня праздник! Все веселятся, а я что, чмо какое-то! Человек, который зарабатывает деньги? А я ЧЕЛОВЕК! Когда мне дадут отдохнуть по-человечески! Все — люди, а я почему не могу расслабиться?

Милена беспомощно металась между нами, не понимая своим детским, невинным разумом, что происходит…

— Где мои сигареты? Просил же тебя привезти две пачки! — он орал так, что сердце постепенно превращалось в лед. Он орал, забыв напрочь, что уже отнес их к соседям. — Где они? Или мне уже и покурить нельзя? — он озверело поливал меня трехэтажным матом.

Милена сжалась в комочек. В комочек сжалось мое сердце.

— Одень валенки. Холодно. Не знаю я, где твои сигареты, — я старалась говорить как можно спокойнее, все сильнее сжимая нож в руках. В груди клокотало. — Я пойду, отнесу нож.

— Я тебя сейчас им проткну — в его голосе сквозило бешенство.

Я отдала ему нож. Он прижал меня к двери, и холодное лезвие коснулось живота. Я молчала. Если бы не испуганные глазенки дочери, то непременно ляпнула бы что-нибудь, чтобы он на самом деле сделал то, что сказал. Мне было жалко её. Не себя.

Он отпустил меня, швырнул нож. Это был уже не мой муж. Пьяная скотина с помутневшим разумом.

— Что ты делаешь?! — не выдержала я. — При ребенке!!! Сволочь!

— Хватит меня шантажировать ребёнком. Всё. Хватит с меня праздника. Я уеду! — он пошел к выходу.

— Папа! — беспомощно пролепетала Милена.

— Женя! — я попыталась его остановить, но он оттолкнул меня с такой силой, что я отлетела к противоположной стене и от неожиданности не могла уже произнести ни слова.

— Мама! — дочь метнулась ко мне.

Он уехал. Милена слонялась по комнате и спрашивала, когда вернется папа.

— Не знаю, дочка! — я боялась, что он может уже никогда не вернуться… Он и так никогда не умел ездить спокойно, хаотичными рывками передвигаясь по трассе, слепя встречные машины дальним светом…

Сейчас он был просто невменяем. Я боялась за него и боялась за себя. Боялась, что простить снова просто не хватит сил. Боялась ему звонить. Боялась пошевелиться. А нужно было успокоить ребенка. Успокоить и накормить.

Слезы капали в тарелку. В тот момент я готова была его убить. Я поняла тех, кого показывают по телевизору в программе «Час суда» и «Криминальные новости». Но у меня была дочь. Это помогало сохранять самообладание. Хотя бы внешне.

Он вернулся и лег. Через мгновение по всему дому разнесся храп. Я почувствовала облегчение. Мы вышли на морозный воздух. Холод успокаивал. Я взяла дочь за руку. Ручонка дрожала мелкой дрожью. Не от холода. Я обняла ее и прижала к себе. Я выдержу. Всё выдержу. Но выдержит ли моя любовь???

На следующее утро мы попытались поговорить. Он вел себя так, как будто ничего не произошло. Это задевало даже больше, чем то, что произошло.

— Ты хоть понимаешь, насколько ты меня обидел?

— Пока нет, — он улыбался. А мое сердце разрывалось на сотни маленьких сердечек.

Я вспомнила, как Милена сжала кулачок и спросила, знаю ли я, какого размера ее сердечко. «Такого, как твой кулачок». «Правильно». Вспомнила, как она дрожала после всей этой сцены. Меня начинало колотить. Я попыталась сказать, насколько мне больно, но вместо этого из горла вырвался лишь сжатый всхлип.

Воздуха не хватало. Главное было — дышать. Но мне нужно было столько всего сказать! Я пыталась говорить, судорожно глотая воздух, но вырывались лишь обрывки фраз.

Словно рыба, выброшенная на мель. Но только теперь я поняла, что должна жить. Жить дальше. И снова нырнула в море.

— Зачем ты уехал? Ты ведь мог разбиться?

— Я и хотел разбиться… может, хоть тогда ты наконец-то поймешь, что я прав.

— В чем прав??? У тебя ребенок!!! И это не шантаж. Это твой ребенок! Подумай о ней, когда в очередной раз захочешь совершить глупость. Хотя… В таком состоянии, как ты был думать, наверное, сложно… И не обольщайся — я ни на сколечко не почувствовала бы своей вины, если бы ты разбился — потому что я не виновата! Ты уже большой мальчик и в состоянии сам отвечать за свои поступки. Как ты мог меня ударить? — я еле успевала набирать воздух в легкие. Он молниеносно куда-то испарялся, и я снова задыхалась.

— Не держи зверя! Я хотел уехать, ты стала меня останавливать. Я оборонялся!

— Самому не смешно? Оборонялся! Ты превращаешься в зверя и тебе все меньше для этого надо выпить! Я не знаю, как мне дальше жить! Я просто не хочу жить дальше! — и это была чистейшая правда. Он унизил меня. На глазах у собственного ребенка. Мне тоже жутко хотелось что-нибудь сделать с собой, чтобы он наконец-то понял, насколько мне больно. Но я понимала, что это глупо. И у меня есть дочь. Я ей нужна.

— Сегодня я напьюсь и буду гонять на машине! — я попыталась улыбнуться, но все еще не могла простить.

Слово свое я сдержала наполовину — напилась, но за руль не села. Сквозь тучи временами проглядывало солнце.

Мой ангел-хранитель насколько мог, пытался заслонять меня от проблем своими белоснежными крыльями, потрепанными в схватках за мою душу.

Жизнь вернулась в привычный круг забот… Пытаясь разнообразить свое существование, я зашла на «odnoklassniki.ru». Бессмысленный треп на «одноклассниках» на какое-то время стал смыслом жизни… Я включала компьютер и возвращалась на годы назад…

Интересно было узнать, что же за это время произошло… Бывшие одноклассники по школе, колледжу и институту находились как-то сами собой. Стандартные вопросы сменялись стандартными ответами, — становилось скучно…

Все девчонки вели одинаковое, однообразное существование, с той лишь разницей, что те, кто успел выскочить замуж, разрывались между домом и работой, те же, кому выпало счастье брести по жизни в одиночку, пока еще этого счастья не осознали и ходили на бесчисленные курсы, тусовки, танцы и вечеринки в попытках найти себе спутника.

Откуда-то из закоулков сознания выплыло имя и фамилия — Поздняков Дмитрий. Ввела поиск. Нашелся. Нашелся мальчик, в которого я была влюблена тринадцать лет назад… первая детская чистая наивная любовь… Безрассудная, не задающая вопросов, но постоянно пытающаяся найти ответы, объясняющие смысл жизни и находящие его в такой вот не рассуждающей, бескорыстной любви.

Передо мной мелькали картинки его жизни — дочка (прелесть), квартира, красивая спортивная машина. Встреть я его где-нибудь на улице — ни за что бы не узнала!

Я написала ему, сомневаясь, что он меня вспомнит… ведь это я была влюблена, он был старше и исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился в ней…

Мне было четырнадцать… Когда наступало лето, начиналась жизнь! Мы жгли костер, который казалось, доставал до неба и обжигал ветви деревьев… Сердце обжигал его взгляд.

Он был старше, ему уже исполнилось семнадцать. Мы катались на мотоцикле, ночью — и это было для меня ожившим воплощением сказки. В темноте, без шлемов, тесно прижавшись друг к другу и слившись со скоростью и ветром, мы носились по загородным дорогам…

Пили вино и пекли в остывающих углях картошку, которую копали здесь же, на поле. Он обнимал меня. Мы целовались, спрятавшись от всех, в тени деревьев, в сумраке ночи — и я понимала, что вот оно — счастье — и я держу его в руках!

А потом он пропал. Перестал приезжать. Я безумно переживала, спрашивала у его друзей. Один из них, который сам не прочь был за мной приударить, сказал, что у Димы в деревне девушка. Для меня это был первый шок в моей четырнадцатилетней жизни…

Уехав в Москву, я не могла его забыть. Любовь переполняла меня, хотелось поведать о ней всему свету, казалось, это навсегда.

Я написала на стене Мира на Старом Арбате признание в любви огромными буквами, зеленой краской, потому что другой не нашлось, искренне полагая, что она для того и существует, чтобы люди могли на каменной поверхности оставлять свои послания, в надежде, что их услышат…

Оказалось, что все не совсем так, — нас с подругой забрали в милицию… было очень стыдно и очень не хотелось, чтобы родители узнали об этом происшествии. Мы в унисон заревели — и нас отпустили!

Потом были приветы по радио «Максимум» и «Русскому радио». Я наклеивала на письма лепестки роз, складывая их в слова, вырезала названия песен из фольги, раскрашивала конверты в безумные цвета… Мои письма читали, в программах по заявкам звучали слова моей любви…

«Мы гуляли так долго, и вот заблудились в раю» — под эту песню мы носились по ночному Подмосковью… Я заблудилась в собственных чувствах… Долгих три года я не могла забыть его, а приезжая на дачу, всё ждала — быть может, он вернется!

Он не возвращался… Я мечтала о том, что когда-нибудь, когда я стану взрослой, мы встретимся — и он поймет, что потерял…

И теперь, стуча по клавиатуре спустя тринадцать лет, я не знала, вспомнит ли он меня… Мне очень хотелось узнать, почему тогда он вот так исчез! Что произошло?

Он ответил. Все оказалось банально и просто. Он и не догадывался, что произвел на меня какое-то впечатление! А еще «парням в семнадцать лет нужны не только поцелуи… а ты была еще совсем маленькой девочкой»…

А еще, что я совсем не изменилась и если бы не дочка рядом со мной на фото, он подумал бы, что она сделана тогда… Он меня узнал — это радовало! Теперь я могла осуществить свою детскую мечту — встретиться с ним… Только зачем???

Я заходила на сайт и ждала новых писем. Они появлялись. Вместе с ними появлялись фотографии людей, растворившихся в моем прошлом, оставивших след в моей душе…

Толя Михайлов, которому принадлежало мое сердце в период с восемнадцати до двадцати, теперь в третий раз разводился…

Тогда он представлялся мне олицетворением успеха и стиля, теперь же — с экрана монитора смотрел усталый мужчина в весьма посредственном интерьере, позволявшем сделать вывод о том, что карьера его не заладилась…

Лихие девяностые прошли, шальные деньги просочились сквозь пальцы… Он приезжал на черном джипе в элегантном костюме и казался мне таким взрослым в свои двадцать семь. Теперь мне самой стукнуло двадцать семь…

Моя первая серьезная любовь… Он был старше меня на девять лет… Я мечтала выйти за него замуж. О том, что он уже женат, причем не первый раз, я узнала не от него… Узнала и простила. За что я его так любила? Наверное, всё-таки, не за что, а несмотря на…

Был здесь и Антон Русаев. Мы познакомились по Интернету. На фото, которое он мне тогда прислал, приветливо улыбался симпатичный загорелый блондин с идеальной фигурой.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что блондин он лысеющий, и ростом чуть выше меня на каблуках… Но его профессия (он, как и я, работал юристом) подкинула нам много общих тем для разговоров, и мы довольно долго общались…

Он строил амбициозные планы на будущее… Теперь будущее наступило, и он пытался воплотить их в жизнь — продал квартиру и купил побольше в строящемся доме… Насколько побольше я не уточнила, но в любом случае здравый смысл не позволил бы мне променять реальное жилье на реальную возможность быть кинутой застройщиком. Наверное, игра стоит свеч…

Конец ознакомительного фрагмента.