Танец призрака

Максим Никонов

ГИПНИ АН расшифровывается как "Головной Институт Паранормальных Исследований Академии Наук". По простому, институт магов, ведьм, экстрасенсов. Казалось бы, в таком окружении невозможно что-либо утаить. Какая многовековая тайна скрыта в стенах этого современного и модного института?

Оглавление

  • Страшный детский праздник Хэллоуин

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Танец призрака предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Страшный детский праздник Хэллоуин

Глава первая

Так уж получается, что праздник Хэллоуин всегда приходится на конец октября, на осенний вечер, холодный, с противным дождем. В пять начинает темнеть, а в шесть на охоту выходят детишки. Группами побольше и поменьше, редко в одиночку, в сопровождении родителей или без них, дети собирают ежегодную дань с жителей окрестных улиц. Они стучатся в двери с заветными словами «Трик-ор-трит» и получают в ответ на свою настойчивость заветные сладости.

Чтобы соседи были более щедрыми, их запугивают масками, костюмами и угрожающими аксессуарами. Горожане активно защищаются от законных сборщиков налогов, устанавливая перед дверьми и освещая фонарями зловещие фигуры, — скелеты, ведьмы, надгробные камни и паутины с гигантскими черными пауками пугают даже взрослых прохожих. Смельчаки пяти лет и старше сами пробиваются сквозь страшные препятствия. Те, кто помладше, смело идут вперед, ведя за руку своих мам.

Дом этот, всегда темный, располагался в самом конце улицы. Но в этот вечер перед входом стояло надутое воздухом и освещенное изнутри колыхающееся сооружение — голова дракона. Чтобы подойти к заветной двери, надо было пройти через широко разинутую пасть. Неуклюжая и безобидная в ярко-освещенном магазине, сейчас драконья голова колыхалась под напором воздуха из тихо шумевшего воздушного насоса.

Первыми за данью пришли две девочки лет одиннадцати: одна в наряде ведьмы, другая — в костюме с нарисованным светящимся скелетом. За ними важно и немного устало шествовал семилетний мальчик. По его одежде, рогатому шлему, короткому мечу и луку за плечом каждый имеющий представление о Хэллоуине должен был догадаться, что перед ним — подрастающий представитель древнего племени викингов. Ребят объединяло одно — у всех троих в руках были одинаковые пластиковые корзины в виде тыкв, почти доверху наполненные конфетами и печеньем.

Две мамаши из тылового сопровождения стояли на пустой дороге, освещая ручным фонариком бетонную дорожку, упирающуюся в драконью пасть. Дети смело ринулись в нее, и слышно было, как они постучались. Тихо скрипнула дверь, потом быстро закрылась.

— Бетти, — негромко позвала одна из мам, вполуха слушая непрекращающуюся болтовню второй дамы. — Бетти, Томас, где вы?

Женщина позвала чуть громче, обеспокоенно прислушиваясь, и сделала несколько шагов к широко открытой пасти. Вторая, молодая индианка, нерешительно замолчала и последовала за ней.

— Бетти, Томас, где вы?

Мама прошла сквозь колыхающуюся пасть и оказалась на маленьком голом пятачке перед дверью.

— Бетти, Томас?!

Звонок не работал или его не было слышно за дверью. Обеспокоенная женщина постучала в дверь, сначала осторожно, затем сильнее. Потом начала колотить. Но никто не спешил открывать.

— Жасмин! — охнула вторая мама.

Глава вторая

Первая полицейская машина приехала через две минуты после звонка 9-1-1. Еще через десять минут полицейских машин было пять, две без опознавательных знаков. Более решительная мама уже орала не своим голосом и рвалась в запертый дом. Чуть далее по дороге, сдерживаемые одним из полицейских, стояли человек десять обеспокоенных шумом и светом соседей. Низко зависший вертолет ярко освещал сцену — мигающие машины, суетящихся и замерших людей, мужчин, женщин, оружие. Окружив дом, замешкавшиеся в начале неожиданной суматохи полицейские выбили дверь и ворвались внутрь.

Дом был пуст. Двойная задняя дверь на запоре, пыль на полу, грязь на стеклах окон. Пустое, заброшенное помещение. Детей не было. Никого не было. Не зная, что делать, полиция безуспешно пыталась использовать собак, а потом арестовала родителей пропавших детей. К полуночи дом и дорога перед ним опустели.

Началось топчущееся на месте расследование. Соседи не были уверены насчет мам, но детей, стучавшихся к ним, помнили. Родители бурно протестовали против обвинений в фальсификации и требовали своих пропавших малышей обратно. Никаких звонков с угрозами и требованием выкупа не последовало. Расследование по розыску владельцев заброшенного дома ничего не дало. Старая хозяйка умерла, ее наследники, проживающие в другой части страны, через агента выставили дом на продажу. Сыщики только пожимали плечами и отбивались от прессы. Полицейское расследование зашло в тупик. Через месяц газеты перестали печатать статьи с гигантскими заголовками и портретами пропавших детей.

Глава третья

Прошло четыре года. Нераскрытое дело по похищению детей покрылось пылью безуспешных поисков. Про дом вспоминали только безутешные родители Бетти и Томаса. Семья второй девочки уехала из города и затерялась где-то в огромном мире.

И опять был Хэллоуин. Точная копия надувного дракона была подсвечена изнутри. Полоски яркой шелестящей бумаги свисали из-под ноздрей драконьей головы, прикрывая клыкастую пасть. Тихая улица, включая одинокий мини-вэн на противоположной стороне, набитый задыхающимися в духоте полицейскими и тревожно помаргивающей аппаратурой.

В шесть — в то время, когда пасмурные сумерки переходили в дождливый, липкий ночной мрак, — дверь тихо скрипнула и захлопнулась. Этот звук в наушниках был сигналом. Через несколько секунд улица наполнилась вооруженными людьми, мигающими машинами и прожекторами, ярко светящими в окна дома.

Полицейские засекли сквозь стекла мелькающий силуэт. Прозвучало несколько обрывистых фраз в мегафон. Бронежилеты и каски пошли на штурм и чуть не упустили свою дичь. Затаившийся в доме человек ловко выскользнул из рук полицейских, выпрыгнул через их головы в дверь наружу, в кольцо других вооруженных людей. Тем не менее, он не сдался, а ловко забрался на близлежащую елку, а с нее — на соседний дуб, где засел на самой верхушке. Сняли его с дерева пулей со снотворным.

Это был мальчик, тот самый, младший, Томас. Выглядел он намного старше и сильнее — на все четырнадцать, был гол, царапался и рычал. Несмотря на физическое развитие, он отстал в развитии умственном и навсегда был отброшен в дикие времена без разума. Мальчик не узнал даже своих родителей.

С ним работали лучшие психоаналитики. Но ребенок превратился в дикое животное в человеческом обличье. Разум — самое ценное в человеке — угас в нем.

Надежда, что какая-то из девочек осталась в живых, свелась к нулю. Мальчик полностью деградировал. А девочки умели писать и читать и хоть немного, но знали о мире за пределами человеческой цивилизации. Дело в свои руки взяла служба государственной безопасности.

Прошло еще четыре года. И опять был дракон.

Глава четвертая

Их было шестеро. Шестеро взрослых, опытных людей, прошедших специальную подготовку. Четверо мужчин, две женщины. Смелые люди, знающие, на что идут. Шестеро, не испугавшиеся неизвестности жуткого дома. Одни из лучших.

Каждый из них был специалистом своего дела. Врач, психолог, естествоиспытатель, специалист по паранормальным явлениям, спецназовец. Шестой был руководителем группы. Он тоже прошел специальную подготовку и владел всеми видами холодного оружия, от итальянского кинжала до японского меча.

Их было шестеро, засевших в пыльном безмолвном доме с дневного времени. Затаившихся, готовых нападать и обороняться. Каждый с молчаливым наушником в ухе. Шестеро серьезных людей, напряженно ждавших вечерних сумерек.

Ничего не происходило в тяжелой, вязкой тишине. Каждая секунда тянулась, как минута, минута — как час, и так бесконечно долго. Сумерки медленно окутывали темные пыльные окна, пряча в своей глубине напряженно замершие машины. Еле слышимый шепот в наушниках прогремел, как гром. «Шесть». Кто-то вздрогнул и в тысячный раз взглянул на часы. Другие были расслаблены и чутки.

Тихо скрипнула дверь.

Люди стояли, прижимаясь к стенам и окнам, готовые ко всему: к защите и нападению, к неизвестной опасности, к схватке и смерти. С оружием в руках, тоже готовым к бою. Руки сжимают винтовки и ножи. Кровь стучит в висках, как часы, как молот. Глаза всматриваются в темноту. Далекий грохот грома — и опять смертельно напряженная тишина. Еще одна минута отстучала свои секунды и ушла в прошлое. За окном мелькнула далекая молния, чуть осветив темные силуэты.

— Машин и дороги больше нет. Спереди от дома — лес.

Все повернули головы в сторону окна, в темноту которого настороженно всматривался один из них, Эндрю, снайпер и психолог группы. Это короткое сообщение сняло напряжение ожидания. Они были уже по ту сторону неизвестности.

— По приборам — ничего значительного, — прозвучало простое деловое сообщение паранормалиста Пола.

Ожидание завершилось, люди уже были в деле.

— Пошли.

Каждый знал, что и как делать. Они отрабатывали эту операцию сотни раз, разбирая всевозможные сценарии. Большой Сэм, самый сильный и ловкий в группе, мягко и неслышно, чуть по-кошачьи лениво, исчез в проеме кухни. Через несколько секунд его фигура снова заслонила проем, он махнул рукой — путь свободен! — и так же мягко стал подниматься по лестнице. Эндрю уступил свое место у окна и с пистолетами в обеих руках прикрывал Сэма. Его место — наверху, на втором этаже. Девушки, Кэт и Рэчел, проскользнули в кухню — там было два окна и двойная задняя дверь. Крю, руководитель группы, занял место у окна в гостиной на первом этаже. Его прикрывал Пол, паранормалист, который оставался здесь же со своими приборами.

— На кухне чисто.

— На втором этаже чисто.

— Сзади дома деревья. Движения нет.

— Слева от дома чисто.

— Спереди чисто. Справа тоже. Похоже, что мы в лесу. Со всех сторон деревья.

Долгое ожидание в наушниках сменилось короткими докладами, вздохами, смешками, признаками жизни. Дом и ближайшая прилегающая территория были чисты. Напряжение первых минут спало.

Большой Сэм спустился, еще раз обошел все комнаты и занял место у тихо вспыхнувших экранов, включенных Полом. Сам Пол теперь обходил дом, устанавливая датчики и камеры, простые и инфракрасные ночного видения, для тепловых объектов. Аппаратура была сильней примитивного человеческого глаза и реагировала на любое движение и изменение в зоне видимости. Весь дом — и внутри и снаружи — теперь просматривался и записывался в «черный ящик» группы.

Пятнадцать минут. Тридцать. Шестьдесят. Затаившиеся в доме люди ждали, ждали, ждали…

Глава пятая

Три часа утра. Небо стало сереть.

— Вторая фаза. Всем приготовиться.

Дом пришел в движение, люди переместились. Сэм и прикрывающий его Эндрю заняли позицию возле задней двери, им выходить. Кэт — третья, она прикрывает из дома. Пол наверху, Рэчел на кухне, Крю в штабе в гостиной, возле приборов и экранов.

— Сэм готов…

— Эндрю готов…

Привычная всем перекличка шла своим ходом.

— Пошли, ребята…

Сэм и Эндрю выскочили за дверь, которая тут же захлопнулась за ними. Оба распластались на земле. Эндрю — с готовой к стрельбе винтовкой. По его сигналу Сэм, как уж, уполз в сторону деревьев, растворился в предутренней тишине.

— Вижу Сэма на экранах.

Аппаратура не подвела в мире, куда военно-авантюрная судьба забросила этих шестерых. Кто-то не выдержал:

— Сэм… Кто-нибудь живой есть?

Недолгое молчание, тихое потрескивание в наушнике.

— Есть… Живые здесь есть. Достаточно много.

Все перестали дышать.

— Белки, птицы…

— Чтоб ты… — кто-то чертыхнулся и послал Сэма.

Сэм хмыкнул, потом уполз налево. Эндрю двигался за ним, вокруг дома, готовый к немедленной стрельбе. Когда Эндрю оказался с другой стороны, Кэт выскользнула из двери, прикрывая вход снаружи. Сэм сделал круг, потом второй, расставляя скрытые камеры и сигнальные устройства.

Когда он вернулся, совсем рассвело. Они уже были в доме, когда в наушниках раздался негромкий вскрик.

— Здесь, наверху…

Это был Пол. Сэм бесшумно исчез на лестнице.

— Здесь стены исцарапаны… Надписями… Слова… Это дети… Оставили записи…

Глава шестая

Вечером вся группа собралась в гостиной. Сидели на полу, на ящиках. День прошел в разведке окрестностей и в расшифровке записей. Разведка дала какой-никакой результат: дом располагался в самом что ни на есть обычном лесу в холмистой местности, в полукилометре от широкой, обрывистой, извилистой и бурной реки. Обычный лес, обычная живность, никаких следов присутствия человека, не считая самого дома и затаившихся в нем людей. И записей на стенах комнаты на втором этаже, расшифрованных и перенесенных в блокнот.

— Это дневник… Дневник Бетти…

Голос психиатра и снайпера Эндрю прервался. Он нервно глотнул из фляжки. Его винтовка была прислонена к стене. Все ждали.

— Записи очень обрывочны и, может быть, были сделаны в другом порядке.

* * *

«Сегодня четвертый день, как мы потерялись. Жасмин все время плачет и просит кушать, а Томас уже плакать перестал. Конфеты съели в первый день. Томас утащил у меня половину и еще несколько штук взял у Жасмин, за что Жасмин забрала мои. Мы нашли ежевику и пили воду из лужи. Она была грязная, мы набрали ее в корзинки и долго ждали, пока грязь осядет. Вчера мы нашли реку. Туда трудно спуститься, мы спустились с оленями. Томас напился воды, долго лежал на берегу и никак не мог подняться».

«Мама, здесь нет туалета и туалетной бумаги. Мама, забери нас отсюда! Мы очень хотим кушать. Обещаю, что буду съедать все».

«Вчера мы через окно видели, как орел поймал белку. Она трепыхалась, потом перестала. Орел начал ее кушать, потом увидел нас и улетел. Мы подошли к белке и тоже немного поели. Кушать ее трудно, потому что нет ножа. Меч Томаса ничего не режет, потому что он из пластика. Сегодня мы опять ели белку и сосали косточки белочки».

«Мы ходим к реке каждый день. Пьем воду и набираем воду в корзинки, чтобы не ходить вечером. Сегодня, когда мы набирали воду в корзинки, у меня между ног проплыла рыба. Я смотрела на нее сверху, и она меня не видела. Я наклонилась и взяла ее руками. Она очень сильно била хвостом, поэтому я бросила ее на берег. Томас лег на нее животом, чтобы она не выпрыгнула обратно в реку. Не было ножа, и мы резали ее острым камушком».

«Мы пробовали стрелять из лука Томаса и попали в белку, но она убежала».

«Сегодня я сделала нож. Он плохо режет. Я открутила ручку у шкафа на кухне и долго стукала по ней камнем. Теперь у меня сильно болит рука. Еще я намотала на ручку тряпку от шляпы, веревочка на шляпе все равно порвалась».

«Томас заболел. У него какая-то шишка на спине. Она большая, красная и шевелится, если на нее надавить. Томас плачет и все время просит пить. Когда я ходила за водой, он стал без сознания, всю ночь и весь день лежал. Я даже думала, что он умер. Хорошо, что он не забыл дышать».

«Томас до сих пор болеет. Он сидит, смотрит в одну точку, не слышит и ничего не говорит. Я ему рассказываю сказки, как раньше, а он рычит и кусается. Только пьет воду. У него от этой воды живот, как у беременной тети».

«Мама, папа, простите нас, что мы потерялись! Пожалуйста, заберите нас отсюда».

«Вчера Томас убежал. Его не было вчера и сегодня утром, а днем Томас пришел. Он забрался в свой ящик в шкафу, где обычно спит. Я хотела у него спросить, где он был, но он спал и меня не слышал».

«Томас принес половину белки. Он никого не слушается и часто уходит из дома. Когда Томас возвращается, он всегда что-нибудь с собой приносит покушать. Один раз он принес горькие орехи и еще один раз каштаны. Я видела один раз, как он ловил рыбу. Он стоял в воде долго и ловил рыбу руками, как я. Я тоже пробовала так стоять, но долго не получается, вода очень холодная».

«Без огня холодно. Мы долго терли две палочки друг о друга, но палочки ломались и не зажигались».

«Жасмин заболела животом. Она так кричала, что я ушла из дома и всю ночь просидела в лесу. Когда я пришла в дом, Жасмин перестала кричать. Я думаю, что она умерла по-настоящему. Она не дышала и не моргала. Ее надо закопать в землю, как бабушку. Я долго копала, но нож все время гнулся и потом поломался. Поэтому вместо того, чтобы копать, я сделала другой нож».

«Мы отнесли Жасмин к реке. Томас иногда помогал мне. На склоне я не смогла ее держать, и Жасмин упала вниз в воду. Потом вода унесла Жасмин. Я плакала, а Томас смеялся».

«Я сделала лук. Это оказалось легко. Ножом срезала кривое дерево и отрезала ветки. Новый нож режет лучше старого. Потом привязала к дереву веревку, пояс от костюма. Мой лук стреляет лучше, чем пластиковый лук Томаса. Я попала в птичку, она была еще живая, я слышала, как бьется ее сердце. Потом отпустила. Может, птичка — мама, и дети ждут ее».

«Томас никого не слушается, даже меня. Он совсем не говорит. Иногда он просит рассказать сказку. Он мычит и крутит руками, но я понимаю, когда он хочет сказку».

«Сегодня был снег. Мы умрем здесь. Мы с Томасом долго думали и решили пойти искать людей. Мы пойдем по реке. Папа говорил, что люди любят строить дома возле реки или озера».

* * *

Вязкая тишина в комнате, вязкая темнота за окном.

— Господи, прости и помилуй…

— Бедные дети… Они потерялись в пространстве…

— Или во времени…

— Не только они. Мы тоже. Мы тоже потерялись…

Крю, командир отряда, жестко прервал вздохи.

— Мы не потерялись. Мы оторваны от нашего дома или от нашего времени. Но мы не потерялись в пространстве или во времени. Мы отличаемся от детей тем, что знаем: мы можем вернуться. У нас есть оружие, и каждый из нас в одиночку может добыть себе пропитание. Но наше возвращение не столь важно. Наша первая задача — найти девочку. Вторая — попробовать разобраться, где мы и как эта штука работает.

Крю осмотрел своих солдат. Голос его был тверд.

— Завтра — однодневная разведка реки. Скорее всего, девочка пошла вниз. Тем не менее, завтра пойдем в обе стороны. За час до сумерек всем вернуться. Вниз уйдут Сэм и Кэт. Рэчел идет со мной вверх. Пол в доме с приборами и на связи, Эндрю осматривает вокруг каждый камень. Любой след важен. Мы не знаем, что происходило здесь до того, как пропали дети. Но что-то было. Надо найти это что-то. Кроме того, девочка может быть где-то поблизости. Любой след способен помочь нам в нашей миссии. Если завтра ничего не даст, послезавтра мы всей группой уходим вниз по течению. Вопросы?

У его солдат вопросов не было. Задача поставлена, ее надо выполнять.

Глава седьмая

Кэт смотрела на сильную гибкую фигуру Большого Сэма, идущего своей легкой кошачьей походкой впереди. Она была довольна. Крю выбрал себе костлявую очкастую Рэчел с ее тупой челкой. А Сэм достался ей. Двое других ее не интересовали. Пол был старше всех в группе, на двадцать лет старше ее. Эндрю тоже особого интереса не вызывал. Он был голубой, хоть яростно скрывал это. Как эти двое попали в группу, непонятно.

Кэт была умна и самокритична. Она понимала, что ее фигура с усиленной нижней подвеской — не самая идеальная в мире. Зато она была вынослива, как мул. А еще у нее были шикарные волосы, сейчас уложенные и спрятанные под шапку. Кроме того, она, как врач, отлично разбиралась в мужской и женской физиологии и имела приличную практику секса. Так что четыре года в этом затерянном мире виделись ей не столь тяжелыми. Если, конечно, Рэчел не начнет выкаблучиваться. Но пока все хорошо. Сэм, хоть и молчит, во время коротких остановок бросает взгляды на ее крепкие бедра и грудь. Мужики — они все такие. Оставь мужчину наедине с женщиной, и его половой позыв мутит ему мозги.

Они шли уже больше пяти часов. Иногда след в след, но чаще, как сейчас, — она по берегу, а Сэм — параллельно, чуть в глубине леса. Река текла слева от нее, и когда открывался новый поворот, Кэт доставала бинокль и осматривала реку и противоположный низкий берег. Она видела стайку оленей, несколько раз над ними пролетали гуси, другая живность бегала и летала в лесу, над рекой и под водой. Это был привычный мир: обычный лес, обычная река, обычные звери. Все — самое обычное, кроме дома и отсутствия людей.

Кэт не любила загадки и философствования, и поэтому страхи перед домом быстро растворились под лучами солнца.

— Сэм, — позвала она по радио. — Сэм, время поворачивать домой.

Сэм вышел из леса и легким шагом приблизился к ней. Бездонное голубое небо отражалось в его глазах.

— Там, внизу — отличное место для отдыха.

Кэт стояла на краю обрыва. До реки внизу было метров сто. Прямо под ними берег изгибался, и зеленая лужайка с парой низкорослых деревьев приютилась между обрывом и рекой.

Сэм осмотрел в бинокль лужайку и излучину на другой стороне реки, окружавший их примолкнувший лес. Потом молча сбросил рюкзак и со словами «должно хватить» отвязал от него веревку, прикрепил ее к стволу близлежащей березки, а другой конец сбросил вниз. Веревки хватило, конец ее свился короткой змейкой далеко внизу.

— Более двухсот футов. Спускайся первой, потом я спущу рюкзаки, потом сам.

Он обвязал Кэт веревкой, пропустив ее под мышками, руки его касались ее груди, а по губам время от времени пробегала понятная обоим улыбка.

— Сэм, а ты сможешь подняться по веревке на одних руках?

Сэм молча и довольно кивнул.

— Ты сильный, Сэм.

Бросив на Сэма оценивающий взгляд, Кэт исчезла за краем обрыва. Сэм мягкими движениями отпускал веревку, легко удерживая вес женщины на ее конце. Веревка ослабла — Кэт стояла на земле. Сэм смотрел сверху, как внизу копошилась Кэт, освобождаясь от веревки. Потом она махнула рукой, и длинными движениями Сэм начал вытягивать веревку. Он ухмыльнулся, увидев сверху, что Кэт уже сбросила рубашку, оголив свои плечи. Эта женщина знает, что им обоим надо, и не заставит себя долго ждать.

Еще через минуту оба рюкзака были связаны, и Сэм быстро спустил их вниз, чуть придерживая скользящую веревку ладонями. Когда он взглянул вниз, количество одежды на Кэт изрядно уменьшилось, а когда спустился сам, женщина нагишом стояла по колено в воде, умывая речной водой лицо, брызгая на плечи, руки и бедра. Сэм сидел на камне под скалой и жадно смотрел на Кэт, вышедшую из воды и освободившую на ходу свои шикарные волосы от невидимых заколок. Волосы прикрыли ее плечи и грудь. Сэм нетерпеливо отбросил их, поцеловал крупные темные соски и набросился на женщину.

Это был поединок силы и опыта, ловкости и желания. Пальцы Кэт скользнули по мокрой спине Сэма, грудь истомно сжалась, выдавливая из себя со стоном последний воздух.

Сэм довольно откинулся. Утренняя пробежка и физическое упражнение на двоих утомили его. Зайдя по пояс в холодную стремнину, Кэт полоскала свои шикарные волосы, бесстыдно выставив широкий крепкий зад яркому солнцу и жадному взгляду Большого Сэма. Она сказала, что он не так силен, как она ожидала? Ну что ж, у них еще будет время проверить это. Он прикрыл глаза, представив, как намотает ее шикарные волосы на свой кулак, и заснул.

Женщина промывала волосы, когда течение вынесло из-за излучины реки бревно, ствол поваленного дерева. Оно с размаху стукнуло в голову наклонившейся женщины и, исполняя желание Сэма, стало накручивать на себя, как на кулак, ее волосы, утягивая женскую голову вглубь бурлящей стремнины. Встав поперек течения и зацепившись за верхушки двух камней, бревно удерживало тело, бьющееся в потоке воды. Пальцы Кэт скользили по мокрым спинам камней, как совсем недавно по спине Сэма, и в последнем беззвучном крике легкие ее судорожно сжались, выдавливая из себя последний воздух.

Глава восьмая

Крю знобило. Заболел, да еще сказывается нервное напряжение последних дней. Кровь стучала в мозгу, пробуя вырваться на волю. Он все шел вперед. Крю вспомнил про свой любимый замысловатый кинжал, потрогал рогатую ручку, и улыбка озарила его лицо.

Сколько Крю себя помнил, он всегда любил холодное оружие. Ножи, кинжалы, сабли, мечи. Он владел ими превосходно, чувствовал каждый изгиб оружия. Два года Крю провел в Японии, изучая искусство владения катаной — мечом японских самураев. На самом деле катана — не меч, а сабля, с одним острием, а не с двумя, как у европейских мечей. Сделать настоящую катану — большое искусство, утерянное в веках. И все из-за низкого качества железных руд в Японии, с высоким содержанием шлака. Чтобы получить хорошую сталь, древние мастера плавили руду по шесть недель и больше. А в Европе такую сталь делали простые кузнецы. Как показали исследования специалистов, мечи древних греков были острее и крепче японских, не говоря уже про мечи рыцарей. Древние японские мастера не могли добиться качества стали, близкого к немецкому, но они вкладывали терпение и труд, делая из боевого оружия настоящие произведения искусства.

Чтобы добиться высокого качества, они плавили руду в простых печах на древесном угле. Но мечи были хрупкие из-за неравномерности шлаков. Мастера разбивали заготовки на мелкие кусочки и заново переплавляли. Потом расплющивали заготовку и складывали ее вдвое, снова расплющивали и снова складывали, уже в другом направлении. Десять таких операций — и заготовка состояла уже из тысячи слоев. Двадцать операций давали миллион слоев. Сорок операций смешивали руду на молекулярном уровне.

За счет многослойности такие мечи лучше резали. Но немецкие технологии ушли далеко вперед. Уже в шестнадцатом веке немцы делали высоколегированную сталь, с добавками вольфрама и кадмия. Их мечи рубили двухмиллиметровый лист железа, а японские катаны — не более миллиметра. Миф о крепости японских мечей развеял один мужик по имени Медер, привезший в Японию несколько заново заточенных древнеевропейских двуручных мечей. Это было сразу после войны. Японский мастер показывал чудеса владения мечом и разрубил ствол японской винтовки. Тогда Медер тоже разрубил остаток ствола европейским мечом и попросил притащить пулемет. Ствол пулемета он так и не разрубил, но помял основательно, при этом меч остался острым, без единой зазубрины.

Сам Крю тоже отличился. Тогда он уже был мастером кинжала и особенно любил кинжал с рогатой ручкой. У ручки были длинные выступы, в половину длины самого кинжала, сильно прокаленные у основания. В одном показательном бою катана скользнула вдоль лезвия кинжала и уперлась в основание, застряв между лезвием и этим выступом. Крю крутанулся, всем телом давя на кинжал, выворачивая его, и сломал катану поперек лезвия.

Реликвия, переходящая из поколения в поколение на протяжении нескольких столетий, оказалась позорно утраченной. Это был семейный траур. Сотни родственников приехали в дом главы семьи. Были приглашены несколько известных мастеров, которые в присутствии членов семьи в течение нескольких дней расплавили металл поломанного меча и заново выковали его. Все эти дни Крю был почетным гостем, непрерывно пил сакэ и плакал с семьей. Уважение к традиции не позволило ему уйти с поля боя с насмешкой на устах.

У Крю были планы на возвращение в Японию после этой экспедиции. Когда он вернется, круглая сумма набежит на его счету в банке. Он поедет в Японию, найдет толковых помощников и построит новую мастерскую, которая свяжет воедино искусство старых мастеров и новейшие технологии. Он возродит традицию изготовления японских мечей. Он сделает катану, которая с одного удара перерубит ствол пулемета времен войны.

А сейчас кинжал с рогатой ручкой висел у него на боку, как истинный друг, придавая Крю силу и терпение. Кинжал защищал его от круживших вокруг в болезненной лихорадке бесчисленных призраков, вооруженных катаной, окруживших его и готовых разделаться с ним и с ненавистным кинжалом из немецкой стали.

— Время, — услышал он. Голова кружилась, Крю не сразу понял, что это Рэчел, уже снявшая свой рюкзак. — С тобой все нормально?

Крю сбросил рюкзак и снова потрогал кинжал, придавший ему силы.

— Ерунда, пройдет.

Он скинул потную рубашку, натиравшую ему шею, вытер ею пот.

— Что это?

Вопрос Рэчел озадачил Крю. Он стал оглядываться. Кинжал был в его руках.

— Где?

— У тебя на спине, возле шеи.

Крю медленно соображал. Наконец он дотянулся рукой.

— Не знаю. Что там?

— Какое-то воспаление. — Рэчел подошла к нему сзади. Крю напрягся: эта женщина за спиной, подобравшаяся слишком близко к его незащищенной шее, представляла опасность. — Какое-то воспаление, здоровущая шишка. Давно у тебя?

Крю опять пощупал шишку рукой.

— Не знаю. Вроде ничего не было.

— Сядь!

Крю был в панике. Что делать? Он все же сел, дрожа и держа спасительный кинжал в руке. Рэчел осмотрела воспаленную шишку, начала давить на нее, потом резко скомандовала:

— Нож!

— Что? — Женщина требовала нож. Он был у Крю в руках, его спасение.

— Дай нож! Немедленно!

Не дожидаясь замедленного Крю, она выхватила его кинжал и начала ковырять кожу. Кровь брызгала ей на руку, на одежду, но она не обращала внимания. Наконец она подцепила что-то, и это нечто шевелилось сейчас на песке. Рэчел наклонилась, внимательно рассмотрела, потом безжалостно раздавила ботинком.

— Это клещ. Давно он укусил, вспомни?

Клещ! Его укусил клещ, а он даже не заметил. Отсюда эта лихорадка и видения. Крю облегченно вздохнул — не смертельно, скоро пройдет. Но Рэчел была другого мнения. Она наклонилась, чтобы залезть в рюкзак. Ее тощий зад выпирал из-под брюк. Крю хлопнул по нему и промазал, западая на бок. Рэчел оглянулась, лихорадочно роясь в глубине рюкзака, потом просто вывернула все его содержимое на землю. Походная аптечка оказалась, как назло, на самом дне. Рэчел потратила еще несколько минут, ища нужные лекарства. Зубами разорвав пакет с одноразовым шприцем и сломав наконечники двух ампул, она набрала в шприц их содержимое и воткнула в предплечье мужчины. Крю был без сознания.

— Это Рэчел. У нас проблема.

Голос по радио отозвался немедленно.

— Это Пол. Что случилось?

— Крю укусил клещ. Видимо, энцефалитный. Возможно, такой же клещ укусил мальчика, Томаса. Похожие симптомы. Крю без сознания. Я сделала ему противовоспалительный укол. Как далеко Кэт? У нее есть сильные противоядия. Они нужны, и очень срочно.

Глава девятая

Сэм обладал молниеносной реакцией. Он вскочил. Пустой берег, разбросанная одежда. Кэт не было, зато было это вставшее поперек течения бревно. Две секунды заняло, чтобы заметить тело в струе воды, и еще две, чтобы ворваться в стремнину, приподнять бревно и отодрать от него волосы Кэт.

Проблема была только одна. Несмотря на молниеносную реакцию, Сэм проспал десять минут, ставших самыми главными в непростой жизни женщины, с которой он был близок полчаса назад. Из-за его нерасторопности его напарник умер.

Одна половина мозга запаниковала, другая начала составлять план немедленных действий. Искусственное дыхание не помогло. Делая массаж сердца, Сэм сломал несколько ребер. Было поздно. Охлажденное водой, тело начало заметно остывать.

Первый раз в своей военной жизни Сэм заплакал — из-за обиды на самого себя, на свою нерасторопность. Его главные качества — сила, ловкость и аккуратность — были сейчас бессильны перед этим некогда страстным женским телом.

Сэм рванулся к радио, но оно только потрескивало. Крутой обрыв, нависший над укромной зеленой поляной в излучине реки, не давал связаться с базой, сообщить о случившемся. Сэм чертыхнулся и начал действовать. Во-первых, тело Кэт. В нагом виде она не могла предстать перед другими. Хотя мертвым все равно. Сэм натянул на обнаженное тело белье, брюки и рубашку. Ботинки никак не надевались, и он бросил их на валявшиеся неподалеку рюкзаки. Поднес Кэт к обрыву и обвязал ее тело веревкой. Его руки снова касались ее груди, но электричества между ними на этот раз не было.

Сэм суетился. Он понял это, присел на камень. Пять минут уже ничего не решат.

Когда Сэм был на специальной тренировке, у него начали пропадать трусы. Хорошие, дорогие спортивные трусы. Кто-то таскал их из стиральной машинки в общей прачечной. Потеря третьей пары вывела его из себя. Ловушка, задуманная Сэмом, была проста. Он заложил партию белья, а сам сел спиной к своей машинке, крутящей белье, и раскрыл книгу. Время от времени он кидал взгляд на такую же машинку среди двух десятков других, стоящую прямо перед ним. В ее стекле он видел, что происходит за спиной. Когда кто-то остановился возле его крутящегося белья и открыл дверцу, Сэм уже был на ногах и неслышно стоял за спиной невысокого солдата в форме. Когда же очередные спортивные трусы оказались у того в руках, Сэм хлопнул вора по плечу. Тот обернулся, Сэм присвистнул и рассмеялся. Перед ним, прижимая к груди его трусы, стояла девушка. Он ее даже видел и, кажется, был знаком.

— Ну, и зачем они тебе?

Сэм отобрал трусы и забросил их обратно в недовольное чрево машинки. Чтобы не расплакаться, девушка закусила губу и убежала, бросив свою тележку с бельем. Сэм постучал себе по лбу ей вслед.

Вечером девушка пришла в его вагончик. Чтобы не видеть ее испуганного лица и умоляющих глаз, он буквально впихнул ее внутрь, усадил на кровать, налил дешевого вина и стал травить армейские анекдоты. Девушка чуть успокоилась, глаза ее, полные слез, заблестели — то ли от вина, то ли еще от чего-то. Потом Сэм выключил свет. Иногда она вскрикивала, чем еще больше возбуждала его. А еще позже, когда усталый Сэм лежал на спине, она прижималась к его волосатой груди и плакала, то ли от стыда, то ли еще от чего-то.

Она приходила каждый вечер и в конце концов перебралась в его вагончик, не скрываясь. Когда она, пряча глаза, сказала ему, что беременна, он обозвал ее самыми неприличными словами, среди которых «шлюха» звучало как «ангел». В конце концов Сэм женился, чтобы не портить карьеру. На следующий день после сопливой брачной ночи Сэм уехал — на войну. С тех пор он никогда вживую не видел своих жену и сына. Раз в год ему приходило письмо с парой слюнявых фотографий. Точно так же раз в месяц с его счета в банке автоматически снималась треть его зарплаты. Но Сэму было наплевать на деньги. Все, что ему надо от жизни, он получал от армии. С некоторого времени он не вылезал из президентского списка — десятка лучших солдат страны. Когда-то Сэм был горд этим. Эта вылазка в неизвестную опасность была его звездным часом, и он его просто-напросто проспал.

Вздохнув и сконцентрировавшись, Сэм отвязал тело Кэт и прикрепил рюкзаки, потом сам поднялся по веревке. Наверху заработало радио, и тут же обрушилось новое указание — им с Кэт немедленно возвращаться и подниматься выше по реке, пока не встретят Рэчел и Крю. Ошеломленный Сэм доложил об обстановке. Пол, это был он, чертыхнулся и потребовал немедленно доставить аптечку к Рэчел и Крю. Эндрю уже ушел им навстречу, он доктор и разбирается в лекарствах.

Сэм прикинул, что лучше: бросить остывшее тело Кэт внизу и бежать сейчас налегке с аптечкой или поднять Кэт и нести ее до базы. В любом случае ему понадобится не менее четырех-пяти часов. Пол опять чертыхнулся и отключился.

Эндрю уже идет к Рэчел и Крю. Он тоже доктор. Так что Сэм позаботится о безжизненном теле своего товарища.

Он скользил вниз, обжигая ладони. Меньше минуты понадобилось ему, чтобы привязать тело, и он снова полез наверх, упираясь ботинками в скалу. Когда до верхнего края осталось несколько метров, надежный морской узел у основания березки развязался. Веревка скользнула в руках Сэма, он мгновенно понял, что произошло, попробовал перенести вес своего тела на скалу, стараясь уцепиться за любые выступы, за любую растительность. Но ногти только оставляли едва заметные царапинки на камне. Стукнувшись несколько раз о выступы скалы, тело Сэма полетело вниз, к камню, на котором он недавно сидел. Сэм упал на него спиной и умер мгновенно, широко раскрыв глаза бездонному голубому небу.

Глава десятая

Рэчел, энергичная и жилистая, как таракан, действовала, особенно не раздумывая над случившимся. Мысли ее витали далеко, а руки делали дело. Крю все еще был без сознания, и у него начались судороги.

Рэчел быстро срубила несколько стволов невысоких деревьев, тянущихся к солнцу, отрубила ветки и сделала носилки — два более длинных ствола, три коротких поперек и два по диагонали. Уложила и привязала Крю, укрепила в его ногах рюкзаки и винтовки, впряглась и потащила. Концы носилок цеплялись за камни и корни, но Рэчел не обращала на них внимания и тащила, тащила за собой Крю. Это был ее долг, и она выполняла его. У нее уже был подобный опыт.

Она служила в Африке, в составе интернациональных войск, когда их забросили в деревню на горе. Они преследовали вооруженную банду в лесу и наткнулись на подстреленную гориллу. Это был самец, гигантский черный самец с грустными глазами. Капитан хотел пристрелить его, но Рэчел энергично вступилась за животное. Капитан плюнул, ему надо банду преследовать, а не зверинец устраивать. Он дал ей одного бойца из местных и велел возвращаться в деревню. С этим самцом или без, ему было наплевать.

Тогда они тоже намучились. Самец весил все триста килограммов, никак не меньше, а их было только двое. Этот боец, из местных, особо не старался. И все же они дотащили самца. Так же, как сейчас: сделали носилки, впряглись и тащили. Тогда было тяжелей — пробиваться через лес, через поваленные деревья, но они сделали это. Она сделала это.

Она вколола горилле снотворное, замотала перебитые автоматными пулями плечо и бок, а где-то через час увидела, что глаза самца открыты и он наблюдает за ними. Она поднесла флягу с водой к его губам, плеснула в рот воды. Он забрал флягу свободной рукой и выпил все, потом долго крутил в руках, пока она не отобрала флягу и не повесила себе на пояс. В один момент, когда им никак не удавалось перетащить носилки через торчащий корень, она почувствовала толчок сзади. Горилла здоровой рукой схватилась за корень и подтянула свое громоздкое тело, перетащив носилки через препятствие. Так она им помогала, где подтягивая свое тело, где, наоборот, отталкиваясь от земли.

Деревня была близка. Они засветло добрались до временного госпиталя, расположившегося в палатке. Доктор кричал на нее, говорил, что у него не хватает лекарств на людей, не то что на животных. Рэчел не отступалась и просила сделать операцию наживую, без наркоза. Доктор крутил пальцем у виска и все же согласился. Наркоз самцу дали — доктор боялся, что иначе горилла убьет его во время операции.

Врач делал операцию, стоя на коленях. Самец лежал на земле — поднять его на стол было невозможно, — его помутившиеся от наркоза глаза неотрывно смотрели на Рэчел, державшую его руку. Когда швы и повязка были наложены, горилла закрыла глаза и заснула. Рэчел всю ночь просидела рядом с ней, а под утро заснула. Проснулась она оттого, что кто-то тянул ее. Это был самец. Он схватил ее свободной рукой, тянул за талию, прижимая к себе. От него шел запах — специфический запах похотливого самца. Рэчел пробовала убежать, но вырваться из лап взрослой гориллы невозможно. Она вырывалась, и в конце концов самец понял ее и отпустил.

Утром он разорвал повязки и ушел в лес, на гору, а его возбуждающий запах долго не давал Рэчел спать спокойно. Когда срок службы закончился и в этой нищей африканской стране наступил шаткий мир, Рэчел вернулась сюда и много лет провела, изучая поразительный животный мир, снимая фильмы и воюя за заповедник. Вооруженные банды время от времени приходили и сжигали деревню, но саму Рэчел никогда не трогали. Африканцы были суеверны и обходили стороной женщину, которая не боялась старших братьев человека — горилл.

Встречаясь в своей жизни с мужчинами, Рэчел всегда сравнивала их с гориллой. В этом сравнении зверь с человеческими чувствами и со своей звериной нежностью брал вверх над человеческой внешностью и внутренней пустотой.

Эта экспедиция — просто новая для нее гора. По сравнению с гориллой, Крю весил в четыре раза меньше. Выпирающих из земли корявых корней было совсем немного. Так что Рэчел двигалась быстро, изредка оглядываясь. Один раз Крю открыл свои мутные глаза, и Рэчел влила ему в рот воду небольшими порциями, чтобы он не захлебнулся. Когда ей сообщили о смерти Кэт, она не удивилась, а продолжала извиваться всем своим тощим телом, таща укушенное энцефалитным клещом животное по имени Крю. Так же она не удивилась встревоженному голосу Пола, сообщившему, что Сэм подозрительно долго не отвечает.

Вдвоем с запыхавшимся шедшим им навстречу Эндрю они потащили носилки на плечах и к вечеру были в доме. Сэм на связь так и не вышел.

Рэчел сделала то, что должна была сделать, — доставила больного на базу. Это не ее вина, что доктора, с лекарствами или без, на базе не оказалось.

Глава одиннадцатая

Сэм так и не появился и на связь не выходил. Ночь прошла беспокойно. Тело Крю выворачивало так, что, казалось, он сейчас сломает себе хребет. Тогда Рэчел делала ему очередной укол, судороги временно прекращались, а через два часа все начиналось снова. Что делать, было непонятно. Пол, как старший по возрасту, должен был принимать решение, но он все шептал: «Господи, спаси и помилуй!» Решение приняла женщина, и все ей облегченно подчинились.

— Наши планы остаются теми же. Идем вниз по реке искать девочку. Ищем Кэт и Сэма. Он должен быть где-то поблизости. Я думаю, он решил пойти напрямик и потерялся в лесу. В этом случае он нас догонит.

Рэчел не решилась сказать вслух то, о чем многие думали, — радио работало в этом мире. Сэм на связь не выходил.

— Крю понесем на носилках. Эти не годятся, Эндрю делает новые. Пол оставляет сообщения и консервирует базу. С собой взять самое необходимое. Эндрю — проверить оружие, Пол — отобрать походное оборудование. На какое расстояние оно рассчитано?

— Изображение — до ста миль. На равнине — до трехсот. Голос — практически без ограничений. Голосовое сообщение использует одновременно несколько волн, в том числе ультракороткие.

Пол отвечал коротко, по-военному. Он перестал нашептывать свои молитвы.

Пол был отличным исполнителем. Если задача поставлена, он делал все точно и быстро. Другое дело, когда точных указаний не следовало. Тогда он терялся. Свободное время — выходные и отпуск — Пол проводил в группе, разыскивающей приведения. Охотник за приведениями, вот кто он. Его хобби странным образом сочеталось в его душе с верой в Бога. Ребята в группе никогда не позволяли себе подшучивать над этой странностью, и Пол отвечал им взаимностью — всегда выполнял свою техническую работу на самом высоком профессиональном уровне.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • Страшный детский праздник Хэллоуин

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Танец призрака предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я