Ближе к телу

Наталья Никольская

Детектив Натальи Никольской из серии «Близнецы»

Глава 2

Ольга

Господи, это ужасно! Как я только смогла пережить такое! Иду я к Полине, даже раньше, чем договорились — решила обрадовать ее своей пунктуальностью, а то она всегда обвиняет меня в ее отсутствии. Поднялась по лестнице, нажала на кнопку звонка. Я, наверное, давила на звонок минут пять, не меньше. Ну вот, когда Оля приходит раньше — Полины просто нет дома. Или открывать не хочет, не знаю уж. За дверью явно слышался какой-то шорох. И что это, по-вашему, должно значить? Что Полина не желает открывать мне дверь? Но такого я не потерплю. В конце концов, мы же договорились, что я к ней приеду. Устав давить на звонок, я оперлась на дверь, решив возобновить ужасные трели, как только отдохнет рука. И едва не упала — дверь наглым образом открылась от моего движения. Я вошла, не успев даже удивиться — такое со мной бывает. Правда, очень редко — вообще-то я человек осторожный. В прихожей было темно. Отыскивая на стене выключатель, я громко окликнула:

— Полина! Поля, это я.

По стене двигалась какая-то подозрительная тень. Я собиралась закричать — но мне это не удалось. Затылок обожгла ужасная боль. Я, кажется, даже слышала тупой звук удара и в ужасе подумала: за какую же провинность Полина решила мне так отомстить? Ну подумаешь, как-то разбила горшок с ее любимым цветком. А потом я повалилась на жесткий ковер.

Не знаю уж, долго я там лежала или не очень — во всяком случае, когда я умудрилась оторвать голову от пола, мне стало плохо. Голова кружилась. Сначала я даже не поняла, где нахожусь — мой любимый диван обычно гораздо мягче. Я села, опираясь о стену, и огляделась. Рядом со мной кто-то лежал. И у этого кого-то была дырка между глаз, вокруг которой запеклась кровь. Я вскрикнула и, кажется, снова сползла на пол, а потом ничего не помню. Окруженная темнотой, я замерла.

Потом появилась Полина. Она испуганно смотрела на меня и едва не полила водой. Холодной. Одна капля сорвалась со стакана и упала мне на нос. Вот и говорите после этого о сестринской любви! Обязательно надо простудить меня.

Но Полечка знает, как привести меня в себя. У нее даже коньяк нашелся — и я ощутила, насколько легче мне стало. Я сидела и пила коньячок, пока Полечка звонила Жоре Овсянникову. Жора — бывший муж Полины. Она развелась с ним несколько лет назад, увидев собственными глазами Жорину неверность. Я, конечно же, прекрасно понимаю Полечку. Но Жора до сих пор любит ее и надеется, что моя сестра к нему вернется. Это и заставляет Жору помогать нам с Полиной. Впрочем, мне тоже кажется, что Жора с Полиной прекрасная пара и должны быть вместе. Но когда я пытаюсь доказать это Полине сестра резко говорит, чтобы я не лезла не в свое дело.

Полина пару раз заходила ко мне. Один раз, войдя в гостиную, где я сидела, она таким взглядом окинула опустевшую бутылку из-под коньяка, что мне стало не по себе. Полина почему-то считает, что я едва не прожженный алкоголик. Она не может понять, что таким образом я лечу свою психическую ауру — к несчастью, психолог может помочь всем, кроме себя. Впрочем, где вы видели хирурга, который проводит на себе операции, или дантиста, лечащего собственные зубы? Каждый лечится, как умеет. А мне необходима моральная разгрузка, особенно после такого стресса. Это ужасно — захожу в квартиру, а на полу труп. Господи, и я неизвестно сколько пролежала рядом с мертвым человеком! Это ж надо… Ну что мне делать с нежной и ранимой психикой? Неужели я не могла выйти из квартиры и вызвать милицию, вместо того чтобы падать в обморок?

В комнату заглянул Жора.

— Оленька, как ты? Мне надо с тобой поговорить, — осторожно сказал он.

Бедный, он думает, я сейчас залью его слезами. Как бы не так! Единственное, что меня сейчас волнует — как бы не попасть в тюрьму за убийство.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Жора.

— Жорочка, я его не убивала, — сказала я. Полина зашла вместе с Жорой и села рядом со мной на диван. Она обняла меня и спокойно проговорила:

— Ну конечно, не убивала, Оленька, в этом никто не сомневается, не переживай.

— Оля, расскажи, как ты обнаружила… его, — попросил Жора. Честно говоря, пережитый стресс (Полина бы сказала, что выпитый коньяк) неблагоприятно сказался на моих умственных качествах. Мне совершенно не хотелось ничего вспоминать, ни о чем говорить — хотелось спать и обо всем забыть. Язык немного заплетался от усталости. Но Жора смотрел на меня с такой надеждой, словно только я одна могу раскрыть это преступление. И я рассказала ему, как все было, а потом спросила:

— Жорочка, т-ты веришь, что я не убивала его?

— Оля, не волнуйся, это несложно доказать. Не переживай. Этого человека убили, пока ты еще дома была. Примерно в то время, когда тебе звонила Полина.

У меня словно гора с плеч свалилась.

— Где ты была сегодня с трех до пяти вечера? — спросил у меня Жора, не отрывая взгляда от лица Полины.

Я задумалась. Все, что было днем, казалось смутным, словно окутанное туманом. Наконец, собравшись с мыслями, ответила:

— В два часа дня ко мне пришла клиентка, от которой ушел муж. Понимаешь, Жорочка, он сбежал с молоденькой секретаршей… — я замолкла, сообразив, что сказала лишнее. Жора и так переживает из-за разрыва с Полиной, который произошел по его вине — сестра вернулась домой не вовремя и застала его с девушкой.

И теперь Овсянников смотрел на меня уничтожающим взглядом. Будь на то его воля, посадил бы меня в тюрьму в этот момент. Извинившись, я продолжила:

— До шести примерно я из дома не выходила, до половины шестого у меня сидела клиентка. А потом я приехала к Полине.

— Оля, скажи мне имя и адрес этой своей клиентки. Нам могут понадобиться ее показания. Она же может подтвердить, что была у тебя, правда?

— Конечно, — без тени сомнения заверила я его. И продиктовала адрес, найдя в сумке блокнот. Жора повернулся к Полине:

— А ты где была в это время?

— Жорочка, — ехидно протянула сестра, — работала я, занималась шейпингом в спорткомплексе. Подтвердить это смогут как минимум человек десять, не считая начальства. И никуда не отлучалась, если ты об этом. Ну не могла я убить его, раз уж спасла от мороза. Только, Жора, мальчик собирался куда-то уехать — он звонил кому-то. Но никуда не уезжал, скорее всего — он лежит там… в том же виде, в каком и с утра, — заметила Полина.

Жора усмехнулся, пропустив ее слова мимо ушей. Конечно, он и не думал подозревать нас с Полиной — слишком хорошо Овсянников нас знал. Тем не менее, он был обязан допросить нас, как людей, обнаруживших преступление.

Вдруг Жора встрепенулся и резко повернулся ко мне. — Оля, ты говоришь, кто-то ударил тебя по голове? Ты не пугайся, но вероятно, это и был преступник.

Я почувствовала, как холодеют ладони, а на лбу выступает холодный пот. Как же я раньше не догадалась! Находиться в одной квартире с преступником! Господи, меня же могли просто убить!

Полина обняла меня за плечи, успокаивающе похлопала по руке и укоризненно взглянула на Жору. А тот продолжил:

— Оля, ты его видела?

— Какая-то тень, — слегка дрожащим голосом сказала я. — Я вошла и увидела тень на стене. Больше ничего.

— Хотя бы мужская это была тень или женская? — со вздохом спросил Жора.

Сначала я хихикнула, представив себе тень определенного пола. Интересно, пол тени определяется по первичным или вторичным признакам? Смущенно зажав рот рукой, я пробормотала извинения — наверное, это реакция на стресс. Полина взглянула на меня с легкой ехидцей. Потом я попыталась вспомнить, чья же тень была на стене. Может, и мужская. Кажется, кто-то высокий. С другой стороны, я решила, что это Полина — значит, тень могла принадлежать и женщине. Я выдала свои соображения Жоре. Он нахмурился.

— Значит, ты не уверена, правильно?

— Ну не знаю, — жалобно прошептала я. Господи, как же я от всего устала! Это надо было — найти труп в Полиной квартире. Еще этот Жора — у меня такое шоковое состояние, а он пристает с допросом! Конечно, его можно понять — ему же надо работать, убийцу искать. Но мне так плохо!

— Кого-то чужого в подъезде видела?

— Нет, никого не было, — уверенно ответила я. Я бы заметила, если бы рядом кто-то находился.

Наконец Жора сделал все, что надо, и труп увезли. Мы с Полей остались вдвоем. Она смотрела на меня совершенно спокойно, словно ничего и не случилось. Иногда меня просто поражает ее хладнокровие. Жора, конечно, пытался напроситься на ночь, но Полина решительно отвергла его притязания, заявив, что не может оставить меня одну после такого стресса. Я попыталась сказать, что не собираюсь оставаться у сестры, поэтому Жора вполне может переночевать здесь, но пока думала, как все это выразить, Полина уже вытолкала Овсянникова в прихожую. Она заявила:

— Ты лучше ищи убийц.

Жора покорно вышел, поцеловав бывшую жену на прощанье. Она, поморщившись, закрыла за ним двери и повернула все замки. Потом вернулась ко мне и уселась рядом.

— Поля, как ты можешь так обращаться с Жорой? Он же тебя так любит, — обратилась я к сестре с пламенной речью в защиту следователя. — Неужели ты сама не видишь, как он глупеет при тебе?

Но она проигнорировала мою реплику.

— Ольга, вспоминай, что ты видела и слышала, — приступила ко мне с допросом Полина. Мне стало жаль Жору — он хоть и задавал вопросы, но по служебной надобности. Полине-то это зачем? По моей спине забегали мурашки от страшной догадки — неужели Полина решила самостоятельно расследовать это убийство?

— О нет! — воскликнула я, прижав руки к сразу запылавшим щекам. — Я не собираюсь заниматься расследованиями!

— Иногда ты бываешь ужасно проницательной, — ехидно заметила сестра. — Даже читаешь мысли старшей сестры.

Тоже мне, старшая. Всего на пять минут старше — и считает себя главной.

— Полечка, зачем тебе это надо? — жалобно спросила я. — Ладно, когда с родными или друзьями что-то случается — но этого типа ты совсем не знаешь!

Но Полина была непреклонна — она заявила, что чувствует свою ответственность за смерть этого Кости. Ведь мало того, он грелся в ее квартире, так еще и убили его именно здесь. И Полина считала, что это накладывает на нее определенные обязательства. Тоже мне, сыщик-любитель. Но мои увещевания на нее не подействовали, и тогда я сказала:

— Заниматься этим будешь сама, без моей помощи. У меня совершенно нет времени — у меня дети, в конце концов, и клиенты.

— Де-ети? Которые вторую неделю живут у нашей бабушки? Это и впрямь довод! — ядовито улыбнулась Поля. — Ну, как хочешь, Ольга, и без тебя справлюсь. Твое дело ответить на мои вопросы — это-то ты можешь сделать?

Ой, кстати, ребята и впрямь загостились у Евгении Михайловны. Она, наверное, устала от моих сорванцов.

— Могу, — я продемонстрировала собственное недовольство и холодно сказала:

— Я вошла в твою квартиру, дверь была открыта. Было темно. Я окликнула тебя, потом меня кто-то ударил, и я потеряла сознание.

— Ольга, и неужели ты не хочешь найти того, кто тебя оглушил? — возмущенно спросила Полина. — Как же так…

Ну правильно, действует на психику. Тоже мне, психолог доморощенный. Да все ее мысли читаются, как раскрытая книга. Конечно, ей не хочется в одиночку вести расследование — вот и пытается меня перетянуть на свою сторону. Но я же не могу разорваться — у меня есть дети! И нужно о них заботиться. Нельзя же постоянно оставлять детей у бабушки или мамы, правильно?

— Нет, Полечка, я не хочу этого знать. В конце концов, это дело милиции, правда? Вот пусть Жора и расследует. А я хочу остаться в живых и не хочу получить еще раз по голове.

Язык меня почему-то не очень слушается. Только почему? Я же совершенно трезва! Но речь моя звучит невнятно. Полина даже поморщилась.

— Когда ты была у подъезда, видела что-нибудь необычное? Что-нибудь заметила?

— Да нет, все вроде в порядке было, как всегда. Бабки сидели на скамеечке, хотя и холодно. Что им, делать нечего? Такой мороз — а они сидят. Свежим воздухом дышат, наверное, — задумчиво отметила я.

— Значит, они что-то должны знать, — логично отметила сестра. — Пошли расспросим их. В этом-то ты мне поможешь? Ты же психолог, — миролюбиво сказала Полина. Ну, в такой мелочи я ей просто не могла отказать. Оделась и вслед за ней вышла из квартиры. Ну как я брошу сестру одну? Особенно когда она просит о такой маленькой помощи. Расспросить бабушек — это же совершенно необременительно! И я, разумеется, могу помочь Полине в этом деле.

— Ольга, а кто сидел на лавочке, ты не заметила? Из моего подъезда? — Полина так резко обернулась на лестнице, что я едва не потеряла равновесие и вцепилась в нее.

— Я со всеми поздоровалась. Но по-моему, там сидела баба Маша, если я не ошибаюсь. У нее внук гулял, кажется. Полечка, а ты не думаешь, что Жора уже всех расспросил?

Полина фыркнула с явным пренебрежением к Жориным способностям. Но Жора же умеет вести допрос, он этому учился. Может, ей просто не хотелось лишний раз общаться с бывшим? Она как-то странно избегала Жору в последнее время.

Подойдя к двери, за которой жила баба Маша — одна из самых любопытных старушек дома — Полина нажала на звонок. За дверью раздалось мелодичное треньканье. Не то что ее собственный звонок, который мертвого разбудит. Раздался приглушенный старческий голос:

— Кто там?

— Баб Маш, это Поля и Оля Снегиревы, — представилась Полина. — Можно с вами поговорить?

Вот уж что-что, а поговорить баба Маша всегда готова. И она быстро распахнула дверь.

— Поленька, слыхала, какой ужас-то? Ко мне ж милиция приходила, — впуская нас в квартиру и разливая по чашкам чай, разохалась старушка. Потом потеребила заклеенную лейкопластырем дужку очков и поставила на стол вазочку с вареньем.

— Слышала, баб Маш, — ответила Полина спокойно. — В моей квартире труп и нашли.

Тут уж старушка разахалась не на шутку.

— Ой, да как же так-то? Полюшка, это ж надо!

— Баб Маш, — прервала Полина ее излияния, — вы сегодня сидели на лавочке у дома? — ну прямо заправский следователь. Еще сигарету в зубы и пачку листов протокола на стол — и картина будет полной. А я в качестве стенографистки или кого там еще.

— Да где ж мне быть-то, — удивилась старушка, — гуляла с внучком. Дети-то какие пошли, глаз да глаз с ними. Вот мой что сотворил, девоньки, я готовила — так он взял и чуть не ошпарился. Подхватил чайник-то, а горячий. Ой, лишенько!

Полина едва сдерживала зевоту. Личная жизнь бабуси, как и ее внуков, мою сестренку не интересовала. И она с видом жертвенной добродетели выслушивала излияния бабы Маши.

— Баб Маш, вы видели кого-нибудь незнакомого у дома? Примерно часа в два-три, — спросила Полина. — Может быть, люди необычные или машина какая…

— Так я и говорю ж… Милиция, чай, тоже спрашивала. Я за внучком смотрела. Ох, постой… Ну да, машина во дворе стояла. Как приехала — и стоит, а потом уехала, кажись — не видала.

— Какая машина? — быстро спросила Полина. — Цвет, номер, марка?

— Так откуда ж мне знать. Серая. Ой, кажись, зять мой «девяткой» такие кличет. Такая… на утюг похожая. Обычная.

Я равнодушно смотрела на сестру. Она, судя по всему, обрадовалась какой-никакой зацепке и теперь ждала моей реакции. И что-то еще было в ее лице — словно произошло нечто из рук вон выходящее. Но я не стала вдумываться в ее эмоции — слишком уж настойчиво Полина сверлила меня взглядом. Наверное, надеялась, что захочу помогать ей в расследовании. Как бы не так! Еще чего не хватало. Если ей делать нечего — пусть суется. У меня же дети! И я решительно покачала головой, отвечая на безмолвный вопрос Полины.

— Кто-нибудь еще с вами был на улице?

— Катя из соседнего подъезда да Шурочка, — вздохнула баба Маша. Полина поморщилась, видимо, вспомнив, что обе старушки отличались почти полной слепотой и не видели дальше собственного носа. С их внуками во дворе постоянно происходили всевозможные неприятности, да и сами ребятишки были не слишком-то благонадежными. Как говорит Полина, пороть их надо. Я же против столь жестоких методов и возражаю, что несчастным детям всего лишь не хватает родительского внимания. Впрочем, к делу это не относится.

— А в наш подъезд кто-нибудь заходил? — спросила Полина. Старушка смотрела на нее с легким подозрением. Но все же ответила:

— Полюшка, да что я, только на подъезд и смотрю, что ли? У меня чай дите, за ним глаз да глаз нужен. Не знаю я, может, и заходил кто. Не могу тебе сказать.

Попрощавшись с бабой Машей, мы вышли в подъезд.

— Ну что? — приступила к индивидуальному допросу Полина, рассматривая меня как насекомое под лупой. — Поможешь мне? Неужели тебе самой не интересно, кто так беспощадно расправился с молодым человеком?

— Полечка, мне надо забрать детей — они же целую неделю у Евгении Михайловны. Мне уже стыдно. Да и соскучилась по ним, — залепетала я. Полина смотрела на меня скептически. Хорошо хоть удержалась от язвительных замечаний. Просто спросила:

— Оля, тебя отвезти?

Ну уж нет, знаю я ее. Как начнет давить на психику, воздействовать на совесть — обязательно придется помогать ей. Напомнит мне все случаи, когда приходилось выручать меня из переделок. И волей-неволей мне придется согласиться. А я не хочу ничего расследовать — должна же я пожить спокойно, правда? Поэтому, быстро отказавшись от помощи сестры, я поспешила на троллейбусную остановку. Транспорт подошел удивительно быстро, и через несколько минут я стояла перед дверью бабушкиной квартиры.

— Оленька, что же ты на ночь глядя? — удивленно спросила Евгения Михайловна, которую я отвлекла от просмотра телефильма. — Уж до завтра бы подождала. — Она смотрела на меня с немым укором. Мамочка называется! Оставила детей у бабушки чуть не на две недели, хотя договаривались ограничиться парой деньков! Но я же не виновата, что так получилось. Тем более, Евгения Михайловна внуков очень любит. И ей с ними общаться не в тягость. А у меня работа, порой бывает совершенно некогда даже пообщаться с родными чадами. Вот и приходится, как говорит Полина, «сбагривать» детей то к Ираиде Сергеевне, нашей мамочке, то к бабушке.

— Извини, бабуль, но давай я их сегодня заберу, чтобы не мешали тебе.

— Садись хоть чаю попей, — предложила бабушка, пока ребята, вдоволь повисев на моей шее, собирались. Я согласилась — с утра ничего не ела, сперва времени не было (а если честно, то желания готовить тоже), а потом… Случилось то, что случилось. Господи, до сих пор не могу вспомнить это… без содрогания. Подумать только, я лежала рядом с мертвецом! Это ужасно. Как ни странно, аппетита у меня это воспоминание не отбило. Наверное, коньяк благотворно повлиял на мою слабую психику.

Пока я пила чай, Артур и Лиза приставали к Евгении Михайловне с вопросами:

— Баб Жень, а что это такое? Почему луны нет? Как звезды загораются? — доставали они бабушку с обеих сторон. Я бы, наверное, не выдержала такого потока любопытства, но баба Женя держалась стойко. Она изящно дымила сигаретой в длинном мундштуке и пространно отвечала на детские вопросы.

Наконец, насытившись вкуснейшей выпечкой, делом рук Евгении Михайловны, я забрала детишек от бабушки. Соскучилась по ним страшно! И мы пошли на остановку. Лизонька лепетала что-то о новых мультиках, Артур смотрел на нее как взрослый на малыша и высокомерно держал меня под руку. Я поминутно обнимала детей и прижимала их к себе.

Какая-то бешеная машина вырулила прямо из-за угла и понеслась на меня. Я растерялась, дети вцепились в меня и словно оцепенели. Лизонька закричала. Я бросилась в одну сторону, потом в другую, не зная, куда бежать. Потом собралась с силами и толкнула Артура и Лизу на обочину. Машина объехала меня, взвизгнув тормозами. Так и с ума сойти недолго! У меня нервы не железные. Слезы сразу хлынули из глаз, слезы облегчения. Господи, неужели я могла погибнуть под колесами этой машины! Тем более, дети! Если бы я их не оттолкнула… Я же не переживу такого. И я бросилась к детям. Но моих маленьких запихнули в машину и повезли не знаю куда. Опоздала на несколько секунд. Я с ревом бросалась к людям и не понимала, почему же мне никто не хочет помочь. Господи, какой ужас! Я не переживу.

— У меня украли детей! Помогите мне! Их увезли на какой-то машине, — вцепилась я в рукав человека в милицейской форме. Он невозмутимо посмотрел на меня и заметил с ледяным спокойствием:

— Пить надо меньше, гражданочка. А то не только детей, себя саму потеряете.

О боже! Ну что это такое! Да не пила я, что и попыталась объяснить надутому менту. А язык заплетается только от переживаний. Он не поверил. Резким жестом отцепил мою руку от своего рукава и заявил:

— Идите домой, если не хотите провести ночь в отделении милиции. В вытрезвитель вас доставлю, — с коварной улыбкой заявил милиционер.

Меня?! В вытрезвитель?! Меня, кандидата наук по психологии, к бомжам и пьянчугам? Вот уж правда, моя милиция меня бережет. Оказывается, Жора — едва ли не идеальный милиционер, бывает значительно хуже. Например, этот — ну неужели ему сложно было помочь мне? Мысли путались. Я внезапно осознала весь ужас ситуации. Ужасно хотелось потерять сознание, чтобы время застыло, ничего не ощущать и не думать о том, что случилось. Но стало страшно за детей — если их мамочка о них не позаботится, то кто? Надо их как можно быстрее спасти.

Ну что же мне делать? Никто не верит, что у меня увезли детей — что, глаза дома забыли, что ли? Господи, ну почему люди такие злые? Кажется, меня считают сумасшедшей, сбежавшей из ближайшей психушки. Даже сторонятся. Я присела на лавочку — ноги меня не держали — и разрыдалась. Ну хоть кто-нибудь помогите! Мой мысленный призыв был услышан — рядом со мной на лавочку опустился какой-то мужчина и спросил:

— Девушка, что-то случилось?

В его голосе даже прозвучало сочувствие, из-за чего я разревелась еще сильнее и сбиваясь, объяснила ситуацию, с надеждой глядя на этого человека. Конечно, очки были залиты слезами — но я не могла не запомнить единственного человека, проявившего ко мне хоть какое-то участие. Он был высоким и довольно привлекательным, с пушистыми темными усами и блестящими глазами. И так сочувственно поглаживал мою руку!

Наконец, высказавшись, я спросила срывающимся голосом:

— Что мне делать? Куда бежать?

— Никуда не надо бежать, детка, — невероятно панибратски заметил мужчина, начиная поглаживать уже мою коленку.

— Пойдем со мной, я помогу тебе успокоиться.

Только тогда я поняла, почему же этот тип решил мне посочувствовать, и резко поднялась, отбросив его руку:

— Да как вы посмели! У меня такое горе, а вы…

— Да ладно тебе ломаться, — хватая мою ладонь, мужчина дыхнул перегаром. Как же я раньше не заметила — он просто пьяный! Я испуганно вырвала руку и рванула куда подальше, не в силах сдержать слезы. Снова как подкатило — перед глазами какая-то красно-черная пелена, и голова кружится. Я мотнула головой, отгоняя дурноту. В обморок я падать не стала — дорога каждая секунда. Надо что-то предпринять.

Что же делать? Что я могу сделать, спрашивается? Куда бежать? В милиции мне могут и не поверить, как этот ужасный постовой, еще посадят в вытрезвитель. Еще этот пьяный — он так ругался, что я даже здесь слышала и краснела. Господи, нельзя же меня так оскорблять! Будь на моем месте Полина — она-то сумела бы разобраться с таким наглым идиотом. Она-то не спустила бы ему ни единого оскорбления. Он бы испугался не на шутку и потом всю жизнь лечился от ушибов.

Боже, откуда у меня столь кровожадные мысли? Это у меня-то? Впрочем, чему удивляться? Я же не раз за свою практику сталкивалась с тем, что люди ожесточаются при столкновении с жизненными коллизиями. Вот и я не смогла избежать этой участи. В самом деле, оставила бы детей у бабушки — и ничего бы не произошло. Лучше бы Полине помогла — зато Артур и Лизонька были бы в безопасности.

Полина!

Времени нет. Нужно что-то делать. И я рванула к телефону. Единственный человек, который может мне помочь — Полина. Как же я раньше об этом не подумала! Полечка же обязательно поможет мне. Она никогда еще не бросала меня в сложных ситуациях. А тут история сложнее не бывает. Может, это расплата за грехи? Как я ответила на ее доброту и понимание? Полина же всегда помогала мне, когда я не по собственной воле, разумеется, влезала во всевозможные истории. Я же отказала сестренке в такой мелочи — помочь с расследованием! Наверное, это и впрямь наказание, данное мне свыше — неужели нельзя было согласиться с Полиной. Ну что ж — время назад не вернешь, к несчастью, но Полина обязательно найдет моих детей.

Конец ознакомительного фрагмента.