Кружевной веер

Кэрол Мортимер, 2011

Продолжение романа Кэрол Мортимер «Золотая маска». Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина – в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой. Гейбриел под маской высокомерия прячет свою боль, она блеском своей красоты и утонченными манерами, словно кружевным веером, скрывает свою. Что ждет их в браке – радости или страдания?

Глава 2

Сохраняя внешнюю невозмутимость, Диана встала, подошла к окну и, повернувшись к нему спиной, стала поправлять цветы в вазе. Она надеялась, что лорд Гейбриел Фолкнер, чьей женой она только что согласилась стать, не заметит охватившее ее смятение.

Впрочем, ее слова, судя по всему, совершенно ошеломили новоиспеченного графа; его темно-синие глаза недоверчиво прищурились, и он как будто на время утратил дар речи.

В другое время Диана, возможно, и порадовалась бы, что ей удалось застигнуть врасплох такого надменного и искушенного человека, как лорд Гейбриел Фолкнер. К сожалению, сейчас она куда с большей радостью встретила бы несколько иную его реакцию.

Конечно, граф знал, что все три сестры Коупленд отказались выйти за него замуж. Может быть, он и вовсе раздумал жениться на одной из своих подопечных? В таком случае Диана сейчас поставила в неловкое положение не только себя саму, но и его — ему ведь придется как-то выпутываться из нежелательной помолвки. Хотя, может статься, граф Уэстборн так странно отнесся к ее словам по другой причине. Например, ему не понравилась ее внешность — или ее характер не подходит для будущей графини. Вспомнив все свои недавние беды, Диана пришла в отчаяние. Как ей мириться с новым унижением?

После затянувшегося молчания Гейбриел наконец обрел дар речи.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — наконец сказал он, — но разве вы не назвались старшей из трех сестер Коупленд?

Диана обернулась к нему, на ее чистом лбу проступила еле заметная морщинка.

— Да, совершенно верно…

Он окинул ее недоверчивым взглядом:

— Мой поверенный дал мне понять, что старшая из сестер Коупленд уже помолвлена. Значит, он ошибся?

Диана судорожно вздохнула, чувствуя, как к лицу приливает краска.

— Увы, милорд, вашего поверенного неправильно информировали. Я не помолвлена… и не была помолвлена официально! Понятия не имею, от кого мистер Джонстон мог слышать подобную нелепицу! — язвительно продолжала она.

Гейбриел, не сводивший с нее взгляда, заметил и густой румянец, и горделивый наклон головы, и вызывающий взгляд небесно-голубых глаз. Интересно, что послужило причиной такой вспышки? Сомнение вызывала и ее уклончивость, с какой она говорила о своей помолвке… Он стиснул зубы.

— По словам Джонстона, ему все рассказала одна из ваших сестер.

— Вот как? — Диана снова надменно подняла светлые брови. — Тогда, боюсь, речь идет не о неверных сведениях… Просто мистер Джонстон неправильно истолковал то, что ему сказали.

Гейбриел почему-то так не считал… Уильям Джонстон достался ему по наследству вместе с титулом, поместьями и тремя подопечными — сестрами Коупленд. Ранее Джонстон вел дела отца трех девушек, Маркуса Коупленда, предыдущего графа Уэстборна. Поверенный не особенно понравился Гейбриелу, он решил, что мистер Джонстон излишне самодоволен и мелочен. Однако профессия поверенного требует никогда ничего не принимать на веру и не истолковывать превратно полученные сведения, тем более имеющие отношение к одному из самых его состоятельных и титулованных клиентов. Интересно, почему Диана расторгла предыдущую помолвку?

Гейбриел посмотрел на Диану в упор:

— Кто из вас двоих передумал — вы или ваш жених?

— Я же вам сказала, никакого жениха у меня нет! — возразила она.

— Ну, ваш поклонник. Наверное, он решил, что женитьба на титулованной молодой особе, чья судьба отныне зависит от доброй воли ее опекуна, куда менее приятная перспектива, чем женитьба на старшей дочери богатого графа? — спросил Гейбриел, бросив на нее понимающий взгляд.

Диана очень долго не отводила взгляда в сторону, но потом резко отвернулась, решив, что он не увидит слез, которые заблестели на ее ресницах. Будь он проклят!

Нет… будь прокляты все мужчины! И особенно Малком Касл, бесхарактерный слизняк!

Они с Малкомом вместе росли. Вместе играли в детстве и танцевали на балах, когда вошли в возраст. Вместе гуляли в морозные зимние деньки и теплые летние вечера. Именно Малком подарил Диане первый поцелуй после того, как признался ей в любви.

Раньше ей казалось, что и она влюблена в Малкома. Ее отец в целом одобрительно относился к их дружбе, постепенно перераставшей в нечто большее. И родителей Малкома, местного сквайра и его супругу, очевидно, радовала мысль о том, что их сын женится на старшей дочери богатого графа Уэстборна. Жизнь казалась Диане безмятежной. Неожиданно все изменилось. Как только что, со свойственной ему прямотой, заметил лорд Гейбриел Фолкнер, бесприданница, старшая дочь покойного графа Уэстборна уже не привлекала в качестве жены ни самого Малкома, ни его родителей. Отец Дианы умер так внезапно, что не успел привести свои дела в порядок и распорядиться состоянием дочерей. Теперь их жизнь и судьба отданы на милость новоиспеченного графа — а лорд Гейбриел, который так долго не участвовал в жизни общества, оставался для них неизвестной величиной. Диана, конечно, заметила, что после скоропостижной смерти ее отца Малком стал наведываться в Шорли-Парк куда реже, чем прежде. Он больше не приглашал ее на прогулки и не пытался ее поцеловать. Разумеется, они больше не ездили на балы и приемы, потому что Диана и ее сестры были в трауре. Сама Диана ни о чем не подозревала, считала, что Малком не приезжает в гости из деликатности, полагая, что сестрам Коупленд сейчас хочется побыть одним.

Но на прошлой неделе Диана узнала, в чем дело… Она нечаянно подслушала разговор двух горничных, любительниц досужих сплетен, о помолвке Малкома с некоей мисс Верой Дуглас, дочерью богатого купца, который недавно купил себе дом в их краях. Словно желая усугубить оскорбление, Малком в тот самый день явился в Шорли-Парк и принялся просить у Дианы прощения за то, что сам не рассказал ей о своей помолвке. Он уверял, что жениться на другой его заставляют родители, сам же он по-прежнему всем сердцем любит Диану. Возможно, Диана еще и простила бы Малкома, если бы он признался ей, что полю бил другую, но слушать его уверения, что он женится на богатой наследнице, повинуясь воле родителей, было свыше ее сил! В самом деле, жалкий слизняк! Правда, даже тогда в глубине души Диана понимала, что может себя поздравить с избавлением от такого жениха. Но предательство Малкома задело ее гордость. Как унизительно было ловить на себе сочувственно-любопытные взгляды соседей!

Поэтому она, будучи девушкой практического склада, решила, что наилучшим для нее выходом, который одновременно покончит со сплетнями, станет согласие выйти замуж за лорда Гейбриела Фолкнера, седьмого графа Уэстборна. Она выйдет за него, даже не зная его, невзирая на неприятные слухи о скандале, связанном с именем Гейбриела. О громком скандале вполголоса переговаривались соседи Дианы, но ей ничего не было известно. Она решила, что даже подобная участь лучше сочувственных разговоров. Ведь всем известно, что жених променял ее на дочь отошедшего от дел купца!

— Правильно ли я понимаю, что единственная причина, по которой вы решили принять мое предложение, заключается в разрыве вашей предыдущей помолвки? — дерзко осведомился граф, отчего Диана сразу вскипела.

Приняв рассудочное решение выйти за наследника отцовского титула, Диана не знала, что он так дьявольски красив, высок и статен, так модно и элегантно одет… и так раздражающе проницателен! Ему хватило нескольких минут, чтобы угадать истинную причину ее согласия выйти за него замуж!

— Нам недвусмысленно дали понять, что одна из нас должна принять ваше предложение, если мы хотим и дальше жить в Шорли-Парке, — вызывающе ответила она.

На лицо Гейбриела набежала тень.

— Кто же дал вам это понять, позвольте узнать? — мрачно спросил он.

— Разумеется, мистер Джонстон!

Гейбриел не видел в ее ответе никакого «разумеется».

— Объяснитесь, пожалуйста!

Диана досадливо вздохнула:

— В свой последний приезд ваш поверенный объявил: если все мы откажем вам, то останемся не только без гроша, но и без крыши над головой!

Гейбриел стиснул челюсти и почувствовал, как на виске снова пульсирует жилка.

— Именно так он выразился в разговоре с вами? Таковы были его подлинные слова?

Диана надменно тряхнула золотисто-рыжими локонами:

— Я не имею привычки лгать, милорд!

Если это в самом деле так — а Гейбриел не имел оснований полагать, что Диана намеренно вводит его в заблуждение, — значит, Уильям Джонстон значительно превысил свои полномочия. Сестры Коупленд не виноваты, что у них нет брата, который унаследовал бы титул и поместья, как не виноваты они и в том, что их отец не позаботился об их будущем перед своей скоропостижной кончиной. Черт побери, он, Гейбриел, сделал свое предложение, руководствуясь исключительно соображениями пристойности! Он прекрасно понимал: если бы не переменчивая судьба, титул достался бы кузену сестер Коупленд, а не ему, человеку постороннему. Кузену, который, можно надеяться, отнесся бы к дочерям покойного графа Уэстборна по справедливости — как сейчас хочет поступить он сам! Он сжал губы и сказал:

— Поверьте, я не имею намерения выгонять вас или ваших сестер из вашего собственного дома — ни сейчас, ни в будущем.

Диана явно смутилась:

— Но мистер Джонсон вполне недвусмысленно дал нам понять, что…

— Судя по всему, мистер Джонстон полез не в свое дело, — с мрачным видом ответил Гейбриел, заранее предвкушая, какой разнос устроит самодовольному маленькому выскочке, который, очевидно, до того запугал трех бедных девушек, что те почувствовали себя зверьками, попавшими в капкан. — Значит, вот почему убежали ваши сестры?

— По-моему… да, его слова послужили катализатором.

Гейбриел смерил ее любопытным взглядом:

— Только катализатором?

Диана поморщилась:

— Мои сестры последние годы считали, что жизнь в Шорли-Парке в каком-то смысле ограничивает их. Не поймите меня превратно, — поспешно добавила она, видя, как Гейбриел поднимает брови. — И Каролина, и Элизабет были вполне послушными девушками. Они смирились с решением отца не вывозить нас на лондонские сезоны, да и вообще не выводить нас в свет…

— Правильно ли я полагаю, что ваш отец принял такое решение из-за того, что произошло с вашей матерью десять лет назад? — мягко спросил он.

Небесно-голубые глаза под длинными ресницами смерили его удивленным взглядом.

— Да, после того, как мать нас оставила, отец, естественно, обвинял во всем… нравы, царящие в столичном обществе.

Обстоятельства сложились так, что сам Гейбриел много лет не принимал участия в жизни столичного общества. Тем не менее он вполне понимал и даже разделял мнение о нем покойного графа. Коупленд, несомненно, стремился оградить от сплетен своих впечатлительных дочерей.

— Он не боялся, что, заперев вас в Хэмпшире, добьется прямо противоположного результата? Что одна из вас или все вы поддадитесь искушению поступить так же, как в свое время поступила ваша мать, и бежать в Лондон?

— Конечно нет! — возмутилась Диана. — Как я уже сказала, Каролина и Элизабет находили жизнь в провинции немного ограниченной, но они бы ни за что не причинили боль отцу, открыто выказав ему свое неповиновение!

— Очевидно, по отношению ко мне они подобных чувств не испытывали, — заметил Гейбриел, мрачно поморщившись. — Судя по тому, что вы поспешили в столицу, вы считаете, что ваши сестры обосновались в Лондоне.

Откровенно говоря, Диана понятия не имела, куда подались ее сестры после того, как покинули Шорли-Парк. Но, безуспешно поискав их вблизи от дома, она решила, что Лондон с его искушениями и развлечениями стал для младших сестер центром притяжения. До тех пор пока Диана сама не приехала в столицу, она и не понимала, насколько Лондон велик и оживлен. И как трудно ей будет отыскать двух молодых девиц среди многочисленных местных жителей!

— Я верила, что мне удастся отыскать здесь хотя бы одну из них. Видите ли, сестры мои уехали порознь, — объяснила она, когда Гейбриел снова вопросительно поднял брови. — Первой исчезла Каролина, а два дня спустя за ней последовала Элизабет. Каролина всегда была наиболее порывистой из них двоих. — Она досадливо поморщилась, однако видно было, что сестру она очень любит.

Лицо Гейбриела зловеще нахмурилось.

— Надеюсь, им хватило ума взять с собой хотя бы своих горничных?

Диана виновато посмотрела на него и ответила:

— Мне кажется, обе они решили, что горничные свяжут им руки…

— Что?! Вы хотите сказать, что ваши сестры находятся где-то в Лондоне… без всякой защиты?! — ошеломленно переспросил граф.

Диана не меньше его встревожилась, приехав в Лондон и поняв, какие опасности поджидают здесь молодую женщину, которая путешествует в одиночку. Приставания на улице и грабеж — меньшие из зол!

— Надеюсь, с ними ничего плохого не случилось и они заранее уговорились встретиться, когда обе окажутся в столице…

Надежда была весьма смутной; Диана вспомнила, как удивлялась и как негодовала Элизабет, узнав об исчезновении Каролины.

— Во всяком случае, уверена, что с ними ничего плохого не случится. Возможно, когда-нибудь мы все вместе даже посмеемся над этим приключением.

Оптимистичные слова Дианы ни на миг не обманули Гейбриела, он видел морщинки, проступившие на ее чистом лбу. Она откровенно боялась за своих сестер, и он, будучи хорошо знакомым с изнанкой лондонской жизни, прекрасно понимал ее опасения и разделял их.

— Полагаю, вы-то не явились в Лондон без сопровождения?

— О нет, — поспешно заверила его она. — Со мной приехали тетя Хамфриз и обе наши горничные.

— Кто такая тетя Хамфриз?

— Младшая сестра отца. Ее муж был военным моряком; к сожалению, он был убит в Трафальгарском сражении.

— Значит, сейчас она вместе с вами проживает в Хэмпшире?

— Да, после гибели мужа.

Голова у Гейбриела пошла кругом. Значит, его обременили не только тремя молодыми, непослушными подопечными, но и пожилой вдовой!

— Где же ваша тетка сейчас?

Диана ответила, словно извиняясь:

— Тетя не любит Лондон, с самого нашего приезда она не покидает своих апартаментов.

И следовательно, совершенно бесполезна в роли компаньонки своей племянницы!

— Итак, — мрачно подытожил Гейбриел, — поправьте меня, если я ошибаюсь… Вы решили принести себя в жертву, чтобы сестры, узнав о вашей помолвке, вернулись домой?

Диана смело посмотрела ему в лицо и ответила:

— Да, я на это надеюсь.

Гейбриел мрачно, невесело улыбнулся:

— Ваша отвага, мисс, внушает восхищение.

Она как будто изумилась:

— Моя отвага?

— Хотя вы жили в глуши, до вас наверняка дошли слухи о том, что человек, за которого вы намерены выйти замуж, восемь лет был изгоем!

— Я, конечно, слышала… разные слухи и косвенные намеки, — серьезно ответила Диана.

В этом Гейбриел нисколько не сомневался!

— И они вас не пугают?

Конечно, неизвестность ее пугала. Но никто не решался рассказать ей всю правду о том давнем скандале…

— А должны? — медленно спросила она.

Он со скучающим видом пожал плечами:

— Ответить на этот вопрос можете только вы. Диана слегка нахмурилась:

— Может быть, вы соблаговолите просветить меня? Из-за чего разгорелся скандал?

Его красивые губы тронула горькая усмешка.

— Зачем вам знать?

Диана ответила ему удивленным взглядом:

— Как же вы не понимаете? Разумеется, для всех заинтересованных сторон будет лучше, если вы первый расскажете мне, в чем вас обвиняли. В таком случае я буду избавлена от злорадства какой-нибудь недружественной третьей стороны!

— А если я предпочту ничего вам не рассказывать? — спросил он.

Ее отказ явно вызвал ее разочарование.

— Может быть, вы убили кого-нибудь? — спросила она.

Гейбриел невесело улыбнулся:

— Я убил стольких, что уже и счет потерял!

Ее голубые глаза укоризненно сверкнули.

— Я не имела в виду войну!

— Нет.

— У вас одновременно было больше одной жены?

— Определенно нет! — изумленно ответил Гейбриел, считавший и единственную жену весьма неприятной перспективой. Двоеженство определенно не для него — он еще не сошел с ума!

— Вы жестоко обращались с ребенком или животным?

— Нет и нет, — сухо ответил он.

Она снова передернула стройными плечами:

— В таком случае мне все равно, что думают о вас окружающие; я решила принять ваше предложение и приму его.

— Значит, по-вашему, самыми тяжкими грехами для мужчины являются убийство, двоеженство и жестокость к детям и животным? — Неожиданно ему стало весело.

— Раз вы предпочитаете хранить молчание, у меня не остается иного выхода… — Вдруг Диана как будто оробела и тихо продолжала: — Но может быть, теперь, когда мы с вами познакомились, вам расхотелось жениться на мне?

Гейбриелу показалось, будто ее красивое лицо омрачила тревога. Неужели молодой идиот, который, несомненно, отказался от Дианы из-за внезапной перемены в ее жизненных обстоятельствах, лишил ее веры в собственную привлекательность? Если так, значит, ее бывший поклонник не только беззастенчивый охотник за приданым, но и слепой!

Диана Коупленд, вне всяких сомнений, настоящая красавица, а вовсе не «уродливая толстуха», как предположил Озборн, когда впервые услышал о том, что Гейбриел предложил руку и сердце одной из сестер Коупленд, хотя ни разу их не видел! Более того, Диана не только красива, но и умна — и обладает несомненными талантами. Гейбриел прекрасно понимал, что только благодаря ее усилиям он приехал в дом, не населенный грызунами и не пахнущий плесенью, а полный молчаливых и расторопных слуг. Короче говоря, лучшей графини он себе не представляет. Более того, «теперь, когда они познакомились лично», Гейбриел понял и еще одну, довольно неожиданную выгоду, которую получит, если женится на Диане… Брак с ней не будет ему в тягость. Если вынуть булавки из ее золотисто-рыжих волос, они наверняка достигнут ее талии. А ее высокие, полные груди будет так приятно держать в ладонях! Ее стройная фигура так и ждет, когда его пылкие губы приступят к медленному, неспешному исследованию. Правда, Диана держится холодно и несколько надменно, не давая поверить в возможность их интимной близости — во всяком случае, в благосклонность с ее стороны. Может быть, она до сих пор влюблена в своего охотника за приданым? И все же, если Диана выйдет за него, лорда Гейбриела Фолкнера, графа Уэстборна, ей придется позволить своему мужу все.

Граф молчал; Диана все больше тревожилась. Хотя он продолжал разглядывать ее, она ничего не могла прочесть в его темно-синих глазах под полуприщуренными веками. Неужели она так подурнела? Неужели многолетние обязанности хозяйки в отцовском поместье и матери двух младших сестер иссушили ее и украли ее красоту? Неужели Гейбриел Фолкнер сейчас придумывает, как бы повежливее отказаться от нее?

— Вы понимаете, что браки в нашем кругу заключаются в первую очередь для рождения наследников?

Услышав его тихий голос, Диана резко вскинула голову и почувствовала, как снова густо краснеет. Встретившись с его пытливым взглядом, она с трудом выговорила:

— Я понимаю, что такова одна из причин, побудивших вас искать себе жену… да, я понимаю.

— Не одна из причин, но единственная причина, заставившая меня подумать о брачных узах, — возразил Гейбриел Фолкнер, и его надменное лицо сделалось холодным и замкнутым.

Диана облизнула кончиком языка внезапно пересохшие губы.

— Милорд, я прекрасно понимаю, что входит в обязанности примерной жены.

Его красивый рот растянулся в язвительной усмешке.

— Вы меня удивляете — ведь у вашей матушки, насколько мне известно, интерес к супружеским обязанностям абсолютно отсутствовал!

От его резкости она вначале изумленно распахнула глаза, но тут же опомнилась и горделиво выпятила подбородок.

— Вы были знакомы с моей матушкой, сэр?

— Лично — нет, — презрительно бросил он, показывая, что не испытывал такого желания.

— Значит, вы не знаете, почему она оставила мужа и детей, верно?

— Неужели существует какое-либо благовидное объяснение для подобного поступка? — возразил он.

В том, что касается Дианы и ее сестер? Нет, она вовсе не оправдывала поведение матери. Ну а отец… Маркус Коупленд так и не оправился после того, как жена бросила его, уйдя к более молодому человеку, и превратился в собственную тень, хотя прежде отличался крепким здоровьем и жизнерадостностью. Он часами просиживал в своем кабинете, где частенько и обедал и ужинал — если не забывал о еде. Нет, Диана не могла найти оправдания своей матери, Харриет Коупленд, бросившей мужа и детей. Но ей стало неприятно, что ее мать судит Гейбриел Фолкнер, на чьем прошлом также имеется большое пятно — настолько черное, что о нем предпочитают не распространяться.

— Я — не моя мать, сэр, — холодно произнесла она.

— Хвала Небесам…

Она сурово сдвинула брови. Его колкости она терпеть не намерена!

— Если, все обдумав, вы переменили свое мнение о предложении мне руки и сердца, тогда, прошу, скажите обо всем прямо. Нет необходимости оскорблять мою мать, которую вы, по вашему же собственному признанию, даже не знали!

Откровенно говоря, Гейбриел не испытывал никакого интереса к отношениям покойных Маркуса и Харриет Коупленд — он прекрасно знал, что браки в высшем обществе часто заключаются без любви и после того, как на свет появляются такие необходимые наследники, муж и жена по молчаливому взаимному согласию заводят себе любовников на стороне. Диана действительно не в ответе за свою мать, которая предпочла уйти из семьи ради молодого любовника, который и убил ее, застав в объятиях другого мужчины. Он не сомневался: холодная, собранная и откровенная Диана Коупленд, хотя такая же поразительная красавица, как и печально знаменитая Харриет, по характеру ничуть не похожа на свою мать!

— Ваша мать рожала только дочерей, — сухо протянул он.

Ее голубые глаза снова полыхнули огнем.

— В противном случае вас бы сейчас здесь не было!

— Туше! — одобрительно улыбнулся Гейбриел.

— Никто не может заранее предсказать, у кого родятся сыновья, а у кого — дочери, — продолжала Диана.

— Тоже верно. — Он склонил голову. — Сейчас меня интересует вопрос: готовы ли вы к физической близости, необходимой для рождения детей? Если первым нашим ребенком будет девочка, нам придется повторять попытки до тех пор, пока не родится мальчик.

Диана судорожно вздохнула. После предательства Малкома она много думала, ловя на себе сочувственные взгляды соседей и друзей. Она не сразу решила принять заочное предложение лорда Гейбриела Фолкнера. Она уверяла себя: выйдя за него, она не только восстановит попранную гордость, но и вернет домой сестер — ведь над ними больше не будет нависать угроза брака с человеком, которого они не любят! В конце концов Диана решила: обе причины вполне разумны и позволяют ей принять предложение Гейбриела. Но сейчас, познакомившись с ним лично, она уже не чувствовала себя разумной девушкой…

Она украдкой посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. От ее взгляда не укрылись превосходно сшитые сюртук, жилет, панталоны и сапоги, подчеркивающие его широкие плечи, мускулистую грудь, узкую талию, крепкие бедра и длинные, стройные ноги. Когда же она вскинула голову и посмотрела в его дьявольски красивое лицо, ее обдало жаром: она заметила, с каким насмешливым выражением смотрели на нее его темно-синие глаза. По спине ее пробежал холодок, она поняла, что не может оторвать взгляда от его темных как ночь, завораживающих глаз! Неожиданно Диана вздрогнула, не зная, вызван ли ее отклик страхом или предвкушением неведомого блаженства. Хотя легкое стеснение в груди намекало скорее на последнее.

Собственные ощущения немало удивили Диану — ведь Гейбриел ее и пальцем не тронул! Когда ее целовал Малком, она испытывала лишь приятное тепло; сейчас же, при одном лишь взгляде на Гейбриела, она почувствовала, как вся пылает…

— Как я уже сказала, мне кажется, что я понимаю, каковы обязанности примерной жены, и готова выполнять их, — сухо произнесла она.

— Может быть, прежде, чем принимать окончательное решение, проверим теорию на практике? — протянул он.

Диане не понравился хищный блеск, который она снова заметила в его темно-синих глазах.

— Как же нам проверить теорию на практике?

Он задумчиво поднял брови:

— Предлагаю начать с простого поцелуя.

— Начать?! — вздрогнула она.

— Вот именно.

Диана судорожно сглотнула. Только гордость помешала ей отступить, когда Гейбриел, двигаясь с кошачьей грацией, приблизился к ней почти вплотную. Он оказался совсем рядом, и она почувствовала идущий от него жар и его особый, мужской аромат, который завораживал и возбуждал ее. Когда же она наконец подняла глаза и увидела его прекрасное лицо, у нее перехватило дыхание. Его глаза были полуприкрыты длинными черными ресницами, высокие красивые скулы подчеркивали аристократический нос, четко очерченные губы разомкнулись, волевой подбородок говорил о непреклонности.

У нее самой внезапно пересохло во рту, ей стало трудно дышать — более того, у нее закружилась голова от нехватки воздуха!

Чутье подсказывало ей: поцелуи этого мужчины не идут ни в какое сравнение с целомудренными прикосновениями Малкома Касла, который, впрочем, не слишком утруждал себя нежностями.

Сердце у Дианы часто забилось, грудь сдавило сладкое томление, когда он уверенно обхватил ее за талию сильными руками и притянул к себе. Затем Гейбриел склонил голову… Чутье не обмануло Диану. Поцелуй Гейбриела действительно не шел ни в какое сравнение с поцелуями Малкома…

Прижимаясь к его мощной груди, она, задыхаясь, позволила его губам овладеть своими полураскрытыми губами. Он начал медленно, не спеша, словно знакомился с ней, а затем раздвинул ей губы языком и проник в ее жаркий, влажный рот. У Дианы сердце готово было выскочить из груди; поцелуй затянулся, и ее обдало жаром, она задрожала, ее руки уперлись Гейбриелу в грудь. Вначале она собиралась оттолкнуть его, но, неожиданно для себя, прильнула к нему и затрепетала в его объятиях. Он почувствовал ее отклик, потому что его ладони прошли сверху вниз по ее спине, уверенно остановились на ягодицах… И вот она уже вплотную прижата к его крепким бедрам.

Диана никогда ничего подобного не испытывала — ни целуясь с Малкомом, ни слушая рассказы тети Хамфриз. Тетушка провела со старшей племянницей беседу о семье и браке, когда той исполнилось шестнадцать; верная своему долгу старшей, Диана пересказала слова тетки двум младшим сестрам, как только решила, что они уже достаточно подросли и сумеют все понять. И все же ничто не подготовило ее ни к страстным поцелуям Гейбриела, ни к тесному (в буквальном смысле) знакомству с выпуклостью, пульсирующей между его ногами.

Угадав растущий страх Дианы, Гейбриел решил остановиться. По неуверенности, робости ее ответного поцелуя он угадал, что идиот, предавший ее, ни разу не целовал ее по-настоящему, не говоря уже о том, чтобы дать ей представление о грядущем физическом наслаждении.

Он украдкой любовался ею, все больше сознавая, как ему хочется познакомить ее со всеми мыслимыми интимными удовольствиями. Он нехотя выпустил ее тонкую талию и, приняв невозмутимый вид, отошел от нее.

— Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы указать вам на вашу оплошность. Совсем недавно, расспрашивая меня о характере моих прошлых прегрешений, вы упустили из виду один вопрос.

— Вот как? — Она удивленно захлопала ресницами, щеки у нее по-прежнему пылали.

— Да, — с мрачным видом подтвердил Гейбриел.

Диана тряхнула головой, как будто желая навести порядок в мыслях.

— О чем же я вас не спросила?

— Вы не обвиняли меня в том, что я лишил невинности девушку, которая понесла от меня ребенка, а затем отказался на ней жениться.

Ком подступил к горлу Дианы; она знала, что смертельно побледнела.

— Значит, вот в чем вас обвинили?

— О да. — Он невесело улыбнулся. Глаза его затуманились.

Испытав страх в первый миг, она почувствовала, как кровь пульсирует в жилах, как внезапно увлажнились ладони и задрожали колени. Ни она и никакая другая порядочная женщина не могут выйти за такого бесчувственного человека, такого бесчестного…

Нет, не может быть! Диана снова тряхнула головой. Гейбриел признался, что его обвинили в тяжком преступлении; он не сказал, что виновен…

Она пытливо посмотрела на него. Его лицо стало тяжелым и непроницаемым — такого человека нелегко одурачить. Его темно-синие глаза стали холодными и словно закрылись. Однако Диана не видела в выражении его лица ни хитрости, ни злобы — скорее он походил на человека, который не любит, когда сомневаются в нем или его поступках. Наверное, сейчас он думает, будто она усомнилась в нем.

Она судорожно вздохнула:

— Вы сказали, что вас обвинили в таком преступлении, однако не сказали, что вы действительно повинны в том, в чем вас обвинили!

Темно-синие глаза прищурились, и он тихо ответил:

— Да, именно так.

— Значит, вы не признаете своей вины?

Гейбриел едва заметно одобрительно улыбнулся.

Восемь лет назад никто из его близких не удосужился задать ему подобный вопрос, все предпочли поверить Дженнифер Линдсей. Даже его друзья, Озборн и Блэкстоун, ни разу не спросили его о том, что же тогда произошло. Впрочем, оба достаточно хорошо знали его и не верили, что он способен в самом деле лишить невинности молодую женщину, а затем бросить ее с ребенком!

Просто невероятно, чтобы такой вопрос задала ему Диана Коупленд, молодая девушка, с которой он только что познакомился… Более того, он нарочно целовал ее страстно, как будто вовсе не ценил такой добродетели, как девичья невинность.

Гейбриел смотрел на нее не отрываясь.

— Нет, не признаю. — Глаза его превратились в узкие щелочки, потому что она по-прежнему хмурилась. — Вы задали мне вопрос, и я на него ответил. Значит, вы сомневаетесь в моей честности?

— Вовсе нет. — Она покачала головой. — Вот только… На что надеялась та девица… как и вообще любая девица… выдумав такую чудовищную ложь?

— Будучи единственным сыном, я был наследником отцовского состояния и земель, — объяснил Гейбриел.

— «Был»?!..

Губы его плотно сжались.

— Шесть лет назад, умирая, отец завещал и капиталы, и недвижимое имущество моей матери. К счастью, я не страдал от нужды, так как получал проценты с дохода от земель моего деда, их у меня отобрать не могли.

— Значит, семья и общество много лет назад так сурово обошлись с вами из-за лжи той девицы? — спросила Диана.

— Да, — нехотя ответил он.

Она наградила его сочувственным взглядом:

— Должно быть, вам пришлось вдвойне горько — ведь вы знали, что неповинны в таком преступлении!

— У вас есть только мое слово, — напомнил он с мрачным видом.

— А в вашем слове нужно сомневаться? — осторожно спросила она, бросив на него вопросительный взгляд.

Гейбриел нахмурился:

— Моя милая Диана, будь я в самом деле таким чудовищем, каким меня все считают, я бы наверняка солгал, сказав: нет, не нужно.

Она ласково улыбнулась:

— Я так не думаю. По-моему, вы такой человек, который предпочитает говорить правду и… похоже… вам безразлично мнение окружающих!

Да, в самом деле, она точно описала его характер. Он всегда был таким, и прошедшие восемь лет лишь усугубили его черты. Ну не поразительно ли? Эта девушка уже настолько хорошо его изучила, что поняла и приняла его характер…

— Что же случилось с… той девицей? — робко продолжала Диана.

Гейбриел процедил сквозь зубы:

— Мой отец щедро заплатил тому, кто женился на ней.

— А ребенок?

На виске у Гейбриела снова запульсировала жилка.

— Умер не родившись.

Диана с грустью покачала головой:

— Как печально!

— Теперь вы все знаете и по-прежнему желаете стать моей супругой? — прямо спросил он.

После недавнего поцелуя лицо у нее побледнело, волосы слегка растрепались, но в ее небесно-голубых глазах он прочитал уже знакомую ему решимость.

— Вы не больше в ответе за то, в чем вас несправедливо обвинили, чем я — за поступок моей матери, бросившей мужа и трех дочерей.

Гейбриел хмыкнул.

— Представляю, какую пищу даст сплетникам сообщение о нашей помолвке!

Она улыбнулась немного печально:

— Вне всякого сомнения. Возможно, если вы надеетесь снова войти в высшее общество, в котором когда-то вращались, вам все же не следует связывать свою судьбу с одной из дочерей Харриет Коупленд?

Лицо Гейбриела помрачнело.

— Меня совершенно не интересует высшее общество, я не желаю снова в нем вращаться, и мне все равно, как будут обо мне думать представители этого общества. Меня не интересует, что представители так называемого света подумают обо мне и о женщине, которую я намерен сделать своей женой, графиней Уэстборн.

— Значит, мы обо всем договорились? — В ожидании его ответа Диана затаила дыхание.

— Я позабочусь о том, чтобы объявление о нашей помолвке появилось в газетах в самое ближайшее время. — Он резко склонил свою надменную голову.

Вот чего добивалась Диана; она знала, что помолвка не только спасет ее гордость после предательства Малкома, но и поможет вернуть сестер. И все же при мысли о том, что она стала невестой несгибаемого и непокорного лорда Гейбриела Фолкнера, чье прошлое затмевает даже поступок ее матери, она невольно вздрогнула. В груди снова возникло странное томление, когда она вспомнила, как лорд Гейбриел Фолкнер совсем недавно с такой страстью целовал ее.

Она по-прежнему не понимала, вызвана ли ее дрожь мрачными предчувствиями или предвкушением чего-то хорошего…