Портрет из прошлого

Евгения Морозова

Молодая, подающая надежды журналистка Лена недавно вышла замуж. Ее муж Азамат работал в гражданской авиации, возглавлял экипаж воздушного судна. Им казалось, что счастье вечно, любовь и радость поселилась в их доме. Но… Азамат погибает в авиакатастрофе. Самолет упал в море. Выживших не оказалось. Лена не может забыть Азамата… Через год ее отправляют в командировку в Алжир, где происходят события, полностью изменившие ее жизнь.

Глава 4. Только смерть разлучит нас…

А Виталия с трудом держалась на этом свете. Она только что родила мальчика Сереженьку. Не успела еще прийти в себя, роды оказались трудными. Зато малыш родился крепенький и рослый, весь в папу. Когда Виталия узнала о катастрофе, тут же пропало молоко. Ребенок остался голодным. Светлана Ивановна сама была в таком состоянии, что лучше бы и не жить совсем, чем жить так… Но металась между больницей, где лежала без сознания Лена, сама потерявшая малыша, Виталией, потерявшей молоко и надо было искать детское питание месячному ребенку и Ксюшей, которая тоже родила полгода назад. Ее девочка была совсем крошечной. А сама Ксюша была в таком состоянии, что ее надо было постоянно спасать уколами. Одним словом, переживать такое не пожелаешь никому.

Лена выписалась из больницы. Хотя она сама еще была полумертвая, поехала к Виталии, чтобы помочь ей с малышом. У Виталии с детства был порок сердца. Но в таком горе все болячки активизируются, даже давно забытые, начинают напоминать о себе. Лена оставалась у Виталии и жила у нее по несколько дней подряд. Привозила детское питание ребенку, старалась что-то приготовить и накормить подругу. Они часто укладывали мальчика, садились на диван, обнявшись и вспоминали, какие они были счастливые еще совсем недавно.

Ведь Виталия обещала дать интервью Лене, когда они познакомились на дне рождения Азамата. Но потом Лена влюбилась, и любовь закружила их с Азаматом, потом свадьба.. А потом Виталия была беременна. А потом… беда, что лишила их почвы под ногами. Они как бы оказались в пустом пространстве. Если раньше их мужья заполняли собой все пространство, которое было наполнено радостью и любовью, то теперь наступила гробовая тишина. И только забота о маленьких детках поднимала женщин на ноги. Малышам нужно постоянное внимание и любовь. Ведь они не понимали еще горя матерей.

Лена сидела на диване рядом с Виталией и покачивала в коляске Сереженьку. Виталия сидела съежившись, втянув голову в плечи. Создавалось впечатление, что она не может согреться. Лена тихонько спросила:

— Виточка, а ты помнишь, как мы договаривались о твоем интервью? Но как-то все было недосуг. А теперь мы, хотя и не можем вылезть из бездны горя, думаю, было бы хорошо записать твой рассказ. Надо сделать большой очерк. Люди должны знать, что любовь не исчезает. Она будет жить и после ухода одного из супругов. Как думаешь? Может, сейчас расскажешь, а я запишу на диктофон.

Виталия заплакала, уткнувшись в плечо Лены, которая и сама себя не лучше чувствовала, но она поняла на интуитивном уровне, что надо всеми возможными способами привести Виталию в состояние, где ей необходимо жить для Сереженьки. Ему мама нужна больше всех на свете.

— Давай, Виточка, я заварю нам с тобой вкусного чайку, а ты мне расскажешь о том, как вы познакомились, как любили, что происходило в вашей жизни. Вы ведь даже внешне были похожи. И ведь надо же, даже фамилии были одинаковые. Тебе даже менять свою фамилию не пришлось.

— Хорошо. Я постараюсь. Если хватит сил вспоминать о своем счастье, которое уже никогда не вернешь.

— Знаешь, Виталия, этот рассказ нужен не только нам с тобой, он нужен многим людям, чтобы понимали, что любовь нужно хранить каждую минуту и каждый час. Потому что неизвестно, когда прервется жизнь любого из нас. Чтобы люди ценили то, что у них есть сегодня. И рассказ будет нужен вашему Сереженьке. Он должен знать историю своих родителей.

— Может, Ленусик, ты и права. Только нам с тобой не станет легче.

— Нет, станет. Когда выговоришься, становится легче. Я и о нашей жизни с Азаматом собираюсь написать. Ну, ты готова? Я включила диктофон.

Виталия еще туже запахнула джемпер, скрестила руки на груди и медленно начала свой рассказ.

— Знаешь, Леночка, а как будто ничего особенного и не было. Все было так же, как и у всех. Но, правда, я Витальку знала еще с детства. Мы учились в одном классе. Только я жила дома у себя, с мамой и папой, а Виталик — в детском доме. У него были очень хорошие родители, как он сам говорил. Трагедия случилась, когда ему было почти одиннадцать лет, его родители поехали навестить родителей отца, живущих в соседнем селе. И на дороге ехавший навстречу КАМаз вдруг потерял управление, его начало носить по дороге. Водитель, очевидно, пытался выровнять машину. Отец Виталика решил съехать с дороги, во избежание столкновения. Отец был мастерский водитель. Он все правильно сделал. Он в такой сложной обстановке отступил чуть-чуть с дороги, чтобы не обочине разминуться с грузовиком. Оно бы так и случилось, но, к несчастью, на обочине именно в этом месте стоял указатель километров на трассе. Легковому автомобилю было достаточно такого препятствия, как бетонный столбик, после столкновения с которым автомобиль с родителями опрокинулся. Они сгорели в машине заживо. Дверцы заклинило, родители не успели выбраться, а через несколько секунд автомобиль взорвался.

Водителя осудили за то, что выехал на неисправном автомобиле. Попал под суд и механик, выпустивший неисправный автомобиль в рейс. Все это сделано по закону, виновные наказаны, а родителей Виталик лишился. Близких родственников не оказалось. Ребенка забрали в детский дом. Хорошо, что квартира родителей была закрыта и опечатана. Когда он окончил среднюю школу и достиг восемнадцати лет, вернулся в родное село. Мы с ним не забыли друг друга. Ведь мы учились с ним в одном классе, а в детдом он попал уже в одиннадцать лет.

Когда он вернулся, мы встретились. Виталька в школе всегда меня защищал. И был таким задиристым. Никто из мальчишек даже не осмеливался дернуть меня за косички. Я всегда воспринимала его как брата. А когда он пришел к нам домой, уже повзрослевший, я посмотрела на него и увидела перед собой не мальчишку, который меня защищал… Это был взрослый парень, даже мужчина, который смотрел на меня особенным взглядом. Кажется, нежным, а взгляд проник в самое сердце. Он, казалось, взглядом спрашивал, я забыла его или нет. Его взгляд говорил, что он меня защищал в детстве, и никогда никому не отдаст. Я почувствовала, как забилось мое сердечко… Молча, без единого слова он объяснился мне в любви. Он не заявлял своих прав на меня. В его взгляде было то, что я всегда буду за его спиной, у него в тылу.

Из худенькой девчонки с косичками я превратилась в девушку, а он… Показался мне таким красивым и таким родным, что я решила для себя сразу, что не отдам его никому. А оказалось, что и бороться ни с кем мне не пришлось. Он, как и в детстве, не отходил от меня, никто из ребят даже на танец не решался пригласить. Это было смешно… Иногда я даже сердилась… Ведь я же не его собственность. Девчонки подшучивали и звали Витальку «вечным рыцарем».

А Виталька смеялся и говорил всегда одно и то же:

— Ты бывай везде, где захочешь. А моя забота, чтобы тебя никто не обидел.

— А кто же может меня обидеть?!

— Вот поэтому я и рядом, чтобы никто не посмел даже подумать… Я оторву голову каждому, кто посмеет причинить тебе вред. Вот и все. В моей жизни будет одна женщина — это ты.

Виталий не хотел терять ни одного года в своей жизни. Поэтому сразу в это же лето отправил документы в высшее летное училище в Ленинград. А я поступила в медицинское училище в Москве.

— Виточка, а почему сразу не поступила в мединститут?

— Дело в том, что я не мечтала стать медицинским работником, я больше хотела стать актрисой. Мечтала о сцене, представляла себя Анной Карениной, бросающейся под поезд… Но родители настаивали. И я пошла на компромисс. Я просто должна понять, нравится ли мне медицина вообще. В училище нужно учиться не более двух с половиной лет. Если мне понравится быть медсестрой — волшебницей в белом халате с маленьким сердцем в груди, как поется в песне, то я пойду в институт и буду врачом. А если не понравится, то родители не будут возражать против профессии актрисы.

У мамы сестра жила в Москве, и я спокойно жила у родственников, как жила бы дома. Виталька мой учился в Санкт-Петербурге. Мы часто встречались. Больше я к нему приезжала. Потому что увольнительные его были настолько короткими, что нам хватало времени только погулять по городу, он меня провожал на вокзал и возвращался в училище.

Однажды он на деле доказал, что готов за меня и в огонь, и в воду. Я приехала на часик пораньше, чем он вышел в увольнительную. Был конец мая. Я вышла на наше обычное место, где мы встречались. Я спокойно стояла и смотрела на воду, на небольшом мостике, окруженном деревьями и кустарниками. Это было тихое место в парке. Был солнечный день, я была одна на мостике и совершенно не ожидала неприятностей. Но они появились в виде троих парней, которые шли явно к мостику. В руках у них были бутылки с пивом. Они громко смеялись, им явно понравилось, что никого вокруг нет, в беззащитная девушка стоит в одиночестве. С ней легко справиться…

Они коротко посовещались и резво направились прямо ко мне. Я, честно говоря, Леночка, струсила. Что я могу им противопоставить? Силы мускульной нет чтобы с ними справиться. Надо кричать и звать на помощь.

Мой Виталик настолько меня приучил к тому, что он всегда рядом и готов меня защитить, и я непроизвольно стала громко кричать:

— Виталик, Виталик, спаси меня! — Я успела крикнуть до того, как мне рукой зажмут рот. И он услышал. Парни меня схватили, они уже пытались меня унести в заросли цветущих кустарников. Я сопротивлялась. Но краем глаза я увидела бегущего в нашу сторону Виталика. Он одолевал пространство прыжками, как будто на нем были сапоги-скороходы. Такие прыжки… Он сам потом не мог понять, как удалось ему добежать до троих подонков. Он сильными ударами раскидал всех троих. Оказывается, Виталик искусно владел методами самбо. Потом еще раз приложил кулаком их к земле и крикнул мне:

— Беги скорее отсюда и жди меня на ближайшем мосту.

А сам побежал к самому высокому дереву с большой кроной. Правда, листья только-только распустились. Я поняла замысел Витальки.

Через минуту подбежали милиционеры, парни начали шевелиться. У кого была сломана рука, кто-то выплевывал зубы. Но Виталика уже не было на мостике. Он вскарабкался и спрятался на самых высоких ветвях. С земли его невозможно было заметить. Я тоже успела убежать довольно далеко. Но наблюдала из-за деревьев. Подбежали милиционеры, вызвали скорую. Парней увезли. Милиционеры удалились тоже. Минут через двадцать Виталик спустился с дерева и быстренько покинул место боя.

Я была в шоке от быстрой расправы. Он сказал несколько слов:

— Так будет с каждым, кто посмеет обидеть тебя. Ты — самое дорогое на свете, что у меня есть. Я за тебя жизнь отдам. И так будет всегда!

— Вита, а по тому, как всегда держался Виталик, такое предположить даже трудно. Он выглядел очень добрым и покладистым рядом с тобой. А действительно, он всю жизнь был твоим защитником. Или ангелом-хранителем.. А потом, Виточка, как вы поженились?

— Мы поженились сразу по окончании им летного училища. Я закончила свое училище раньше на год. Приехала в Санкт-Петербург и устроилась там на работу в военный госпиталь медсестрой.

Наша свадьба была скромной. Приехали мои родители, несколько моих подруг и друзья Виталика. Скромный ресторан, приглашены только самые близкие люди. Не знаю, где взял деньги Виталик, но платье у меня было самое красивое, какое можно было найти в магазинах. Он так и сказал:

— Выбирай любое платье, которое тебе понравится.

Кольца купил такие, каких я нигде больше не увидела. Обручальные, а выглядят совершенно необычно. Да вот, у меня на пальце, посмотри, как интересно. Это он сам придумал. Делал ювелир по его заказу.

Вита сняла колечко с безымянного пальчика и протянула его Лене. Действительно, очень необычное. Оно было в виде двух лиан, которые переплетены одна с другой, а кончики их соединяются и сходятся в форме сердечка. Никогда такого обручального кольца Лена не встречала. Но Виталий во всем был необычен. И здесь — то же самое…

Лена вернула кольцо на пальчик Виталии. Бедная Вита заплакала, склонившись на плечо подруги. Плакали теперь обе. И малыш как будто почувствовал энергетику горя, проснулся и тоже заплакал. Правда, не громко. Он как будто хотел заплакать, потом только застонал, захныкал и внимательно смотрел на обеих женщин. Вита взяла малыша из коляски на руки, а Лена побежала в кухню, чтобы приготовить молочную смесь. Сереженька поел и снова уснул.

Лена вновь включила диктофон. Она действительно решила, несмотря ни на что, опубликовать историю любви своих друзей. А Вита продолжила рассказ:

— Во время регистрации брака Виталий сказал такие слова, что об этом моменте он мечтал многие годы.

И добавил, глядя мне в глаза таким взглядом, который я запомнила на всю жизнь

— Я женюсь один раз в жизни. И только смерть разлучит меня с тобой!

Наши друзья громко зааплодировали, а он взял мою руку и поцеловал. Тем самым он благодарил меня за мое согласие стать его женой. Да, разве есть еще такой мужчина на свете, как мой Виталик? Красивый, смелый, находчивый, умный! Я мечтаю вырастить сына таким же, как его папа.

— Вита, что было дальше?

— Виталика оставили служить в Санкт-Петербурге. Мы находились там несколько лет. Но служба очень опасная — он был летчиком-испытателем. Леночка, если бы ты знала, сколько я ночей бессонных провела, не отходя от телефона. Каждый раз, когда он уходил из дома, он меня целовал, а я с ужасом думала, что этот поцелуй — последний. И пока он был на службе, я со страхом смотрела на телефон. Можно было в любой момент получить ужасную весть.

Мой муж никогда не рассказывал о происшествиях на работе. Мне приходилось только догадываться о каких-то неординарных событиях, где он рисковал своей жизнью. Мы с Виталиком мечтали о сыне. Он хотел, чтобы в нашей семье росло много детей, не менее трех-четырех. Но первым он хотел сына. Мне было все равно, кто родится, того и любить будем. А он хотел взять в руки сына… А потом уже дочек.

Первая беременность… Мы так ждали этого дня. Но когда у меня внезапно закружилась голова, я бы точно свалилась в обморок, если бы меня не подхватил солдат, которому я должна была делать укол. А потом затошнило ужасно, я не могла выйти из туалета… Позеленевшая и осунувшаяся за один только день беременности, я пришла домой и вечером сообщила Витальке новость. Он так радовался и смеялся, что я даже обиделась, что у меня рвота и обмороки, а ему весело.

Виталик подхватил меня на руки и сказал, что вот на этих самых ручках я проведу все девять месяцев беременности. Теперь мы уже радовались вместе, и я с большим терпением переживала первые месяцы беременности. Нам с ним везло… Его испытательные полеты всегда заканчивались благополучно. Но в тот день вечером Виталик не пришел домой. Я немедленно позвонила в штаб. Мне сказали, чтобы я не волновалась. В любом случае, меня известят. А пока нет данных, жив ли вообще экипаж.

Я тут же от сильнейшей боли в животе опустилась на пол. Видимо, потеряла сознание. Очнулась я уже ночью. Доползла до выключателя, включила свет и обнаружила себя в луже крови. Я еще успела открыть дверь и позвонить в скорую. Больше уже ничего не помню. Самолет нашли тут же. Но пилоты успели катапультироваться. Мой Виталик был штурманом.

Где конкретно могли приземлиться пилоты, было неизвестно. Надо было обследовать довольно большой участок леса. А леса в этой северо-западной части России нешуточные. Густая тайга на сотни километров. Где приземлились пилоты, живы ли. Самолет был пуст. Это было в конце лета. Представляешь, Лена, я пришла в себя. У меня было два вопроса: жив ли мой муж и сохранилась ли моя беременность. Мужа еще не нашли, а малыша спасти не удалось. Я снова потеряла сознание… Конечно, со мной разговаривали бережно и не говорили прямо. Все успокаивали, но я сама работала в военном госпитале и понимала все между слов.

Через десять дней поисковая группа нашла следы летчиков. Их нашли полуживых, заеденных мошкарой. В лесу столько ядовитой мошки, укусы которой равносильны укусу ядовитой змеи. Они оба были без сознания, разбухшие, неузнаваемые. Еще бы несколько часов, их бы не удалось спасти. Настолько сильны укусы такой микроскопической мошки. Создает же природа не только хорошее, но и плохое. Вот кому в жизни нужна такая мошка…

Я встала с постели, и меня отвели в палату к Виталику. Я не отходила от его кровати ни на шаг. Жена командира тоже была со своим мужем сутками. Мы по очереди спали по часику и снова оставались рядом со своими мужьями. Огромными усилиями врачей наши дорогие мужья пришли в себя. Долго еще они лежали с капельницами, надо было выводить яды из организма.

Потом доктор, который лечил моего Виталика, сказал мне по секрету, что вряд ли мой муж станет отцом еще раз. Мне он сказал это для того, чтобы я не мучилась и не лечилась. А мужу это знать пока не нужно. Со временем можно будет пройти еще раз проверку, возможно, есть надежда на беременность через лет семь-восемь, не раньше.

Конечно, горько было услышать такой приговор и скрывать его от Виталика, но я достойно и мужественно пережила все, что нам послала судьба. Когда Виталик поправился, ему вручили направление в Дальневосточный военный округ. Теперь мы служить должны были в Хабаровском крае.

Это уже не были полеты летчиков-испытателей. Но опасности для жизни было также много, как и на прежнем месте службы. Какие все-таки у нас были счастливые годы… Несмотря на все мои волнения, я была с любимым мужчиной все эти годы. Его любовь я чувствовала каждую минуту…

Как и все военные летчики, Виталик встречался и с НЛО, и была опасность для жизни. Только я об этом не знала. Кое-что я узнала от него только после его увольнения из Армии. Он стал интересоваться эзотерическими вещами, например, ангелами-хранителями. Случилась и у него такая встреча с его ангелом-хранителем. Вот как это было, Леночка!

Виталий был уже командиром, то есть первым пилотом, с ним был штурман. Они выполняли в составе шестерки самолетов фигуры высшего пилотажа. После выхода из мертвой петли его самолет взмыл в воздух. Все проходило в штатном режиме, согласно задания. Внезапно штурвал заклинило. У Виталия оставалось всего три секунды, чтобы выправить ситуацию и не погибнуть.

Самолет стал падать камнем в море. Как мне потом рассказал Виталик, те манипуляции со штурвалом и выхода из пике требовали 5 секунд, а у него было в запасе меньше трех секунд. И он с удивлением рассказывал, что все было, как в замедленном кино. Он успел разблокировать штурвал и выйти из пике. Все это он смог исправить уже на высоте ста метров над водой. Как потом анализировали на разборке полетов в штабе, всем было непонятно, какая сила держала самолет в воздухе. По идее, он должен был рухнуть камнем в воду. Но он медленно опускался, что противоречит всем законам аэродинамики.

Это был единственный случай, о котором мне рассказал муж. Это не было военной тайной. Это было совершенно необъяснимым явлением. Муж поделился этим со мной.

Потом в самые трудные для России годы начались массовые увольнения в запас военных летчиков, как, впрочем, офицеров во всех родах войск. Виталию предложили подумать над увольнением из Военно-Воздушных Сил. Если он не хочет увольняться, командир будет бороться за его кандидатуру и за продолжение его службы здесь, в рядах российской Армии. Но Виталий совершенно неожиданно для меня дал согласие на увольнение. Он решил перейти в гражданскую авиацию. Вот так мы оказались в Москве.

Здесь он познакомился с Азаматом, с Никитой и другими ребятами. Я радовалась их настоящей мужской дружбе. Только попрежнему каждый рабочий день мужа проводила в ужасной тревоге, я боялась телефонного звонка… Я не знала, как смогла бы обезопасить работу мужа. Но небо — для него была вся жизнь, поэтому я не могла даже словом помешать ему быть счастливым. Я всегда уважала его решения.

И вот… Не уберегла… — Виталия снова заплакала. Лена чувствовала то же самое, слезы потоком хлынули из глаз обеих женщин. Они оплакивали то счастье, которое могло бы стать вечным, но длилось всего лишь миг… Так мало… Только стэлла с именами мужей — вот и все, что осталось…

Виталия смотрела в глаза Лены. Явно, она хотела о чем-то попросить подругу. Лена поняла ее взгляд и сказала:

— Виточка, говори, я слушаю!

— Лена, обещай мне, что если со мной что-то случится, и я умру рано, ведь порок сердца у меня остался, ты не оставишь моего Сергунчика. Ты заберешь его к себе и вырастишь сама, не отдавая в чужую семью или в детский дом.

— Виточка, конечно, обещаю. Только я думаю, не дадут тебе умереть медики. И будет наш Сереженька с мамой и с нами, твоими друзьями. — Лена взяла малыша из коляски на руки, и ласково спросила его:

— Сергунчик, правда же, мамулька наша будет здоровенькой? Солнышко мое! Какой красивый растет! Смотри, Виточка, Сереженька начал улыбаться! Наш родной мальчик!..