Варвар

Юрий Монастырский

Ариант попадает в лапы свирепых охотников за рабами и становится невольником в далеком и неведомом городе Коринфе. Испытывая характер и волю, жизнь преподносит юноше подарок – он становится учеником естествоиспытателя Диодора и встречает возлюбленную. Казалось бы, все беды позади, но судьба неумолима. Грек Кеней, лютый враг учёного, а ныне фаворит и ближайший сподвижник римского императора Нерона, наносит смертельный удар по семье Диодора. Ариант вновь превращается в невольника и по прихоти Кенея оказывается в Риме в школе гладиаторов. Выстояв в кровавых играх и обретя свободу, юноша, одержимый чувством мести, отправляется на поиски своего врага…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗИГЗАГИ СУДЬБЫ

1. БОЛЬШАЯ РЕКА

(лето 60 г.н. э. — лето 61 г.н. э.)

Река несла свои воды у подножья высокого, частично поросшего лесом, пологого холма. На опушке стояло несколько десятков небольших, сооруженных из брёвен домов с двухскатными, покрытыми соломой и камышом крышами. Для прочности и сохранения тепла стены были оплетены лозой и обмазаны с обеих сторон толстыми слоями глины. Селение было хорошо защищено и представляло собой городище, окруженное высоким бревенчатым частоколом перед которым тянулся глубокий ров. Потемневшие от времени строения органически сливались с окружающей местностью и казались частью дикой природы. С вершины холма открывался вид на реку: её главное русло с быстрым, образующим водовороты течением, покрытые лесом маленькие и большие острова и, наконец, теряющийся в дымке противоположный берег. Разливаясь среди лесов и степей, пробивая себе путь между обрывистыми кручами, журча на перекатах, она текла на юг к далёкому морю. Зимой река покрывалась толстым слоем льда, но в середине оставалась длинная незамерзающая полынья и только в очень большие холода она исчезала полностью. Тогда можно было осторожно, проверяя палкой прочность ледяного покрова, перебираться на острова и даже на противоположный берег.

Река являлась главным средством существования людей, живущих в селении. Летом они плавали по заросшим камышом затокам на вырубленных из цельных стволов лодках и били рыбу длинными, с металлическими наконечниками гарпунами. Зимой пробивали лёд и, когда, задыхающиеся без воздуха щуки, окуни или лещи всплывали на поверхность, глушили их деревянными колотушками.

Другим источником пищи был лес. Грибы и ягоды росли повсюду. А в расставленные капканы и ловушки попадалась мелкая дичь. За пределами селения, на южном склоне холма, колосились поля пшеницы, проса и ячменя, а в большом деревянном сарае — мычали коровы и блеяли козы. Все это помогало выжить в долгие морозные зимы.

Люди пришли на этот пустынный берег много лет назад. Им понравились защищающий от холодных северных ветров лесистый холм, изобилующая рыбой река, и земля, дающая богатые урожаи пшеницы. Они построили дома и сараи, поставили ограду из брёвен, засеяли поле. Со временем, когда численность селян увеличилась, ниже по течению реки возникли ещё два городища.

По извилистой тропе, спускающейся от главного входа в посёлок к берегу, шли два мальчика-подростка. Один постарше, высокий, стройный с большой светлой шевелюрой, другой пониже — коренастый, круглолицый. Одеты они были в длинные, сотканные из грубой ткани рубахи и неширокие штаны-постолы, подпоясанные бечевками. Их босые ступни настолько огрубели, что не требовали никакой обуви.

— Ариант, как бы нам рыбу половить? Мне отец сказал, что сейчас она пошла на мелководье, и её можно бить гарпуном вон в той затоке, — младший мальчик махнул рукой в сторону реки, — лучше, конечно, с лодки. Я знаю, где Доброгаст её прячет. Давай, возьмём. Вот только из чего сделать гарпун?

— А это видел?

Старший вытащил из-за пазухи кожаный свёрток.

— Смотри.

В руках у него был длинный прямой нож с выполненной из тёмного дерева красивой узорной рукояткой.

— Где ты его взял? — глаза товарища загорелись от восторга. — Покажи.

— На, держи. Только осторожно. Он очень острый. А где взял — не скажу.

— Всегда ты что-то интересное находишь. А мне не везёт, — мальчик с интересом вертел нож в руках. — Ну, скажи, где взял?

— Ладно, Идарий, не хнычь, скажу. Помнишь, на дальней опушке растёт большой дуб. А за ним лощина, заросшая кустами. Так вот, три дня назад я нашёл там убитого человека. Не воин, скорее разбойник. Убит он, видно, был недавно, потому что звери ещё не растащили останки. Лежал порубленный, весь в крови, а рядом валялся этот нож. Я испугался, нож схватил и убежал. Вот и вся история. Только ты молчи. Никому ни слова.

— А давай, сходим туда завтра вдвоём. Может, и я что-нибудь найду.

— Если не боишься — сходим. А сейчас сделаем так: вырежем длинную палку, привяжем к ней нож и гарпун для рыбы готов, — Ариант толкнул друга в бок. — Ну что идём к лодке?

На следующий день он проснулся рано. Солнечные лучи с трудом проникали в помещение через маленькое окно. Не спалось. Хотелось поскорее выбраться из тесного пыльного дома на залитый солнцем простор, вдохнуть насыщенный ароматом трав воздух, ощутить дуновение ласкового, тёплого ветерка. Родителей не было слышно.

— Отец, наверное, ушёл в лес проверять поставленные вчера ловушки, а мать в поле, — подумал мальчик. — А чем заняться мне? Так ведь я вчера обещал Идарию сходить туда, где нашёл нож.

Ариант невольно вздрогнул. Повторная встреча с мертвецом его совсем не прельщала. Да и вряд ли там можно ещё что-нибудь найти. Хотя, с другой стороны, нужно тщательнее осмотреть всё вокруг. К тому же обещание надо выполнять, а то Идарий подумает, что он струсил.

Уже через час друзья пробирались сквозь лесную чащу к дальней опушке. Мальчик хорошо знал дорогу, бывал в лесу много раз, но каждый раз, когда издалека доносился вой волка или треск веток под лапами медведя, ощущал себя маленьким, беззащитным существом, заброшенным в чужой враждебный мир. В то же время он понимал, что это его земля, ему предстоит на ней жить и бороться за своё существование.

— А вот и дуб, — мальчик указал рукой на огромное дерево на опушке леса. — Уже близко.

Останки убитого представляли собой жалкое зрелище. Обгрызенные лесными хищниками, покрытые мухами, они издавали нестерпимое зловонье.

— Фу, какая гадость, — Идарий зажал пальцами нос, — уйдём отсюда.

— Погоди, раз мы уже пришли, то давай осмотрим землю вокруг. Может, что и найдём.

Превозмогая тошноту, Ариант подошёл ближе к разлагающемуся трупу и стал ворошить палкой траву.

— Смотри, что это?

Он держал в руках несколько блестящих металлических кружочков.

— Я не знаю, — пробормотал Идарий.

— А я знаю. Это монеты, деньги.

— А что такое деньги? — Идарий удивлённо уставился на друга.

— Это такая вещь, которую можно обменять на любую другую. О них мне рассказывал отец. Когда-то к нам пришёл человек за лисьими шкурами. В обмен он предлагал такие монеты. Но отец отказался и взял несколько топоров и ножей. Тут десять монет — пять тебе и пять мне.

Дома Ариант внимательно рассмотрел находку. Монеты были изготовлены из какого-то светлого, неизвестного ему металла. С одной стороны профиль мужчины с тяжёлым подбородком и толстой шеей. С другой — несколько фигур: мужчина, сидящий в расположенном на высоком помосте кресле; рядом другой — что-то протягивающий клонящейся ему женщине с ребёнком. На заднем плане виднелись ещё два нечётких женских силуэта.

— Что бы это значило? Где делают такие монеты? Как их делают? Вероятно, в больших богатых селениях, где есть много полезных и нужных вещей, которые можно приобрести за деньги. Наверное, люди, живущие там, счастливы. — Ему захотелось оказаться в этих неведомых сказочных краях, иметь много, очень много денег, которые он мог бы обменять на красивую одежду, вкусную пищу, оружие и другие необходимые ему предметы.

Вечером мальчик показал находку отцу. Тот долго рассматривал монеты, задумчиво глядя на изображенные на них фигуры.

— Где ты их взял? — спросил он, строго глядя на сына.

Ариант рассказал об убитом незнакомце и показал найденный нож.

— Мне приходилось встречаться с людьми, которые говорили, что далеко на юге есть огромное водное пространство. Оно называется море. В него впадает наша река. За морем есть большая, очень богатая страна. Жители этой страны живут очень хорошо, они не работают, а заставляют работать других людей, которых силой привозят к себе. Эти деньги сделаны там. Ничего хорошего в них нет и нам они не нужны. Выбрось их и забудь. Меня больше беспокоит человек, убитый в лесу. Если он разбойник или его убили разбойники, то надо быть настороже. В лес пока один не ходи.

Лето подходило к концу. На полях был собран богатый урожай. Большой деревянный амбар доверху заполнился пшеницей и овсом. Наконец наступил праздник хлеборода, во время которого воздавались почести и приносились жертвы Творцу неба, земли и воды, основателю человеческого рода, божеству по имени Святовит и матери урожая, круглоголовой, длиннорукой богине плодородия Мокош. Их каменные изваяния стояли на возвышении в центре селения, молчаливо, взирая на суетящихся вокруг них людей. С утра все жители собрались на небольшой площади вокруг идолов. Вперёд вышел глава племени, почтенный старец Пирогост, низко поклонился и, глядя на воплощённых в камне богов, произнёс: «Благодарим вас Отец наш и Мать наша за обильный урожай, за реку, полную рыбы, за лес, кормящий нас, за тёплое лето, за плодородную землю и небесную влагу, несущую нам жизнь; благодарим вас за то, что вы охраняли нас от разных напастей: от кары небесной и от людей злых. Примите наши скромные дары и не держите на нас зла, о великие Святовит и Мокош!». После этого у подножья идолов было зарезано три курицы, три кролика, а затем три девушки обильно обсыпали их зернами пшеницы и овса. Наконец начались ритуальные танцы, во время которых жители посёлка подходили к святому месту и клали к ногам богов свои пожертвования: мешочки с зерном, ломти хлеба, пойманную дичь.

Осень пришла неожиданно рано. Холодные ветры сорвали с деревьев пожелтевшие листья, а бесконечные дожди не давали возможности выбраться из дому. Лес стал пустым и неприветливым. И вот, завертелись, закружились в воздухе белые «мухи» — первый снег. В это время пришла тревожная весть: в соседнем посёлке пропало три человека. Молодые, здоровые мужчины отправились в лес за дровами и не вернулись. Поисковая группа проследила их путь по хорошо видным на первом снегу следам. В километре от селения они свалили сухостой и начали разрубать его на удобные для переноса брёвна, но в это время на них кто-то напал. На снегу были видны следы борьбы и пятна крови. Множество конских следов и отсутствие убитых свидетельствовали о том, что на людей неожиданно набросились не менее пяти, хорошо вооруженных всадников, причём их целью было не убийство, а пленение. Отпечатки конских копыт тянулись к южной опушке леса и дальше через поле к берегу реки. Из-за начавшегося снегопада проследить, куда увезли пленников, стало невозможно.

Люди в посёлке забеспокоились: выходить за пределы деревянной изгороди стало опасно. На следующий день Пирогост собрал всех жителей на площади.

— Судя по произошедшему событию, в окрестностях рыскает шайка разбойников, — начал он свою речь. — Я не знаю, кто они и что им нужно. Скорее всего, они охотятся на людей. Далеко на юге, там, где наша река впадает в море, есть большое селение, оно называется Ольвия^[29]. Очень давно в нём побывал один из наших людей. Перед смертью он мне рассказал, что туда привозят со всех окрестных земель пленных, и на огромных парусных лодках везут за море. Что с ними происходит потом — неизвестно, но, думаю, что что-то очень плохое, потому что назад никто не возвращается. Как старейшина племени, я приказываю: не выходить поодиночке из селения, даже к реке; мужчинам всегда иметь под рукой оружие. Установим ночные дежурства по три человека: двое у главного входа и один у запасного. Мне сообщать обо всём, что вокруг происходит.

«Смогу ли я защитить себя и свою семью от врагов, — думал Ариант. — Ведь я уже почти взрослый, а значит, должен владеть оружием. Но что у меня есть? Только нож. Он, несомненно, хорош, но против меча или копья с ним не выстоишь. А что, если научиться его бросать так, чтобы он поражал врага на расстоянии. Нужно попробовать».

Выйдя во двор, мальчик стал в пяти метрах от бревенчатой стены сарая и начал осуществлять задуманное. Вначале нож не хотел слушаться, ударялся о стену плашмя и, отскакивая от нее, падал на землю, но постепенно его полёт стал более целенаправленным, и лезвие начало застревать в дереве. Каждый день Ариант упорно тренировался, броски стали более точными и сильными, нож становился всё послушнее и вонзался в стену в нужном месте.

— По крайней мере, одного врага я сумею уничтожить, — думал он, нежно поглаживая свою бесценную находку.

Всю зиму селяне бдительно оберегали своё жильё. Сторожа-караульные, закутанные в огромные меховые тулупы, ходили вдоль бревенчатой стены, взбирались на неё, осматривая местность. Каждый звук, каждое движение за пределами посёлка заставляли их замирать, хвататься за оружие и напряжённо всматриваться в ночную тьму. Днём группы вооруженных людей бродили в окрестностях, изучая следы на снегу. Их было много: заячьи, лисьи, волчьи, медвежьи, но человеческих или конских — не было. Всё было спокойно. Постепенно напряжение спадало. Видимо, незваные гости случайно попали в эти края и, возможно, произошедшее событие никогда не повториться.

Наконец наступила весна. Запасы пищи в посёлке иссякали. Не хватало свежих продуктов, особенно мяса. Мелкая дичь, попавшая в капканы, не могла прокормить десятки голодных людей.

Отец Арианта после многочасового, почти безрезультатного блуждания по лесу в поисках дичи, заболел. Бледный, покрытый потом, он лежал на своём топчане и сильно кашлял. Старая Келага осмотрев больного, сказала, что у него лихорадка и для лечения нужен медвежий жир.

— Жира в посёлке нет. Нужно идти на медведя, но я не смогу. Доброгаст согласен, но ему нужен помощник. Пойдёшь ты. — Отец говорил тихо и отрывисто. — Ведь ты уже взрослый, почти мужчина, и должен приобщаться к мужскому делу. Согласен?

— Конечно, согласен. Сделаю все, что от меня зависит.

— Я знал, что не испугаешься, — улыбнулся отец, — ничего не говори матери.

На охоту вышли ранним утром. Впереди уверенно шёл Доброгаст со своим верным псом Златом. Он нёс длинный прочный дубовый шест с укреплённым на конце широким стальным остриём.

— Придётся потревожить хозяина леса, — охотник улыбнулся и потрепал мальчика по плечу. — Я, конечно, мог бы взять другого помощника — взрослого, но не захотел. Знаешь, почему? Потому, что заболел твой отец и помочь ему должен ты — его сын. Чувствую, что у тебя получится.

— Я буду стараться.

— Вчера я тебе рассказал, что нужно делать, а сегодня попробуешь себя на практике. Не бойся. Знаешь, сколько у меня на счету медведей? Тридцать пять! — Доброгаст любил похвастаться своими охотничьими успехами. — Дело это серьёзное, требует выдержки и смелости. Кроме этого надо быть сильным — таким, как я. Началась весна, но в лесу пока лежит глубокий снег. Ещё холодно и медведь спит. Будем его поднимать. Сейчас он сонный и вялый, а это для нас хорошо. Правда, зверь худой и на нем мало жира — это плохо. Однако другого варианта нет.

После трёхчасового блуждания по лесу Злат вывел охотников к берлоге.

— Он что, там спит? — мальчик указал на присыпанную снегом нору возле ствола огромной, наполовину сваленной бурей ели.

— Тише, — Доброгаст сердито посмотрел на своего помощника, — видишь, иней на веточках вокруг норы? Он образовался от дыхания зверя. Я тебе уже говорил: медведь может делать вид, что не обращает никакого внимания на охотника, а потом очень быстро и резко напасть, так как человек для него более опасен, чем собака. Будь внимателен и осторожен.

— Хорошо, — прошептал юный охотник.

Его сердце от небывалого возбуждения готово было выпрыгнуть из груди. В висках стучало, ладони стали мокрыми от пота.

— Держи, — старик протянул Арианту рогатину, — упри её в землю. Вот так. Держи пониже. Крепче, крепче. Не бойся и ни в коем случае не бросай. Злат — ату!

Умный пёс, услышав команду, с громким лаем бросился к берлоге и закрутился вокруг норы, разгребая лапами снег. Прошла минута, другая. Вдруг снег стал шевелиться, приподниматься и словно из-под земли показалась огромная, мохнатая голова. Злат отскочил в сторону, но затем прыгнул вперёд и вцепился зубами в ухо зверя. Раздался громкий рёв и в следующее мгновение медведь выбрался из берлоги. Отшвырнув собаку, он замер и с недоумением уставился на людей. Мальчику показалось, что зверь спрашивает: «Зачем вы пришли и потревожили мой сон? Что вы от меня хотите?» Тем временем Злат, увернувшись от когтистой лапы, опять вцепился ему в бок. Медведь вновь заревел, замотал головой и двинулся в сторону охотников.

Вытащив из-за пояса короткий, но тяжелый металлический дротик, Доброгаст размахнулся и с силой метнул его в зверя. Медведь приостановился, закрутился на месте пытаясь вырвать вонзившийся в бок предмет.

— Отходи, отходи назад, — закричал охотник.

Увидев убегающих людей, хозяин леса пришел в еще большую ярость и пустился в погоню. Отбежав на несколько десятков метров, охотники внезапно остановились. Решив, что враги уже в его власти, он на секунду замер, а затем, глухо зарычав, бросился на ненавистных чужаков.

— Держи, держи крепче, — закричал оказавшийся рядом Доброгаст. — Делай так! Вот так!

Животное, подгоняемое болью и злобой, неслось на людей. Мальчику казалось, что его огромная, оскаленная морда с маленькими, наполненными яростью глазами, закрыла весь мир и сейчас обрушится на него, сомнёт, раздавит, разорвёт на куски. И вот зверь уже рядом, вот он отталкивается от земли задними лапами, поднимает вверх передние с торчащими вперёд громадными, похожими на ножи когтями…

— Давай, вперёд! — резким движением Доброгаст направил остриё рогатины в нависшее над ними брюхо зверя. Пронзённый толстым стержнем медведь упал на бок. В следующую секунду двумя ударами топора охотник добил бьющегося в предсмертных конвульсиях лесного великана.

Ариант подошёл ближе к поверженному исполину. Прочное деревянное копьё пронзило грудь медведя насквозь и его, залитый кровью наконечник, торчал из-под правой лопатки. Животное лежало, уткнувшись мордой в снег, и если бы не кровь, вытекающая из ран, можно было бы подумать, что оно спит. Мальчику вдруг стало жаль мохнатого красавца, который ещё несколько минут назад спокойно спал в берлоге, а теперь лежит на снегу бесформенной грудой. Но он тут же отогнал эту мысль, понимая, что убийство — вынужденное действие, что это лекарство, которое поможет вылечиться его отцу. Постепенно на смену жалости пришла гордость. Он ещё не взрослый мужчина, еще, по сути, ребёнок, но не испугался, не убежал, а стоял рядом с охотником, направляя рогатину в несущегося на них медведя.

— Смотри, вначале нужно выпустить кровь, затем снять шкуру, потом выпотрошить внутренности и, наконец, разделать тушу.

Доброгаст принялся за дело, настаивая на том, чтобы мальчик ему активно помогал.

— Пока не сделаешь всё своими руками — не научишься, — повторял он, — охотник не только тот, кто убивает зверя, но и тот, кто знает, как необходимо поступить с добычей. Нам повезло, видишь, сколько жира, это лекарство для лечения лихорадки, а медвежья печень помогает восстанавливать силы ослабленным людям.

Через два часа работа была закончена.

— С сегодняшнего дня ты стал настоящим охотником, — Доброгаст улыбаясь, похлопал Арианта по плечу, — и главное не то, что у тебя пока ещё не хватает сил держать рогатину — подрастёшь, силы прибавятся. Главное, что ты не испугался, не убежал, сумел выстоять против зверя, хотя, наверное, было страшно. Ты, как я вижу, и вправду достоин своего имени.

— А с чем связано моё имя и почему ты сказал, что я его достоин? — Мальчик удивлённо посмотрел на старшего товарища.

— Не знаешь?

— Конечно, нет.

— Тогда слушай. Давным-давно много зим тому назад жил в наших краях великий народ. Точнее жил он южнее, там, где заканчиваются леса и начинаются бескрайние степи. Правил этим народом могучий царь, которого звали так, как тебя — Ариант. Огромные табуны лошадей паслись в степях, а непобедимую армию Арианта знали и боялись все соседние племена. И вот однажды решил царь узнать, сколько у него воинов. И сказал он каждому из них принести к его шатру по одному наконечнику стрелы. А когда образовалась целая гора, приказал отлить из них огромный котёл и налить туда вина. Все воины подходили к котлу пили вино и славили своего царя. А те, кто не смогли убить ни одного врага стояли в стороне, презираемые всеми.

— Так что же потом случилось с этим царём и его народом.

— Этого, мой мальчик, не знает никто.

— Я хочу стать таким же смелым и могучим как этот царь.

— Это зависит от тебя. Сегодня ты уже сделал один шаг на пути к своей мечте, — Доброгаст сжал помощнику руку. — А сейчас помоги мне дотащить добычу до посёлка и знай: впредь мы будем охотиться на медведей вместе.

С каждым днём становилось теплее. Могучая река начала освобождаться от сковывающего её ледяного панциря. Огромные льдины плыли по течению к тому месту, где русло, зажатое высокими, обрывистыми берегами, сужалось почти в два раза. В бурлящих водоворотах льдины наталкивались друг на друга, вздымались над водой и с грохотом разламывались на части. Это место считалось проклятым, с тех пор как там погибли несколько рыбаков, которые по неосторожности начали рыбную ловлю слишком рано.

Ариант проснулся от какого-то странного звука. Кто-то легонько стучал в окно. Выглянув наружу, он увидел Идария, который махал ему рукой, прося выйти во двор.

— Чего ты пришёл в такую рань?

— Давай возьмём лодку у Доброгаста и переплывём на остров, — предложил незваный гость.

— Вечно ты выдумаешь всякую ерунду. Ещё не закончился ледоход, и плыть на остров опасно. И потом, что тебе там надо?

— Ледоход почти закончился. Плывут только отдельные льдины. А на острове у меня есть тайник с лесными орехами. Я их там спрятал осенью, когда мы охотились на белок. Они завёрнуты в бересту и закопаны в сухой песок, так что должны хорошо сохраниться. Орехов много, очень много. Знаешь, какие они вкусные? — Идарий облизнулся. — Ну что, поплывём?

— Ты по-прежнему берешь лодку без спроса?

— А чего спрашивать? Лодка валяется на берегу, даже не привязана. Подходи и бери. Летом я несколько раз брал и ничего, Доброгаст видел и даже не ругался.

— Ну, раз так, тогда поплывем. Вот только весла нет.

— Это не проблема. Я еще в прошлом году вырезал весло из старого ясеня, которого свалила буря. Помнишь? Так вот я нашел ровную, прочную ветку и сделал из нее весло.

Через полчаса мальчики уже отчаливали от берега. Река почти очистилась ото льда, но кое-где на фоне темной воды были видны большие белые пятна — плывущие вниз по течению льдины.

— Холодно как, — Идарий поежился — помедленнее греби, если перевернёмся, не выплывем.

— Да не бойся ты, — успокоил товарища Ариант, — смотри, уже почти приплыли.

Наконец лодка причалила к низкому песчаному берегу. Остров был огромный — в длину более километра и до полукилометра в ширину, сплошь поросший густым смешанным лесом. Его северную часть занимала небольшая песчаная отмель; к югу берег постепенно поднимался и заканчивался гранитным обрывом, под которым неслись и вращались быстрые водяные струи, образуя между торчащими из воды камнями большие и маленькие водовороты. Южная, возвышающаяся над водой часть острова, была густо покрыта зарослями лещины. Здесь на солнцепёке в конце лета вызревало огромное количество прекрасного ароматного лесного ореха, настоящего деликатеса для белок. Большая колония этих шустрых зверьков жила на острове с незапамятных времён. Никто не знал, как они могли попасть на окруженный водой участок суши, как могли перебраться через бурную реку. Но, по всей видимости, благодаря лещине белки не бедствовали, и размножались гораздо быстрее, чем в окружающих реку лесах.

— Мой тайник находится вон за тем камнем, — Идарий махнул рукой в сторону примостившегося на косогоре большого валуна, — идём, я тебе покажу.

Холщёвый мешок был обёрнут несколькими слоями бересты и присыпан сухим песком, поэтому орехи, за зиму, сохранились хорошо.

— Учись, как нужно хранить такие вещи, — хозяин клада важно посмотрел на своего товарища, — погляди, совсем сухие.

Расколов камнями несколько орехов, друзья убедились, что они действительно не отсырели, не высохли и сохранили свой вкус и аромат.

— Пора домой, смотри, солнце садится и становится холодно. Пошли, — Ариант подтолкнул товарища, — ещё ведь плыть обратно.

— Давай, я буду управлять лодкой, ты уже грёб, когда мы плыли к острову. Договорились, — Идарий ухватился за весло.

— Хорошо греби, только осторожно.

— Да ты не волнуйся. Мне это делать не впервой.

Две трети пути ребята преодолели благополучно. Желанный берег хоть медленно, но приближался. Уже отчётливо был виден косогор и растущий на нём большой старый дуб.

«Хвала богам наше путешествие заканчивается хорошо», — подумал мальчик, но, взглянув влево, похолодел от ужаса. На них надвигалась льдина, точнее даже не льдина, а целое ледяное поле метров двадцать шириной и не менее тридцати в длину. Оно было так близко и приближалось так быстро, что столкновения с ним было не избежать.

— Быстрей, быстрей греби! Льдина! Льдина! Греби по течению!

Насмерть перепуганный Идарий всё перепутал и вместо того, чтобы грести вниз по течению реки и, уходя от льдины, под углом приближаться к берегу, направил лодку поперёк потока, подставив её борт выступающему из воды льду. Когда же до края ледяного поля оставалось менее метра, попытался веслом оттолкнуться от него. Один раз это удалось, но затем весло соскользнуло с гладкой покрытой водой ледяной поверхности и он, потеряв равновесие, рухнул в просвет образовавшейся между лодкой и льдиной. К счастью, в ту же секунду вынырнул и мёртвой хваткой вцепился в край ледяного исполина. Холод вторгся в тело, проник внутрь, сковал движения, парализовал волю. Собрав все силы, мальчик начал выползать на лёд. Онемевшие от невыносимой стужи руки скользили, а течение увлекало вниз под льдину в тёмную, студеную воду.

— Тону, тону! Спаси! Подплыви ближе!

Ариант схватил упавшее в лодку весло и его концом толкнул утопающего товарища в спину. Толчок был несильный, но сделал своё дело — Идарий выбрался на лёд и словно огромный червяк пополз по его непрочной изъеденной водой поверхности. Преодолев несколько метров, он замер, бессильно уронив голову.

«Что делать? Как его спасти? Выбраться на льдину я не могу, слишком опасно, она может расколоться. И потом как оставить лодку. Её сразу же унесёт течением, и тогда мы погибнем оба. Надо что-то делать. И делать быстро. Нас несёт к сужению реки. Там льдина расколется, да и лодка перевернётся. Тогда — конец», — мысли вихрем вертелись в голове мальчика.

Наконец он принял решение.

— Идарий, ты слышишь меня! Ползи через льдину к её противоположному краю. Я там тебя встречу. Ползи, ползи!

Ариант стал осторожно огибать ледяное поле со стороны берега.

— Возьми себя в руки, соберись, будь мужчиной, ползи! — изо всех сил кричал он, понимая, что ничем другим помочь товарищу не сможет.

И Идарий пополз: медленно, с трудом продвигаясь вдоль льдины. Наконец он добрался до её противоположного края, где его поджидал товарищ, прижимая лодку к кромке льда.

— Только бы не перевернуться. Только бы не перевернуться, — как молитву повторял мальчик.

— Держись за борт лодки. Крепко держись. А теперь, лезь в лодку. — Схватив товарища за шиворот, он изо всех сил потянул его.

Лодка закачалась, зачерпнув воды.

— Давай, давай! Ну, ещё немножко, ещё чуть-чуть.

Обессиленный Идарий рухнул на дно судёнышка.

— Мне плохо, как мне плохо, — стонал он.

— Уже не плохо, уже хорошо. Ты спасён! Слышишь, спасён! Мы плывём к берегу! — Ариант радостно тряс своего друга.

После ледяной ванны и пережитого нервного потрясения Идарий заболел. Уже вечером у него начался жар, он, бредил, кричал, что тонет, вскакивал с лежанки, пытаясь выбежать из дома. Только благодаря усилиям старой Келаги, целый месяц лечившей его травяными настоями и отварами из лечебных кореньев, он выздоровел.

— Пора тебе браться за дело. — Отец возился с вытесанным из дуба и оббитым железом оралом. — Выгони наших быков на пастбище, пусть отдохнут. Завтра им предстоит поработать. И ещё. Скоро посевная, а у нас плохие семена. Помнишь, какой урожай был в прошлом году? Доброгаст обещал помочь. Сходишь с ним в соседнее селение. Там у него есть родственник, который даст то, что нам нужно. Пойдёшь завтра рано утром, чтобы к обеду вернуться. А я с матерью тем временем буду пахать наше поле.

— А можно взять с собой Идария? Он уже выздоровел.

— Конечно, если он захочет. Только смотри, туда и обратно. Без приключений. Впрочем, охотник за вами присмотрит.

До селения было не очень далеко: если идти быстро без остановок — часа полтора. Дорога известная, хоженая много раз: вначале по берегу реки, затем вдоль большого, поросшего лесом холма, далее — через лес и, наконец, тропа выходила на опушку к небольшой быстрой речке, за которой начинались возделанные поля и огороды.

Ариант быстро шагал по петляющей между деревьями тропинке. На душе было легко и радостно — скоро лето, впереди охота с Доброгастом, рыбалка на реке и много других интересных и приятных дел.

— Идарий, поплывём опять на остров. Будешь грести. Ты же это дело любишь.

— Отстань, с меня хватит того, что было месяц назад, — мальчик сердито посмотрел на товарища. — Опять ты со своим ножом возишься.

— Завидуешь? Тоже хочешь ножом поработать? Да ты не расстраивайся, вот закончу с этой палкой и дам его тебе. Вырежешь себе такую-же самую.

Вдруг шедший впереди охотник резко остановился и замер.

— Стойте на месте! — крикнул он, обернувшись к ребятам.

В ту же секунду из-за поворота метрах в тридцати от них появились три всадника. Рядом с ними рыча и повизгивая, бежали две большие, чёрные собаки. Ехавший впереди огромный бородатый мужчина, увидев путников, что-то быстро сказал следовавшему за ним невысокому круглоголовому человеку. Тот снял с плеча лук и, вставив стрелу, прицелился в охотника.

— Стоять! Ни с места! — гортанно закричал бородатый главарь.

— Разбойники! Бегите в лес!

Доброгаст привычным движением выхватил из-за спины дротик, метнул его в бородатого и, сжав в руках топор, бросился навстречу врагам. Но пробежав несколько метров, вдруг качнулся, захрипел и упал поперёк тропы. Стрела, выпущенная круглоголовым, пронзила ему шею.

Всё произошло так быстро и выглядело так неожиданно и так фантастично, что мальчики, несмотря на крик охотника, на мгновенье замерли, скованные страхом, затем, сорвавшись с тропинки, бросились в лес.

Ариант не разбирая дороги, кубарем скатился по косогору, перемахнул через поваленное дерево и помчался вдоль маленького лесного ручья. Он не видел, куда побежал Идарий, в голове стучала и билась только одна мысль: «Быстрей, быстрей!». Вдруг что-то тяжелое ударило его в спину, повалило на землю, больно прижав лицом к валяющимся на ней сухим веточкам. В нос ударил густой запах зверя. Он лежал, боясь пошевелиться, понимая, что при малейшем движении, малейшей попытке освободиться острые зубы вонзятся в него и будут безжалостно рвать и терзать его плоть.

— От нас не уйдёшь, щенок, — услышал он хриплый мужской голос. Нигрум, ко мне.

Собака, лежавшая на мальчике, встала, отошла в сторону, продолжая наблюдать за своей жертвой, готовая вновь броситься в погоню.

— Вставай! — подошедший худощавый мужчина быстрым, заученным движением надел широкий кожаный ошейник с утыканными по краям шипами и, дёрнув за привязанную к нему верёвку, закричал: «Быстро, за мной!»

Мальчик встал и покорно побрёл за своим мучителем. Никаких мыслей не было, сознание отказывалось воспринимать произошедшее. При малейшем повороте головы острые шипы впивались в шею. Шедший впереди разбойник периодически дёргал за верёвку, и тогда Арианту казалась, что его голова вот-вот оторвётся и покатится по земле.

Через несколько минут они вышли на тропу. Возле дерева, понуро опустив голову, сидел Идарий. Верёвка от его ошейника была обмотана вокруг ствола так, что он не мог даже встать на ноги. Рядом на траве уткнувшись лицом в землю, лежал Доброгаст. Ниже затылка из его шеи торчал окровавленный наконечник стрелы.

— А, нашёлся второй ублюдок, — бородатый ухмыльнулся, — от нас ещё никто никогда не уходил. Иди сюда, мой пёсик, — он погладил подбежавшую к нему собаку. — Ты сегодня хорошо поработал.

— Эту падаль скиньте в овраг, — он махнул рукой в сторону мёртвого охотника, — пусть ночные хищники полакомятся. Плохо, что не взяли живым. Зачем убил?

Сидевший под кустом круглоголовый вскочил.

— Хозяин, он швырнул в тебя дротик, от которого ты чуть не погиб, и я был вынужден стрелять. У него мог бы быть и второй дротик.

— А что, ты не мог его только ранить? Знаешь же, что каждый пленный — это деньги, ради которых мы лазаем по этим вонючим дырам. Дохлятина нам не нужна. Или ты думаешь, что в Ольвии за мертвеца дадут хоть один сестерций^[30]?

— Извини, хозяин, — круглоголовый стоял, опустив голову.

Разбойники разговаривали на каком-то непонятном Арианту языке. Но их вид, тон разговора, злобные лица говорили сами за себя. Мальчик взглянул на мёртвого охотника.

«Он хотел нас защитить, один бросился на трёх вооружённых врагов и погиб. Больше никогда я не пойду с ним на охоту. Никогда не услышу его советов и пожеланий», — мысленно попрощался со своим старшим другом Ариант.

Внезапно его охватила ярость, она накатилась волной, сдавила грудь, напрягла мышцы рук и ног.

— Нож, нож остался при мне, — мальчик осторожно провел рукой по правой голени. Там, ниже колена, пристёгнутый кожаным ремешком к ноге висел его любимый нож.

«Сейчас я отомщу этим сволочам за смерть своего друга. Убью их главаря. И пусть умру, но умру в бою. Уйду в мир мёртвых и там встречу Доброгаста. А Идарий? Но ведь ему уже всё равно не смогу помочь».

Медленно, осторожно он приподнял штанину и вытащил нож. Стоявшие невдалеке мужчины, ругались и не обращали на него внимания. Быстрым, незаметным движением перерезал верёвку, связывающую его с деревом. Крепко зажал в руке своё оружие и, не обращая внимания на впившийся в шею ошейник, рванулся к разбойникам.

Круглоголовый среагировал молниеносно — вскинул вооруженную плетью руку, пытаясь ударить в грудь, но Ариант резко наклонился и полоснул по ней ножом. Уйдя вправо, он выпрямился и кинулся на главаря, целясь в горло. Бородатый, с несвойственной для его габаритов скоростью, отпрянул влево и рукоятью меча нанёс сильный удар по голове. Мир на мгновение вспыхнул и погрузился во тьму.

2. ПЛЕН

(лето 61 г.н. э.)

Лодка неслась по течению, ветер и волны раскачивали утлое суденышко, бросали его из стороны в сторону. Ариант вцепившись в борт, смотрел, как с ужасающей скоростью приближается белая полоса бурлящей воды. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но вот лодка за что-то зацепилась, ее развернуло, закрутило в водовороте и швырнуло на огромную выступающую из воды скалу. Вылетев из нее, он покатился по камням, ломая кости и выворачивая суставы. Страшная боль пронзила тело, впилась тысячами игл в руки и ноги, расколола череп. Мальчик пришёл в себя. Сильно болела голова, тошнило. Его измученное тело трясло, подбрасывало на ухабах, ударяло обо что-то твердое и острое. Память постепенно возвращалась. Лесная дорога, разбойники, огромная черная собака, мертвый Доброгаст, зажатый в руке нож, с которым он бросается на бородатого главаря. Значит, не умер, остался жив. Но где же он теперь? Не открывая глаз, пошевелил головой: ошейника не было. Теперь руки: они свободны и не повреждены, ноги тоже целы. Открыл глаза и огляделся: он находился в сооруженной из толстых деревянных брусьев клетке, установленной на запряженной волами большой повозке, которая медленно катилась по ухабистой лесной дороге. Кроме него в клетке находилось еще четыре человека: двое подростков и двое взрослых мужчин.

— Мальчик очнулся. Я говорил, что малыш не умрет, — произнес один из них — худощавый, жилистый, обросший седой щетиной человек. — Венатор^[31] очень редко убивает свою добычу. Ведь это деньги.

— Так-то оно так, но уж очень сильно у него разбита голова. Видишь, какая опухоль, левый глаз почти не виден, — ответил другой: молодой мускулистый парень, — и потом он громко хрипел, метался в бреду и я подумал, что мальчишка уже пересек грань, отделяющую наш мир от мира мертвых.

— Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в медицине. Рана у него легкая, через несколько дней заживёт. А сознание он потерял в результате сотрясения мозга.

— Ты, я вижу, знаком с этой наукой.

— Я много с чем знаком. Эй, малыш, отзовись, — худощавый слегка дернул Арианта за руку, — как тебя зовут и откуда ты родом.

— Меня зовут Ариант, я из селения, которое стоит на берегу реки. Скажите, куда нас везут?

— Не знаю такого селения. А вот куда везут — вопрос сложный, думаю, что в Ольвию. Позже постараюсь рассказать поподробнее.

Незнакомец говорил на родном Арианту языке, правда, с небольшим акцентом.

— Но я не хочу никуда ехать. Меня ждут родители.

— Он хочет домой? — мужчина насмешливо посмотрел на мальчика, — я тоже хочу, но кто нас об этом спрашивает? Посмотри вон туда, — он махнул рукой в сторону двух вооруженных всадников. — Это охрана и они нас никуда не пустят. Но даже если бы их не было, ты бы не смог убежать, потому что, как и мы все, сидишь в этой проклятой клетке.

Арианта охватило отчаяние, состояние бессилья. Ещё недавно он был свободен, мог идти, куда хотел; его любили родители и Доброгаст, а сейчас он — пленник, зависящий от прихоти разбойников, в окружении чужих, равнодушных людей.

— Меня поймали не одного, а с товарищем. Его зовут Идарий. Ты его не видел? — спросил он худощавого, с трудом подавив распирающую изнутри тоску.

— Наверное, его везут в другой клетке. Венатор никогда не перевозит вместе двух знакомых между собой пленников — боится сговора и побега.

Тем временем телега выехала на большую поляну. С одной её стороны стояло с десяток таких же повозок с клетками. Рядом паслись волы и лошади. С другой — находилось сооружение, напоминающее большой сарай, наспех сколоченный из срубленных и распиленных древесных стволов. Солнце садилось, длинные тени деревьев легли на траву, и в лесу стало совсем темно.

— Ну, вот и прибыли на ночёвку, — пробормотал, ни к кому не обращаясь, долговязый пленник.

Один из подростков вдруг начал плакать, другой сидел молча, не шевелясь, устремив взор на грязные, нетесаные доски пола клетки. Наконец телега подъехала вплотную к сараю. Из-за его приоткрытой двери вышел круглоголовый с перевязанной какой-то грязной тряпкой правой рукой. При виде мальчика его лицо исказила злобная гримаса, и он невольно сжал висевший на поясе кинжал. Однако, овладев собой, молча подошёл к клетке и, открыв дверцу, прорычал: «Выходите по одному, вонючие собаки».

В полумраке сарая шевелились, стонали и кряхтели десятки людей. Голова Арианта продолжала болеть, волосы слиплись от засохшей крови, хотелось пить.

— Вот бочка с водой, можешь напиться и умыться, только не лезь в рану, — услышал он голос своего нового знакомого — Вода вроде не грязная.

Напившись, умыв руки и лицо, Ариант почувствовал страшную слабость, тело наполнилось чем-то тяжелым, ноги перестали слушаться. С трудом добравшись до кучи соломы, упал на неё и тотчас же уснул беспокойным сном.

Проснулся он от какого-то толчка.

— Это я, Идарий, проснись, — шептал знакомый голос.

Ариант открыл глаза и увидел лицо склонившегося над ним друга. Оно было измазано грязью, а большие серые глаза наполнены страхом.

— Что нам делать? Я не могу тут больше находиться. Они схватили меня и привезли сюда в клетке, как зверя, — голос Идария дрожал, — давай убежим, прошу тебя, давай убежим домой.

— Как же мы убежим, двери сарая закрыты, а снаружи, наверно, вооруженная охрана. Сейчас посмотрим, что там делается. Возможно, что-нибудь увидим через эту щель.

Мальчик осторожно, стараясь не шуметь, подполз к щели. Солнце вставало, но еще не показалось из-за леса. Утреннее небо заливало поляну равномерным тусклым светом. Вокруг сарая прохаживались с собаками на поводках два неизвестных разбойника, вооруженные пиками и короткими прямыми мечами. Чуть дальше еще один кормил волов. В противоположной стене щелей не было.

— Сейчас мы бежать не сможем, даже если удастся расширить щель и выбраться наружу, там стража с собаками, — Ариант пальцем указал на щель. — Может быть, следующей ночью.

В этот момент дверь распахнулась, и внутрь вошли три человека. Впереди шел знакомый бородач по имени Венатор.

— Всем стать вдоль стены и поживее! — закричал он зычным голосом, — сейчас вас покормят и напоят, затем мои помощники распределят по клеткам и мы поедем дальше. И не вздумайте убегать, собаки все равно догонят. За первую попытку сбежать — двадцать плетей, за вторую — отсечение головы. Всем понятно?

И хотя эта короткая речь была произнесена на дикой смеси языков нескольких местных племен — ее все поняли и нехотя выстроились вдоль задней стены сарая. Двое разбойников втащили большой чугунный котёл с дымящимся варевом. Всем раздали деревянные миски. Один из вошедших достал черпак и стал разливать в них нечто напоминающее кашу.

— Вода в баке, — буркнул он и вышел из сарая.

— После еды Венатор приказал поделить пленников на пятёрки, выводить из сарая и сажать в передвижные клетки. Медленно проходя вдоль строя понуро стоящих людей, он внимательно их рассматривал, некоторым ощупывал мышцы, заглядывал в рот, то удовлетворённо, то недовольно бормоча что-то себе под нос. Большинство пленных были мужчины, но было и несколько женщин. На них бородач обратил особое внимание, бесцеремонно ощупав каждую.

— Начало сезона неплохое, товар в целом хороший, — подытожил он, обращаясь к семенившему за ним маленькому лысому человечку, державшему в руках дощечку для записей.

Тут он увидел стоящего в толпе Арианта. Мальчик почувствовал на себе тяжелый взгляд главаря разбойников, и смело поднял глаза. Их взгляды встретились.

— Эй, ты иди-ка сюда. Да ты ранен щенок. Хотя нет — не щенок, а волчонок. Бросился на меня с ножом, Еще и ранил Хербса. Надо же. Такого я давно не видел. Матрилл, по-моему, ты у нас считаешься лекарем. Промой ему рану и наложи повязку. Этот зверёныш дорого стоит.

Через полчаса караван тронулся в путь. Застучали и заскрипели колёса, увозящие Арианта всё дальше и дальше от дома. Следующая ночёвка прошла в клетках, куда охранники набросали солому. Спали под отрытым небом, погода стояла тёплая, сухая и безветренная. Ночью холодно не было, но днём нещадно мучило палящее солнце. Большую часть дня мальчик лежал неподвижно, зарывшись головой в солому, сохраняя силы. Рана постепенно зажила, отёк сошёл, прекратилась головная боль. Он вновь оказался в одной клетке с долговязым. Кроме них в ней находилось ещё трое молодых мужчин, которые тупо взирали на сменяющие друг друга лесные пейзажи и лишь изредка переговаривались на незнакомом языке.

— Как сбежать, — эта мысль постоянно мучила, не давала покоя. Он понимал, что чем дальше караван уходит на юг, тем труднее будет вернуться домой, найти верный путь среди лесов, холмов и полей. Лёжа он тщательно рассматривал места, где деревянные брусья соединялись с полом, осторожно, незаметно пробовал их расшатать и выдернуть из пазов. Ничего не получалось, клетка была сделана прочно. Однажды за этим занятием его застал долговязый.

— Хочешь сбежать, малыш? Это сделать трудно, очень трудно. Клетки у Венатора надёжные и выдерживают не один сезон. Ведь для него самое главное довести нас до цели, — очень тихо, чтобы не слышали другие пленники, произнёс он.

— До какой цели? Куда мы едем? — недоуменно спросил мальчик.

— Я уже тебе говорил, что мы направляемся в Ольвию.

— Но зачем? Что мы там будем делать? Что это за Ольвия такая?

— Это греческий город, расположенный на правом берегу залива, в который впадают Борисфен^[32] и Гипанис^[33]. Ольвия по-гречески значит «счастливая», но нам этот город вряд ли принесёт счастье.

— А что такое Борисфен и Гипанис?

— Это реки. Так их назвали греки. Ты говорил, что твоё селение находится на берегу большой реки. Скорее всего, это Борисфен.

— И всё-таки я не понимаю, зачем нас везут в Ольвию? Что там мало людей и жители хотят нас поселить в своём городе?

— Эх ты, маленький дурачок, да не нужны мы там никому. Ольвия — город-порт на берегу морского залива. Это море мои соотечественники называют Понт Эвксинский^[34]. Туда приходят римские и греческие корабли. Их хозяева скупают по дешевке рабов у таких торговцев, как наш Венатор, и везут их в Рим или Грецию, туда, где они стоят дороже. Торговля рабами-варварами очень выгодное дело.

— А Рим и Греция это страны? Когда-то мне отец рассказывал, что там люди живут очень хорошо, но не все, а только те, которые заставляют работать на себя других людей.

— Он правильно говорил. Те, кто работает на других, называются рабы.

— Так значит, мы будем рабами?

— К сожалению, да. Не хочу тебя расстраивать, ведь раб — это вещь, которая принадлежит хозяину, и он может сделать с ней что захочет. Раб должен работать на своего господина и беспрекословно выполнять все его требования.

— Но я этого не хочу. В нашем селении никогда не было рабов. Все работают добровольно.

— А тебя никто не будет спрашивать, что ты хочешь и чего не хочешь. Работать заставят, а если не послушаешься — искалечат или убьют. Тебе придётся выполнять то, что от тебя будут требовать, чтобы сохранить себе жизнь. Понятно я объясняю?

Ариант задумался. Зачем людям нужны рабы? Неужели они не могут сами работать и обеспечивать себя всем необходимым? Неужели нужно заставлять это делать других людей? И как быть ему? Придётся всю жизнь жить в далёкой чужой стране, среди злых, жестоких людей, быть бесправным, полностью зависимым от них. Нет, такого он не вытерпит. Надо бежать, и бежать сейчас, пока ещё можно вернуться домой.

— Меня зовут Аристон сын Аристона, — вновь услышал он тихий голос своего товарища по несчастью. — Я грек, родом из Афин. Десять лет тому назад мне пришлось покинуть Грецию, потому, что мой отец, ярый противник Рима, был схвачен и казнён. Он был видным политическим деятелем и независимым человеком. Та же участь ожидала и меня. Ты, малыш, должен знать, что прошло уже более ста сорока лет с тех пор, как римский полководец Сулла захватил и разграбил Афины. Сейчас моя страна является римской провинцией и полностью зависит от прихотей императоров Рима. В Афины переселилось множество знатных римлян, которые навязали грекам свои правила и законы, считая их людьми второго сорта. Прежние императоры Рима, не любили Грецию. Эти тупые венценосцы не понимали и ненавидели греческую культуру, искусство, язык. Слава богам, семь лет назад последнего из них отравили приближенные и теперь на троне Нерон. Он вроде бы относится к моей родине лояльнее, даже уменьшил подати. Впрочем, зачем я всё это говорю тебе — варвару. Наверное, бывают в жизни моменты, когда нужно кому-то излить то, что накопилось внутри. Скажи, тебе интересно, ты понимаешь всё, о чём я говорю. Кстати, можно говорить громче, нашими попутчиками оказались сарматы. Я знаю их язык, а они наш совершенно не знают. И ещё, они говорят, что Хербс тоже сармат. Он видимо совершил какое-то преступление, бежал из племени и теперь очень боится встречи со своими сородичами.

— Конечно, понимаю, возможно, не всё, но стараюсь понять. Если чего-то не пойму — спрошу. Рассказывай дальше, — мальчик доверительно посмотрел на грека.

— Воистину ум и сообразительность даны человеку богами и не имеет значения, где он родился. Я прожил среди варваров десять лет и убедился, что многие из них гораздо умнее наших правителей. Так вот, ещё в юности я познакомился с трудами нашего великого историка Геродота^[35], первым описавшим восточные земли между Гипанисом и Борисфеном. Он побывал в Ольвии и, по-видимому, путешествовал по тем местам, где мы сейчас находимся. Правда, с тех пор прошло почти пятьсот лет. Тогда здесь жили кочевые племена, которые называли себя скифами. Кстати, ты знаешь, что у тебя скифское имя?

— Знаю, мне об этом рассказывали. Такое имя носил великий скифский царь.

— А ты молодец, действительно Ариант. Я слышал, что ты пытался убить Венатора и ранил мерзавца Хербса.

— Хербс застрелил моего друга охотника Доброгаста. А откуда тебе это известно?

— Обо всём мне рассказал твой дружок. Я спал рядом с ним в сарае. Ты его видел?

— Видел, но недолго.

— Скорее всего, он едет где-то позади нас. Видишь, наша подвода вторая в караване, а на первой его точно нет.

На следующий день Аристон подсел поближе к Арианту.

Дорога наша длинная, — сказал он, слегка похлопав мальчика по плечу, — сколько тебе лет?

— С тех пор как я родился, прошло пятнадцать зим.

— Зим, лет неважно, значит — пятнадцать, почти взрослый. Давай, я тебе расскажу про те страны, где мне приходилось бывать, и прежде всего про Рим, Великую Римскую империю, куда мы, скорее всего, попадём.

— Конечно, расскажи.

— И ещё, я буду произносить некоторые слова и фразы по-гречески, а ты постарайся их запомнить. Возможно, в будущем это тебе пригодится.

— Согласен.

— Тогда слушай.

Несколько часов Аристон рассказывал мальчику историю Рима: возникновение города, республики, войны с Карфагеном и с варварами, рассказал, как возникла империя, как императоры боролись за власть. Рассказал о сотнях тысяч рабов, сражающихся на аренах, возводящих дворцы и храмы, строящих дороги и каналы, работающих на полях и в домах богатых римлян. Рассказал о самом городе, раскинувшимся на семи холмах, о великолепных дворцах и виллах римской знати; о Форуме^[36] — сердце города, о величественных храмах Юпитера^[37], Юноны^[38], Минервы^[39], о политической и экономической жизни империи. Он старался, чтобы его рассказ был доступен, не вдавался в детали, акцентировал внимание на простых доступных подростку вещах и событиях.

— Неужели всё это правда? Неужели люди могут такое создать? — воскликнул Ариант.

— Конечно, правда. Рим прекрасен, но не для всех. По крайней мере, не для меня. В результате политики Рима даже моя родная страна стала для меня опасной. Я бежал из Греции под чужим именем на торговом корабле и попал в Ольвию. Но и Ольвия — греческий город, и в нём те же законы, что и в Афинах. Долго в нём нельзя было находиться, и я с таким же беглецом отправился на север. Около года мы провели в плену у сарматов. Это кочевой народ, обитающий в степях, через которые мы будем ехать. Сарматы удивительны тем, что в их племенах верховодят не мужчины, а женщины. Они воюют наравне со своими мужьями, так же хорошо стреляют из лука и метают копья, а в могилу умершей женщины кладут оружие. Через год они нас отпустили, и мы пошли дальше на север. Там жили оседлые племена. Кстати, их язык такой же, как и тот, на котором разговариваешь ты. Вероятно, твоё племя тоже относится к ним. Прожив с ними несколько лет, мы отправились ещё дальше на северо-восток, однако непроходимые леса и болота заставили нас повернуть обратно. Там людей почти нет, лишь изредка встречаются неизвестные никому дикие племена. Мой товарищ погиб, а я вернулся в знакомое селение. Через год решил идти на юго-запад через Дакию^[40] в Далмацию^[41] поближе к своей Родине. Но видимо боги решили иначе. Рабом я быть не хочу и не буду. И уж если суждено мне вернуться в Грецию, то не рабом.

Шёл день за днём. Караван медленно, но неуклонно двигался через бескрайние леса на юг. Дорог не было и порою в заболоченных поросших густой травой низинах колёса повозок так глубоко уходили в мягкую пропитанную водой почву что, несмотря на все усилия, волы не могли сдвинуть свой груз с места. Тогда пленников поочерёдно выпускали из клеток, и они, под крики и ругань охраны, помогали измученным животным сдвинуть с места свои передвижные узилища.

Ариант и Аристон, как и прежде, ехали в одной клетке. Грек, видя, как легко спутник запоминает незнакомые ему греческие слова, часами обучал его своему родному языку.

— Судьба раба, понимающего речь хозяина и умеющего правильно ему ответить, несравненно легче, — говорил он своему ученику.

— Но я не хочу быть рабом и мне не надо никакого хозяина. Я хочу выбраться из этой проклятой тюрьмы? — мальчик со злостью ударил по решётке.

— Хочешь сбежать? — Аристон внимательно посмотрел на своего спутника. — Мы в пути уже две недели. Леса скоро закончатся и начнутся степи. Там это сделать труднее. Пойми, малыш, главное — не клетка, ведь нас периодически выпускают из неё, чтобы мы могли размяться. Венатору важно доставить пленников покупателям в хорошем физическом состоянии. Главное — собаки.

Мальчик молча кивнул, вспомнив, как его легко догнал натренированный для ловли людей пёс.

— Так вот, нужно нейтрализовать этих животных, хотя бы на время, сделать так, чтобы они не слышали наш запах.

— Но как же мы сможем это сделать?

Вместо ответа Аристон повернулся и стал что-то внимательно высматривать вдоль тропы, по которой они ехали. Через час он удовлетворённо хмыкнул и, указав пальцем на небольшое невзрачное растение, напоминающее обычный бурьян, сказал: «Наконец-то я увидел то, что нам нужно». Если мы разомнём эти листья и натрём ими себе ноги, собаки не возьмут след. Запах травы отобьёт им нюх. Запомни её и на привале нарви несколько пучков. Я сделаю то же самое.

— Хорошо, — Ариант с восторгом посмотрел на своего нового товарища, — но откуда ты это знаешь?

— Откуда, откуда…, — пробормотал грек, — я же тебе говорил, что несколько лет жил и путешествовал в этих местах. Я знаю много растений, которыми можно лечить, а можно и убивать. Этому я научился у одного старика, с которым всё лето собирал разные полезные травы. Видишь те холмы, за ними протекает довольно большая река. Путь здесь один — по распадку к реке. Там есть брод и Венатор это знает. Скорее всего, остановка будет сразу за рекой, потому что дальше опять начинается очень большой лес. Скоро вечер, а как ты знаешь, ночёвки он делает только на открытых местах. Труднее сбежать. Теперь обрати внимание на дверь клетки. Она закрыта на примитивный замок. Такие замки тысячами изготовляются ремесленниками в Греции. Умному человеку его открыть несложно, но нужно одно простое приспособление. Вот оно.

Из складок одежды Аристон достал небольшой крючок из толстой проволоки и, повернувшись спиной к пленным сарматам, протянул его Арианту.

— Проволоку я нашёл в том сарае, где мы ночевали первый раз, а согнул её, засовывая в паз между полом и брусьями. Если крючком зацепить скобу замка и сильно потянуть под определённым углом, то замок откроется. Мне уже не раз приходилось такое делать. Это несложно. Венатор жадный и не хочет тратиться на более надёжные, но и более дорогие запоры.

— Так что будем бежать сегодня?

— Здесь наиболее благоприятное место для побега. Главное — есть река, я надеюсь, она нам поможет.

Через час караван остановился на берегу небольшой, но быстрой речки, левого притока Борисфена. Венатор, обойдя подводы, приказал всем узникам встать на ноги, держа над головами соломенные подстилки. Затем ездовые погнали волов в реку. Глубина её в этом месте была не более метра, дно песчаное, поэтому животные без особого труда в течение получаса перетащили телеги с клетками на другой берег.

— Ночёвка! — Закричал главарь разбойников, — Сдвинуть телеги. Пленных по очереди на кормёжку и прогулку.

— Ищи траву, и смотри, не перепутай, — Аристон улыбнулся и слегка подтолкнул мальчика к выходу.

Вскоре ночная тьма окутала речной берег. Освобождённые от волов телеги с клетками были сдвинуты в центр поляны, а по периферии разместилась охрана.

Постепенно лагерь затих, утомлённые за день узники уснули.

— Бежать нужно не сейчас, а перед рассветом, — прошептал грек, — тогда сон крепче и вероятность того, что кто-то заметит наш побег — меньше. Да и охрана, скорее всего, уснёт.

— А как быть с моим другом? Давай возьмем его с собой.

— Малыш, риск и так очень большой, а если мы начнём его разыскивать, то обязательно кого-то разбудим. Мне очень жаль, но помочь ему невозможно. Говори тише, не потревожь сарматов.

Ещё никогда время не тянулось так медленно. Лёжа на жесткой соломе, устремив взор в небо, Ариант ждал, ждал, с трудом сдерживая накопившуюся в нем энергию. К середине ночи звёзды и луна закрылись тучами, и стало совсем темно.

— Пора, — наконец прошептал Аристон, — пока боги на нашей стороне, видишь, как темно. Натри себе ноги травой, но часть оставь, ещё пригодится.

Повозившись минуту с замком, он открыл дверь, и они выбрались наружу.

— Ложись, и ползи за мной вон к тем кустам.

Добравшись до леса, беглецы осмотрелись. Стояла полная тишина. Их никто не преследовал.

— Сейчас — к реке, — вновь прошептал грек, — бежим вдоль берега вниз по течению.

Ариант побежал, вкладывая в этот бег всю энергию, всю мощь молодого истосковавшегося по свободе тела. Ветки кустов и деревьев хлестали по лицу, ноги проваливались в рыхлую почву, какие-то невидимые в темноте колючки царапали тело. Больше всего он боялся потерять из вида, бежавшего впереди товарища, боялся заблудиться в этом незнакомом лесу, перепутать дорогу и возвратиться обратно к каравану.

— Не бойся, — словно угадав его мысли, произнёс Аристон, беги вдоль реки и никогда не заблудишься.

Наконец они выбрались из зарослей на открытый песчаный берег. В этом месте река делала небольшой изгиб, и течение во время паводков выбрасывало на мелководье плывущие по воде ветки и даже целые стволы деревьев. Затем вода сходила, но принесённые предметы так и оставались лежать на песке.

— Давай столкнём это дерево в воду. Видишь, оно совершенно сухое, — Аристон указал на толстый узловатый ствол, с обломанными ветками, лежащий возле самой воды, — будем держаться за него, и плыть по течению. Вода сейчас тёплая.

— Я думаю, что теперь нас уже не догонят, даже собаки не помогут? — мальчик вопросительно посмотрел на своего старшего товарища, крепко держащегося за толстую ветку. — И как это ты придумал такое?

— Да, плыть неплохо, но медленно. К тому же придётся делать остановки, чтобы согреться, вода хоть и тёплая, но не настолько, чтобы в ней находиться часами. Знаешь, Венатор римлянин. Я это понял, когда услышал, что он разговаривает по латыни со своим помощником, тем, который ходит за ним с дощечками для записей. Он сказал, что есть заказ на семьдесят пять рабов, а у них их ровно столько же, поэтому нужно беречь каждого пленного, иначе он сорвёт поставку. Я знал многих римлян: и хороших людей и негодяев, но этот самый мерзкий из всех.

Около часа они плыли по течению, вцепившись в сучья, торчавшие из древесного ствола. Начало светать. После нескольких жарких дней вода была относительно теплая, но постепенно длительное пребывание в ней стало сказываться: онемели руки, намокшая одежда мешала держаться на поверхности. Ариант уже думал попросить своего товарища сделать остановку, когда услышал быстро нарастающий шум падающей воды. Река делала резкий поворот влево, огибая высокий обрывистый левый берег. Течение ускорилось. Миновав этот изгиб, беглецы увидели, что все русло завалено огромными валунами с торчащими между ними искореженными стволами деревьев. Вода, пробив себе путь сквозь эту преграду, с ревом и грохотом неслась между камнями и падала вниз бурлящими потоками. Тысячи лет она подтачивала гранитный утес и, наконец, произошел обвал, пригородивший речное русло.

— Быстрей, быстрей, — закричал грек, — бросай дерево и плыви к правому берегу.

В этот же момент течение подхватило ствол и понесло его в просвет между камнями. Ариант собрав все силы, оттолкнулся ногами от шершавой древесной коры и поплыл. Аристон на мгновение замешкался, зацепившись одеждой за сук. Ствол развернулся и прижал его ноги к большому торчащему из воды валуну. Лицо грека исказилось от боли. Оттолкнув навалившуюся на него громадину, он погрузился в воду, затем вынырнул и, неуклюже размахивая руками, поплыл к берегу.

Добравшись до мелководья, мальчик обернулся и увидел, что с его товарищем, что-то произошло. Голова пловца то появлялась на поверхности, то исчезала. Он понял, еще секунда и она полностью уйдет под воду. Бросившись обратно, схватил утопающего за руку и с силой потянул к берегу.

— Нога, нога. Я повредил правую ногу. Помоги мне выбраться на песок, — с трудом превозмогая боль, произнес Аристон.

Кожа наружной поверхности голени была содрана, а стопа неестественно торчала в сторону. Мужчина прополз насколько метров по берегу, попытался встать, но со стоном вновь упал. Затем медленно, осторожно сел и внимательно осмотрел ногу.

Идти я не смогу, — произнес он тихо, глядя на растерявшегося спутника, — но, хвала богам, это не перелом кости, а только вывих сустава. Ты мне должен помочь.

— Но как? Я же не умею лечить раны.

— Ничего, справишься. Я лягу на спину и крепко обхвачу ствол этого дерева. Ты возьмешь с обеих сторон мою ступню и сильно дёрнешь вот в этом направлении. Я буду кричать от боли, но ты не слушай, а делай своё дело. Вывих нужно вправить. Дай мне вон ту щепку, я её зажму между зубами.

Ариант с опаской посмотрел на ногу своего товарища. Стопа отекла, кожа на ней местами была бордового цвета.

— Не бойся, делай, что я сказал! — сердито крикнул грек, — быстрей!

Собравшись с духом, мальчик ухватился руками за ногу и дёрнул.

— А-а, — заорал Аристон, — дёргай сильнее!

Ариант рванул что есть сил. В стопе что-то хрустнуло, и она выпрямилась.

— Молодец, — раненный слегка пошевелил ступнёй, — найди мне прочную палку.

Пока мальчик ходил по берегу, выполняя поручения своего товарища, он снял обмотанный вокруг пояса длинный шарф и плотно перебинтовал им сустав. Затем с помощью принесенной палки попытался встать. Пройдя несколько метров, со стоном сел на землю.

— Пока не получается. Идти не могу. Нужно время. Хотя бы несколько часов, но может быть и больше. Давай доберёмся до опушки и там отдохнем. Впрочем, ты можешь дальше идти без меня. В конце концов, все равно скоро наши пути разойдутся — тебе домой, на север, а мне на запад, в Дакию. Иди, ориентируясь по солнцу и по деревьям, у них на северной стороне ствола растёт мох.

— Никуда я не пойду, — мальчик сердито посмотрел на своего старшего товарища, — и не брошу тебя раненого. Подождём, когда сможешь идти и пойдём вместе. Доберёмся до моего посёлка, там ты отдохнёшь, подлечишь ногу и пойдёшь дальше.

— Спасибо, малыш. Наверное, я тебя провожу до твоего селения, но оставаться в нем не смогу, я тебе говорил, что у меня другие планы.

С трудом преодолев двести метров, отделявших берег реки от лесной опушки, Аристон упал на землю.

— Все, пока будем здесь. Нужно позаботиться о еде. Ты видел, что в реке полно рыбы. Отломай длинную ровную ветку и попытайся ее толстый конец заточить об камень, ножа у нас нет. Получится примитивное копье. Стань на мелководье и попробуй копьем загарпунить пару рыбешек.

— Я знаю, как это делать, только немного отдохну.

— Хорошо, договорились.

Бессонная ночь и побег вконец измотали беглеца. Голова кружилась от голода, но не было сил добывать пищу, руки и ноги двигались с трудом, глаза слипались, сильно хотелось спать. Опустившись на землю рядом с греком, он подсунул под голову охапку сорванной травы и мгновенно уснул.

Проснулся Ариант от сильного толчка. В первую секунду он не мог понять происходит ли это во сне или наяву.

— Живо вставай, — услышал он знакомый голос, за которым последовал удар в бок.

Мальчик открыл глаза и похолодел. Страх сдавил грудь, парализовал руки и ноги, заставил бешено биться сердце — над ним огромной страшной горой возвышался Венатор. Рядом, держа в руках плеть, стоял Хербс с двумя охранниками. Борода главаря была растрепана, одежда заляпана грязью. В десяти метрах от них, возле поваленного бурей дерева, уткнувшись окровавленным лицом в землю, лежал Аристон.

— Вставай, щенок, — злобно повторил Венатор, — больше я повторять не буду.

— Бежать, — мелькнуло в голове Арианта.

Словно услышав это, Хербс перегородил ему путь к ближайшим кустам, а затем плетью хлестнул мальчика по спине. Боль пронзила тело и он, извиваясь словно червяк, покатился по земле.

— Не бить! — заревел Венатор, — мне он нужен живым и невредимым, без следов побоев. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не портил мой товар. Еще раз повторится, и я сдам тебя твоим «друзьям» сарматам. Знаешь, что они с тобой сделают? Привяжут к хвостам лошадей и пустят в степь. А потом все, что от тебя останется, съедят ночные хищники, — разбойник громко рассмеялся. — Свяжи этого звереныша.

Хербс злобно исподлобья взглянул на хозяина и молча связал пленнику руки и ноги, а затем, взяв его за шиворот, приподнял и прислонил спиной к дереву.

— Вот так-то лучше, — пробормотал Венатор и обернулся к мальчику. Он был в хорошем настроении: беглецов удалось всё-таки поймать. — Знаешь, как я вас нашел? Один из пленников заметил, как вы сбежали, и сообщил страже. Наверное, думал, что я его отпущу, а может, просто завидовал. Так вот, мы отправились в погоню почти сразу. К сожалению, собаки почему-то не взяли след, а то бы мы вас догнали ещё раньше. Должен сказать, что идея со стволом дерева была неплохая, но вам не повезло, причем вдвойне: обвал на реке и травма ноги этого мерзавца, — он махнул в сторону неподвижно лежавшего грека. — Не будь этого — могли бы уйти. Ну что ж, погуляли и хватит, пора обратно в родную клетку.

Улыбаясь и посмеиваясь, он подошел к Аристону.

— Вставай, да побыстрей, подумаешь, стукнули разок по роже, да и то не очень сильно. Это ты организовал побег и подбил на него мальчишку? Уверен, что ты — греческая собака. Я ведь все про тебя знаю. Посоветую перекупщику продать тебя в Грецию твоим врагам римлянам. Думаю, они хорошо заплатят, чтобы потом полюбоваться, как ты будешь подыхать на кресте.

Аристон зашевелился, привстал и, опираясь на палку, превозмогая боль, выпрямился. Его залитое кровью лицо приблизилось к ухмыляющейся физиономии Венатора, глаза горели ненавистью.

— Ut mortuos Romanum bastardus^[42], — громко произнес он и плюнул в лицо разбойнику.

Венатор отпрянул, словно от удара, на щеках и на лбу выступили багрово-красные пятна, глаза налились кровью.

— Что ты сказал?! Сдохнешь сейчас ты! — заревел он, хватаясь за висевший у него на поясе топор с широким изогнутым лезвием.

— Ut mortuos Romanum bastardus, — повторил грек.

Ударом кулака разбойник сбил Аристона с ног, прижав его к стволу упавшего дерева. Сверкнула сталь и через секунду отрубленная голова, разбрызгивая во все стороны струи крови, покатилась по траве. Схватив за волосы свою страшную добычу, Венатор швырнул её в сторону Арианта.

— Можешь поговорить со своим дружком. Смотри, он пришёл к тебе в гости. Наверное, что-то хочет сказать. Правда, пришёл не весь, а только голова. Но ничего, поговори с головой.

Мальчик с ужасом уставился на лежавший рядом предмет. Мёртвые глаза его друга были открыты и в упор смотрели на него. Ему показалось, что залитые кровью губы шептали: «Не бойся. Не бойся». Вдруг он почувствовал, что внутри растёт и раздувается что-то липкое, тяжелое, стремящееся вырваться наружу. В глазах потемнело. Спазмы сдавили желудок, вытолкнув наружу его содержимое.

— Поехали. Положи мальчишку сзади на лошадь, — главарь ткнул пальцем в одного из помощников, — отвечаешь за него головой. Понял?

Лежа поперёк лошади, уткнувшись лицом в её потный, покрытый жесткой шерстью круп, Ариант бессильно закрыл глаза. Он не хотел видеть никого: ни разбойников, ни лес, ни яркое летнее солнце, ни даже останков своего товарища, открывшего ему мир.

3. ОЛЬВИЯ

(лето 61 г.н. э.)

В последующие дни Ариант находился в каком-то странном не свойственном ему оцепенении. Все происходящее с ним стало безразличным, мозг отказывался активно мыслить, принимать какие-либо решения, тело стало тяжелым и неуклюжим. После побега Венатор приказал приковать его цепью к подводе, а наружу выпускать только в сопровождении охранника. Но мальчик и не думал убегать. Он часами сидел, прислонившись спиной к решётке, и равнодушно смотрел на сменяющие друг друга пейзажи. Постепенно леса исчезли, остались лишь небольшие рощи каких-то неизвестных ему южных деревьев. Затем исчезли и они. Сколько видел глаз, простиралась ровная как стол, поросшая ковылём степь. Налетающие порывы ветра качали ковыль, и казалось, что караван движется не по суше, а плывёт по волнам удивительного желто-зеленого моря. Изредка в низинах встречались островки степных цветов: ярко-красных маков, синих фиалок и колокольчиков, белых ромашек. Караван выбирался из ковыльного моря и двигался, словно по чудесному персидскому ковру.

Чувствовалось, что обширные открытые пространства Венатору и его подручным навевают тревогу и даже страх. Вожак засылал вперёд дозорных, а позади в трехстах-четырехстах метрах постоянно находился всадник, следящий, нет ли погони. Было запрещено громко разговаривать, отходить в сторону более чем на пятнадцать — двадцать метров, вечером разжигать костры.

— Боится, сволочь, степных воинов-сарматов, — пробормотал неряшливый, одетый в лохмотья старик, которого посадили в клетку вместо Аристона, — поймают, перебьют всех, их и нас.

— Лучше уж погибнуть от стрелы кочевника, чем плен, — рассеяно подумал Ариант. Мгновенная смерть в бою казалась ему даром богов.

Однако ничего не произошло, и через несколько дней вдали блеснула сине-голубая полоска воды.

— Это Гипанис, последняя наша преграда на пути в ад, — вновь произнёс странный старик.

Речка, к берегу которой приблизился караван, была намного меньше родной реки Арианта, но все же достаточно широка. Она плавно несла свои воды между невысокими, поросшими разнотравьем берегами. Ширина её достигала нескольких сотен метров, и, естественно, через эту водную преграду переправиться вброд было невозможно. В том месте, где пологий берег спускался к воде, находилась сбитая из досок пристань. Когда к ней подошла первая телега каравана, из-за изгиба речного русла появилось громоздкое сооружение: громадный плот, сколоченный из двух слоев бревен. Четверо огромных бородатых мужчин с помощью длинных шестов подогнали его к пристани.

— Давай первую упряжку, — заорал старший из них на дикой смеси греческого языка и местных наречий.

Охрана, подгоняя упирающихся волов, вкатила телегу на плот. Ловко орудуя шестами, паромщики перевезли ее на другой берег. Пять часов длилась переправа, пока, наконец, весь караван оказался на правом берегу Гипаниса.

Дальше путь шёл на юг вдоль залива, в который впадала река. Дорога то поднималась на небольшие пологие холмы, то опускалась к самой воде. Безбрежная водная гладь поражала своим спокойствием, неподвижностью и безмолвием: не было слышно ни шума ветра, ни плеска воды, лишь изредка тишину нарушали крики охотящихся за рыбой чаек. Вдоль дороги то и дело встречались заросшие травой и кустами развалины домов и подсобных сооружений, — остатки ольвийской хоры — небольших поселений, жители которых, занимаясь земледелием, животноводством, охотой и рыбной ловлей, обеспечивали Ольвию сельскохозяйственной продукцией. Сто лет назад племена гетов и даков полностью опустошили эти края и с тех пор греки перестали селиться в отдалении от спасительных крепостных стен города.

На второй день пути в полуденном мареве возникли стоящие на возвышенности огромные крепостные стены, за которым просматривались крыши храмов и верхушки башен. Это была Ольвия, её Верхний город, основанный более пятисот лет назад греками-переселенцами из Милета^[43]. Вокруг крепости, ближе к заливу, располагался возникший позже Нижний город: множество разнообразных сооружений: жилые дома, склады с товарами, мастерские. Возле пристани стояло несколько больших торговых судов и две триремы^[44]. Ничего подобного мальчик никогда не видел — его охватил страх, суеверный ужас, захотелось бежать, укрыться в лесу, спрятаться за частоколом родного посёлка, за стенами отчего дома. Здесь, в этом большом, каменном городе было всё чужое, враждебное, несущее зло. Ариант невольно рванулся в сторону и стальной браслет соединенный цепью с телегой больно впился в руку.

— А вот и цель нашего путешествия, но не конечная: дальше поплывём по морю, — услышал он голос оборванного старика.

— На таком корабле? — Мальчик указал на стоящие у берега суда.

— Скорее всего, на одном из них, — произнёс старик и замолчал.

Не доезжая несколько сот метров до крепости, караван свернул к пристани, вернее, ее старой, частично заброшенной части. Здесь находилось сооружение, напоминающее сарай в котором узники провели первую ночь плена, но не деревянное, а каменное, сложенное из крупных блоков потемневшего от времени песчаника.

— Всех накормить и разместить на ночевку, — приказал Венатор, — подъем с восходом солнца.

Выйдя из клетки, Ариант осмотрелся. В двухстах метрах начиналась уходящая вдаль водная гладь залива. Возле причала стояли два больших парусных судна, по палубам которых, крича и смеясь, ходили полуголые, загорелые до черноты люди. Огромные прямоугольные паруса были опущены и свернуты, а несколько толстых пеньковых канатов связывали их с вбитыми в землю сваями. Взглянув на толпу измученных пленников, теснящихся возле котла с едой, мальчик увидел Идария. Его друг, держа в руке деревянную миску, пробивался к дымящемуся вареву. На протяжении всего пути друзья виделись всего два раза, да и то мельком: Идарий ехал в самом конце каравана, и даже на стоянках им не удавалось поговорить. Сейчас же узникам было разрешено свободно перемещаться по небольшой запыленной площадке перед их временным жилищем. По-видимому, Венатор считал, что побег из Ольвии невозможен, тем более, что по периметру стояла вооруженная охрана.

— Здравствуй, — подойдя сзади, Ариант дёрнул товарища за руку, — как твои дела? Ты здоров?

Идарий испуганно обернулся: «А, это ты?» — тихо произнёс он: «А я уж подумал, что ты погиб. Поговаривали о каком-то побеге с твоим участием. А что касается меня… Наша участь уже предрешена. Видишь эти корабли? Завтра утром мы на них уплывём навсегда в далёкие чужие земли».

— Я знаю. Постараемся держаться вместе. Может быть, что-нибудь придумаем.

— Что же мы придумаем? С корабля не убежишь.

Идарий повернулся и медленно побрёл в сторону сарая.

Лёжа на жесткой соломе Ариант не мог уснуть: «Идарий прав, назад мы никогда не вернёмся. Если не удалось сбежать здесь, на своей родной земле, когда, хотя и с трудом, но ещё можно было бы добраться домой, то, как сбежать с корабля, плывущего по морю, как найти дорогу к дому из чужих стран, не зная куда идти. И всё-таки, нельзя предаваться отчаянию. Нужно бороться, приспосабливаться к новой суровой действительности. Нельзя быть слабым. Иначе погибнешь».

Ранним утром, едва взошло солнце, узников подняли и, наскоро покормив, выстроили на площадке перед сараем. Через несколько минут на дороге появилась удивительная процессия. Четверо чернокожих гигантов несли большие носилки с установленным под балдахином креслом, в котором сидел невысокий, толстый, краснолицый человек с маленькими, тёмными глазами и большой лысиной. Он был одет в ниспадающую складками на грудь, обрамлённую ярким геометрическим орнаментом белоснежную тогу. Его надменный взор, гордо вскинутая голова, медленные, ленивые движения воочию подтверждали слова Вергилия^[45]: «Владыки мира — народ, одетый в тоги». Впереди процессии шёл ещё один чернокожий, почти голый, в яркой набедренной повязке с большим кривым кинжалом на поясе.

— А-а-а это ты, Северин, — вальяжно произнёс гость, когда носилки опустились на землю, — надеюсь, оправдал своё имя, и выполнил условия нашего договора? По-моему в этой варварской стране тебя зовут Венатор. Так что, Венатор — охота удалась?

Огромный бородач весь сжался, и казалось, стал меньше. Подойдя к носилкам, он низко поклонился и несвойственным ему тихим голосом произнёс: «Приветствую тебя, достопочтенный Луций Альбин. Пусть боги никогда не оставят тебя без своего покровительства. Желаю тебе многих лет счастливой жизни, богатства и благополучия».

— Ладно, ладно, — Луций небрежно махнул рукой, — не надо беспокоить богов. Лучше покажи, что ты на этот раз привёз. Помнится, у нас был заключён договор о поставке семидесяти пяти рабов, а я вижу только семьдесят четыре. В чём дело? Или, может быть, ты сам решил стать семьдесят пятым? — толстяк затрясся от смеха.

Загорелое лицо Венатора покрылось красными пятнами.

— Было семьдесят пять, — угрюмо произнёс он, — один сдох в пути.

— Так неужели нельзя было найти замену?

— Это произошло недавно и неожиданно.

— Знаешь, мой милый охотник за варварами, меня мало интересуют твои проблемы. Ты нарушил условия договора и соответственно меньше получишь. Намного меньше. Разве не так? Показывай-ка мне свой товар!

— Я найду замену, — пробормотал Венатор. — Хербс, подойди-ка ко мне.

Шепнув что-то на ухо своему помощнику, он вновь поклонился толстяку.

— Прошу осмотреть товар, уважаемый Луций. Мне кажется, на сей раз он неплохой.

— Тамаль, ко мне!

Чернокожий мгновенно оказался рядом с хозяином и, вытащив из мешка, лежащего за креслом, ковёр расстелил его на земле. Затем подал ему длинную тонкую трость.

— Какая у вас тут грязь и вонь, — произнес Альбин, поморщившись.

Стоя на ковре, он приказал: «Подводите по одному, только не очень близко. Эти скоты сильно воняют».

Тщательно осматривая пленных, он заставлял их наклоняться, приседать, раздеваться, заглядывал им в рот, тыкал палкой, требовал показывать зубы.

А это что за беззубое чучело? Что он умеет? Он же сдохнет в пути, — трость упёрлась в оборванного старика, — я чувствую, Северин, ты хочешь меня обмануть.

— Старик — прекрасный гончар. Для работы ему зубы не нужны — замахал руками Венатор. — Клянусь богами, ты не пожалеешь, что взял его.

— А это что за бугаи? У них же нет мозгов. — Луций ткнул тростью в трёх сарматов, — они могут только рыть землю.

— Но ведь наш император, да принесут ему боги вечное благоденствие, строит новый дворец. Нужны сильные рабочие руки.

— На всё у тебя есть ответ. А детей, зачем сюда притащил? — толстяк указал на Арианта и Идария. — Впрочем, сейчас в нашем «высшем свете» опять в моде мальчики и некоторые молодые рабы на этом поприще делают неплохую карьеру, становятся вольноотпущенниками и даже влиятельными людьми.

— Не знаю как второй, но этот, — Венатор указал пальцем на Арианта, — настоящий волчонок. Когда мы его схватили, он бросился на меня с ножом и ранил Хербса. Потом чуть не сбежал. Ловкий, смелый и находчивый варвар. Со временем станет хорошим гладиатором. А вот тебе и семьдесят пятый.

Хербс и двое его подручных тащили кричащего и упирающегося мужчину, в котором мальчик узнал одного из охранников.

— Хитрец ты, Северин, — Луций улыбнулся, — додумался же до такого, продать одного из своих помощников. Не жалко?

— Чего жалеть. Он здоровый исполнительный варвар. Послужил мне, послужит ещё кому-то. Забираешь?

— Ладно, ладно, беру. Но должен сделать тебе замечание. Почему только пять женщин. Ты что воображаешь, что в Риме не нужны рабыни? Несмотря на новые веяния, многие всё-таки предпочитают женскую любовь. Кроме того они нужны в любом приличном доме. О, я вижу, тут уж ты преуспел! Все юные и свежие. Особенно эта.

Толстяк рванул рубашку на одной из девушек, обнажив её по пояс.

— О, какие груди и талия, я возьму её себе. Спроси, как эту красавицу зовут. Как? Аттия. Скажи ей, что впредь она подчиняется только мне. Пусть делает всё, что я приказываю, и если будет послушна, ей будет хорошо и даже приятно. Всё. Заканчиваем. Забираю всех. Идем, решим наши финансовые вопросы.

— Уважаемый Луций, скажи, как обстоят дела со строительством моего дома в Капуе^[46]? Всё ли там в порядке? — Венатор заискивающе смотрел не толстяка.

— Там-то всё хорошо, но должен сообщить новость, которая тебя не обрадует: наш молодой цезарь задумал грандиозный поход на восток по стопам Великого Александра. Он желает завоевать Парфию и идти дальше до самой Индии. Наши доблестные легионы разгромят восточные царства, и тогда в Рим польётся огромный поток рабов.

— Неужели такое возможно? — Лицо охотника за рабами вытянулось.

— Возможно, но маловероятно. К счастью для нас, Нерон совершенно не разбирается в военном искусстве и его желания очень далеки от реализации. Сейчас неспокойно в Британии и в Иудее, да и в самом Риме не всё так хорошо, как хотелось бы. Так что, мой дорогой ловец варваров, пока можешь не беспокоиться, на твой век работы хватит.

Через час пленников погнали к берегу залива. Обернувшись, Ариант увидел, что к месту их последней ночёвки приближается новый караван телег с клетками, и понял, что не одним им предстоит вынужденное морское путешествие на больших кораблях.

Ольвия переживала не лучшие времена. После нашествия гето-даков во главе с Буребистой^[47]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

29

ОльвияПонтийская (греч. — счастливая, богатая) — античная греческая колония, основанная выходцами из Милета в первой четверти VI века до н. э. на правом берегу Днепро-Бугского лимана к югу от современного Николаева

30

Сестерций (лат. sestertius) — древнеримская серебряная (после Августа латунная) монета достоинством в два асса и один семис (1/2 асса), что и зафиксировано в её названии. Дословно её название означает «половина третьего» (лат. semis + tertius), т. е. два асса и половина третьего

31

Венатор (лат. venator) — охотник

32

Борисфен — древнегреческое название реки Днепр

33

Гипанис (греч. — буйная, бурная) — древнегреческое название реки Южный Буг

34

Понт Эвксинский — древнегреческое название Чёрного моря

35

Геродот Галикарнасский (484 г. до н. э. — 425 г. до н. э.) — древне-греческий историк и географ, автор первого полномасштабного исторического трактата — «Истории», — описывающего греко-персидские войны и обычаи многих современных ему народов. Труды Геродота имели огромное значение для античной культуры, и являются чрезвычайно важным источником по истории Великой Скифии, включая десятки античных народов на территории современной Украины и России

36

Римский форум (лат. Forum Romanum) — площадь в центре Древнего Рима вместе с прилегающими зданиями. В имперский период в результате постепенной разновременной застройки достиг таких огромных размеров, что превратился в центр деловой, религиозной и общественной жизни города.

37

Юпитер — в древнеримской мифологии бог неба, дневного света, грозы, отец богов, верховное божество римлян

38

Юнона — древнеримская богиня, супруга Юпитера, богиня брака и рождения, материнства, женщин и женской производительной силы. Покровительница браков, охранительница семьи и семейных постановлений

39

Минерва — в римской мифологии богиня мудрости.

40

Дакия (лат. Dacia) — историческая область, к которой во времена Римской империи причисляли обширные горные и равнинные земли, прилегающие к северу Балканского полуострова, раскинувшиеся между Тисой, Дунаем, Днестром и Карпатами

41

Далмация (лат. Dalmatia) — историческая область на северо-западе Балканского полуострова, на побережье Адриатического моря, на территории современных Хорватии и Черногории

42

Ut mortuos Romanum bastardus (лат.) — чтоб ты сдох, римский ублюдок.

43

Милет — древний, ныне несуществующий город на территории современной Турции. Самый могущественный и богатый из ионийских городов в Малой Азии

44

Трирема — боевой и грузовой корабль античных цивилизаций Средиземноморья: финикийцев, греков и римлян. Трирема получила свое название из-за трех рядов вёсел, которые, располагались одно над другим в шахматном порядке, каждым веслом управлял один человек

45

Вергилий — Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.) один из величайших поэтов Древнего Рима

46

Капуя, — город и крепость в Южной Италии на левом берегу реки Вольтурно

47

Буребиста — царь Дакии в 82 — 44 гг. до н. э.