Страсть

Михаил Александрович Каюрин, 2022

Они наделены избыточной любвеобильностью. Их неуёмная страсть главенствует над моральными устоями. В погоне за блаженством они не терзаются вопросом, правильно ли поступают. Разум этих людей уходит на второй план, отдавая предпочтение желаниям жаждущего тела. Истинная и большая любовь для них – заоблачная мечта, как небесный рай для смертельно больного человека. Содержит нецензурную брань.

Соблазнение егеря

В доме стояла мёртвая тишина, а всё пространство вокруг погрузилось во тьму абсолютной черноты. Время словно остановилось.

Четверть часа назад Егор и Виолетта после затянувшегося до полуночи ужина, наконец, улеглись спать. Перед этим был долгий и непримиримый спор о том, кому где ночевать.

Егор уступал гостье место в доме, сам же собирался застелить соломой пол под навесом и провести ночь на открытом воздухе.

Спор между ними возник, можно сказать, на пустом месте.

По мнению Виолетты, если под навесом будет спать Егор — значит, она поступит по отношению к нему, как хозяину жилища, весьма неуважительно. Егор же считал, что более комфортный ночлег должен быть предоставлен гостье.

— Будешь спать в доме. Таков закон людского гостеприимства, — заявил он в категоричной форме, опасаясь за её здоровье.

Ближе к ночи установилась отвратительная погода. Проливной дождь с градом, который выплеснула из себя пришедшая с севера туча, насытил воздух влагой и сильно охладил его.

Появилось ощущение, будто нежданно-негаданно нагрянула промозглая осень. Помимо этого, излившиеся дождевые потоки насытили водой землю под навесом до предела — она сделалась сырой и источала холод.

Обоюдные доводы и веские аргументы следовали один за другим, спор затягивался, принимая жесткий характер и превращаясь в настоящую схватку двух непримиримых противников.

Нелестный диалог мог продолжаться долго, если бы вдруг на хмельной ум Виолетты не пришел, казалось бы, немыслимый ранее вариант: переночевать следует обоим в одной комнате.

— Егор, а почему бы нам не переспать вместе? Что мы, как дети, спорим по какому-то пустяку? — предложила Виолетта и замерла в ожидании.

В свете керосиновой лампы она увидела, как вздрогнуло лицо Егора и вытянулось в немом удивлении. Словно он неожиданно получил смертельный удар ножом и не мог до конца осознать случившееся. Взгляд стал неподвижным и даже испуганным.

Зависла длительная пауза, Виолетта с запозданием сообразила, почему вдруг замер её собеседник. По всей вероятности, Егор воспринял её предложение в прямом смысле — лечь с ней в одну постель. Она тут же спохватилась, пояснила с усмешкой:

— Не пугайся, герой, я не предлагаю тебе лечь со мной в обнимку в одну постель — это будет провокация на секс. Я говорю об едином пространстве. Это к тому, что можно и в доме настелить сена, а комнату поделить на две половинки занавеской. Как это делают в густонаселённых помещениях.

Виолетта слышала шумное дыхание Егора — он с трудом переводил дух, усиленно соображал над ответом. Наконец, бросил в ответ:

— Чёрт с тобой, чумовая дама!

Он сходил во двор, принёс несколько больших охапок сена, разбросал их ровным слоем и уложил сверху длиннополый тулуп. Ни слова не говоря, натянул шнур от дверей до печи, навесил кусок тонкого брезента, хранившегося на крыльце.

— Коммуналка готова, — пробурчал он недовольно. — Как старший по дому, объявляю отбой.

И, не раздеваясь, в одежде, улёгся в свежеизготовленную постель.

Ни спирт, ни позднее время не могли поспособствовать наступлению быстрого сна. Егор лежал и прислушивался к своим ощущениям похотливого желания. Его сознание, вместо того, чтобы направить мысли в отвлечённом направлении, было всецело устремлено к сумасбродной журналистке.

Она была совсем рядом, его тонкий слух улавливал её дыхание и малейшие шорохи при подвижках тела. Словно магнитом притягивало его к ней. И ему почему-то совсем не хотелось избавляться от мыслей об этой взбалмошной женщине — но такой милой и привлекательной.

Беседуя с ней весь вечер, пристально вглядываясь в её лицо, наблюдая за мимикой и жестикуляцией, он всё больше и больше склонялся к тому, что Виолетта — это продувная и опасная бестия.

И вот теперь, лежа в двух метрах от неё, Егор мучился от её присутствия.

«Эту авантюристку лучше не трогать», — сделал он заключение.

Егор перевернулся на спину, тяжело вздохнул, уставившись пустыми глазами в невидимый потолок.

За семь лет одиночества в тайге Егор отвык от общения с женщинами и сейчас терзался от её присутствия.

Пошевелилась за занавеской Виолетта.

«Не спит, — отметил про себя Егор. — О чём-то размышляет. Интересно, о чём? Неужели о том, как меня соблазнить?

Он тут же представил, как она прикасается к нему, заглядывая в лицо, нежно гладит по волосам на груди и тянется к его губам для сладостного поцелуя. Так, как это делала когда-то его жена.

При мысли о близости с Виолеттой по телу прокатилась знакомая волна возбуждения. На душе сразу стало трепетно и тревожно. Он уже знал, какие эмоции последуют дальше и чем всё это может закончиться.

«Почему эта женщина не даёт мне покоя? — в который раз за один день задумался Егор, злясь на себя.

Егор встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли.

«Фу, ты, чёрт! Что за ересь ползёт в голову! Отчего вдруг? Давно не пил — спирт подействовал? Или крышу сносит от присутствия соблазнительной бабы?»

Пересиливая зарождающееся возбуждение, он постарался переключить мысли на другую тему, чтобы отвлечься и успокоиться.

«Надо заставить себя уснуть — иначе мне хана», — приказал он себе, повернулся на бок и принялся вспоминать родной посёлок, родителей, соседских мальчишек. Сделав некоторые усилия над собой, он быстро добился того, что картины родных мест и знакомые лица поплыли перед ним, как в документальной ленте.

Его переворачивание с боку на бок услышала Виолетта. Ей тоже не спалось. Она вновь прокручивала в голове весь вечерний разговор с егерем, пытаясь дать оценку каждой его фразе, каждому слову. И чем дальше она углублялась в анализ беседы, тем больше убеждалась, насколько проникновенным было его повествование об окружающем мире. А каков его бархатистый голос? Его можно слушать и наслаждаться чудными переливами тонов до бесконечности! А этот неотразимый взгляд? Когда он смотрел на неё — по телу непременно пробегали мурашки. Проницательный взгляд, волнующе-искренний, душевный, исполненный внутреннего убеждения! К характеристике его натуры и личности, без всякого сомнения, подходит любой эпитет.

«В такого красавца невозможно не влюбиться, — думала она. — Если бы об этом таёжном сокровище прознали одинокие женщины, они бы, без всякого сомнения, устремились к нему, как мотыльки к огню. Одна импозантная фигура чего стоит! А лицо? Я же видела его лицо! Я видела блеск в его глазах! Оно полно страсти ко мне, оно выражает желание насладиться мною, как желанной конфетой, причём, готов проглотить её вместе с обёрткой! Ха-ха-ха, — прыснула Виолетта самодовольно и быстро прикрыла рот ладошкой. — А я что же? Разве я не хочу познать его ближе? Разве не желаю почувствовать шарящие в темноте его сильные руки, ощутить жар разгорячённого тела и его твёрдую плоть внутри себя? Я же не бесчувственная чурка, в конце концов? И потом, когда у меня последний раз был мужчина? Пожалуй, даже и вспомнить трудно. А тут такой случай подвернулся!»

Эти слова раззадорили её страсть и подстегнули плотское желание. Она прислушалась к звукам шуршащего под Егором сена.

«Мучается, несчастненький, — подумала она с откровенной жалостью. — И думает сейчас обо мне, наверняка, как и я о нём. Не спится бедняге, когда рядом красивая молодая женщина. И хочется, и колется, и совесть не велит. Наверно, это жестоко с моей стороны — расположиться на ночлег в одной комнате с мужиком, прожившим в одиночестве многие годы, и не подать ему никакой надежды на ночную любовь. Его понять можно. Он явно опасается проявить своё желание первым, потому что не хочет выглядеть в моих глазах грубияном и насильником». Егор принадлежит к категории мужчин-рыцарей, настоящих джентльменов. И поэтому я должна первой сделать шаг к сближению».

Виолетта медленно приподнялась, придвинулась на край постели, опустила ноги на пол. Прислушалась. Было тихо, никаких шорохов и звуков не донеслось со стороны мужской половины.

«Неужели уснул? Или прикинулся спящим, замер в ожидании моих дальнейших действий?» — задумалась она.

Посидев в нерешительности с полминуты, Виолетта упрекнула себя в трусости: «Что это со мной? Никогда не боялась мужчин, а тут вдруг сдрейфила? Ага, понятно. Всё потому, что прежде мужики хотели тебя, а тут ты сама загорелась любовью к мужчине. И к какому?! К красавцу с семилетней выдержкой! Оробела! Нет, Виалетточка, не к лицу тебе идти на попятную. Коль уж опустила свои ноженьки на пол — вперёд за счастьем!»

Её сердце учащённо билось в груди, будто она собиралась отправиться на смертельно опасное дело.

Подбодрив себя, Виолетта встала с кровати и, осторожно ступая босыми ногами, двинулась по направлению к ложу Егора.

Он всё слышал, от начала и до конца. Слышал, как она ворочалась в постели, а потом вдруг отчего-то хихикнула, прыснув в ладошку, и затихла ненадолго. Потом зашуршало отбрасываемое одеяло, и опять тишина…

Егор в напряжении смотрел невидящими глазами в сторону доносящихся звуков и ждал дальнейших действий своей нахальной гостьи. Вернее, он уже догадался о намерениях журналистки, но не мог поверить до конца в происходящее и даже ущипнул себя. Да, всё происходило на самом деле и не было сновидением.

«Что же делать? Встать и зажечь керосиновую лампу? Посмотреть презрительно в её бесстыжие глаза и демонстративно покинуть избу, пока не поздно?» — пробежала в голове спасительная мысль.

Виолетта не дала ему времени на принятие решения. В считанные секунды она очутилась рядом, опустилась перед ним на колени, прошуршав сеном. Егор не видел её, но явственно чувствовал её частое и прерывистое дыхание.

— Тебе чего? — спросил он, изображая, будто спросонья, чувствуя, как загорается в нём огонь неотвратимого пожара, потушить который он будет уже не в состоянии. Предотвратить бурю в душе уже не поможет никакая методика успокоения. У него просто не остаётся на это времени.

— К тебе пришла, Егорушка, — сказала Виолетта и не узнала своего дрогнувшего голоса. — Только не говори мне, что ты спал. Я слышала, как ты ворочался, и я догадалась отчего.

— Отчего? — отозвался Егор в темноте и почувствовал, как спазм перехватил горло.

— Оттого, что ты хочешь женщину, и не просто женщину — любую, чтобы снять плотское напряжение, — а именно меня. Я знаю, что это так, сердцем чувствую, и не говори мне обратного.

Виолетта наклонилась, вытянула руку вперёд, отыскала наощупь ладонь Егора, вложила в неё свою, горячую. Он лежал на спине, раскинув руки по сторонам.

— Чувствуешь, как я горю? Я тоже хочу тебя, и ты не можешь мне в этом отказать, не имеешь права обидеть женщину, — Виолетта опустилась рядом с Егором, её другая ладонь скользнула по его одежде и остановилась с левой стороны груди.

— О-о, как оно трепещет! — восторженно сказала она. — Оно кричит надрывно, а ты его не слышишь.

— Постой, — хрипло проговорил Егор, убирая её руку с груди. — Мне нужно спросить тебя кое о чём.

— Потом, мой хороший, потом спросишь, и я отвечу на все твои вопросы, — Виолетта обхватила его голову обеими руками, впилась горячими губами в его губы, не давая произнести больше ни слова.

Жадный поцелуй длился до тех пор, пока у неё хватило дыхания. Потом она отпрянула, с шумом захватила воздух. Трясясь, как в лихорадке, выдохнула:

— Только не прогоняй меня, Егорушка. Я очень тебя прошу. Я сама не знаю, что со мной происходит, но всё нутро моё жаждет тебя. Я просто умру, если ты отвергнешь меня…

Егор почувствовал, что перестал принадлежать сам себе, как когда-то в далёкой юности, в тот незабываемый день познания своей первой женщины — зрелой и опытной, превратившись в пассивного и беспомощного человека. За него всё делала Виолетта. Она очень оперативно раздела его и водрузилась сверху, вновь прильнула к его губам с большой жадностью.

С дрожью в теле Егор ощутил, как острые набухшие соски Виолетты ткнулись ненадолго в его грудь, от женщины исходил жар.

— О, боже… — послышался её стон. — Как я хочу тебя, мой отшельник… ты сводишь меня с ума…

Её страсть в одну секунду передалась ему и почти мгновенно заполнила всё его тело. В бурном неотразимом порыве он прижал к себе Виолетту и принялся с безумным неистовством целовать в шею, в лицо, в грудь, в один миг забыв обо всём на свете…

— Егорушка, хороший мой… милый… долгожданный… — горячо шептала Виолетта. Её рука лихорадочно заскользила по его животу вниз, ухватила за напрягшуюся до предела плоть и без промедления направила себе между ног.

Он замер на мгновенье перед проникновением в дышащее жаром лоно, которого не испытывал семь лет, а потом, громко вскрикнув, с силой стиснул трепещущее тело Виолетты, и слился с ней в одно целое…

…Опустошённые и обессиленные, они лежали, не шевелясь, и молчали, успокаивая разгорячённую кровь. Каждый думал о своём.

В голове Егора витали противоречивые чувства. Он не мог понять, что с ним происходит. Некоторое время назад внутри него всё бурлило и клокотало, будто проснувшийся вулкан, а неуправляемые чувства, как раскалённая лава, растекались по всему телу, сжигая на своём пути все преграды. И вот теперь, когда этот вулкан перестал бесноваться, а излившаяся магма больше не сжигает его протестное сознание, в голове заработал трезвый рассудок. На душе стало отчего-то тревожно и стыдливо, будто он совершил какой-то недостойный поступок, за который совсем скоро придётся расплачиваться.

Ему вдруг вспомнилось, как давным-давно, точно такие же тревожные чувства он испытывал, вкусив впервые любовные утехи поселковой развратницы. Тогда совсем аналогично, страшась будущего, он лежал рядом с женщиной и мучился от нахлынувших чувств.

Но то были события тридцатилетней давности, он был юн и неопытен, входил во взрослую жизнь, ему впервые довелось познать женщину. А что же происходит теперь? Чего он тревожится здесь, в безлюдной тайге, какого будущего страшится, когда на десятки километров нет цивилизации? Что такого, непотребного, произошло между ним и Виолеттой? Женщина сама возжелала его, никакого насилия над её чувствами, никакого попирания женского достоинства он не совершал. Притяжение было взаимным и искромётным, нужно лишь радоваться обоюдно доставленному удовольствию.

И вдруг его осенило: эти смятенные чувства от того, что он, вероятно, влюбился в Виолетту! Да, да, именно влюбился и боится признаться в этом. Отсюда и все тревожные ожидания. Пройдёт ещё немного времени и доверительный разговор между ними неизбежно состоится.

Что он должен сказать Виолетты? Сознаться в своих чувствах? Сказать, что не видит смысла в дальнейшем одиночестве?

Егор лежал и напряжённо думал, думал, думал…

Виолетта же, наоборот, радовалась состоявшейся близости. И, если бы сейчас в оконце заглянуло раннее солнышко, и можно было взглянуть на неё со стороны, то от взгляда не ускользнул бы тихий радостный блеск в её глазах. Она счастливо улыбалась и радовалась тому, что всё произошло именно так, как она того хотела. Немногословный и загадочный Егор покорился ей, стал её мужчиной.

«Он — мой, красивый, суровый, неприступный и гордый! Мой ласковый и нежный одинокий волк! — думала восторженно Виолетта. — Я многие годы искала счастья и сейчас могу быть довольна собою: после длительных поисков я его отыскала! Все прежние мужики — невзрачные песчинки, по сравнению с этим золотым самородком. Ни с одним из них я не испытывала такого наслаждения, которое испытала с ним. Не мужчина — а ураган!»

Её богатое журналистское воображение уже рисовало ей обворожительное будущее.

Виолетта преданно прильнула всем телом к Егору и принялась его ласкать, нежно проводя ладонью по плечу, шее, груди, потом поцеловала в щёку.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — прошептала она.

— И о чём? — моментально спросил Егор, словно только и ждал этого вопроса.

— О дальнейших отношениях между нами, о том, как поступить со мной дальше. Выгнать взашей или крепко подружиться. Я угадала?

Егор хотел подтвердить, что это действительно так, но почему-то промолчал.

— Именно такие мысли и кружатся в твоей голове, — с уверенностью произнесла Виолетта. — Можешь не отвечать.

И вновь наступила длительная пауза, затем она снова заговорила первой всё тем же тихим голосом:

— Ты, Егорушка, не переживай и не мучайся напрасно. Я перед тобой в неоплатном долгу — ты спас меня от гибели и можешь расценивать эту ночь мизерной благодарностью за мою спасённую жизнь. На большее я не претендую, хотя была бы не против к дальнейшему развитию наших отношений.

— О чём ты говоришь? — прервал её Егор. — Какая может быть благодарность? Мне почему-то показалось, что это был искренний порыв чувств, а, получается, это всего лишь плата натурой?

— Ты не ошибся о моей искренности, — Виолетта запустила ладонь в густую растительность на груди Егора, принялась медленно теребить волосы пальцами. — Это был порыв души. Можно сказать, зов моего сердца. Неужели ты за дни нашего знакомства так и не понял, что я не равнодушна к тебе и млею при каждой встрече с тобой? Моя грубость — это напускное, защитная реакция, что ли… Я простая одинокая баба, которая мечтает найти спутника жизни и создать семью… А в тебе, Егорушка, я разглядела того самого мужчину, в котором нуждаюсь. Ты — уникум, я втюрилась в тебя с первого взгляда.

— Что… что ты сказала? — не поверил Егор словам журналистки. Он резко повернулся к ней и в кромешной темноте схватил её за плечо. — Повтори!

— Я думала, у тебя со слухом полный порядок, — съязвила Виолетта. — Оказывается, лишь один твой орган сохранил феноменальные способности. — Она положила руку на его мужское достоинство и восторженно произнесла: — Ого-го, какой молодец! Как часовой на посту. Не дремлет и в полной готовности ждёт дальнейших распоряжений. А ну, мой неутомимый труженик, иди к своей кисе, она уже заждалась тебя!

— Ах, ты бесстыдница! — проговорил Егор и в одно мгновение подмял Виолетту под себя. — Я сейчас откушу твой извращённый язык, бессовестная женщина! Ты у меня запросишь прощения за свои скверные слова!

— Ты волен поступить со мной так, как тебе хочется, — прошептала Виолетта в сладкой истоме, — милый мой егерь, добрый лесной волшебник. Прежде чем я приму страшную казнь от тебя, ты должен исполнить моё последнее желание…

Страстные объятия и ненасытные поцелуи длились ещё очень долго, и лишь когда робкий призрачный свет закрался в дом, они, наконец, угомонились и, сплетясь в тугой любовный узел, который невозможно было развязать, заснули крепким беспробудным сном…

***

Безмятежная идиллия длилась несколько дней. Боль в ноге у Виолетты прошла уже через день после случившегося урагана, когда её унесло вместе с палаткой, и она свободно могла передвигаться.

Каждый день, позавтракав, они покидали дом и гуляли беспечно по берегу, купались в реке нагишом, ворковали и целовались, как голубь с голубкой, лежали на горячей гальке, подставив обнажённые тела ласковым лучам солнца. У них шло медовое время.

До приезда второго егеря оставался один день, задерживаться на кордоне Виолетта не могла. О предстоящей разлуке с ней Егору не хотелось не говорить и не думать, однако, мысль о ней уже неотступно крутилась в голове. За ушедшие дни было сказано друг другу многое, но не всё. Главный, окончательный разговор был ещё впереди. Оба они, зная о его неизбежности, готовились к нему, скрывая друг от друга свои мысли.

Утром последнего дня Егор предложил прогуляться до того места, куда приходила на водопой медведица с медвежатами.

— Помнится, я обещал тебе показать медвежат, — сказал он. — Так вот, сегодня самое подходящее время для такой прогулки.

— Почему именно сегодня? — спросила Виолетта.

— Потому что день выдался облачным и валяться на холодных камнях не имеет смысла. А главное — я твёрдо уверен, что ноженьки твои здоровы, и, в случае чего, ты сможешь бежать от медведицы со мной наперегонки, — расплылся в улыбке Егор.

— А вот язвить и ёрничать нехорошо, — отозвалась Виолетта и, подойдя к Егору, повисла у него на шее. — Разве тебе неизвестно о вежливой манере общения с дамой?

— Кто бы говорил о вежливости? — отпарировал Егор. — Мой безобидный сленг близко не сравнится с ядовитыми выражениями некоторой особы, которая в данный момент висит у меня на шее.

— Неужели?

— В самом деле!

— Спасибо за критику, — сказала Виолетта. — Буду сдержанна в дальнейшем. Веди меня к своей медведице.

До пологого спуска к реке, по которому медведица водила своих малышей к реке, было не больше полукилометра. Путь занял совсем немного времени. Егор выбрал скрытое место для наблюдения, они прилегли на траву, затаились и стали ждать.

— А вдруг они сегодня не придут? — поинтересовалась Виолетта. — Что, если ушлая мамаша учуяла нас и решила поменять место обитания?

— Всё возможно, — согласился Егор. — У зверей свои тараканы в голове.

— И сколько времени нам предстоит выжидать?

— Ты куда-то опаздываешь? — улыбнулся Егор. — Лежи, глотай чистый кислород и наслаждайся природой. Это твой последний день общения с ней. Потом тебя вновь будет окружать городской шум с выхлопными газами.

— К великому сожалению, это так. Всё хорошее в жизни всегда быстро заканчивается, — с грустью проговорила Виолетта. — Завтра приедет твой коллега и моей чудесной сказочке наступит конец.

— Ты всерьёз полагаешь, что побывала в сказке? — спросил Егор.

— Да, побывала.

— Несмотря на то, что чуть было не погибла?

— И что? — с небрежностью пожала плечами Виолетта — Таков сюжет моего волшебного путешествия. А чуть-чуть не считается. Во многих сказках положительный герой проходит через тяжёлые испытания.

— И, как правило, остаётся живым и невредимым, — весело подхватил Егор. — Добро побеждает зло, а сказочная история заканчиваются счастливым концом поучительного характера.

— Совершенно верно, — согласилась Виолетта. — На то она и сказка. Её достоинство в том, что она имеет определённый сакральный смысл, который направляет человека на путь духовного искания, отрывает внутренний рост, — многозначительно закончила она.

— А тебя чему научила таёжная сказка? — усмехнувшись, с долей скептицизма полюбопытствовал Егор. — Она тебя тоже в чём-то возвысила?

— О-о, эта сказка — большое испытание для меня! — восторженно отозвалась Виолетта. — Здесь я увидела себя будто со стороны. Мой эгоизм, гордыня и самонадеянность теперь навсегда ушли в прошлое.

— Да неужели? — изобразив удивление на лице, полюбопытствовал Егор.

— Да. Мне кажется, я прошла испытание на умение отличать правду от лжи, стала смотреть на мир совершенно другими глазами. Он перестал быть серым и невзрачным, теперь я вижу в нём лишь яркие и сочные краски! И всё это благодаря встрече с тобой, Егорушка.

— Удивительная ты женщина, — сказал Егор. — Умна, проницательна, начитана, красива — но почему не замужем?

— О-о, наконец-то, я услышала от тебя этот вопрос, — улыбнулась Виолетта. — Давно ждала его.

— И каков будет ответ?

— Причина в моём характере, — ответила Виолетта, не задумываясь.

— Неужели он настолько скверный, что не нашелся ни один мужчина, который смог бы его стерпеть или сломать?

— Я всегда делаю так, как мне нравится. Делаю то, что мне нравится, и никогда не ставлю под сомнение свою правоту, — пояснила Виолетта. — Ты и сам смог убедиться, что я двигаюсь к поставленной цели, сметая все преграды на пути. Я всегда желаю только «самого-самого». Кому это может понравиться?

— Никому, это верно, — согласился Егор. — Но есть немало женщин, которые ради создания семьи, меняли строптивый характер, укрощали свои непомерные запросы, искореняли пагубные привычки. Ты не пробовала измениться?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, вероятно, не встретила на своём пути того, ради которого могла бы это сделать, — Виолетта повернулась к Егору, заглянула в его глаза. — Разве что ради тебя попробовать? Вдруг получится?

Егор не успел ответить, совсем неподалёку послышался негромкий рычащий звук.

— Тс-с, — приложил он палец к губам. — Кажется, идут.

Первой на берегу появилась медведица. За ней, на удалении нескольких метров, бежали трое медвежат. Двое бежали в паре, будто соревнуясь между собой, за ними, семеня, двигался ещё один. Он почему-то выглядел чуть меньше своих собратьев и держался от них особнячком.

Медведица подошла к кромке воды, вытянула морду вперед, повела ею из стороны в сторону, принюхиваясь. Потом медленно двинулась вдоль берега, периодически поглядывая внимательно на водную поверхность. Не прошло и минуты, как она совсем неожиданно ринулась в реку. Три стремительных прыжка, мгновенное погружение под воду и в считанные секунды в её пасти появилась крупная рыбина. Трепыхаясь в зубах хищницы, она сверкала серебристой чешуёй.

Уже не торопясь, важной походкой медведица вышла на берег и выбросила изо рта добычу перед собой. Рыбина была ещё жива и пару раз встрепенулась на гальке. По внешнему виду Егор определил, что это был старый крупный язь.

Медвежата насторожённо подошли к рыбе, ткнулись в неё мордочками. Язь опять изогнулся и ударил хвостом по мордочке медвежонка. Медвежата испуганно отскочили, не решаясь подходить вновь. Медведица придавила рыбину обеими лапами и ловко сдернула зубами кожу. Медвежата вновь ткнулись мордочками в оголённую тушку язя и отошли в сторону, потеряв к ней всякий интерес.

— Они не умеют ещё есть самостоятельно? — спросила шёпотом Виолетта.

— По всей вероятности, — ответил Егор.

Медведица приступила к поеданию добычи, отдирая от тушки небольшие куски. Медвежата в это время играли и забавлялись.

Когда один из них сел, а затем откинулся на спину, разбросав лапы по сторонам, Виолетта, не удержавшись, воскликнула:

— Смотри, совсем как невинные детки у людей!

— Ты чего кричишь? — одёрнул её Егор. — Здесь не зоопарк, восторгайся молча.

Виолетта испуганно закрыла рот руками, и с виноватым видом посмотрела на Егора.

Медведица тем временем доела добычу, стряхнула с шерсти остатки воды, передёрнув мокрой шкурой, и повела малышей обратно в лес.

— Какие они милые и забавные, — с умилением произнесла Виолетта. — Совсем несмышлёные и беззаботные. По-моему, среди них двое мальчиков и одна девочка.

— Как тебе такое пришло в голову? — развеселился Егор от предположений Виолетты.

— Так двое же из них покрупнее и держатся вместе, а один — поменьше и одиночка. Мне кажется, эта та самая девочка, которая потерялась недавно?

— Вот кто у нас наивная девочка — так это ты, — покровительственным тоном произнёс Егор. — Не будь меня рядом — пошла бы, наверно, обниматься с медвежатами.

— У меня такое восторженное состояние, что я сейчас готова обнять весь мир, — счастливым голосом произнесла Виолетта и посмотрела завораживающим взглядом на Егора. — Здесь я впервые соприкоснулась с его многообразием и величием. И это чудо сотворил ты.

— Чудо сотворил не я, а природа. Я лишь поспособствовал увидеть его, — пробурчал Егор.

— Спасибо тебе за это, — с благодарностью отозвалась Виолетта. — Раньше я и предположить не могла, какое это счастье — лесная свобода.

— Каждый понимает счастье по-своему, — сказал Егор. — Кто-то не может и дня прожить без каскада городских огней, а кого-то из тайги и силой не вытянуть, чтобы полюбоваться этим каскадом.

— Счастье может быть длительным, а может и мимолётным. Знаешь, в чём заключается счастье для меня в данный момент? — спросила Виолетта, озорно сверкнув глазами, приоткрыв в них на мгновенье омут таинственности.

— В чём?

— В том, что мы с тобой сейчас одни в этой бескрайней тайге и можем вытворять всё, что взбредёт в шальную голову. И никто не увидит и не осудит нас за непристойные чудачества, — Виолетта шагнула к Егору, прикоснулась ладонью к его щеке, провела пальцем по краю губ. Заглянув с очаровательной таинственностью ему в глаза, прильнула всем телом.

— Что ты удумала, бесстыдница? — с улыбкой спросил Егор, уже догадываясь о намерениях журналистки.

— Бесстыдница хочет бесстыдства, — прошептала Виолетта томным голосом. — Прямо здесь, на поляне, на зелёной травушке-муравушке…

Страстный шёпот женщины в считанные секунды ускорил биение сердца Егора, он почувствовал в себе зарождающийся вихрь нерастраченных сладостных эмоций.

Виолетта прильнула к его губам своими — горячими, трепещущими, принялась снимать с него одежду.

— Егорушка, милый мой, чудный… я хочу тебя… я уже успела истосковаться по тебе… — шептали её губы между неистовыми поцелуями.

— Что ты со мной творишь, бестия моя ласковая? — тихо отозвался Егор. — Я же рассудок теряю от твоих поцелуев…

Его руки торопливо отыскали замок на молнии куртки, рванули его вниз до конца. Полы, словно крылья птицы, собравшейся взлететь, разошлись по сторонам; он ловким движением ухватился сперва за одну сторону, потом за другую, высвобождая руки, и в одно мгновение куртка Виолетты очутилась на земле. В след за ней в считанные секунды слетели брюки.

Когда с одеждой было покончено, оба они, полностью обнажённые, опустились на колени друг перед другом и вновь слились в жадном затяжном поцелуе.

— Безумная и ненасытная женщина, — судорожно глотнув воздуха, проговорил Егор и, не выпуская Виолетту из объятий, с необычайной осторожностью уложил на траву. — Колдунья ты моя, подарок мой небесный…

…В пылу любовной страсти они не услышали тревожных звуков, доносящихся из леса, и не заметили приближающуюся опасность. Глухое урчание медведицы застало их врасплох на пике вожделения.

— Егор, что это? — замерев на секунду, встрепенулась Виолетта и с опаской выглянула из-под разгорячённого тела Егора.

— А? Что? — тяжело дыша, переспросил тот, не прекращая ритмичных движений. — Ты о чём-то спросила?

— Ты разве не слышал?

— Ты о чём?

— В лесу кто-то есть!

— Глупости, тебе показалось, — чувствуя приближение разрядки и не желая останавливаться до наступления эмоционального взрыва, торопливо выпалил Егор. — Здесь есть только ты и я, моя сладкая…

И тут вновь раздалось утробное рычание медведицы, а на краю поляны появились двое медвежат. Третий, предположительно, оставался в лесу с матерью. Это была та же медвежья семья, за которой они наблюдали ещё совсем недавно. По всей вероятности, поляна являлась одним из излюбленных мест развлечения и отдыха медвежат.

— Егор, смотри… — со страхом прошептала Виолетта. — Они идут на нас…

Егор, наконец, выпустил из объятий испуганную Виолетту и повернул голову в сторону леса. Два любознательных медвежонка с нескрываемым интересом медленно двигались в их сторону. Когда Егор приподнял голову, они остановились, насторожённо встали на задние лапы, повели носом, прокачивая воздух через ноздри.

За семь лет проживания в тайге Егор хорошо изучил все повадки медведицы с медвежатами. По интонации издаваемых ею звуков он мог безошибочно определить её настроение. Если слышалось утробное рычание — значит хищница находилась в состоянии полного удовлетворения. Когда раздавались низкие отрывистые звуки «у-ум» — следовало опасаться, медведица была чем-то недовольна.

В основном, хищница вела себя миролюбиво, кроме прямого контакта медвежат с человеком. В этом случае в ней срабатывает материнский инстинкт защиты своих детёнышей, медведица становится агрессивной и может порвать человека на куски.

Услышав умиротворённое ворчание и причмокивание, Егор понял, что мамаша подзывает своих детёнышей к себе и пока не подозревает о близком присутствии людей.

«Нужно не допустить приближения к себе медвежат, — мгновенно мелькнуло в голове Егора. — Иначе объявится медведица и набросится на нас».

Он схватил куртку Виолетты и, крутнув ею в воздухе пару раз, швырнул в сторону непрошенных гостей, сопроводив бросок оглушительным свистом.

Медвежата вздрогнули от испуга, тут же развернулись и в мгновение ока исчезли в молодой поросли пихтача.

По шевелящимся вершинкам кустов было хорошо видно, как стремительно улепётывают перепуганные несмышлёныши. Затем раздалось недовольное рычание медведицы, а над кустами взлетел трухлявый пень и упал неподалёку от брошенной куртки.

— Егор, мне страшно, — дрогнувшим голосом прошептала Виолетта, в её глазах стоял ужас.

— Не бойся, моя хорошая, всё уже позади, — успокоил её Егор. — Больше она нас не потревожит.

— Правда? — с надеждой и преданностью в глазах спросила Виолетта.

— Правда, я тебе обещаю, — широко улыбнувшись, проговорил Егор и навалился всем телом на женщину.

— Егор, ты чего?

— Не привык останавливаться на полпути, — смеясь, заявил Егор. — Я всегда довожу до конца любое начатое дело.

— А ты маньяк, однако, — смеясь, сказала Виолетта, не пытаясь вырываться из крепких объятий Егора.

— Да, я маньяк, но ласковый и нежный по отношению к своей жертве, — Егор с жадностью прильнул к губам Виолетты и ещё сильнее стиснул её в своих объятиях.

Совсем скоро женщина издала сладостный стон…

***

Утро расставания было ясным и красочным. Солнце ещё не успело выкатиться из-за верхушек деревьев в полную величину диска, а его пронырливые нетерпеливые лучи уже блуждали по берегу.

Оставшийся после ночи туман стелился в прибрежных лугах, сверкая призрачной позолотой.

— Какая красота! — с тихим восхищением проговорила Виолетта, остановившись у лодки, в которой колдовал вызванный Егором спасатель.

— Ты посмотри на другую сторону, — подсказал Егор.

Виолетта перевела взгляд на противоположный берег и увидела могучего лося, явившегося на водопой. Он стоял в воде — величественный и гордый. Убедившись в безопасности, погрузил морду в воду и стал пить. В тот момент, когда он поднимал голову, Виолетта увидела два ручейка, стекающих с его широких рогов. В лучах солнца эти два маленьких водопада виделись как две золотых россыпи, стекающих в реку.

— Настоящая сказка, — так же тихо произнесла Виолетта.

— Сказка — сказкой, а вам, госпожа журналистка, следует занять своё место в лодке, — распорядился недовольный спасатель. — У меня нет времени на любование природой.

Егор и Виолетта стояли друг против друга. Журналистка первой протянула руку, сказала:

— До свидания, Егор. Спасибо тебе за всё.

Егор задержал её руку в своей и неотрывно смотрел в лицо, словно собирался навсегда запомнить каждую чёрточку на нём. Взгляд его глаз был тёплым и ласковым.

— До свидания, Виолетта, — проговорил он негромко, и Виолетте показалось, что его бархатистый голос слегка дрогнул и прозвучал чуть мягче, чем обычно.

Ей вдруг до боли захотелось броситься к нему, крепко поцеловать в губы, а потом просто прижаться к груди ставшего близким для неё человека. Прижаться и затихнуть на время, слушая ритмичные удары его щедрого сердца.

Усилием воли она сдержала себя.

— Дай бог, увидимся ещё, — с притворной улыбкой сказала Виолетта и почувствовала спазм в горле. С трудом сдерживая слёзы, повернулась и шагнула к лодке.

Через минуту взвыл мотор, разбудив спящую тайгу неожиданным рёвом. Лось, вышедший к этому времени из воды и наблюдавший за людьми уже с берега, вздрогнул всем телом, и испуганно рванул в лес.

Лодка в считанные секунды выскочила на стремнину и с большой скоростью понеслась вниз по течению.

Егор проводил её неотрывным взглядом до поворота, а когда серебристое судёнышко скрылось за стеной деревьев, побрёл назад…