Неоновый мир

Максим Милованов, 2003

Ночная клубная культура – гимн поколения или опасный миф? На этот вопрос пытаются ответить случайно окунувшаяся в ночную жизнь героиня романа и два милицейских следователя, расследующие серию загадочных убийств. В увлекательной детективной манере роман изучает и выворачивает наизнанку все невидимые стороны жизни ночного мегаполиса. «Неоновый мир» – что спрятано за сияющим фасадом?..

Ужин в «продвинутых» тонах

Субботним вечером в квартире Панфиловых благодаря Александре Прокопьевне, маме Анатолия Панфилова и обожаемой бабушке пятнадцатилетней внучки Людмилы, по обыкновению пахло выпечкой. Несмотря на преклонный возраст, Александра Прокопьевна любила повозиться субботним вечером возле плиты, не уставая совершенствовать мастерство и регулярно удивляя домашних смелыми кулинарными экспериментами. Вот и сегодня помимо вкуснейших, но уже привычных ватрушек и пирожков со всевозможными начинками, она без всякого рецепта испекла с десяток смешных трубочек, названий которым сама еще не придумала. Впрочем, долго думать не пришлось. Едва только блюдо с выпечкой оказалось на столе, на помощь пришла внучка.

— Какие классные креветки! — надкусив одну из трубочек, восторженно заявила она. — А что за начинка внутри?

— Желе из красной смородины, — скромно ответила бабушка.

— Обожаю смородину! — Людмила в считанные секунды проглотила трубочку.

В этот момент в дверь позвонили.

— А вот и гости пожаловали, — обрадовалась Александра Прокопьевна.

Спустя пару минут гости в лице Валентины Глушенковой и ее супруга, веселого бородача Аркадия Белова, уже сидели за столом, расточая комплименты по поводу находящихся перед ними угощений.

— Как я обожаю это зрелище! — указывая взглядом на блюдо, произнес Аркадий.

— А уж как я его обожаю! — поддержала супруга Валентина.

Все прекрасно понимали ее иронию. Боясь набрать лишний вес, будущая мама старательно избегала мучного и сладкого. Поэтому вот уже полгода все ее меню на еженедельных пиршествах в доме Панфиловых состояло из одного, максимум двух пирожков с капустой или с творогом. Не то что в прежние времена!

— Да вы угощайтесь! — поощряла гостей Александра Прокопьевна, в руках которой успел появиться большой чайник.

Пока разливали чай, внучка Людмила нахваливала новое бабушкино кулинарное изделие.

— Теть Валь, хоть немного попробуйте вон тех креветок! Вкус обалденный!

— Хорошо, — согласилась Валентина. Ей и самой забавные трубочки очень приглянулись.

За столом завязался непринужденный разговор. Начали его, как обычно, Александра Прокопьевна и Аркадий. Традиционной оказалась и первая тема, медицина, что легко объяснимо. Аркадий Белов — человек, в этом деле сведущий, так как занимал должность главного врача крупнейшей в городе больницы, а Александра Прокопьевна, подобно большинству пенсионеров, тщательно следила за своим здоровьем.

Минут десять ушло на обсуждение инсультов, инфарктов, сахарных диабетов и прочих страшилок. Когда доктор Белов с присущей ему легкостью и убедительностью развеял напрасные страхи собеседницы, наступило время традиционной темы номер два — как протекает беременность супруги Аркадия.

— Кстати, давно хотела спросить у вас, Аркадий, — напористо интересовалась Александра Прокопьевна, — почему Валя не наблюдается в вашей больнице? Ведь у вас, я знаю, имеются неплохие врачи-гинекологи?

— В том-то и дело, что они всего лишь «неплохие», а тот врач, которого посещает Валентина — самый лучший! — авторитетно пояснил Аркадий. — Гинекология в нашей больнице не на первом месте. Зарплата у специалистов невысокая. Будь дело иначе, Инну Юрьевну Уппер я бы давно переманил.

Слова мужа напомнили Валентине о том, что она пришла в этот дом не ради пирожков. В сумочке находились четыре аудиокассеты с записью вчерашнего разговора с Жанной, дочерью лучшего в городе врача-гинеколога.

Тот, кому они предназначались, видимо, тоже вспомнил об этом только сейчас.

— Ты принесла кассету? — спросил Анатолий.

— Кассеты, — поправила Валентина.

— Кассеты? — удивленно повторил Панфилов. — И сколько их? Две, три?

— Четыре…

— Ух, ты! Сколько же времени вы беседовали?

— Около пяти часов.

— Нормальный разговорчик! Жанна курит одну за другой. Как ты это вынесла? Запретила курить?

— Нет, — улыбнулась Валентина. — Я усадила ее на подоконник и велела пускать дым в форточку.

Тут только собеседники заметили, что Александра Прокопьевна, Людмила и Аркадий укоризненно поглядывают на них. Дело в том, что, по сложившейся традиции, производственные темы обсуждались Анатолием и Валентиной наедине, на лоджии или на кухне. За столом разрешались разговоры о делах, не имевших, по их мнению, режима секретности.

Друзья-сотрудники перекинулись понимающими взглядами и решили, что данное дело вряд ли относится к числу сверхсекретных.

— Мы говорим о Жанне, дочери Инны Юрьевны, — сообщила окружающим Валентина, придвинув к себе чашечку с чаем.

— И за что вы ее продержали пять часов на подоконнике? — поинтересовалась внучка Людмила, под шумок уминавшая энную по счету трубочку.

— За чрезмерную любовь к деньгам! — ответила Валентина.

— Жанна во всем призналась? — обрадовался Анатолий.

— Нет, — покачала головой Валентина. — Я не имела в виду деньги из тайника Моргулина. Я всего лишь говорила о роде занятий Жанны.

— И чем же она занималась? — не замедлила с очередным вопросом Людмила.

— Она снималась в кино.

— И что же в этом плохого?

— Она снималась в не совсем обычном кино, — ответила Валентина. — Э-э-э… Ладно, в порнофильмах.

— Безобразие! — возмутилась Александра Прокопьевна. — Сколько лет этой девице?

— Пятнадцать…

— О господи! — Пожилая женщина воздела руки к небу, словно призывая его в свидетели. — Что же это творится? Что за время такое настало?

Бабушка машинально перевела взгляд на свою внучку. Та немедленно возмутилась.

— Бабуль, не надо на меня смотреть, как Ленин на буржуазию! Я подобными заработками не промышляю!

— Вот и Жанна, наверное, говорила своей матери то же самое! — вырвалось у Александры Прокопьевны.

— Ну, знаешь! — прошипела в ответ внучка, демонстративно положив едва надкушенную трубочку на стол. — От тебя я таких слов не ожидала! А еще любящая бабушка называется!

Несмотря на оскорбленную мину внучки, бабушка вовсе не собиралась отступать. Переведя пылающий гневом взор на Валентину, она сказала:

— Валечка, повлияйте на Люду! Нас с Толей она совсем не слушается.

— Есть причины беспокоиться? — спросила гостья, вопросительно покосившись на Анатолия.

— Пусть это смешно, и я — возможно, глупая старуха, — продолжала Александра Прокопьевна, — но мне лично поведение Людмилы в последнее время кажется неприличным. Вы спросите ее: где и с кем она болтается с утра до вечера? Домой является за полночь!

— Интересно, когда это я позже двенадцати приходила?! — искренне возмутилась внучка.

— Да вот вчера, например!

— Насчет вчерашнего я тебе уже объясняла: у нас машина сломалась! Пока такси ловили, пока остальных развозили, пока…

Пока между представительницами разных поколений шла словесная баталия, Анатолий вполголоса прояснил Валентине ситуацию:

— Людмила ездила со своими друзьями на природу. На обратном пути у машины отвалилось колесо, поэтому всей компании пришлось добираться в город на попутках. Естественно, что Люда явилась домой намного позже, чем обещала…

— Что за новые друзья у нее появились? — поинтересовалась Валентина.

— А почему новые друзья? — удивился Анатолий.

— Если я не ослышалась, ты сказал, что Люда ехала с кем-то на машине, — пояснила Валентина. — Насколько я помню, ни у кого из ее прежних друзей машины нет.

Валентина действительно прекрасно помнила всех друзей детства Людмилы: своего тезку Валентина Варнакова по прозвищу Валек, промышлявшего охраной чужих автомобилей возле кафе «Зоопарк», Петьку Пряника, подрабатывавшего на близлежащей автостоянке, а также единственного регулярно посещавшего вместе с Людмилой школу Вовку Лузгачева, по кличке Кощей. Все они — ровесники Людмилы, а если и зарабатывали какие-то деньги, то весьма скромные. Поэтому мысль о том, что кто-либо из них в свои пятнадцать лет уже разъезжает по городу на личном авто, казалась Валентине нереальной. Однако снисходительная ухмылка Анатолия говорила совсем иное.

— Это Вовки Лузгачева машина, — улыбаясь, сказал Панфилов. — Точнее — его покойного отца. Нехорошо так говорить о покойниках, но тот этим летом сделал для сына и жены, пожалуй, единственное доброе дело: напившись, как заведено, в стельку, угодил под трамвай. После себя оставил в наследство полусгнивший горбатый «Запорожец». Вовка его подремонтировал, покрасил в огненно-красный цвет и теперь вместе с друзьями мотается на нем по подворотням.

— А как же водительские права? Лузгачеву пятнадцать? — забеспокоилась Валентина. — Или сейчас такие мелочи не в счет?

— Я же сказал: они ездят только дворами или теми улицами, куда гаишники не суются, — объяснил Панфилов. — Сама знаешь, никто не знает город лучше подростков.

— А как же вчерашний пикник?

— На подобный случай в качестве водителя они берут с собой ребят постарше, из тех, у кого права есть, — беспечно пояснил Анатолий.

— Неужели ты совсем не волнуешься за дочь? — удивилась Валентина.

— Волнуюсь, конечно. А что делать? Запретить общаться с Кощеем, Пряником и Вальком? Разве это выход! Где гарантия, что новые друзья будут лучше? Этих я, по крайней мере, знаю. А Вовка Кощей мне даже немного нравится.

В словах Анатолия имелся свой резон. Валентина это прекрасно понимала. Однако ее настораживало довольно странное поведение всегда уравновешенной и интеллигентной Александры Прокопьевны. Прежде она никогда не позволяла себе серьезных демаршей против обожаемой внучки. Значит, повод для беспокойства все-таки имелся.

Тем временем гремевший параллельно беседе Анатолия и Валентины спор между представительницами разных поколений погас. Последними отголосками стали слова Александры Прокопьевны, обращенные к Людмиле:

— И не нужно на меня дуться. Я ведь люблю тебя. А ты еще слишком молода и наивна, чтобы игнорировать советы старших!

— Бабуль, все будет нормально, не переживай! — успокаивала внучка. — Не такая уж я наивная, как тебе кажется. К тому же со мной постоянно мои друзья. Они меня в обиду не дадут.

Сказав это, Людмила встала из-за стола и направилась в прихожую. Провожая ее взглядом, Валентина заметила то, на что прежде не обращала внимания. За это лето Людмила из угловатой пацанки превратилась в красивую девушку, чью привлекательность подчеркивало короткое оранжевое платье-резинка.

«Не в этом ли причина бабушкиного беспокойства?» — подумала Валентина.

— Подбросьте деньжат, люди добрые! — прозвучал тем временем голос Людмилы из прихожей.

— Сколько? — поинтересовался отец.

— Пару тыщ…

— А не многовато?

— Ну, папуль, мы же сегодня в «Локи» идем, а там все так дорого!

— Хорошо… — Анатолий не сопротивлялся. — Возьми в моем пиджаке! И чтоб до двенадцати была дома!

— Ладно…

Хлопнула входная дверь, по лестнице звонко застучали каблучки.

— Вот егоза! — покачала головой Александра Прокопьевна. — Разве можно на таких высоких каблуках скакать! Так ведь и шею недолго сломать!

Сказав это, Александра Прокопьевна взяла в руки пустой чайник и направилась на кухню.

— Что такое «Локи»? — обратился к супруге Аркадий.

— Известнейший в городе ночной клуб, — ответила Валентина, отметив про себя, что за последние дни слишком уж часто слышит о нем.

— А разве в ночные заведения пускают несовершеннолетних?

— Не пускают, — покачала головой Валентина. — Но чтобы избежать обвинений в нарушении правил, почти каждый клуб прибегает к маленькой хитрости. Обрати внимание на время… — Валентина кивнула в сторону висевших на стене часов. — Сейчас половина восьмого. Большинство ночных клубов начинают основную работу с десяти, а до этого проводят так называемые «школьные» или «студенческие дискотеки». При желании малолетки могут клубиться хоть до самого утра. Для этого, правда, надо иметь деньги и купить «взрослый» билет. А еще — обладать привлекательной или нестандартной внешностью, чтобы просочиться сквозь фейс-контроль.

— А что такое «фейс-контроль»? — спросила вернувшаяся с кухни Александра Прокопьевна.

— Специальная служба, отвечающая за представительность клуба. Занимается тем, что отсеивает на входе обколотых и пьяных, но еще больше тех, кто не отвечает стилю данного заведения.

— Значит, людям с невзрачной внешностью дорога в большинство ночных клубов закрыта! Я правильно поняла истинную цель всех этих фейс-контролей?

— В целом правильно…

— Но ведь это же дискриминация!

— Уверен, что вашей красавице Людмиле никакой фейс-контроль не страшен! — попытался успокоить Александру Прокопьевну Аркадий. Вышло наоборот: чайник с кипятком едва не вылетел из ее рук.

Панфилов сразу же поспешил перевести разговор в другое русло.

— Так что там насчет Жанны? — обратился он к Валентине. — Как твои личные ощущения: виновата она в убийстве Моргулина или нет?

— Нет. Я уверена в этом почти на сто процентов.

— А ее партнер?

— Об этом я могу сказать только после встречи с ним.

— Жанна назвала его имя?

— Назвала, — ответила Валентина. — Некто Самохвалов Игорь, пятнадцати лет, по прозвищу Гоша Модный.

— Из малолетних бандитов, что ли?

— Из клубных тусовщиков, — поправила Валентина.

— Вот оно что… По умению выдумывать разные клички эта публика ни в чем не уступит любой бандитской бригаде. И в чем же он модный?

— Он частенько выступает в роли модели на всяких второсортных дефиле.

— Ясно, — улыбнулся Анатолий. — А Жанна тоже имеет кличку?

— Конечно. Приятели кличут ее Орлеанской девой. Сравнение, не лишенное оснований. С тезкой, Жанной д’Арк, ее роднит не только имя, но и некоторое внешнее сходство.

— Не уверен, что завсегдатаи ночных клубов имеют представление о том, как выглядела Жанна д’Арк, — отметил Панфилов. — Лучше бы Орлеанская дева сообщила адрес своего «модного» друга.

— К сожалению, постоянного адреса Гоша Модный не имеет. Уже второй год он существует в режиме автономного плавания. Известны лишь места, которые Гоша посещает и где встречается с дамой сердца. Знаю я также имена друзей, у которых он чаще всего ночует. Жанна обещала за выходные найти своего бойфренда, а в понедельник утром доставить его в отдел.

— Она не знает, где живет ее любовник? — удивился Панфилов. — Позволь не поверить…

— Толя… — Гостья слегка повысила голос. — Напоминаю тебе, наш разговор длился почти пять часов, более чем достаточно, чтобы разобраться, водит меня за нос пятнадцатилетний подросток или нет. А если ты сомневаешься в моих выводах, то вот тебе кассеты с записью разговора. Послушай их и сам все поймешь!

С этими словами Валентина выложила из сумочки на стол четыре пластмассовые коробочки.

— Прости, — немедленно извинился Анатолий. — Сама знаешь, как нелегко расставаться с самой очевидной версией. Кажется, вот она, разгадка, на поверхности, и вдруг…

Так и не закончив фразу, Анатолий откусил кусок пирога и принялся задумчиво его пережевывать.

Александра Прокопьевна не замедлила воспользоваться паузой.

— Кому еще чаю?

— Мне, — дружным хором отозвались три голоса.

Занимаясь чаем, Александра Прокопьевна не забывала о главном.

— Я уже давно хотела сделать тебе одно очень серьезное замечание, но все подходящий случай не подворачивался, — сказала она, обращаясь к сыну.

— Интересно, что я натворил такого?

— Ты используешь беременную женщину в своих корыстных целях, — заявила Александра Прокопьевна. — Я понимаю, что Валюша — профессионал, и лучше ее ключ к сердцу подростка не подберет никто. Но ведь надо же и совесть иметь! Не дело женщине на седьмом месяце беременности бесконечно разговаривать с развратными девицами, которые к тому же курят без остановки! Поручил бы это дознавателям или, наконец, допросил сам!

— И схлопотал бы служебное расследование или другую головную боль, — усмехнулся Анатолий. — Ни следователь, ни дознаватель не имеют права беседовать с лицами, не достигшими шестнадцати лет, без присутствия родителей или опекуна. Нарушать это правило позволительно только инспектору по делам несовершеннолетних, да и то если беседа идет без протокола. Вот почему, когда дело касается несовершеннолетних, всем в отделе, и мне в том числе, приходится прибегать к помощи Валентины. Так что никакая это не эксплуатация, а вынужденная мера.

— Удивительно, — пожала плечами Александра Прокопьевна. — Сколько лет я слушаю ваши разговоры, а вот об этом слышу впервые. Но это все равно не снимает ответственности…

— Все, все, все! — вскинулся Анатолий. — Торжественно клянусь: впредь никакой эксплуатации труда беременных женщин! Разве только легкомысленные беседы во время чаепития.

Дав обещание, Анатолий повернулся к Валентине:

— Расскажешь, что тебе нашептала Орлеанская дева?

— Прослушаешь кассеты — сам все узнаешь…

— Валя, ну я же уже извинился, — взмолился Панфилов. — Что мне, на колени встать?

— Дождешься от тебя… Хорошо, расскажу. С чего начать?

— С того, как Жанна и этот ее Гоша Модный познакомились с Моргулиным и почему стали сниматься в его фильмах?

— Жанна и Игорь Самохвалов познакомились этой весной в одном из ночных заведений города. Поначалу они не спали вместе, просто болтались в одной компании. Близкие отношения начались, когда вся их тусовка отдыхала в только что открывшемся клубе «Локи». Именно там они и познакомились с Моргулиным. Тот, видимо, сразу обратил внимание на двух симпатичных молодых людей без комплексов. Надо пояснить, что Жанна и ее дружок могли заниматься любовью где угодно и когда угодно. Количество зрителей в такие моменты влюбленных не очень волновало. Я, конечно же, поинтересовалась о причине такой раскованности, на что Жанна ответила, что присутствие посторонних их очень сильно возбуждало… Так или иначе, подобная сверхоткрытость в сексе Жанны и ее приятеля стала настоящей находкой для Моргулина. Однажды он предложил им сниматься в порно, и те, немного поторговавшись, согласились…

— Неужели все так просто? — вспыхнул Анатолий.

— А что ты хотел услышать? Что их снимали голыми под дулом пистолета?

— Нет. Но я все же надеялся, что, помимо денег, будет и что-то еще!

— Если честно, я тоже, — вздохнула Валентина, — однако…

— А что она говорит об отравлении?

— По факту отравления? Да ничего! Я и не собиралась сообщать Жанне о том, что Моргулин убит. Я намеревалась выслушать ее собственную версию.

— И какова ее версия?

— Жанна уверена, что стала свидетелем сильного эпилептического припадка. Она говорила, что подобное с Моргулиным уже случалось с месяц назад в одном ночном клубе. Только тогда припадок проявился намного слабее. Я пока не стала разубеждать ее.

— А почему, в таком случае, ни она, ни этот, как его, Модный, не вызвали «скорую»?

— Жанна утверждает, что они пытались, правда, не сразу. Пока Моргулин заходился в жутких судорогах, ни она, ни ее друг не могли даже пошевелиться от испуга. Да и после того, как кошмар кончился, прошло немало времени, прежде чем они пришли в себя и сообразили, что произошло. Первой мыслью было вызвать «неотложку», но из квартиры это сделать оказалось невозможно. Телефон не работал. Тогда они подумали, что нужно позвонить от соседей или с улицы, из телефона-автомата. Звонить вызвался Игорь, но Жанна заявила, что одна в квартире не останется. Тогда они решили, что звонить отправится Жанна. Она уже находилась в прихожей, отпирала дверь, как вдруг услышала слова своего друга, которые заставили ее вернуться. «А вдруг он уже труп?» — сказал тот. Затем они долго обсуждали, кому именно следует проверять пульс Моргулина. Модный показал себя мужчиной. Он долго изучал то одно запястье, то другое… Наконец поставил диагноз: «Мертвый, как полено». Потом им показалось, что где-то на кухне что-то заскрипело. От страха оба кинулись к выходу, захлопнули за собой дверь и помчались вниз. Уже на улице, отбежав на порядочное расстояние, договорились: никуда не звонить, никому ни о чем не рассказывать! Такая вот история…

Капитан Панфилов довольно долго молчал, словно решал, не шутка ли все услышанное, а когда понял, что не шутка, сказал:

— Я просто ушам своим не верю! Валя, неужели ты ей поверила? Да она же врет!

— Докажи.

— Во-первых, не работающий телефон, — энергично жестикулируя, начал Анатолий. — Это же чистейшая ложь! Телефон прекрасно работал. Я сам звонил по нему несколько раз, в том числе Аркадию на работу, а затем и тебе в женскую консультацию. Во-вторых, захлопнутая дверь. В квартире Моргулина навесной замок типа «щелкунчик». Если бы, убегая из квартиры, они захлопнули за собой дверь, то открыть ее снаружи без ключа было невозможно. Но, как известно, труп Моргулина нашли соседи благодаря настежь распахнутой двери!

Анатолий торжествующе посмотрел на коллегу. Однако та нисколько не смутилась.

— Я всегда знала, что ты чертовски наблюдателен, — насмешливо заметила Валентина. — Особенно меня порадовало замечание насчет дверного замка. Я на него тоже обратила внимание. Но только потому, что до замужества в моей двери стоял точно такой же. Ох, и намучилась я с ним! Чтобы не звать каждый раз слесаря, приходилось держать запасной ключ у соседей. В разговоре с Жанной я уделила эпизоду с захлопнутой дверью особое внимание. Я несколько раз переспрашивала ее, уверена ли она в том, что, убегая, они захлопнули дверь. Жанна каждый раз твердила, что уверена на сто процентов. Если верить ее словам, то этот момент действительно забыть невозможно. Удар двери о косяк получился таким сильным, что с потолка прямо ей на голову грохнулся увесистый кусок штукатурки. У девочки на голове заметная шишка.

— Точно, — вспомнил Анатолий. — Прямо перед дверью на полу действительно много битой штукатурки.

— Помимо двух самых явных ляпов с телефоном и захлопнутой дверью, — продолжала Валентина, — существует еще как минимум десять, более мелких, но столь же несуразных. Даже человек недалекого ума, к числу которых Жанна вряд ли относится, не способен утопить себя в подобных несоответствиях. А уж про улики типа оставленной в видеокамере кассеты я даже не вспоминаю…

Лицо Анатолия заметно погрустнело. Он понимал, что для непредумышленного убийства или даже убийства в состоянии аффекта набор откровенных несуразностей очень велик. А уж для такого отчаянного дела, как умышленное отравление, все выглядит и вовсе неправдоподобно.

«А вот интересно, есть ли вероятность неумышленного отравления стрихнином? — размышлял Панфилов. — Виктор Степаныч говорил, что порошок нитрата стрихнина свободно продается в аптеках. Едва ли внешне этот порошок отличается от какого-нибудь «антигриппина» или другого средства от простуды. Если это так, тогда возможна элементарная ошибка. И тогда виноват сам пострадавший. Или невнимательный аптекарь?»

Анатолий решил немедленно проверить возникшую версию:

— Ты расспрашивала Жанну о кофе?

— Разумеется! — Валентина даже слегка обиделась.

— Кто именно его заваривал?

— Сам Моргулин, — ответила Валентина. — Со слов Жанны, он очень уважал этот напиток и никому его приготовления не доверял.

— Могло так случиться, что Моргулин растворил в кофе порошок от простуды, таблетку или нечто в этом роде?

— Случайно не случилось, — улыбнулась Валентина. — Ошибка провизора — версия красивая и волнующая. Я тоже об этом подумала, пока не почитала настольную книгу мужа под названием «Большая медицинская энциклопедия». В статье «Стрихнин» я обнаружила, что разовая доза в порошках, которые продаются в аптеках, составляет пять тысячных грамма. В желудке Моргулина обнаружено около семи граммов. Нужно быть очень сумасшедшим провизором, чтобы так ошибиться!

— А как вообще Моргулин заваривал кофе? — не сдавался Панфилов. — Может, какой-то особенный рецепт?

— Да ничего особенного. Вот разве только вода… Ее он готовил заранее.

— Как это?

— Моргулин часто жаловался, что вода в их доме содержит так много извести, что с ней не справляется ни один фильтр, а это влияет на цвет кофе. Поэтому даже после фильтрации он наливал воду в трехлитровую стеклянную банку, ставил ее на подоконник и давал отстояться в течение нескольких часов. Кстати, с этим обстоятельством связан один любопытный эпизод, который рассказала мне Жанна. Он дает некоторую пищу для размышлений.

— Я весь внимание!

— Перед тем, как наполнить кофеварку, Моргулин вслух заметил, что вода в банке горячая, будто на солнце весь день стояла. Но в тот день на улице была пасмурная погода!

— Полагаешь, что отрава находилась в банке, а не в кофеварке? — недоверчиво промолвил Панфилов. — Тогда что же у нас получается? Таинственный злоумышленник, с ключом от двери и стальными нервами, незаметно проникает в квартиру в тот момент, когда в соседней комнате идут съемки. Преступник преспокойно кипятит три литра воды и растворяет в ней стрихнин. Затем выливает из банки простую воду, заменяет отравленной и тихо удаляется.

— Не думаю, что он так уж спешил удаляться, — не согласилась Валентина. — Сдается мне, что убийца покинул квартиру после того, как оттуда убежали Жанна и Игорь, а все время, пока они находились там, он где-то прятался.

— Ты намекаешь на загадочный скрип?

— Не только, — ответила Глушенкова. — Вспомни про отключенный, а затем включенный телефонный аппарат и оставленную открытой входную дверь. Впрочем, если скрип списать на сквозняк или на плод больного воображения двух испуганных подростков, тогда не исключен и другой вариант. Засыпав смертельную заготовку в кофе и отключив телефон, чтобы умирающий не мог вызвать помощь, убийца ушел, а затем по какой-то причине вернулся.

— Зачем?

— Причин найдется множество: чтобы убедиться в том, что Моргулин мертв, чтобы уничтожить улики, чтобы включить отключенный телефон, оставить открытой входную дверь, забрать деньги из тайника…

— Хватит, хватит, понял, — остановил Анатолий. — Кстати, как тебе показалось, Жанна и ее друг знали о существовании тайника и хранящихся в нем денег?

— А ты угадай с первого раза, — усмехнулась Валентина. — Какой же это тайник, если о нем знает каждый встречный. Ведь Жанна и Игорь не входили в список близких друзей Моргулина. Они — всего лишь очередные актеры.

— Зато тот, кого мы ищем, похоже, из другого списка, — сказал Анатолий. — Подобрать ключ к замку в двери квартиры Моргулина не так уж сложно, но так нагло, прямо-таки по-хозяйски орудовать способен только тот, кто хорошо знаком как с квартирой, так и с повадками хозяина. Если, конечно, мы не ошибаемся насчет самых очевидных кандидатов в убийцы…

Валентина сердито посмотрела на друга и хотела что-то сказать, как вдруг зазвонил телефон.

— Алло, кто это? — взяв трубку, спросил Панфилов, раздраженный тем, что его оторвали от разговора. — Хвощев, ты? Какого черта! Сегодня суббота, выходной! Что? Какой еще труп? Неужели, кроме меня, больше некому? Что? Как, говоришь, имя? Станислав Шнитко? Это ни о чем мне не говорит! Приметы? Какие еще приметы? Сломанный позвоночник, исцарапанный линолеум и кровь под ногтями! Проклятье! Что ты! Я не просто радуюсь, я танцую от счастья! Что? Конечно, приеду! Высылай машину!

Положив трубку, Анатолий обернулся. Мимолетного взгляда на лица присутствующих хватило, чтобы понять: комментарии излишни!