Испытание любовью

Мелани Милберн, 2013

Лили – скромная девушка из Лондона, Рауль – богатый и знаменитый предприниматель. Казалось бы, между ними не может быть ничего общего. Но иногда жизнь играет с нами злые шутки, посылая испытания, которые сложно преодолеть в одиночку…

Глава 2

Рауль собирался либо поужинать в своей комнате, либо вообще не есть, но перспектива провести час или два в компании мисс Арчер была весьма заманчива. Он убеждал себя, что хочет лишь присмотреть за ней. Кто знает, что она замышляет у него за спиной? Она может стащить столовое серебро или одну из его бесценных вещей, или, что еще хуже, она может быть журналисткой, пробравшейся в замок для того, чтобы сфотографировать его, а потом продать снимок за большие деньги.

Попыткам мисс Арчер скрыть собственную красоту не удалось ввести его в заблуждение. Скорее всего, она использовала эту уловку, чтобы заставить людей ей доверять. Невзрачная одежда бесформенно висела на ней, будто она пыталась спрятать свою стройную фигуру. Ее каштановые волосы были собраны в пучок, а на лице отсутствовал макияж. Однако ее глаза заворожили Рауля. Они были самого потрясающего оттенка синего и, казалось, скрывали какую-то тайну. Говорят, глаза — это зеркало души, но Раулю показалось, что мисс Лили Арчер не выставляет свою душу на всеобщее обозрение.

Рауль перетащил себя в электрическое инвалидное кресло. Он не мог дождаться дня, когда с его руки снимут гипс. Управляя инвалидным креслом с ручным приводом, он, по крайней мере, сможет поддерживать в хорошей форме верхнюю половину тела. А что, если он останется таким навсегда? Для него была невыносима мысль о том, что он проведет остаток жизни прикованным к этому креслу, и люди будут смотреть на него сверху вниз или, что еще хуже, отводить взгляд. Нет, он не позволит этому случиться. Он перевернет землю, но встанет на ноги и сможет делать все, что делал прежде. Самостоятельно.

Когда Лили Арчер спустилась к ужину, Рауль допивал второй бокал вина. На ней было бежевое платье с длинными рукавами, которое было ей явно велико и совершенно не подходило по цвету. На ее лице отсутствовал макияж, а волосы были убраны назад, но при свете люстры было видно, что они густые и блестящие.

— Не желаете выпить? — Он приподнял стоявшую на столе бутылку вина.

Лили покачала головой:

Я не пью. Пожалуй, я буду воду… Спасибо.

— Трезвенница? — Рауль знал, что его вопрос прозвучал как насмешка, но ему было наплевать.

Садясь слева от него, она сжала свои довольно пухлые губы. Даже по тому, как она положила салфетку на колени, было видно, что Рауль ее раздражает. И как он раньше не заметил ее сочные губы? Может, из-за тусклого света в библиотеке? Так же как он не заметил ее высокие скулы, лебединую шею и симпатичный вздернутый носик. Выразительные брови и глубоко посаженные глаза придавали всему ее образу загадочность и недоступность. На ее коже не было даже намека на загар, будто она большую часть времени проводит в помещении, вдали от солнца.

Лили наградила его взглядом школьной учительницы:

— Я могу хорошо проводить время и без алкоголя.

И как же обычно вы проводите время, мисс Арчер?

— Читаю книги, хожу в кино, встречаюсь с друзьями.

— У вас есть друг?

Лили вздрогнула, но вовремя собралась, придав лицу выражение, способное одурачить большинство людей. Но Рауль не относил себя к большинству.

— Нет.

Ее односложный ответ говорил о том, что эта тема закрыта. Рауль поднял бокал и сделал глоток.

— Почему же такая молодая женщина, как вы, одинока?

Лили опустила глаза и начала вертеть свой пустой бокал:

— Мне не нужны сейчас серьезные отношения.

— В этом мы с вами похожи. — Он снова поднес бокал ко рту и опустошил его.

Лили вновь посмотрела ему в глаза.

— Я сожалею о вашей помолвке, — сказала она. — Должно быть, ужасно, что это произошло в столь тяжелый для вас период.

Раулю стало интересно, на каком же форуме она нашла эту информацию. Или, возможно, Раф или Доминик поведали ей о деталях его разрыва с Клариссой. Он солгал бы, сказав, что не расстроен из-за того, что она его бросила. Рауль предпочитал сам начинать и заканчивать отношения с женщинами, предпочитал управлять собственной жизнью, ведь, не умея управлять, невозможно быть Кафарелли.

Он вновь наполнил свой бокал вином:

— Я ее не любил.

Лили нахмурилась:

— Тогда зачем же вы хотели на ней жениться?

Она смотрела на него с нескрываемым удивлением. Неужели за этой чопорностью и монашеским одеянием скрывается романтическая натура?

Рауль пожал плечами и взял бокал в руку:

— Я хотел остепениться. Решил, что пришло время.

Она смотрела на него так, будто он говорил полную ерунду:

— Но ведь брак — это навсегда. Это обещание всю жизнь любить одного человека.

Рауль вновь пожал плечами:

— Люди моего круга считают, что важнее вступить в брак с человеком, наиболее подходящим по всем параметрам.

— То есть любовь не имеет никакого значения?

— Только если повезет, как повезло моему брату Рафу. Но это скорее исключение, чем правило.

— Но ведь это абсурд! — Лили откинулась на спинку стула со вздохом отвращения. — Как вы можете даже думать о том, чтобы жениться на ком-то без любви?

Он посмотрел ей в глаза:

— Многие, вступая в брак в порыве безумной любви, уже через несколько лет разводятся. Любовь не всегда длится долго. Лучше выбрать кого-то, с кем у вас есть что-то общее. Кларисса красивая женщина, она из богатой семьи, как и я, она умеет вести себя в обществе и хороша в постели. Чего еще можно желать?

Лили закатила глаза и взяла свой стакан с водой:

— Теперь я понимаю, почему она расторгла помолвку. Ваша точка зрения просто смешна. Единственной причиной для женитьбы является любовь. Если вы любите кого-то, вы сделаете все что угодно, чтобы оказать поддержку любимому человеку, — пройдете с ним сквозь огонь и воду. Ни один человек, будь то мужчина или женщина, не должен вступать в брак по иной причине.

— Значит, в душе вы романтик, мисс Арчер? — Он покрутил свой бокал. — В таком случае вы поладите с невестой моего брата, Поппи.

— Я слышала, что она очень мила.

— Так и есть. Рафу с ней действительно повезло.

Лили лукаво на него взглянула:

— Но из того, что вы говорили до сих пор, следует, что их любовь долго не продлится.

— Я сказал — любовь длится не всегда. Думаю, у них все будет хорошо. По крайней мере, для нее ничего не значит его состояние. Она любит его, а не его деньги, а это большая редкость. До нее мне никогда не встречались женщины, для которых деньги не имели бы значения.

Лили напряглась:

— Не все женщины авантюристки.

— Почему же тогда вы попросили оплатить ваши услуги заранее, без возможности возврата денег?

Она замешкалась:

— Я… Мне срочно нужны были деньги.

— Вы транжира, мисс Арчер? — Он бегло взглянул на ее наряд. — Мне так не кажется.

Ее губы сжались, а щеки залились румянцем.

— Мне жаль, если мое скромное одеяние оскорбляет ваши чувства, но я не раба моды. У меня есть другие, гораздо более важные приоритеты.

— Я думал, все женщины любят преподносить себя с наилучшей стороны.

Лили посмотрела на него ледяным взглядом:

— Неужели вы судите о женщине только по внешнему виду, независимо от ее внутреннего содержания?

Неожиданно для себя Рауль начал представлять, как она выглядит без этой ужасной одежды. Он привык к женщинам, бесстыдно демонстрирующим ему свои тела, надевая минимум одежды, и наносящим на лицо максимум косметики, чтобы привлечь его внимание. Но мисс Лили Арчер, в этом ужасном платье, с ее чистым лицом и загадочными темносиними глазами, завораживала его больше, чем все женщины, которых он знал прежде. Она вела себя очень сдержанно, будто боясь привлечь к себе излишнее внимание.

«Возможно, не стоит так скоро отправлять ее паковать чемодан», — подумал Рауль и сразу же попытался отогнать эту мысль.

— Я стараюсь не судить только по внешности, но ведь встречают по одежке, не так ли? Видя нового человека, мы обращаем внимание на то, как он выглядит, на язык его тела, на то, как он двигается, разговаривает.

Лили закусила губу. Рауль оцепенел от того, каким юным сразу сделалось ее лицо. Было довольно сложно угадать ее возраст, но предположительно ей было двадцать с небольшим, хотя в данный момент она выглядела лет на шестнадцать.

В столовую вошла Доминик.

— Могу я налить вам немного вина, мисс Арчер? — спросила она, взглянув на пустой бокал Лили.

— Мисс Арчер трезвенница, — сказал Рауль. — Мне так и не удалось ее соблазнить.

В черных глазах Доминик мелькнул огонек, когда она ставила перед ним тарелку с супом.

— Возможно, мисс Арчер умеет не поддаваться соблазну, месье Рауль.

На его губах появилась тень улыбки.

— Посмотрим.

Домработница вышла из комнаты, а Рауль заметил почти яростное выражение на лице Лили. Ее худые плечи были напряжены, а правая рука крепко сжимала стакан с водой.

— Расслабьтесь, мисс Арчер. Я не собираюсь поить вас ликером, а затем пытаться совратить. В моем нынешнем состоянии я при всем желании не смог бы этого сделать.

Она подняла на него взгляд. Ее щеки все еще горели.

— Вы всегда так много пьете?

— Я люблю пить вино за едой и не считаю, что пью много, — начал защищаться он.

— Алкоголь притупляет чувства, влияет на координацию движений и способность рассуждать разумно.

У Рауля возникло ощущение, что она читает ему вслух брошюру о вреде алкоголя и наркотиков.

— Советую вам не пить или, по крайней мере, уменьшить количество употребляемого спиртного, пока не кончится процесс восстановления.

Рауль со звоном поставил бокал на стол:

— А что мне остается делать после того, как какой-то безмозглый идиот въехал в меня на гидроцикле?

— Вы разговаривали с кем-нибудь о том, что с вами произошло?

Казалось, этот вопрос разозлил его еще больше.

Я не собираюсь ложиться на кушетку психоаналитика и рассказывать ему о том, что чувствую. Я довольно зол. Или это ускользнуло от вашего внимания?

Лили сглотнула, продолжая смотреть ему в глаза:

— Ваша злость вполне объяснима, но вам следует направить ее в нужное русло, а именно попытаться сделать все возможное, чтобы снова начать ходить.

Рауль покраснел от ярости. Разве не этим он занимался в течение последних недель? Какое право она имеет предполагать, что он ничего не делал, а лишь упивался собственным негодованием? Вряд ли ярость способна вытолкнуть его из кресла и вернуть ему прежнюю жизнь. Нет, его прошлая жизнь закончилась. Раз и навсегда.

— Знаете ли вы, каково это — быть полностью зависимым от других людей? — спросил он.

— Конечно. Я постоянно работаю с инвалидами.

Он так сильно ударил кулаком по столу, что стаканы чуть не повалились на пол.

— Не называйте меня инвалидом.

Лили вздрогнула и побледнела:

— Я… Простите меня…

Рауль чувствовал себя полным идиотом, но не собирался извиняться за свое поведение. Он был зол на Рафа. Очевидно, мисс Лили Арчер приехала только ради денег. Смешно надеяться на то, что она добьется успеха там, где другие потерпели неудачу. Она мошенница, шарлатанка, наживающаяся на людях, попавших в отчаянное положение, и он не мог дождаться момента, когда разоблачит ее и выставит из своего дома.

— Почему вы согласились на эту работу?

Она облизнула губы:

— Ваш брат попросил меня об этом. Он слышал о моей успешной работе с предыдущей клиенткой. Менеджер клиники, где я работаю, уговорила меня принять это предложение. К тому же… м-м-м… мне срочно нужны были деньги.

— Из разговора с братом у меня сложилось впечатление, что ему не сразу удалось уговорить вас приехать.

Лили отвела взгляд и взяла в руки ложку:

— Обычно я не работаю с мужчинами.

Раулю стало любопытно.

— Интересно почему?

Она зачерпнула ложкой суп, но так и не донесла ее до рта.

— Я считаю, что… — Казалось, Лили пытается подобрать подходящие слова. — С мужчинами трудно работать.

— Они отказываются сотрудничать?

Она снова облизнула губы:

— Такие серьезные травмы трудно пережить любому человеку — мужчине, женщине, ребенку, взрослому. Но я заметила, что женщины и девочки с большей легкостью принимают помощь со стороны и охотнее сотрудничают.

Рауль снова взглянул на мисс Арчер. На ее щеках все еще виднелись небольшие красные пятна. Он перевел взгляд на ее руки — маленькие, с тонкими пальцами и короткими ногтями.

— Похоже, вы не в восторге от супа. Хотите, я попрошу Доминик принести что-нибудь другое?

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Это мгновение было мимолетно, но ему сразу же захотелось увидеть эту улыбку снова.

— Нет, все в порядке… Просто я не очень голодна. Сегодня был очень долгий день.

Рауль почувствовал слабый укол раскаяния. Да, он едва ли сразил ее наповал обаянием Кафарелли, которым славились все три брата. Что, если он позволит ей остаться на неделю и посмотрит, сможет ли она что-нибудь для него сделать? По крайней мере, он сможет отвлечься от будничной картины, к которой теперь сведена его прежде весьма активная жизнь. Что он теряет? Если она обманщица, то он ее разоблачит. Если ей действительно есть что ему предложить, то они оба от этого только выиграют.

— Скажите, а если бы я вам все же предложил остаться здесь на месяц, как бы вы со мной работали?

По ее щекам вновь разлился румянец.

— Ваш брат сказал, что в замке есть тренажерный зал. Для начала я разработала бы небольшой комплекс физических упражнений. Мы бы начали медленно и постепенно укреплять мышцы. Это довольно сложно, так как ваша рука сломана, но я уверена, что мне удалось бы обойти эту проблему.

— Что еще?

— Я узнала бы, чем вы питаетесь.

— Я придерживаюсь сбалансированной диеты.

Она взглянула на его почти пустой бокал и с упреком поджала губы:

М — м-м… Хорошо… Но всегда есть простор для совершенствования. Принимаете ли вы какие-либо биодобавки к пище?

— Вы имеете в виду витамины?

— Да. Например, рыбий жир, глюкозу, витамин D. Исследования показывают, что они способствуют восстановлению мышц и тканей и даже способны остановить развитие остеоартроза.

Рауль презрительно фыркнул:

— О боже, мисс Арчер, я не страдаю артритом. Мне всего тридцать четыре.

Она приподняла свой маленький подбородок:

— Профилактические меры необходимо применять независимо от возраста.

— Кстати, сколько вам лет? — поймал ее на слове Рауль.

Она снова нахмурилась и, немного поколебавшись, ответила:

— Мне… мне… двадцать шесть.

— Мне показалось, что вы замешкались, прежде чем ответить.

Она плотнее сжала губы:

— Я стараюсь не считать свои дни рождения.

— Вы довольно молоды, чтобы об этом беспокоиться, — сказал Рауль.

Лили опустила глаза:

— Мой отец умер в мой день рождения, когда мне было семь лет. Поэтому я не считаю этот день праздником.

Рауль вспомнил трагедию, произошедшую с его родителями незадолго до его собственного дня рождения. Рафу тогда было десять, ему — восемь, почти девять, а Реми — только семь. Похороны родителей Рауля пришлись на его день рождения. Это был самый ужасный подарок, который только можно себе представить — следовать за гробами в собор, чувствовать, как над ним нависает всеобщее горе, слышать скорбные мелодии в исполнении хора. С этого дня он возненавидел срезанные цветы и звуки хорала.

— Мне очень жаль, — сказал он. — А ваша мать? Она жива?

— Да, она живет в Норфолке. Я стараюсь находить время, чтобы навещать ее.

— А вы живете в Лондоне?

Лили кивнула:

— В районе Мэйфэйр. Но прежде чем вы успеете восхититься моим почтовым адресом, позвольте сказать, что это очень шумный район, который славится своими вечеринками.

— Вы живете одна?

Она опустила ресницы:

— Да.

В этот момент вошла Доминик, чтобы убрать тарелки и принести следующее блюдо. Она взглянула на тарелку Лили с почти нетронутым супом и нахмурилась:

— Мадемуазель не голодна? Может, принести что-нибудь другое? Вам не понравился суп?

— Нет, что вы. Он был восхитителен, — ответила Лили. — Я просто немного устала в дороге. Видимо, это повлияло на мой аппетит.

— Сегодня в качестве основного блюда прекрасный цыпленок в вине, — сказала Доминик. — Это любимое блюдо месье Рауля. Возможно, оно улучшит ваш аппетит, oui?

— Уверена, что так и будет, — кивнула Лили с улыбкой.

Рауля очаровала улыбка Лили. Она обнажила ее красивые белые зубы и сделала ее глаза живыми и сияющими. Впервые после несчастного случая он почувствовал шевеление в паху. Лили потрясающе красива. Зачем она прилагает столько усилий, чтобы скрыть свои достоинства за этой невзрачной одеждой и суровым выражением лица?

— Надеюсь, я ее не обидела, — сказала Лили, когда Доминик вышла.

— Это не так-то просто, — усмехнулся Рауль. — Иначе она уволилась бы сразу же после моего возвращения сюда. Я был не самым приятным человеком на свете. Как, впрочем, и сейчас.

— Вам необходимо привыкнуть к ситуации, с которой пришлось столкнуться. Вы хотите вернуть вашу прежнюю жизнь, которой могли управлять, но это пока невозможно.

Рауль снова поднял бокал, но не отпил вино. Он сделал это скорее для того, чтобы занять чем-то руки, которые так и норовили дотронуться до Лили. Ее кожа казалась такой нежной, губы — такими мягкими и пухлыми…

— Вы говорите как человек, испытавший нечто подобное на собственном опыте, — сказал он. — В прошлом у вас были травмы?

Она снова закрылась, словно на сцену опустился тяжелый занавес.

— Я здесь не для того, чтобы рассказывать о себе. Я приехала сюда, чтобы помочь вам.

— Против моей воли.

Она вызывающе на него посмотрела:

— Я уеду завтра утром, как вы и просили.

Рауль не хотел, чтобы она уезжала. По крайней мере, сейчас. Кроме того, его брат заплатил огромную сумму за ее услуги. Если он позволит ей собрать вещи и уехать, даже не начав работу, она вернется домой, свободная как птица, с кучей денег на счете. Нет, она останется, и ей будет чертовски тяжело отработать эти деньги.

Он ответил ей не менее вызывающим взглядом:

— А что, если я скажу, что передумал?

— Правда?

— Я готов дать вам испытательный срок, скажем, неделю. А дальше видно будет.

Она посмотрела на него с опаской:

— Вы уверены?

— Когда начнем?

Лили потянулась через стол и отодвинула от него бокал с вином:

— Прямо сейчас.

Рауль стиснул зубы. Для него алкоголь был своего рода поддержкой. Он не собирался позволить ей обращаться с ним как с ребенком, который не умеет вести себя сдержанно.

— Он помогает мне уснуть.

— Напротив, алкоголь способствует нарушению сна. По крайней мере, Доминик сказала, что спите вы неважно.

— Раньше все было нормально.

— Вас мучают кошмары?

— Нет.

Похоже, Лили ему не поверила, но он все равно не расскажет ей об ужасных видениях, которые заставляют его просыпаться каждую ночь. Один и тот же сон — страх утонуть, прежде чем кто-то спасет его, — каждый раз заставлял его тело покрываться холодным потом. Он не допускал даже мысли о погружении в воду, хотя раньше плавал каждый день.

— Я хочу, чтобы вы начали принимать ряд биодобавок. Также мы будем заниматься водной гимнастикой.

Рауль поднял загипсованную руку:

— Вообще-то гипс пропускает воду. О плавании не может быть и речи.

— Я говорю не о плавании как таковом. Скорее о прогулках в воде.

Он презрительно усмехнулся:

Я не могу ходить даже по земле. Что уж говорить о воде. Похоже, вы меня с кем-то спутали. Парень, которого вы ищете, умер две с лишним тысячи лет назад, а при жизни неплохо творил чудеса.

Лили наградила его испепеляющим взглядом:

— Гипс можно обернуть пластиковым пакетом. Благодаря упражнениям в воде вы сможете вновь почувствовать себя устойчиво в вертикальном положении.

Рауль гневно на нее взглянул:

— Я хочу почувствовать свою жизнь! А на все остальное мне плевать.

Лили поджала губы, будто имела дело с непослушным ребенком и понимала, что ей нужно запастись терпением.

— Знаю, сейчас вам очень тяжело…

— Да, черт возьми, мне сейчас очень тяжело, — передразнил Рауль. Я не могу пойти в конюшни, чтобы увидеть своих лошадей. Я не могу даже одеться или побриться без посторонней помощи.

— Когда вам снимут гипс?

— Через две недели.

— Вы увидите, насколько проще вам будет без него. Когда рука достаточно окрепнет, вы сможете ходить, держась за параллельные брусья, а я буду вас поддерживать. Этим мы занимались с моей предыдущей клиенткой. Через двенадцать недель она смогла ходить самостоятельно.

Но Рауль не хотел ждать двенадцать недель. Он не хотел ждать даже двенадцать дней. Он хотел снова встать на ноги немедленно. Он не хотел превращать свой дом в реабилитационный центр, установив повсюду брусья, перила и пандусы. Он хотел жить нормальной жизнью — жизнью, которая у него была раньше, жизнью, где он сидел в автомобильном кресле, а не в инвалидном. Горе и отчаяние от осознания того, что он потерял, грызли его изнутри. Нет, он никогда не сможет быть снова счастливым.

В комнату вошла Доминик, неся основное блюдо.

— Вы позволите мне разрезать для вас цыпленка на маленькие кусочки, месье Рауль? — спросила она, ставя перед ним тарелку.

— Нет, спасибо, — отрезал Рауль. — Черт возьми, я не ребенок.

Когда Доминик вышла из комнаты, Лили укоризненно на него взглянула:

— Похоже, вы очень избалованы. Она лишь пыталась помочь. Не было никакой необходимости огрызаться.

— Терпеть не могу, когда со мной возятся. — Рауль сердито посмотрел на нее. — И когда ко мне относятся как к инвалиду.

— Любителям покомандовать всегда сложнее смириться с подобной ситуацией.

Он насмешливо фыркнул:

— Считаете меня диктатором? Вы пришли к такому выводу, прочитав мою ауру?

— Вы типичный диктатор. Именно поэтому вы так сердиты и озлоблены. Вы больше не можете все контролировать. Вам не подчиняется даже собственное тело. Для вас неприемлемо просить кого-либо о помощи, и поэтому вы этого не делаете. Бьюсь об заклад, вы предпочтете остаться голодным, нежели позволить кому-то нарезать для вас мясо.

Рауль скривил губы:

— Да вы, я смотрю, еще и психолог, мисс Арчер?

Прежде чем ответить, она на мгновение поджала губы.

— Вы сильная личность. Вы привыкли контролировать собственную жизнь. Чтобы понять это, не обязательно быть дипломированным психологом.

Он насмешливо на нее взглянул:

— Раз уж мы играем в психологов, как насчет того, чтобы я прочел вашу ауру?

Лили напряглась:

— Пожалуйста.

— Вы не любите привлекать к себе внимание, прячетесь за бесформенной одеждой. Вам не хватает уверенности в себе. Мне продолжить?

— Разве быть интровертом — преступление?

— Нет, — сказал Рауль. — Но мне интересно, почему такая привлекательная молодая женщина, как вы, всячески старается преуменьшить собственную красоту.

Казалось, комплимент ее взволновал.

— Я… я не считаю себя красивой.

— Вы не любите комплименты, мисс Арчер?

Она приподняла подбородок:

— Не люблю, если не уверена в их правдивости.

Рауль продолжал смотреть в ее темно-синие глаза, наблюдая, как она борется с желанием отвести взгляд. Что в ней так его пленило? Возможно, ее таинственность, скрытность и застенчивая сдержанность? Она так сильно отличалась от женщин его круга — не только внешностью и манерой одеваться, но и какой-то настороженностью. Она напоминала ему пугливого молодого оленя, всегда готового к нападению хищника. Он с удовольствием примет вызов и попытается камень за камнем разрушить эту крепость.

— В какое время завтра утром вы хотели бы приступить к занятиям? — спросил он.

— Как насчет того, чтобы начать занятие в девять? Нам предстоит тяжелая работа, но, надеюсь, мы добьемся успеха.

— Я тоже на это надеюсь. Иначе мой брат останется без шафера.

Лили нахмурилась:

— Что вы хотите этим сказать?

Я не хочу испортить фотографии своим инвалидным креслом. Если я не смогу ходить, то вообще не пойду на свадьбу.

— Но вы не можете не пойти на свадьбу брата. — Она нахмурилась еще сильнее. — Это ведь самое главное событие в его жизни. Вы должны быть там, в кресле или без него.

Рауль стиснул зубы. Он не собирался выставлять себя на посмешище на свадьбе брата. Там будет много народу, в том числе и пресса. Он мог лишь воображать, сколько внимания привлечет своим появлением. Он уже видел заголовки газет, рассказывающих общественности о несчастном калеке. От одной мысли об этом ему становилось плохо.

— Ваша работа, мисс Арчер, заключается в том, чтобы попытаться избавить меня от этого кресла. На это у вас есть неделя.

Она облизнула губы:

— Не уверена, что смогу это сделать. Сложно пытаться уложить процесс восстановления во временные рамки. Выздоровление может занять месяцы, а может и вообще не произойти…

— Это мне не подходит. Говорят, прежде вы уже творили чудеса. Так сделайте это снова.