Вольный князь

Владимир Матвеев, 2017

Невольно разрушив готовящийся заговор с целью свержения царствующей династии в королевстве Даргас, Атей привлекает к себе внимание. Имя вольного князя Сайшата теперь на слуху. У Призрака появляются как друзья, так и враги. Пророчества Мудрейшего, которые он сделал в последние минуты своей жизни, начинают сбываться. За спиной Призрака встают две загадочные расы Тивалены – жители Пепелища: вайроны и ваиктаироны – те из них, кто стал изгоями среди своих соплеменников. Причем количество присягнувших в верности молодому князю разумных растет с каждым днем. Уже скоро Логово станет тесным для них. Не обмануть доверившихся ему, найти на Тивалене место, которое его вассалы назовут своим домом. И самое главное – не свернуть с избранного пути.

Глава 2

Логово Сайшат

Хассаш клонился к закату, когда в кабинете князя собрались все его командиры.

— Хальд, воины готовы? — спросил воеводу Атей.

— Вообще, мы всегда готовы, — ответил Северянин, но все же уточнил: — А к чему, княже, нам быть готовыми именно сейчас?

— Как к чему? — удивился Призрак. — А кто за нас Мегар чистить будет?

— Но мы ведь планировали рейд через три дня? — удивился андеец. Остальные помалкивали, уже поняв, что просто так Атей поднимать этот вопрос не будет. — И воины настраиваются на этот день.

— Планы строят, чтобы потом их менять, воевода, — сказал князь, а потом поднял руку, призывая к тишине, прислушался и добавил: — Сейчас все поймете. Поймали субчика. — Довольно кивнул он и хищно улыбнулся.

— Кого? — все же выдавил Хальд, но в этот момент открылась входная дверь и два оборотня ввели в кабинет альва, который из-за выкрученных за спину рук буквально касался своим лбом пола. За ними зашли две «тени», один воин нес оружие изгоя, другой небольшую глиняную бутылку, горло которой было залито сургучом.

Вайроны остановились. Один из них схватил за длинные волосы альва, задирая подбородок, а второй ударил сзади под коленки, опуская пленника на мраморный пол. Еще через мгновение он приставил к шее лесного жителя лезвие одного из своих «клыков». Одно движение князя — и стоящий на коленях воин захрипит перерезанным горлом.

«Летучие мыши» молча прошли к столу Айтерианна, положили на него то, что несли в руках, и так же молча встали к двум своим сородичам, что теперь заняли место, принадлежавшее ранее Савмаку и Ситалку.

Вассалы князя молчали. Им уже было понятно, что просто так это представление Призрак устраивать бы не стал.

— Катаюн, — пристально глядя на замершего альва, сказал Атей. — Пригласи княгинь.

Одна из «теней» коротко кивнула и скрылась за дверью. И пока она не пришла вместе с Виолин и Кармин, в большой комнате не было произнесено ни слова.

— Тварь… — Хлесткая пощечины мотнула голову насильно преклоненного альва. — Я знала тебя с десяти лет. Ты заслужил височную косицу за бой на границах Леса. Как ты мог?

Ненависти, что была в словах молодой княгини, хватило бы на десятерых.

— Я не хочу с тобой разговаривать, шлюха, — сплюнул кровь воин.

Толстая глиняная бутылка, что рассматривал Призрак, вдруг рассыпалась в мелкое крошево, костяшки его кулаков побелели, а на столешницу начали падать алые капли. Увидев состояние вожака, оборотень, что держал у горла альва клинок, усилил свой нажим, и по шее пленника побежала тонкая струйка крови.

— Подожди, Лигдам, — сделав над собой усилие, сказал князь. — Успеем.

— У тебя кровь, милый, — подошла к мужу Виолин.

Призрак опустил взгляд на руку, разжал кулак и вместе с острыми глиняными осколками на стол упал небольшой бумажный листок, испачканный красными пятнами. Подхватив крепкими ногтями второй руки застрявший в ладони осколок, он резко выдернул его, и рана буквально на глазах затянулась. Опускаясь в свое кресло, он кивнул жене на бумажку:

— Прочитать сможешь?

— Ха, — раздался голос альва. — Князь, а читать не умеет. Сам не пойми кто, и вассалов таких же набрал. Князь разумных отбросов.

— Может, хотя бы сломать ему что-нибудь? — неожиданно заговорил Хальд. Пусть он и не знал всех тонкостей, из-за чего этот несчастный оказался перед их князем на коленях, но то, что он враг, — был уже уверен.

— Подожди, воевода, — поднял ладонь Атей. Потом налитыми тьмой глазами посмотрел на альва и голосом, что завибрировал в организмах всех здесь присутствующих, добавил: — Я сам сломаю ему все кости. Все до одной, что есть в его гнилом теле. От самой маленькой косточки до берцовой. Буду ломать медленно, чтобы он передал потом всем, кто стоит в очереди на перерождение, что нельзя подставлять под удар верных мне разумных, предавать меня и, самое главное, называть мою жену шлюхой. Читай, родная, — уже более нормальным голосом закончил он.

Взгляды двух женщин после слов князя были очень похожи. Вот только у молодой альвийки он был влюбленно-восхищенным, а у Кармин — просто восхищенным: ее дочь попала в хорошие руки. Такой разумный уж точно пойдет ради своей жены против всего мира.

Атей почти успокоился. Взглянув на Кармин, он сказал:

— Княгиня, присаживайтесь. В ногах правды нет.

Женщина опустилась в кресло и приготовилась слушать.

— Облава будет через три дня, — всматриваясь в мелкие буквы на бумажке, начала читать Виолин. — Акцию возглавит сам князь.

Повертев еще немного перед глазами бумажку, Льдинка подняла голову и сказала:

— Это все.

В кабинете повисла гнетущая тишина, которую нарушил Лайгор.

— Как ты догадался, князь, что Ракит Корешок предатель?

То, что это именно так — уже никто не сомневался.

— А я и не догадывался, дружище, — откидываясь на спинку своего кресла, ответил Атей. — Я просто готов был к этому. Не к тому, что именно Корешок будет предателем, а к появлению в наших рядах разумного, намерения которого будут идти в разрез с нашими интересами. Сейчас постараюсь объяснить, чтобы было понятно всем здесь присутствующим. Представьте ситуацию. Практически из ниоткуда на просторах центральной Тивалены появляется разумный, что в одночасье становится очень состоятельным. У него происходит небольшой конфликт с ночниками Резена, в результате которого он не только не погибает, а становится еще богаче. Все — первая волна слухов пошла. Дальше — больше. Этот разумный оказывается высокородным, и мало того, он умудряется поломать игру довольно влиятельного герцога королевства Даргас, в результате которой должна была смениться царствующая династия. Именно после того, как планы герцога Тенпиль стали мне понятны, я стал оглядываться за спину.

— И начал быстро набирать дружину, — перебил его Лайгор, который раньше всех понял, о чем говорит Призрак. — Не просто нанимать «псов войны», а старался объединить под своим гербом тех, кто разделял твои взгляды на жизнь. Кто близок тебе по духу. Поэтому и оборотней с ваиктаиронами, не раздумывая, взял в род, чтобы стать сильнее и суметь защитить своих вассалов.

— Ты прав, мой друг, — кивнул Атей. — Не во всем, но прав. Вайроны и «тени» были полной неожиданностью для меня. Хоть и приятной неожиданностью. Но я продолжу. После того, как герцог погиб от моей руки, я просто чувствовал, что напряжение будет нарастать с каждым днем. Несмотря на то, что, по словам графа Метиша, Тенпиль и держал все нити заговора в своих руках, но вы ведь должны понимать, что такие дела в одиночку не делаются? У Эрая Видного просто должны были быть союзники, которые во всем этом преследовали какие-то свои цели. Какие? Пока не знаю. Кто это? Мне тоже не известно. Пока неизвестно. Я стал ожидать неприятности. Те дуэли и покушения, что были в Карпейне, — это так, выходки глупых и жадных до денег благородных. Хотя не исключаю, что и наши неизвестные приложили к этому руку. Когда количество волков Сайшат и «теней» возросло, мне стало легче держать ситуацию под контролем. И кстати, воевода, я очень рад, что у тебя с ними все разрешилось полюбовно.

Призрак улыбнулся, а Хальд немного покраснел, вспоминая недавний скандал. Потом потрогал почти незаметное желтое пятно под глазом, и его бородатая физиономия тоже расплылась в улыбке.

— Хорошо тогда поговорили, согласен. Я позже вспомнил твои слова, княже. Каждый должен заниматься своим делом. И эти молодцы нужны на своем месте, так что могу вообще освободить их от общих занятий… — договорить Северянин не успел. Одна из «теней», стоявшая за спиной Атея, опустила черный платок, что укрывали их лица до глаз.

— А вот этого не надо, воевода, — сказала Анэхит. — Совместные действия с дружинниками нужны нам всем. Ты же видел, как эффективна тактика, когда мы и вайроны бьем в организуемую «верными» брешь. Тем более выдержать первый удар могут только закованные в броню воины, прикрытые щитами. Так что менять ничего не надо. Как работали, так и будем продолжать.

Довольный от услышанных слов, Хальд кивнул, а Атей, посмотрев на них, продолжил:

— Наговорились? Тогда пойдем дальше. Предателя, тем не менее, обнаружил Сай. И здесь мы должны быть благодарны случаю. Он хоть и разумен в определенном смысле этого слова, но все же зверь и, что самое главное, — самец. И как только мы прибыли из Карпейна в Логово и праздновали возвращение за накрытыми столами, Кот обежал подконтрольную территорию. Тем более к нашему приезду она увеличилась. Он-то и увидел, как данный организм, — он указал подбородком на стоящего на коленях с клинком у горла альва, — кидает в Рубежную запечатанную бутылку с запиской. С этого момента все его действия контролировали «тени». Послания вылавливались, быстро изучались и снова отправлялись в плавание. И сегодняшнее сейчас отправится. Вот только перепишут начисто, а то запачкал. Ви, займись, пожалуйста, мы не знаем, в какое время бутылки встречает получатель. Вдруг не успеем?

Княгиня кивнула, придвинула к столу свой стул и стала переписывать записку.

— Княже, — изумился Хальд. — Так значит, ворог знает все, что происходит в Логове?

— Да, воевода.

— Но почему?

— Потому, Северянин, — улыбнувшись, объяснил за Атея Лайгор, — что наш князь очень хитрая личность. Неизвестные нам пока вороги, как ты их назвал, думают, что все у них под контролем, и не догадываются о нашей осведомленности. Акция сегодня ночью?

— Нет, дружище, — подался вперед князь, осмотрел соратников и хищно улыбнулся, выставляя напоказ клыки. — В следующую ночь. И не после заката Хассаша, а за пару-тройку часов до его восхода. Я просто уверен, что к ночникам прибудет усиление от тех, кому князь Сайшат и его вассалы перешли дорогу. Не думаете же вы, что бутылку вылавливают в Великой, куда впадает наша Рубежная? Ее путь по реке очень короткий, иначе просто затеряться может. Или выловит не тот, кому надо. Адресат очень близко, и все сведения доходят по назначению быстро. «Тени» не стали следить за получателем посланий этого сухого сучка, чтобы не спугнуть. Поэтому они думают, что в курсе всех наших дел. Ну и пусть думают, а сейчас мы будем беседовать с Корешком, только не здесь и не в этом составе. Женщин, что не принадлежат к «летучим мышам», я попрошу остаться. Зрелище будет не из приятных, а результаты я вам потом и сам расскажу. Волки, ведите его в подвал.

Оборотни синхронно кивнули, подняли пленного и вывели за дверь.

— Атей, — раздался голос Кармин, которая все это время молча слушала рассказ князя, с каждым его словом становясь все мрачнее. А когда повествование закончилось и альва увели оборотни, перед Призраком предстала не добрая матушка его жены, а жесткая правительница, которая вместе с мужем несет ответственность за свой народ. — Сынок, если это буде возможно, не убивай Ракита. Его смерть должна быть публичной, чтобы все знали, что ждет предателей у изгоев. И эта смерть должна состояться здесь, в Мегаре, герцогиня ведь пойдет тебе навстречу в этой маленькой просьбе?

— Я постараюсь, княгиня, — кивнул он, вставая со своего места.

Когда Атей, Хальд, Лайгор и сопровождающие их «тени» и оборотни спустились в освещенный магическими светильниками подвал, первое, что они услышали, это проклятия и брань, которые изливал на их головы плененный альв.

С его слов, все вассалы князя и он сам были животными, недостойными существования в этом мире. Все они просто грязь у него под ногами и со временем превратятся в пыль, о которой не вспомнит потом даже последний нищий. Существование на Тивалене разных рас оправдано лишь только по одной причине — все они созданы, дабы служить таким, как он.

Оборотни, что привели его сюда и кинули в клетку, флегматично смотрели на брызгающего слюной предателя. Им было абсолютно все равно, что он там вещает. Для них он давно из потенциального соратника превратился в НИЧТО. Даже не в пыль под сапогами. Его уже не существовало, а то, что он продолжает говорить, — так всякое бывает. Вон и курица какое-то время может бегать с отрубленной головой, но это же не означает, что она очень скоро не попадет в кастрюлю…

— Эк его понесло, — ухмыльнулся Хальд, подходя к железным прутьям, за которыми разорялся альв.

— Мне знакомы эти речи, — свел брови Лайгор, вставая рядом с Северянином. — Я почти уверен, что здесь торчат острые уши князя Светлого леса.

— Увидим, — открывая дверь и шагая внутрь камеры, сказал Атей. — Ты ведь нам все расскажешь, Корешок?

От плотоядной улыбки Призрака, что появилась на лице с угольно-черными глазами, Ракит попятился назад, пока не уткнулся спиной в каменную стену. Он рассказал все. Все, что мог знать рядовой исполнитель. Невозможно оставаться молчаливым, когда у тебя с груди начинают срезать на твоих глазах узкие полоски кожи, сматывая их в небольшие рулончики. А обнажившееся мясо посыпают солью или прижигают раскаленным добела ножом. А ты потом вдыхаешь запах своей жареной плоти.

Догадка Узелка оказалась верной. Из Светлого леса торчали не просто уши. А вот Кармин, наоборот, оказалась немного не права в своих рассуждениях о том, что светлые альвы заперлись от остальных разумных в своих рощах. Судя по тому, что рассказал Ракит, можно было легко догадаться, что их князь и его приближенные давно держали руку на пульсе. И все, что происходило на Тивалене, было в зоне их интересов. Как еще можно объяснить то, что внедрение Корешка в общество изгоев произошло в столь раннем возрасте, но тогда он уже ненавидел всех, кроме своих сородичей. Ведь осиротевшего израненного паренька подобрала лесная стража, когда ему едва исполнилось десять лет. Небольшой сожженный хутор на границе Леса изгоев, где в единении с природой проживала одна-единственная семья. Мертвые тела взрослых альвов и едва живой, потерявший память ребенок — легенда железная. И то, что среди изгоев все это время жил волк в овечьей шкуре, стало известно только через много лет, когда на Тивалене появился странный князь Сайшат.

Увидев, что тот охотно принимает клятву верности у воинов-изгоев, хозяева Корешка посчитали, что ему пора приступать к выполнению своих обязанностей, ради которых он и находился все это время в тени. А что могло произойти, когда Ракит стал бы своим среди вассалов князя, и представить трудно. Именно когда, а не если. Среди изгоев же его считали своим, даже право на височную косицу заслужил. Почему бы не стать еще и «верным»? А там открывается очень широкий простор для действий.

Но самым печальным в этой истории было то, что узнать, сколько таких вот «Корешков» ждут своего часа среди тех же самых изгоев, было очень трудно. Практически невозможно. Хотя и тут можно было найти повод для оптимизма. Теперь было известно хотя бы направление, в котором следует искать. А возможно, Тамина будет благосклонна к князю, и он в скором времени сможет ухватить ниточку, потянув за которую, доберется до личностей, которые принимают решения. И разоблачение Ракита как раз и могло стать этой ниточкой.

«Верные», а в особенности оборотни и «тени», восприняли этот случай как пощечину. И теперь каждого нового разумного, что появлялся среди них, рассматривали, обнюхивали и проверяли очень пристально. Новички сразу воспринимались как потенциальные враги или как минимум недоброжелатели, но того требовала реальная жизнь. Здоровая паранойя помогает выжить. У вассалов князя Сайшат по определению не могло быть много друзей. Потому как счастливые, живущие в достатке и по своим правилам разумные вызывают в первую очередь зависть. И во вторую — тоже зависть. И только те, кто уважает и разделяет их жизненные принципы, стараются подружиться. А для таких появилось правило, которому вассалы князя стали неукоснительно следовать: «ДОВЕРИЕ НУЖНО ЗАСЛУЖИТЬ».

Даргасский Мегар

Местом проведения акции по наведению порядка во втором (после столицы) городе королевства Даргас стал район, что располагался между западной стеной Мегара и улицей Свободной. Такое же название носил и сам район. К моменту самой операции все было давно разведано и уточнены малейшие нюансы. В этом неплохо послужили котята, что набрали в детскую сотню среди беспризорников. Во-первых, будучи в свое время детьми улицы и не понаслышке зная их, они с уверенностью заявили, что гнездо ночников находится именно в этом районе. Какой квартал района занимает та или иная ячейка гильдии, они, конечно, не знали. Никто попрошаек и мелких воришек до глав этих ячеек не допустит. Над ними были командиры самого низшего уровня. Но вот входов и выходов, что вели в Свободный, знали, наверное, даже больше, чем их более взрослые бывшие соратники.

Отправленные загодя к герцогине Амсбер гонцы, чтобы получить разрешение на проведение маленькой войны в отдельно взятом городе, вернулись не просто с положительным ответом. Они привезли от нее небольшое письмо лично Атею и документ, подтверждающий его полномочия. В письме Джинил сообщала, что полностью «развязывает князю руки». Как он будет наводить порядок в городе — его личное дело. Пусть хоть резню устроит, но ей желательно видеть, как в скором времени по всему Мегару в любое время суток жители будут гулять так же, как это сейчас происходит в Тенистом квартале.

Передел города после смерти паука Генберга достиг таких размахов, что у уличных уборщиков, как и говорил Призраку Хальд, по утрам не хватало телег, чтобы вывезти трупы. Казалось, ночники должны были бы уже просто закончиться, но этого не происходило. Опустевшие ниши ночного сообщества быстро заполнялись. Да и жертвами разборок в первую очередь становились в большей степени обычные трудяги, так как именно за контроль над ними, а точнее над их мастерскими, пекарнями, кузнями и так далее так остервенело резались ночники.

В редких масляных светильниках на Свободной улице еще не стало выгорать масло, когда воины князя Сайшат стали выступать на свои позиции. Обладая всей полнотой власти, в части проведения силовых операций, Призрак привлек к этому делу и городскую стражу. Не всю. А только тех, кому доверял сержант Ян Первак, который ему запомнился еще в первый день пребывания в Мегаре. Именно он со своими людьми ворвался тогда в Логово, чтобы выяснить законность нахождения Призрака на территории бывшего имения Хрока Серебрушки. И потом еще несколько раз попадался на глаза, а собранная кое-какая информация о нем говорила, что парень толковый. Ну, есть мелкие грешки, с кем не бывает, но вот бывшие беспризорники его хвалят. Даже подкармливал некоторых, несмотря на то, что у самого на шее сидело четверо детей и жена на сносях. А может, и подкармливал в надежде на то, что, случись с ним что, и для его детей у горожан найдется лишний пул. Он все же стражник и от получения острой железки в бок не застрахован.

Задачей трех десятков городских блюстителей порядка во главе с сержантом было перекрытие противоположных концов улицы Свободной, а также контроль городской стены. «Верные» блокировали пять самых больших выходов из района в центр города. Злые до невозможного после предательства, как они считали, одного из них, альвы-изгои под покровом ночи заняли крыши самых высоких зданий, контролируя улочки и переулки внутри района. А вот оборотни и «тени», возглавляемые князем и сопровождающим его верным Саем, будут действовать в непосредственном соприкосновении с врагом.

Заглянуть в каждую подворотню довольно большого района было невозможно в принципе. Тем более с теми силами, что были в распоряжении князя. Поэтому при планировании акции объектами атаки были выбраны вполне конкретные заведения. Натура любого разумного такова, что, каким бы он осторожным не был, но минимальный комфорт себе обеспечить хочет. Очень трудно предположить, что глава тех же карманников, имея средства, что проходят через его руки, жил бы в канализации и вел образ жизни бездомного бродяги. Разве только глава этот совсем параноик, да еще и скупердяй, ко всему прочему. Зачем они тогда нужны эти золотые кружочки?

Именно по этой причине одновременной атаке должны были подвергнуться несколько гостиниц и таверн, о которых кто-то знал, видел или просто слышал, что там собираются те, кто считает себя хозяевами ночного Мегара. Акция в первую очередь должна быть показательной, а уж что за рыбка попадет в расставленные сети — будет видно.

Призрак замер в тени небольшого здания. Он снова был одет в свой любимый доспех, лицо закрывала оскаленная личина, а ладони сжимали рукояти Поющего и Защитника. Рядом с ним в обличии волка замер Савмак. Его шерсть вздыбилась на загривке, по телу периодически пробегала дрожь, а из звериной глотки раздавался едва слышный рык. Чуть впереди с трудом можно было различить силуэт невозмутимого Сая. А за спиной князя, сверкая над повязкой черными глазами, стояла Катаюн. Самая старшая среди «теней», которая не отходила от князя ни на шаг. Если возраст остальных «летучих мышей» был от пятнадцати с половиной до семнадцати лет, то этой девушке было уже почти девятнадцать. Ваиктаироны не знали больше ни одного своего сородича, кто смог после неудачной инициации прожить до такого возраста. Сама же девушка была твердо уверена, что боги решили ей оставить жизнь лишь для того, чтобы она верно служила Айтерианну. И никаких доводов против этого утверждения слышать не хотела. Впрочем, их и не было.

«Сай, — послал зов Атей, — действуем, как планировали».

«Старший, опять? — в ментальном посыле Кота просто сквозило раздражение. — Пять раз уже все обговаривали. Три раза вслух и два раза мы с тобой общались прямо. Тебе нужно чаще поить клинки кровью врага, а не лупить «верных» тупыми железками. Ты стал нервничать перед боем».

«Ты прав, брат», — резко успокоился Атей, потом стал медленно вгонять себя в боевой транс.

«Вот таким ты мне нравишься намного больше, — довольно ощерился Сай. — Я вижу Призрака, а только потом князя».

Дважды прозвучал крик ночной птицы, и четыре стремительные фигуры метнулись к небольшой гостинице, что стояла в семи десятках шагов напротив. Сай и Савмак сразу побежали по периметру здания, обходя его с двух сторон, а князь и «тень» — к входным дверям.

Стоявшие на крыльце два амбала заметили черные фигуры, когда сделать что-либо серьезное уже не могли. Один получил от Призрака удар костяшками в кадык, второй — укол за ухо тонким стилетом, который нанесла Катаюн, изогнувшись в немыслимой позе, уходя от встречного удара здоровяка.

— Добрый вечер, граждане ночники, — произнес Атей, зайдя внутрь гостиницы. Словно и не лежало у крыльца два остывающих трупа.

Шум, что стоял в более чем наполовину заполненном обеденном зале, стих. Лишь слышно было потрескивание свечных фитилей, да где-то в углу на полу икал уснувший пьянчужка. Несколько десятков пар глаз повернулись к входу.

— Вы кто такие, придурки? — наконец, раздался недовольный голос от ближайшего стола.

Катаюн, вставшая сзади и чуть правее от князя, взмахнула рукой, и здоровенный мужик с клочковатой бородой и большим бельмом на глазу стал заваливаться назад, демонстрируя в единственном здоровом глазу рукоять метательного ножа.

Все произошло настолько стремительно, что дружки погибшего, сидевшие рядом, стали изумленно смотреть по сторонам, одновременно доставая свои острые железки, которыми привыкли отнимать жизни несчастных жертв. На хрупкую на вид девушку, что стояла за спиной крепкого парня, стыдливо опустив в пол свой взгляд, никто и подумать не мог. Все почему-то заглядывали вошедшим за спину, думая, что нож прилетел из-за неплотно прикрытой входной двери.

— Ах, да, — изобразил шутовской поклон Атей, — прошу простить мою неучтивость. Я князь Сайшат, личину снимать не буду, прошу верить на слово… — и не давая опомниться местному криминалу, продолжил: — Меня интересуют следующие лица: Ляск Заусенец, Акин Рокот, Зарс Угорь и Прок Былинка. Первым, кто скажет мне, где их можно найти, получит очень хорошее вознаграждение.

Призрак наобум повторял имена местной криминальной верхушки, которые ему успели сообщить котята и Ян Первак. Возможно, кого-то уже отправили на пенсию, с наградой за безупречную службу в виде пудового камня на шее или остро заточенного штыря в ухо. Когда идет передел сфер влияния, головы летят не только у рядовых бойцов. Но ему нужно было всего лишь совсем немного протянуть время, чтобы освободился Сай, поэтому такими деталями он себе голову забивать не стал.

— И что же это за вознаграждение? — ухмыльнулся неприятный тип с узкими глазами за ближайшим к хозяйской стойке столом, поднимаясь во весь рост. — Золото?

— Нет, — покачал головой Призрак.

Дзинь! Думм! Два звука практически слились в один. Более звонкий был от отбитого Защитником швыркового ножа узкоглазого. Второй — от вонзившейся в его лоб четырехлучевой звезды с остро заточенными краями, которую отправила в полет твердая рука «тени».

Чуть позже в приоткрытую дверь ворвался большой черный силуэт и, не останавливаясь, в два прыжка взлетел по деревянной лестнице на второй этаж. А потом скрылся в темном коридоре.

«Волк на улице под окнами. Комнат всего десять. Разумных чувствую только в одной», — скинул образы Сай.

«Действуй».

Промежуток времени между броском узкоглазого и концовкой речи Призрака был настолько ничтожным, что его никто не заметил. Все с удивлением смотрели, как второй их соратник падает на пол, разбивая в щепки крепкий деревянный табурет, с железкой в голове, а кто это сделал, так и не стало понятным.

–…не золото, — закончил Атей предыдущую фразу. — Это вознаграждение настолько…

Шум со второго этажа — и целый ряд картинок: полуголые тела волосатых мужиков, избиваемая обнаженная девушка, рот которой завязан грязной тряпицей. Стоящий на коленях окровавленный старик. Хохочущие рябые морды, вливающие ему в глотку вино. И одна-единственная злая фраза Сая, которую смог разобрать из этой мешанины образов и сцен Призрак.

«В живых оставляю минимум».

— А-а-а-а, — крик, раздавшийся сверху, принадлежать разумному не мог, столько в нем было ужаса и боли.

— Извините, граждане ночники, — ледяным голосом произнес Атей в сторону ничего не понимающих воров, убийц и другого отребья. Для них происходило все слишком быстро. БАМ — труп. БАМ — второй. Наверху раздирающие душу крики. Перед глазами две черные фигуры, одна из которых тембром своего голоса загоняет всю их храбрость в дальние уголки их немытых тел.

— Вознаграждения не будет, как и поощрения. Ката, Р-РЕЖЕМ ВСЕХ, — закончил он, и прежде чем до ночников дошел смысл последних слов, на них широким веером устремились метательные ножи Призрака и звезды «летучей мыши».

— ЭНТ ТУА МИННУА, САКТА АЙТИРРА, — на одном дыхании выкрикнула «тень», запрыгнула на стол, а с него — в самую гущу бандитов. Легкое девичье тело бьет двумя ногами в грудь ближайшего ночника, и его уносит на подельников. В стороне образуется куча из трех перепутанных тел, что снесли по дороге пару стульев и лавку, да еще умудрились задвинуть тяжелый дубовый стол к самой стене. Зато вокруг по-кошачьи приземлившейся девицы образуется небольшое чистое пространство, внутри которого она тут же закрутила смертельную карусель из кривых узких клинков.

Выпад вправо — ближайший мужик хватается за перерезанное горло. И тут же с разворотом, падая на колени, «тень» уходит влево. Рассекает внутреннюю сторону бедра в районе паха еще одному типу. Моментальная оценка ситуации — и уход кувырком вперед. Два стоящих плечом к плечу ночника получают от нее под старые кожаные кирасы по клинку. Катаюн резко выдернула мечи и переместилась за спины вопящих мужиков, что стали медленно оседать на пол.

— Какие вы неуклюжие, мальчики, — впервые с момента появления в этом заведении заговорила девушка очаровательным голосом. Не считать же тот непонятный воинственный клич за нормальную речь. Она слегка дернула кистями, и с клинков на грязный пол слетело несколько капель крови. — Вон, смотрите на моего родителя, — она указала подбородком в сторону танцующего со сталью в руках Атея. — Вот это мужчина! Совершенный убийца! Хотя изящества иногда не хватает.

Завороженные происшедшим, ночники непроизвольно повернули головы в центр зала, откуда был слышен рык, а к потолку летели кровавые брызги.

— Неуклюжие, — снова сказала Катаюн, быстро отрубив двум ближайшим личностям по руке и добавила: — И наивные, как дети.

— А-а-а, — кинулся на девушку грязный мужик, замахиваясь кистенем.

«Тень» прыгает на спину ночника, что, зажимая живот, стоял перед ней на коленях. И отталкивается от него правой ногой, бросая свое гибкое тело влево. Еще один толчок от спинки стула, и она приземляется на поверхность стола, который в самом начале боя своими телами придвинули к стене первые жертвы девушки, походя чиркая кончиком меча по затылку бросившегося на нее бандита. При виде еще одного соратника, что словно куль свалился на заплеванный пол, отвага окончательно покинула оставшихся ночников.

— ДА КТО ТЫ? — с отчаянием выкрикнул один из головорезов. Хорошо казаться сильным, когда режешь беззащитных. Но вот когда начинают, словно курят, резать тебя и таких, как ты, что до этого считали себя хорошими бойцами, становится по-настоящему страшно.

— Мышка, — невинно хлопая красивыми глазами, ответила девушка. — Летучая мышка.

А в это время с другой стороны к ней пробивался Атей.

Призрак своей гибкостью, конечно, не уступал своим «теням», но вот размерами их превосходил значительно. Поэтому там, где ваиктаироны с присущей им изящностью уклонились бы, он шел напролом. Да и волновался он, если честно за Катаюн, стараясь быстрее к ней пробраться через толпу ночников.

Жесткий блок основанием Защитника короткого меча стоящего перед ним типа, и удар в горло острием второго клинка. Тут же широкий мах им в правую сторону, разваливая грудь следующего нападающего. Удар ногой в грудь первой жертве, чтобы не мешался, и, пригнувшись, отрубить левому противнику опорную ногу. Пропустить мимо себя прямой удар, а потом отрубить эту руку.

Движения князя были скупы и стремительны. Никакой карусели, что устроила «тень», когда приземлилась в гуще ночников. Никакого добивания. Противник без руки или ноги — уже не противник. Только максимально эффективные удары. Атей медленно пробивался к девушке, а за ним оставалась широкая кровавая просека, по краям которой лежали вопящие тела.

У одного из ночников, что стоял напротив стола, на котором возвышалась Катаюн, вдруг вылезло из груди стальное жало, и он изумленно на него уставился. Бандит и предположить не мог, что подельники, рубящиеся у него в тылу, уже или мертвы, или очень близки к этому состоянию.

— Ты как? — спросил Призрак девушку, осматриваясь по сторонам.

Кроме них с «тенью» на ногах оставалось всего шесть разумных. А больше двух десятков, в той или иной степени разобранности, живописно расположились на деревянном полу. Если это заведение когда-нибудь продолжит работать, то хозяину придется сильно потрудиться, чтобы вывести с досок кровь. Ее вокруг было разлито просто море.

— Да что мне будет? — легкомысленно ответила «тень».

Атей, хмыкнув, покачал головой.

— Больше так не делай, — серьезно произнес он. — В такой свалке мы должны прикрывать спины друг друга.

— Да, Айтерианн, — склонила голову «мышка», поняв, что увлеклась немного. И это не удивительно. Ее готовили как воина пятнадцать лет, с самого рождения. Инициация — и крушение всех надежд и помыслов. Так она тогда думала, если бы не Изначальный и его кровь. Но ей повезло дожить до этого дня.

Новая жизнь. Непримиримые ранее враги становятся не просто друзьями — родней в каком-то смысле этого слова. Айтерианн, кому «тени» и вайроны преданы беспрекословно. А сегодняшний бой, на самом деле, первый в ее жизни. Вот и решила, сможет ли она защитить князя, когда это будет необходимо?

«СТАРШИЙ!»

Крик боли, замешанный на удивлении, раздался в голове Призрака.

— Разоружи и поставь на колени. Будут сопротивляться, убей, — только и успел бросить девушке князь, срываясь с места.

Стремительный забег по лестнице. Поворот направо в коридор — дверь третьей комнаты открыта. Из нее слышен рык и видны яркие сполохи. Атей врывается внутрь, и в чувствительный нос, помимо запаха крови, бьет резкая вонь паленой шерсти.

Гостиничный номер оказался двухкомнатным. Примерно в таком, в самом начале его пути по центральной Тивалене, он жил с Дариной и тогда еще живой Медаей в Резене. В большой гостиной разорванные мертвые тела ночников и забившаяся в угол обнаженная девушка. Она забыла про боль. Ее глаза, при виде кровавой картины, расширены от ужаса. И еще в них вопрос: «Что это за животное, что совсем недавно рвало на куски разумных? И кто этот ворвавшийся воин? Очередные мучители?»

От шкуры Сая к потолку поднимается серый дымок. Сам он стоит мордой к двери во вторую комнату. Ее проход загораживают два воина с выставленными вперед короткими копьями. Догадаться, что это были именно воины, а не ночники можно было не только по броне и оружию, но и по их движениям. За их спинами еще двое — стоят, вытянув вперед руки. На всех кольчуги и шлемы с верхним забралом, что прикрывают их лица до верхней губы.

— В сторону, — кричит Атей, запуская в полет Защитника.

В это же время из-за спины ближайших бойцов вылетает огненный шар, размером с большое яблоко. Кот, словно напружиненный, отскакивает в сторону, и заклинание с громким грохотом бьет в стену, поднимая в комнате пыль от разбитой штукатурки.

Короткий меч, пущенный сильной рукой, разрывает кольца кольчуги на груди одного из воинов, и тот, с легким стоном вываливается вперед, открывая мага, что только что запустил огненный шар. Князь вырывает свободной рукой из конца височной косицы, что свисала из-под личины, большую кованую иглу, больше похожую на ухналь,^[3] кидает ее в образовавшуюся брешь и сразу устремляется следом.

Два оставшихся воина не дрогнули. Они видели пока только, как один из них поймал в грудь меч нового действующего лица, что появился рядом со здоровенным зверем. Но их все равно было трое против одного. А то, что еще у одного из них в глазу была плоская шляпка кованого гвоздя, а сам он умер, но продолжает стоять? Так за забралом не видно, да и бой идет, чего по сторонам смотреть, противник-то перед тобой.

«Х-ха», — снизу вверх, стараясь попасть под кожаный нагрудник Призрака, бьет копьем воин. Но тот, уклоняясь вправо, успевает перерубить древко почти посередине. А потом бьет носком сапога, в который вшиты стальные пластины, под подбородок пригнувшегося противника. Перепрыгивает через бесчувственное тело и оказывается лицом к лицу с последним воином. Тот в этот момент как раз опускал руку, направляя на Атея еще какое-то заклинание, похожее на полупрозрачную с голубым оттенком нить. Она пересекает тело Призрака от левого плеча по диагонали вниз. Татуировка на правой стороне его лица нагревается, и от тела в разные стороны разлетаются обычные водяные брызги.

— Сюрпри-и-из!

Несмотря на личину, можно было с уверенностью сказать, что князь улыбается.

— Но как? — услышал он удивленный голос, в котором отчетливо слышались нотки зарождающегося страха.

— Сам не знаю, — пожимает плечами Атей и резко бьет кулаком сначала в живот, а когда воин согнулся (легкая кольчуга оказалось недостаточной защитой для тупого сильного удара), хватая ртом воздух, бьет его шлемом об косяк двери, пока тот не потерял сознание.

«Ты как, братишка?» — спросил князь Кота, направляясь к сжавшейся в комочек девушке.

«Подпалили немного, но жить буду, — ответил Сай, вылизывая шерсть. — Это маги были?»

«Наверное, — пожал тот плечами. — Я магов видел не больше твоего. Ну если Ви и наших альвов не считать. Но Льдинка и себя, и их недомагами называет, а эти вон как швырялись разной бякой».

Призрак подошел к девушке и опустился перед ней на корточки, снимая с головы шлем.

— Не бойся, малышка, — сказал он как можно мягче. — Я князь Сайшат, и теперь тебя никто не обидит.

Пережитый ужас, что держал девчушку последнее время в сильном напряжении, как-то разом схлынул, и она навзрыд заплакала, уткнувшись лицом в колени.

В это время в гостиную номера влетела Катаюн.

— Уже все? — разочарованно произнесла она, бросая клинки в ножны. — А я надеялась на развлечение.

Атей развернулся к «тени».

— Савмак внизу?

— Да, — кивнула та. — Услышав, что наверху все закончилось, он прибежал на первый этаж и на глазах оставшихся в живых ночников перекинулся. Мне даже предлагать сложить оружие не надо было. Сами все побросали и на колени бухнулись. Теперь сидят в углу и скулят, словно щенки, которых бросила мать.

— Ката, займись девочкой, а я воинов свяжу, — сказал Призрак. — Если меня не обманывает предчувствие — это хозяева Корешка. Ну, или тот, кто имеет к ним отношение. Уж очень они на ночников не похожи.

«Тень» молча кивнула и поспешила сменить Атея перед рыдающей девушкой.

— Тихо, маленькая, тихо, — опустилась она перед ней на колени. — Плохие дяденьки мертвы. Рядом только хорошие. Давай какую-нибудь одежку найдем, что ты прелести свои всем напоказ выставила?

— А дедушка? — подняв заплаканное лицо, наконец проговорила она.

Катаюн повернулась в центр комнаты и увидела на полу тело сухонького старичка. Свернутая под неестественным углом голова не позволяла двояко судить о его состоянии.

— А дедушка уже в лучшем из миров, — развернулась к ней «тень».

— У меня больше никого нет, — тихо произнесла девочка, и из-под ресниц, что не успели до конца просохнуть, вновь хлынули слезы.

Ваиктаиронка подалась к ней и обняла за хрупкие плечи, прижимая к своей груди. Как она понимала ее. Ведь у нее тоже была семья, которая потом продала свою дочь, оставив сиротой при живых родителях. Больше трех лет ничтожного существования, чтобы потом вновь обрести семью. Она не даст этой девочке пойти по ее стопам. Надо будет, сама станет умолять Айтерианна взять под крыло эту несчастную. А уж они точно не бросят. Не из того теста род Сайшат.

— Не плачь, — гладила она ее по слипшимся от пота и крови волосам. — Кстати, тебя как зовут? Меня Катаюн.

«Тень» приспустила платок, чтобы девчушка увидела ее улыбающееся лицо полностью.

— Дарья, — робко ответила та.

— О, почти как младшую Айтиру, — поднявшись на ноги, но продолжая поддерживать разговор, произнесла Катаюн.

Она никак не могла найти приличной одежды или хотя бы большой кусок ткани, чтобы укрыть девушку. И теперь крутила головой во все стороны. Ближайшее тряпье было все изодрано и залито кровью. Наконец, подошла к окну и содрала с него плотные темные занавески.

— А кто это, младшая Айтира? — шмыгнув носом, спросила девочка.

— Это младшая сестра нашего князя, — подошла к Дарье «тень». — Встань, я одежду тебе нашла.

И когда девушка поднялась, стала закутывать ее в занавеску.

— Ну, как у вас дела? — подошел Атей.

— Нормально, — кивнула Катаюн. — Знакомься, Айтерианн, — это Дарья.

— Ну, здравствуй, Дарья, — улыбнулся он. — Тебе я представиться уже успел. А теперь пойдемте вниз. Нужно узнать, как у других дела обстоят. Да и Савмак нас, наверное, заждался. Кстати, Ката, а что ты там кричала внизу, перед атакой?

— Боевой клич, — немного смутившись, ответила она.

— И как, если не секрет, он переводится?

— «Нас слишком мало, чтобы быть слабыми».

Уже направившись к выходу, Призрак резко остановился.

— Да? — удивился он. — Но я слышал два имени: Минуа и Айтира. Причем здесь «тень» и моя жена? И почему именно эти слова?

Катаюн улыбнулась и стала объяснять:

— Вообще это были не имена. Наш родной язык таков, что одно и то же слово, но произнесенное с разной интонацией, может иметь различные значения. Но в данном случае ты почти прав, когда говоришь, что слышал имена. Минуа с языка ваиктаирон на общий можно произнести, как… — она задумалась. — Малышка, что ли? А Айтира помимо обозначения жизненной спутницы Айтерианна, можно перевести еще как сильный, но в боевом кличе это слово звучало уже как АйтиРРа. На самом деле все эти переводы довольно условны. Невозможно перевести все слово в слово. Дарина, например, тоже Айтира, но произнесенное на ваиктаирон оно будет звучать отлично от точно такого же слова, но употребляемого в отношении княгини Виолин. Поэтому мы давно называем Иглу просто — младшая Айтира. И слова эти услышали тоже от нее. Она очень способная и упертая девочка. Когда у нее долго не получалась связка с мечами, что ей показала Анэхит, она несколько дней отрабатывала ее, бубня под нос эту фразу. Мы услышали и теперь это наш боевой клич.

— Понятно, что ничего не понятно, — пробормотал Атей. — Но звучало красиво: «энт туа миннуа, сакта айтирра». А раньше клич был?

— Да, но это было в другой жизни. И означал он примерно следующее: «Пусть прольется кровь, что не даст засохнуть Изначальным». Откуда нам было знать, что Изначальным эта кровь до одного места. Это их кровь, то есть твоя, Айтерианн, не дала мне засохнуть, а не наоборот.

Логово Сайшат

Утром Даргас бурлил. И бурлил — это мягко сказано.

Воины князя начали возвращаться в Логово, когда на улицах города стало уже довольно светло и самые ранние пташки стали выбираться из своих домов. Первыми испытали шоковое состояние от заваленного трупами Свободного района уличные уборщики. Даже во время разборок ночников не было столько мертвых. Причем мертвецы были не просто тихо прирезаны, когда и крови на мостовой почти нет. Некоторые тела были просто разорваны: тело отдельно от головы и конечностей. Но и это еще не все. Конечности отделила от туловища не острая сталь, их словно с мясом вырвали у несчастных. Правда потом, когда Ян Первак со своими людьми стал наводить в районе порядок и горожане узнали, что все эти тела принадлежат ночникам, несчастными их больше никто не называл. А когда им пояснили, что это не их внутренняя разборка, а результат рейда дружины князя Сайшат, который находится с недавних пор на службе герцогини Амсбер, то вообще вздохнули облегченно. У разумных появилась надежда, что беспредел в Мегаре наконец закончится. О благополучном и тихом Тенистом квартале все знали не понаслышке. Да и вид разорванных тел больше не вызывал недоумения. Всем было понятно — поработали оборотни князя.

Результат акции был впечатляющим: более трех сотен убитых бандитов. Когда вайроны и «тени» стали врываться на свои объекты, реакция их посетителей везде была одна и та же. Сначала недоумение от того, что кто-то посмел не просто зайти в Свободный район, в котором и стража днем не всегда появлялась, но и стал задавать вопросы о главарях ночников. Потом радостное злорадство от того, что предстоит неплохое развлечение с этими недоумками. Особенно это проявлялось, когда в некоторых воинах, несмотря на их закрытые лица, они признавали девушек. Скрыть части тела, выпирающие в нужных местах, представители женской половины вайронов и «теней» просто не могли. И заканчивалось все это настоящей паникой, когда эти самые «крошки» начинали резать ночников, как беспомощных инвалидов. Словно и не было у тех за плечами суровой школы выживания в самом низу городского общества.

Те, кто сразу не пал под ударами воинов, пытались выпрыгнуть в окно, улизнуть потаенной дверью или просто прорваться через этих беспощадных убийц, но выскочить из таверн, гостиниц или борделей на улицу, чтобы скрыться в темных подворотнях. Но и там они чувствовали себя в безопасности совсем недолго. Летящие с крыш стрелы с поразительной точностью и быстротой отнимали их жизни. Так что паника на улице ни в чем не уступала панике внутри зданий, что превратились в самые натуральные бойни.

Призрак понимал, что, несмотря на такой результат, это все равно ничтожно мало. Пусть не капля в море, но и прыгать от восторга, повода нет. Вычистить криминал из любого города или страны — задача невыполнимая. К этому можно только стремиться. Освободившиеся в эту ночь вакансии быстро заполнятся. Кто-то поднимется в криминальной иерархии выше. Возможно, придут разумные со стороны и в результате жестокой (не жесткой, а именно жестокой) конкуренции займут свободные ниши. Но очень скоро численность восстановится. Вот только так же нагло, как это было до сегодняшней ночи, вести себя они больше не будут. На некоторое время вообще должно настать затишье, пока ночники «делят должности». А вот когда поделят, стоит ожидать их «выход в свет». Не для того существует ночная гильдия, чтобы честно работать.

Но и на этот случай у Атея были мысли. Он превратит Восточный район в полигон для своих «теней» и оборотней. И «верным» работа найдется. Воины должны отрабатывать свои умения не только на учебной площадке. Он будет держать ночников в постоянном напряжении, чтобы они и знать не знали, когда вассалы беспощадного князя Сайшат свалятся им на головы. Пусть учатся честному искусству воровства, когда у зевающего человека могут вытащить изо рта золотую коронку, а не заливать кровью особняк, как это было в Тенистом квартале, чтобы найти в результате небольшой кошель золотых данеров.

Кроме ночников, как и предполагал князь, попалась и более крупная рыба. Альвы Светлого леса все же вылезли из своих дыр. Живыми в руки князя попали только шесть лесных жителей. Еще девять было просто убиты. Как потом сказал Хальд: «Слишком уж самоуверенные эти Светлые ублюдки. Это же надо, послать всего полтора десятка, чтобы прикончить князя Сайшат».

Хотя Северянин тут немного был не прав. С альвами было еще три десятка наемников. И опять из Рузеи. Так что чистых ночников было еще меньше, чем три сотни. Но то, что альвы недооценили князя и его воинов — это точно. И они будут стараться исправиться, а значит, нужно становиться сильнее.

Но в данный момент Атей был мрачен.

— Все-таки двое? — отпив «взбодрин» спросил он, когда Лайгор закончил докладывать уточненные результаты рейда.

— Да, Атей, — кивнул Узелок. — Оба от арбалетных болтов из-за угла. И оба «верные». Дружинники все же в большей степени воины для строя, а не для таких вот операций. У волков и «теней» и царапин почти нет. Резать и рвать в тесноте они умеют. У лучников тоже все в порядке, а вот двум воям не повезло.

— Чьи?

— Один из десятка Гуго Зерцало, второй — Баста Охальника.

— Предать огню с почестями, — повернулся Атей к Хальду.

— Ну, это как водится, — серьезно кивнул тот и сказал: — Княже, не расстраивайся так. Жизнь у воина такая, что не дано ему знать, когда он в дружинную избу к Парону попадет. Но полегли они не зазря. Народ с утра потянулся в храмы, хвалу богам возносить за князя Сайшат и его воинов. Устал народ от беспредела, а теперь надежда у него появилась, что все же будет порядок.

— Все я это понимаю, дружище, но терять своих друзей и близких очень тяжело.

— Именно поэтому народ идет за тобой, Атей, — сказал Лайгор. — Потому что тебе не безразличен каждый из них, и они это чувствуют. Уверяю тебя, такими преданными вассалами не может похвастаться ни один правитель.

— Я не правитель, — посмотрел на него Призрак.

— Да какие наши годы, — улыбнулся альв. — Когда-то ты говорил, что и князем не являешься. А так, глядишь, и я когда-нибудь получу от СВОЕГО КНЯЗЯ немного землицы.

Атей тоже улыбнулся.

— Ты прав, мой друг. Мертвое — мертвым, живое — живым. У погибших теперь другая жизнь, а нам нужно думать о тех, кто рядом. Как себя Заноза проявила?

Призрак перед рейдом все же поддался уговорам Лайгора, Мидэла и иже с ними, чтобы испытать молодого новика женского рода в настоящем деле. Перед этим правда предупредил их, что если с ней случится что-то, он всем повыдергивает конечности. Но все закончилось хорошо.

— Князь, если бы я не был уверен, что она чистокровный человек, то подумал, что в предках у нее точно были альвы. А самое удивительное то, что обучилась всему этому она самостоятельно. Мидэл с остальными лишь исправили совсем грубые ошибки, а потом только шлифовали ее навыки. Если так пойдет, тебе скоро нужно будет ей «лапу Сая» вешать на плечо. Пять ночников определенно ее. Плюс еще отметилась в нескольких, когда в одного бандита несколько острых подарков прилетало. И это она, кстати, убила тех, кто из арбалетов стрелял в «верных». Помедли немного, и на костер, возможно, возложили бы не только двух. Одним словом САМОРОДОК.

— Тогда и тянуть нечего, — удовлетворившись ответом, сказал князь. — Сегодня после похорон она получит на плечо «лапу». Пусть растет среди вас — лучников, и персонального наставника ей определить. Как на это все смотрите?

— Согласен, — коротко кивнул Хальд. — Достойна девица. Пусть остальные смотрят на нее и стараются догнать.

— Поддерживаю Хальда, а наставник у нее Мидэл.

— Отлично, но это не все, — Атей выдвинул ящик своего стола и достал из него небольшую коробочку, обитую черным бархатом. Открыл крышку, а потом развернул к остальным, показывая ее содержимое.

На таком же черном бархате внутри лежал небольшой серебряный знак: треугольный щит с небольшой надписью и вертикально стоящий за ним меч.

— Что это? — спросил за всех Лайгор. — И что написано на щите?

Окинув взглядом собравшихся, — а кроме воеводы и Узелка здесь присутствовали еще Анэхит и Савмак, — Призрак стал объяснять:

— У моих предков был обычай выделять отличившихся воинов. Кого-то награждали деньгами, кого-то специальным оружием, украшенным драгоценностями, кого-то различными знаками, что назывались ордена. В разные времена были и различные награды. И причины, по которым получали эти награды, тоже были разными. Некоторые их удостаивались, по моему мнению, вообще незаслуженно. Но саму эту традицию я посчитал правильной. Деньги заканчиваются. Правильные поступки забываются. И мне хочется хоть как-то это изменить. На щите написано «За доблесть в бою», и получить этот знак можно будет именно за это. Никаких драгоценностей, золота и цветных тряпок. Простой серебряный знак. Пусть воины помнят, что они щит и меч не только князя, а в первую очередь тех, кто служит ему.

— Хорошая идея, — выслушав Атея, сказал Лайгор. — Вот только вопрос есть.

— И?

— Любой разумный хочет выделиться: лучшей броней, оружием, дорогой одеждой, в конце концов. Этот знак не будет исключением. Не получится так, что в погоне за этой наградой воины будут бросаться в атаку там, где нужно просто стоять?

— А вот это, друзья мои, — ухмыльнулся князь, — уже ваша задача. Нужно просто правильно воспитывать воинов. Отвага должна быть разумной. Кинуться в гущу врагов и героически погибнуть может каждый смелый дурак. Уж простите меня за такую фразу. Мы же должны делать так, чтобы «героически погибали» наши враги. А для этого воины должны знать, когда идти вперед, а когда стоять насмерть, пусть против тебя хоть весь мир. Вот так вот.

— Все ясно, — удовлетворился Узелок. — И сегодня, как я понимаю, ты хочешь вручить этот знак первым воинам.

— Да, — кивнул Призрак. — Пусть командиры групп выделят наиболее отличившихся. Одного кандидата я уже знаю.

— Заноза? — ухмыльнулся Хальд.

— Именно, — сказал Атей. — Первый бой, в котором она не только не растерялась, а по твоим же словам быстро среагировала на опасность, что угрожала соратникам.

— Именно так, княже, — подтвердил воевода. — И где этот знак будут носить воины?

— Мне он виделся на левом оплечье, но можно носить и как фибулу. Да хоть вообще пусть не надевают. Щит и меч всего лишь наша оценка их действий. Пусть не забывают этого.

— Ха, — снова ухмыльнулся Северянин. — Надевать они не будут. Снимать не будут — такой вариант более вероятен.

Все засмеялись, соглашаясь с воеводой.

В этот же вечер, после того как в темное небо перестали взлетать искры от двух погребальных костров, пять первых воинов получили знак в виде щита и меча, который тут же стал называться среди них просто «Доблесть». Никаких завистливых взглядов замечено не было. Наоборот, воины громкими ударами кулаков в грудь приветствовали каждого награжденного, а в особенности Асанту Занозу, которая получила еще и «лапу Сая». И если бы кто-то сказал тогда, что девке рано еще все это вешать на себя: знак «верных» да еще и «Доблесть», то такому зубы первыми выбили бы те, в кого тогда летели из-за угла арбалетные болты. А когда покрасневшая от смущения девушка подняла на Атея глаза и дрожащим голосом спросила: «Княже, а мне можно заплести височную косицу?», то вызвала у всех добрый, без капли зависти, смех.

— А это ты уже у изгоев спроси, — ответил тогда Призрак, а тише добавил: — Вон княгиня Леса стоит. Найдешь храбрости спросить ее об этом?

Девушка немного замялась, но принять решение не успела. Кармин подошла к князю и сказала:

— Девочка, я сама заплету тебе косицу и покажу, какой узор в ней используют воины альвов-изгоев.

— Спасибо, ваша светлость, — с сияющими глазами ответила Асанта.

— Не за что, — погладила она ее по волосам. — Ты достойный воин своего князя, дитя. Вы все достойные воины, — посмотрев на стройные шеренги, сказала княгиня. — И я рада, что моя дочь и мои сородичи находятся среди вас.

«ХОЙ, БУМ» — слитный выдох и единый удар в грудь были ответом на слова Кармин Сполох.

Призрак, откинувшись на спинку кресла и уставившись в одну точку, которая по чистой случайности оказалась на лбу Хальда, сдвинув брови, сидел за своим столом. Северянин же под этим взглядом ерзал на своем стуле, словно нашкодивший ребенок, который не знал, за какую из его проказ он получит сейчас нагоняй.

Поэтому в данный момент старался припомнить все, что случилось в последнее время. Вдруг он не знает того, что знает князь!

— Хальд, — наконец произнес Атей. — Тебе до ветра сходить надо, или у тебя сиденье на стуле неудобное? Что ты все время крутишься, словно веретено?

— Да вот, княже, думаю, — ответил тот, — что успел натворить я или мои вои, что ты уставился на меня таким взором? Награды они праздновали умеренно, с утра никого даже не вывернуло на занятиях.

— Ах-ха-ха-ха, — засмеялся вдруг Призрак. — Прости, друг, задумался я просто.

— Уфф, — облегченно вздохнул андеец. — Ты это, княже, в следующий раз, когда думать будешь, смотри куда-нибудь в другое место. Вон хоть на Анэхит. А то я успел вспомнить все свои грешки: от разбитого в детстве горшка до… впрочем, не важно.

— А Анэхит почему? — не понял Атей.

— Да просто первой на глаза попалась, — пожал плечами Хальд.

— Понятно.

— О чем думал хоть, Призрак? — спросил Лайгор.

— О альвах, что в подвале сидят.

— А что о них думать? Как мы и предполагали — Светлый лес начал свою игру.

— Ты прав, Узелок, — согласился с ним Атей. — И я даже знаю, вернее, предполагаю, какого результата они хотят добиться по ее окончании. Не одним альвам-изгоям становится тесно в своем лесу. Но главное во всем этом то, что мы по воле случая оказались в эту игру вовлечены, и выйти из нее у нас пока не получится.

— А даже если бы получилось, светлые альвы от нас уже не отстанут, — сказал Лайгор. — Потому что мы им отвесили очень сильную оплеуху. А эти гордецы такого не прощают.

— Вот и я о том же, — кивнул Призрак. — Поэтому мы должны быть в постоянной готовности. Но закрываться в Логове и ждать не будем. Жизнь продолжается. Сейчас же я постараюсь обрисовать вам наши дальнейшие шаги, а потом мы совместно выработаем наиболее оптимальные пути их реализации.

Князь со своими ближниками засиделись до поздней ночи и, в конце концов, определились со своим ближайшим будущим. Первым предложением Призрака было взять наконец под контроль Даргасский тракт. Никто им, конечно, его в собственность не отдаст, но этого и не требовалось, потому как задача стояла совсем другая.

По сути, тракт не принадлежал ни одному из государств. Начинаясь на территории Гронхейма от моста через Рубежную в районе Мегара, он шел на юг вдоль границ еще двух государств: Даргаса и герцогства Гальт-Резен. Потом огибал лес Изгоев и устремлялся на юг. Но там он назывался уже Южным торговым трактом. То, что его патрулировали, кроме Даргаса и Гронхейма, еще и конные отряды королевства Багот, что находилось севернее последнего, удивления не вызывало. Несмотря на то, что дальше тракт назывался Большим торговым, он был лишь продолжением Даргасского. Или наоборот, кому как нравится. Вот и договорились правители этих государств хоть как-то обеспечить его безопасность там, где он шел вдоль границ королевств, организовав его совместное патрулирование летучими отрядами своих воинов. Самой же большой проблемой, а по сути единственной, являлся лес Приграничья, который стал убежищем для многочисленных банд висельников и который простирался по другую сторону тракта, вплоть до Пепелища.

Многочисленные облавы объединенных королевств на висельников ощутимого результата не приносили. Разбойники или снимались с места, предупрежденные своими людьми, или на месте уничтоженной банды, если она все же попадалась, вскоре появлялась другая. Но у князя было преимущество: теперь у него были оборотни и «тени», для которых любой лес был родным домом. Пусть их было пока мало, но ведь это только пока. Да и откусывать кусок, который потом не сможешь проглотить, Атей не собирался. На первом этапе его интересовал только участок от Мегара до границ леса Изгоев. Поэтому он предложил следующее:

— Друзья, у меня абсолютно нет времени засиживаться в Логове. Если вайроны еще могут какое-то время побегать в облике волков по лесам, то для моих «мышек» каждый прожитый день может стать последним. Другого способа вернуть им нормальную жизнь, кроме как напоить своей кровью, я не знаю. Поэтому надо совместить нужное с полезным. Я не просто так завел разговор о Даргасском тракте. Кроме полезного дела — чистки леса Приграничья от висельников, мы преследуем и свои корыстные цели, — хитро улыбнулся и продолжил: — Нужно начинать набивать кубышку золотыми данерами. Хальд, сколько идет торговый караван от Мегара до границ леса Изгоев?

— Если нет всяких неприятностей? — уточнил он.

— Именно.

— Пять-шесть дней, — уверенно заявил он.

— Отлично. Смотрите, — он подошел к карте, растянутой на стене. — Если считать, что купеческий обоз идет пять дней, то вот на этом участке можно поставить четыре крепких постоялых двора. НАШИХ постоялых двора, монетки от которых будут падать, позвякивая, в НАШУ мошну.

— Не ты первый, княже, хочешь поставить там постоялые дворы, — немного разочарованно произнес Хальд, ожидая от Призрака что-то более существенного. — Сожгут все твари. На каждом дворе не посадишь по десятку воев. А если посадишь — сотней придут.

— Вот, — поднял Атей вверх палец, не обратив внимания на интонации андейца. — А чтобы этого не случилось, нужно пройтись очень частым гребешком по лесу Приграничья. Не забывайте, теперь у нас есть вайроны и «тени». А соглядатаев, надеюсь, пока очень мало.

— Княже! — возмутился Хальд, и по виду остальных было видно, что они в его возмущении поддерживают Северянина.

— Успокойтесь, — примирительно поднял руки Призрак. — Я не хотел кого-то обидеть. Но и думать, что мы самые-самые не позволю. Вам напомнить о бутылочках в Рубежной?

Все сразу присмирели, стыдливо опустив глаза.

— Но поймали же, — попытался возразить Лайгор, хотя и сам понимал, что случилось все практически случайно.

— Поймали, — не стал спорить Атей. — Но кто скажет, что тот же торговец, что работает с Бенигной, по-тихому все здесь не вызнает? Да, тихо, я сказал, — прикрикнул князь, увидев, что теперь пытается возразить Савмак. — Я не говорю, что это он. Вбейте себе в голову: ожидая худшего, надейтесь на лучшее. Одно оброненное ненароком слово может стать поводом для наших недругов, чтобы задуматься над нашими действиями. Один похвалился другому, это услышал третий — и пошло дальше. Да здесь даже предателя искать не надо, потому как не было его как такового. Языки наши предателями будут. Ясно? Лайгор меня назвал хитрой личностью, вот и давайте становитесь такими же.

Увидев, что до всех дошел смысл его слов, и, поняв, что вскоре воевода разведет бурную деятельность по предупреждению лишних разговоров, Атей продолжил:

— Через пятину я с небольшим отрядом ухожу в герцогство Рукт, именно в этом государстве, что граничит с востока с лесом Изгоев, по уверениям Анэхит, находится самый большой рынок, где одни ее сородичи продают других.

— Они мне не сородичи, — зло сплюнула девушка. — Мой род Сайшат.

— Сейт, сейт,^[4] — послышались от стола возгласы двух «теней».

Призрак обвел взглядом своих ближников. Его черные глаза подернулись еще более черной дымкой, и головы соратников непроизвольно вжались в плечи.

— Если будете меня перебивать, я плюну на все и в лес уйду вдвоем с Саем, — но долго раздражаться на своих друзей и приобретенную родню не мог, поэтому быстро успокоился и продолжил: — План корректирую. Через пятину выходим все. Даже новики. В Логове оставим только десяток «верных», несколько оборотней и «теней». Сразу за Мегаром углубляемся в лес Приграничья и делимся на три отряда. За окном уже осень, деревья начинают ронять листву, поэтому лес становится более прозрачным. Между отрядами промежутки в верст двадцать, и в этих промежутках, чуть впереди, словно челнок ткача, рыщут вайроны и «мышки» — наши носы, глаза и уши. Обнаруживаем банду — уничтожаем. Но только, если уверены в результате. Побед любой ценой мне не надо. Сомневаетесь — гонца к соседям, навалимся всем скопом. Никаких пленных, акция максимально жесткая.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Ухналь — гвоздь для крепления подков к копытам лошадей.

4

Сейт — да (ваиктаирон).