Квест Академия. Магические ребусы

Марина Владимировна Ефиминюк, 2020

Зимние каникулы позади, начинается учебное полугодие! Я составила план и собиралась ему следовать: сродниться с библиотекой, игнорировать чужие подначки, выкинуть из головы одного белобрысого аристократа. Но все опять идет кувырком! Аристократ не желает забываться, новый товарищ по квест-команде раздражает до зубовного скрежета, да еще какой-то шутник присылает тайные магические послания. И как, скажите на милость, сосредоточиться на занятиях, когда так и подмывает либо ребусы поразгадывать, либо эмоциям поддаться?

Глава 2

Кружок войны

На следующее утро из комнаты я выходила с опаской, почти уверенная, что в закутке увижу Дина Дживса с вкрадчивой улыбкой маньяка на физиономии. Ведь закон мироустройства по Анисе Эден гласил: если вечер закончился на грязном половике в комнате первостатейного придурка, то после завтрака жди самопроизвольное явление этого самого придурка под дверью. Он снова начнет умолять заняться с ним высшей магией, а в итоге повозит носом по загаженному коврику под ледяным взглядом своего лучшего друга. В довесок продемонстрирует красное исподнее, развешенное на спинке стула. И все совершенно бесплатно!

Вопреки дурным ожиданиям закуток оказался пуст, зато этаж содрогался от какофонии женских голосов:

— Извращуга! Зачем в открытую дверь подсматривал? Девочки, шваброй его! Шваброй!

На драки я насмотрелась еще в теткиной таверне, где каждый вечер убирала столы и подавала напитки. Неторопливо закрыла дверь на ключ, поправила на плече сумку с учебниками и деловито вышла в общий коридор, в центре которого толпились девицы и кого-то прижимали к недавно побеленной стене.

— Я не подсматривал, а мимо проходил! — провыл пойманный извращенец голосом Дживса.

Вынуждена с прискорбием заявить, что новый закон мироустройства по Анисе Эден действительно работает, как часики с магическим зарядом.

— А зачем остановился, мимо крокодил?! — размахивая домашней туфлей с острым каблуком и розовым пушистым помпоном, взвизгнула худенькая брюнетка в наспех накинутом халате (без помпонов). — Сидел на карачках и таращился в открытую дверь!

— Что еще за крокодил? Шнурок просто развязался! Дамы, не прижимайте меня к стене, она пачкается!

— Зовите смотрителя! — советовали те, кто не принимал активного участия в судилище пойманного маньяка.

Вообще, Дживс, конечно, самый отмороженный из всех известных мне придурков. Кто, спрашивается, потащится с утречка пораньше в женское крыло? В это время этаж похож на поле боя: благовоспитанные адептки, напрочь проспав завтрак, истерично собираются на лекции, ругаются из-за очереди в помывочные кабинки и тихо ненавидят экзальтированных девочек-жаворонков, порхающих по комнатам с радостными улыбками. К нам на этаж затесалась таких парочка, саму от их утренней жизнерадостности с души воротило.

С непроницаемым видом я прошагала мимо скандалистов. Староста направляла в грудь Дживсу швабру. На конце черенка потрескивали голубые искры какого-то заклятия. Понятия не имею, что именно она наколдовала, возможно, просто обманку, но именно угрожающая магия заставляла высокого парня цепенеть с видом кота, готового вскарабкаться на стену и повиснуть на лампе.

Естественно, преступник, ищущий пути к спасению, засек меня и жалобно промычал:

— Ведьма, помоги!

— Знакомый? — ощетинились активистки в борьбе за женскую честь и гордость.

— В первый раз вижу, — не сбавляя шага, уронила я.

— Я принес деньги за урок! — с отчаяньем выкрикнула жертва.

Тут же притормозив, я медленно обернулась и с нарочитым удивлением протянула:

— Дживс, ты ли это с утра пораньше кошмаришь приличных девушек?

— Не виноват я, она сама испугалась! — взвыло ходячее недоразумение в штанах. — Еще рогатой тапкой швырнула!

Одинокая домашняя туфелька с острым деревянным каблуком действительно валялась на полу. Вторую туфлю жертва утреннего маньяка нежно прижимала к груди.

— Ты же сказала, что не знаешь его, — с подозрением сощурилась староста.

— Всю жизнь мучаюсь утренними провалами в памяти, — нахально заявила я.

— Да отпусти ты его уже, — задергала ее за рукав поднявшая переполох хозяйка туфелек. — Пусть идет…

Все-таки в дурной молве есть свои преимущества. После случившейся в прошлом полугодии туалетной драки с Амандой-четыре сорима соседки по этажу меня откровенно побаивались.

Староста опустила швабру. Угрожающе трещащие голубоватые искры втянулись в деревянный черенок. Освобожденный Дживс перевел дыхание.

— Но я все равно пожалуюсь смотрителю! — проворчала она.

— Непременно, — согласилась я. — Заодно скажи, что в закутке кто-то своровал крюк от лампы, а то смотритель от меня прячется.

Просьба ни восторга, ни энтузиазма не вызвала. Девушка пожевала губами, подхватила швабру и, гордо фыркнув, удалилась в ближайшую комнату. Мстительницы начали расходиться.

— Тебя тут все боятся, — с уважением прошептал Дин, когда, как на прицепе, шагал за мной по коридору к открытым дверям женского крыла.

— Я над этим долго работала. Ты что-то говорил о деньгах?

— Отдам вечером, — пообещал он. — Сразу за два урока.

— За два? — От немыслимой наглости я едва не запуталась в собственных ногах и притормозила. — Позволь уточнить, что за второй урок и каким вечером?

— Мы в ответе за тех, кого приучили! — немедленно выпалил парень, понимая, что больше никто не собирается его готовить к экзамену.

— Приручили, — поправила я.

— Приучили, — покачал он головой. — От слова «учеба». Понимаешь? Игра слов такая…

— Ладно, гений изящной словесности, если ты не понимаешь намеков, спрошу по-другому. Во вчерашней фразе «я не буду с тобой заниматься» тебя ничего не насторожило? Ни капельки? — Я сложила щепоткой пальцы, пытаясь образно показать эту самую капельку.

— Да брось, Ведьма, хорошо ведь позанимались, — заканючил он.

— До того, как ты опрокинул меня на грязный половик, или после?

— Обещаю навести порядок! Клянусь, в комнате будет кристальная чистота! — Он прижал руку к груди, словно действительно давал торжественную клятву.

— Просто перейдем на предоплату.

— Это как?

— Нет денег, нет высшей магии. Утром деньги, вечером высшая магия. Мне продолжать, или ты понял общую мысль? И еще, Дживс…

— А?

— У тебя мантия в побелке.

— Демоны дери! — закономерно ругнулся он и пока изворачивался, чтобы кое-как отряхнуть одежду, я сбежала из общежития на занятия.

Первой лекцией в новом полугодии шла философия мироустройства у магистра Хилдиса, испоганившего мне красивый табель паршивым «хо-ро-шо» за экзамен. Он умудрился между слогами написать целых два минуса! Как вспомню, что Дживс-прилипала даже трех слов не промычал, а его незаслуженное «превосходно» украшал жирный восклицательный знак, так хочется заново взломать платную методичку и задаром раздать всему Дартмурту. От души надеюсь, что у магистра действительно еще одна такая имеется.

На занятие я почти опоздала, влетела в кабинет философии на последней минуте и едва не попятилась в коридор, неожиданно обнаружив за партами кучу девушек. В первое мгновение даже решила, что ошиблась аудиторией, но увидела на втором ряду Форстада. Он сидел в компании страшненькой блондинки, с которой мы вчера столкнулись на лестнице, пока я тщетно отбивалась от прилипалы Дживса. Ладно, зачем врать? Блондинка была недурна собой, даже чересчур недурна. А для первой лекции вообще выглядела преступно хорошо.

Кажется, вчера секретарь декана говорил что-то о совместных лекциях с факультетом общей магии, но он бормотал себе под нос, не поймешь: мантру читает или комментарии по расписанию выдает. Видимо, придется лицезреть бывшего парня в компании этой блондинки до конца полугодия. Если, конечно, я кого-нибудь из них не угрохаю еще на первом занятии.

Из вредности уселась ровнехонько перед парочкой. Пусть всю лекцию любуются на мой затылок! Не успела поерзать на стуле, как Форстад промурлыкал, не пытаясь скрыть иронии в голосе:

— Любимое место, Эден?

— Сам постеснялся сесть? — оглянувшись, мило улыбнулась я.

Место действительно было замечательное: с первой парты открывался превосходный вид на грифельную доску и преподавательскую кафедру. Сиди и разглядывай лощеную физиономию Хилдиса, сколько душеньке угодно. А еще в конце осени, не помню, в какой именно день, но, очевидно, получше, чем сегодняшний, Форстад усадил меня на этот самый стол и минут пятнадцать, путаясь в ученических мантиях, мы предавались умопомрачительным глупостям, совершенно недостойным этих самых мантий, и с остротой понимали, что в любой момент в кабинет философии могли заглянуть. Подозреваю, вышел бы славный скандал, и нас снова превратили бы в героев графического романа.

— Как вчерашний урок высшей магии? — спросил он.

— Как видишь, закончился.

— Дин остался доволен? — изогнул бровь Илай.

С ума сойти! Уверена, это самая длинная беседа из тех, что мы вели за последние два месяца!

— Ревнуешь? — Я с наслаждением проследила, как заледенели светлые глаза.

— Сомневаешься? — копируя мой тон, протянул он и нарочито небрежным жестом накрыл широкой ладонью пальчики соседки.

Клянусь, мы обе едва не скончались! Она от неожиданного счастья, я — от удушающей злости. Теперь мне было известно, что чувствует человек на пороге двойного убийства. Надо бы запастись лопатой на тот случай, если Форстад заведет настоящую подружку. Я буду искренне желать им счастья, закапывая обоих на каком-нибудь заброшенном кладбище…

В кабинет вальяжной походкой, никуда не торопясь и не следя за временем, вплыл довольный жизнью и, по всей вероятности, вкусным завтраком магистр Хилдис. Своим явлением он спас меня от ссылки в Рейнсвер за кровавую расправу над сыном высокопоставленного мага и приблудной блондинки, вообще не понимающей, в какой замес попала, просто пристроив пятую точку на стул возле моего бывшего парня.

Лекция началась. От обычного мироустройства предмет отличался лишь тем, что нам предстояло целое полугодие читать о постулатах кучу невнятных сочинений философов, чьи потемневшие от времени пыльные портреты рядком висели на выкрашенной стене кабинета.

— К сожалению, я не успел закончить методичку с лекциями по философии мироустройства, — объявил магистр. — Она будет готова только к следующему году и сильно облегчит жизнь вашим коллегам. А вам…

Просто придется жить с этим знанием и мечтать когда-нибудь в другой жизни ее взломать.

— Придется записать перечень рекомендованных к прочтению сочинений.

Ну и это тоже.

К концу занятия рука устала пополнять этот самый перечень с непроизносимыми названиями и в самописном пере начали заканчиваться чернила. Пожалуй, если весь список употребить внутрь (не съесть, конечно, а изучить), то у нормального человека, не страдающего никакими душевными болезнями, случится заворот мозгов.

— Друзья мои, подискутируем на тему, какие законы общества, помимо «не убей» и «не укради», стоило бы приравнять к постулатам, — предложил Хилдис и сложил руки на груди, ожидая оживленных обсуждений.

Народ замялся. В аудитории повисло настороженное молчание: кому не повезет первому шевельнуться и привлечь внимание магистра? На мой взгляд, требовать от адептов здравых рассуждений, когда одна половина группы левым глазом спала, а другая половина — правой ногой стояла в очереди за стаканчиком бодрящего напитка, отдаленно напоминающего кофе, являлось верхом издевательства.

Был бы Ботаник с нами, пришел бы от задания в восторг. Подозреваю, что он давно написал собственный философский трактат, просто до поры до времени стеснялся явить сочинение миру. Но Флемм бросил учебу, оставил команду обездоленной, а академию без умопомрачительных теорий о мироустройстве.

— Не заводи отношений с врагом ближнего своего, — в тишине проговорил Илай.

Простите?! Это был даже не булыжник, а осколок скалы, брошенный в мой огород. Я буквально услышала, как под весом каменной глыбы к рейнсверским демонам развалился хлипкий плетень. Как не дернуть глазом?

— Я придумала еще один постулат, — выпалила на одном дыхании. — Доверяй ближнему своему!

— Умные люди говорят: доверяй, но проверяй, — парировал Форстад.

— А еще умные люди искренне сочувствуют моральным калекам с проблемой доверия, — огрызнулась я.

— Моральным калекам? — вкрадчиво повторил он и очень чувствительно ткнул кончиком самописного пера мне между лопаток.

Подпрыгнув от неожиданности, я резко обернулась и встретилась с тем самым особенным взглядом светло-серых глаз, который был способен заморозить на лету ворон и бумажные птички-записки. От всей напряженной фигуры Илая исходил ледяной холод. Странно, что стол и блондинка, по какой-то мне совершенно не понятной причине прыснувшая в кулачок, не покрылись инеем.

— Кое-кто склонен верить тому, что увидел собственными глазами, — угрожающе высказался он. — И не раз.

— Кое-кому не мешает купить очки, потому что у него не только проблемы с доверием, но еще со зрением и восприятием окружающего мира! — разозлилась я, а блондинка захихикала. — Что смешного мы сказали?

— А? — встрепенулась она, кажется, догадываясь, что Ведьма Эден мысленно достала из чулана лопату и приготовилась прорубить могилу в промерзшей земле.

— Молодые люди, я рад, что вы приняли близко к сердцу мое предложение подискутировать, но какое отношение к постулатам имеет затронутая вами тема? — вставил несколько озадаченный Хилдис в возникшей острой паузе.

— К слову пришлось, — разрывая зрительный контакт, ответил за нас обоих Илай.

Я отвернулась, чувствуя себя ни больше ни меньше рейнсверской мандрагорой, готовой покусать любого, кто случайно или специально вторгнется в мое личное пространство.

— Господа адепты, не бойтесь высказываться! Сейчас живо обсуждается указ о полном запрете черной магии. Может быть, кто-то считает, что закон стоит приравнять к постулатам? — попытался приободрить аудиторию Хилдис, но песочные часы, отсчитывающие время занятия, рассыпались золотистыми искрами, и прозвенел переливчатый колокольчик. Лекция закончилась. Уверена, теперь все сломают головы, по какой причине Ведьма погрызлась с главным красавчиком нашего потока.

— Друзья мои! — остановил Хилдис поспешные сборы. — В конце учебной декады жду от вас эссе на тему новых постулатов.

Народ зашелся недовольным гудением: учиться толком не начали, а уже письменные задания получаем.

— Удачи в новом полугодии! — пожелал магистр напоследок.

— Эден! — рявкнул мне в спину Форстад. Доругаться, что ли, желал?

— Свали за грань! — Я выскочила из проклятущего кабинета, где мы когда-то с упоением целовались. Впрочем, еще задорно грызлись, выясняли отношения и даже расстались. Дурное, в общем, место. «Превосходно» за экзамен здесь точно не получишь. Надо бы достать храмовой водички и попрыскать углы.

Через пять минут я стояла в холле под доской объявлений, ежилась от сквозняка, налетающего каждый раз, когда открывались тяжелые высокие двери на улицу, и изучала новый список нашей команды. Могу с уверенностью заявить, что торгаш Хилди полностью прав: удача нам не помешает!

Джер Бади.

Матильда Юри.

Аниса Эден.

Дин Дживс…

Почтовый голубь оказался в нашей компании победителей! Видимо, меня настигло птичье проклятие. Я поморгала, надеясь, что имя само собой изменится. Не помогло. Со зрением у меня всегда был полный порядок, в отличие от Матильды, без очков не видящей дальше собственного носа. Впрочем, носа тоже не видящей.

Коэл Брокс.

А другое имя, оказывается, имелось. В отряде непримиримых друзей прибыло. С другой стороны, чему удивляться? Никто не позволит нам проходить проверочные испытания в квест-комнатах впятером. Особенно когда пятый — это сущая бездарность Дин Дживс! Божечки, как о нем подумаю, так сразу вспоминается грязный ковер и очень хочется почесаться.

Илай Форстад.

Перед мысленным взором вновь появилась каменная физиономия столичной принцессы, препарирующей меня острым как бритва взглядом и тонко намекающей на то, что ему изменили с Армасом.

Не колеблясь ни секунды, я вытащила из напоясной сумки самописное перо, встала на цыпочки и накорябала рядом с фамилией обидное «младший».

— Уверена, ты в курсе, что за порчу официальных приказов отправляют на отработку, — раздался за спиной ехидный голос Тильды.

— Это не порча, а восстановление справедливости, — буркнула я, закручивая колпачок пера.

— Слушай, борец за добро и справедливость, ты знакома с Броксом? — Подруга кивнула на список.

— В прошлом полугодии у нас не совпадали лекции, — покачала я головой.

— Спрошу у Бади, — решила она, будто молчун Качок действительно пустился бы в пространные размышления о новом составе команды. На слова Джер Бади был исключительно скуп и вряд ли за две седмицы превратился в невозможного болтуна. Подозреваю, максимум, что она добьется от него — это лаконичное «да» или категоричное «нет», без каких-то комментариев.

— Он приехал?

— И уже вкалывает в спортивном зале. Собираюсь с ним поздороваться. Думаю, он страшно соскучился.

— Вряд ли.

— Он просто об этом не знает, — хмыкнула Тильда.

Коридоры Дартмурта бурлили, воздух дрожал от какофонии голосов, а под высокими потолками мельтешили нервные птички-записки. Неудачливая бумажная летунья вмазалась в один из трех стягов факультетов, свисавших с потолка, и сверзилась Тильде на голову.

— И даже не к деньгам! — ругнулась подруга, суетливо поправляя скособоченные очки.

Между тем бумажный «гонец» встрепенулся, подскочил в воздух и принялся кружиться над нами. Стоило поднять руку, чтобы поймать записку, как она немедленно, словно издеваясь, взмыла к стягам и отлетела, подхваченная сквозняком. Возможно, отправитель рассчитывал, что получатель, задыхаясь от любопытства, начнет подпрыгивать и с азартом ловить ускользающее послание, как маленькая собачонка — бабочку.

— Ты ждешь писем? — уточнила я у подруги, рассматривая зарвавшееся письмецо.

— Не-а.

— Я тоже.

Щелчок пальцами, и птичка превратилась в растаявший без следа пепел.

— Мне пора на высшую магию, — начала прощаться я.

— С Дживсом? — уточнила Тильда, весь завтрак хохотавшая над моими жалкими потугами вбить в бездарность основы сложного предмета.

— С Армасом.

— Тогда почему к нам на полных парусах мчится Дин? — ухмыльнулась она.

Я даже оборачиваться не стала, сразу рванула к лестнице, рассчитывая затеряться в толпе, а не объяснять кошмару любого репетитора, что не собираюсь с ним заниматься. Особенно бесплатно.

Дживс нагнать меня не сумел, зато нашла новая бумажная птичка. И опять на высоте прыжка. Только я собралась развеять записку по ветру, в смысле по воздуху, как она вмазалась в арку и, мигом растеряв магию, упала прямиком в руки. Даже напрягаться не пришлось. На ходу развернув коротенькое послание, написанное кривоватым почерком с мелкими завитушками, я почувствовала, что от удивления брови поползли на лоб.

«Команда! Общий сбор после занятий в аудитории № 11 главного учебного корпуса! Коэл Брокс».

Он в своем уме?

— Ну да, бегу и теряю по дороге туфли. — Без зазрения совести я скомкала листик и бросила себе под ноги. Бумажный шарик стремительно съежился, почернел и, не достигнув пола, с тихим хлопком рассыпался почти незаметной пылью.

В кабинет, пропахший острым запахом высшей магии, я вошла за несколько минут до начала занятия. К счастью, преподавательская кафедра еще пустовала. В новом полугодии состав группы полностью поменялся, все расселись, но мое обычное место, что характерно, никто не занял. Видимо, народ отпугивала красноречивая надпись «ведьма» в самом центре столешницы. За столом, где раньше занимался Илай, уронив голову на сложенные руки, сладко дремал другой парень.

— Адептка Эден, ошеломлены выбором места? — раздался за спиной резкий голос Армаса.

— Извините, — пробормотала я, тут же пошагав по проходу, потом помедлила, оглянулась и добавила: — Здравствуйте, магистр.

— Доброе утро, — произнес он, глядя куда-то поверх моего плеча. — Адепт Корви-эрн! Я пожелал вам доброго утра!

Спящий эртонец вскинулся, захлопал красными глазами, спросонья не понимая, где находится, и вытер рот рукавом мантии. Поперек щеки у парня красовался красный след.

— Счастлив, что вы с нами, — объявил магистр, определенно пребывающий в отвратительном настроении, и начал раскладываться, словно не замечая, что в кабинете воцарилась почти мертвая тишина. Адепты боялись не то что шевелиться, даже дышать.

К слову сказать, с магистром мы больше не являлись товарищами по команде. Это обстоятельство, конечно, усложняло жизнь, но не расстраивало. Армас привлекательный мужчина, даже на взгляд бывшей подавальщицы из провинциальной таверны, а пополнять слухами богатую копилку Дартмурта, тем более становиться главной героиней нового графического романа за придуманную интрижку с преподавателем, у меня не было никакого желания.

В начале зимы он случайно узнал о моих астральных перемещениях по коридорам замка и пообещал помочь избавиться от странного недуга, но единственный урок по ментальной магии закончился безобразной сценой с Илаем. После двух седмиц душевных терзаний я решила отказаться от занятий и, издыхая от неловкости, будто что-то должна магистру, вернула книгу о раздвоении сознания. Думала, он потребует объясниться, но Армас не задал ни одного неудобного вопроса и с подчеркнутой холодностью забрал фолиант. «Хорошо», — не поднимая глаз, кивнул он. С нервирующим наставничеством было покончено, но и недуг полностью отступил, словно я никогда не перемещалась в пространстве.

Полугодие удалось закончить без дурацких приключений и с хорошими баллами. Правда, экзамен Армас превратил в натуральное чистилище. Наверняка даже в Рейнсвере в окружении плотоядной флоры и кровожадной фауны оказалось бы не так опасно, как перед магистром, сыплющим вопросами, заданиями и ехидными замечаниями. Как вспомню, так вздрогну. И это не фигура речи! По спине бегут мурашки, и хочется почесаться. Зато теперь ни одна сволочь в академии, даже самая завистливая, не посмеет намекнуть, будто Аниса Эден пользовалась преподавательским расположением и незаслуженно получила «превосходно» по высшей магии.

Юркнув за стол, я вытащила учебник и конспект. Шуршание казалось кощунственным, но тише, пожалуй, устраивалась бы только мышка.

— Если все проснулись и наконец выбрали себе стол, — Армас полоснул острым как бритва взглядом, словно пытаясь ментально разрезать пространство и открыть портал, — начинаем лекцию.

Он перевернул песочные часы, вспыхнувшие золотистым светом. В замке сам собой три раза провернулся ключ, запирая кабинет изнутри, а по грифельной доске затанцевал меловой стержень, выводя тему занятия.

И, казалось бы, бумажной птичке в закрытую аудиторию никак не проникнуть, но она просочилась в щель под дверью и, похожая на коршуна, начала нарезать круги над моей головой. Один, второй, третий. Медленные, размашистые, настойчивые. Только слепец не заметил бы записки, а Армас видел превосходно. Он прервался на полуслове и некоторое время наблюдал за посланницей. Суровый взгляд переместился на меня.

— Какое счастье, что бумажные птицы не гадят, — со знанием дела протянул он, и группа, с трудом сдерживающая смешки, разразилась облегченным хохотом, точно хлопнула шутиха и всех попустило. — Адептка Эден, поймайте записку.

— Она не моя, — спокойно отказалась я от любых притязаний на кружащий над головой раздражитель.

— Но поймать придется, — настаивал он, хотя был способен одним движением брови превратить птичку в ничто. Кто-кто, а магистр высшей магии мастерски умел пользоваться сложным заклятием разрушения.

— Можно ее спалить? — попросила я.

— Тогда вы не сможете ее зачитать, и мы умрем от любопытства.

Не надо — не умирайте. Иначе крошечная записка от Коэла Брокса войдет в учебники по истории как оружие массового уничтожения, убившее уважаемого магистра и группу неофитов, а ее создателя пафосно причислят к маньякам тысячелетия (уж об этом я позабочусь).

Стоило встать и протянуть руку, как птичка закономерно вильнула в высоту. Народ прыснул смехом. Я бросила на магистра быстрый взгляд. С непроницаемым видом, сразу и не скажешь, что мысленно потешался над бедной адепткой, сложив руки на груди, Армас следил за охотой на птиц. Он выгнул бровь: ловите, Эден, ловите; не стесняйтесь, так сказать, применять акробатические трюки.

— Я могу поймать, — вызвался эртонец.

— Спите дальше, адепт Корви-эрн, — намекнул магистр, что развлечение исключительно для нерасторопной дамы, отвоевавшей на экзамене высший балл.

Подпрыгивая с вытянутой рукой, я чувствовала себя полнейшей дурой и тихо ненавидела инициативного кретина, отправляющего записки, магистра, превратившего меня в главную шутку занятия, глумящихся одногруппников и заодно белобрысого придурка с фамилией на литеру «эф». Если что, последний просто под раздачу попал.

— Ведьма, прыгай выше, — посоветовал кто-то.

Разозлившись, я щелкнула пальцами, птица вспыхнула ярким пламенем, заставив аудиторию испуганно охнуть, и развеялась в воздухе.

— Простите, перепутала заклятия, — нахально заявила я, вперив в Армаса прямой немигающий взгляд.

— «Отвратительно» за сегодняшнее занятие, — спокойно объявил магистр. — Садитесь.

Я не сдвинулась с места и по-прежнему стояла в проходе.

— Будете заниматься стоя или не согласны с моим решением? — вкрадчиво уточнил Армас.

— Не согласна.

Следом за тихим вздохом ошеломленных зрителей по кабинету разнесся переливчатый сигнал об окончании занятия, похожий на треньканье маленького колокольчика.

— Все свободны, — объявил Армас и бросил на меня хмурый взгляд. — Адептка Эден, подойдите.

Собрав вещи, я направилась к преподавательской кафедре. В коридор, перешептываясь и оглядываясь, потянулся народ. Пришлось дождаться, когда кабинет опустеет. Дверь сама собой захлопнулась, и грохот отразился от стен.

— Я ставлю вам еще одно «отвратительно», — объявил Армас в тишине.

— За что?

— За дерзость. Есть вопросы?

Воспитавшая меня тетка Надин любила приговаривать, что наглость — второе счастье. Раз заработала шальной кол за дерзость, так грех не воспользоваться.

— Есть, — спокойно кивнула я. — Как мне отработать «отвратительно»?

— Хотите отработать только одно? — с деланым удивлением уточнил он.

— Первое вы поставили незаслуженно.

— Вы перепутали заклятия, — напомнил Армас.

— Какие? — быстро спросила я.

На справедливый вопрос у Армаса ответа не нашлось.

Неожиданно на привлекательном лице мужчины расцвела улыбка, на щеках появились преступно-милые ямочки.

— Победила, — проговорил он.

Аудиторию я покидала с заданием просчитать заклятие для обездвиживания зачарованных предметов и большим желанием прикопать Коэла Брокса. Приобретение лопаты было решенным делом. Не рыть же могилки совочком для рыхления почвы в ведре у кусачего кустика.

В коридоре меня нагнала очередная записка. Не пытаясь изображать из себя благородную девицу, какой и в лучшие дни не являлась, я сбила птичку учебником по высшей магии и не пожалела перемены на колдовство.

Тот, кто утверждал, будто бумажные птицы не гадили, просто не умел их правильно, с огоньком и воображением, зачаровать! Я выплетала заклятие от души, вкладывая в каждое слово накопленное раздражение. Под конец перерыва птичка, словно комета с черным хвостом, заскользила под потолком в сторону Коэла Брокса. Лучше бы новенькому владеть высшей магией ловчее Дживса и уничтожить послание еще на подлете, ведь от воды липкий пепел приобретал ярко-синий цвет и оттирался только эликсиром для смывания стойких чернил. Простите все, на кого он попал случайно!

О восхитительном в своей мерзости заклятии я узнала еще в школе. После эксперимента три дня пыталась отскрести руки и поклялась использовать только на кровных врагах. Коэл Брокс обладал поистине впечатляющим талантом бесить и еще до официального знакомства умудрился перейти в категорию таковых. Но знаете, что самое интересное? Непрозрачный намек притвориться тенью, не умеющей держать в руках самописное перо, он понял только со второй возвращенной записки! Потрясающая незамутненность.

Последняя лекция по истории проходила в соседнем корпусе, где обычно занимался факультет общей магии. Тильда и Бади уже сидели в центральном ряду, подальше от преподавательской кафедры. Не успела я поздороваться со здоровяком и пристроиться на широкую скамью, как подруга с нажимом вопросила:

— Сколько?!

— Чего? — осторожно уточнила я и присела на самый край во избежание, так сказать. У Матильды торчали в разные стороны косы, а очки воинственно блестели — очень плохой знак.

— Сколько это чудо от слова «чудовище» прислало тебе писем?

— А, ты об этом… — расслабилась я. — Пять.

— Всего-то!

— Считаешь, мало?!

— Шестнадцать штук! Он шестнадцать раз объявил, что ждет нас после занятий! — прошипела Тильда. — Клянусь, он сжует каждую проклятую бумажку и проглотит без воды!

— А тебе? — спросила я у Бади.

— Не считал, — коротко ответил он, но на лице вдруг дернулся мускул.

Что сказать? Истинный талант! Довести до нервного тика нашего непрошибаемого здоровяка надо уметь! Невольно я оглядела аудиторию на предмет свободных мест. Если вдруг в середине занятия у Джера сдадут нервы из-за какой-нибудь ерунды, скажем, в самописном пере не вовремя закончатся чернила, то произойдет большой взрыв. В этом случае предпочитаю находиться подальше от эпицентра, чтобы выжить…

— Как тебе удалось остановить почтовый апокалипсис? — с упреком в голосе, словно от нее скрыли какой-то очень важный секрет, спросила Матильда.

— Дала понять, что не стоит впустую тратить бумагу.

— И недоделанный почтальон послушался?

— Ты знаешь, я умею быть убедительной.

— Что ты сделала? — несколько поостыла подруга.

— Наслала проклятие городских голубей, — туманно пояснила я, но тут же мстительно добавила: — Очень прилипчивых, непуганых голубей.

По всему было заметно, что Тильду распирало от любопытства, но в лекционном зале появился магистр истории. По рядам прокатилась последняя судорога шепотков и наступила выжидательная тишина. Преподаватель не обращал внимания, если кого-то из слушателей усыплял его монотонный голос, даже позволял сладко подремать, но не выносил разговоров в аудитории. Все должны были дрыхнуть в гробовой тишине! Не дайте боги всхрапнуть. Поприветствовав адептов, он перевернул магические часы и начал лекцию по истории разломов.

Вопрос о том, идти на общий сбор или на обед, не стоял. У каждого из нас имелись причины, чтобы лично познакомиться с парнем, сумевшим напрячь даже невозмутимого Бади. Подозреваю, новенький того и добивался.

В небольшой аудитории, где у факультета общей магии, если верить латунной табличке на двери, проходили занятия по заговорам, столы были сдвинуты к стене, а в центре расставлены кружком шесть деревянных стульев.

— Присядем, — воинственно процедила Тильда.

Ожидая явление Коэла Брокса во всей красе, мы расселись. Вернее, я ожидала его увидеть во всей красе, а Тильда, подозреваю, задумала натравить Бади и скормить записки. Одну за другой, без воды.

Дверь отворилась. Не сговариваясь, мы выпрямились на стульях, но в аудитории появился Илай. Он успел избавиться от мантии и являл собой образчик модника, одевающегося у лучшего портного столицы. В его руках был увесистый учебник по философии.

— Это что за кружок дружбы? — удивился вновь прибывший.

— Мажор, сколько тебе прислали записок? — без приветствий рявкнула Матильда.

— Ни одной, — отозвался он. — Брокс пригласил меня лично.

— И поэтому ты явился? — фыркнула она.

— Нет. — Он приблизился ко мне и протянул книгу: — Эден, ты забыла на философии.

— Спасибо, — буркнула, не поднимая головы, и забрала книгу.

Божечки, надо быть такой дурой? Утром я решила, будто он хочет насладиться очередным скандалом, даже злорадствовала, что лишила Форстада удовольствия, а оказалось, учебник — растеряха — забыла.

Обменявшись с Бади дружеским рукопожатием, Илай занял один из свободных стульев: расслабленно вытянул ноги, скрестил руки на груди. Устроился как раз напротив меня и теперь не спускал странного взгляда.

— Останешься? — удивилась Тильда.

— Разве можно пропустить общий сбор команды, скажи, Эден?

— Ты видел Брокса? — вскинулась я.

— Столкнулись в общаге… — с трудом сдерживая ухмылку, кивнул он.

Дверь открылась. Все приготовились к явлению энергичного почтальона, но в кабинет вошел Дживс. Не обращая внимания, что к нему оглянулся целый квартет, он выпалил:

— Ведьма! Попалась!

— Даже не начинай, Дживс! — отрезала я.

— Ты должна мне помочь! — настаивал он.

— Из нас двоих именно ты мне должен, — огрызнулась я. — Денег за уроки!

— Какие высокие отношения, — издевательски протянул Илай.

— Подождите с отношениями! — сквозь зубы процедила Матильда. — Дживс, сколько он прислал тебе записок?!

— Кто? — даже притормозил Дин.

— Рейнсверский крикун, демоны его дери! — разъярилась она. — Зануда Брокс!

— Не понял: крикун, зануда или Брокс?

— Просто забудь, — прикрыла глаза Тильда, видимо, мысленно стараясь досчитать до десяти, но вдруг снова ощетинилась: — И что, вообще записок не было?

Дживс обвел нас непонимающим взглядом:

— Откуда я знаю? Мне все время пишут. Приходило что-то.

— Тогда как тебя загнали на наши посиделки? — не унималась она, начиная подозревать, что новенький доставал только нас, а неприкосновенных беспокоить побоялся.

— А где еще поймать Ведьму?

Он шустренько плюхнулся на стул рядом со мной и широко расставил ноги.

— Штаны жмут? — с намеком, что неплохо было бы занимать места поменьше, недовольно покосилась я на худые ноги, обтянутые узкими, по последней столичной моде, порточками.

— Прости, — пробормотал он, с трудом сводя колени, и заерзал на стуле в поисках удобной позы. Штанины-стручки действительно жали, а ноги, как два однополярных магнита, стремились оттолкнуться и разойтись в разные стороны.

— Какая чудесная дрессировка, — едва слышно процедила Тильда и разразилась возмущенной тирадой: — Не пойму, он слал записки только мне? Потому что я в очках, да? Скажите, да?! Думал, если я в очках, то не прочту с первого раза?!

За разговором мы не заметили, что в помещение неслышно проник еще один человек. Высокая фигура, закутанная в широкий черный плащ с глубоким, закрывающим лицо капюшоном, возвышалась на пороге. Казалось, что он вынырнул из воздуха. С изумлением мы наблюдали за неподвижным пришельцем и ждали, когда он пошевелится, подаст какой-нибудь знак… Ну или просто подаст голос.

— Изображаешь королевского палача? — громко спросила Тильда.

— Прежде чем я навсегда покину вашу команду, — прозвучало приглушенное плотной тканью приветствие, — ответьте на вопрос…

Он стянул с головы капюшон. Зачесанные назад волосы были ярко-синими, только на висках колосились светлые жиденькие бакенбарды. Худое блеклое лицо с большим носом, торчащие большие уши и даже шею с выпирающим кадыком покрывали такие же синие кляксы.

— Чем это отмыть?! — с истеричными нотами вопросил он.

Новенький отчаянно напоминал пятнистого рейнсверского папеля, демона, похожего на маленькую собачку с сине-желтым окрасом, страшно прожорливого и хищного, просто хуже скиффолса, но я его узнала. В смысле, парня. С папелем, слава богу, познакомиться не посчастливилось, только в столичном зоопарке со стороны посмотреть, а с Броксом в прошлом полугодии у нас совпадали занятия по боевой магии, положа руку на сердце, мало отличавшиеся от посещения зверинца. Долговязый парень обычно трусил по беговой дорожке вместе с Ботаником, вернее, перед ним — за счет длинных ног. Может, еще являлся почетным членом исторического клуба.

— Узнаю почерк… — ошарашенно проговорила Тильда.

— Приятель, ты точно не затеряешься в толпе! — Дин не удержался и захохотал, как буйнопомешанный в стадии острого обострения. Схватился за живот, согнулся пополам, потом подавился, закашлялся. В общем, Дживс всегда оставался таким Дживсом.

— Божечки, мне даже злиться за шестнадцать записок неловко, — проговорила Тильда.

— Смешно вам? — обиделся Коэл. — Между прочим, эта гадость не оттирается!

— Эликсиром от водостойких чернил должна, — подсказала я.

Пострадавший впился в меня ненавидящим взглядом:

— Мне придется выкупаться в эликсире!

— Подсказать адрес алхимической лавки, где его продают в разлив? — изогнула я брови.

— У меня начинается удушье на любые эликсиры! — обвинительно воскликнул он.

— Ну… сочувствую.

— Извиниться не хочешь? — Коэл помахал рукой у себя над головой, давая понять, что возмущен фантастической окраской волос.

— А ты? — быстро спросила я. — Полагаешь, что закидывать народ записками отличная идея? Из-за твоих выкрутасов меня наказали дополнительным заданием по вышке.

— Опыт показывает, что после одного объявления на сбор никто не приходит, — проворчал он.

— С ума сойти, он такое уже проделывал! — охнула Тильда, не обращаясь ни к кому конкретно. — И кости все еще целы. Везунчик!

— Кстати, товарищ по команде, ты зачем вторую записку прислал? — полюбопытствовала я. — Первой не хватило?

— Спрашивал, как отмыться! Считаешь вот это — адекватным ответом? — скривил он физиономию в премилую крапинку.

— Вполне. Ковыряться с расчетом мне придется дольше, чем тебе отмываться.

В кабинете повисла выжидательная пауза. Новенький шумно сопел, видимо, пытаясь придумать, как переговорить девицу, известную ершистым нравом, и не заработать новую гадящую птичку. Я скрестила руки на груди и молилась богам, чтобы появился повод заставить посиневшее чудо от слова «чудовище», как точно подметила Тильда, сжевать хотя бы одну записочку, пусть и самую маленькую. Ладно, согласна на половинку, но тогда точно без воды!

— Форстад, согласись, что слушать, как Ведьма ругается с кем-то другим, — это музыка для ушей, — чрезвычайно громко зашептал довольный, словно зацветший арауст, Дин в сторону лучшего друга.

— Не оглохни, меломан, — буркнула я.

— Как тебя люди выносят? — невпопад огрызнулся Коэл, словно догадавшись, что рисковал оказаться накормленным бумагой, и обвел ребят возмущенным взглядом: — Как вы ее выносите?

— Вообще, мы ее обычно не выносим, она сама неплохо ходит, — ответила Тильда и обратилась ко всем сразу: — Если мы закончили знакомиться и не собираемся устраивать групповые чтения, то давайте свернем кружок войны. Очень есть хочется.

Подруга резво поднялась, следом Бади. Я задерживаться тоже не собиралась, повесила на плечо сумку, зажала под мышкой учебник по философии и напомнила себе, что для бывшей подружки таращиться на Форстада — это дурная примета. Личная жизнь никогда не наладится.

— Добро пожаловать в команду, — уронила Тильда, проходя мимо новенького, несколько ошарашенного сплоченным побегом. — Кстати, плащик оставь, на весенний праздник грозятся устроить маскарад.

— Вы что… — запнулся Коэл. — Вы все запросто уйдете?

— У Бади режим питания, — объявила она, давая понять, что остановить здоровяка от похода в столовую способен только перелом ноги, да и тот ненадолго.

— А как же мебель? Ее надо расставить!

— Кто перестановку затеял, тот ее и заканчивает, — объявила я главный постулат мироустройства в нашей компании. К слову, правило почему-то никогда не работало, но звучало на редкость обидно.

— Но мы же команда! — возмутился он.

— Синий, ты же собрался нас кинуть, — спокойно напомнил Илай.

Они с Дживсом помочь посиневшему товарищу по команде не захотели. Оба насладились знакомством и пожелали удалиться. Как всегда, лучше всего у нас получалось коллективно покидать помещения.

Неожиданно Бади помедлил возле новенького, по-братски сжал ручищами прикрытые плащом узкие плечи и, склонившись, заглянул в глаза.

— Коэл Брокс…

— Так меня зовут, — оторопело кивнул тот.

Мы-то привыкли к манере Джера всех старомодно называть по имени и фамилии, но остальные всегда пугались. Не спорю, звучало угрожающе, особенно когда эти самые имя-фамилия были произнесены вкрадчивым низким голосом коротко стриженного здоровяка ростом под дверную притолоку.

— Никаких записок.

— Даже если я хочу узнать что-то важное?

— Никаких, — голос Бади стал тише, а потому еще страшнее.

— Я понял, — едва слышно проблеял Коэл.

— Никогда.

Клянусь, после такого предупреждения я не только забыла бы, как сворачивать бумажные птички, но даже опасалась бы взять в руки самописное перо.