Саломея

Анна Малышева, 2009

Любовь и ненависть иногда бывают очень похожи, особенно, если кому-то вздумалось выдать одно за другое… Молодую девушку обвиняют в жестоком убийстве отчима, с которым у нее были сложные отношения. Все улики против нее, и она так подавлена, что даже не защищается… Однако рядом оказался человек, которому ее вина кажется не такой уж очевидной.

Глава 2

Елена пришла в себя, когда в квартире появился наряд милиции. Без сознания она была минут десять. Именно столько времени понадобилось, чтобы прибыли представители порядка, исчезла храбрая любопытная вахтерша, а ее саму перенесли из прихожей, где она лежала прямо у порога, в комнату и усадили в одно из кресел. В черную тьму, поглотившую женщину, ворвался резкий медицинский запах, от которого у нее спазматически сжался и заболел мозг. Спустя мгновение она прерывисто чихнула и открыла глаза.

Склонившийся над ней мужчина в кожаной куртке убрал пузырек с нашатырным спиртом и удовлетворенно кивнул:

— Так-то лучше, Елена Дмитриевна. Как себя чувствуете?

Вместо ответа она махнула рукой, словно пытаясь прогнать кошмарное видение. Незнакомец внимательно наблюдал за ней, и в какой-то миг женщина ощутила себя насекомым, которого рассматривает довольный энтомолог, пытаясь решить — усыпить поимку эфиром или проткнуть булавкой?

Она села ровнее, одернула юбку, сбившуюся выше колен, поискала взглядом сумку. Мужчина будто прочел ее мысли и тут же выхватил сумочку откуда-то из-за кресла:

— Позвонить кому-нибудь хотите?

— Д-да, — с запинкой ответила она, все еще слегка сомневаясь в реальности происходящего. — Можно?

— Отчего же нет? — Он протянул сумку, как сразу заметила Елена, приоткрытую.

От мысли, что в ее вещах копались, пока она была без сознания, ей стало жарко и тошно. Захотелось кричать, доказывать свою невиновность, требовать справедливости, но женщина смолчала, кусая изнутри губы, отлично сознавая, что услышана не будет. В человеке, который сидел напротив и следил за ней, не было ничего отталкивающего или пугающего, но он наводил на нее лютый страх. И все же Елена, достав телефон, сперва решила кое-что выяснить. Ее не оставляла смутная надежда, что дело обстоит не так ужасающе, как сказал молодой милиционер, сопровождавший вахтершу.

— Скажите, здесь действительно кого-то убили? — хрипло спросила она.

Следователь шутливо развел руками, его простое широкое лицо неожиданно осветилось улыбкой:

— Да разве вы не в курсе?

— Краем уха услышала… Я вошла в эту квартиру пятнадцать минут назад и в ванную даже не заглядывала… — пролепетала женщина, на которую улыбка собеседника произвела самое тяжелое впечатление. «Уж лучше бы он на меня орал, я бы хоть собралась с духом, всегда легко осаждала хамов! А этот улыбается, будто хочет мне продать суперпылесос или косметику…» Она слышала теперь и другие голоса, они доносились из-за плотно закрытой двери в коридор. Судя по всему, там возилось сразу не — сколько человек, и просторная прихожая была для них тесна. Шла видеосъемка, кто-то просил включить дополнительный свет, кто-то чем-то шуршал, позвякивал металл, кто-то переговаривался по рации.

Женщина провела рукой по лбу, пальцы были все еще как чужие. Она едва ощутила их прикосновение и с мольбой взглянула на следователя:

— Понимаю, вы меня подозреваете… Но вахтерша подтвердит, я только что поднялась. Не сейчас ведь убили этого человека!

— А я пока ничего не знаю. — Мужчина все еще улыбался, но глаза в этом веселье участия не принимали. Тускло-серые, глубоко посаженные, они казались жесткими, как кусочки отбитого асфальта. — Показания и факты потом будем сопоставлять. Сейчас мне просто интересно, что вы сами об этом случае скажете.

— Я пришла в гости к знакомому. — Елена склонилась над телефоном, отыскивая в списке последних вызовов номер Михаила. — Он назвал этот адрес, дал ключ… Да вот, я сама ему сейчас позвоню, он тоже должен был сюда приехать!

Она набирала номер два, три раза подряд, но слышала только механический голос, сообщавший, что абонент недоступен. Покрывшись испариной, женщина снова нажала кнопку набора, но следователь ее остановил:

— Ничего, мы с вашим другом свяжемся. Как его зовут?

— Я знаю только имя, — поторопилась ответить Елена, испытывая нечто вроде благодарности за то, что тот остановил пытку телефоном. — Мы… еще не очень близко знакомы.

Тот молча ждал продолжения, и, взглянув в его непроницаемые глаза, женщина сама ужаснулась неправдоподобию своих слов.

— Я понимаю, это странно! Как можно прийти на квартиру к человеку, чьей фамилии даже не знаешь… — пролепетала она, вновь ощущая себя школьницей, которая, не зная урока, пытается сбить с толку учителя, отвечая другой параграф. — Но бывает и так, правда? Зачем мне его фамилия, я не собиралась за него замуж! И он, кстати, тоже моих паспортных данных не спрашивал!

— Да вы не волнуйтесь, — вновь ободрил ее мужчина. — Телефонный номер у вас имеется, имя знаем, фамилию тоже найдем. А кстати, машины у него нет?

— Есть, красный спортивный «ниссан».

— Номер, конечно, не помните?

— Почему? Номер запоминающийся. Четыреста шесть — десят восемь…

Следователь изумленно приподнял брови:

— Чем же это он запоминается?

— Михаил как-то сказал, что сделал себе номер, соответствующий дате его рождения. — Елена радовалась уже тому, что впервые смогла о чем-то толково рассказать. — А он родился в апреле шестьдесят восьмого года.

— Может, и дату называл?

— Третьего числа.

— Считайте, мы его нашли, — покровительственно улыбнулся мужчина. — А найти бы его надо как можно скорее, потому что, судя по всему, убили-то не его. Убитый — мужчина пожилой, похоже, хозяин квартиры. И какое ваш Михаил имеет отношение к этой жилплощади, нужно еще разобраться. Он сам что говорил?

— Кажется, квартира осталась ему после развода… — неуверенно припомнила Елена.

— Час от часу не легче! — прокомментировал следователь. — А скажите-ка честно, с какой целью он вам назначил это свидание?

— Мы полгода встречались в кафе, в ресторанах, а он просил настоящего свидания, наедине. — Женщина уже не испытывала неловкости оттого, что посвящает постороннего в тайны своей интимной жизни. Елене хотелось одного — чтобы ей верили. — И я согласилась наконец.

— А может, он снял или выпросил для свидания это жилье? — неожиданно спросил следователь. Он как будто пропустил мимо ушей все, что произнесла Елена. — Пыль вам хотел в глаза пустить? Квартира-то дорогая, дом элитный! Тут сплошь университетская профессура живет!

— Если бы он снимал квартиру, вахтерша бы его знала. — Елена сама удивлялась, как впопад ответила.

В коридоре вдруг поднялся шум, раздался топот ног, скрип тяжелой входной двери, голоса зазвучали громче. Следователь взглянул на часы и поднялся:

— Что ж, скоро увидимся, Елена Дмитриевна. Вам повестку придется посылать или звонка будет достаточно?

— Я же все сказала, что знала… — Женщина тоже поднялась с кресла, растерянно поправляя растрепавшиеся во время обморока волосы. У нее мелькнуло нелепое в данной ситуации сожаление, что сделанная вчера прическа погибла окончательно.

— Вы даже не представляете, сколько раз мы с вами еще побеседуем на эту тему, — дружелюбно заметил мужчина, направляясь к двери. — А пока езжайте домой, к семье.

— Скажите, — она решилась задать вопрос, когда следователь уже ступил одной ногой в опустевший коридор, — неужели правда, что тело… У него отрезана голова?!

— Какая осведомленность! — остановился тот.

— Это сказал милиционер, которого привела вахтерша. Он ведь один видел убитого…

Мужчина что-то пробормотал сквозь зубы и с нехорошим участием в голосе посоветовал Елене меньше думать о таких ужасах.

— Идите и постарайтесь освежить в памяти все, что касается вашего приятеля. Телефон его, кстати, оставьте.

Оказавшись наконец на улице, женщина едва устояла на ногах. Свежий воздух будто оглушил ее. Сделав не — сколько шагов, она без сил опустилась на лавочку возле подъезда. Пожилые женщины, сидевшие здесь же, молча потеснились, бросив на незнакомку косые взгляды, и тут же снова принялись обсуждать новость, судя по всему, уже облетевшую дом.

— Вы носилки видели? — допытывалась у своей соседки хорошо сохранившаяся дама в модном пальто и с крошечной собачкой, чья востроносая головенка выглядывала из-за пазухи хозяйки. — Неужели без головы?

— Я до сих пор не верю, — та несколько раз широко перекрестилась. На ее простоватом лице застыла гримаса горестного недоумения. — Зверство какое, и главное, за что?! Вадим Юрьевич в жизни мухи не обидел, тишайший человек, известный профессор, такой затворник… Пока он этой квартирой владел, я ни разу звука не слышала, а ведь живу прямо под ним!

— Обокрали квартиру, нет? — допытывалась третья женщина. — У него было что взять!

— А может, ради самой квартиры убили, — понизила голос до громкого шепота хозяйка собачки. — Наследники объявились…

— Вот бы Анастасию Петровну расспросить, как все там было! Да она ушла с дежурства, сердце прихватило! — сокрушалась соседка с восьмого этажа. — Что удивляться, она ведь его нашла! Я бы на ее месте вообще умерла!

— Наверное, милиция станет весь подъезд опрашивать, — авторитетно заявила третья женщина. — Впервые у нас такое, и то ли еще будет! А я предсказывала это! Четыре квартиры сданы бог знает кому, непонятно, кто сюда доступ получил и сколько их тут живет! Поднялись, может, ночью на девятый этаж, и чирик его ножичком по горлу!

— Полно вам, — брезгливо оборвала ее дама с собачкой. — Что за ксенофобия, все жильцы — приличные люди. У нас свои кадры есть, почище. Хоть бы этот Саша со второго! Даром что милиционер, а какие у него пьянки по ночам! Девки визжат, парни орут, то танцуют, то дерутся! Страж порядка! А начнешь ему при встрече высказывать, делает наглые глаза и заявляет: «Вы меня с кем-то путаете!» Вот хотя бы этой ночью…

— И я слышала, — перебила ее приятельница. — А ведь я на восьмом, а вы прямо над ним!

— Как ему милицию вызовешь, если он сам милиция, — отрывисто подвела итоги третья женщина, уже целую минуту не спускавшая глаз с Елены, присевшей на край скамейки. Вглядевшись в ее лицо внимательнее, она внезапно осведомилась: — Вам что, плохо?

— Да… Нехорошо… — тихо ответила Елена. Ею овладело глухое безразличие ко всему происходящему. Это была реакция на пережитый шок, и она не могла себя заставить подняться. — Ничего, сейчас пройдет.

— Сердце? — участливо спросила женщина с восьмого этажа, роясь в карманах куртки. — Кажется, я что-то при — хватила… Хотите валидолу?

Елена отказалась жестом, пробормотала что-то в знак благодарности и уже собралась с силами, чтобы встать, когда дама, прятавшая между полами пальто собачку, в свою очередь, обратилась к ней с вопросом:

— А вы случайно в наш подъезд не по этому делу приходили? Я вас тут раньше не видела.

Можно было ничего не отвечать, встать и уйти. Можно было солгать, и какая разница, опровергла бы впоследствии ее слова вахтерша или нет? Елена, во власти все того же парализующего безразличия, сказала правду:

— Да, я была в той квартире.

— Разве вы из милиции?

— А вы родственница Вадима Юрьевича?!

— А тело видели?!

На нее посыпался град вопросов, и Елена едва успевала отвечать, всем одинаково: «Нет, нет, нет…» Энтузиазм соседок поостыл, они выглядели почти обиженными. Женщина с собачкой, сдвинув брови, осведомилась:

— Но как вы в квартиру попали? Нас выше восьмого этажа не пустили!

— Меня позвали в гости. — Елена тряхнула головой, будто просыпаясь от тяжелого дневного сна, где властвовали кошмары. — Я пришла, и тут же прибежала вахтерша, и с нею этот Саша-милиционер. А там уже и милиция приехала.

— А кто вам открыл? — с жадным любопытством воскликнула соседка с восьмого этажа.

— Я сама. Вот, у меня и ключ есть! — Елена вынула из кармана плаща ключ и предъявила его женщинам.

Те притихли, созерцая улику, по странной случайности оставшуюся у Елены. Теперь она сама удивлялась, как это следователь не потребовал предъявить ему ключ. «Вы даже не представляете, сколько раз мы с вами еще побеседуем!» — прозвучал у нее в голове делано веселый голос. «Он просто издевался надо мной! Шутил и улыбался, потому что понимал — я попалась! Один подозреваемый в убийстве уже есть! Но какое отношение к этой квартире имеет Миша?!» Взглянув на трех приятельниц, Елена сказала себе, что глупо терять шанс выяснить правду.

— Скажите, — собравшись с мыслями, она положила ключ в карман, — вы когда-нибудь встречали в этом подъезде мужчину лет сорока? Он плотный блондин, среднего роста, глаза карие…

Произнеся это, она тут же поняла, что мужчин с такими данными в Москве немыслимо много, и если нет особых примет, искать человека по этим параметрам бесполезно. Соседки переглянулись и дружно покачали головами. Дама с собачкой даже позволила себе тонко улыбнуться:

— Ну, я, наверное, трех-четырех таких за последний год видела… А что, он подозреваемый?

— Он мне говорил, что это его квартира.

— Ну, точно! — ахнула та, стиснув руки на груди и невольно придавив взвизгнувшую собачку. — Убили из-за квартиры!

— Подождите, еще не то услышим! — зловеще прошипела третья соседка, теперь смотревшая на Елену с нескрываемой неприязнью. — Вы к нему, значит, в гости пришли? А сам он где?

— Неизвестно. — Встретив ее уничтожающий взгляд, женщина наконец встала. — А красный спортивный «ниссан», номер четыреста шестьдесят восемь, вы рядом с домом никогда не видели?

— А почему мы вам должны отвечать, вы следователь, что ли? — отрезала та. — Скажем лишнее, потом перед законом ответим… Знаете, идите-ка вы отсюда подобру-поздорову!

— Ну что ты, Нина! — нерешительно упрекнула ее добродушная соседка с восьмого. — Человек не зря интересуется, ее ведь тоже, наверное, допрашивали… — И, обращаясь к Елене, услужливо добавила: — Лично я такой машины не видела.

— И я, — дама в модном пальто поцеловала в острую мордочку все еще возмущавшуюся собачку. — Ну, Бобся, успокойся, сейчас идем домой. Что за день такой несчастный, я сама не своя! Отрезали голову, это же немыслимо! Теперь мы на всю Москву прославимся!

— На всю страну, тогда уж, — бросила ехидная соседка, нападавшая на Елену. — Такое не каждый день случается! И вы как хотите, девушки, но я бы на вашем месте лишнего с посторонними не болтала! Мало ли кто это, а вы готовы наизнанку вывернуться!

И, метнув в Елену взгляд, который убил бы ее, будь он материален, женщина направилась к подъезду. Дама с собачкой, поколебавшись, последовала за ней, продолжая на ходу сюсюкать со своей любимицей. Она явно чувствовала неловкость и стремилась замаскировать ее, осыпая собачку ласковыми словечками. На скамейке осталась только добродушная соседка с восьмого этажа. Она развела руками, встретив укоризненный взгляд Елены:

— Нина всегда воду мутит, такой уж характер. Я лично вас ни в чем не подозреваю.

— Спасибо, — не удержалась от улыбки Елена. Она сама удивилась, что способна развеселиться в подобных обстоятельствах. — Вы, похоже, пока единственная. Я сама понимаю, что попала в скверную историю, но убей меня бог, если знаю как!

— Вы вот с милицией общались, — та заговорщицки понизила голос и оглянулась на дверь подъезда, будто опасаясь, что подруги вернутся. — Неужели правда, что голову так и не нашли?!

— Вы осведомлены лучше меня! — содрогнулась женщина, на миг снова ощутив страшную слабость. — А я даже и не хочу ничего об этом знать. Тем более что убитый мне незнаком! Хотите — верьте, хотите — нет!

— А ведь он известный ученый, — воодушевленно сообщила ее словоохотливая собеседница. — Геолог, древней историей Земли занимался! Я даже как-то его в одной передаче видела, с большим интересом слушала, хотя, конечно, не все поняла! Нет, вы представляете, насколько он был не от мира сего?! Я никогда и не знала, дома сосед или нет, так там было тихо!

— У вас в подъезде вообще удивительная тишина! — заметила Елена. Она все порывалась уйти, но ее удерживала возможность узнать хоть какие-нибудь подробности. — Такая замечательная звукоизоляция или…

— Не бывает хорошей звукоизоляции, бывают соседи-профессора! — авторитетно изрекла женщина и сама засмеялась своей шутке. — Ну, что вы, какая теперь тишина! Вот лет двадцать назад, когда дом только заселялся, тут был образцовый порядок! Нина в чем-то права, публика понемногу меняется, и не к лучшему, люди приходят уже не те… Но остались и прежние жильцы. У нас тут теперь как бы два лагеря — старички и новички, как я называю. И то, как считать? Саша-милиционер, например, получил квартиру по наследству от дедушки-профессора, а сам, видите, в науку не пошел, да и тишины от него не жди. А вот переехала к нам пару лет назад семья — и будто всегда тут жили. Алина верно говорит, нельзя всех людей под одну гребенку стричь!

Судя по всему, соседка покойного профессора заходила в своем добродушии так далеко, что считала обоюдно правыми даже тех людей, которые диаметрально расходились во мнениях. Она уже начала надоедать Елене, и та собралась было попрощаться, как вдруг услышала нечто, заставившее ее снова присесть на край скамейки. Припомнив еще пару случаев, когда профессорские дети избирали жизненные пути, не радовавшие родителей, пожилая женщина вдруг заявила:

— Хотя и сами товарищи ученые устраивали иногда, будь здоров! И спивались потихоньку, и жен побивали, а уж сколько тут романов накручено! Сейчас народ какой-то вялый на этот счет стал, устают, что ли, больше? Молодежь на стариков похожа… А кому-то как раз в старости — бес в ребро, взять вот покойного Вадима Юрьевича! — Рассказчица быстро перекрестилась и, округлив глаза, продолжала: — Прежде, пока супруга была жива, за ним ничего не водилось, был примерный семьянин, всем нашим научным дамам на зависть. А потом остался один, и дочка вскоре выросла, съехала от него… Тогда Вадим Юрьевич начал иногда девушек приглашать… Причем таких, которые сами на такси приезжают, сами уезжают, а провожать их, цветы дарить не надо… Понимаете меня?

— Девушек по вызову? — догадалась Елена.

— Вот-вот, — кивнула та. — Но, я вам скажу, что при этом все-таки — никакого шума. Тихо, мирно, благородно. Раз или два в месяц поднимались такие девушки на девятый этаж. Это только те, кто мне попадался на глаза, конечно! — поспешила поправиться соседка.

— Так, может, и этой ночью там кто-то был? Вы никого не заметили?

— Милая, я удивляюсь, как он сам там оказался! Мы думали, Вадим Юрьевич в Германии! Уехал год назад, все об этом знали! А вернулся незаметно, ни тебе такси возле подъезда, ни вещей, и мимо вахты как-то проскочил. Как дух бесплотный!

— Никто ничего не видел… — уныло протянула Елена. — Что ж, придется выпутываться самой.

Она поняла главное: россказни Михаила о том, что он является владельцем этой квартиры — ложь. Зачем он лгал? Пустил ли его профессор в квартиру на время отъезда, снимал ли он это жилье или присматривал за ним по просьбе все того же Вадима Юрьевича — все это можно было узнать лишь от него самого. Но уже то, что Михаил на свидание не явился и на звонки не отвечал, косвенно говорило о его причастности к случившемуся. В его виновность Елена плохо верила, но… «Я уже сутки ничего о нем не слышала! А вдруг и с ним беда?!»

Женщина впервые осознала такую возможность и назвала себя идиоткой — отчего это прежде не пришло ей в голову?!

— До свидания, я поеду, — обратилась она к соседке. — Надолго не прощаюсь, у меня предчувствие, что придется сюда вернуться. На всякий случай, если во дворе все же появится человек, которого я описывала, или мелькнет такая машина, как у него, — позвоните? Вот номер…

Елена торопливо черкнула на листке из блокнота номер мобильного телефона и свое имя. Женщина спрятала клочок бумаги в карман и с готовностью закивала:

— Еще бы, позвоню! А меня зовут Татьяна Семеновна, где живу, поняли, наверное? Квартира сразу под Вадимом Юрьевичем, номер шестнадцать. Если что, приезжайте, вызывайте по домофону, я почти всегда на месте.

Елена с трудом распрощалась с новой знакомой. Татьяна Семеновна очень не хотела ее отпускать, по всей видимости, соскучившись по свежему человеку. Молодой женщине пришлось несколько раз повторить, что она спешит, и не слишком вежливо повернуться спиной, как вдруг ее поразила неожиданная мысль. Она остановилась как вкопанная и снова обернулась к приунывшей было соседке:

— Послушайте, но ведь вчера в квартире профессора была генеральная уборка! Там начищали паркет, протирали мебель, оконные стекла, чистили ковры! Все блестит, сверкает! Неужели вы ничего этого не слышали и не догадались, что он вернулся?!

— Уборка? Да что вы! — отмахнулась та, однако, озадачившись. — Это он приглашал ребят из какой-то фирмы перед самым отъездом в Германию! Тогда они слегка пошумели, двигали мебель, что было, то было, но я на такие вещи никогда не жалуюсь! Я соседей уважаю, у каждого свои нужды!

— Нет, вы не понимаете. — От раздражения Елена даже топнула ногой, угодив в небольшую лужицу. Полетели брызги, соседка удивленно попятилась. — Уборку сделали вчера, там ни пылинки!

— А откуда возьмется пыль при закрытых окнах? — возразила Татьяна Семеновна. — Где не живут, там не пачкают, уж поверьте моему опыту! Во всяком случае, вчера наверху мебель не двигали! А если двигали, старались не шуметь! — уже шутливо добавила она, явно наслаждаясь своим остроумием.

Елене пришлось отступить ни с чем, но она твердо решила поделиться своим недоумением со следователем. Теперь ей даже не терпелось с ним увидеться. Садясь в машину, женщина бросила взгляд на флакончик с ароматизатором воздуха, приклеенный над приборной доской, и сощурилась, будто внезапно ослепленная ярким лучом света: «Запах лимона! Наверху, в той квартире, все пропахло лимонным шампунем для ковров! Запах не мог продержаться целый год с такой интенсивностью, пусть даже при закрытых окнах! Его не слышно уже через неделю, и я могу точно сказать, что уборку делали вчера!»

Эти мысли отвлекли ее от самой мрачной стороны случившегося. Она, вопреки собственным ожиданиям, добралась до дома без приключений, хотя едва следила за дорогой, настолько были взвинчены нервы.

Стоило ей вставить ключ в замочную скважину, как дверь отперли изнутри, и она увидела на пороге мужа.

— Руслан?! — Он попятился, и Елена, чуть замешкавшись, вошла в прихожую. — Ты ведь был в области? В командировке…

— А вот взял, да и вернулся. — Он следил за тем, как жена стягивает плащ, не выражая намерения помочь. — Планы переменились.

— Что, ваша фирма потеряла заказ?

— Нет.

Руслан посторонился, когда жена наклонилась, отыскивая в углу тапочки, все с тем же замороженным видом, уже удивившим женщину при встрече. Выпрямившись, она пристально взглянула на мужа, и ей показалось, что на его лице написана скрытая издевка. Это было так необычно, что она окончательно встревожилась:

— Ты не заболел?

— Я абсолютно здоров, — отрезал тот. — Но спасибо за заботу, конечно. Очень трогательно с твоей стороны!

— Что за комедия… — пробормотала она, торопливо проходя в кухню, чтобы включить чайник. Спиной она ощущала холодок его взгляда, сердце учащенно забилось, предсказывая недоброе, о чем оно, опередив разум, уже узнало своими тайными путями. «А если он все знает… Но откуда?!» У нее в мозгу пронеслась огненная болезненная стрела, и Елена, тихо вскрикнув, сжала ладонями виски.

Она с трудом дождалась, когда вскипит вода. Приготовила кружку растворимого кофе, забелила его молоком, поставила перед мужем — тот уже уселся за стол и как будто чего-то ждал. Женщина отвернулась, чтобы приготовить кофе для себя, и тут же замерла, услышав вопрос, которого так боялась.

— Что такая недовольная? Свидание не удалось?

— Как? — обернувшись, Елена тут же снова склонилась над столом, выскребая ложкой остатки присохшего к стенкам банки кофе. Ее лицо разом загорелось, стало трудно дышать, глаза заслезились. Шок был так силен, что она на миг понадеялась, будто видит все во сне, или это продолжение того обморока, который свалил ее на квартире у покойного профессора. — Что ты чепуху говоришь…

— Почему же чепуху? — Ехидный голос мужа накрепко привязывал ее к реальности, не позволяя в ней усомниться. Руслан позвенел чайной ложкой и с шумом отхлебнул горячий кофе. — Имею я право узнать, как все прошло? Не чужой тебе все-таки!

— Я не была ни на каком свидании. — Елена сказала правду, и это позволило ей держаться более-менее уверенно. — Ездила по делу, вот и все.

— По какому, если не секрет?

— Заведующая попросила отвезти образцы партнерам, в другом районе… За это раньше отпустила с работы.

— С каких пор ты работаешь курьером?

— Не вижу ничего постыдного в том, чтобы помочь хорошему человеку. — Елена набралась смелости и взглянула мужу прямо в глаза. Она еще не была перед ним ни в чем виновата (если не судить строго и не считать виной твердое намерение согрешить). — А почему это ты меня подозреваешь в измене?

— Подозреваю?! — Руслан горько усмехнулся, его лоб пересекла глубокая морщина, появлявшаяся, когда он бывал чем-то крепко озадачен. — Да нет, такие дураки, как я, ничего не подозревают, пока их носом в грязь не ткнут. Я точно знаю, что сегодня ты ездила на свидание к своему…

Не договорив, он в сердцах грохнул по столу кулаком. Кружка перевернулась набок, дымящийся кофе разлился по столешнице, закапал с краев клеенки на колени мужчине, на плитки пола, на камышовый коврик… Лицо Руслана покраснело, не то от боли, не то от ярости, теперь он в голос кричал:

— А я полгода не видел, как ты крутила роман у меня перед носом! Врала, что у тебя сверхурочная работа по вечерам, пользовалась тем, что я пашу как каторжный, устаю до смерти! Где же мне было за тобой следить, когда?! Ну и гадина же ты, такая же гадина, как все бабы, а я считал тебя честной!

— Перестань орать!

Она тоже была вынуждена повысить голос, чтобы муж ее услышал. Елена боялась, что их подслушивают соседи, — на кухне, благодаря системе вентиляции, вечерами можно было следить за жизнью всего многоквартирного дома. Звукоизоляция была поистине чудовищной. Елена волей-неволей знала, какими отборными ругательствами поливает безработного мужа соседка снизу, со сколькими девушками разом встречается холостой сосед за стеной, какие успехи делает в игре на электрогитаре десятилетний сын соседей сверху… Что они, в свою очередь, знали о ее семье, женщина никогда себя не спрашивала, но скорее всего, информация была мизерной, так как Елена с мужем на повышенных тонах не общалась. «Зато мы уж сразу, не мелочась, начали с измены!»

— Тише, хочешь, чтобы весь дом завтра сплетничал?! — крикнула она, срывая с крючка полотенце и принимаясь промокать разлившийся кофе. — Какой идиотизм, я ни в чем перед тобой не виновата! Кто меня оклеветал?!

— А ты как думаешь? — Мужчина отодвинулся от стола вместе со стулом, с досадой отряхивая промокшие на коленях джинсы. — Кому ты рассказывала о своих приключениях? Уж молчала бы, не позорилась!

«Лерка проболталась!» Она поразилась, как эта единственно возможная версия сразу не пришла ей в голову. Но Лера и Руслан никогда не общались за ее спиной, их взаимная неприязнь была такой глубокой, что Елена могла не опасаться утечки информации. Она давно уже намекнула подруге, что познакомилась с интересным человеком, который очень трогательно за ней ухаживает, и Лера полностью одобрила ее поведение. «Наконец-то! Не хватало всю жизнь посвятить этой бесчувственной дубине, твоему благоверному! Смотри только, не перегни палку, мужчины не любят долго ухаживать впустую!»

Этот совет во многом подтолкнул Елену к тому, чтобы назначить свидание. О том, что они с Михаилом встречаются сегодня, Лера тоже знала. Вчера вечером она позвонила, чтобы спросить у более опытной подруги, как унять безостановочную икоту у младенца, и в перерыве между советами Елена призналась, что роман приближается к решающей стадии. Будь это в прежние времена, они бы подробно обсудили ситуацию, но теперь подруга была поглощена своим чуть запоздавшим материнством и выслушала новость вполуха. «Но проболтаться Руслану! Да Лерка его ненавидит!»

— Я не смог тебе вчера дозвониться, и сегодня утром связи не было. — Руслан с искаженным лицом следил за женой, то и дело кивая, будто утверждаясь в своих подозрениях. — А вот телефон этой трещотки набрался сразу. Я только хотел передать через нее привет, сказать, что у меня все в порядке, думал, ты волнуешься… Вот придурок! — Он снова повысил голос, забыв об осторожности. — Каким же я бараном выглядел перед твоей ненаглядной подружкой! Начал распинаться, просил сразу же тебе перезвонить, а эта тварь хихикала в трубку, а потом заявила, что не уверена, сумеет ли до тебя дозвониться. Дескать, сегодня у Лены знаменательный день!

— Бред… — Елена бросила в раковину насквозь промокшее полотенце, включила было воду и тут же перекрыла кран. Она пыталась замаскировать волнение, грозившее перейти в панику. «Лерка меня выдала?! Тогда все на свете ложь! Да зачем, чего ради?!»

— Она, видите ли, решила спасти семью! — Руслан будто услышал ее немой вопрос. — Так и сказала — возвращайся в Москву и действуй, пока не поздно! Ленка долго терпела, а теперь решила изменить! Оказывается, я чудовище какое-то, ты мучилась, живя со мной! Какие интересные вещи приходится узнавать после стольких лет семейной жизни! Может, я притеснял тебя? За человека не считал? Бил?!

— Прекрати истерику. — Женщина принялась перебирать столовые приборы в лотке рядом с раковиной, без смысла и цели, только чтобы чем-то занять дрожащие пальцы. — Если Лера столько рассказала, она должна была сказать и то, что я тебе еще не изменила.

— А я, наверное, должен танцевать от радости или святой тебя считать за это?!

Руслан быстро расхаживал по кухне — три шага к окну, три обратно, к двери. Теснота пространства увеличивала повисшее в воздухе напряжение. Елене казалось, что, если бы они перешли в более просторную комнату, муж успокоился бы скорее, но она не могла двинуться с места и продолжала бесцельно звенеть вилками и ложками.

— Не изменила, зато хотела! А кстати, почему я должен тебе верить?

Остановившись у окна, мужчина рывком распахнул заедавшую форточку и достал из нагрудного кармана рубашки сигареты. Его лицо приобрело лиловый оттенок, и будь это прежде, Елена посоветовала бы мужу подождать с курением, так как у него порой опасно скакало давление. Но сейчас она молча смотрела на то, как он закуривает и выпускает первые клубы дыма.

— Ты ведь ездила к нему домой? — через плечо процедил Руслан.

— Да, я там была. — Елена поразилась тому, как спокойно прозвучал ее голос. На мужа это произвело тот же эффект, что красная тряпка на быка, — он судорожно втянул голову в плечи и развернулся к ней, будто готовясь кинуться в драку.

— Значит, да?!

— Ничего это не значит, — все так же негромко ответила женщина. — Мы не встретились.

— Как так?! Что же вам помешало?!

— У него на квартире убили человека. — Она с удовлетворением наблюдала за тем, как меняется лицо мужа. — Я, можно сказать, нашла труп. Приехала милиция, при — шлось объясняться.

— Ты все это серьезно или шутишь? — после паузы проговорил Руслан. Кровь отхлынула от его лица, оно снова приобрело нормальный цвет, а в глазах поселилось растерянное выражение, разом омолодившее мужчину лет на десять. Елена с трудом удержалась от улыбки, иначе он мог бы вообразить, что его дурачат.

— К сожалению, серьезно, — иронично ответила женщина. — Я предпочла бы провести день по-другому, что и говорить.

— Вот черт… — Издевка не дошла до его сознания, настолько он был потрясен. Руслан с изумлением посмотрел на дотлевшую до фильтра сигарету, будто впервые ее обнаружил. Выкинул окурок в форточку, присел к столу и заглянул в пустую кружку. Поняв этот красноречивый взгляд, Елена снова включила чайник. Она, прожив с мужем более десяти лет, давно научилась понимать его без слов. Получив через пару минут кружку с кофе, мужчина заговорил уже совершенно спокойно. Не верилось, что это с ним только что была истерика.

— Кого убили-то?

— Хозяина квартиры, профессора. — Елена открыла кухонный шкафчик в поисках чашки для себя. «А сейчас мы оба держимся так, будто это самый обычный вечер, — подумала она, оглядывая полки, заставленные посудой. — Но это видимость. По-прежнему уже никогда ничего не будет».

— А этот твой Миша… Его ведь Михаилом звать? Он убитому кто?

— Неизвестно.

— Он правда на свидание не явился?

— Говорю тебе, я его сегодня не видела.

— Вот же черт, — повторил мужчина, снова нашаривая в кармане сигареты. — Может, и его прикончили?

— Я об этом уже думала, — призналась Елена, доставая из холодильника пакет молока. — Телефон не отвечает… И я выяснила пару странных обстоятельств…

Она едва не начала рассказывать мужу о том, как яростно отрицала консьержка любую возможность проживания в квартире посторонних лиц и как невероятно, что любопытные соседки не заприметили Михаила и его красную спортивную машину… Но Елена осеклась, встретив сумрачный взгляд супруга. Руслан напряженно о чем-то размышлял и наконец ознакомил ее с результатами своих раздумий, нехотя протянув:

— Ладно, раз ничего не было… Я готов забыть. Только скажи честно, поверю тебе в последний раз — если этот тип снова появится на горизонте, ты с ним будешь встречаться?

— Не могу ничего обещать, — сухо ответила женщина.

— Значит, да? — Лицо мужчины снова начало приобретать опасный багровый оттенок.

Она пожала плечами:

— Ну, а как ты сам думаешь? Михаил полгода за мной ухаживал, проявил столько терпения и такта, стал прежде всего моим другом… И если он снова объявится, я буду очень рада. Хотя бы тому, что он жив. — И так как Руслан молчал, после паузы добавила: — Это и есть правда, только не уверена, что она тебе нужна.

Супруг откашлялся и медленно поднялся из-за стола. Не глядя на нее, пошел к двери и остановился, взявшись за косяк. На фоне белого крашеного дерева его рука показалась совсем темной, красновато-коричневой. У него были на удивление маленькие руки, но Елена знала, какой железной, непререкаемой силой они наделены. Она, при модельном росте метр семьдесят восемь, была на голову выше мужа, но даже в шутку не стала бы проверять, кто победит, случись им схлестнуться. «Он правда пальцем меня ни разу не тронул, но, может, сегодня пришел момент?!» — вдруг подумала женщина, не сводя взгляда с маленькой красной руки, вцепившейся в косяк.

— А как же Артемка? — не оборачиваясь, хрипло спросил Руслан. — О нем ты подумала?

— Я всегда думала о нем больше, чем ему это нужно, — ответила Елена, решив быть честной до конца. — Во всяком случае, Артем не пострадает. Не прикрывайся сыном.

— Значит, по-твоему, девятилетнему мальчишке можно сказать, что его мать завела любовника, и с ним ничего не будет?

— А кто ему скажет? — возразила женщина.

— Мне сказали же!

Она развела руками:

— Это демагогия. Мы обсуждаем то, что еще не случилось.

— Знаешь, — муж явно не слышал ее ответа и продолжал говорить, не оборачиваясь, словно обращался к кому-то невидимому, стоявшему перед ним в коридоре, — когда я сегодня ехал в Москву и воображал, что ты вытворяешь с любовником, я хотел тебя убить. Не скандалить, не разбираться — просто убить, чтобы покончить все разом и чтобы духу твоего на земле не осталось. А потом вспомнил о сыне.

Женщина кусала губы, разглядывая упрямый затылок мужа, просвечивающий сквозь редеющие черные волосы. Последний год он начал стричься очень коротко, потому что вдруг стал лысеть, но это не помогало, она находила на наволочках все больше крохотных колючих волосинок, похожих на жесткую щетину. «А ведь он говорит правду, — вдруг поняла Елена. — Он может меня убить. Руслан вообще слов на ветер не бросает, это мне в нем всегда нравилось, но так серьезно, как сейчас, он, наверное, еще со мной не разговаривал!»

Она молчала, боясь вставить слово да и не видя в этом необходимости. Руслан откашлялся и повернулся к ней, глядя, однако, в пол. Он начал избегать взглядов жены, видимо, опасаясь, что не справится с собой. Так отводят глаза животные, пытающиеся избежать стычки. Елена окончательно струсила.

— Я подумал, что попаду в тюрьму, на многие годы. Мальчишка останется один, с дедушками и бабушками, возненавидит меня, а как иначе? И я решил не вмешиваться. Делай что хочешь, руки у меня связаны, я буду думать о сыне. Только не позорься, по возможности. Не рассказывай все Лерке.

— Не буду, — пробормотала она, чувствуя, что на этот раз ответить необходимо. — Ты… уходишь?

— Поеду снова на объект, там без меня все остановилось. — Выйдя в прихожую, он начал одеваться. — Ты же знаешь, с кем приходится работать.

— Перемени джинсы, — напомнила она, остановившись на пороге кухни, когда муж начал натягивать куртку. — Ведь они мокрые!

— Плевать, просохнут.

— Простудишься!

— Все вы, бабы, такие! — с ненавистью бросил Руслан, берясь за дверную ручку. — Наплюете в душу, жизнь изгадите, хоть в петлю полезай, и вдруг начинаете переживать из-за каких-то паршивых мокрых штанов! Давай, давай сюда сухие, там переоденусь!

Она молча вынесла из спальни аккуратно сложенные чистые джинсы, муж сунул их подмышку и, пробормотав что-то на прощание, захлопнул дверь. Некоторое время женщина стояла в темной прихожей, будто чего-то ожидая. Когда затих шум лифта, опускающегося на первый этаж, она начала беззвучно, истерично смеяться. Только сейчас Елена поняла, как ему удалось ее напугать.