Кукла Даша

Ольга Малинина, 2003

Как в песенке поется: «Кукла Маша, кукла Даша, просто дети стали старше». И стала старше «кукла Даша» – первая красавица школы, обожаемая и избалованная дочка состоятельных родителей. «Просто годы детские прошли». Зато пришла – нежданная, незваная – первая любовь. Но любовь, увы, безответная. И тогда Даша решает бороться за сердце своего избранника «до победного конца». Бороться, не выбирая средств. Потому что в любви и на войне, как говорится, позволено все. Но – позволено? Или – так только говорится?..

ГЛАВА 2. НОВЕНЬКИЙ.

Осеннее утро выдалось таким теплым и солнечным, что у Даши захватило дух. Бабье лето! Только бы такая погода продержалась подольше! Тогда Осенний Бал удастся на славу, а ведь это ее любимый школьный праздник…

По дороге в школу девочка стала обдумывать сценарий школьного вечера, потому что эта забота целиком ложилась на ее плечи. Она отвоевала право готовить именно этот вечер, и даже старшеклассники соглашались, что лучше Мироновой это никому еще не удавалось.

К концу пути, когда Даша поворачивала к школе, картина праздника уже сложилась у нее в голове. Довольная собой, она прибавила шагу, но ее кто-то окликнул:

— Даша! Подожди!

Даша остановилась — ее догоняла запыхавшаяся Юлька Казакова.

— Ты куда так летишь? — пытаясь отдышаться, спросила Юлька. Ее короткие темные кудряшки растрепало ветром, лицо раскраснелось — наверное, долго бежала вслед.

— Разве? Я даже не заметила, — удивилась Миронова. Ей казалось, что она ползет, как черепаха.

— Даш, представляешь, у нас теперь новые соседи! — тут же выпалила Юлька и принялась делиться новостями.

— Да? — Даша сделала вид, что заинтересована, хотя ей было совершенно все равно, кто теперь будет жить за стенкой одноклассницы. Болтливая Казакова со своими собственными рассказами всех утомила, так теперь еще и про ее соседей слушать! Впрочем, Юлька совсем не плохой человек, и с ней легко найти общий язык, если пропускать мимо ушей половину ее болтовни.

Казакова взахлеб говорила что-то о соседней квартире, о ремонте, о новых жильцах, причем в таких подробностях, что очень скоро сама забыла, с чего начала рассказ. Словом, Юлька увязла в непролазных словесных бреднях, а Миронова тем временем думала о своем: об Осеннем Бале, о Косте, о том, что скоро у нее соревнования…

После того, как Даша придумала сценарий Осеннего Бала, утро неожиданно потеряло для нее всякий интерес. Впереди — скучнейший урок алгебры, потому что будет работа над ошибками. Ошибок, разумеется, у нее нет, и почти весь урок придется откровенно зевать.

— Даш, — в размышления Мироновой ворвался Юлькин голос, — как ты думаешь?

— Не знаю, так сразу и не скажешь, — даже не догадываясь, о чем идет речь, ответила Даша.

— Вот и я не знаю, — согласилась с ней Казакова, — он такой непредсказуемый.

Миронова с облегчением вздохнула. На этот раз пронесло, но в следующий раз с Юлькой нужно быть внимательнее — она, кажется, стала иногда обращаться к собеседнику.

За поворотом показалась родная школа, и Казакова, увидев группу впереди идущих девчонок, напряглась, как спринтер перед стартом. Еще бы! Такая шикарная возможность разболтать половине школы о своих новых соседях!

И, действительно, едва Миронова и Казакова поровнялись с девчонками, все Юлькино внимание переключилось на них. Даша попыталась вслушаться в болтовню подруги, но речь зашла о прошедшей контрольной. Миронова некоторое время поддерживала разговор, но потом замолчала, с удивлением обнаружив, что ей нестерпимо скучно.

Она даже не могла вспомнить, когда испытывала такое же чувство. Сколько Даша себя помнила, а это где-то лет с пяти — с шести, она всегда с радостью встречала каждый новый день. Каждое утро, открывая глаза, самой себе Даша могла сказать: этот день желанный, и сегодня будет столько интересного…

«Скорее всего, слишком долго думала про Осенний Бал. Наверняка потратила на это много сил, вот и хандрю,» — утешилась Даша и бодро зашагала на третий этаж. Там, в самом конце коридора, располагался их класс.

Как обычно, класс на все голоса здоровался со своей любимицей, но Даша едва находила в себе силы им отвечать. Вот уж не думала, что внимание мальчишек может иногда раздражать.

Вместе со звонком в класс прокралась Анастасия Владимировна — высокая, неимоверно худая дама со строгим взглядом. На стол опустилась стопка тетрадей, и ученики затихли. Все, кроме Даши Мироновой, с замирающим сердцем ждали результатов контрольной.

Но алгебраичка не торопилась. С изощренностью хорошего садиста она оттягивала ответственный момент. Сперва открыла журнал, и длинной жилистой рукой долго отыскивала нужную страницу. Потом выясняла, кто дежурный, говорила какую-то нудную речь по поводу списываний, одинаковых ошибок, плохой подготовки, ну и все в таком же духе. Напряжение нарастало, и когда Антон Милованов готов был подскочить на месте и крикнуть: « Анастасия Владимировна, ну что там, три или два?», в дверь постучали.

Одновременно двадцать голов выжидательно посмотрели в сторону двери. Не успела алгебраичка подняться с места, как дверь распахнулась, и на пороге появилась Ангелина Константиновна.

Легкий шорох по классу, и снова тягостное молчание: перед этой женщиной с ярко-рыжей химией трепетали все, даже Миронова Даша. Вообще-то Ангелина Константиновна вела самый интересный и легкий предмет, который только можно представить — географию, но это нисколько не меняло дела. Эта редкостного стервозного характера особа была завучем. А при вечно занятом хозяйственными вопросами директоре завуч значило царь и Бог, а, может быть, даже и больше.

— Прошу любить и жаловать, — ангельским голоском, так не вязавшимся с ядовитой внешностью, пропела Ангелина, — Сережа Карцев, ваш новый одноклассник.

Среднего роста мальчишка, зеленоглазый, с кипой густых каштановых волос вынырнул из-за спины Ангелины и оказался в центре внимания двадцати человек.

Географичка внимательно осматривала класс, но посадить новичка было явно некуда. «Придется принести парту, только откуда? Ну конечно, из кабинета химии. Там парт гораздо больше, чем учеников,» — лихорадочно работала мысль Ангелины.

— А-а-а, — внезапно по всему классу разнесся вздох облегчения, — новенький! — Это нетерпеливый Антон, испереживавшийся за контрольную, перевел дух. — Садись ко мне, пока Мороза нет.

— А где Морозов? — обеспокоенно спросила завуч. Правда, переживала она совсем не за Алешку — как это вездесущая Ангелина, да не знает, что случилось с Морозовым!

— Мороз отморозил нос, — хихикнула Балабанова.

— Света! — Анастасия Владимировна только всплеснула руками. Несмотря на всю свою строгость, она порой не знала, как справиться с этим неугомонным классом.

— Ладно, с Морозовым я попозже выясню, в чем дело, — защебетала Ангелина. И, обращаясь к новенькому, добавила: — садись пока с Миловановым, а завтра принесем еще одну парту.

Новенький снял с плеча сумку и не спеша направился к высокому мальчишке с хитроватым лицом. Антон, хотя за последние парты всегда была настоящая борьба, умел отвоевать это место, причем немалую роль в этом сыграли и сами учителя. Дело в том, что любопытный Милованов прямо-таки болел, когда не был в курсе всех событий. А все видеть, слышать и замечать можно только на задней парте, когда позади тебя никого уже нет, не на что отвлекаться, а, стало быть, некуда поворачиваться.

— Милованов! — строго сказала Ангелина, поправляя очки на носу. — И не вздумай отвлекать человека от урока!

По классу пролетели легкие смешки, но тут же смолкли под суровым взглядом географички. Чтобы Милованов, и не отвлекал! Проще кота отучить от мяса, чем Антона заставить не болтать. Тем более, тут такой случай! Он и так уже десять минут сидит за партой в полном одиночестве.

— Ну что вы, Ангелина Константиновна, как можно, — подражая сказочной райской птице, проговорил Антон. — Только на перемене.

На этот раз, уже не обращая внимания на завуча, смеялись все.

— Милованов! — в один голос одернули Антона и географичка, и учитель алгебры.

— Все, молчу, — Антон, как первоклассник, сложил руки, понуро опустил голову, и всем своим видом старался выказать полное смирение. Правда, опущенные плечи и сложенные руки совершенно не вязались в его хитроватой физиономией, и выглядел он просто комично.

Ученики снова стали хихикать, но Ангелина Константиновна уже выходила из класса. Как всегда, она куда-то спешила…

Можно сказать, произошло событие из ряда вон выходящее — Ангелина Константиновна самолично сорвала урок. Какая там работа над ошибками, какая контрольная! Взгляды учеников уже давно не падали на вожделенную стопку тетрадей — они переместились на симпатичного мальчика с последней парты.

Девчонки, как обычно, стеснялись прямо смотреть на новенького, и хитрили — кто-то оборачивался спросить что-то у соседки, кто-то пытался поймать в зеркальце отражение Сережи Карцева. Зато мальчишки вели себя бесцеремонно и каждый старался показать свое превосходство. Не успел Сергей опуститься на стул, как Милованов протянул ему под партой руку:

— Антон, хотя обычно меня называют по фамилии.

— Серега, — не растерялся новенький, и, на зависть всему классу, первое рукопожатие подарил Милованову.

— Ты где живешь? — делая вид для алгебраички, что смотрит в книгу, спросил Антон.

Сергей, время от времени поглядывая на Анастасию Владимировну, начал объяснять свое местоположение, потом принялся за рассказ Антон, и беседа стала растягиваться на весь урок. Время от времени, когда алгебраичка кидала на последнюю парту строгие взгляды, разговор затихал. Но стоило учительнице хотя бы на секунду отвернуться, и последняя парта болтала чуть ли не в голос.

А все остальные ученики находились в непрерывном напряжении от червем точившего любопытства. Кто этот мальчишка, откуда, чем увлекается — все эти вопросы так и крутились на языке и мальчишек, и девчонок…

Но появление новенького почему-то оставило Дашу равнодушной. На ее взгляд, в нем не было ничего особенного. Конечно, Сережка — мальчишка симпатичный, но тот же Димка Звиягин тысячу раз красивее. Ну, красивая у него фамилия, так у Димки не хуже. Да и взять того же Лешку Морозова — у него вообще фамилия старинная, купеческая.

«Еще один будет бегать», — решила Даша. Это мысль ее не огорчила, но и не порадовала. Ну, будет за ней бегать еще один мальчишка, вот и все. А больше ничего и не изменится…

— Даш, можно тебя, — едва закончился урок, к Мироновой подошла Юлька Казакова.

— Конечно, — ответила Даша — всегда такая жизнерадостная Казакова стояла, как в воду опущенная. — Что-то случилось?

— Угу. Пошли во двор?

Даша и Юлька вышли в школьный двор и уселись на одну из многочисленных лавочек. Хотя стараниями некоторых бездельников многие из них окончательно вышли из строя, кое-где все-таки можно было спокойно посидеть.

— Даш, представляешь, Сережа Карцев — это мой новый сосед! — осмотревшись по сторонам, призналась Юлька.

— Да ну? — вот теперь Даша была удивлена. Кажется, день снова становился интересным. И, уже в который раз, Даша пожалела, что не прислушивалась к словам Казаковой.

— Думаешь, мне сказать ему, что он мой сосед? Или подождать? — Юлька была в такой растерянности, что Даша моментально все поняла. Сегодня утром Юлька битых полчаса пыталась ей втолковать, что она без ума от своего нового соседа. А она, Дашка, пропустила все мимо ушей…

— Подожди, — ободрила Миронова подругу. — Домой все равно все вместе пойдем, тогда само собой выяснится, что он твой сосед.

У Казаковой моментально поднялось настроение, и она переменилась в лице.

— Спасибо Даш, — Юлька пожала Даше руку. — Пошли, а то опоздаем.

Прозвенел звонок, и девчонкам пришлось бежать, чтобы не объясняться с литераторшей. Она хоть и не плохая учительница, но такая зануда…

Даша с Юлькой успели как раз вовремя — хотя урок и начался, все только складывали на уголок учительского стола тетрадки с сочинениями. В довершение поверх стопки плюхнулась пухлая тетрадь Мировой, аккуратно подписанная ровным почерком, и класс притих.

Начиналась литература, на которой, если только не шуметь, можно было спокойно заниматься своими делами. Нина Кирилловна любила свой предмет, и когда увлекалась, переставала замечать, что творится вокруг. Ее возвышенный монолог могли прервать только громкие звуки, и тогда Нина Кирилловна была невыносима. Голос литераторши становился нестерпимо высоким, перебивал все шумы в классе, резал ухо, и эта пытка не прекращалась, пока в классе не воцарялась гробовая тишина…

После разговора с Казаковой хандру Даши как рукой сняло. Уж чего-чего, а того, что Юлька Казакова влюбится, она никак не ожидала. Вертлявая болтливая Казакова, или, как за глаза ее называли, КЗ, всегда и над всем подсмеивавшаяся, а в особенности над незадачливыми Дашиными поклонниками, и влюбилась! И что она только нашла в этом Карцеве? И Даша стала внимательно присматриваться к новому соседу Казаковой.

Сергей с Антоном сидели на первом ряду, а Даша — на третьем, почти наискосок, так что наблюдать за новеньким ей не составило никакого труда. Вот только Сергей совершенно не замечал повышенного внимания самой красивой девчонки в классе и перешептывался с Антоном.

Литературичка распространялась о каких-то особенностях своего предмета, и чем дольше Даша смотрела на Карцева, тем больше удивлялась — у Антона с этим Карцевым явно долгая, серьезная и интересная беседа. А Милованова Антона, наверное, единственного мальчишку из своего класса, Даша по-настоящему уважала.

Многие, правда, считали Антона просто любопытным нетерпеливым болтуном, но Миронова была уверена, что это не так. Конечно, болтать он мог со всеми подряд на какие угодно темы, но по настоящему общался с очень умными, интересными людьми. Помнится, она случайно столкнулась с Антоном в фотостудии, и выяснилось, что Милованов дружит с лучшим фотографом в городе. Правда, Даша никому не рассказывала об этом, но, кажется, Антон ей за это был даже благодарен. А уж если Милованова так заинтересовал этот новенький, значит, на самом деле Юлька не зря им так восхищалась.

Эта мысль червячком заронилась в сердце Даши, и Мироновой стало жутко неприятно, что КЗ сразу приметила этого мальчика. А вот ей, Даше, он показался таким обычным. «Ну и пусть, — подумала Даша, — все равно он за мной бегать будет.» По сравнению с ней, светловолосой гимнасткой, шансы маленькой КЗ был равны нулю…

— Ой! — внезапно нудный монолог Нины Кирилловны оборвался на полуслове. — Да у нас новенький!

— А слона-то и не приметила, — довольно громко заметил Антон, но его слова потонули во всеобщем хохоте.

Но Нина Кирилловна о спокойствием сытого удава стала расспрашивать Карцева о старой школе, о программе, о том, что они проходили, а что нет.

Через несколько минут расспросов Нина Кирилловна переменилась в лице. Выяснилось, что далекая дальневосточная школа Карцева на порядок опережала Нину Кирилловну с ее программой.

— Значит, сочинение по этим темам вы уже писали? — недоверчиво переспросила учительница.

— Писали, — невозмутимо ответил Карцев.

— А оно у тебя сохранилось? — продолжала допрос Нина Кирилловна.

— Конечно, — пожал плечами Сергей. — Куда же оно денется? Вот оно, в тетради, — Карцев показал на край парты, где лежала толстая синяя тетрадь.

— Отлично, — обрадовалась Нина Кирилловна, и не успел Сергей и глазом моргнуть, как его тетрадь перекочевала на учительский стол.

— Но ведь там уже стоит оценка, — попытался возразить Карцев.

— Ничего страшного, я тебе тоже оценку поставлю, — улыбнулась Нина Кирилловна. И, заметив озабоченное выражение на лице мальчика, добавила: — Не переживай, по русскому зыку я тебе отметку ставить не буду.

Сергей как-то неопределенно пожал плечами, а Нина Кирилловна, с чувством выполненного долга, стала продолжать рассказ…

Литература промелькнула так быстро, что Даша даже удивилась. Ей показалось, что впечатления ее одноклассников от новенького, но уже успевшего проявить себя мальчика, повисли над классом в виде туманного облака. Однако, по всей видимости, Сереже Карцеву было безразлично, что о нем думают. Он рассматривал кабинет, который считался одним из лучших в школе. Взглянув направо, Сережа заметил милое и выразительное лицо Даши. Она, казалось, проникновенно слушала, но в то же время она была похожа на осеннюю пушинку, вот-вот готовую взлететь.

Звонок с урока обрушился какой-то дребезжащей лавиной, и Сережа неожиданно поймал себя на мысли, что девочка, с милым лицом и переливающимися локонами золотых волос, тоже заметила его. А Даша, приподнимаясь с парты, бросила в его сторону свой обычный победный взгляд, к которому прибавила хищную ухмылку. Сережа подумал, что знакомство с королевой класса ему обеспечено в полной мере…