Сорвать маску

Маргарет Макфи, 2011

Арабелла Марлбрук, оставшись без средств к существованию, с больной матерью и маленьким ребенком на руках, и отчаявшись найти работу, решает отправиться в один из лучших борделей Лондона. В первый же вечер она встречает там Доминика Фернекса, герцога Арлесфорда, который бросил ее много лет назад – незамужнюю и беременную. Потрясенный обстоятельствами этой встречи, Доминик предлагает ей стать его любовницей, не зная, что у него есть сын. Арабелла понимает, что должна согласиться – другого выхода у нее нет, но упорно скрывает правду, все больше запутываясь в паутине неправды и недомолвок…

Глава 2

Доминик прижимал к себе обнаженную Арабеллу так крепко, что она бедрами чувствовала его вновь восставшую плоть. Его потрясение от открытия оказалось столь велико, что она лишь молча смотрела в глаза мужчины, которого когда-то любила. Наконец в голове начало проясняться, и Арабелла попыталась освободиться.

— Арабелла! — Он попытался заставить ее успокоиться.

Но вместо ответа она ударила мужчину и попыталась вывернуться из его объятий. Он с легкостью перехватил ее руки и снова прижал к себе, крепко сжимая ее запястья у нее за спиной.

— Арабелла, — уже тише произнес он, но от его тона по-прежнему веяло опасностью.

— Нет! — крикнула она, но Доминик не собирался сменить гнев на милость. Он смотрел на нее с неумолимой суровостью.

— Какого черта ты делаешь здесь? — Темные глаза потемнели и мрачно мерцали, резко контрастируя с бледным как мел лицом. Он едва сдерживал гнев, так не свойственный человеку, которого Арабелла помнила.

Она пыталась сохранять спокойствие, но дышала так, словно только что бежала со всех ног. С каждым вздохом Арабелла чувствовала, как распухшие соски трутся о ткань его расстегнутой рубашки.

— По крайней мере, окажи мне честь, позволив одеться, прежде чем мы продолжим этот разговор, — произнесла она с видимым спокойствием.

Доминик лениво, медленно окинул взглядом ее обнаженное тело, и Арабелла подумала, что он откажется, однако в следующий миг его пальцы разжались.

Она поспешно подняла с пола черное платье и облачилась в него, повернувшись к Доминику спиной. Заведя руки за спину, кое-как, не до конца, стянула шнуровку. Выбора не было — пришлось оставить часть корсажа как есть. Платье почти не прикрывало ее пышной груди и было слабой заменой достойной одежде, но лучше уж так, чем и дальше стоять нагишом. Арабелла натянула корсаж как можно выше и прижала его к себе руками. Доминик закончил одеваться и теперь следил за ней потрясенным и гневным взглядом.

— Я повторю свой вопрос, Арабелла, — с холодным спокойствием, от которого веяло опасностью, произнес он. — Что ты здесь делаешь?

— То, что в подобных местах делает любая женщина, — ответила она, храбро повернувшись к мужчине лицом, твердо решив скрыть стыд и унижение за бравадой.

— Продаешься, — резко бросил он.

— Выживаю, — собрав остатки достоинства, поправила его Арабелла, не обращая внимания на презрительный тон.

— И где, будь он проклят, Генри Марлбрук, пока ты «выживаешь» в борделе? Какой муж позволит своей жене докатиться до этого? — Его голос изменился, стал жестче при одном лишь упоминании ненавистного имени и последовавшего за ним слова «муж».

— Не смей произносить его имени, — прошипела Арабелла, не в силах слышать это.

— Почему же нет? — бросил Доминик в ответ. — Боишься, что я найду его и вызову на дуэль?

— Будь ты проклят, Доминик! Он мертв!

— В таком случае он избавил меня от лишних забот, — холодно отозвался тот.

Арабелла удивленно разинула рот, изумленная жестокостью Доминика, и, не успев даже задуматься, размахнулась и ударила его по лицу. Пощечина вышла звучной, эхом раскатилась по комнате. Воцарилась зловещая тишина. Даже в неровном отблеске свечей был виден след у него на щеке.

Глаза Доминика опасно потемнели, став такими же беспросветными, как царившая вокруг ночь. Но Арабелла не собиралась отступать.

— Ты это заслужил. За все, что сделал. Генри был хорошим человеком, куда лучше тебя, Доминик Фернекс!

Генри был добр к ней. И Арабелла была благодарна ему за это. Она увидела, как что-то промелькнуло в его черных глазах.

— О да, как и шесть лет назад, — холодно бросил он. — Я не забыл об этом, Арабелла.

Как и она. Всего несколько слов, и прошлое вернулось мгновенно. Счастье, которое она испытывала, подарив свое сердце Доминику, радостные ожидания, обещание блаженства, ночи любви. Все это оказалось лишь ложью и иллюзиями. Она ничего не значила для него — так, всего лишь очередная грелка в кровати. В девятнадцать лет Арабелла еще не понимала, что движет мужчинами и их желаниями. В двадцать пять была уже далеко не так наивна.

— Ты не стала долго ждать, вышла за него замуж.

Я слышал, не прошло и четырех месяцев.

В его голосе отчетливо прозвучали обвиняющие нотки и ревность, подогревшие пламя ее гнева.

— А чего, во имя неба, ты ожидал? — крикнула она.

— Я ожидал, что ты подождешь, Арабелла!

— Подожду?! — Не веря своим ушам, она уставилась на Доминика. — Кем ты меня считал? — Неужели он искренне полагал, будто она примет его с распростертыми объятиями? Снова отдастся после того, как он небрежно вышвырнул ее из своей жизни, унизив и оскорбив? — Я не могла ждать, Доминик, — резко произнесла она. — Я была…

Его взгляд был полон ярости и надменности. Ее Доминик окончательно превратился в жестокого, безжалостного аристократа, которым, в сущности, всегда был.

— Ты была…

Арабелла замешкалась. На шее забилась жилка, напоминая об осторожности.

— Дурой, — наконец закончила она. Дурой, которая поверила в его ложь. Дурой, которая доверилась ему. — Ты получил то, зачем пришел сюда, Доминик. А теперь исчезни и оставь меня в покое.

— Чтобы ты могла спуститься вниз, в гостиную миссис Сильвер, и предложить бокал шампанского следующему клиенту, который, без сомнения, уже ждет? — В каждом слове сквозило презрение. — Я так не думаю.

«Да как он только смеет? — пронеслось у нее в голове. — Кто, черт возьми, дал ему право осуждать меня после того, что сделал сам?» В это мгновение Арабелла возненавидела Доминика с силой, которая угрожала окончательно лишить ее выдержки. Ей хотелось кричать, осыпая его ударами, выплеснуть весь свой гнев, отомстить за все, что он сделал тогда и сейчас. Но вместо этого она продолжала упрямо цепляться за тонкую нить самообладания.

Еще несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, казалось, даже воздух начал сгущаться и шипеть от напряжения. Затем Доминик отошел и встал за спинкой одного из обитых черным кресел у камина.

— Присядь, Арабелла. Нам нужно поговорить.

Та упрямо покачала головой.

— Я так не думаю, ваша светлость, — произнесла она, испытывая гордость от того, как холодно и безразлично звучит ее голос, хотя в душе она дрожала как лист на ветру.

— Если тебя волнуют деньги, можешь успокоиться — я заплатил за всю ночь. — Доминик снова взглянул на нее, и в темных глазах замерцали искры.

Горло мучительно сдавило, словно в нем встал ком. Арабелла сглотнула несколько раз, но это не помогло. Она равнодушно смотрела в глаза Доминику, притворяясь, что не испытывает мучительного стыда и ее ничуть не затрагивает яростная буря эмоций, бушующая между ними.

Притворяясь, что ей нечего скрывать.

Он указал на кресло, за спинкой которого стоял.

— Присядь, Арабелла. После того, что только что произошло между нами, нет необходимости изображать оскорбленную невинность. — Его голос звучал сурово и жестко, лицо словно было вырезано из камня — более красивое и решительное, чем когда-либо. Арабелла знала, что Доминик не изменит своего решения.

— Будь ты проклят, — прошептала она. Шрамы от душевных ран вновь заныли, словно не зажили до конца. Появление Доминика через столько лет, когда Арабелла поверила, что никогда больше его не увидит, разожгло в ее душе страхи, суть которых она только начинала постигать.

Как только она неохотно опустилась в кресло, Доминик уселся напротив.

— Ты с самого начала знал, что это я?

— Разумеется, нет! — От злости на нее и самого себя его голос звучал более жестко и резко, чем ему бы хотелось. Не имело значения, как Арабелла когда-то обошлась с ним. Доминик ни за что не взял бы ее из мести.

— Тогда как ты догадался?

— Лучше спроси, как я не догадался сразу! — бросил он. Этот вопрос он задавал не столько ей, сколько себе. — Я, знающий каждый дюйм твоего тела, Арабелла! — И чтобы его одурачить, хватило одной дешевой маски из черных перьев! Впрочем, дело не только в этом. Бордель, публичный дом — последнее место, где он мог представить себе Арабеллу.

Мысль о том, во что эта женщина превратилась, потрясла его до глубины души. Однако осознание того, что он обошелся с ней как со шлюхой, поразило еще больше. Он много лет мечтал вновь отыскать ее, желал и боялся этого. Но ни разу, в какие бы дали ни уносило его воображение, Доминик даже представить себе не мог такой встречи. Он взъерошил волосы пальцами, отчаянно пытаясь скрыть охватившее его смятение.

Доминик взглянул на Арабеллу. Бледное лицо с бесстрастным выражением.

Время ничуть не умалило ее красоты, напротив, сделало более зрелой, соблазнительной. Из красивой девушки она превратилась в потрясающую женщину. Правда, появилась настороженность, ранее ей не свойственная. Раньше Арабелла была невинной, беззаботной, полной радости и счастья. Теперь, глядя на нее, Доминик видел хладнокровную, рассерженную, чужую женщину, которую совершенно не узнавал. А затем вспомнил приглушенный всхлип и пелену непролитых слез в ее глазах… и его гнев начал гаснуть.

— Говоришь, Марлбрук умер?

Арабелла осторожно кивнула:

— Два года назад.

— И оставил тебя без средств к существованию? — В его голосе проскользнули обвиняющие нотки.

— Нет! — Отрицание сорвалось с ее губ в отчаянной попытке защитить человека, за которого она вышла замуж. — Нет, — уже спокойнее повторила Арабелла. — Денег хватило бы на относительно безбедное существование.

Она замолчала, медля, не зная, сколько может ему рассказать.

В его сознании теснились вопросы, требовательные и злые, но Доминик предпочел промолчать, терпеливо дожидаясь объяснений.

Арабелла не спешила продолжать. На ее лице вновь появилось бесстрастное выражение. Крепко сжав губы, она отвела взгляд.

— Значит, ты здесь по своему выбору, а не по необходимости?

— Да. — Арабелла вздернула подбородок и, не дрогнув, встретилась с ним взглядом, почти бросая вызов. — Теперь ты видишь, какой женщиной я стала. Не передумал оставаться?

— Я никуда не уйду, Арабелла, — с уверенностью произнес Доминик, прямо глядя ей в глаза.

Арабелла склонила голову и снова отвела взгляд, помрачнев и разозлившись.

— А что твой отец думает о твоей нынешней профессии? — поинтересовался он. — А брат?

— Мой отец и Том умерли во время эпидемии чахотки, которая унесла жизнь Генри.

— Я сожалею о твоей утрате, — произнес Доминик. Эта новость потрясла его — он хорошо знал ее родных и был к ним привязан. — А миссис Тэттон?

— Моя мать тоже заболела, но она, к счастью, выжила.

— Она знает о том, что ты здесь, Арабелла?

По ее лицу пронеслась тень вины.

— Нет. — Но она тут же вздернула подбородок, дерзко глядя на Доминика. — И это не твоя забота.

Наступила тишина, и они расслышали ритмичное постукивание спинки кровати о стену в соседней комнате. Никто из них не обратил на этот звук ни малейшего внимания.

Он напряженно вглядывался ей в глаза. Оставался еще один вопрос, который Доминик не мог не задать, хотя уже знал ответ — можно было догадаться об этом по одному ее пребыванию в «Доме радужных наслаждений» миссис Сильвер.

— И у тебя не было мужчин после Марлбрука? Ни нового мужа, ни покровителя?

— Нет, — напряженно произнесла Арабелла, окинув его взглядом, исполненным презрения. — Но даже если бы и были, это тебя не касается.

Их глаза снова встретились. Ярость закипела, заряжая гневом воздух, а затем Арабелла поднялась с кресла и подошла к длинным черным занавескам, закрывавшим окно.

Она не могла спокойно сидеть на месте, позволив Доминику допрашивать ее. Арабелла боялась, что вопросы зайдут слишком далеко. Кроме того, у него не было никакого права задавать их. Он утратил право знать, что происходит в ее жизни, когда принял свое решение много лет назад. Пусть считает Арабеллу Тэттон шлюхой, которой сам же ее и сделал. Главное, чтобы он не узнал правды.

Арабелла бы не вынесла, если бы Доминик понял, как ей больно, или узнал правду об отчаянном положении, которое и привело ее сюда. Лучше презрение, нежели жалость. А еще лучше — пусть Доминик и дальше ни о чем не догадывается.

Между занавеской и стеной виднелась тонкая полоска ночного неба, темная, почти черная. Звезд не было, уличные фонари не горели, казалось, все вокруг томится ожиданием, предчувствуя опасность. Обернувшись, Арабелла увидела, что Доминик сидит, уставившись на крохотные огоньки, пляшущие по алеющим в камине углям. На его лице застыло мрачное выражение, подходящее к этой ночи.

— Поверить не могу, что нашел тебя здесь… в проклятом борделе! — Доминик никак не мог преодолеть потрясение. Все эти годы он представлял себе, как однажды отыщет ее. Он выдумывал тысячи самых разных ситуаций, но ни одна из них и близко не походила на реальность. Арабелла — шлюха в лучшем борделе города. Мисс Нуар, черный цвет в радуге миссис Сильвер, доступная для мужчин, готовых платить деньги. Ему стало тошно при одной мысли об этом.

— Тогда уходи отсюда, словно ничего этого не было, — тихо произнесла Арабелла, не оборачиваясь.

В тишине было слышно, как потрескивают угли в камине.

— Ты знаешь, этого я сделать не могу. — Какие бы чувства он ни испытывал, эта женщина не заслуживала жизни в подобном заведении.

Доминик покосился на Арабеллу, стоящую у окна в льнущем к телу черном платье, которое обнажало больше, чем скрывало. Обратил внимание на красиво очерченную линию спины в распущенной шнуровке и, несмотря ни на что, ощутил прилив желания.

Он испытал отвращение к самому себе. Как можно хотеть женщину, изменившую ему с Марлбруком? Да еще и после того, что между ними только что произошло при совершенно омерзительных обстоятельствах. Герцог отнюдь не гордился тем, что обошелся с ней как с проституткой, даже несмотря на то что она была таковой. Знай он, что перед ним Арабелла, Доминик бы и пальцем ее не тронул. Но уже было слишком поздно. Он сделал куда больше.

— Почему бы и нет? Я хочу именно этого. Чтобы ты ушел… и не возвращался больше.

Жестокие слова причинили боль, но Доминик не стал отвечать на выпад, по-прежнему глядя на огонь. Несколько угольков треснули и рассыпались в стороны, а на их месте вспыхнул язычок пламени, разгораясь ярче и жарче, чем другие.

— Ради того, что было между нами, Арабелла…

— Мне не нужна твоя жалость, Доминик! — Она резко обернулась и посмотрела ему в глаза, уперев руки в бока. — И все чувства, бывшие между нами, давно мертвы!

— О, об этом я прекрасно осведомлен.

В ее глазах горела ярость, которой Доминик никогда не видел. Губы покраснели и распухли от его поцелуев, грудь вздымалась и опадала с каждым вдохом и выдохом. Он невольно опустил взгляд к выглянувшим из выреза розовым соскам.

Проследив за его взглядом, Арабелла с яростью дернула корсаж вверх и прижала его руками.

— Для этого уже слишком поздно, Арабелла.

Она могла притворяться, изображать ненависть, но, в отличие от него, знала, с кем уединилась в черной комнате. Доминик чувствовал ответную искру в ее поцелуях — эхо тех чувств, которые некогда бушевали между ними. Возможно, любовь давно мертва, но физическое притяжение не исчезло.

Он снова перевел взгляд на огонь.

Он не простил. Но не мог оставить ее здесь.

Он не мог простить. И все-таки хотел ее.

В его сознании забрезжила смутная идея, которая, возможно, могла помочь ему избавиться от демонов, терзающих душу.

Арабелла наблюдала за тем, как Доминик поднимается на ноги и направляется к ней. Он заметил, как по ее телу пробежала дрожь. Она поспешно подхватила его плащ и закуталась в него.

Их взгляды встретились, Доминик прочел в ее глазах удивление, настороженность и немой вопрос.

— Тебе не обязательно заниматься этим, Арабелла.

— Повторяю, это не твоя забота. — Ее голос звучал холодно и резко, в глазах поселился холод.

— Я мог бы помочь тебе.

— Ваша помощь мне не нужна, ваша светлость, — бросила она.

— Возможно, но ты меня выслушаешь, Арабелла.

Она уставилась на него. Ее лицо вновь обрело бесстрастное выражение, однако Доминик чувствовал за этой маской напряжение и подозрение.

— Это означает, что тебе не придется спать с разными клиентами, потакая их желаниям и потребностям. Не придется бояться, что однажды ты окажешься на улице. На самом деле ты вообще не будешь ни в чем нуждаться.

Она слегка нахмурилась и покачала головой, словно не понимая, к чему он клонит.

— Я дам тебе свой дом и деньги — столько, сколько нужно. Ты будешь в безопасности. Я дам тебе свою протекцию.

— Протекцию? — повторила Арабелла, и Доминик заметил, как расширились ее глаза.

— Мы придем к соглашению, которое будет выгодно нам обоим.

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?! — выдохнула она, уставившись на него.

— Если тебе угодно использовать это слово, пусть будет так.

В воцарившемся молчании витало напряжение. Из соседней комнаты донесся женский смешок, в коридоре послышались тяжелые мужские шаги.

На красивом лице отчетливо читалось потрясение, и Доминик понял, что Арабелла ожидала чего угодно, но только не этого. И на мгновение ему показалось, что в синих глазах мелькнула боль сродни той, которую он все эти годы носил в сердце. Но эти чувства исчезли так быстро, что Доминик решил, что ему почудилось.

— Арабелла, — мягко произнес он и, не совладав с собой, коснулся ладонью ее руки.

Ощутил легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, затем Арабелла резко отстранилась.

— Ты думаешь, это так легко можно устроить? — цинично спросила она, однако в ее глазах Доминик уловил отголосок сильного чувства.

— Это можно сделать, и довольно легко, — осторожно произнес он. — Я расплачусь с миссис Сильвер, уверен, она не доставит нам никаких проблем.

Он увидел, как Арабелла нервно сглотнула и сцепила пальцы, словно собираясь принять сложное решение.

— Я унаследовал титул отца, Арабелла. И очень богат. Я бы мог снять для тебя прекрасный дом в городе, обставить его по твоему вкусу. Исполнять каждое твое желание, любую прихоть. Я даю тебе карт-бланш.

— Я понимаю, что ты мне предлагаешь, — холодно отозвалась она, бесстрастно глядя на Доминика.

— И?.. Ты дашь мне ответ?

— Мне нужно подумать, — напряженно отозвалась она. — Осознать, в чем заключается твое предложение.

— А что тут обдумывать? — цинично ухмыльнулся Доминик. — Разве я недостаточно ясно выразился?

Молчание длилось не больше мгновения — одно биение сердца, за которое их взгляды встретились и снова разошлись. И что-то в ее глазах противоречило образу сильной, сдержанной женщины, стоявшей перед ним. Всплеск горя, боли и… страха. В следующий миг впечатление рассеялось.

— Тем не менее, ваша светлость, я не смогу дать вам ответ, пока не обдумаю ваше предложение.

Ее мрачная решимость раздражала — как и сквозившее в каждом слове презрение. Любая другая женщина в ее положении с радостью ухватилась бы за подобную возможность.

— Можешь играть в свои игры, Арабелла, но мы оба знаем, что шлюхи выполняют прихоти богатых мужчин. А я — очень богатый человек. Начинается новый день. У тебя есть время на размышления, но к моменту моего возвращения ты должна принять решение. Тем временем миссис Сильвер получит неплохую сумму за то, что сегодня к тебе не прикоснется другой клиент. То, что принадлежит мне, — только мое, Арабелла, и всегда остается моим. Потрудись вникнуть в смысл этих слов.

Она крепче сжала губы, словно сдерживая рвущийся с языка резкий ответ. Затем молча сняла плащ и отдала его Доминику.

Тщательно одевшись, тот поклонился и вышел.

Занимался рассвет. Доминик шел по улице из «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер, оставив за спиной обитую в черную ткань спальню с темными занавесками. А перед глазами стоял образ женщины, оставшейся там, в расстегнутом черном платье, то и дело обнажающем молочно-белые груди.