Великий государственник. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи

Михаил Лобанов, 2013

И спустя шестьдесят лет, как не стало Сталина, вокруг его имени не утихают страсти. Последние убийственные двадцать лет только тому подтверждение. Сколько грязи, подлых обвинений слышится в его адрес. Это объяснимо. Ведь провалы по всем направлениям либеральных реформ можно с легкостью списать на Сталина. А великие достижения советского периода, прославившие Россию в веках, приписать только народу, и Сталин здесь как бы ни при чем. Спрашивается, что же сейчас, в наше время, народ не строит? Правда, он вымирает по миллиону в год… Политический деятель и полководец, жестокий и беспощадный к своим врагам, всемогущий правитель огромной страны, достигшей при нем невиданной экономической силы, таким предстает Сталин со страниц этой уникальной книги, автор и составитель которой наш современник, выдающийся писатель, солдат Великой Отечественной войны, участник Курской битвы Михаил Петрович Лобанов.

© Лобанов М. П., 2013

© ООО «Издательство «Алгоритм», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

ЯВЛЕНИЕ СТАЛИНА

Видимо, у каждого из нас, современников сталинской эпохи, навсегда осталось в сознании, а может быть, даже в подсознании то, что на философском языке называется экзистенциальным опытом, той глубоко пережитой существенностью, которая составляет сокровенное личное бытие человека. Незабываемо для меня одно переживание, когда я учился в пятом классе сельской школы на Рязанщине: была у меня школьная тетрадь с портретом, кажется, Рыкова; испытывая непонятный мне самому страх, боясь, что за этот портрет меня могут куда-то забрать, я не знал, как мне от него отделаться, и в конце концов, разорвав на клочки, выбросил тетрадь во дворе в уборную. Было это в 1938 году, в год, как известно, судебного процесса над «правыми». И, видно, что-то тревожное было в атмосфере тогдашней жизни, если даже меня, подростка, коснулся страх.

И другие незабываемые переживания, когда уже после войны, будучи студентом Московского университета, выходя из университетской библиотеки на Моховую и глядя на зубчатые стены Кремля, особенно в зимние метельные вечера, я думал о таинственном Сталине, живущем, работающем за этими стенами, и чувствовал, что нахожусь в самом центре мира, куда сходятся токи истории.

Многое, что ранее было скрыто из прошлого, ныне известно. Но появившись на поверхности, это прежде скрытое, новой злой волей нагнетаемое до высшей температуры ненависти, деформированное закрывает собою все то великое (равное по драматической напряженности высшим точкам мировой истории), чем жили, за что боролись целые поколения людей. Под видом антисталинизма выжигается вся семидесятилетняя история нашего государства. Именно после беспримерной по интенсивности кампании против «сталинщины», захлестнувшей в течение двух-трех лет (1989–1991) прессу, телевидение, радио, перестала существовать величайшая в мире держава — Советский Союз.

И вот уже, как у побежденных, у нас хотят отнять все наше славное прошлое и саму нашу Победу.

История нашего государства в XX веке неотделима от имени Сталина, в его личности преломились все страшные противоречия нашей эпохи, о которых еще много будут говорить историки, но более далекие от нынешних политических страстей. Сталин — «тема» необъятная, которая вообще вряд ли когда будет исчерпана, как явление вневременное. Эта книга — не научное исследование, даже не биография политического деятеля. Это опыт психологического познания «сталинской эпохи» через свободный выбор каких-то, иногда, может быть, случайных биографических фактов политика, исторических событий, раздумий «по поводу». Ведь в итоге из «частного» и складывается «общее».

Более тридцати лет назад (точнее — в 1977 году) мне довелось побывать в городе Гори. Целую неделю до этого провел я в Тбилиси, в его окрестностях, бродил по улицам, заглядывал в знаменитые тбилисские дворики, осматривал музеи, картинные галереи с модным тогда Пиросмани, был на богослужении в кафедральном соборе Сион, встречался с гостеприимными грузинами (обо всем этом я написал потом в «Грузинских страницах», опубликованных в том же 1977 году в журнале «Молодая гвардия»). Беседуя как-то во дворе древнего монастыря с новым своим знакомым, возившим меня по достопримечательным местам, я услышал от него историю о том, как был репрессирован его дед-священник, и слушая этот, даже и тогда осторожный, рассказ, я думал: все мы, и русские, и грузины, и все другие повязаны одной судьбой.

Собрался было я уже уезжать через день, и здесь меня остановило: а в Гори-то я и не был. Тогда мне казалось, что о Гори мало кто и вспоминает, после всего того, что последовало после смерти Сталина, после прокатившегося по стране «разоблачения культа личности». Первое, что я увидел в Гори, идя по площади, — это памятник Сталину, представилось мне — единственный в стране (так, возможно, и было). Сталин стоял, открытый, не защищенный никакими властями, и в этом было что-то почти ирреальное.

От памятника пошел я к дому, где родился Сталин, и в павильоне, под высокой, кажется, стеклянной крышей, не сразу понял, что это и есть то, что сохраняется историей. Здесь я прерву свою мысль и передам слово автору, который с большими подробностями, чем это мог бы сделать я теперь (по прошествии долгих лет после посещения), так описывает этот домик, где родился, провел раннее детство Сталин. «Это единственная маленькая комната… в три окошка… Простой обеденный стол, покрытый полотняной скатертью с серовато-голубой каймой. За столом могут сидеть только четыре человека. Когда приходили гости, хозяйка поднимала добавочную откидную доску. Четыре некрашеных деревянных табуретки. На столе глиняная тарелка и желтовато-коричневый глиняный кувшин для воды. Рядом стоит старая медная керосиновая лампа… Вот кровать, покрытая двумя крестьянскими рукодельными покрывалами… Вот стоит небольшой сундук. В нем помещалось почти все имущество семьи. Вот стоит грузинский ящик для хлеба — «кидобани». В стену вделаны неглубокие шкафы для посуды, для одежды… Вот, наконец, парадный кусочек комнаты: стоит маленький буфетец, покрытый желтовато-серой клеенкой. На буфетике — медный начищенный самовар… Стол, четыре некрашеных табуретки, кровать, сундук, ящик для хлеба, буфетик, самовар — вот и вся обстановка, все убранство…

Нам осталось еще посмотреть нижнее, подвальное помещение. Туда ведут семь ступенек. Спустимся — ступеньки идут винтом, полуповоротом. Вот совершенно прокопченный темный свод подвала, стены, обмазанные простой глиной. Свет сюда проникает лишь через верхушки окон, находящихся на уровне панели… Вот и подвал, низкий, темный. Здесь стояла колыбель Сталина… Вот три ниши, где хранились материалы: кожи, дратва, шила, инструменты отца, запасы продуктов и разные домашние вещи. В стене «совершенно черный от копоти очаг» (Вишневский Вс. Домик в Гори // Заря Востока, 27 дек. 1937 г.).

Автор заключает: «Вот так, необычайно просто, до слез просто выглядит исторический домик…» Но, пожалуй, это жилище, вся обстановка поражает даже не столько простотой, сколько пронзительной нищетой, и не в этом ли, хотя бы отчасти, отгадка того, что молодой Сталин выбрал в жизни путь революционный, не мирящийся с тем, с чем было связано его детство. Но в то же время не отсюда ли и его пожизненный аскетизм, отмечавшийся всеми, кто его знал, совершенное безразличие его к бытовым удобствам, комфорту, роскоши. В этом, как и во многом другом в его личности, та «загадочность» Сталина, о которой немало сказано в воспоминаниях о нем.

Ниже дается, на наш взгляд, наиболее полный, объективный материал о детских, юношеских годах Сталина, собранный составителями Вл. Каминским и Ив. Верещагиным и опубликованный в журнале «Молодая гвардия» (1939 г., № 12).

Михаил Лобанов