За тобой

Лина Мур

Он – Рикардо Лок, любимец фортуны и баловень судьбы. На первый взгляд суровый и неприступный, но женщины видят в нём идеального мужчину. Богат, холост, красив. А идеален ли он?Она – Анна-Мари Сальварес, тихая и незаметная для всех, тень собственной сестры. Искренняя, испуганная и ранимая. Но так ли это на самом деле?Им придётся об этом узнать самим. Ведь с этого момента их судьбы связаны священным обетом.

Глава 2

Анна-Мари

Склонив голову набок, я вновь критически осмотрела пейзаж. Слишком радостный, яркий и солнечный. Должна быть в трауре, забросить своё хобби, биться в истерике, оплакивая потерю. Обязана быть внизу, вместе с родителями и скорбеть, вспоминать добрым словом восемнадцатилетнюю красавицу Софи. А обязана ли?

Наверное, я плохой человек, и меня после смерти будет ожидать кара небесная. Но, первый раз за всю свою жизнь дышу, и не могу справиться с ощущением свободы. Моя клетка открылась, больше нечего бояться, не от чего бежать. Я могла остаться дома, а не ехать в пансион в самом отдалённом уголке Ирландии, не прятаться ото всех.

Все же, я эгоистичная и очень злая. Моя сестра погибла в автокатастрофе со своим парнем, сгорела заживо. И опознание проводилось только по частичкам её одежды, да и со слов друзей. Считается, что сёстры-близнецы должны чувствовать друг друга, существует между ними некая ментальная связь. Так вот, я отвечу, что это полная чушь. Быть близнецом — это отвратительно, это унизительно и совсем невесело. Никаких совместных проделок, никаких походов по магазинам, никаких контактов. Меня, как человека, вообще не существовало. Нет, конечно, свидетельство о рождении имелось, но было спрятано за семью замками, в логове дракона. Мало кто знал, что в семье Сальварес не два ребёнка, а три. Я была не в счёт, но в плане финансовой стороны моего обучения меня не обходили стороной. Я получала практически то же самое, что и сестра. Только было различие — местоположение. Если Софи летала по модным столицам, то я была в маленьких поселениях. И не жаловалась до того момента, пока мне не исполнилось четырнадцать. Тогда я первый раз попросила у родителей что-то. А точнее, поездку в Рим на одну из крупнейших выставок живописи. Мне безумно хотелось увидеть это великолепие своими глазами, чтобы впоследствии зимними вечерами в закрытой школе для девочек, перенести всё на холст.

И меня отправили. Сказать, как я была счастлива и благодарна, это самая малость тех чувств, которые испытывала. Я была на седьмом небе от восхищения этим городом и работами. Гуляла по улочкам с сопровождающей и впитывала в себя невероятную атмосферу. Пока, в одну из ночей, в мой номер не постучалась сестра, накачанная наркотиками, и не рухнула, прямо перед моими ногами, напугав меня до безумия.

А дальше: мои мольбы прекратить, остановиться, пожалеть родителей, которые в ней души не чаяли. Вместо благодарности за то, что я три дня её откачивала, ухаживала за ней и врала родителям, меня предали. Я любила сестру, она была слишком весёлой, слишком громкой, самовлюблённой и избалованной. Но любила, даже после всего через что пришлось пройти из-за неё, никогда не забывала, что она была моей сестрой. А Софи забыла. Она в первую очередь видела во мне соперницу, мнимую обольстительницу и врага.

— Мари, дорогая, выезжаем завтра рано утром, — в гостевую спальню нашего дома в городе Голуэй, с улыбкой на лице вошла моя близкая подруга, наставница и в последние четыре года человек, не отходивший от меня ни на шаг. Мили, двадцати восьми лет от роду, сирота, но это не мешало ей радоваться жизни и вносить со своим появлением гармонию и свет, а мне любить её, как саму себя.

— Отлично, — не поворачиваясь, ответила я. — Скорее бы. Не могу здесь больше находиться.

Я передёрнула плечами, сбрасывая с себя ледяные щупальца, которые окутывали этот дом со дня похорон Софи.

— Ты уже закончила? — Мили подошла ко мне, и теперь мы обе всматривались в картину.

— Да, но чего-то не хватает, — я постучала кисточкой по подбородку и вновь посмотрела на сад, который просто нарисовала в своём воображении.

— Нет, что ты. Это просто невероятно красиво, Мари. У тебя такой талант, — она приобняла меня за плечи, а я улыбнулась. Талант, который все называли мазнёй и пустой тратой денег.

— Ты маму не видела? — Повернувшись на стуле, спросила я, откладывая кисточку.

— Думаю, ты знаешь, где она, — хмыкнула Мили и села на постель.

— Опять заперлась в своей комнате, — констатировала я.

— Ты уже поговорила с ними? — Напомнила мне о самом главном моя подруга.

— Нет, боюсь. Ты же знаешь, как они к этому относятся, — тяжело вздохнув, сказала я.

— Но, вероятно, сейчас всё изменилось. Ты осталась одна, а Софи больше нет. И теперь они будут оберегать тебя, и тебе больше не нужно будет избегать людей, — уверенно произнесла Мили, а я позавидовала таким суждениям.

— Ладно, пойду сейчас. Всё равно, терять мне больше нечего, — сделав глубокий вдох, я встала и сняла испачканный фартук.

— Удачи, детка, — ласково улыбнулась Мили.

Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам. Тишина. Мёртвая тишина. Поёжившись от этого ощущения, спустилась вниз и прошла к кабинету отца.

Тихонько постучав, я услышала глухой, охрипший голос:

— Никого не хочу видеть!

— Это я, папа, — открыв дверь, произнесла я.

За эту неделю мой отец осунулся, постарел и как будто, сдулся. Боль и жалость уколола внутри, но я, взяв всю свою уверенность «в кулак», шагнула в тёмное пространство.

— Я сказал, что не желаю никого видеть, а особенно тебя, — с отвращением произнёс он, запивая свои слова коньяком, а я сглотнула обиду. Это нормально, это привычно.

— Завтра уезжаю, и хотела бы поговорить. Ты знаешь, что этот год последний в пансионе, и я буду поступать в университет. Я выбрала куда. В школу искусств, — быстро сказала я и сжалась в ожидании ответа.

Отец поднял на меня голову, и его лицо исказила гримаса, а затем он рассмеялся. Жутко. Меня затрясло от этого смеха, и я обхватила себя руками.

— Убирайся, — процедил он. — Убирайся отсюда. Мне плевать на тебя, ты убила мою дочь. Ты исчадие ада, и больше я не дам тебе ни евро. И, к тому же мы разорены — я отдал последнее, чтобы никто не узнал, что ты существуешь. Ты тень, тебя нет. Поэтому пошла отсюда!

Больше не могла сдерживаться, сжав кулаки, я гордо подняла подбородок и твёрдым голосом произнесла:

— Нет, я есть. А она мертва! Мертва, потому что вы ей потакали, а я говорила вам. Никто мне не верил! Никто из вас, вы признали меня сумасшедшей! И, знаешь, я рада, что Софи мертва, теперь вы узнаете, что такое пустота в душе и разбитое сердце. А я с этим жила все восемнадцать лет. Ты если и разорён, то только потому, что хотел замять инцидент с Софи, чтобы никто никогда не узнал, что твоя любимица была наркоманкой!

— Вон! — Заорал отец. — Пошла отсюда вон! Сука неблагодарная! Я уничтожу тебя, ты никуда не поедешь! Больше ты нигде не будешь учиться, собирай свои вещи и убирайся из моего дома!

— С радостью, — выплюнула я эти слова и выскочила за дверь, громко ей хлопнув.

Слёзы сами покатились по щекам, пока я летела по лестнице в комнату для гостей. А я и есть гость с самого рождения!

— Детка, — сочувственно сказала Мили, и раскрыла объятья, в которые я тут же упала, сотрясаясь в рыданиях.

— Нас… меня… он выгнал, — сглатывая слёзы, говорила я.

— Тише, твой отец просто горюет, завтра будет новый день, он очнётся и протрезвеет, — успокаивала меня подруга, гладя по голове.

— Нет, не хочу, — упрямо ответила я, и подняла голову, хлюпая носом. — Нет, хватит. У меня есть сбережения, которые я откладывала. Как-нибудь продержусь, уеду в Лондон, найду работу. И больше никогда не вернусь сюда.

— Твой отец не может тебя вычеркнуть из клана, — напомнила Мили.

— А меня там и не было! Меня вообще не существует! — Зло ответила я, открывая шкаф и выбрасывая одежду на постель.

— Мари, не горячись. Давай мы соберём твои вещи, ляжем спать, а завтра утром всё ещё раз обдумаем, — Мили ловила мои вещи и аккуратно укладывала в чемодан.

— Нет, больше ни минуты, — продолжала я бушевать от обиды внутри.

— Хорошо, — вздохнув, сказала она.

Собрав все свои вещи, в том числе и художественные принадлежности, я попросила её спустить всё в её машину.

Сев на постель, я оглядела комнату и усмехнулась. Никогда ничего не поменяется. Никто не спасёт меня от этой жизни. Никто не сможет помочь мне.

— Дорогая, давай выпьешь чаю и поедем, — Мили зашла с подносом, и я кивнула.

Холодно. Но не от погодных условий в мае месяце, а от внутренних суждений и выводов. Я благодарно улыбнулась и взяла тёплую чашку с чаем. Он согревал изнутри, но не согревал сердце. Усталость навалилась на мои плечи, и я подавила зевоту.

— Ложись, — сквозь туман в голове, сказала подруга и кружка исчезла из моих рук. Под головой оказалась мягкая подушка, а на мне одеяло.

Сон тут же пришёл ко мне, как спасение из этого кошмара жизни.

***

— Мари, детка, просыпайся, — за плечо меня тормошили, и я приоткрыла один глаз.

— Ты опоила меня, — сипло сказала я, ощущая в голове тяжесть.

— Пришлось, у тебя была истерика. И как я говорила, твои родители ждут тебя внизу, — улыбнулась Мили.

— Только для того, чтобы сказать, что я уволена из роли дочери, — сухо ответила я, и села на постели.

— В любом случае вещи уложены. Эш готов выехать, как и я. Выслушай их, и тогда решим, что делать дальше, — миролюбиво предложила она, а я, скривившись, кивнула.

Не переодеваясь, я умылась, подхватила свой рюкзак и вышла из спальни.

— Доброе утро, доченька, — ласково сказала мама, а я остановилась в дверях, от удивления открыв рот.

Доченька? Что-то новое. Она меня никогда так не называла. Только грубым «Мари».

— Проходи, Мари, — отец расположился в кресле и указал рукой на диван.

— Если вы хотите сказать мне, что я должна свалить, то я уже…

— Нет, папа вчера был очень расстроен, — перебила меня мама и склонилась над чайником с чаем.

— Садись, Анна-Мари, — суровее повторил отец, и я плюхнулась в кресло, сложив руки на груди.

Минуты тянулись долго, пока ждала приговора, и, не выдержав этой наколенной атмосферы, заговорила:

— И?

— Тебе папа вчера сказал, что наша компания на грани банкротства. Мы взяли множество кредитов, а также твоя сестра Софи открыла кредитный счёт без нашего ведома, но, если бы попросила… Моя принцесса… — Мама всхлипнула, а я закатила глаза.

— Твоя мать хочет сказать, что мы по уши в долгах и не можем оплачивать твоё обучение ни в университете, ни в колледже, как и платить твоей охране с сиделкой тоже, — отец взял разговор в свои руки.

— Это я поняла, — холодно ответила я.

— Но сегодня в три утра нам позвонил поверенный одного человека. И он предложил нам сделку, — он выжидающе посмотрел на меня.

— А я тут причём? — Развела руками и продолжила сидеть, ничего не понимая.

— Как бы мне ни хотелось этого признавать, но ты можешь помочь нам и твоему брату не окончить жизнь в нищете, — резко произнёс отец, а я нахмурилась.

— Мне что, плясать в таборе? Или идти просить милостыню, потому что вы слишком благородны для этого? — С сарказмом спросила я.

— Закрой рот и слушай, — гаркнул папа, а я зло сжала зубы.

— Доченька, — примирительно начала мама, уже успокоившись от рыданий. — Нам предложили брак. Один очень богатый и успешный человек хочет жениться на цыганке или полуцыганке, а, как ты знаешь, ты она и есть. Он говорил о Софи, но она… погибла. И осталась ты. Вы близнецы и никто не заметит этого. Хотя моя Софи была такая нежная, красивая, элегантная…, — тонкий намёк на то, что я совершенно не похожа на сестру. Продолжай, мамочка. Добей меня. — Но мы всё спишем на усталость и нервы. Ты должна выйти замуж за Рикардо Лока, а он, в свою очередь, обещает нам помочь вылезти из долгов и оплатить все нужды в будущем. Он в курсе нашей ситуации, и нам это на руку. Это будет фиктивный брак на три года, но он обеспечит тебя и нас. Год тебе придётся прожить в Нью-Йорке вместе с ним, а дальше ты можешь делать всё, что захочешь. Мы и слова не скажем о твоём хобби, которое не принесло ничего, кроме затрат.

— То есть, вы хотите меня продать? — Возмутилась я.

— Хоть на что-то ты сгодишься, — усмехнулся отец.

— Ни за что! Я не собираюсь выходить замуж! Я не буду… нет! — В отчаянии воскликнула я.

— Он очень богат, и ты не можешь решать. Мы твои родители и уже ответили твоим согласием, — спокойно оповестил меня отец, а я вскочила и в ярости сжала кулаки.

— Никто не обвенчает нас, если я скажу «нет» перед алтарём! Никто! — Закричала я.

— Вот поэтому ты ответишь «да». Этот человек готов пойти на любые условия, лишь бы жениться на тебе. Он даст тебе всё, что ты хочешь. А мы избавимся от ненужного рта, — язвительно продолжил мой родитель.

На секунду сердце замерло, а мозг лихорадочно искал варианты, как убежать отсюда. Но внезапно меня посетила мысль. Глупая, импульсивная, несвойственная мне. Этот человек готов дать мне всё. И я могу ставить условия.

— То есть, — усмехнулась я, медленно и чётко проговаривая слова. — Я должна выйти замуж за незнакомого мужчину, который выполнит любой мой каприз и исполнит все условия, которые я пропишу в брачном соглашении. Верно?

— Да, — кивнула мама. — Но ты выйдешь замуж, как Анна-Софи, и с этого момента, если ты решишь помочь нам, ты станешь ей. Больше не будет существовать Анны-Мари, только Софи.

— Нет, — покачала я головой. — Будет существовать Анна, без вторых имён. Я не Софи, и никогда не желала ею быть.

— Разумно, потому что ты ничто по сравнению с ней, — протянул отец, а я метнула на него злой взгляд.

— Я то, что поможет вам вылезти из долгов, когда именно ваша любимица вас в них утопила, — твёрдо произнесла я.

— Мари! — В глазах матери стояли слёзы, но мне было плевать. Я смотрела в жестокие и обращённые ко мне с ненавистью глаза отца. Не ответив ничего, он отвернулся.

— Только я бы хотела обсудить с ним мои условия. Если он не согласен, то мне плевать на последствия, — продолжила я.

— Передам это его поверенному, — отец встал и с отвращением оглядел меня.

— И буду общаться с ним только по е-мейлу. Никаких личных встреч, — предупредила я.

— Всё ещё боишься людей, Мари? — Ухмыльнулся отец. — Тогда ты своим замужеством вступишь в ад, ведь твой жених очень популярен и знаменит в своём богемном кругу. Ты заплатишь за то, что осталась жить.

— Не волнуйся, папочка, как-нибудь, справлюсь. В аду я побывала, точнее, продолжаю пребывать. А всё остальное для меня прекрасный рай. Спасибо за такую возможность, — довольно улыбнувшись и насладившись эффектом от своих слов, я вышла из гостиной.

Свобода. Господи, благодарю тебя. Этот мужчина, сам того не подозревая, стал для меня спасителем. Он развязал мне руки и выпустил меня в мир. Я смогу учиться там, где захочу, я могу теперь делать всё, что ни пожелаю. Только я и больше никого. Меня смогут защитить. Я вырвалась из этой жизни. Спасибо, Боже, спасибо тебе, ведь так терпеливо ждала, когда мои мольбы будут услышаны.