Проклятый ректор

Лена Обухова, 2019

Мне оставалось отучиться год. Один год – и я могла получить свободу и независимость, о которых мечтала с детства. Однако внезапная и очень подозрительная смерть матери перевернула мой мир. Она оставила после себя множество вопросов, а единственный шанс найти ответы – отправиться в самый элитарный университет Республики. Я думала, что снобизм новых сокурсников станет главной моей проблемой, но ошиблась. Ответы, которые я ищу, могут стоить мне жизни, а меня почему-то теперь больше заботит жизнь местного ректора, над которым висит проклятие.

Глава 9

— Вы меня вызывали, сэр? — старательно контролируя голос, поинтересовалась я, замерев на пороге ректорского кабинета.

Здесь все осталось без изменений: легкий беспорядок на столе, наглухо зашторенные окна, кресло посетителя, сегодня только одно, полумрак по углам. Разве что солнце светило настолько ярко, что даже темные шторы из плотной ткани не могли сдержать его полностью: в кабинете было сумрачно, но не так темно, как в мои прошлые визиты. И сам ректор ждал меня не за столом, а стоя у того самого шкафа, в котором, как я теперь знала, хранились лечебные порошки. Судя по всему, он делал для себя очередную смесь. Пиджак и мантия дожидались своего хозяина на спинке кресла, а как всегда немного мятая рубашка обтягивала, как оказалось, довольно широкие плечи.

— Садитесь, — велел он, не оборачиваясь.

И, конечно, имея в виду кресло посетителя, но я неуверенно замерла. Сяду туда — и ректор окажется за моей спиной. Не то чтобы меня волновало, насколько это вежливо. Я просто понимала, как будет неуютно. Однако испытывать его терпение было плохой идеей, поэтому я все же заставила себя сесть.

Я слышала, как Фарлаг закончил насыпать порошки, добавил в стакан воды. Судя по тому, что он спокойно стоял, его сейчас не мучили судороги, ничего похожего на приступ, который я наблюдала. Возможно, его проклятие проявлялось по-разному.

— Объясните мне, Роук, что вы делали в моем кабинете в пятницу вечером? — спокойно спросил он, размешивая содержимое стакана: я слышала, как пару раз ложечка ударилась о стекло.

У меня сердце провалилось вниз и забилось в животе, а я сама задрожала, теперь даже радуясь тому, что он не видит моего лица. Как он мог узнать? Все же время от времени проверяет следящие чары? Или я оставила следы своего пребывания?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр.

Когда не знаешь, как оправдаться, — отрицай.

— Хотите сказать, что вас не было здесь в пятницу вечером?

Я не слышала шагов, но поскольку с каждым новым словом голос ректора звучал все ближе, я поняла, что он возвращается к столу. Только в поле моего зрения он так и не появился. Я почувствовала, как он замер прямо за спинкой кресла и сверлит взглядом мой затылок. От этого взгляда кожу под волосами неприятно закололо.

— Нет, сэр, — выдохнула я. Голос все-таки дрогнул.

И тогда я почувствовала щекой тепло и уловила легкий запах сигаретного дыма, каким он становится после того, как впитается в одежду и волосы. Фарлаг сначала резко втянул ноздрями воздух, а потом я почувствовала жар его дыхания на своей шее.

— Не хотите или вас тут не было? — насмешливо уточнил он, ничуть не смущаясь этой не вполне приличной близости.

— Меня тут не было, сэр, — как можно увереннее пояснила я, глядя прямо перед собой и изо всех сил стараясь не отодвинуться. Я не хотела показывать, как он меня пугает.

Ректор разочарованно вздохнул и выпрямился.

— Почему вы мне все время врете, Роук?

Теперь он наконец вернулся за свой стол и опустился в кресло. Стакана с экспресс-снадобьем в его руках уже не было, взгляд казался злым. Он выжидающе уставился на меня и добавил:

— Меня это бесит.

— Я не понимаю вас, сэр, — упрямо повторила я, все еще не зная, как оправдаться.

Он снова подпер голову согнутой в локте рукой, как в первую нашу встречу. Указательный и средний пальцы при этом едва заметно помассировали висок.

— Когда вы пришли ко мне на собеседование, вы сказали, что хотите перевестись в Лекс, потому что желаете получить лучшее возможное образование по снадобьям. Очевидно, в тот момент вы понятия не имели, что единственный предмет, который в Лексе преподается не очень хорошо, — это как раз снадобья. Потому что их ведут полоумный старик и проклятый Мастер, который уже несколько лет не в состоянии практиковать. Если бы не это обстоятельство, ваша ложь могла бы сойти за правду. И вот теперь вы честно смотрите на меня своими прекрасными голубыми глазами и снова нагло врете.

Даже не знаю, что больше повергло меня в ступор: страх или то, что он назвал мои глаза прекрасными.

— Я не… — с трудом выдавила я, но ректор резко оборвал меня:

— Еще раз скажете, что не понимаете, — и я вас прокляну.

Мне пришлось замолчать. На всякий случай. Мозг старательно искал выход из положения, поэтому, наверное, невзирая на бешено колотящееся сердце, я заметила, как Фарлаг на секунду прикрыл глаза и снова помассировал висок. Похоже, мне повезло: его снова мучила головная боль. Та самая, которую, по его словам, хуже всего терпеть. Порошки явно не помогали.

— Вы были аккуратны, — тем временем продолжил Фарлаг. — Настолько, что я не понимаю, что вы здесь делали. И мое любопытство — это единственное, что сейчас отделяет вас от отчисления и неприятного разговора с легионерами.

— В таком случае с моей стороны было бы глупостью удовлетворять его, — вырвалось у меня.

Уже знакомый прищур стал мне ответом. Я с трудом сглотнула, стараясь контролировать дыхание. Еще немного — и он меня точно отчислит, поэтому я решила, что самое время выложить единственный козырь. Хоть и надеялась разыграть его в другой ситуации.

— У вас болит голова, сэр?

Такой разворот разговора сбил Фарлага с толку: злость мгновенно улетучилась, уступив место удивлению. У меня сердце билось уже не в животе, а в горле, мешая дышать.

— Вы пытаетесь сменить тему?

— Я хочу предложить вам помощь.

Это было смело. Даже где-то безрассудно. Я никогда никого не пробовала лечить, кроме своего неродного отца. Да и его мигрень последний раз снимала еще до того, как отправилась в Орту. Мама велела мне не распространяться о таком умении, хотя сама же меня научила. Она говорила, что это моя «компенсация» за то, что я не могу плакать.

— Ты лишена того, что умеют все, но зато можешь делать то, на что не способны другие, — говорила она.

Конечно, я не знала, сработает ли это на проклятом человеке, но не видела другой возможности выйти из кабинета ректора все еще студенткой Лекса.

Я медленно поднялась на ноги, переместила сумку с коленей на сиденье кресла.

— Вы позволите?

Фарлаг был явно заинтригован и потому махнул рукой, приглашая меня делать все, что я задумала.

Я заставила себя обойти стол и приблизиться к креслу, в котором он сидел. Ректор внимательно следил за моими движениями, но молчал. Только вопросительно приподнял брови, когда я присела на краешек стола и потянулась руками к его голове.

— Сядьте прямее, пожалуйста, — попросила я и тут же поспешно добавила: — Сэр.

Он медлил пару секунд, но потом послушался, и тогда я смогла коснуться кончиками пальцев его висков.

— Хочу предупредить, что магический поток не способен справиться с этим конкретным видом боли, — насмешливо заметил Фарлаг.

— Магия в этом не участвует, сэр, — заверила я, едва заметно массируя его виски.

Не прошло и пяти секунд, как я уловила знакомые вибрации. И, как обычно, сначала попыталась подстроиться под них невыразительным мычанием, но еще несколько секунд спустя открыла рот, голосом создавая незатейливую мелодию. Она каждый раз звучала по-разному, ее рождали вибрации, которые я ощущала пальцами. Я сама не до конца понимала механизм происходящего, словно мной в такие моменты руководила какая-то неведомая сила.

Фарлаг, до этого посматривающий на меня с подозрением, закрыл глаза. Его лицо постепенно разгладилось, дыхание стало ровным и глубоким, как будто он провалился в сон.

Вибрации исчезли, и мой голос стих. Я убрала руки с висков ректора, внимательно наблюдая за его реакцией. Он открыл глаза не сразу. Какое-то время прислушивался к собственным ощущениям и только потом взглянул на меня.

— Как вы это делаете?

Его вопрос заставил меня облегченно выдохнуть. Значит, все получилось.

— Я не знаю, — абсолютно честно ответила я. — Мама научила в детстве. Я никогда не задумывалась о том, как это получается.

— Вы можете так снять любую боль?

— Нет, к сожалению, только головную.

Он снова какое-то время смотрел на меня снизу вверх, поглаживая пальцами небритый подбородок, а потом вдруг спросил как ни в чем не бывало:

— Что вы делали в моем кабинете в пятницу вечером?

— С чего вы вообще взяли, что я тут была?

Его глаза вновь недобро прищурились. Кажется, избавление от головной боли не произвело на него тот эффект, на который я рассчитывала.

— Знаете, у меня прекрасное обоняние, — неожиданно сообщил он. — Я по запаху способен определить степень готовности любого снадобья. Мне даже время засекать никогда не требовалось.

— Тем более странно, что вы начали курить, — заметила я, не понимая, куда он клонит.

Фарлаг вдруг резко встал, нависая надо мной. Даже когда я сама выпрямилась, оказалось, что он на целую голову выше меня. Теперь я смотрела на ректора снизу вверх, затаив дыхание. Он же расслабленно засунул руки в карманы брюк, довольно усмехаясь. Кажется, ему понравилась моя реакция. Интересно, что больше пришлось по душе: испуг или смущение?

— Ваши духи, госпожа Роук, — объяснил он, гипнотизируя меня взглядом. Я вдруг подумала, что мне его глаза тоже кажутся красивыми. — Я не сразу понял, почему мне показалось, что в кабинете кто-то есть. Только потом, когда… мне стало лучше, смог проанализировать. В кабинете стоял запах ваших духов. Вы не просто были тут в тот вечер. Вы были тут в тот момент, когда я вернулся. Я проверил это по следящим чарам, так что отпираться нет смысла.

Я выдержала его взгляд даже сейчас, хотя отчаянно хотелось выскользнуть из ловушки между его мрачной фигурой и столом. И как бы страшно мне ни было, я постаралась произнести спокойно:

— Если это так, то вы, конечно, обязаны отчислить меня. И, возможно, даже донести в Легион. Вы уверены, что хотите этого? Теперь.

— Не играйте со мной, Роук, — угрожающе велел он.

— И в мыслях не было, сэр, — заверила я.

За одно мгновение в нем снова что-то переменилось. Раздражение ушло, взгляд стал скорее изучающим.

— Кто же вы такая, Тара Роук? — со вздохом спросил он, с интересом разглядывая мое лицо.

— Я и сама хотела бы это знать, сэр.