Светлый старец. «Человек выходил из его кельи счастливым…»

Дамаскин Лесников

Данная книга представляет собой простое христианское чтение. Однако в этой простоте кроется и немалая духовная мудрость. Посвящена книга жизни и служению одного из замечательных духовников наших дней – архимандрита Феодора (Андрющенко). В келью старца приходили очень разные люди: от простецов до высоких начальников, ученых и архиереев. И для каждого отец Феодор находил слово мудрости и утешения, слово любви. Книга – скромная попытка воссоздать образ этого духоносного и любвеобильного человека.

Часть I

Архимандрит Феодор (Андрющенко). Штрихи биографии

Блаженны вы, когда будут поносить

вас, и гнать, и всячески неправедно

злословить за Меня.

Евангелие от Матфея 5:11

Детство

Архимандрит Феодор (в миру — Андрющенко Борис Данилович) родился 9 июля (н. ст.) 1928 года в Украинской ССР, в селе Стецковка Хотеньского района Сумской области. Родители его, Даниил и Зинаида, были крестьянами. Оба родителя были верующими и воспитанными в христианских традициях людьми. Мать о. Феодора особенно любила молиться и была, как мы сейчас говорим, по-настоящему воцерковленным человеком. А отца батюшки на селе прозвали Медведем за крепкое телосложение, силу, угрюмый вид и суровый характер.

Рождение будущего старца было ознаменовано покровительством Божьей Матери. День его рождения пришелся на праздник Тихвинской иконы Богородицы. В день праздника мама батюшки, Зинаида, которая была весьма благочестивой христианкой, по настоянию подруг решила пойти в храм, помолиться и причаститься Тела и Крови Христовых. Родов она к тому времени никак не ожидала. В храме была служба — Божественная литургия, и мама отца Феодора смогла исповедоваться и причаститься Святых Тайн Христовых. Она пришла домой после причастия, и почти сразу же у нее начались схватки; вскоре она родила мальчика. Так что батюшка иногда полушутя говорил, вспоминая свое появление на этот свет: «Я причастился в первый день своего рождения». Назвали новорожденного Борисом. По одному из имеющихся толкований, имя Борис — славянского происхождения и означает «борющийся» или «борющийся за славу» (если производить его от болг. Борислав). И действительно, всю свою жизнь батюшка Феодор боролся: боролся со злом и неправдой, боролся за славу Божию. Борьба эта была не отчаянным протестом, а борьбой за правду Евангелия в своей жизни и жизни мира, борьбой не разрушительной, а созидательной.

У Зинаиды и Даниила были и другие дети. Младенцы Иоанн и Нина умерли в раннем возрасте, в голодные и холодные военные годы. А братья Леонид (+1998) и Борис — будущий архимандрит Феодор — выжили в войну и прожили затем достаточно долгую жизнь.

Во время Великой Отечественной войны батюшка с мамой и братом Леонидом оставались на Украине, на оккупированной территории. Отец Феодор, вспоминая военное время, говорил, что фашистов люди на оккупированных территориях люто ненавидели. Прежде всего, конечно, за их жестокость. В памяти батюшки оккупанты остались «нелюдями», «зверями», поэтому, как он говорил, была у людей великая радость, когда немцев погнали назад, а затем и вовсе окончательно добили.

Духовные школы

После войны, в 1946 году, в Москве открылся Богословский институт (или, если точнее, богословские курсы), и отец Феодор, которому было тогда 17—18 лет, поступил на 1-й курс. Вскоре институт перевели из Москвы во вновь открытую Троице-Сергиеву Лавру, и юный Борис Андрющенко стал семинаристом. Учился он на одном курсе с будущими великими лаврскими старцами — архимандритом Кириллом (Павловым) и архимандритом Тихоном (Агриковым, в схиме — схиархимандрит Пантелеимон). С отцом Тихоном, который еще студентом был рукоположен во иеромонахи и окормлял духовно многих прихожан и в академии, и в Лавре, отец Феодор просидел за одной партой все годы учебы. И конечно, они очень сильно сдружились. Марк Харитонович Трохимчук (+2005) в своих воспоминаниях о жизни духовных школ того времени писал: «Из тех, чьи имена впоследствии стали на слуху, назову Василия Агрикова (будущий духовник Лавры, архимандрит Тихон), Бориса Андрющенко (будущий архимандрит Феодор). В семинарии эти двое были неразлучны. Василий — высокий, лицо худощавое. Борис — просто мальчик. Агриков отличался особой стеснительностью, все делал не спеша, с какой-то таинственной значительностью. Воспитатели обоих хвалили за поведение, всем ставили в пример»¹.

Как вспоминал батюшка, они с отцом Тихоном были настолько духовно близки, что не было у них друг от друга никаких тайн и секретов. С отцом Кириллом такой близости не было, однако батюшка всегда очень тепло отзывался и об о. Кирилле, указывая на его, как он часто говорил, характеризуя кого-либо, «особенность». А особенностью этой было большое усердие о. Кирилла к чтению Евангелия. По словам о. Феодора, о. Кирилл, еще будучи студентом духовных школ, не расставался со стареньким, небольшого формата Евангелием, которое он где-то нашел и постоянно читал, пользуясь любой свободной минутой. Так о. Кирилл любил это чтение, что очень мало общался с однокурсниками, вообще был немногословен, предпочитал молитву и чтение Евангелия всему остальному. Кстати сказать, о. Кириллу ошибочно приписывают участие в обороне известного «дома Павлова» в Сталинграде. Действительно, будущий о. Кирилл во время войны оборонял «город Сталина», но неприступный дом защищал другой человек — однофамилец о. Кирилла сержант Яков Павлов. А о. Кирилл большую часть войны провел на штабных должностях, по воспоминаниям его самого, был писарем.

Во время учебы в семинарии и академии, которая длилась с 1946 по 1954 год, Борис Андрющенко несколько раз приезжал домой к матери в Стецковку. Была у них одна соседка, которая все хотела сосватать за Бориса свою дочку. И почти каждый раз, когда батюшка приезжал на каникулы, делала такие попытки. Отец Феодор рассказывал, что когда гости приходили к ним в дом, он через задний двор убегал из дома огородами. Походили-походили сваты, поняли, что дело это бесполезное, и в конце концов свои намерения оставили.

Степень кандидата богословия о. Феодор получил за работу, посвященную пастырскому служению святителя Феофана Затворника, написанную, конечно, еще до его прославления в лике святых. Курсовое сочинение иеродиакона Феодора (Андрющенко) «Епископ Феофан (Вышенский) как пастырь-душепопечитель» было составлено в 1954 году. Святитель все время оставался одним из самых почитаемых батюшкой святых. Эта работа до сих пор хранится в библиотеке МДАиС, и ее можно прочесть. Конечно, это не какой-то особенный богословский труд — наоборот, очень простое изложение учения о пастырстве святителя Феофана. Однако данная работа как раз своей простотой и доступностью вполне увлекает читателя и способствует его душевной пользе. Не обладая хорошим умением письменно излагать свои мысли, о. Феодор писал свою работу при помощи своего всеспасительного и любимого В. П. — Василия Петровича Агрикова, архимандрита Тихона. Наверное, в современных духовных школах за такой «подход» к научной работе можно было бы получить серьезный нагоняй, но в то время, почти сразу после войны, к подобного рода студенческой взаимопомощи относились гораздо более снисходительно. Впоследствии книги святителя Феофана были любимым келейным чтением старца, и приходившие на эти чтения студенты семинарии и академии читали их вслух. Особенно батюшка указывал на полезность двух трудов святителя, которые были доступны тогда современному читателю: «Путь ко спасению» и «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться». Эти книги действительно пользовались большим спросом у православного читателя, были изданы и неоднократно переиздавались многотысячными тиражами.

Монашество и священство

Учась в академии, Борис Андрющенко был пострижен в монашество тогдашним наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Иоанном (Разумовым). Духовником новопостриженного монаха Феодора стал архимандрит Петр (Семеновых), человек высокой духовной жизни, старец одновременно строгий и любвеобильный, который пользовался большим авторитетом среди братии Лавры. Батюшка рассказывал, что послушание старец Петр требовал неукоснительное: «Или исполняй, что я говорю, или отойди от меня». Отец Феодор избрал первое — исполнять — и старался во всем быть послушным старцу. Например, он рассказывал, что кто-то из прихожан подарил ему портативный магнитофон (а по тем временам это был очень ценный подарок!) и отец Феодор, будучи уже иеромонахом, которому нужно было регулярно проповедовать, решил при подготовке к проповеди записывать свой голос на пленку, чтобы лучше запоминать подготовленную проповедь и слышать себя со стороны. Видимо, с целью борьбы с тщеславием и высоким о себе мнением, которые могли бы возникнуть в этом случае, старец Петр строго-настрого запретил отцу Феодору вообще пользоваться магнитофоном. Как ни жалко ему было такого дорогого подарка, он отдал магнитофон и больше никогда не пользовался подобной техникой.

8 октября (н. ст.) 1954 года, в день Преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского чудотворца, отец Феодор — к тому времени уже иеродиакон — был рукоположен во иеромонахи Патриархом Алексием (Симанским). В день рукоположения о. Феодора во иеромонахи, одним из Преосвященных, также в Троице-Сергиевой Лавре², в сан иеродиакона был рукоположен монах Кирилл (Павлов), духовный друг батюшки и будущий общеизвестный старец и духовник. В дальнейшем все церковные награды, вплоть до возведения в сан архимандрита, отцу Феодору были даны при Святейшем Патриархе Алексии (Симанском). Сам батюшка особенно отмечал, что после Патриарха Алексия о нем забыли, и говорил: «Вот и слава Богу!» При последующих патриархах отец Феодор фактически был лишен внешних знаков внимания со стороны священноначалия. Однако сей факт не лишил его возможности духовно развиваться и сосредоточить свое внимание на окормлении многочисленных паломников, приезжавших в Лавру из различных уголков нашей страны — тогда еще Советского Союза. «Зарабатывал» он тогда не звания, чины, ордена и медали, а приобретал души для спасения в благодатной ограде Церкви Христовой.

Отец Тихон (Агриков)

Как уже упоминалось, с о. Тихоном батюшку связывали особенно близкие отношения. Будучи старшим по возрасту и жизненному опыту, о. Тихон был для о. Феодора не только духовным другом, но и наставником в духовной жизни. Их духовный союз ведом только Богу, но почти очевидно, что о. Феодор многое воспринял от о. Тихона, а в дальнейшем обильно раскрыл в своем собственном духовном опыте. Например, в даре дерзновенной молитвы, которую Господь слышал и отвечал молящемуся и его духовным чадам на их прошения.

Про о. Тихона старец рассказывал не часто, но каждый раз в этих рассказах было какое-то назидание. Батюшка говорил, что о. Тихон вырос в очень благочестивой семье: мама его была сильная молитвенница и любовь к молитве он воспринял от нее. В воспитании юного Василия (мирское имя о. Тихона) она была строга, достаточно часто наказывала за провинности и непослушание, но наказание было не со злобы и в основе своей имело воспитательное значение. По сути, родная мать стала первым духовным наставником о. Тихона. Вспоминал о. Феодор о военных годах о. Тихона. С его слов, почти всю войну тот провел за баранкой, как о. Феодор специфически выговаривал, «студабэккера» — американского военного грузовика, машины, которую США поставляли нам во время войны по ленд-лизу. По словам о. Тихона, ни разу за всю войну он не спал в кровати, спать приходилось где придется: в кабине автомобиля, на сеновале, в полуразрушенных постройках, в окопах, на сырой земле. И как бы ни было трудно, холодно и голодно, о. Тихон всегда очень горячо молился в душе о помощи свыше. И если бы не эта помощь, то, по его собственным словам, он уже много раз мог бы погибнуть. Живая молитва в сложнейших условиях войны дала о. Тихону бесценный духовный опыт, который сделал из него по-настоящему одухотворенного, благодатного человека. Отец Феодор свидетельствовал, что о. Тихон был уникальным человеком, настоящим молитвенником, ярко выделявшимся на фоне других, тоже не менее духовно опытных монахов Лавры.

В 1980-х годах по клевете и при содействии советских начальников города Загорска (нынешний г. Сергиев Посад) отец Тихон был изгнан из Лавры. Он так и не вернулся в обитель, даже после падения коммунистического строя и общего возрождения церковной жизни в стране. Жил сначала в Грузии, затем переехал в Подмосковье, жил недалеко от Мытищ, в селе Тайнинском, где в итоге скончался и был похоронен. После изгнания, многолетних скитаний о. Тихона и вплоть до его последующей кончины в 2000 году о. Феодор и о. Тихон практически не общались. Но духовную связь со своим другом и наставником о. Феодор сохранил, часто вспоминая и рассказывая о нем с большим уважением и любовью. О. Феодор считал, что о. Тихон был настоящим мучеником — столько в жизни пришлось перенести ему скорбей.

В статье, посвященной 5-летней годовщине со дня упокоения о. Тихона и размещенной на официальном сайте Московской духовной академии, он именуется как «один из великих старцев современности»³. Это еще раз подтверждает существующее мнение о том, что о. Феодор, считавший о. Тихона своим ближайшим и лучшим наставником в духовной жизни, шел верным путем христианской жизни. Более того, архимандрит Тихон (Агриков) был некогда его сотаинником, с которым, по собственным словам о. Феодора, у них не было друг от друга никаких тайн и секретов.

Духовное чтение

О. Феодор очень любил духовное чтение. В последние годы в его келье семинаристами, студентами академии, а также приходящими и приезжающими к нему из разных частей России и Украины духовными чадами всегда что-то читалось. Неукоснительно — Евангелие и Апостол, жития и поучения святых отцов. Читалось в его келье житие Антония Великого, жития и поучения Оптинских старцев, современные книги о подвижнике святителе-хирурге Луке Войно-Ясенецком, «Жизнь для вечности» о мужественном и благочестивом юноше Николае Пестове, а также много других духовно-назидательных книг. Особенно батюшка почитал святителя Феофана Затворника (о котором в академии он написал курсовое сочинение) и митрополита Антония Сурожского, книги которых также неизменно читались в его келье. Владыку Антония батюшка видел и лично, когда тот приезжал в Московскую духовную академию и выступал с лекцией перед преподавателями и студентами, кажется, в 1960-х годах. Книги митрополита Антония, которые были в продаже, всегда скупались в большом количестве и не только читались и перечитывались, но и постоянно раздавались студентам и приезжим. Владыку Антония отец Феодор считал великим богословом и современным отцом Церкви и был уверен, что это святой, который пока еще не узнан и не оценен по достоинству. Владыку о. Феодор часто называл «мой любимый Антоний». Книги, которые он дарил людям, никогда не подписывал, хотя многие просили его сделать это «на память». На такие просьбы всегда строго отвечал: «Не я их писал — не имею права!» На эти книги он тратил почти все имеющиеся у него деньги: лаврскую пенсию и пожертвования паломников. Кстати, это качество роднило его с владыкой Антонием Сурожским, для которого единственной ценностью, на которую можно было потратить деньги, были книги.

Батюшка, конечно, очень любил духовное чтение. Сам много читал еще с семинарской скамьи. Когда-то он был библиотекарем в Лавре, и это послушание дало ему возможность в свое время прочесть много духовной литературы, позволило напитаться святоотеческим духом. Когда он был уже монахом, его духовник дал ему послушание — 12 раз прочесть «Добротолюбие». Сегодня это трудно представить, чтобы кто-то получил такое сложное послушание, а тем более чтобы кто-то его смог исполнить. А вот о. Феодор со всем усердием и прилежанием прочитал порученное именно 12 раз. И, как он потом говорил, только после всех положенных прочтений понял многое из того, что там было написано.

О. Серафим (Тяпочкин)

Помимо духовника и сотаинника отца Тихона (Агрикова) своими духовными наставниками с самого начала монашеского пути о. Феодор считал также архимандрита Петра (Семеновых) — очень строгого старца, которому он был вручен при пострижении, а затем известного русского старца и прозорливца архимандрита Серафима (Тяпочкина) — наоборот, старца милостивейшего и любвеобильнейшего. О. Феодор часто ездил к о. Серафиму в село Ракитное Белгородской области. По воспоминаниям о. Феодора, особенностью духовного облика о. Серафима была величайшая любовь к людям. Также батюшка рассказывал, что во время проповедей о. Серафим всегда плакал и с ним плакало большинство тех, кто стоял в храме. Проповеди о. Серафим всегда говорил очень тихо и долго, минут 30—40 по времени, и нужно было прислушиваться, чтобы понять смысл. Поэтому в храме во время проповедей старца стояла редкая тишина. Все очень внимательно слушали, и много людей тихонько плакали, как плакал и сам о. Серафим. Сегодня такую обстановку во время проповеди в храме представить практически невозможно, но вот в Ракитном в 70—80-е годы она была. Когда о. Серафим отошел ко Господу (+19 апреля 1982, в Светлый понедельник), о. Феодор не смог приехать на похороны из-за послушаний в Лавре. Но на 9-й день после блаженной кончины ракитянского старца панихиду по новопреставленному при большом стечении народа совершал именно о. Феодор. Сам он очень дорожил памятью о батюшке Серафиме и всегда благодарил его мысленно, что чудесным стечением обстоятельств смог отдать ему последний молитвенный долг в 9-й день его упокоения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

М.Х.Трофимчук. Академия у Троицы. Воспоминания. 1944—2004. Св. Троице-Сергиева лавра, 2005. С. 51.

2

Интересный факт: рукоположение в священный сан отца Феодора состоялось в год 600-летия со времени рукоположения в священники самого преподобного Сергия, который стал иереем в 1354 году.

3

«Вечная память!», 15 ноября 2015 года: http://www.mpda.ru/news/text/26392.html